Глава 4. Бражник мертвая голова

— Этот Риверс... Твой сотрудник? — поморщилась миссис Крауч, отложив газету на черный полированный столик. Сегодня она собиралась отвести Барти к мистеру Холемду — известному специалисту в области заклинаний, чтобы тот помог ребенку подготовиться к школе. По такому случаю Лаванда надела новое темно-кофейное платье с зеленой накидкой, и сейчас допивала лимонный чай в гостиной.

— Риверс или дурак, или растяпа, или предатель, — вздохнул мистер Крауч. — Не волнуйся, его уже одобрили.

Он протянул жене свежий номер "Вечернего листка". На развороте красовалась невысокая блондинка в парадном платьем, мило улыбавшаяся на фоне вспышек камер. Барти, отодвинув шоколадное мороженое, с интересом посмотрел на нее. Крупные буквы заголовки внизу казалось кричали:



— Риверс, Риверс... — пробурчала Лаванда, поправив свои маленькие очки в позолоченной оправе, которые она надевала для чтения. — Риверс ведь аврор?

— Да, — отец, поправив тяжелый пиджак. — Его жена погибла восемь лет назад в схватке с пожирателями. Соображаешь, кто ее убил? — ехидно прищур он левый глаз.

— Барт, это не доказано, — вздохнула жена, взмахом ладони показав, что разговор ей не по душе. "Чайные" шторы были залиты солнечным светом: весна, несмотря на пробегавшие снеговые тучи, вступила в права.

— Ариэлла, полагаю, была в восторге, получив голову грязнокровки, — в голоса Крауча послышался фальцет.

— Я ее помню, — вздохнула Лаванда. — Глуповатая подруга Мэрайи... Впрочем — о покойниках или хорошо, или ничего, — она выразительно посмотрела на сидящего в высоком кресле сына.

— De mortis - veritas!* — холодно ответил Бартемиус, рассматривая белую прожилку на темно-синем пиджаке — Самое мерзкое — теперь я должен следить, чтобы волосок не упал с головы этого Риверса! — сделал он сухой смешок.

Барти осмотрелся по сторонам. Как обычно, о нем просто забыли. На широком белом подносе лежало письмо в длинном синем конверте. Лавиния Селвин прислала его утренней совой, но взять его Барти не имел права до окончания беседы. Приходилось слушать рассуждения отца о каком-то Риверсе, не встревая в разговор и вместе с тем не сильно уходя в свои мысли. То и другое могло стоить очередной придирки.

— Ты накажешь Риверса? — Лаванда посмотрела в упор на мужа.

— Хочешь сказать, что Риверсу не помешает взбучка? Мерси, — иронично ответил мистер Крауч. — Только для начала вспомни про инквизицию.

— Они сжигали волшебников на кострах... — пролепетал Барти и тотчас пожалел. Отец досадливо поморщился, а морщинки на его лбу собрались в складки.

— Сжигали на кострах? Инквизиция, к твоему сведению, не сожгла сама ни одного еретика, — неровно подергал мистер Крауч манжету. — Инквизиция отдавала еретика в руки королевского суда и просила казнить без пролития крови. Когда отучу говорить глупости?

Прикусив губу, Барти с омерзением посмотрел на графин с розовой водой. Миссис Крауч обожала напиток, сделанный из лепестков роз, и хранила его в любимой гостиной. Как обычно, отец умел находить его малейшее незнание и бить именно в это место. Ничего... Когда-нибудь он будет знать больше этого человека, вытянувшего ноги почти на середину темно-синего ковра. Барти ущипнул себя за ладонь: важно было не показать раздражения. Это было удивительно, но, когда в комнату входил отец, в ней словно повисало невидимое табачное облако.

— Боишься, что Араминта сравнит вашу контору с инквизицией? — Лаванда вскинула вверх тонкие брови.

— Не совсем, — неожиданно серьезно ответил ее муж. — Видишь ли, инкивизиция показала себе полным нулем. Еретик шел на костер с гордо поднятой головой. Естественно, вся слава доставалась еретику, а весь позор — мучителям. Взамен каждого сожженного еретика из ремесленных цехов выходили тысячи новых. Я боюсь, — вздохнул он, — что эти твари выберут Риверса на роль сакральной жертвы.

— Виноват в которой будешь ты? — посмотрела Лаванда на темно-синие ситцевые обои.

"Голубая гостиная" была предметом гордости миссис Крауч. Еще в детстве она увидела "голубую гостиную" в доме Блэков, и с тех пор мечтала воспроизвести ее у себя. Как и у Блэков, комната на втором этаже дома Краучей была обита голубым сатином, а стены украшали античные гипсовые портики. Небольшой камин выступал вперед в форме гипсовой чаши, прикрытой невысокой ажурной решеткой. Дверь, правда, выходила не в зимний сад, а в библиотеку, но миссис Крауч считала это пустяком. Единственным неудобством были сквозняки: камин не справлялся с отоплением. Барти, не отрывая взгляда от ажурного портика, равнодушно посмотрел, как вбежавшая эльфийка Корди подхватила мамину чашку.

