Глава 22

– Уважаемый Визенгамот, прения окончены! – зычно объявил Кингсли. – Прошу вас проголосовать по поводу закона, предложенного мистером Поттером. Кто «за»?
В воздух медленно поднялась одна рука, за ней вторая, третья… очень скоро Джинни сбилась со счета, но рук было очень, очень много.
– Кто «против»?
Джинни успела заметить, что в числе поднявших руки была и мадам Эвермонд, и Освальд Шафик.
– Подавляющее большинство членов Визенгамота проголосовало «за», – провозгласил Кингсли. – Закон о дошкольном воспитании и обучении волшебников принят!
Удар его деревянного молоточка потонул в гуле аплодисментов.

Волдеморт вел Джинни сквозь беснующуюся толпу журналистов. Вспышки камер слепили, от бесконечных вопросов звенело в ушах. Но дорогу наглые репортеры им все-таки не заступали: словно чувствуя хищную натуру Волдеморта, они отходили в сторону, давая ему пройти, и вились вокруг, точно назойливая мошкара вокруг горящего фонаря.
– Мистер Поттер! Расскажите, как вам удалось в одиночку задержать банду Джека Бэркса по прозвищу Спрут! И где же скрывается сам ее главарь?!
– Мистер Поттер, как вы оцениваете свои шансы в предстоящей предвыборной гонке?!
– Миссис Поттер! Джиневра! Скажите…
Джинни невольно придвинулась ближе к Волдеморту, сильнее сжав его локоть. Впереди уже маячили заветные камины.
– Гарри Джеймс Поттер! Нам надо поговорить! – раздался сзади знакомый громкий голос.
Взъерошенная Гермиона с трудом протиснулась сквозь толпу журналистов, как на буксире таща за собой растерянного Рона.
– Немедленно! – выпалила она, пронзая Волдеморта яростным взглядом.
Джинни точно знала, что Волдеморт почувствовал, как она вздрогнула. Внутри внезапно вспыхнул иррациональный и несправедливый гнев на Гермиону: провоцировать Волдеморта – все равно, что кричать на дракона, а подруга даже не осознает, что рискует не только собой, но и Роном!
«Спокойно, – сказала себе Джинни, – тут куча народа, он не станет…»
– Поговорить? – обманчиво-мягко переспросил Волдеморт. – Конечно, почему нет? Приглашаю вас с Роном на ужин – приятно будет пообщаться со старыми друзьями.
Ноги Джинни будто бы налились свинцом, но Волдеморт, словно не заметив слабого сопротивления, увлек ее за собой в пронзительно-изумрудное пламя.





– Эльфы, ужин на четверых! – коротко приказал Волдеморт, выйдя из камина и небрежным движением палочки очищая рукав своей мантии от налипшей на него сажи.
– Ты же не собираешься… – быстро начала Джинни, но ее прервал вспыхнувший зеленью огонь в камине.
– Гарри… – начала Гермиона, едва выйдя из изумрудного пламени.
– Прошу в столовую, – перебил ее Волдеморт.
Им троим не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

– Располагайтесь! – радушно объявил Волдеморт, первым усаживаясь за стол. – Отпразднуем мою победу.
– Мы не есть сюда пришли! – гневно ответила Гермиона. – И уж тем более не праздновать! Гарри, что ты творишь?!
– А что конкретно тебя так возмущает? Или ты не хочешь защитить маленьких магглорожденных волшебников?
– Может, этих недалеких идиотов твоя речь и обдурила, но не меня же! Гарри, ты сделал так, что теперь десятки детей будут жить в приюте, в разлуке со своими родителями!
– Не в приюте, а в пансионе.
– В пансион отправляют добровольно, а их будут забирать силой даже из хороших семей, в которых они живут в любви и безопасности! И ради чего?!
– Ради их ранней социализации в магическом мире, разумеется.
– Что-то мне это напоминает, – яростно процедила Гермиона. – «Украденное поколение»! Возможно, ты не знаешь, но тогда маггловское правительство Британии отнимало детей у австралийцев, якобы тоже с целью их защитить и социализировать. А на самом деле – чтобы вырастить себе удобных слуг!
