Глава 6. Первые уроки

Утром Барти проснулся самым первым. Осмотрев спросоня темно-синие гардины, он взглянул на часы. Было начало седьмого. Его соседи крепко спали. Мальчик потянулся и свесил ноги со своей кровати, одернув темно-синий полог. Затем еще раз осмотрел спальню: обилие темной лазури навевали мысли о каком-то дальневосточном море. Барти однажды видел его на японской шелковой гравюре и с тех пор не мог забыть тот глубокий синий цвет: "густой аквамарин", как назвала его мама. Стараясь не будить соседей, Барти оделся и спустился в гостиную.

Войдя в круглую комнату, Барти попытался получше рассмотреть гостиную. Стены прорезывали изящные арочные окна с шёлковыми занавесями, переливавшимися синевой и бронзой. Мальчик подошел к одной из них и одернул занавеску. Отсюда открывался чудесный вид на окружающие горы. Школьный дворик был еще окутан предутренней мглой, однако на небе стали появляться первые полосы предутреннего багрянца. Барти, закрыв окно, вернулся к группе полукруглых диванов.

Вопреки своим ожиданиям, Крауч оказался не единственным "жаворонком". На большом синем диване с белыми ручками сидела тонкая Флоренс Флемминг и что-то писала, поставив на столик маленькую чернильницу. От волнения она иногда покусывала серое перо. Завидев Барти, девушка махнула ему рукой, словно он был старым знакомым, и снова углубилась в записи. Барти последовал ее примеру и сел в глубокое кресло. Достав перо и пергамент, он стал дописывать вчерашнее письмо:



Мальчик еще раз перечитал письмо и быстро запечатал его. До завтрака оставалось около часа. Барти решил сходить в совятню. Флоренс, к сожалению, не было в гостиной, а подошедшая группа старшекурсников была ему не знакома. Из обрывков разговоров он понял, что домик для сов находится на одной из башен Хогвартса. Быстро выйдя из гостиной, Барти пошел вниз по крутой лестнице.

Спуск оказался бесконечно долгим. Некоторое время Барти шел спокойно, но через два или три пролета начал волноваться. От пролета вбок вело несколько крутых лестниц, висящих над головокружительной высотой. Мальчик понимал, что надо перейти в соседнюю башню, хотя в какую именно, он не знал. Осторожно вступив на ступеньки, Барти пошел вперед. Сердце сильно стучало, порождая чувство тревожного нетерпения.

Через несколько минут Барти, однако, пожалел о своей опрометчивости: лестница неожиданно изменила направление. Разглядывая мелькавшие пролеты, мальчик с изумлением смотрел на приближавшееся резные створки дверей. Наконец, лестница состыковалась с полом небольшой галлереи. Барти осторожно сошел в коридор и, боязливо оглянувшись, отправился вперед. Шаги гулко застучали по паркету, а свечи в бронзовых подсвечниках, украшавших стены, ярко загорались при его появлении. Барти не знал, который час, но догадывался что завтрак начнется с минуты на минуты. Осмотревшись, он заметил большую дверь, какая вела в приоткрытую комнату.

В помещении было почти пусто. Только возле окна стоял большой дубовый столик. Над столом были развешены колдографии странных существ: инферни, оборотней, вампиров и остальной нечисти. Напротив стояла клетка, укутанная черной тканью, под которой что-то трепыхалось. Барти подумал, что в ней наверняка жили твари, которых опасно выпускать на волю: например, корнуолльские пикси или змея... Несколько минут мальчик испуганно рассматривал темно-лиловые занавески и странные приспособления. Затем он почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо, и громко закричал. От его крика черная ткань на клетке стала трепыхаться сильнее.

- Что вы здесь делаете, мистер Крауч? — раздался сзади голос. — Мне кажется, что ваше место в Большом зале, где уже начался завтрак.

Барти обернулся. Перед ним стоял высокий плотный человек, которого он видел накануне вечером за преподавательским столом. Профессор был полностью седой, но с небольшой плешиной на голове. Вьющиеся седые волосы плотно закрывали виски и шею. Барти еще раз посмотрел на его вельветовый желтый пиджак.

— Профессор…. Сэр, я немного заблудился... — Барти чувствовал, что его голос предательски дрожит, но не мог с собой ничего поделать. — Я искал совятню…

— В самом деле? — глаза мужчины лукаво сияли из-под пенсне. — Что же, попробую помочь вам, мистер Крауч.

— Вы знаете, как меня зовут? — изумился Барти, прислонившись с столу.

— Разумеется, мой мальчик, разумеется, — сладко улыбнулся собеседник. — Кстати, представлюсь: Суитфейс. Профессор Суитфейс. Я буду вести у вас защиту от темных искусств, — поправил он пенсне, повернувшись к опешившему Краучу.

Барти внимательно посмотрел на него. Трудно было сказать, нравится ли ему профессор Суитфейс. Его взгляд казался очень доброжелательным, но при этом в глазах стояли странные огоньки настороженности. Барти едва ли мог сказать, чего именно опасается профессор. Но странное чувство, будто учитель изучает его не просто так, осталось.

