Глава 13. Ценности

Он исследовал защитные чары, наложенные на окно, но вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд и резко обернулся.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Марисса, опуская палочку.

– Это что, маггловское оружие? – окинув девушку быстрым взглядом, Амикус заметил в ее левой руке пистолет.

– Ты же сам говорил, что нельзя быть излишне острожным, – произнесла Марисса, положив пистолет на комод.

– Я имел в виду не эту фигню, а дополнительные защитные чары, – Амикус бросил недовольный взгляд в сторону окна. – Защита на окнах никакая. Про дверь вообще молчу. Я ее простой Алохоморой открыл. Ты слишком беспечна.

Девушка убрала палочку в карман джинсов и скрестила руки на груди.

– К твоему сведению, на дом наложен целый букет защитных чар, – не скрывая раздражения в голосе, произнесла Марисса. – Твоя Алохомора сработала, потому что я дала разрешение на твое присутствие в доме. Чужака чары бы не пропустили. И знаешь, я, конечно, ценю твое участие, но меня начинает выводить из себя то, что ты постоянно меня проверяешь.

В три широких шага Амикус оказался рядом с девушкой. Мужчина навис над Мариссой, которая была намного ниже него, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Амикус мягко провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Я просто волнуюсь, – произнес он. – Если Темный Лорд задастся целью, то сможет сломать мою ментальную защиту, и ты сама понимаешь, что случится потом.

– Он что, подозревает тебя? – спросила Марисса.

– После того, как из Министерства сбежали пленники, он подозревает всех. Он понимает, что без помощи кого-то из своих не обошлось. Пока что я интересую его в меньшей степени. Но это может измениться в одночасье. Поэтому очень важно, чтобы ты была крайне осторожна. Особенно сейчас, – Амикус приложил руку к уже округлившемуся животу Мариссы.



1976 год

Темный Лорд давно планировал яркое мероприятие, которое министерские шавки точно не смогут игнорировать. Новость об этом событии появится на передовице «Пророка» и в магическом сообществе Британии, наконец-то, будет посеян страх. Празднование Дня летнего солнцестояния как ничто иное подходило для реализации его задумки.

Амикус сильно нервничал, ведь это его первая миссия. Конечно, он был не один, а в составе группы из восьми Пожирателей Смерти, но наличие такой страховки не особо его успокаивало. Братья по оружию непременно будут оценивать его, и, если он проколется, они расскажут об этом Повелителю.

Его задачей было наложить в разных частях ярмарки руны, активирующие по команде взрывное заклятье. Это должно создать дополнительную панику среди посетителей и сделать перформанс Пожирателей Смерти более эффектным.

Закончив с накладыванием последней руны, довольный выполненной работой Амикус подошел к одному из шатров, находящемуся на безопасном расстоянии, и, сцепив ладони в замок, откинулся к деревянной опоре, удерживающий полог. Яксли сказал, что они нападут с воздуха, как только начнется фейерверк, и в этот момент он должен будет активировать Взрывное.

Скорее всего, при любом другом раскладе он и дальше продолжил бы в ожидании сигнала безразлично провожать взглядом проходящих мимо людей, но развернувшаяся у него перед глазами сцена выглядела до боли знакомо и потому не могла не привлечь его внимание.

Какой-то маггл, что было понятно по костюму мужчины, с совершенно остервенелым выражением лица шел по дорожке между шатрами. Причиной его озлобленности, как предположил Амикус, была девушка, которую он тянул за собой, крепко удерживая за предплечье. Девушка выглядела растерянной и заплаканной, она явно идти с мужчиной не хотела, но что-то останавливало ее от попыток высвободиться из его железной хватки. Амикус был уверен, что это был страх.

– Папа, пожалуйста, я не хочу, – всхлипывая, проговорила девушка.

– Ты несовершеннолетняя, и пока что я решаю, чего ты хочешь, – сказал мужчина.

Будто молния яркое воспоминание пронзило сознание Амикуса.

«Я твой отец и только мне решать, чего тебе хотеть!»

– Я не твоя собственность. Ты не можешь удерживать меня силой! – запротестовала она. – Пусти меня, я вернусь к друзьям.

– К этим психам ты не вернешься, – злобно прошипел мужчина. – Ты будешь ходить в католическую школу, которую я для тебя выбрал. Там тебе быстро мозги вправят. Хорошо, что мать не видит всего этого дерьма.

Девушка всхлипнула, когда мужчина с яростью дернул ее за угол.

С минуту Амикус смотрел туда, где скрылись эти двое. Одно за другим болезненные эпизоды из прошлого стали всплывать в его памяти.

«Ты, кажется, забыл свое место, недоносок? Так я тебе его сейчас напомню!»

«Думаешь, можешь мне перечить, сопляк?»

«Ты будешь делать то, что я скажу. Иначе, останешься в этом подвале до конца своей жалкой жизни»

Амикус попытался отмахнуться от воспоминаний, которые будто назойливые мухи мешали ему сконцентрироваться на миссии. Проводить параллели не к месту. Она обычная грязнокровка. Опухоль на теле магического сообщества. Воровка магической энергии. В конце концов, просто человекоподобное животное.

Так какого Годрика его так сильно зацепило увиденное?

Да, конечно, когда тот маггл тащил девчонку за собой, ему вспомнился отец, который также, удерживая за руку или ворот рубашки, вел их с Алекто в подвал, где подвергал мучительным проклятьям. Интересно, как магглы наказывают своих детей? Нет-нет-нет. К черту это. Плевать, что они делают. Как вообще можно сравнивать чистокровных волшебников, элиту магического сообщества и какую-то грязнокровку?

Поганая грязнокровка страдает и это просто отлично. Пусть она и не осознает этого, но это ее наказание за то, что она посмела вторгнуться в магический мир. Можно сказать, карма.

Поток его мыслей был прерван звуками фейерверка. Амикус вскинул голову и увидел братьев по оружию, начавших насылать с воздуха проклятья на разбегающихся в ужасе посетителей ярмарки.

Теперь его выход.