Волдеморт отложил приборы и усмехнулся:
– Отчего же не знаю? Знаю. Но ты действительно считаешь, что сравнивать современных магглов с дикарями-туземцами – это корректно?
– Ты!.. То, что ты говорил о магглах – это же все неправда! – возмущенно выдохнула Гермиона. – Ты все переврал!
– Неужели? Хочешь обвинить во лжи миссис О'Рейли или всех тех магглорожденных, которые дали свои показания в письменном виде?
– Я не говорю, что они лгали – я говорю, что лгал ты! Послушай, Гарри, я знаю, твоя жизнь с Дурслями не была идеальной, но то, что ты там говорил…
– А с чего ты взяла, что это неправда? – с усмешкой спросил Волдеморт. – Потому что я не рассказывал? А ведь Рон сам видел решетки на моих окнах. Было ведь, верно, друг?
– Да, – смущенно пробормотал Рон. – Было.
– И никто не обратил внимания – всем было наплевать, – произнес Волдеморт, и его слова острым лезвием полоснули по сердцу Джинни.
Неужели над Гарри и правда так издевались все детство?! А потом его ждал Хогвартс, где каждый год подстерегала новая опасность, затем война… Война – и смерть в Запретом Лесу. Смерть, о которой никто так и не узнал. Мерлин великий, у него ведь даже могилы нет!..
– Ты мог сказать об этом кому-то: МакГонагалл, Дамблдору, миссис Уизли, наконец! – гораздо менее уверенно произнесла Гермиона. – А не обвинять нас – мы же и сами тогда были детьми. Гарри… мне очень жаль, что мы не помогли тебе, когда ты так в нас нуждался, но это не отменяет того, что я сказала прежде. Например, то, что ты говорил про маггловские приюты – это же полнейшая неправда! Может, лет сто назад так и было, но теперь-то у магглов детских домов почти не осталось – детей очень быстро разбирают по приемным семьям. И в нашем детстве все уже так и было! Но ты специально рассказывал Визенгамоту и журналистам всякие ужасы: про то, что сирот считают людьми второго сорта, и прочее! Неужели ты не понимаешь, что этим спровоцируешь рост магглоненавистничества в нашем обществе? Зачем, Гарри?!
– Затем, что мне был необходим красивый закон, который понравится и широким общественным массам, и консерваторам.
– И все?! И лишь ради этого…
– Именно, Гермиона, – спокойно ответил Волдеморт, холодно улыбнувшись. – Это политика, так что я не понимаю, что тебя так удивляет.
– Меня удивляет, как мой некогда лучший друг превратился в беспринципного мудака, подобного тем, кого он всегда презирал! – громко отчеканила Гермиона, вскочив на ноги.
Глаза Волдеморта полыхнули ледяным огнем, и Джинни быстро накрыла его руку своей.
– Вам лучше уйти, – выпалила она. – Ясно, что сейчас спокойного разговора все равно не выйдет.
Гермиона презрительно фыркнула, прежде чем с громким хлопком раствориться в воздухе.
Рон окинул их растерянным взглядом:
– Я думаю, вы просто неправильно друг друга поняли, верно? – неуверенно произнес он. – Но Джинни права – вам обоим стоит успокоиться, а потом встретиться, например, в Норе, и все обсудить.
Он вздохнул, взлохматив свои огненно-рыжие волосы:
– Ладно, я тоже пойду… Пока.
Рон аппарировал, и Джинни наконец-то смогла вздохнуть. Она заметила, что рука, которой она накрыла кисть Волдеморта, дрожит, и поспешно ее отдернула.
Темный Лорд смерил Джинни насмешливым взглядом, но, хвала Мерлину, кажется он не злился.
– Скажи мне, Джиневра, – вкрадчиво произнес Волдеморт. – Ты правда думала, что я убью твою грязнокровную подружку? Когда пол-Атриума Министерства слышало, куда она пошла?
– Нет, об этом я не думала. Но, например, ты мог бы сперва пытать ее и Рона Круциатусом, а потом стереть им память. Ты ведь так уже делал: со мной и с тем священником.
Волдеморт улыбнулся:
– Мог бы, – произнес он, – но, как видишь, не стал. И, предвосхищая твои вопросы, я не собираюсь ей мстить, также как ты не стала бы ползать по кустам в поисках цапнувшего тебя садового гнома. Недостойная цель, хотя в свое время мне потребовались некоторые усилия для того, чтобы помешать ей сделать стремительную карьеру. Все-таки героиня войны…
Джинни промолчала, и между ними повисла вязкая, тягучая тишина.