— Если хотите, мистер Крауч, я охотно отправлю ваше письмо, — снова располагающе улыбнулся профессор. Барти, все еще удивленный таким приемом, смотрел на него, а затем не спеша почти механически протянул конверт.

— Вот и славно. Вас удивляет убранство моего кабинета? — обвел учитель рукой стол. — Не удивляйтесь, я ведь прибыл только накануне, — поправил профессор край пиджака. — Мой преступный предшественник Стюарт Фенвик, — Барти почувствовал, как при этих словах у него на сердце появился холодок, — превратил этот кабинет в настоящий оплот темной магии!

— Значит, это... не ваши вещи? — удивился райвенкловец, продолжая рассматривать кабинет.

— О, нет, мистер Крауч! — охотно ответил Суитфейс, показав на выход. Барти осторожно пошел за учителем. — Это все остатки его дел. Фенвик... Не могу назвать его профессором, уж извините... — поправил он пенсне, — открыто занимался темной магией и, поговаривают... — учитель заговорил шепотом, словно доверяя Барти большую тайну, — подталкивал к ней учеников.

— Так это... правда? — пролепетал Барти. Перед глазами поплыли картины обеда у Фоули, где почти все говорили о невиновности несчастного Фенвика.

— Истинная правда, мистер Крауч, — тяжело вздохнул Суитфейс. К удивлению Барти они прошли через какой-то гобелен и оказались на движущейся лестнице. — По счастью, ваш отец, — перешел он профессор на шепот, — сумел быстро понять что к чему. Надеюсь... — снова улыбнулся профессор, пока лестница быстро меняла направление, — у него все хорошо?

— Да, спасибо... — машинально кивнул мальчик. — Он чаще всего приходит с работы ближе к ночи.

— Выдающий человек! — воскликнул Суитфейс. — Поверьте, мистер Крауч, мне выпала честь, очень большая честь, учить сына такого человека! Всегда восхищался его талантами, и вижу, — потрепал он ребенка по голове, — фамильная смелость перешла и вам. — Ладно, ступайте-ка к своим, — показал он в центр Большого зала.

Барти и сам был потрясен, как быстро они спустились в холл. Видимо, в Хогвартсе имелось много потайных проходов, которые помогали спускаться и опускаться через башни. Завтрак, похоже, был уже в самом разгаре и ученики спешили, кто куда. Две пухлые хаффлпаффки спорили о том, что будет первым уроком. Худенькая рыжая девочка что-то доказывала нескладному мальчику с черными блестящими волосами. Барти с интересом посмотрел на эту странную пару: у девочку был значок Гриффиндора, в то время как у мальчика — Слизерина. Это было невероятно: от мамы он знал, что даже простое приветствие гриффиндорцам каралось в "змеином колледже" строжайшим бойкотом. Наверное, у рыжих ситуация была точно такая же... Нет, что-то тут не так... Покачав головой, Барти поскорее пошел к темно-синему столу.

— Где ты был? — с удивлением пробормотал Адриан, когда Барти присоединился к одноклассникам. Он говорил не слишком внятно, поскольку его рот был забит беконом. Волшебный потолок был покрыт пеленой серых облаков, из-за которой время от времени пробивались солнечные лучи.

— Почему ты пришел с Суитфейсом? — от волнения маленький Дирк едва не обронил тост.

— Все в порядке, — Барти сел за стол и подвинул стакан апельсинового сока. — Я пошел в совятню и немного заблудился, а профессор Суитфейс проводил меня в зал.

— Уже правая рука и любимчик Суитфейса? — прищурилась Лея.

— На это место претендуешь ты, Мюррей? — ехидно вскинул брови Барти. Филипп прыснул. Лея неприязненно посмотрела на обоих, но промолчала.

Наметившийся спор пресекла подошедшая к столу Пандора Касл. На первый взгляд в ней не было ничего необычного, кроме ее вечно отрешенного взгляда больших глаз. Спустя мгновение, Барти, однако, понял, что вызвало всеобщий смех. Пандора надела короткое домашнее платье и не закрыла его мантией: она болталась у нее на плечах, словно расстегнутый плащ. Филипп и Адриан засмеялись. Барти тоже не смог подавить смешок.

— Что-то случилось? — спросила Пандора, присаживаясь за стол.

— Все в порядке, Касл, — Филипп едва сдерживался от смеха. — Это мы... о своем...

Адриан не сдержался и хохотнул. Следом улыбнулась Бренда. Пандора не понимающе осмотрелась и взялась за бутерброд, но ее сразу отвлек подошедший профессор Флитвик.

— Ваше расписание, мисс Касл, — протянул он листок. — И ваше, мисс Шарп... — Пандора, получив листок, сразу уткнулась в него, в то время, как Бренда поблагодарила профессора кивком.

— Ох, мистер Крауч, — всплеснул руками Флитвик. — Очень, очень рад видеть видеть вас в моем колледже! Ваше расписание, — протянул он Барти синий листок с золотистыми чернилами.

— Спасибо, сэр, — мальчик охотно взял его из рук карлика. Барти с интересом рассматривал его маленькие пышные усы -такие же ухоженные, как у отца.