— Ты догадлива, — вздохнул Бартемиус. — Случись с ним что, твоя родня поднимет вой: мол, злодей Крауч отомстил еретику. Смулли! — крикнул он.

— Я здесь, Мастер Крауч, — с упоением поклонилась проявившая эльфийка.

— Кофе, — холодно кивнул Бартемиус. — Селвин понесет дальше... Да прочтешь, прочтешь письмо от своей чистокровной дуры, — фыркнул он, глядя, как мальчик посмотрел на конверт.

— Барт... Элинор, правда, плоха... Ты бы написал ей... — с горечью сказала Лаванда. — Брайан уж на что спокойный, а места себе не находит...

-"Ты только обещаешь", как говорила моя покойная матушка, — хмыкнул мистер Крауч, рассматривая начищенные до блеска носы ботинок. — Ну а Брайан закупает зелья, чтобы удовлетворять Мэри.

— Барт! — Лаванда возмущенно дернула плечом. — Ребенок...

— И что? — холодно ответил Бартемиус, насмешливо глядя на сына. — Он давно в нежной переписке с юной мадемуазель Селвин, — сделал он ударение на последний слог. — Француженки, знаешь ли, рано поспевают... Смулли, жду кофе в кабинет! — тихо приказал Бартемиус и, оторвав тело от кресла, быстро пошел вперед.

— Барт,через полчаса внизу, — сухо сказала миссис Крауч. Круги под глазами непроизвольно выдавали ее волнение, хотя женщина продолжала делать вид, будто ничего не случилось.

— Хорошо, — Барти, изо всех сил сохраняя спокойствие, посмотрел на лежавшее возле чернильницы перо фазана. Лучше было сейчас не сердить мать. Дождавшись ее ухода, он схватил долгожданный конверт и, нервно дергая пальцами, достал письмо:


.


Барти посмотрел на безупречный "вале"* и вздохнул. За минувшие недели Селвин стала ему чем-то вроде приятельницы. Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить тот вечер у Фоули. Пока мама срывала аплодисменты за игру на клавесине, Лавиния показала ему еще пару комнат, заставленных всевозможной рухлядью. Но самым лучшим был, пожалуй, вечер, когда все гости пошли смотреть пасхальный фейерверк. Они с Лэйми остановились возле косогора, поросшего первыми весенними цветами, и Эрнестина хмуро смотрела на них, стоя рядом с "черной старухой". Мистер Фоули велел расцветить небо пасхальными яйцами, которые, распадаясь, укрывали небо разноцветными искрами. Барти посмотрел на маленькие цветы и к своему удивлению подумал, что вовсе не хочет возвращаться. С тех пор он получал в неделю два-три письма от Лавинии, которая взахлеб рассказывала ему о жизни в Хогвартсе. Отец, естественно, не одобрял их переписки. Обмакнув перо, Барти начал лихорадочно писать:





Дойдя до этого места, Барти непроизвольно укусил кончик пера и посмотрел на черный комод из орехового дерева. Перед глазами поплыли ослепительно-белые салфетки в доме Фоули. Почему они с мамой должны оправдываться за какие-то странные поступки отца? Барти почти не сомневался, что отец решил просто так уничтожить этого Фенвика... Как, видимо, уничтожит и Риверса... Который, видимо, был не таким уж плохим человеком, раз его так люто ненавидит отец... Обмакнув снова перо, он дописал:



Обмакнув письмо промашкой, Барти поскорее позвал Хемстеда. Эта крупная серая неясыть была главным почтальоном в доме Краучей. Затем, не теряя времени, нацепил на себя темно-коричневую мантию. Лучше было не опаздывать, когда мама не в настроении.


* * *


Профессор Холемд оказался суховатым стариком с безупречным пробормотал на седой голове. Он говорил четко и сухо, стараясь по несколько раз повторять одно и тоже заклинание. Во время первого визита он, как подобает вежливому хозяину, напоил чаем миссис Крауч с сыном и тщательно обсудил условия оплаты. Уроки оказались не сложными: Барти два раза в неделю приходил к нему на дом, а затем старательно отрабатывал дома теорию и сами заклинания. Больше всего ему нравилось делать заметки, узнавая для себя формы контроля над энергией. Несколько раз мальчик пытался вызвать мистера Холема на разговор, однако профессор оставался отстраненным. Барти, впрочем, скоро прекратил эти попытки, понимая, что его фамилия заставляет окружающих быть настороже.

