Глава 4

Драко весьма удивился, если бы узнал, что как только он отправился в библиотеку искать сведения о клятве ученика учителю, старинный книжный шкаф из темного дерева с тихим щелчком отъехал в сторону, открывая небольшую потайную комнатку. Из неё выходит хрупкая невысокая голубоглазая блондинка, глядя на которую любой завсегдатай модных салонов и званых вечеров, а так же нелегальных дуэльных клубов с легкостью узнал бы мадам Лукрецию Малфой.
- Дорогой, ты уверен, что поступаешь правильно? – подходя к сидящему в рабочем кресле мужу и обнимая его со спины, спросила она. – Он же твой племянник, пусть и двоюродный.
- Драко мне не двоюродный и даже не родной племянник. Наше родство с английской ветвью уже давно только косвенное, единственное, что нас роднит – фамилия, общие предки и…
- …и ошибка Вальтера Малфоя, - с улыбкой закончила за него фразу женщина.
- К сожалению и это тоже, - печально вздохнул Аделард, соглашаясь с женой. - Я тебе уже говорил, что ученичество у Шарлотты – это отличный выход для него.
- Говорил, - согласилась Лукреция. - Но ты не задумывался о том, какая польза Эдвину Ван Калэми оттого, что прямой потомок Вальтера Малфоя станет учеником единственной кровной родственницы Шеннары?
- Милая, а тебе, не все ли равно? – нежно поглаживая обнимающие его руки жены, спросил он. - Главное, мы пристроим Драко в хорошие руки, а у нашей семьи появится отличная возможность вернуться в орден.
- Если вопрос стоит именно так, Адди, то я не против, - поцеловала мужа в щеку миссис Малфой.

…

Когда Драко обсуждал с дядей возможность принесения ученической клятвы Шарлотте де Виль, он представил себе седую благообразную даму. То уважение, что испытывают дядя и тетя к своей бывшей наставнице, только укрепило его в своем мнении. Однако реальность превзошла все его ожидания. Госпожа баронесса выглядела, дай Мерлин, на тридцать, обладала аппетитной фигурой, тонкими правильными чертами лица, густыми черными волосами до бёдер и яркими синими глазами.
Прошло уже полтора часа с момента прибытия в поместье Малфоев Шарлотты де Виль, а все еще ничего не происходило. Драко был разочарован. Слизеринец вообще сомневался, что эта светская львица в маггловском наряде и длинными когтями, может кого-то в чем-то победить. Женщина была слишком молодой, легкомысленной и красивой для занимаемого ею положения и таких лестных отзывов дяди и тети. Он ни выражением лица, ни, словом или жестом не показал своего скептического отношения к Шарлотте. Правда, это не сильно помогло – для чародейки его настрой не стал тайной, о чем она первым же делом насмешливо сообщила ему в саркастичной форме, присовокупив в конце, что ей нет никакого дела до его проблем, потому как хватает своих собственных. Покровительственное отношение и насмешливость не оправдавшей его ожидание женщины вылились бы в желание резко ответить ей, что он уж как-нибудь сам справится со своими неприятностями. Но прежде чем он это сделал, к Шарлотте подошли тетя Лукреция и дядя Аделард просить о поединке, чтобы вспомнить счастливое для них время. Де Виль не отказала и взмахом длинной палочки из темного дерева создала дуэльный помост.