— Я помню вашего отца — прилежнейшего ученика, — охотно продолжал Флитвик. — Я тогда только начинал педагогическую карьеру... — улыбнулся он. — А матушка, верно, хотела видеть вас в Слизерине?

"Где вам самое место", — тихонько пробормотала Лея. Флитвик строго посмотрел на девочку, но не сказал ни слова.

— Нет, сэр, мама как раз говорила, что мне будет лучше в Райвенкло, — охотно ответил Барти.

— В самом деле? — вскинул брови мастер чар. — Что же, мисс Бэддок всегда была умницей... Ваше расписание, мисс Мюррей, — недовольно протянул ей карлик листок.

В тот же миг раздались хлопки крыльев — влетевшие совы принесли почту и свежие номера "Ежедневного пророка". Барти посмотрел на учительский стол, откуда ему с удовольствием подмигнул профессор Суитфейс. Новички продолжали шептаться до тех пор, пока не поднял руку тощий длинноволосый верзила в очках, призываю всех к тишине. Он был белобрысым, что хорошо дополняли его светлые, почти бесцветные, глаза. Барти, показалось, что их взгляд ему знаком.

— Так, малышня! Меня зовут Джакоб Олливандер, и я — префект колледжа. — Сегодня у вас уроки в башнях, а завтра утром я отведу вас в теплицы на травологию. Если вдруг заблудитесь можете попросить помощи почти у любого призрака, лучше всего — у Серой Дамы. Мы с мисс Флемминг договорились, что на уроки провожаю я, а в гостиную — она.

— Олливандер... Олливандер... — с интересом прошептал Барти, глядя на отблеск свечей в позолоченной посуде. — Интересно, он не родственник хозяина магазина?

— ... Говорят, да! — раздался знакомый голос возле уха. Крауч едва не вскрикнул, почувствовав на плече чью-то руку, но тотчас облегченно вздохнул: рядом с ним стоял Регулус Блэк. Он выглядел довольным и выспавшимся — похоже, он в самом деле был подготовлен к Хогвартсу лучше, чем Барти.

— Матушка говорила, что сын Олливандера — префект Райвенкло, — добродушно прищурил Регулус черные глаза-бусины. — Похож чем-то, согласись.

— Ну, да... — кивнул, чуть замявшись, Барти. Лея и Дина с неприязнью покосились на слизеринца. -Как у вас... В Слизерине? — перевел он тему разговора, отойдя от своего стола.

— Да, неплохо, — охотно кивнул Регулус. — Холодновато только, — поежился он, — и сквозняки. Но это, впрочем, поправимо. — Какие люди! — Регулус ехидно поднял бровь и легким движением подбородка указал в сторону желтого стола.

Барти обернулся. С краю стола Хаффлпаффа сидела Лиззи Дирборн в окружении двух пухлых девочек. Обе соседки, видимо, пытались ей что-то объяснить, хотя и безуспешно: Лиззи опасливо смотрела по сторонам, словно затравленный зверек. Со стороны было особенно забавно наблюдать за тем, как она крутит тонкой длинной шеей.

— Наша грязнокровка, — притворно ласково сказал Регулус. — Интересно, как прошла ее первая ночь в Хогвартсе?

— Возможно, ей приснился никогда не унывающий Фигаро, — утвердительно кивнул Барти.

— Вместе с жабой Слагхорна, — многозначительно добавил Регулус. Удивительно, но Лиззи, чье лицо пошло красными пятнами, казалась Барти не человеком, а забавной гуттаперчевой куклой, умеющей махать руками, ходить и говорить.

Одна из толстушек что-то сказала Лиззи, и та, кивнув, уткнулась в тарелку. Друзья обменялись многозначительными взглядами. Затем, рассмеявшись, отправились к створчатым дверям под веселый гомон старосты Гриффиндора. Регулус продолжал что-то рассказывать о своем непутевом брате, попавшем в Гриффиндор — "позоре семьи", как говорила его мать, и голос приятеля действовал на Барти успокаивающе. Обернувшись к учительскому столу, мальчик облегченно вздохнул: лучше всего было написать письмо маме о необычном происшествии с Суитфейсом.


* * *

Первым уроком у райвенкловцев оказалась история магии. Барти ожидал, что для новичков последует яркий рассказ о развитии магическом искусстве. Однако он ошибся. Профессор Бинс, пожилой призрак, стал заунывно рассказывать о первых указах об ограничении магии. Барти удивлялся бессистемности его материала. Сам он, наверное, начал бы рассказ с первых проявлений колдовства. На мгновение мальчик представил себя, стоящим за кафедрой и рассказывающим об этом классу, но тотчас прогнал прочь эту мысль. Обмакнув перо, он продолжил делать редкие пометки.

Другие, впрочем, не стремились и редких пометок. Бренда, Дина и Дирк откровенно клевали носом; Лея рисовала какие-то узоры. Исключением был Филипп, который также старался записывать материал. Все было спокойно до тех пор, пока Пандора не подняла руку.

— Да, мисс Касл... — удивленно переспросил призрак, оторвавшись от пергамента. Он, похоже, не привык, что кто-то задает ему вопрос.