Амикус накинул маску Пожирателя и, начертив в воздухе руну, произнес заклинание. В ту секунду, когда он активировал заклятье ладонью, раздалось сразу несколько взрывов. Истерические крики послышались с разных концов ярмарки.

Он справился. Теперь можно расслабиться, просто погулять, бросая проклятья во встретившихся на пути неудачников. Если чему-то полезному отец его и научил, так это были разного рода Пыточные. Большинство из них Амикус многократно испытал на себе, поэтому точно знал особенности их действия, и повторить их ему не составляло труда.

Старики, женщины, дети…. Амикус бросал проклятья во всех без разбору, чисто механически, но как он ни старался забыть увиденное несколько минут назад, сознание вновь и вновь возвращало его к той сцене.

Где сейчас эта девчонка? Попала ли она под проклятье, брошенное кем-то из Пожирателей, или, может, ее задело Взрывное? Хотя ее папаша, кажется, хотел увести ее отсюда. Наверное, они уже покинули ярмарку и….

Вот же хрень… Не покинули…

Он замер на пару секунд, уставившись на неподвижно лежащую на земле лицом вниз девушку. Амикус подошел ближе и опустился рядом с ней на корточки. Он перевернул девушку на спину и отбросил с ее лица волосы. Она была без создания, как и ее папаша, валявшийся в метре от нее. Похоже, их задело ударной волной.

Амикус коснулся ее запястья, проверяя пульс. Она была еще жива.

Правильным было бы просто уйти сейчас. Тем более, скоро его найдут собратья, и светиться рядом с магглой – не лучшая идея.

Амикус еще раз взглянул в ее лицо, на щеках и лбу было несколько ссадин. Потом он бросил взгляд на маггла, ублюдок все еще был в отключке. Амикус шумно выдохнул. Еще миллион раз он пожалеет о том, что сейчас сделает, но оставить все как есть он почему-то не мог.

Поднявшись на ноги, он подхватил девушку, поднимая ее с земли, и крепко прижал к груди.

– Что ты делаешь? – Амикус обернулся на голос. – Приказа брать пленных не было.

Яксли… А за ним и остальные. Черт!

– Я просто… – он замешкался, подбирая слова, но от необходимости придумывать оправдание его спас Мальсибер.

– Да ладно тебе, Корбан. Пусть парень развлечется. Это же его первая миссия.

Будто ужаленный, Яксли кинулся к Мальсиберу и, схватив его за грудки, рявкнул:
– Никаких имен, кретин! Хочешь, чтобы кто-то из выживших передал услышанное аврорам?

– Ладно, ладно. Извини, – Мальсибер развел руки и выставил вперед ладони в примирительном жесте.

Яксли отпустил его, а затем повернулся к Амикусу и произнес:
– Можешь взять девчонку. Но, когда наиграешься, ее надо убить. Отдай сестре, она все сделает.

– Я и сам могу применить Убивающее, – ведомый уязвленной гордостью, выдал Амикус.

– Да-да, конечно, – отмахнулся Яксли, судя по тону, он ни йоту не поверил ему. – Мне плевать, кто из вас это сделает. Расходимся по домам.



Амикус наблюдал за спящей на кровати девушкой, сидя в кресле в углу гостевой спальни.

Великий Салазар! Если отец вернется раньше запланированного и увидит грязнокровку в доме, да еще и в постели, он быстро забудет, что у него всего один наследник и незамедлительно бросит в него Аваду.

Он залечил все ее раны и ссадины, даже синяки на руках смазал целебной мазью. Почему-то он совершенно не возбудился, когда раздевал ее, чтобы добраться до порезов, что были по всему ее телу. Конечно, девушка была не сказать чтобы красавица, но вполне миленькая, а фигурка была округлой в правильных местах, но при этом изящной. Она совершенно точно могла вызвать желание и должна была вызвать, но, обрабатывая ее раны, он мог думать лишь о том, как не пропустить очередную ссадину или маленькую ранку.

Честное слово, если бы еще утром ему сказали, что он сделает что-то подобное для маггловского отродья, он бы рассмеялся над абсурдностью этого предположения. А теперь…

Что с ним происходит? Он пожалел грязнокровку! Это добром не кончится.

Вдруг дверь распахнулась и на пороге показалась Алекто. Увидев девушку на кровати, она скривилась в отвращении и произнесла:
– Мерлин, а я до последнего надеялась, что это была просто тупая шутка. Зачем ты притащил это грязное животное в поместье, да еще в спальне разместил? Может, и собак из псарни сюда приведешь?

Амикус встал с кресла и подошел к сестре. На секунду повернувшись к спящей девушке, он снова посмотрел на Алекто и шепотом проговорил:
– Я не мог оставить ее там.

– И что было причиной на этот раз? – прошептала в ответ Алекто, видимо, рефлекторно, тоже понизив голос. – Симпатичная мордашка или длинные ножки? Ты всегда легко велся на женские чары, а мне приходится разбираться с той хренью, в которую из-за этого ты постоянно ввязываешься.

– Сейчас это другое, – ответил он. – Она…

Он замолк, не зная, что сказать. Ведь, по правде говоря, он понятия не имел, на кой черт притащил девчонку сюда и вылечил ее, а уж что с ней делать дальше не знал и подавно.

– Все понятно, – холодно проговорила Алекто. – Что бы ты ни собирался делать с этим жалким существом, Амикус, я тебя предупреждаю: если на меня упадет хотя бы тень гнева отца, когда он узнает о твоей выходке… а он узнает, я даже не сомневаюсь… я сдам тебя с потрохами. Только ты во всем этом виноват и только тебе отвечать. Ты уже взрослый и пора научиться брать на себя ответственность.

С этим словами Алекто бросила последний полный презрения взгляд на спящую девушку, а потом развернулась на каблуках и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Несколько секунд Амикус просто смотрел на дверь, пытаясь переварить услышанное. Сестра его не прикроет. Он останется один на один с отцом. Это худший из ночных кошмаров.