Впервые три минуты сражения, Драко злорадно думал, что старшее поколение Малфоев тонким слоем размажет наглую выскочку по помосту. В не удобном маггловском платье и на высоких каблуках у «прославленной боевой ведьмы» просто нет шансов против дяди и тети. С первого взгляда на этих двоих было видно, что они настоящая пара. Родственники двигались так, будто бы читали мысли друг друга, продолжая движения за своей половинкой. Даже сплошные потоки заклятий, которыми они поливали ушедшую в глухую оборону Шарлотту, были продуманы до мелочей: Аделард начинал, а Лукреция продолжала, а затем, наоборот, начинала, а муж подхватывал, что значительно сокращало время и увеличивало количество заклинаний, которые пара боевых магов должна была послать. Это не могло продолжаться долго, рано или поздно кто-то должен был допустить ошибку и на пятой минуте слизеринец её дождался… однако не от той, на кого он рассчитывал. Юноша так и не понял, что произошло, и какую ошибку допустили Лукреция с Аделардом, но Шарлотта неожиданно перешла в наступление. По своему стилю сражения де Виль напоминала ураган, будучи одновременно везде и нигде. Как оказалось ни узкое платье, ни высокие каблуки не помешали ей с хищной грацией порхать по помосту и несколькими взмахами палочки сводить на нет, все попытки Малфоев её сразить и отправлять не менее опасные проклятия им в ответ. Спустя ровно двадцать восемь минут такого интенсивного сражения, прославленная чародейка разбила тандем Аделарда с Лукрецией и теперь играла с ними как с котятами. А спустя еще две минуты, баронесса вихрем пронеслась по помосту, оставив после себя обездвиженную и связанную семейную пару.
- Что же, неплохо, - усмехнулась Шарлотта, расколдовывая своих бывших учеников. – Рада, что вы не утратили своих навыков.
- А вы своих, - простонал глава рода Малфой, пытаясь подняться на ноги. – Но все же, можно было бы обращаться с нами и понежнее, в память о наших заслугах.
- Леди де Виль, - тихо позвал сидящий в одиночестве Драко, окруженную французскими Малфоями Шарлотту. Женщина отошла от своих бывших учеников и их детей и присела в кресло напротив него.
- Вы что-то хотели, молодой человек? – с удовольствием вытянув длинные ноги, осведомилась она.
Вместо ответа младший Малфой встал, элегантно опустился на одно колено перед синеглазой чародейкой и сделал торжественно-одухотворенное лицо.
Лотта посмотрела на коленопреклонённого парня и закусила губы, так и норовившие расплыться в улыбке – мальчишка выглядел в этот момент таким забавным.
- Я, Драко Люциус Малфой из рода Малфоев, – серьёзный как сто индейцев начал блондин, – прошу баронессу Шарлотту де Виль оказать мне честь наставлять меня в искусстве ведовства, колдовства и чародейства. Клянусь, что отныне и до тех пор, пока ты не сочтёшь меня достойным свободы, твой бой – мой бой, твоя жизнь – моя жизнь. Да будет магия и кровь свидетелями моих слов. Я сказал – ты услышала.
- Перед лицом магии и крови семейства Малфой, Я – Шарлотта из рода де Виль принимаю твою клятву. Я сказала – ты услышал, - немного удивленная формулировкой клятвы откликнулась бессмертная. И в тот же момент блондин вскрикнул и схватился за запястье – на нём отпечаталась татуировка, изображающая геральдического синего ворона.






С того судьбоносного дня, когда Гарри пусть и под давлением обстоятельств, принял решение вступить в Орден, прошло ровно девятнадцать дней. За это время юноша успел более-менее разобраться в происходящем и даже проникнуться некой формой уважения и восхищения ко всему тому, что делает эта организация. А как можно не восхищаться поколениями людей в течение трех тысячелетий поклоняющихся богине, которая мало того, что не хотела себя признавать богиней, так еще и всеми правдами и неправдами открещивалась от своего культа?