— А мы будем изучать войну с Гриндевальдом? — задумчиво спросила Пандора, положил ладонь под голову.

— Я не считаю эти события историей, мисс Касл, — ответил призрак с плохо скрываемым раздражением. — История должна опираться на проверенные документы и факты, в то время как война с Гриндевальдом... — замялся он, — пока еще полна всевозможных слухов и нелепостей.

— Неужели погибшие не достойны того, чтобы мы ее изучали? — Дина, отодвинув перо, внимательно и, как показалось Барти, с легким вызовом посмотрела на учителя.

— Глупый вопрос, мисс Вайсберг, -вздохнул Бинс. — Через полвека или век война с Гриндевальдом займет подобающее место в учебнике истории. А пока вернемся к подробным, надежно проверенным фактам о прошлом.

— И почему нельзя изучать интересное? — тихонько спросил Филипп. Барти хотел было поддержать его, но не смог. На Адриане Мюллере не было лица: он продолжал сидеть с унылым видом и нервно покусывал губы.

Зато урок защиты от темных искусств прошел весело. Профессор Суитфейс, едва войдя в класс, улыбнулся Барти, как старому знакомому, и протер пенсне. К удивлению Барти на учительском столе не было никаких предметов или ингредиентов, кроме стандартного учебника.

— Итак, представлюсь, — кашлянул учитель. — Суитфейс. Профессор Суитфейс, специалист по защите от темных искусств, а в прошлом — выпускник Дома Хаффлпафф.

Барти и Филипп переглянулись. Профессор, похоже, заметил их взгляды и покачал головой.

— Понимаю, мистер Свайгер... Для выпускников Райвенкло и Слизерина мой Дом всегда считался чем-то неполноценным. Однако, поверьте, в вашем Доме, не говоря уже о Доме Салазара, есть куда большая опасность пойти по пути черной магии.

— Почему, сэр? — довольно дерзко спросила Дина. От волнения Бренда Шарп едва не выронила темно-серое гусиное перо.

— Почему? — Профессор мягко улыбнулся, но Барти показалось, будто в его губах затаилась скрытая угроза. — Потому что ваш Дом, мисс...? — пристально посмотрел он на ученицу.

— Вайсберг, сэр, — кивнула Дина.

— Так вот, мисс Вайсберг, ваш Дом всегда ставил ум выше сердца. "Мораль и нормы — вещь относительная", — холодно говорила ваша легендарная основательница, — профессор начал расхаживать по классу. — Согласитесь, темным силам такая философия по нутру.

— Но разве среди выпускников других Домов не было темных волшебников? — удивился Барти и тут же смутился. От волнения он, похоже, сказал что-то лишнее.

— Разумеется были, мистер Крауч, — добродушно прищурился профессор. — Я не могу сравнить вас с Домом Слизерина, где подлость всегда была возведена в ранг добродетели, — грустно вздохнул он. — Были отдельные случаи в Гриффиндоре... Возможно, каких-то мерзавцев за тысячу лет вы найдете и в моем Доме... Однако из-за единиц не надо забывать об общей картине.

— Разве подробности не самое важное, сэр? — поднял руку Адриан.

— Типично немецкий подход, мистер Маллер, — развел руками Суитфейс. Дина и Лея фыркнули; Адриан потупил голову. — Нельзя ставить частности выше целого, — покачал головой профессор.

Барти задумался. Он точно и сам не мог понять, как относиться к Суитфейсу. Ему, безусловно, импонировало, что профессор держал его на хорошем счету. Но вместе с тем, на душе было противно от того, что профессор так демонстративно не расположен к их колледжу и Слизерину, где училась мама. Барти с детства знал от мамы, что в Слизерин попадают умные, талантливые и способные. Если кто-то предпочитает откровенных тупиц из Гриффиндора... Прикусив губу, Барти попытался сосредоточиться на происходящем.

— Темные искусства — обширная сфера магии, — продолжал рассказывать Суитфейс. — Однако не стоит вдаваться в подробности: министерство запрещает давать какую-либо информацию о них. Прошлые поколения учились по опасному учебнику выпускника Дурмстранга Виктора Бергера. Ваш учебник Квентина Тримбла гораздо безопаснее, — вспыхнул в глазах профессора огонек.

— Простите, сэр, — поднял руку Барти. — Как можно защищаться от того, чего не понимаешь? - Барти немного растерялся и постарался представить, как повел бы себя на его месте Мортимер. Это придало ему уверенности, и он, почувствовав облегчение, расправил плечи.

Суитфейс остановился. Несколько минут он всматривался в лицо Барти, словно о чем-то размышляя. Затем неожиданно улыбнулся, словно найдя нужное решение.

— Замечательный вопрос, мистер Крауч! — улыбнулся он. — Три балла Райвенкло. Защита... видите ли... строится на противостоянии Темной магии, а для этого вовсе не обязательно ее знать. Дома, — кивнул он, посмотрев на часы. — вы выпишите из учебника меры противодействия пяти простейшим темным тварям!

— Ты у него в любимчиках, — тихонько сказал Филипп, когда мальчики выходили из класса.