Он развернулся и посмотрел на девушку. Ее лицо было слишком напряженным для спящей, поэтому Амикус проговорил:
–Я знаю, что ты не спишь.



Сквозь сон девушка услышала голоса – мужской и женский. Женский звучал агрессивно, она уловила несколько оскорбительных слов, явно направленных в ее адрес, поэтому не решилась возвестить присутствующих, что она проснулась, и просто продолжила лежать с закрытыми глазами.

Затем хлопнула дверь, и в комнате повисла звенящая тишина. Она плотнее зажмурилась.

– Я знаю, что ты не спишь, – раздался мужской голос, и девушка несмело разомкнула веки.

У двери она увидела высокого, худого юношу, судя по виду, не намного старше нее. Он стал неторопливо приближаться к кровати, на которой она лежала, и она быстро приняла сидячее положение, подтянув колени к груди.

– Где я? – спросила она.

То, как она вся поджалась, сдавливая при этом кромку одеяла, выдавало сильный страх, и Амикус остановился в полутора метрах от кровати, чтобы девушка не занервничала еще сильнее. Хотя он не понимал до конца, почему его так заботит ее душевное состояние.

– Здесь ты в безопасности, – ответил он, сам не веря в сказанное. По правде говоря, это поместье было одним из самых небезопасных мест для таких, как она. – Ты должна быть благодарна мне. Я тебя спас.

– Спас от чего? – спросила она, в ее глазах отразилось смятение.

– А что последнее ты помнишь? – спросил Амикус.

Девушка нахмурилась. Опустив глаза на одеяло, она стала медленно говорить:
– Я помню, как мы шли к границе… Начался фейерверк, вдруг повсюду стали раздаваться крики… А потом мы увидели, как люди разбегаются… Кругом были вспышки заклинаний. И… затем что-то взорвалось, – она снова посмотрела на Амикуса. – Что там произошло?

– На посетителей было совершено нападение, – уклончиво сказал Амикус, отведя взгляд в сторону.

– А кто напал? Я… слышала о какой-то группировке, которая совершает подобное последние несколько лет. Правда, не настолько масштабное… Но я давно не была в Англии и не знаю деталей.

– Давно не была в Англии? – Амикус вскинул брови. – Но ты ведь англичанка, да? Это слышно по акценту. Разве ты не должна ходить в школу? Сколько тебе лет?

– Шестнадцать. И я хожу в школу, но в Канаде. У них хорошие стипендии для магглорожденных. В Хогвартсе такой роскоши нет.

Амикус хмыкнул, но промолчал. Что он мог сказать? Что таким как она не место в Хогвартсе? Что он не считает ее достойной учиться в магической школе, где бы то ни было? Что ей вообще не следовало переходить через барьер? Все это крутилось на языке, но так и не сорвалось с него, хотя обычно он не был так сдержан в высказываниях касательно маггловских выродков. Но если он озвучит все, что думает о грязнокровках, то она задаст вполне логичный вопрос – зачем он спас ее, раз так презирает. И он знал, что не сможет на это ответить. Ведь он и так каждую минуту с момента как принес ее в поместье, сомневался в правильности своих действий и не понимал их причины.

– А… когда ты… забрал меня с ярмарки… – осторожно проговорила девушка. – Со мной никого не было… рядом? Мой отец…

– Да, он был там, недалеко от тебя, – коротко ответил Амикус, снова отведя взгляд.

– И он… ?

– Жив… Скорее всего. Но я не проверял, – произнес Амикус.

– Ты хочешь сказать, что он был без сознания?

Он понимал, к чему был этот вопрос. Она вовсе не потому задала его, что переживала за жизнь того маггла.

– Он не знает, где ты.

Амикус был уверен, что сказал именно то, что она хотела услышать.

Девушка прикусила губу и опустила взгляд. То, что он спросил потом, удивило и его самого, ведь ответ на этот вопрос был очевиден, и смысла его задавать не было. Но он все же спросил.

– Он бьет тебя, да? – когда девушка вскинула голову, он добавил: – Я видел синяки. Некоторые из них не сегодня появились.

– Ты поэтому помог мне? – пронзительно смотря ему в глаза, задала она встречный вопрос, – Тебе это знакомо, правда?

Амикус сглотнул. Ни с кем, кроме сестры, он не делился своими личными переживаниями. Но Алекто всегда была смелее его. Она ненавидела отца в большей степени, чем боялась его. Амикусу же отец внушал самый настоящий ужас, от которого сердце подскакивало к горлу, пальцы холодели, а дыхание становилось ненормально прерывистым, и каждый вдох давался с огромным трудом. Даже сейчас, когда ему уже восемнадцать, оставаться с отцом наедине ему было так же страшно, как и в восемь.

Конечно, Алекто всегда утешала его и поддерживала, но она не могла понять его чувств до конца. А эта девушка… как знать… Может, она станет более благодарным слушателем. Слова уже готовы были сорваться с его губ, как вдруг девушка заговорила сама.

– Он очень жестокий человек. Мой отец. Даже безжалостный. Он был таким всегда, но… Когда умерла мама, он вконец озверел. Он стал избивать меня чаще и… Ему даже повод не нужен был… Я была недостаточно хороша, что бы я ни делала. А потом мне пришло письмо из Канады, и когда отец понял, что это не чья-то шутка, он так взбесился. До того дня, я думала, что он ненавидит меня и будет рад от меня избавиться. Но он так отчаянно пытался удержать меня рядом – запирал в комнате, угрожал… А в тот день, когда я должна была уехать в школу, запер меня в подвале, – в этот момент рука Амикуса непроизвольно сжалась в кулак. Подвал... Очень хорошо знакомое ему место. – Тогда я поняла, что он, вероятно, получает удовольствие, причиняя мне боль, и вовсе не горит желанием меня отпускать. Я испытывала страх перед ним каждый день своей жизни… и была рада уехать так далеко, как смогу, как только появилась возможность, – она выдохнула и задумчивым взглядом окинула комнату, а потом продолжила: – Я зря вернулась в Британию. Но эта летняя стажировка в Хогвартсе давала столько перспектив… Я не могла отказаться…

Она замолкла и на несколько секунд в комнате воцарилась давящая тишина, а потом Амикус произнес:
– Знаешь, не думал, что когда-нибудь скажу нечто подобное, но… Тебе повезло, что твой отец – маггл. Если бы он был волшебником, избиения были бы меньшим, чего тебе пришлось бы бояться.