Если кратко пересказать трехчасовую лекцию его наставника, опустив все восторженные эпитеты, посвященные Шеннаре, то существует некая таинственная организация, называемая Советом Бессмертных, состоящая, как можно понять из самого названия, из вечно живущих существ. Семь старейших магов планеты, являющихся лучшими в своих специальностях: глава организации - боевой маг и по совместительству военачальник, ученый-изобретатель, зельевар, ментальный маг, историк и демонолог. С легкой руки остроумной синеглазой бессмертной организацию метко прозвали шахматным кружком. Возглавляет Совет Бессмертных бессмертный маг и путешественник по мирам золотоволосый и зеленоглазый Рино, носящий совершенно не подходящее ему прозвище Ворон. Именно благодаря его неосторожным словам, сказанным не тому человеку и не в то время, и существует Безымянный Орден. Его ученица Шеннара, прозванная Темным Ветром, сильнейший боевой маг и заместитель своего учителя на посту главы организации, во время его отсутствия. А так как отсутствует Ворон практически всегда, то Шеннара фактически управляет Советом. Именно ей и поклоняется организация, главой которой вот уже много лет является Эдвин Ван Калэми.
Шахматный кружок был создан для того, чтобы исполнять волю Истока. Вот только что из себя этот самый Исток представляет известно только очень узкому кругу лиц. Большинство людей, когда слышат о воле Истока, представляют себе сидящего где-то на облачке абстрактного дядечку всевидящего и всезнающего… и в корне ошибаются. Исток есть сосредоточие, нет, даже не магии, а разрозненной энергии с уровнем интеллекта чуть выше, чем у разумного магического замка… и неограниченными возможностями. Воля истока – это смутные образы и желания, которые он транслирует прямо в мозг тем, кто может это воспринять. Ворон и его ученица единственные, кто могут сейчас принимать эти сообщения. Именно поэтому первый – основатель и глава шахматного кружка, а вторая – его заместитель.
Существование Совета Бессмертных держится в строжайшем секрете от широких масс из-за того, что случилось почти шесть тысячелетий назад. В то время еще не было Совета Бессмертных, а волю Истока исполняли сильнейшие и древнейшие бессмертные, которые, получив от него силу, постепенно забыли, кого нужно за неё благодарить и объявили себя богами, заставив смертных себе поклоняться. Почти две с половиной тысячи лет новоявленные боги творили на планете все, что им вздумается, пока однажды буквально из небытия появились четверо бессмертных. Повелитель Огня и ученый Истока – Кащей Бессмертный, Повелительница Земли и зельевар Истока – Яга, Повелитель Воды Локи – хранитель знаний Истока и Повелительница Воздуха – Шеннара, воин Истока. Они прошли по миру с магией, огнем и мечом, вырезав практически под корень самопровозглашенных божеств, за что среди них получили прозвище Крушителей Пантеонов и заслужили жгучую ненависть со стороны немногих выживших богов и жрецов их культов. Именно из-за их похода очищения и началась всеобщая война, которая позже вошла в анналы истории под названием Темные века.
Из того, что рассказал ему Алекс, Гарри уяснил, что Темные Века – это пять слабо изученных историками столетий войн: магов, магглов и остатков различных магических и не магических рас, друг против друга, получившие столь меткое название из-за практически полностью отсутствующей информации о том, что творилось в то время. И не смотря на то, что прошло уже почти три тысячелетия, историки все еще спорят о трактовке неких с трудом сохранившихся летописей. В них слишком часто упоминались некие странные личности, названные богами, демонами, четырьмя всадниками Апокалипсиса и прочие мифические персонажи. Однако единственное в чем сходятся ученые мужи, так это то, что вышеназванные Темные Века все же имели место быть.
Наверное, следует отметить, что уклад жизни теперь уже и его культа значительно отличался от навязанного маггловскими фильмами образа тайных обществ. Поклоняющиеся смерти в лице синеглазой богини не рядились в радикально черные балахоны. Вместо этого они предпочитали маггловский или магический стиль одежды. Причем, что удивительно, никто из чистокровных магов, коих летом в английской резиденции ордена было превеликое множество, не толкал речей о недопустимости маггловской одежды в приличном обществе. Гарри не знал, это было из-за врожденной воспитанности или это от того, что глава организации обожал носить деловые костюмы, но был благодарен за возможность носить свои старые джинсы.