— Еще бы, — фыркнула сзади Лея. — Учитывая, что его папаша как раз трудоустроил Суитфейса... - День распогодился, и блеклые лучи осеннего солнца залили коридор через высокие стрельчатые окна.

Дина и Элоиса прыснули. Барти сокрушенно поднял глаза. Спорить с рыжей ему совершенно не хотелось, хотя за минувший день она стала явно его раздражать. Повернувшись к Адриану, он пробормотал пару слов, и тот присоединился к ним с Филиппом. Впрочем, беседа была недолгой. Едва покинув кабинет защиты, первокурсники стали свидетелями неприятной сцены. На полу в какой-то липкой гадости, напоминавшей смолу, валялась пухлая хаффлпаффка Полли Уилмор — та, что вчера была последней на распределении. Рядом больно потирал ушибленное колено первокурсник из Слизерина Кевин Пьюси в окружении трех девочек. Одна из них с бледным мучнистым лицом помогала ему подняться. Две другие с неприязнью смотрели на очкастую хаффлпаффку, которая держала Кевина на прицеле.

— Еще раз, шмары подзаборные, такое учините — мозги последние вышибу! — воскликнула девочка в очках, в которой Барти без труда узнал дочь Риверса. Затем, подойдя к Полли, протянула ей руку и помогла подняться. Хаффлпаффка отчаянно шмыгала носом, но старалась не плакать.

— Кажется, грязь забурлила, — хлопнула ресницами тонкая синеглазая слизеринка.

— Ты, Мелифлуа, шалава драная, заткнулась бы, — нервно ответила Риверс.

"Мелифлуа?" с удивлением подумал Барти. Неужели родственница Араминты Мелифлуа, вечной соперницы его отца? Барти симпатизировал этой тоненькой белокурой женщине, которая всегда была вежливой с его мамой.В душе при каждой придирке отца Барти злорадно надеялся, что Мелифлуа сумеет урезонить его. К тому же грубость Мэрион казалась ему отвратительной. Что бы ни сделали слизеринки, бросаться такими словами он считал для девочки недопустимым.

— Какая воспитанность... Просто речь настоящей леди, — грустно вздохнул Барти.

Слизеринки переглянусь. Мелифлуа послала мальчику ободряющую улыбку. Следом другая, более надменная, захлопала в ладоши.

— Еще один идиот! — фыркнула девочка и, развернувшись, повела прочь Полли.

— Ты в порядке, Мэрион? — спросил полошелший нейвысокий хаффлпаффец. Девочка сухо кивнула и, развернувшись, пошла прочь.

— Ее зовут Мэрион? — спросил Филипп, когда троица, миновав коридор, пошла к движущейся лестнице.

— Риверс, — машинально ответил Барти. — Мэрион Риверс, — неуверенно добавил он. — Дочь аврора Риверса.

— Они друзья твоих родителей? — от волнения Филипп поправил очки.

— Да нет, — пожал плечами Крауч. — Неужели отец учит дочь вот таким манерам? — брезгливо поморщился он.

— Еще одна любительница воевать за правду, — вздохнул Филипп, потерев носком ботинка о ступеньку лестницы. — Ты, Адриан, что думаешь?

— Я... — Мюллер неуверенно осмотрел убегавшие вверх пролеты башни. — Знать бы еще чья правда и с чьей точки зрения она правда...

— Ох, эта полоумная Риверс по тебе саданула бы сейчас, — ехидно протянул Филипп.

— У нас, немцев, говорят: "Чья власть — того и вера", — задумчиво ответил Адриан. — Каждый курфюрст всегда определял сам.

— Аугсбургский мир тысяча пятьсот пятьдесят пятого года, — вздохнул Барти. Лестница закончилась, и приятели вышли в светлую галерею на втором этаже.

— Верно... — Адриан с уважением посмотрел на однокурсника. - Невероятно, ты знаешь...

— Это знают все, — бросил Барти, впервые подумав, насколько это верная мысль. Стеклянная галерея казалось настолько светлой, что ему вдруг до ломоты суставов захотелось осмотреть все ее статуи и фонтаны.


* * *

Следующим утром у райвенкловцев начались занятия с другими колледжами. Барти пребывал в хорошем настроении: вечером он получил письмо от мамы, в котором она поздравляла сына с поступлением в Райвенкло, спрашивала, тепло ли в "вороньих башнях" и не прислать ли теплых вещей, а также просила быть осторожнее с профессором Суитфейсом. "Думаю, через тебя он хочет попасть в доверие к отцу", — предупредила она. Читая эти строки, Барти подумал, что нечто подобное он и сам ожидал от Суитфейса. Зато шумность гриффиндорцев, пришедших на совместный урок, стала неприятным сюрпризом. Едва Барти с Филиппом вошли в класс, как нагловатый Хемиш МакЛаген пообещал белобрысому Кеннету Саммерби сыграть с карликом веселую шутку. Нэлли Гамильтон и Джудит Браун зааплодировали. Едва в класс вошел профессор Флитвик, смешки стихли.