– Мне жаль, – бросила она, и Амикус сжал кулаки.

Ей жаль… Жалость испытывают к слабым и убогим. Она считает его таковым? Да как она смеет!

– Мне не нужна твоя жалость! – почти прошипел он, пока где-то глубоко закипала ярость.

– Ты неправильно понял. Это… просто сочувствие. Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с чем-то подобным, – сказала она, и ярость отступила, не успев выплеснуться наружу. – Знаешь, я еще никому не рассказывала… обо всем этом…. И так здорово, что можно с кем-то поделиться. С кем-то, кто поймет.

Он нерешительно посмотрел на девушку. Абсолютное понимание отражалось в ее глазах. Все, что испытывал он, она испытывала тоже. Он не одинок в своих страхах. Еще никогда в жизни Амикусу не становилось так тепло на душе.

Чтобы не позволить нежелательным эмоциям, которые странным образом вызывает в нем грязнокровка, взять верх над разумом, юноша прочистил горло и произнес:
– Я починил твою одежду. Если, конечно, эти маггловские тряпки можно так назвать.

К его удивлению, девушка улыбнулась в ответ на его однозначно враждебное высказывание. Ее реакция снова смутила его, заставив почувствовать себя… Глупо? Что за черт?

– Не любишь маггловскую одежду? – спросила девушка.

– А за что ее любить? – попытался отбиться он.

– Она довольно комфортная.

– Верится с трудом, – с напускным высокомерием произнес он.

– А ты не верь на слово, просто примерь как-нибудь.

Амикус не нашелся, что на это ответить, чтобы не прозвучало грубо, поэтому просто поджал губы и отвел взгляд в сторону, делая вид, что его очень заинтересовала картина, висевшая на стене.

– Ты не мог бы отвернуться пока я одеваюсь? – произнесла девушка.

– Если ты не поняла, я уже все видел, – с усмешкой проговорил Амикус.

– Да, но… тогда я была без сознания, и мне было все равно. А сейчас нет. К тому же, по всей видимости, ты из благородных? Значит, тебе не чуждо поведение джентльмена.

Только по отношению к леди. Он хотел это сказать, но что-то его остановило. Он просто промолчал. Да что с ним творится?

Замешкавшись лишь на секунду, Амикус, шумно вздохнув, повернулся и отошел к окну.

Он только что выполнил просьбу грязнокровки. Даже не возразил ничего. И не напомнил ей о том, как следует говорить с превосходящими ее во всем чистокровными волшебниками. Она общалась с ним, как с равным, как с каким-нибудь магглом, да еще и посмела пристыдить, напомнив ему о манерах.

Почему он ничего не сделал? Наверное, потому что не хотел ее расстраивать или пугать. А почему не хотел, он не знал. Просто ему не нравилось видеть в ее глазах страх или слезы.

Это какой-то бред!

Она тупое животное, никчемное, грязное существо, ведь так? Хотя ножки довольно привлекательные. Так, не время сейчас думать о… ее длинных, стройных ногах. Или о ее шелковистой оливковой коже. Или о ее пышной… копне волос. Да, волосы! Это не так возбуждающе, как грудь. Думай о ее пышных волосах… О том, как они струятся между пальцев… Такие мягкие, блестящие, как жидкое золото. Вот же хрень! И почему он посчитал ее некрасивой поначалу? Она очень даже ничего. Особенно, когда говорила про понимание и сочувствие. Да, в это миг она была похожа на богиню, спустившуюся с небес.

Великий Мерлин, это уже никуда не годится. Ему понравилась грязнокровка. Хорошо, что кроме Алекто об этом никто не знает. Такой позор! А может, ему нужно просто поддаться желанию, и это наваждение схлынет сразу, как все закончится?

Сейчас она стоит всего в четырех метрах от него, почти голая. Только руку протяни. Он ведь может себе это позволить, да? В конце концов, она ему обязана. А если она так не считает, он силой возьмет то, что заслужил по праву. Она хрупкая, слабая девушка. К тому же без палочки. Она не сможет оказать сопротивление.

Перспектива такой желанной близости заставила его кровь бежать быстрее. Полный решимости реализовать намеченное, Амикус резко развернулся, но как только оказался с девушкой лицом к лицу он будто впал в ступор.

Уже полностью одевшись в эти обноски, которые магглы называют одеждой, девушка неловко переминалась с ноги на ногу, смотря на Амикуса одновременно растерянно и удивленно. Но не ее взгляд заставил его опешить, а то, как рукав кофты сполз с ее руки, когда она заправляла прядь волос за ухо. Его внимание привлекло обнажившееся предплечье, на котором, даже несмотря на целебную мазь, все еще отчетливо виднелись два синяка, оставленные тем магглом, ее отцом, несколько часов назад.

Стремление взять девчонку силой тут же развеялось, а на его место пришел порыв поцеловать ее и, крепко обняв, защитить от всех угроз этого мира.

Да, с ним явно что-то не так. И, наверное, надо бы с этим разобраться. Но это будет потом. А сейчас… Он просто не может больше поддерживать невозмутимый вид.

Амикус стремительно сорвался с места, и через какие-то пару секунд он уже нависал над заметно напрягшейся девушкой, смотрящей на него широко распахнутыми глазами. Несколько секунд он сохранял зрительный контакт, а потом она спросила: «Что-то не так?», и его глаза невольно опустились на ее губы. Такие притягательные, нежно-розовые губы.

Не в силах совладать с охватившим его желанием, Амикус склонился к лицу девушки, но она резко отстранилась, отступив на два шага назад.