– Скажи, – глубоко вдохнув, выпалила Джинни. – То, что ты говорил о Гарри – это правда?
– Нет, – медленно ответил Волдеморт. – Разумеется, магглы терпеть его не могли. И в чулане запирали. Но ему никогда не доставалось ничего серьезнее затрещин и подзатыльников, да и голодом его никто не морил. Если бы Поттер не был таким слабохарактерным, он бы еще в детстве мог указать магглам на их место. Но он предпочитал страдать. Что же, его выбор.
Джинни затопила волна облегчения. Хвала Мерлину, по крайней мере, она и Рон с Гермионой не были для Гарри настолько уж плохими друзьями!..
– А рассказ миссис О'Рейли?
– Правда от первого до последнего слова. Не так вы представляли себе магглов, верно?
Джинни проигнорировала его шпильку.
– А о своем детстве ты сказал правду? – спросила она, глядя ему в глаза.
– Абсолютную, – ответил он и издевательски усмехнулся. – Хочешь меня пожалеть?
– Нет, Лорд Волдеморт, тебя я точно жалеть не собираюсь, – спокойно произнесла Джинни.
– И правильно, – вкрадчиво протянул Волдеморт, – ведь все, кто в свое время доставлял мне неудобства, уже давно сгнили в земле. И я тебя уверяю: в тот момент, когда я все-таки решал даровать им смерть, они меня благодарили.




Рон сидел на диване в их маленькой, но очень уютной гостиной и с тревогой следил за тем, как Гермиона мечется из угла в угол, точно запертая в клетку львица.
– Ничего не понимаю, Рон! – воскликнула она. – С Гарри что-то не так!
– Ты только сейчас заметила? – грустно хмыкнул Рон. – Я уж и забыл, что когда-то он был совсем другим. Слава победителя Того-Кого-Нельзя-Называть явно не пошла ему на пользу.
– Я не об этом… Та история с «украденным поколением» – откуда Гарри о ней знает? Он прожил в мире магглов всего одиннадцать лет! Мерлин, да во время учебы в Хогвартсе он не знал даже, кто такой Кромвель!
– Ну значит, он прочитал про это твое поколение, когда разрабатывал свой законопроект.
– Это меня и пугает, Рон! Как Гарри, узнав об этой чудовищной истории, мог счесть повторение хорошей идеей? Это же чистый расизм!... А наш Гарри никогда…
– Он уже давно не наш Гарри, – сухо перебил Рон. – Думаю, если бы он не был женат на Джинни, мы еще много лет назад совсем перестали бы общаться.
Гермиона села на диван рядом с ним и, тяжело вздохнув, помассировала виски кончиками пальцев:
– Знаешь, в последнее время я все чаще думаю, что же с ним случилось? Почему Гарри так резко изменился сразу после победы? Что вообще произошло тогда в Запретном лесу? Он ведь ушел туда на встречу с Волдемортом, чтобы умереть – так как же ему удалось выжить?
Рон почувствовал пробежавший по коже холодок: совсем как однажды в детстве, когда Фред с Джорджем засунули ему за шиворот огромную склизкую жабу.
– На что ты намекаешь? – спросил он, почему-то понизив голос.
– Если бы я знала, Рон, – растерянно ответила Гермиона. – Если бы я только знала…




Волдеморт был прав: его новый закон был с восторгом принят широкой общественностью. А еще через пару недель он официально объявил, что собирается баллотироваться на пост министра магии. Джинни в этот момент стояла с ним рядом, идеально красивая и холодная, ослепленная вспышками камер. Вот так – под аккомпанемент оваций и радостных криков – магический мир стремительно несся в пропасть, увлекая ее за собой.