Незаметно пролетело двадцать пятое мая — День Рождения Барти. Родители устроили маленький семейный праздник: легкий ужин и маленькое представление дрессированных гномов. Это торжество заставило Барти немного забыть о том, что Лавиния так и не прислала ему поздравления. Барти очень волновался, что отец съязвит по этому поводу, но мистер Крауч на сей раз промолчал. Мальчик получил в подарок иллюстрированную книгу о войне с Гриндевальдом, которой он увлекался детства. Пока родители обсуждали дела в министерстве, Барти, усевшись на диван, листал книгу, стараясь насладиться моментом. Последствия оказались доя мальчика не лучшими: рядом стояла вазочка с шоколадными бобами, которые он лихо уплетал, забыв обо всем на свете. Вечером Винки пришлось прокладывать к его горящим ушам холодный компресс, чтобы спасти от сыпи.

Двенадцатого июля Барти проснулся очень рано. На душе были неприятно от того, что Лавиния, похоже, забыла о его существовании: за минувшие три недели он по крайней мере не получил от нее ни одного письма. Солнечный свет стал настолько ярким, что лежать в постели после шести стало совершенно невозможно. Прошлепав босиком к столу, Барти открыл маленький конверт, где лежала колдография: накануне вечером мама показывали ему свой школьный альбом, да, видимо, забыла несколько карточек.

Взяв картинку, Барти с интересом стал рассматривать двух худеньких девушек лет пятнадцати и семнадцати, которые стояли рядом и, обнимая друг друга, чему-то улыбались. Как и положено волшебным колдографиям, фигурки двигались. Одна из них была блондинкой с зеленовато-синими глазами; другая — невероятно тонкая, кареглазая с волосами то ли рыжеватого, то ли темно-русого цвета. Барти тепло улыбнулся, узнав юную маму и посмотрел в зеркало: ему всегда хотелось, что они с мамой были похожи. Затем снова посмотрел на подпись, сделанную тонким витиеватым почерком: "Я, Лавадна Бэддок (Слизерин, 5 курс) и моя лучшая подруга Ариэлла Монтегю (Слизерин, 7 курс). Барти вздохнул. Интересно, будет ли у него друг, с которым они сфотографируется к концу школы?

Почувствовав странный шум, Барти осмотрелся по сторонам. Что-то копошилось за окном, цепляясь за прутья решётки. Приглядевшись, Барти понял, что перед ним была амбарная сова. Проклиная себя за забывчивость, он подбежал к окну и распахнул его. Сова сидела на траве и хлопала большими глазами.

— Ты сова из Хогвартса? — взволнованно спросил Барти. Сова, подлетев, протянула ему лапу. В ней был свернутый в трубочку конверт.

— Невероятно! Подожди. — Мальчик протянул тонкую руку сквозь прутья решетки. — Ты сможешь вложить мне письмо в руку? — Сова, казалось, поняла его слова и сунула лапу ему в руку и выпустила конверт.

— Спасибо! — поблагодарил Барти. — Я поищу что-нибудь для тебя. Я мигом! — Сова ухнула. Том отчаянно искал что-нибудь из остатков пищи, но не нашел ничего, кроме застарелого боба в кармане пиджака. Сова благодарно клюнула его в палец и улетела.

Мальчик нетерпеливо сел на кровать. Конверт был сделан из желтого пергамента, и скреплялся большой, фиолетовой восковой печатью с изображением льва, орла, барсука и змеи по краям большой буквы Х. На обратной стороне Барти прочёл адрес.




Барти поскорее сломал печать и открыл конверт. Ему на колени упали два листа пергамента. Он схватил письмо и начал читать с замиранием сердца:




В это самое время миссис Крауч вошла в комнату. Она увидела, что Барти отвернувшись, сидит на кровати.

— Барт, — ласково позвала она, — что с тобой?

Мальчик улыбнулся, и женщина едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости. Ее сын, который так редко улыбался, сейчас сиял от счастья. От волнения Лаванда сделала шаг назад.

— Меня приняли! — прошептал Барти. — Наконец-то!

Прежде чем миссис Крауч успела спросить, в чем дело, он бросился к ней, размахивая письмом. Его просто переполнял восторг.

— Барт, успокойся, — мягко прошептала Лаванда, опускаясь на кровать. Барти неугомонно продолжал кружиться, напевая какую-то мелодию. Миссис Крауч снова тихонько улыбнулась: только сейчас она заметила, что у сына был абсолютно ее голос.

— Барт, перестань, — ласково сказала она. — Если будешь продолжать в том же духе, мы не успеем пойти в Косой переулок.

— Мама... — Ребенок смотрел на нее, словно не решаясь задать вопрос... — А ты помнишь профессора МакГонагалл?