— Что же, пора познакомиться, — сказал он тоненьким голосом, залезая на лежащую возле стола стопку книг. — Профессор Филиус Флитвик, декан колледжа Райвенкло, — представился он.

В тот же миг Хемиш вырвал у опешившего Кеннета чернильницу. Поскольку тот начал ее вырвать, МакЛаген дернулся и как-будто невзначай запустил ей в стопку книг, на которой стоял Флитвик. Книги, разъехавшись, и профессор упал со своего постамента. Класс грохнул. Только Пандора Касл рассматривала все происходящее с легким недоумением, словно так и должно было быть.

— Ну, что ж, мистер… — пискнул Флитвик, выбираясь из-под стопки книг. — Это просто...

— МакЛаген, сэр, — довольно пробасил крепыш. — Поверьте, сэр, это все Кеннет, — довольно проурчал он.

— Ладно, мистер МакЛаген, будем считать, что с вами мы познакомились, — Флитвик открыл журнал. — Минус пять баллов с Гриффиндора! В наказание вместо ужина три дня будете мыть пол в классе. Без применения магии.— Хемиш смутился, в то время как учитель начал перечислять фамилии, делая какие-то пометки длинным гусиным пером.

Барти думал, что Хемиш будет переживать, что из-за него Гриффиндор на второй день учебы потерял баллы. Однако Хемиш осмотрел класс с видом победителя, за что получил несколько улыбок - даже от Леи и Бренды. Нелли зажала ладошкой ротик, еле сдерживая смех. Видимо, гриффиндорцам было не так важно, добьется ли их колледж успеха.

— Интересно, МакЛагену влетит? — прошептал Адриан, подвинув чернильницу.

— У него отец в Попечительском совете, — поморщился Филипп. — Пальцем никто не тронет. Разве что полы будет драить денек-другой.

— Как и Крауча, — фыркнула Лея, поправив растрепавшиеся темные волосы. Сидевшая рядом с ней Дина Вайсберг скорчила легкую гримасу отвращения.

— Заело, похоже, — вздохнул Барти. Филипп прыснул, за что заработал строгий взгляд Флитвика.

На этом испытания для Барти, однако, не закончились. Когда Флитвик назвал фамилию "Крауч", в классе послышались смешки. Барти, немного смутившись, серьезно кивнул и сел на место. Мама и отец получали всегда "превосходно". Только единственное "выше ожидаемого" по арифмантике стало причиной огорчения для матери, о котором она иногда вспоминала с досадой. Вскоре профессор дал первое задание: ученикам нужно было заставить пуговицы прыгать по столу. Поскольку Барти не раз отрабатывал этот прием, он быстро продемонстрировал свое превосходство над остальными. Восхищенный профессор Флитвик попросил мальчика помочь гриффиндорцам, у которых ничего не получалось из-за того, что они слишком нервничали. Крауч обреченно вздохнул и направился к ученикам «львиного колледжа». Они встретили его настороженно.

— Привет, Нелли, — начал Барти, обращаясь к единственной знакомой ему девочке. Эллен Гамильтон вздрогнула и настороженно посмотрела на него. — Слушай, всё что нужно сделать, это…

— Я сама, сама! — недовольно покачала головой девочка. Барти сердито глянул на неё и двинулся к следующему ученику, Сильверу Лаймону, который не отказался от помощи Крауча только потому, что не решился ему возразить. В этот момент светловолосая Матильда Роббинс пронзительно закричала. Барти оглянулся и увидел, что её правая рука покрыта огромными зелёными язвами. Профессор Флитвик в панике заспешил к ней, но Барти успел раньше. Язвы исчезли, но девочка не спешила его благодарить: напротив, она с ненавистью уставилась на него.

— Ты, глупая птица, — зарыдала она, тыча пальцем в Барти. — Зачем ты меня проклял?

— Он не проклинал тебя, милочка, он снял проклятье, — успокаивал её профессор Флитвик.

— Да, после того как проклял меня! — закричала она. Барти захлестнула волна гнева, из палочки в его руке внезапно вырвались серебристые искры. Он поспешно сунул её обратно за пояс.

— Я не проклинал тебя, — резко возразил Крауч. — Моя палочка была далеко. Сильвер Лаймон подтвердит это, правда? — Гриффиндорец судорожно закивал, явно не в восторге от того, что ему приходится заступаться за Крауча.

— К тому же, с какой стати мне сначала проклинать тебя, а затем спасать? Не вижу смысла.

К концу урока у Барти уже было несколько ожогов на руках. У некоторых гриффиндорцев, которые всё-таки подозревали Крауча, “совершенно случайно” стали вылетать искры из палочек. Матильда Роббинс, не поверив никаким оправданиям, вовсю насылала проклятья, но у неё ничего не получалось. Профессор Флитвик был вынужден снять с Гриффиндора десять баллов, чтобы образумить её.

— Теперь ты, похоже, нажил себе врагов среди кошек, — сочувственно покачал головой Адриан, когда они собирали вещи. — Знаешь, тебе осталось только посочувствовать.