У членов ордена не было странных «мистических» побрякушек, а единственным положенным по регламенту украшением был браслет рыцарей: тонкая, плотно охватывающая кисть полоса серебра, украшенная гравировкой в виде контурного изображения ворона шириной в три сантиметра. И браслет боевого мага, для специального корпуса рыцарей, подчиняющихся непосредственно главе ордена, в виде массивного серебряного напульсника шириной в четыре сантиметра, богато украшенный насечками и крупным синим камнем.
Никто не устраивал встречи, на которых строили планы по завоеванию мира в щедро украшенных черепами и прочими костями склепах. А уж о человеческих жертвоприношениях под заунывную музыку с целью задобрить свою богиню, вообще можно молчать, потому, как оные полностью запрещены, а тех уникумов, кто этому правилу не следует, с позором изгоняют из ордена… в лучшем случае. Что и случилось с английской аристократией несколько столетий назад по вине тогдашнего главы белобрысого семейства – Вальтера Малфоя.

…

Девятнадцать дней… Кто бы мог подумать, что в интересной компании время летит так быстро? А это означает, что завтра двенадцатое августа, и что уже завтра ему придется наведаться в Министерство магии, на нелепое слушание, устроенное ему Фаджем. Возможно, кому-то это и покажется странным, но юноша его совершенно не боялся. Нет, может быть, тот другой Гарри Поттер, что умудрился бы добраться в тот судьбоносный для него вечер до Хогвартса и боялся бы, но только не он. Более того, гриффиндорец был полностью уверен, что если кому-то завтра будет и страшно, то только господину министру – это ведь благодаря его безалаберности, дементоры оказались так далеко от своей привычной среды обитания.
Анжело Маркато, семейный адвокат Забини, в очередной раз доказал, что не зря получает столь высокие гонорары и в течение десяти дней подготовил несколько крайне неприятных, для английского правительства в целом и лично для Фаджа, вопросов. Поэтому Гарри с нетерпением ожидал завтрашнего слушания. Он покажет этим министерским шавкам, как нужно обращаться с последним из Поттеров.
Тогда, девятнадцать судьбоносных дней назад, в кабинете Эдвина, ожидая пока за ним придет приставленный к нему распоряжением главы ордена наставник, гриффиндорец и не подозревал, насколько сильно изменится его жизнь. Юноша ожидал, что его учителем будет закаленный в многочисленных боях ветеран средних лет, немного похожий на Грозного Глаза, и поэтому, когда распахнулась дверь, и в кабинет Ван Калэми зашел молодой мужчина на вид едва ли старше его лет на десять, Гарри просто растерялся. Почти белые волосы и янтарно-золотистые глаза в соединении с какой-то нечеловеческой красотой делали его похожим на создание древних сказок. Однако характер у Джиллиана Мировиннэ, как, оказалось, был совсем не сказочным. Рыцарь ордена совершенно не обрадовался тому, что ему на шею сажают еще одного недоросля. Одно дело изредка контролировать отпрысков Аделаиды Забини, которые были уже достаточно взрослыми и ответственными, чтобы самостоятельно найти себе занятие и отвлекать его только в случае крайней нужды. Другое же дело все свое время посвятить какому-то мальчишке из изгнанного за дело из ордена рода. Джиллиану не улыбалось рассказывать Поттеру все от сотворения мира и вкладывать в его пустую голову в максимально сжатые сроки то, что дети их круга впитывают с молоком матери, о чем он, совершенно не стесняясь присутствующего здесь же Поттера, сказал главе ордена.
В ответ Ван Калэми посмотрел на Мировиннэ своим особым, пугающим взором, от которого резко становилось страшно и холодно, а молодой мужчина не остался в долгу. Их дуэль взглядов длилась несколько минут, за которые Гарри успел понять – эти двое ненавидят друг друга до зубовного скрежета и с куда большим удовольствием вцепились бы друг другу в глотки, вместо того, чтобы играть в гляделки. Наконец, когда юноша уже успел испугаться, что дуэль взглядов перерастет в иную дуэль, блондин, мило улыбнувшись, проворковал о том, что дядюшке не нужно беспокоиться и что он позаботиться о молодом человеке. «Дядюшку» явственно перекосило.