— Конечно, — улыбнулась Лаванда. — Она очень строгая и любит своих гриффиндорцев.

— А... как ты получила письмо? — замахал руками Барти.

— На кухне, — миссис Крауч снова посмотрела на сына сияющими глазами. — Помню, Мэрайя пыталась вырывать у меня письмо... Но ничего, я смогла увернуться.

— Она дура! — неожиданно закончил Барти, все еще смотря в письмо. — Ты ей отомсти...

— Барт! — строго сказала Лаванда. — Я уже запрещали тебе говоришь так о наших родственниках. Дважды, — посмотрела она на стекленный витраж в двери, — я повторять не намерена.

— Мы сможем купить школьные принадлежности? — выпалил мальчик после неловкой паузы.

— Сможем через пару часов, — ответила миссис Крауч. — Сначала только позавтракаем, а затем отправимся за учебниками. Отец, кстати, уехал срочно в Йорк. Так что поторопись, — улыбнулась она,потрепав волосы ребенка.


* * *

"Дырявый котел" находился рядом с оживленной магистралью, по которой мчались машины, громко сигналя друг другу у светофоров. Барти хорошо знал, что видеть этот маленький паб могут только волшебники, хотя он расположен рядом с магловскими магазинами. Миссис Крауч с сыном апарировали в маленький грязный дворик, где находился полузаброшенный дом из темно-серого кирпича. Моросил мелкий дождь, и небо казалось покрытым тонкой пеленой грязных облаков. Лаванда раскрыла свой любимый зеленый японский зонтик, украшенный причудливыми темно-синими и черными узорами. Барти с детства казалось, что день его похода в Косой переулок будет солнечно, и сейчас немного смущенно рассматривал бьющие по асфальту брызги. Быстро пройдя арку, они оказались возле небольшого книжного магазина. На его витрине была декорация, изображавшая глобус и старичка в красном колпаке.

— Может, мне поступить в Слизерин? — спросил Барти, глядя на бегущего мимо них темноволосого мальчика в очках. Его блестящие волосы были настолько взъерошены, что, казались, он вообще не знал щетки.

— Лучше, Барт, поступи в Райвенкло, — неожиданно ответила миссис Крауч. — Сейчас отношение к слизеринцам не самое лучшее. — Патлатый едва не врезался ей в плечо, и женщина бросила на него брезгливый взгляд, не лишенный, впрочем, снисходительного любопытства.

— Но ты с Ариэллой... — неуверенно начал Барти, однако мать пресекла его вопрос взглядом.

— Тогда были другие времена, — вздохнула она. — К тому же, — понизила она голос, — из-за отца тебе может быть нелегко в Слизерине.

Барти нахмурился. Он, конечно, не имел ничего против учебы в Райвенкло. Однако сам факт, что из-за отца он не мог попасть в колледж мамы, вызывал раздражение. Отец, казалось, даже со стороны перекрыл ему любое желание. Перед глазами снова поплыл его силуэт из "Пророка" в темной фетровой шляпе и легкой, чуть ехидной, улыбкой в усах. Почему всегда и везде должно быть так, как хочет он?

Через десять минут Барти с мамой нырнули в маленькое помещение. Внутри паба стоял сумрак: только неяркий свет керосиновых ламп выводил помещение из полутьмы. За барной стойкой сидели несколько человек в колпаках. Редкие посетители расположились на длинных скамьях и что-то бурно обсуждали. Иные, разложив газеты, вглядывались в колдографии. Поначалу появление Краучей осталось незамеченным. Однако уже пару мгновений спустя остроносая старуха в жакете дернула за рукав пожилого мужчину в ветхом черном плаще. Тот, вздрогнув, в упор посмотрел на Лаванду и послал какой-то знак двум старикам за соседним столиком. Те затихли, как по команде отложив газеты.

— Э... добрый день, миссис Крауч... — горбатый бармен подошел к новым гостям и склонился в подобострастном поклоне.

— Здравствуйте, Том, — улыбнулась Лаванда. Старуха внимательно посмотрела на нее, словно речь шла о чем-то важном.

— Благослови мою душу, — прошептал старый бармен. — Мистер Бартемиус Крауч-младший... какая честь.

Теперь я понимаю, почему Вы так о нём беспокоитесь, миссис Крауч. Такой милый мальчик. — От волнения мальчик чувствовал немного растерянным и стал пристально смотреть на блестящую желтую трубку, которую курила пожилая волшебница.