— Постараемся как-нибудь прожить без любви гриффиндорцев, — слабо улыбнулся Барти. Впрочем, глядя на выход, он почувствовал на душе неприятный холодок. "Львята" выходили группами — кто с кем успел сдружиться. Видя, как Нелли Гамильтон что-то со смехом рассказывает Хемишу и Сильверу, мальчик с грустью подумал, что от таких врагов будет отвязаться не так легко. "Глупая дура", — досадливо подумал он, глядя на темноволосую Одри Вэйн.

На трансфигурации, впрочем, оказалось труднее. Спускаясь, Барти запутался в движущихся лестницах, которые так и норовили привести куда-нибудь в другую сторону. Некоторое время он побродил по второму этажу, пока, наконец, сэр Почти Безголовый Ник не указал ему дорогу. До начала урока оставалась пара минут, и почти все места были заняты. Барти, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, плюхнулся на единственное место возле Дирка Крессвелл. Едва в класс вошла высокая профессор МакГонагалл в темно-зеленой мантии, как класс притих.

— Что же, вроде бы все в сборе, — профессор обвела взглядом всех присутствующих. — Итак, я здесь, чтобы познакомить вас с интересной наукой, именуемой трансфигурацией. Многие волшебники, да и многие ученики Хогвартса, я полагаю, разделяют мнение, что трансфигурация — одно из сложнейших и интереснейших направлений магических знаний. Кто может дать определение трансфигурации? — профессор ободряюще улыбнулась.

Барти поднял руку, но оказалось, что его уже опередил Филипп Свайгер. По классу пробежал шепоток неугомонных первокурсников.

— Трансфигурация… — слегка замялся Филипп, — это наука о превращении.

— Суть верна. Трансфигурация, дословно, наука об изменении, преобразовании одних предметов в другие — сказала профессор МакГонагалл. — Об изменении свойств предмета или его внешнего вида. Садитесь, мистер Свайгер, пять баллов Райвенкло!

Филипп, сияя от счастья, плюхнулся на место и взглянул на Элоису Бергхоф. Девочка выглядела немного раздосадованной, ведь ей не дали показать себя и свои знания. Барти также нахмурился: видимо, здесь ему предстояло соревнование с Филиппом.

Желая продемонстрировать возможности трансфигурации, профессор МакГонагалл быстро превратила стол в гиппопотама и обратно. Восхищенные ученики смотрели на нее, как на чудо. После этого профессор раздала спички и попросила их превратить в иголки с помощью заклинания «Abeo Subscalpo”. Барти вздохнул: задание показалось ему слишком легким. Филипп, похоже, тоже не испытывал затруднений. К концу урока только у них двоих лежали посеребренные иголки.

— Что же, мистер Крауч и мистер Свайгер молодцы, — кивнула профессор МакГонагалл. — Остальных прошу не расслабляться, а к завтрашнему дню отработать заклинания. — А вам, джентльмены, следует не расслабляться, а отработать превращение спичку в позолоченную иглу.

Филипп весело кивнул. Барти последовал его примеру. Лея, подбежав к Филиппу, весело говорила о его способностях, украдкой поглядывая на его соседа. Барти понимал, что дело здесь вовсе не в Филиппе, а в желании досадить ему. В первую минуту он подумал о том, не послать ли в эту самую Лею парой заклинаний, но передумал. В конце-конце скоро все станет иначе. «Хорошо бы поболтать с Регулусом», — почему-то подумал он, возвращаясь в хорошее настроение.


* * *

Поговорить с Регулусом удалось только в среду. Перед ужином Барти засиделся в библиотеке, делая выписки из "Ста магических трав и грибов". Профессор травологии Помона Спраут задала громадную работу о сферических ложноножках, и мальчик не хотел ударить в грязь лицом. Осень вступала в свои права, и заходящие лучи осторожно ласкали аккуратно подметенные дорожки и вскопанные газоны. Взглянув на в квадратики оконной рамы, Барти с интересом подумал о том, что всего через несколько месяцев на этой еще по-летнему зеленой травке будут лежать снежные сугробы.

Сделав последнюю заметку, Барти рассеянно посмотрел на соседний ряд. Через три парты от его стояла возле стеллажа стоял Регулус с той самой темноволосой девочкой, которую Барти видел на распределении. Оба внимательно рассматривали потертый учебник, и что-то обсуждали. Лицо Блэка, несмотря на оживленный разговор, оставалось бесстрастным. Девочка тихо и серьезно, но самим тоном словно старалась убедить в чем-то оппонента. Барти прищурился: таких блестящих черных волос, как у собеседницы Рега, он не видел никогда.

— И потом ты еще говоришь.... О, Барт! — Регулус улыбнулся и махнул приятелю.

Девочка также взглянула на него и слегка улыбнулась. Барти понял, что они оба будут рады его видеть. Махнув слизеринцам, он положил увесистую книгу в портфель и переместился к ним.

— Тиция, знакомься, — Регулус поприветствовал его улыбкой. — Это Барт, мой друг.

— Летиция Гэмп, — представилась девочка, снова приподняв уголки губ. Глаза её, внимательно глядя на собеседника, не улыбались, но все же никакой враждебности в ней не чувствовалось. — Регулус мне рассказывал, что у него появился новый хороший друг.