Амикус выдохнул и удивленно моргнул. Она отвергла его? Какая-то жалкая грязнокровка отвергла его, чистокровного волшебника из рода Священных двадцати восьми? Наверное, он должен был разозлиться. Так было всегда, когда девушки отвергали его. Он начинал их ненавидеть, и желание отомстить за унижение настойчиво требовало воплощения в реальность. Правда, ему не хватало смелости самому совершить месть, поэтому за него это делала сестра, которая, пытая несостоявшихся возлюбленных брата, получала ничуть не меньше удовольствия, чем он, наблюдая за муками этих несчастных.

Амикус прекрасно понимал, почему в школе не пользовался популярностью у девушек, даже несмотря на богатство его семьи. Всему виной его внешность. Амикус был точной копией своего отца, который был тем еще уродом, и, если бы не договоренность между семьями, вряд ли он когда-нибудь вообще женился бы. Сестре тоже досталось несколько папочкиных черт, что не могло не отразиться и на ее личной жизни, но Алекто это совершенно не тяготило. Она никогда не проявляла интереса к мальчикам и едва ли планировала выходить замуж когда-нибудь.

У Амикуса же была одна отвратительная черта, доставившая ему немало проблем – он был влюбчивым. И влюблялся он не лишь бы в кого, а западал на самых красивых девушек в своем окружении. Конечно, красавицы, за которыми мальчики бегали толпами, даже не смотрели в сторону таких, как Амикус. Раз за разом, они высмеивали его неуклюжие попытки понравиться им, и, наверное, он был идиотом, потому что, каждый раз наступая на одни и те же грабли, он не извлекал из этого никаких уроков, а шел искать новые.

Отказы были для него привычной рутиной и по отношению к отвергнувшим его девушкам он не испытывал ничего, кроме злости. Но с этой грязнокровкой все было иначе. Когда она не позволила ему приблизиться, чтобы поцеловать ее, он почувствовал вовсе не злость, а жгучую обиду.

Ему казалось это жутко несправедливым, ведь он не просто ухаживал за ней, как в случае с остальными. Он буквально спас ее от отца-тирана и, возможно, других Пожирателей Смерти. Он сделал что-то несвойственное ему, да никому из слизеринцев несвойственное. Спасение убогих всегда было прерогативой гриффиндорцев, и они получили за это всеобщую любовь и уважение. И теперь, когда он сделал то же самое, она все равно оттолкнула его.

Разве он сделал что-то не так? Или сделал недостаточно? А может…

– Неужели я настолько уродлив, что ты даже поцеловать меня в благодарность за спасение брезгуешь? – сам не ожидая, на одном дыхании выдал Амикус.

Он сжал руки в кулаки, внутри все ходило ходуном. Девушка как-то странно посмотрела на него, потом моргнула и произнесла то, что неслабо расшатало систему его убеждений относительно грязнокровок.

– Прости… Я просто… никогда раньше не целовалась.

И хватает же у нее наглости так явно врать! Лживая грязнокровка!

– Ничего лучше придумать не могла? – огрызнулся Амикус. – Думаешь, я в это поверю?

– Но я не лгу! – румянец тронул ее щеки.

Амикус сглотнул, и окинул девушку удивленным взглядом с головы до ног. Вполне симпатичная. Кто-то из волшебников наверняка захотел бы трахнуть ее.

– Как это может быть? Ты же…

Грязнокровка…

– … магглорожденная.

– И что?

Грязнокровки с ранних лет прыгают в постель к любому волшебнику, лишь стоит их пальцем поманить. Если и есть маггловскому отродью место в магическом мире, то это место в борделях Лютного. В них нет достоинства, что есть в чистокровных леди. Они аморальны и развратны.

Так его учили родители. И он никогда не подвергал это сомнению, с отвращением смотря на грязнокровок, расхаживающих по Хогвартсу, будто имели полное право находиться там.

– Ты что, правда никогда не целовалась?

– А что тут такого? – девушка обхватила себя руками, она явно была смущена. – Просто, не встретила того, с кем хотелось так сблизиться. Я, знаешь ли, не из тех девушек, которые со всеми подряд целуются.

– А ты…

Амикус не успел договорить, дверь в комнату распахнулась и на пороге показалась Алекто.

– Почему она еще здесь? – прошипела она. – Отец вернулся!

– Как вернулся? – внутри у Амикуса все похолодело. – Он же собирался прибыть только к обеду.

– А прибыл раньше. И если он увидит это, – Алекто кивнула в сторону девушки, – нам обоим достанется. Немедленно избавься от нее!

Он не сможет. Не сможет убить ее. И сестре не позволит.

– Я…

– Ох, Мерлин! И достался же мне такой мягкотелый братец! – Алекто всплеснула руками. – Делай что хочешь, но ее не должно быть здесь. Можешь отправить ее из гостиной западного крыла. Я задержу отца насколько смогу.

– Спасибо, сестра! – выдохнул Амикус.

Алекто ничего не ответила, молча выскочив за дверь.

– Идем! – Амикус схватил девушку за руку и потянул за собой.

Выйдя из комнаты, они двинулись по коридору.

– Тебе есть куда отправиться? – спросил Амикус, смотря прямо перед собой.

– Наверное… в школу, – тихо проговорила девушка.

Амикус резко остановился, и Марисса чуть не врезалась в него со спины.

– В школу? В смысле, в Канаду? – спросил юноша, обернувшись к ней.

Марисса кивнула.

– И как ты собираешься добираться туда?

– Я… еще не думала об этом.

Амикус отвел глаза в сторону и несколько секунд, задумавшись, изучал вазу, стоящую на постаменте в паре метров от них. Потом он развернулся и снова начал движение по коридору. Они прошли еще три комнаты, у двери четвертой он остановился.

– Мы же вроде шли в гостиную, – произнесла Марисса, когда они вошли в комнату, которая, судя по наличию в ней кровати, была спальней.

– Сначала возьмем кое-что.

Амикус подошел к комоду и, открыв верхний ящик, достал оттуда небольшой мешочек из черной кожи и волшебную палочку.