— В газетах снова о вашем муже пишут, мэм… — Том снова низко поклонился перед Лавандой. — Я же говорю: доброе имя человека надо обязательно замарать. Просто какая-то напасть, что ли…

— В самом деле? — Лаванда, поправив мантию, холодно посмотрела на протянутый ей номер газеты. Барти, сгорая от любопытства, также заглянул в номер. На передовице крупными буквами было написано: «КРАУЧ ОПАСАЕТСЯ, ЧТО РИВЕРС БУДЕТ ПРИНЕСЕН В ЖЕРТВУ». Горбун негромко кашлянул, видимо, не желая лишний раз говорить о столь важным персонах.

— Я не хотел, мэм, поверьте… — залепетал трактирщик.

— Понимаю, — холодно ответила миссис Крауч. — Но я не намерена обсуждать какие-то газетные сплетни. Барт, идем! — указала она на заднюю дверь.

Мгновение спустя мама вывела Барти в маленький двор, со всех сторон окруженный стенами. Здесь не было ничего, кроме мусорной урны и нескольких сорняков. На душе было неспокойно: перед глазами Барти снова и снова вставала статья о загадочном Риверсе, которого отец собирался защищать еще полтора месяца назад. Миссис Крауч, достав палочку, стукнула по камням. Внезапно кирпичи стали расходиться в разные стороны, открывая вид на старинную улицу.

Хотя Барти много раз бывал в Косом переулке, он не смог сдержать вздох восхищения. Перед глазами стояли куча магазинчиков, таверны, какое-то огромное здание, красочные витрины, движущиеся растения, улыбающиеся люди, которые, встретив друг-друга на улице, здоровались и обменивались последними новостями. Барти с изумлением рассматривал магазины с перьями и летучими мышами, лавки с телескопами и бронзовой посудой. Неожиданно мальчик заметил, как на кирпичную стену села серо-коричневая бабочка. Рисунок на ее спине напоминал череп. Мальчик вздрогну, безошибочно признав в ней бражника мертвая голова.

— Мама… Бражник… — прошептал Барти. Он знал, что эта бабочка предвещает несчастья, но только сейчас смог оценить, насколько неприятен ее вид.

— Какие глупости, — миссис Крауч постаралась улыбнуться, но мальчик отчетливо различал в ней нотки фальши. — Нельзя быть таким суеверным. Идем-ка лучше вперед, — указала она в проем.

Они молча пошли по улице, смотря, как солнце, отражаясь в котлах, выставленных перед ближайшим к ним магазином. Барти рассматривал магазины, которые торговали мантиями, телескопами и странными серебряными инструментами. На душе было неприятное странное чувство, что какая-то неведомая сила крадет мысли: ведь несколько месяцев назад он именно так все и описал Лавинии. Ему чудилось, что между его письмом и странной публикацией была какая-то связь. Неужели кто-то воровал его письма или мысли? Эта мысль казалась настолько нелепой, что Барти гнал ее прочь.

— Надеюсь, ты не пойдешь к ней? — указал мальчик на толпу детей, рассматривавших метла возле лавки Мэрайи.

— Не горю желанием заходить, — кивнула миссис Крауч.— Я подберу тебе книги, Барт , а ты иди в магазин одежды мадам Малкин и купи школьную форму. Этих денег тебе вполне хватит. — Она вложила в руку ребенка несколько золотых монет и исчезла во “Флориш и Блоттс ”.

Барти направился в соседний магазин. Внутри у него всё сжималось. Ему предстояло разговаривать со взрослыми, а Барти этого не любил, потому что они всегда заставляли его нервничать. Когда он вошел в магазин, зазвонил крошечный колокольчик. Мадам Малкин, пожилая миловидная женщина с каштановыми волосами.

— Здравствуй, дорогой, ты собираешься в Хогвардс?

Том кивнул, мадам Малкин приятно улыбнулась. Она отвела Барти в заднюю комнату, где примерял форму бледный мальчик с вытянутым лицом. На лице застыло выражение странной улыбки, словно ее хозяин сидел за ланчем и был недоволен едой. Во всем его облике, как показалось Барти было что-то, напоминающее девчонку.

— Привет... — тонкий мальчик мягко улыбнулся и даже чуть заметно подмигнул Барти, — Ты сын самого Бартемиуса Крауча? -Пожилая волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Барти на соседнюю скамеечку.

— Я... Ну, да... — чуть замялся Крауч, все еще рассматривая гигантские полки с воздушными рулонами ткани.

— А я Мортимер. Мортимер Мальсибер, — протянул мальчик руку. — Будем знакомы?

— С удовольствием, — Барти охотно пожал длинную и, как ему показалось, немного рыхлую кисть. — Ты меня знаешь?

— Немного, — смутился Мортимер. — К нам иногда приезжает мистер Эйвери из министерства. Он друг моего отца...

Мадам Малкин вернулась через пару минут с ворохом черных мантий. Барти примерил одну из них и решил, что она слишком мешковата.