Наконец-то вернувшись домой и накинув на себя Согревающие Чары, Джинни, как была в богато расшитой алой мантии, вышла на балкон. В ушах до сих пор стоял гул аплодисментов, а перед глазами маячили радостные лица. Бедные глупые волшебники…
Маггловский мир спал – только вдалеке тускло сияли одинокие горящие окна. Пустынная площадь Гриммо тускло блестела брусчаткой, мокрой из-за недавно прошедшего дождя. Чуть подумав, Джинни достала пачку сигарет, которую недавно зачем-то купила в Косом переулке, немного повозившись, вытащила одну и неловко прикурила от волшебной палочки. В горле тут же запершило. Облокотившись о перила, она осторожно выдохнула призрачно-серый дым. Курильщики, словно сговорившись, утверждали, что это помогает успокоить нервы, но пока все, чего добилась Джинни – легкого головокружения и странного привкуса во рту.
– Мне начинает казаться, что я плохо на тебя влияю, – позади раздался холодный голос.
У Джинни вырвался нервный смешок:
– Да уж, пожалуй, – саркастично ответила она.
Волдеморт подошел ближе и, встав рядом, требовательно протянул к ней руку.
Джинни даже недоуменно моргнула, не сразу сообразив, чего он от нее хочет.
– Ты что, собираешься отнять у меня сигареты? – недоверчиво фыркнула она.
Взгляд Волдеморта тут же потяжелел, и Джинни протянула ему пачку:
– Да забирай, мне не жалко – все равно это редкая гадость.
Волдеморт усмехнулся и вытащил одну сигарету из пачки в ее руке. Ловко прикурив от волшебной палочки, он глубоко затянулся, чуть запрокинув голову.
– Ты… – Джинни замялась, удивленно глядя на эту дикую картину. – Никогда не видела, чтобы ты курил.
– Я бросил, в одиннадцать лет, перед Хогвартсом, – спокойно произнес он. – Начал в восемь. Но и потом, на каникулах, иногда мог закурить – если это казалось рациональным для создания нужного образа.
– А сейчас это кажется тебе рациональным? – спросила Джинни.
– Сейчас я составляю тебе компанию, – невозмутимо ответил Волдеморт.
В наступившей тишине Джинни осторожно сделала еще пару затяжек, изо всех сил стараясь не закашляться.
– Скажи, а Роули-старший, тот, который Абель, – он был Пожирателем Смерти? – неожиданно для себя самой произнесла Джинни.
– Он остается им и по сей день, – ответил Волдеморт. – А почему ты спрашиваешь?
– Помнишь прием у Гринграссов, где-то месяц назад? Он сказал мне, что ты – в смысле, Гарри Поттер – лучшее, что могло случиться с магическим миром. А я спросила: «Неужели даже лучше, чем Лорд Волдеморт?»…
Он рассмеялся своим жутким холодным смехом, который еще недавно повергал Джинни в ужас. Но не в этот раз – сейчас только мурашки по спине пробежали.
– И что Абель? – отсмеявшись, спросил он.
– Жутко перепугался и уверял меня, что никогда не имел к тебе никакого отношения.
– Ну я ему это еще припомню. Вокруг сплошные лизоблюды и трусы, – произнес Волдеморт, ловким щелчком пальцев отправив в полет слабо тлеющий окурок.
Джинни проследила, как он по широкой дуге падает вниз – точно очень маленькая комета.
– Давно хотела спросить, – задумчиво протянула Джинни. – Ты же хозяин Старшей палочки, так почему вместо нее ты используешь… другую?
– Палочку Гарри Поттера, ты хочешь сказать? – усмехнулся он. Мгновение – и она оказалась у него в ладони, словно возникнув из воздуха.
– Истинному хозяину Старшей палочки не обязательно даже держать ее в руках: любой он будет колдовать, как Бузинной. Так что я предпочитаю не демонстрировать ее лишний раз. А палочка Поттера прекрасно мне подходит: в ней перо того же феникса, что и в моей. И она из остролиста. Знаешь ли ты, Джиневра, что символизирует остролист?
– Понятия не имею, – сухо ответила Джинни.
– Возрождение, – с видимым удовольствием произнес Волдеморт. – Символично, не так ли?
– Очень.
Уловив отсутствие всяческого энтузиазма в ее голосе, Волдеморт тут же помрачнел.
– Кстати, не забудь завтра заказать себе парадную мантию на мою инаугурацию, – холодно приказал он.
Джинни усмехнулась:
– А ты даже не сомневаешься, что выиграешь выборы?
– Ну разумеется я выиграю, Джиневра.