— Она любит изображать Ледяную Деву из маггловской сказки, — поморщился Регулус. — Но ты можешь называть ее просто Тицией, Барт.

— Снежную Королеву, — поправила Тиция. — Хотя я не верю, что Андерсен — маггл.

— Потому что волшебно писал про Италию, да? — Регулус будто кого-то передразнил. — Барт, Тиция — итальянка наполовину, — пояснил он другу.

Барти еще раз осмотрел новую знакомую. Черты ее лица казались строгими из-за низких почти сросшихся бровей. Большие черные глаза выглядели тревожными. Густые и сильно вьющиеся черные волосы буквально струились по плечам. Во всем ее облике было что-то, напоминавшее сумерки, сгустившиеся душным летним вечером над морским заливом.

— Я был у вас в Италии, — охотно сказал Барти, присев на низкий столик. — Мама возила меня во Флоренцию. Все мечтали тогда посмотреть Венецию, но как-то... Не срослось... — неуверенно поводил он рукой.

— Итальянка я наполовину, — уточнила Летиция. — По маме. Росла под Йоркширом и в Италии никогда не была. Хотя по-итальянски говорю сносно, мама меня учила.

— А я-то хотел порасспрашивать тебя про площадь Сан-Марко и Эксельсиор... — выдохнул Барти. — Мама говорила, что Эксельсиор сияет вечерними огнями, а к нему подплывают на гондолах... — мечтательно посмотрел он на потертую книжку.

— Морти бы тебе спел что-то по-итальянски, — усмехнулся Регулус.

— La Donna e Mobile? — спросил Барти. — Наверняка, именно она звучит в Эксельсиоре.

Регуслу засмеялся, Летиция равнодушно поправила волосы. Барти стало даже интересно, что же может её по-настоящему рассмешить.

— Если хочешь, Тиция может нарисовать их тебе по открыткам, — заверил друг.

— Нарисовать? — Барти потрясенно смотрел на резной потолок из кедра. — Нарисовать... — В детстве ему рисовала мама акварелью и гуашью, но чтобы посторонний человек предложил ему рисунок — это казалось совершенно невероятным.

— Тицци прекрасно рисует, — заверил друга Регулус. — Особенно итальянские виды.

— Ты преувеличиваешь, — осадила его Летиция. — Мне больше нравится шить.

В тот же миг со строны входной двери послышались голоса. Барт и Регулус как по команде обернулись. Мимо полукруглого стеллажа шла девочка в крунлых роговых очках, в которой Барти без труда узнал узнал дочь Риверса. Она вела за руку Лиззи Дирборн, которая смотрела по сторонам явно не понимая, зачем она здесь оказалась.

— Пойми, так нужно, — терпеливо поясняла девочка в очках. — Ты должна научиться делать уроки сама.

— Там много задали... — горько вздохнула Лиззи.

— Все равно...

— ... Ты ничего не выучишь, — фыркнул Барти. — Тупицам не дано, хоть учи, хоть не учи. — Регулус прыснул. Лиззи посмотрела на Крауча с Блэком и от испуга открыла ротик. Летиция покраснела и нервно оглянулась.

— Неужели помнишь, грязнокровка? — усмехнулся Блэк. — Мы право польщены...

— Пошли, не обращай внимание на кичливых идиотов, — Мэрион дернула дрожащую Лиззи за руку и повела в сторону. Затем, повернувшись, неприязненно осмотрела слизеринцев и Барти.

Регулус, однако, хотел сделать какую-то пакость. Достав палочку, он пошептал заклинание высечения искр. Каблук Лиззи вспыхнул. Девочка завизжала, чем привлекла к себе внимание сидящих за соседним столом второкурсников из Райвенкло. Один из них — Барти вспомнил, что его, кажется звали Бертрам Обри — ошарашенно посмотрел на Лиззи и постучал себе по лбу. Его соседи рассмеялись.

Дальше все произошло быстрее, чем Барти успел опомниться. Риверс хлестнула искрами по ногам Регулуса так, что он подпрыгнул, упал и потянулся за палочкой, но Летиция оказалась проворнее. Схватив Риверс за локоть, она потянула её за стеллажи, другой рукой приобняв Дирборн. Девочки скрылись из виду.

— Вот тварь, — прошептал с ненавистью Регулус. Поднявшись с помощью Барти, он легонько поправил стрелки брюк. — Ничего, барсучихе это даром не пройдет!

— Теперь Дирборн возомнит о себе не весть что, — скривился Крауч. — Надо не дать ей обнаглеть!

— Тсс! — поднес палец к губам Регулус. — Открывается сезон охоты на грязнокровку, — выразительно взглянул он на друга. — Провозглашаю начало "эры Дирборн"!

— Где же будут охотничьи угодья? — подыграл другу Барти.

— Везде, — отрезал Блэк. — Для высокородных сеньоров, — обвел он рукой себя и Крауча, — охота разрешена по всей территории Хогвартса! Ну а дамы, должны ждать кавалеров с дичью...

— Трубят рога и копошится свита... — улыбнулся Барти.

Регулус кивнул. Барти, едва подавив смешок, задумчиво посмотрел на летающие свечи.