— Ну, это не проблема, дорогой, — добродушно заверила его мадам Малкин. Она дотронулась палочкой до края мантии, и та стала мальчику в самый раз. — Нужно еще две такого же размера, — обратилась она к помощнице, вручая ей мантии.

— Я его видел на Пасху у Фоули, — подтвердил Барти. Рядом с этим мальчиком он чувствовал себя гораздо увереннее: оказывается, искать приятелей й было не таким уж трудным делом. Подсвечник в форме грифона казался настолько старинным, что трудно было представить его себе в этом месте.

— Да, знаю, — улыбнулся Мортимер и, бросив взгляд на стекло книжной этажерки, моментально поправил светлые волосы. — Мистер Эйвери всегда говорит с восхищением о твоей маме. Да и отец ее помнит: учился с ней почти в одно время...

— А что он рассказывает? — насторожился Барти.

— Она была лучшей студенткой Слизерина и очень милой, — охотно кивнул Мальсибер. — Отец говорит, что многие учились по ее конспектам.

— Ты тоже идешь в Хогвартс? — спросил Барти, нетерпеливо потеребив край мантии.

— Нет, на второй курс. Кстати, почитай газету: о твоем отце снова пишут. — Вернувшись, мадам Малкин начала спокойно Барти, подгоняя под него мантию угольного фасона.

— Сейчас ему важнее всего борьба с Пожирателями смерти, — задумчиво сказал Барти, дернув самого себя за рукав. Продавщица положила перед ним несколько плащей, и он взмахом руки указал на темно-фиолетовый с серебристыми пуговицами. К нему полагались мантии и темно-синий пояс, украшенный серебром.

— Знаешь… — о Темном Лорде рассказывают невероятное, — кивнул Мальсибер. - Говорят, он сильнее австрийского темного Гриндервальда и еще недавно хозяйничал где-то на Кавказе. Уже многие погибли от его рук…

— Он угрожает даже британским ведьмам и волшебникам? — спросил пораженный Барти.

— Смотря что считать угрозой, — пожал плечами Мортимер. — Ладно, до встречи в школе! — Легко спрыгнув с табурета, он пошел к двери, едва махнув Барти рукой. Барти взглянув на большую люстру со свечами, также заплатил за покупки и поспешил уйти. Снаружи его встретила мама, бледная, но счастливая.

— Я купила тебе книги, — сообщила она, — и ещё котелок и склянки. Много же тебе понадобилось времени для примерки, Барт.

Мальчик шумно вздохнул и поплелся следом за ней, сжимая в руках пакеты с покупками. В мечтах он представил себе картину, как они с Мортимером сидят возле окна Хогвартс-экспресса. Мортимер рассказывает о Темном Лорде и Барти слушает историю, старясь передать детали. Возможно, это было удивительно, но он ловил себя на мысли, что никого не хотел бы так видеть своим другом, как Мортимера.


* * *

Магазин волшебных палочек разместился на первом этаже большого черного дома. У входа была выбита надпись «Олливандеры: изготовители лучших волшебных палочек с 382 года до н.э.». Барти помнил эту надпись с детства, хотя всегда считал ее вымыслом: едва ли Олливандеры вели свой род со времен Александра Македонского. Мальчик внимательно посмотрел на маму, явно намереваясь что-то спросить, но та опередила его:

— Мне нужно зайти ещё в аптеку, так что зайди сам, — сказала миссис Крауч. — Не волнуйся, — погладила она сына по головке, — я скоро. — Барти со вздохом пошел в магазин, вздохнул, надеясь , что там не окажется ещё кого — нибудь, кроме него самого.

В лавке оказалось пыльно, и Барти едва не чихнул при входе в зал. Полумрак окутывал сотни коробок, рядами расставленных на полках вдоль стен. Единственной мебелью были стол и стул, мягкий свет лился из двери в глубине комнаты. Владелец магазина отсутствовал. К удивлению Барти на расшатанном стуле сидела тонкая белокурая девочка, напряженно смотря вдаль. Сложив руки на коленках, она внимательно рассматривала коробки; при одном взгляде на нее мальчик сразу вспомнил учеников воскресной школы, каких он видел в Эдинбурге.

— Привет… — улыбнулся Барти. — Как тебя зовут?

Девочка не отвечала, словно была погружена в свои мысли. Барти пожал плечами, словно говоря «дело, мол, твое», и отошел к одному из пыльных стеллажей. Долго ждать, однако, не пришлось. Из задней комнаты показался невысокий седой человек с серебристыми глазами. Весь его вид выражал собой странную смесь дряхлости и бодрости, словно старик еще пытался доказать самому себе, что его лучшие дни еще впереди.

— Добрый день, мистер Олливандер, — поприветствовал его мальчик.