Он подошел к Мариссе и протянул ей сначала мешочек со словами:
– Здесь достаточно, чтобы добраться до Канады.

Девушка раскрутила жгут и заглянула внутрь. Галленов там было явно больше, чем на одну лишь дорогу.

– И вот, – Амикус отдал ей слегка изогнутую волшебную палочку из светлого дерева. – Твоя осталась там. Эта, скорее всего, не будет работать должным образом, но ты сможешь купить себе новую в лавке Олливандера, это в южной части Косого переулка.

Кивнув, Марисса взяла палочку и убрала ее в кобуру, закрепленную на поясе джинсов.

Амикус открыл нижний ящик комода, взял еще один мешочек и передал его девушке.

– Ты ведь умеешь пользоваться летучим порохом?

– Конечно, – Марисса стряхнула толстый слой пыли с грубой кожаной ткани. – Я так понимаю, жители этого дома редко используют такой способ передвижения, да?

Амикус криво улыбнулся.

– Последний раз я пользовался летучим порохом лет в шесть. У нас в поместье есть собственная точка аппарации, но она в другом крыле, поэтому тебе придется переместиться через камин. Все, идем, времени мало.

В течение всего пяти минут он держал ее за руку первый раз, но, снова обхватив ладонь девушки, Амикус почувствовал себя так, будто делал это каждый день уже не один год. С первых минут их знакомства она показалась ему такой родной, вероятно, потому что как никто другой понимала его.

Вскоре они уже стояли у камина в гостиной.

– Отправляйся в Косой переулок. Как только купишь палочку, сразу иди на пирс, не задерживайся, – произнес Амикус. – Корабли на материк отправляются регулярно, ждать долго не придется. И палочку, что я тебе дал, выброси, но сначала сломай, чтобы ее нельзя было отследить.

– Зачем кому-то может понадобиться отслеживать эту палочку? – спросила Марисса, смутившись. – Кому она принадлежит?

Лицо Амикуса стало напряженным.

– Это не важно, – ответил он уклончиво. – Просто сделай, как я говорю. Это для твоей же безопасности.

Марисса не стала больше задавать вопросов. Этот юноша, который даже имени ее не знает, не только спас ее от отца, но и залечил все раны. Она ему обязана. А поскольку вернуть ему этот долг ей вряд ли суждено, единственное, что она может сделать сейчас, это не лезть не в свое дело.

Впрочем, есть еще кое-что.

Девушка стояла всего в шаге от него. Но это лишь иллюзия. Между ними не один шаг, а целая бескрайняя пропасть. Как жаль, что ее происхождение нельзя скрыть. Ведь, если бы не эти маггловские шмотки, ее можно было бы принять за чистокровную леди – в ней было столько достоинства и одновременно скромности. Амикус выдохнул и отвернулся к окну, не в силах больше смотреть на то сокровище, которое он так внезапно нашел, но с которым там быстро вынужден расстаться.

У него перехватило дыхание, когда совершенно внезапно девушка сократила между ними расстояние и, приподнявшись на цыпочки, оставила поцелуй на его щеке.

Расширившимися глазами Амикус посмотрел на мягко улыбнувшуюся девушку. Сердце в его груди сделало кувырок и заколотилось с бешеной силой.

– Спасибо тебе за все, – произнесла она, и Амикус сглотнул. – Не каждый поступил бы так, как поступил ты.

Ох, Мерлин! Если бы она только знала, с кем разговаривает.

– Должен же хоть кто-то из нас сбежать, – произнес он, слабо улыбнувшись ей в ответ.

Амикус смотрел, как девушка зашла в камин и взяла горсть летучего пороха, а потом она вскинула голову и произнесла то, что заставило его испытать мощнейшее чувство потери чего-то действительно ценного:

– Я… не считаю тебя уродом.

Он не успел сказать что-то в ответ – девушка подняла руку с зажатым в кулаке порохом и, проговорив место назначения, исчезла в снопе ярких искр.

Амикус позволил себе несколько секунд просто стоять и смотреть на пустой камин, пока пепел оседал на каменном основании. Затем он выхватил палочку и взмахнул ею, убирая все свидетельства использования каминной сети.

Он вышел из гостиной, будучи твердо уверенным, что больше никогда не увидит эту необычную грязнокровку. И какого же было его удивление, когда, спустя всего четыре года, их судьбы пересеклись вновь.



1980 год

– Четверо побежали туда. За этим домом заканчивается запрет на аппарацию. Долиш, Стоун, Бродерик, попытайтесь перехватить их до того, как они переместятся! Остальные – со мной!

Выполняя приказ старшего аврора Миллза, они вбежали в дом, и были атакованы, не успев переступить порог. Бросив пару Взрывных, один из преступников попытался скрыться, и Бродерик побежал за ним по узкому коридору. Долиш вступил в схватку со вторым темным волшебником, умело уворачиваясь от града проклятий, которыми тот осыпал все вокруг, умудряясь в одиночку создать какой-то невообразимый хаос. Марисса заметила, как двое других злоумышленников поднимались по лестнице, ведущей на второй этаж. Один из них, судя по сложившейся пополам фигуре, был ранен, второй буквально нес его на себе.

Благодаря вовремя выставленному Щиту, девушке удалось отбить срикошетившее проклятье, летящее прямо в нее из палочки преступника, сражавшегося с Долишом, но энергетическая волна отбросила ее к комоду. Марисса ударилась о деревянный угол, но кроме синяков, больше никаких повреждений, к счастью, не получила. Долиш перекувырнулся на полу и скрылся от очередного брошенного заклятья за широким креслом, стоящим в паре метров от места, где лежала Марисса.

– Ты как? – крикнул он, его голос заглушался треском и взрывами от заклятий, насылаемых сумасшедшим темным магом.

– В норме! – бросила Марисса, медленно приподнимаясь с пола. – Двое побежали наверх! Я пойду за ними.

– Хорошо, я прикрою тебя! – произнес Долиш.