С тех самых пор, как за его обучение взялся Джиллиан, жизнь гриффиндорца превратилась в сущий ад. У не привыкшего к такой интенсивной учебе героя, зачастую не оставалось времени на сон, не то, что на светскую жизнь. Юноше пришлось в самые кратчайшие сроки вызубрить родословную своей семьи, узнать о своих предках то, о чем он раньше и подумать не мог. Гарри был очень шокирован тем, что за всю историю славного рода Поттеров, из него вышло три Темных Лорда, и что его семья никогда не отличалась особой светлостью. Более того, до того как его прадед лорд Натаниэль Поттер поддержал молодого Альбуса Дамблдора в его борьбе с Геллертом Гриндевальдом, их семью считали едва ли не темными колдунами и представители так называемой светлой стороны, сторонились их похлеще, чем Блэков и Малфоев.
Получается, если бы он с самого начала знал как себя вести в школе, то смог бы без лишних телодвижений поставить на место Люциуса Малфоя на втором курсе. Ведь если не по крови, то по социальному статусу они равны: что Гарри, что папаша слизеринского хорька – оба главы древних семейств со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Если бы гриффиндорец знал о своем статусе последнего в роду раньше, то смог бы отказаться и от участия в Турнире Трех Волшебников, ведь он был несовершеннолетним. И то осуждение, с которым он столкнулся после оглашения выбора Кубка Огня, было вызвано именно тем, что он не отказался. В глазах каждого третьего ученика Хогвартса он действительно выглядел самовлюбленным идиотом, решившим получить еще больше славы. Они и подумать не могли, что Мальчик-Который-Выжил просто не знает, что может отказаться.
Имея в своем распоряжении хорошего адвоката, Гарри мог бы подать в суд на Риту Скиттер и Ежедневный пророк за клевету, и легко выиграть тяжбу, потому что одно дело печатать грязные статейки про беззащитного сиротку, а другое дело поливать грязью лорда Поттера. Разумеется, после всего, что он узнал о своей семье, у юноши возник вполне закономерный вопрос: а почему же никто не рассказал ему об этом? О своей обязанности рано или поздно сразиться с Волдемортом намекнули, а об этом умолчали.
Все друзья отца, начиная с Сириуса и заканчивая Дамблдором, не могли не знать о том, что Кристиан Поттер был против брака своего сына с Лили Эванс и поэтому после свадьбы Джеймса порвал все отношения с его семьей. Как объяснил ему Джиллиан, дед ничего не имел против его матери, более того считал её весьма многообещающей колдуньей и весьма сильной для магглорожденой, однако считал брак своего сына с ней недопустимым из-за врожденного таланта к зельеварению мисс Эванс. Трансфигурация и зельеварение две совершенно противоположные науки, как в профессиональном, так и в магическом плане. Именно поэтому семьи с врожденными талантами к этим наукам достаточно часто враждуют между собой, как и сами талантливые мастера. Взять хотя бы МакГонагалл и Снейпа – ярчайший пример, не смотря на вполне ровные отношения как коллег по работе, они все равно инстинктивно не могут не соперничать друг с другом, подавая дурной пример своим факультетам. Пример второй – Джеймс Поттер и все тот же Северус Снейп, правда, в их случае значительную роль сыграла еще и личная неприязнь, которую испытывали друг к другу трансфигуратор и зельевар. Детям, рожденным в браке с родителями, чьи специальности полярные приходится тяжелее всего. Обычно магическое ядро будущего мага формируется в материнской утробе, чаще всего ребенок наследует именно специализацию матери. Однако, в случае с отцом трансфигуратором и матерью - мастерицей зелий возможны только два варианта. Либо вы получаете посредственного мастера трансфигурации или зельевара, это, смотря, чьи гены, окажутся сильнее. Либо вы получаете ребенка с нестабильным магическим ядром или хуже того сквиба, из-за постоянно конфликтующих друг с другом материнских и отцовских фамильных даров. Второй вариант в магическом мире случается чаще и именно этого лорд Поттер боялся больше всего. Кристиан до самой смерти не общался с сыном и невесткой и даже ни разу не пришел взглянуть на внука. Скандал в благороднейшем и древнейшем семействе Поттеров был предметом многочисленных сплетен и смелых предположений журналистов «Ежедневного пророка» в течение целого месяца.