Светлоглазый человек оглянулся и впервые заметил Барти.

— Да, — ответил он после долгой паузы. — Конечно же, ты идешь в Хогвардс. — Мистер Олливандер подошел ближе, старательно изучая лицо Барти, затем вдруг прищурился и посмотрел на мальчика ещё пристальней.

— Неужели ты сын Бартемиуса Крауча? — спросил он.

— Да. Я Бартемиус Крауч-младший. — Барти встретился взглядом с мистером Олливандером, чьи глаза мерцали необычным, чуточку таинственным светом. Лицо продавца расплылось в улыбке.

— Твоя матушка покупала у меня волшебную палочку, — начал он. — Десять дюймов с четвертью, вишня и грива единорога, довольно гибкая. Превосходная палочка для преобразований. Однако, позвольте, мистер Крауч, я сначала закончу с мисс Касл. — Мистер Олливандер подошел к полке и взял одну из коробок.

— В какой руке вы держите палочку, мисс Касл? - Барти заметил, что ее длинные золотистые волосы забавно струились по плечам.

— В правой… — пролепетала, наконец, девочка. Олливандер посмотрел на нее как-то странно, изучающе, но Барти решил не придавать этому значения. Девочка была в коротком темно-зеленом платье и белых обтягивающих колготах, какие обычно носили магловские женщины. «Она, наверное, или глубоко верующая или сумасшедшая», — подумал Барти, все еще глядя на ее кротко сложенные руки. Дверь тихонько скрипнула, и миссис Крауч, войдя в помещение, осторожно подошла к сыну.

— Посмотрим, какая подойдет тебе… — мистер Олливандер открыл коробку. — Попробуйте-ка вот эту. Ива и волос единорога, девять дюймов, очень гибкая. — Девочка робко встала и подошла к прилавку. — Возьми её, и хорошенько взмахните. — Девочка повиновалась, и из ее палочки тотчас выспался поток красных искр и разноцветных желтых и оранжевых лучей.

— Право, не знаю, что вам предложить, мистер Крауч... Розовое дерево, как у вашей матушки, — кивнул он в сторону миссис Крауч, — очень редкое. К меня от силы две такие палочки...

— Я помню, как выбирала ее, мистер Олливандер, — ласково улыбнулась Лаванда.

— Да, и вы сильно смущалась... — лукаво прищурил глаз продавец, словно вспоминая о чем-то хорошем. — Ну а сейчас волнуется ваш сын... Вот, попробуй: розовое дерево и волос единорога, семь дюймов. Очень хороша для превращений, — протянул он палочку.

Барти взмахнул коричневой палочкой и с грустью заметил, что ничего не произошло. Девочка между тем продолжала с интересом рассматривать его, что начинало просто раздражать.

— Не страшно. Найти палочку редко кому удается с первого раза, — ответил мистер Олливандер. — У вашего отца палочка из ели... Да, — наморщил он лоб, — ель и жила дракона, одиннадцать дюймов... Очень твердая.

— А это правда, что еловые палочки подходят только одиноким людям? — неожиданно подала голос странная девочка. От волнения она вытянула шею, словно маленькая жирафа при виде интересного зверька.

— Скорее сильным, мисс Касл... — Ответил немного опешивший продавец. Затем, отойдя к пыльному окошку, стал рассматривать коробки.

— А вы знаете, где растут розовые деревья? — задумчиво спросила девочка, обернувшись на этот раз к миссис Крауч. Барти хотел было ответить, но мама, пристально посмотрела на нее:

— Прежде всего, как вас зовут? - спокойно сказала миссис Крауч, посмотрев на закопченное окно с серебристыми нитями паутины.

— Пандора. Пандора Касл, - пролепетал девочка. - Так где растут розовые деревья?

— Обратитесь к специальным справочникам, мисс. — Барти вздрогнул: голос матери звучал непривычно холодно и жестко. — Недалеко есть "Флориш и Блоттс". Посмотрите там книги, — снисходительно сказала она.

— Я смотрела "Волшебные травы и деревья", — мягко сказала Пандора. — Там нету...

— Есть много других справочников, — миссис Крауч говорила притворно вежливо, точно общалась со слабоумной. — Посмотрите "Волшебные кустарники и грибы"... - Мягко улыбнулась она.

Барти едва не прыснул: мама намеренно пародировала название книги, о которой говорила сумасшедшая. Он обратил внимание, что синие глаза Пандоры стали неестественно большими. "Пучеглазая дура", — фыркнул он про себя. Мистер Олливандер, тем временем, вернулся с двумя коробками и положил их на стол.