– Знаешь, иногда я мечтаю получить хотя бы мизерную часть твоей самоуверенности, – задумчиво произнесла Джинни.
– В первую очередь для этого необходимы основания, – с издевкой ответил Волдеморт.
– Считаешь меня ничтожной и ни на что не способной?
Он вдруг оказался до ужаса близко, вжав ее в перила балкона.
– Не расстраивайся: в глобальном смысле все люди кажутся мне довольно слабыми и примитивными созданиями. А что касается тебя… – Волдеморт чуть помедлил, внимательно глядя на нее, – как я уже говорил, я считаю, что ты совершенно нерационально расходуешь данную тебе силу.
– Ты поэтому позволил мне стоять, направив на тебя палочку? – спокойно спросила Джинни. – Потому что был уверен, что я не смогу тебя убить? Или ты знал, что, даже если бы я все-таки решилась, это было бы бесполезно? Тебе вновь удалось обмануть смерть?
Волдеморт рассмеялся:
– Нет-нет, моя дорогая, уверяю, это работает только в сказках.
– Что именно? – нахмурилась Джинни, надеясь, что недоумение в ее голосе звучит естественно.
В воздухе пахнуло озоном, Джинни показалось, что она почти слышит сухой угрожающий треск его магии, внезапно заполнившей все вокруг. В противовес этой угрозе его голос звучал очень мягко и от того еще более пугающе:
– Только в сказках плененной принцессе удается разговорить дракона и выведать, как именно его можно убить.
– Может, ты и дракон, – негромко, но очень уверенно произнесла Джинни, пристально глядя в его жуткие змеиные глаза. – Но я – не твоя добыча.
Волдеморт чуть склонил голову набок и окинул ее заинтересованным взглядом.
– Ты правда так думаешь? – спросил он, словно всерьез рассуждая над ее словами, а затем усмехнулся. – Посмотрим, Джиневра, и, думаю, мы уже скоро узнаем, так ли это.
Джинни подумала о надежно спрятанных смертельно ядовитых кристаллах – и ослепительно улыбнулась ему в ответ.




Фойе магазина «Твилфитт и Таттинг» как всегда сияло золотом и хрусталем. Джинни вдруг вспомнила, как когда-то она, проходя мимо этого места, даже сквозь стеклянную витрину заглянуть стеснялась, а вершиной ее мечтаний была мантия от мадам Малкин – пусть самая простая, но зато новая. Как бы дорого она сейчас заплатила, чтобы вернуться в те времена!..
– Миссис Поттер, как же я счастлива вас видеть! – из-за вешалок с одеждой поспешно вышла худая светловолосая дама.
– Здравствуйте, мадам Твилфитт! – ответила Джинни, растянув губы в доброжелательной улыбке.
– Чего желаете? У нас как раз вышла новая коллекция!
– Мне необходима парадная мантия, – Джинни вздохнула, – на инаугурацию.
У мадам Твилфитт тут же загорелись глаза:
– Индивидуальный пошив, как я понимаю? Ну разумеется! Пойдемте, моя дорогая, пойдемте!
Мадам Твилфитт отвела Джинни в отдельный кабинет.
– Вот, взгляните на каталог и скажите, какой фасон вам бы хотелось. И цвет, конечно же, тоже.
Джинни подняла взгляд от ярких колдофото:
– Я хочу черную.
Мадам Твилфитт изумленно распахнула глаза:
– Черную?! Но миссис Поттер, как же так? Это же инаугурация, такое торжественное событие, а черный цвет – он же траурный…
Джинни горько усмехнулась:
– Знаю. Я и хочу черную.




Рон тихо, стараясь не шуметь, вошел в прихожую, стянул с себя мокрый от дождя форменный плащ и, приглядевшись, увидел, что из-под закрытой двери в гостиную пробивается свет. Вздохнув, он, больше не таясь, сбросил сапоги и прошел внутрь.
– Гермиона, ну что ты опять не спишь? Глубокая ночь на дворе!
Супруга сидела на диване, обложившись листами пергамента, и что-то увлеченно строчила в небольшом блокноте.
– О, Рон! Ты уже вернулся с дежурства?
– Как видишь, – хмыкнул он, левитируя себе из кухни ужин. – А ты все работаешь…
– Это не совсем работа, – откликнулась Гермиона.