В тот момент, когда молодой человек выскочил из своего укрытия и стал насылать серию заклинаний на противника, Марисса рванула к лестнице. Молниеносно преодолев пролет, она оказалась на втором этаже, где было две комнаты, двери которых были закрыты. Поскольку выбирать времени не было, девушка доверилась интуиции и, распахнув заклинанием дверь по левую сторону от себя, влетела в комнату.



– Ну же, поднимайся. Они сейчас будут здесь! – Амикус пытался привести в чувство раненую сестру, которая уже мало на что реагировала, почти потеряв сознание.

Он в ужасе обернулся, когда дверь резко распахнулась, и внутрь с выставленной вперед палочкой влетела девушка. Амикус выдохнул, узнав это миловидное лицо. Судя по всему, она тоже узнала его, потому что атаковать не спешила. Почти минуту они, не шевелясь, лишь смотрели друг на друга, как вдруг издалека раздался мужской голос.

– Марисса! Что там у тебя?

Амикус продолжал напряженно смотреть девушке в глаза, а она все сильнее сжимала пальцами палочку.

– Марисса?– вновь позвал мужчина.

– Здесь никого нет! – крикнула девушка, и Амикус шумно сглотнул подступивший к горлу ком. Марисса опустила палочку и тихо проговорила: – Оставайтесь здесь. Я уведу его.

Глаза Амикуса распахнулись еще сильнее, он неверяще тряхнул головой. Он столько хотел сказать ей, но от волнения во рту пересохло, будто он несколько часов шел по пустыне, и его губы так и остались плотно сомкнутыми.

Бросив последний взгляд на растерянного юношу, Марисса вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Амикус услышал приглушенные голоса по ту сторону двери.

– Я опоздала, они успели сбежать, – произнесла девушка.

– Ничего, я тоже того психа упустил. Зато Бродерик поймал одного, – ответил мужской голос. – Посмотрим, возможно, у второй группы улов побольше. Пойдем.



С его связями в Министерстве было несложно узнать, где она живет. Но сейчас, стоя посреди ночи на пустой улице напротив ее дома, он не знал, что ему делать дальше.

Подойти и постучать в дверь? Но что он ей скажет? С чего начать?

Или просто уйти и попытаться выкинуть ее из головы? Да уж, будто у тебя получится. Четыре года ты пытался ее забыть. Жалкие, бесполезные попытки.

Его метания развеялись сами собой, когда дверь дома открылась, во двор вышла Марисса и направилась прямиком к нему.

Конечно, он и не пытался скрыть свое присутствие, и она вполне могла увидеть его из окна. Но сейчас почти два часа ночи, кто в такое время смотрит в окно? Если только она не ждала его прихода?

Глупости. Кому ты нужен?

Каждый мускул в его теле напрягся, когда девушка остановилась в паре метров от него. Он заметил в ее правой руке палочку. Но его это не удивило. После того, что она узнала о нем вчера, он был скорее удивлен, что она не пытается его сейчас проклясть.

– Амикус Кэрроу. Пожиратель Смерти, – констатировала она.

Она узнала его имя еще тогда, четыре года назад, и ей оставалось просто сложить два и два.

Амикус не нашел ничего лучше, кроме как ответить ей тем же:
– Марисса Стоун. Аврор Министерства магии Британии.

Ему нужно было лишь узнать ее имя. В Министерстве оказалась всего одна сотрудница Аврората по имени Марисса.

– Вот мы, наконец, и познакомились, – произнесла Марисса, и молодой человек ухмыльнулся. – Зачем ты пришел? – спросила она.

– Да хрен его знает, – честно ответил Амикус. – Я просто… почувствовал, что должен… Я полный идиот, да? Припереться домой к аврору, рискуя быть пойманным.

– Да, довольно опрометчиво с твоей стороны, – сказала Марисса, а потом, выдержав небольшую паузу, добавила: – Ты ведь уже тогда был с ними, да? Ты участвовал в нападении на ярмарке.

– Да.

– Та палочка, что ты мне дал, была одним из твоих трофеев?

– Не моим. Но трофеем, да.

– Сколько человек ты убил за эти годы?

– Остальные думают, что четверых.

– Остальные?

– Другие Пожиратели Смерти.

– А сколько на самом деле?

– Ни одного. Тех четверых убила Алекто, но сказала всем, что это сделал я. Если бы другие узнали, какой я слабак, мы вряд ли бы сейчас разговаривали.

– Считаешь неспособность убить кого-то слабостью?

– Все зависит от окружения. В моем – это так.

– Тогда, может, пора менять окружение?

– Проще сказать.

Это был самый честный разговор за всю его жизнь.

– Чего ты хочешь?

Интересный вопрос. Чего он хочет? Наверное, ему нужна правда. И он добьется ее сегодня и расставит все точки над i.

– Хочу знать, почему ты не сдала меня.

Очевидно, она ждала этого вопроса, потому что выдала ответ тут же.

– Я вернула долг.

Она не бросила проклятье и не воткнула кинжал ему в грудь, но сердце все равно пронзила острая боль. Всего лишь вернула долг.

– Дело только в этом… или…?

Она молчала.

А чего ты ждал? Что она восторженно кинется тебе на шею? Так бывает только в сказках. В его мире, может, и живут долго, но не счастливо.

Амикус грустно улыбнулся. Все так, как и должно быть.

– Знаешь, забудь, – проговорил он. – Я услышал все, что хотел.

Намереваясь уйти, он успел лишь повернуться к ней боком, когда она вдруг заговорила.

– Я вернула долг, – повторила она. – И я хотела бы, чтобы это было единственной причиной. Но это не так.

– Что ты пытаешься сказать? – Амикус продолжал смотреть прямо перед собой, напряженно вглядываясь в глубину улицы.

– Я пытаюсь сказать, что то, что привело тебя сюда, заставило меня сидеть у этого чертового окна в ожидании тебя весь вечер вчера…. И сегодня.

Он резко повернулся к ней лицом. Он ведь все правильно понял, да? Она только что выложила все карты на стол.

Теперь его очередь. Просто потому, что он должен быть уверен, что она понимает, во что ввязывается.