— Вот, взгляните... Ель и волос вилы, девять с половиной дюймов, — открыв первую коробку, он протянул мальчику черную палочку. Барти осторожно взял ее. Ему ужасно хотелось, чтобы его палочка была такой же, как у мамы, а не отца, но выбирать не приходилось. Взмахнув, он с интересом обнаружил, что ничего не произошло.

— Я так и думал, мистер Крауч, — спокойно сказал старик. — Ель немного не ваше дерево... — Лаванда, почуяв неладное, надела очки. — Попробуйте, - достал он из длинной коробки темно-коричневую палочку.

Барти взял палочку, которую протягивал ему мистер Олливандер. И внезапно пальцы его потеплели. Он поднял палочку над головой, со свистом опустил ее вниз, разрезая пыльный воздух, и из палочки вырвались белые и золотые искры, яркие, как фейерверк; их отсветы заплясали на стенах.

— Замечательно, мистер Крауч... — Улыбнулся Олливандер. — Сосна и жила дракона, десять с половиной дюймов. Сосновые палочки любят одиночек, которые будут использовать их творчески... Уверен, вы совершите много интересных дел... — кашлянул он.

Расплавившись за палочку, миссис Крауч, попрощавшись с хозяином, повела Барти на улицу. Возле магазина волшебных палочек стояла невысокая женщина в очках. "Видимо, мать чокнутой Пандоры", - подумал мальчик. На мгновение Барти показалось, будто он когда-то видел эту даму... кажется она уронила очки на мостовую и боялась рождественской мишуры... Но, возможно, все это было игрой воображения.

Была уже вторая половина дня, и летнее солнце начинало клонится все ниже. Впереди в сторону зоомагагазина "Волшебный зверинец" спешила толпа. Барти знал, что мама обещала ему купить сову. Он вопросительно посмотрел на нее и тотчас вздрогнул. Глаза миссис Крауч казались влажными от слез.

— Почему ты грустишь? — спросил Барти. При виде маминых слез ему всегда становилось не по себе. Барти помнил, как три года назад мама сильно болела и не вставала с постели. Винки приводила его в комнату, и мама, более бледная, чем обычно, сказала: "Наверное, скоро мамы у тебя не будет". В тот вечер Барти едва сдерживал слезы, опасаясь услышать страшные слова.

Миссис Крауч ответила не сразу. Несколько минут она рассеянно рассматривала видневшиеся вдали шпили Лютного переулка. Затем, подумав, посмотрела перед собой.

— Ты скоро уедешь, Барт... — ее голос предательски дрожал. — А я... Как я буду без тебя?

— Я буду приезжать... — Мальчик не знал, что ответить, и сейчас сам почувствовал на душе горечь. На каникулы...

— Два раза в год... — вздохнула Лаванда. — Это так мало, Барт...

Барти посмотрел на ее тонкий серый плащ. Сейчас ему невероятно хотелось, чтобы мама не прослезилась прямо на улице. Надо было чем-то ее отвлечь. Перед ними промелькнула высокая белокурая девочка с клеткой, в которой сидела крупная сова. Посмотрев на нее, мальчик неожиданно вспомнил...

— Как тебе эта Пандора? — спросил он, вспоминая странную девицу из магазина.

— Ужас! — неожиданно быстро ответила миссис Крауч. — Не часто увидишь такую дурно воспитанную девку. Встала и рассматривает нас, как будто так и надо.

— Тебя спросила под розовое дерево, — чуть насмешливо сказал Барти, рассматривая спешащих прохожих. Родители давали напутствия детям и те, кивая, чаще рассматривали новых домашних питомцев, чем пергамент со списком школьных принадлежностей.

— Как-будто я ей общество изучения травологии, — холодно ответила Лаванда. — Главное, хотя бы приличия ради извинилась. Бесстыжая девка, — вздохнула женщина.

— Ей было любопытно... — Барти улыбнулся и, вытаращив глаза, попытался пародировать девицу. — Она такая кроткая...

— Будет засписная шлюха, попомни мое слово, — вздохнула миссис Крауч. — Идем, Барт, — неожиданно весело указала она на зоомагазин.

Прищурившись на солнце, Барти с удовольствием посмотрел на свое отражение в стеклянной витрине. Из зоомагазина с огромной крикливой совой на плече выходила хрупкая девочка в сопровождении бледных родителей. Они смотрели на свою дочь в светло-розовом платье с таким обожанием, что Барти стало противно и он отвернулся. Перед глазами поплыло что-то черное, ползущее по стеклу лавки "Волшебный пергамент". С минуту Барти, прищурившись, смотрел на это загадочное насекомое, а затем вздрогнул: перед ним тот самый бражник мертвая голова.

Примечания:

*De mortis - veritas! (лат.) - "О мертвых - правду!"

** Vale - "Будь здоров; прощай!". Древнеримская формула приветствия в конце писем.