– А что же? – спросил Рон, устраиваясь за столом напротив жены.
Под руку ему попался вчерашний номер Ежедневного Пророка, с передовицы которого на него смотрел Гарри. Сокрушенно вздохнув, Рон резко свернул газету, отодвинув ее подальше – смотреть на бывшего друга не хотелось.
– Я изучала всю политическую деятельность Гарри за последние годы, – ответила Гермиона, заправив за ухо непослушную пушистую прядь волос.
– Что? Мерлин великий, милая, зачем?
– Затем, что я хочу разобраться, что с ним происходит. Как бы Гарри не изменился за прошедшие годы, он все еще наш друг.
Рон скептически хмыкнул.
– Да, я с тобой согласна, – грустно вздохнула Гермиона. – Знаешь, что я выяснила? Вот, взгляни сюда, – она протянула ему свой блокнот.
Рон с сожалением отвлекся от жареной курицы и скосил глаза на исписанные убористым почерком страницы.
– Смотри, получается, что Гарри, пусть и неявно, но очень давно сотрудничает с консерваторами, причем не с умеренными, типа мадам Эвермонд или Шафика, а с самыми отвратительными – с пуристами. Та же Нотт получила свою должность благодаря Гарри!
– Хочешь сказать, он спутался с недобитыми Пожирателями?! – гневно воскликнул Рон. – А как же Джинни?! Я уверен, она ни о чем таком даже не подозревает!
– Сложно сказать – я про Пожирателей, разумеется, не про Джинни. Он свидетельствовал против Малфоев. Даже я не стала – пожалела Драко.
– И очень зря! – фыркнул Рон.
– Не говори так – он свое и так уже получил. А Гарри… я не понимаю, чего он добивается! Например, я узнала, что он год назад активно участвовал в продвижении закона, разрешающего добычу некоторых опасных ингредиентов для зелий. Но он же не мог не понимать, что следом неизбежно разрешат многие темномагические заклинания и книги! Глава Аврората, который способствует легализации черной магии – ты вообще можешь такое представить?!
– Легко – если его новые друзья ему за это заплатили.
– Рон, ты помнишь, что мы говорим о Гарри?! – отчаянно воскликнула Гермиона. – Пусть он изменился, но он не мог вот так продаться, Рон, не мог!
Рон растерянно смотрел на жену, не зная, как ее успокоить. Он только теперь заметил ее утомленный вид и болезненную синеву под глазами.
– Гермиона, тебе надо отдохнуть, – сочувственно произнес он.
– Я узнала кое-что еще, – произнесла она, будто не слыша его. – Ты знаешь, как работает окклюменция?
– Это-то тут при чем? – вздохнул Рон, наливая себе большую чашку крепкого чая. – Какое-то представление имею – нас же учили в Академии.
– А вот я заинтересовалась ей только сейчас, как-то все не до того было. И сразу обнаружила кое-что очень странное. Помнишь, как Гарри после гибели Добби смог закрыть свой разум от Волдеморта? Я выяснила, что окклюменция работает совсем по-другому, она не бывает спонтанной, а сильные переживания не помогают, а напротив делают человека еще более уязвимым для легилимента.
Рон растерянно наморщил лоб:
– Ну да, это правда.
– А это значит, что не Гарри тогда закрылся от Волдеморта, а наоборот – Волдеморт от Гарри. Это он заблокировал связь.
– Вот скажи мне, какой смысл обсуждать это теперь?
Гермиона вздохнула, помассировав виски кончиками пальцев:
– Сама не знаю… Но мне не дает покоя мысль, что мы что-то упустили. Вдруг Волдеморт даже после смерти нашел способ навредить Гарри? Может, он его проклял?
– Милая, нет такого проклятия, которое способно превратить человека в сволочь, – тихо произнес Рон.
– Речь идет о Волдеморте, поэтому я ни в чем не была бы так уверена, – упрямо и отчаянно возразила Гермиона. – Мы обязаны узнать, что произошло в Запретном Лесу во время Битвы! Узнать, как именно Гарри смог выжить и обмануть Волдеморта, он же был уверен, что Избранный наконец-то мертв. И, Рон, есть тот, кто может нам об этом рассказать. Это Хагрид!