Амикус сделал пару шагов, оказавшись достаточно близко, чтобы почувствовать слабый аромат розового масла, исходящий от ее волос.

– Я не убивал. Но пытал. Много, – проговорил он, но она ничего не сказала на это. – Я применял Круциатус бесчисленное количество раз. И мне это нравилось, – она продолжала молчать, наблюдая за ним.

Этот ее взгляд нес в себе такую мощную энергетику, что как он ни старался отвести глаза в сторону, он был не в силах.

– Ты ненавидишь таких, как я? – спросила она.

– Да, – он не мог соврать ей. Только не сейчас.

– Значит, и меня ненавидишь?

– Даже если бы хотел, то не смог бы.

Она усмехнулась.

– А ты не совсем в ладу с собой, да? – спросила она.

– До знакомства с тобой, мои убеждения были тверды, как камень, – произнес он.

– До знакомства с тобой, я не знала, что настолько влюбчивая, – проговорила она.

Еще пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом все произошло само собой. Их потянуло друг к другу, пока губы ни слились в страстном поцелуе. Наслаждаясь моментом, краем сознания Амикус подметил, что ее действия были робкими и неумелыми, и это сделало ощущения еще более яркими, ведь означало, что он был первым, кто прикоснулся к этим восхитительным, чувственным губам.

Наконец, выпустив ее из объятий, он спросил:
– И что нам делать теперь?

– Прямо сейчас? Тебе надо уйти. Не хочу, чтобы тебя увидел Роджер.

– Что еще за Роджер? – Амикус весь ощетинился.

– Ревнуешь? – ее глаза озорно блеснули.

– Я, знаешь ли, собственник и делиться не люблю.

– Роджер – муж Мэгги, моей двоюродной сестры. Это их дом. Они приютили меня и… порой слишком сильно меня опекают. Если Роджер увидит тебя, ему не понравится, что ты заявился посреди ночи.

– Я не собираюсь объясняться с каким-то магглом, – Амикус скривился.

– Боюсь, до объяснений дело не дойдет, – невозмутимо произнесла Марисса. – Роджер из тех людей, которые сначала бьют, а потом спрашивают.

– Магглы такие дикари.

– Амикус, пожалуйста, тебе нужно уйти.

И он ушел. Но лишь чтобы завтра появиться здесь вновь. Ведь сегодня он понял, что больше никогда не сможет позволить себе потерять эту грязнокровку из виду.



1998 год

– Ребенок очень активный. Думаю, это будет мальчик,– сказала Марисса.

– Он всегда смирный, когда я прихожу. Никак не могу застать его пинающимся, – Амикус совершил рукой несколько круговых движений по животу девушки.

– Появлялся бы тут почаще, может, и застал бы, – с укором проговорила она.

Мужчина обхватил ладонями ее плечи.

– Ты же знаешь, что это опасно. Если я буду слишком часто переходить барьер, это вызовет подозрения. Мы ведь даже целительницу сюда не приглашаем, чтобы ни у кого в магическом мире не было зацепок относительно твоего местоположения.

– Конечно. Но что мы будем делать, когда ребенок родится, ты подумал?

– Я работаю над этим.

– Эти твои секреты, – с недовольством произнесла Марисса, закатив глаза, и Амикус лишь мягко улыбнулся. – Что ж, поскольку очевидно, ты снова не расскажешь мне, в чем твой план, тему закроем. Идем ужинать. Я приготовила лазанью.

– Опять маггловская еда? – Амикус поморщил нос.

Девушка вскинула брови.

– Что-то я не припомню каких-то жалоб на прошлой неделе, когда я приготовила «абсолютно маггловский» сырный суп, и ты практически в одиночку смел всю кастрюлю.

– Эмм… Не было такого, ты выдумываешь, – мужчина ухмыльнулся.

– Конечно-конечно! – Марисса вскинула руки. – И как только я могла подумать, что чистокровный волшебник из «Священных двадцати восьми» станет пробовать маггловскую стряпню? Наверняка, мне это только приснилось.

Улыбка мужчины стала шире.

Девушка взяла с комода пистолет и, убрав его за пояс джинсов сзади, развернулась и вышла из комнаты. Амикус последовал за ней.

Их с пеленок так воспитывали – в ненависти к грязнокровкам и магглам. Алекто впитала эти взгляды каждой клеточкой своего тела, а Амикус… Он просто старался делать все правильно, как его учили, не особо стремясь найти и понять корни насаждаемых родителями взглядов.

Он до сих пор искренне полагал, что первым камнем в крепость его мировоззрения была Луна Лавгуд, которая своей бескорыстной теплотой смогла поддержать угасающее пламя надежды на возврат к привычной жизни, в тот небольшой мирок, в котором они с сестрой чувствовали себя по-настоящему дома.

Но на самом деле изменения внутри него начались еще тогда, когда он, будучи неопытным восемнадцатилетним юношей, встретил особенную шестнадцатилетнюю грязнокровку, которая впоследствии, как морская волна обтачивает прибрежные камни, медленно, но верно сглаживала грубые выступы его души.

Это происходило буквально по крупицам, годами, потому было для него незаметно. Сначала он перестал испытывать отвращение к грязнокровкам просто по факту их существования. Потом стал сомневаться в коварстве магглов, которые, по заверению его отца, искали пути разрушить магический мир. А затем он и вовсе перестал думать о таких глобальных вещах, как судьба волшебного сообщества, ведь, по правде говоря, его никогда не прельщала политическая карьера и углубляться в проблемы страны ему совершенно не хотелось.

Чего ему действительно хотелось от жизни, Амикус понял лишь когда уволенная из Аврората из-за статуса её крови Марисса после его долгих уговоров переселилась в маггловский мир, где встречаться было намного безопаснее. Как оказалось, его счастье было вовсе не во власти и не в порабощении магглов и грязнокровок, а всего-навсего в возможности сидеть рядом с любимой женщиной, беременной его ребенком, и есть приготовленную ею «маггловскую» лазанью.