Тогда возникает другой, тоже закономерный вопрос: а кому и зачем нужно, чтобы Гарри не знал о своих правах и обязанностях? И ответ тут может быть только один – Дамблдор. Только у него хватило бы власти, влияния и авторитета, чтобы добиться молчания всех друзей отца. Но гриффиндорец отчаянно не желал в это верить. Да и зачем это директору? Если так рассуждать, то можно и дорассуждаться, до того, что это какой-то коварный план, неизвестно зачем и не известно для чего.
- Мистер Поттер, вы, наконец, закончили просматривать материалы, что предоставил вам адвокат семьи Забини? – как всегда незаметно подкрался к нему Джиллиан.
В первые дни Гарри вздрагивал, когда наставник вот так, совершенно бесшумно подходил к нему и мелодичным голосом задавал провокационные вопросы. Конечно, со временем он научился не реагировать на тонкие шпильки и подначки Мировиннэ, но тогда он ужасно бесился от своей неспособности так, же остроумно ответить или на крайний случай хорошенько проклясть этого лощеного мерзавца. Первая же попытка поднять против белобрысого изверга палочку закончилась для юноши плачевно.
Чуть позже, намазывая Гарри, начинающий заплывать, глаз заживляющей мазью, Блейз немного прояснила ситуацию. Джиллиан Мировиннэ действительно ненавидит Эдвина Ван Калэми. Нет, со стороны они смотрятся как почтительный ученик и великодушно закрывающий глаза на «невинные шалости» сорванца, учитель. То, что его наставник родной внук правой руки Эдвина, чистокровной эльфийки Нариэль – второго иерарха ордена, делает их игру только правдоподобнее. И очень малое число членов ордена знало об истинном положении вещей. Блейз категорично не советовала своему вновь обретенному родственнику конфликтовать с Джилом. Их наставник только на четверть человек, да и эта четверть под большим вопросом: потрясающую внешность, которой блондин совершенно не стеснялся использовать в своих интересах, он получил от матери и бабушки, а дурной характер от папаши-демона, и не какого-нибудь, а одного из высших. Поэтому ввязываться с ним в конфронтации было чревато… просто чревато - Мировиннэ из тех, кто отомстит, забудет, а потом еще несколько раз отомстит, исключительно для профилактики.
В свои пятьдесят пять Джил выглядел на двадцать пять и все еще оставался руководителем небольшого отряда боевых магов в составе специального корпуса рыцарей, сиречь личной армии главы ордена, пусть и с некоторыми привилегиями. Для Джила с его силой, знаниями и возможностями это было просто смехотворно. Всему виной был дурной характер, патологическая лень, разгульный образ жизни, а так же любовь совать свой нос, куда не следует, что сильно мешало плоду бурной любви демона и эльфийки в дальнейшем продвижении по карьерной лестнице.
- Да, Джил, - устало помассировал виски гриффиндорец.
- Как оцениваешь свои завтрашние шансы? – скорее для профилактики, чем действительно интересуясь его мнением, осведомился Мировиннэ. Юноша понимал, что его наставник гораздо лучше, чем он разбирается в юридических тонкостях, но старается таким вот незатейливым способом поддержать его и за это был очень благодарен.
- Мы порвем их, - усмехнулся он позаимствованной у Мировиннэ хищной усмешкой, тем самым вызвав у блондина довольную улыбку.