Глава 20

Диззи вытаращила и без того огромные голубые глаза:

— Из хозяйского стакана?! Диззи не мочь!

— Но я приказываю, — ответила Джинни. — Пей!

Она глубоко дышала — и все равно чувствовала, что задыхается. Все вокруг казалось нереальным, не настоящим, похожим на декорации. Джинни подумала о том, что домовые эльфы не глупы — Диззи наверняка поняла, что происходит. Но ослушаться прямого приказа она не могла. Неуверенно эльфийка протянула тонкую ручку и взяла стакан.

Джинни вдруг вспомнила, как, вернувшись из Мунго с новорожденным Альбусом, обнаружила, что домовушка зачем-то связала для ее сына двадцать пар разноцветных пинеток. Почти рефлекторно Джинни дернулась вперед в попытке остановить… Диззи сделала большой глоток, и Джинни упала обратно на стул, будто марионетка с оборванными нитями.

— Ты что-то чувствуешь? — тихо спросила она. — Необычный вкус или запах?

— Ничего, хозяйка, — ответила Диззи и сделала еще один глоток.

Внезапно по ее телу пробежала дрожь. Большие глаза закатились, и она рухнула на пол. Джинни вскочила, неотрывно глядя на то, как эльфийка задыхается и бьется в судорогах, словно сгорая в невидимом огне. И Джинни казалось, что и по ее венам бежит крутой кипяток, обжигающий бешено стучащее сердце. Диззи сделала один бесконечно долгий вдох и вдруг вытянулась, точно окаменев, а затем резко обмякла. Джинни даже не нужно было проверять ее пульс, чтобы понять — эльфийка мертва.

Какое-то время она просто сидела, глядя то на пляшущие по стенам радужные отблески, то на маленькое тельце, лежащее у ее ног. Джинни не знала, сколько прошло времени, но вдруг неожиданно для себя самой она вскочила, как от толчка, и, достав палочку, скороговоркой выпалила длинную трансфигурационную формулу. Тело эльфийки задрожало, съеживаясь и словно иссыхая. Через пару мгновений на его месте лежала жуткого вида большая тряпичная кукла. Джинни почему-то не смогла заставить себя взять ее в руки и спустилась в гостиную, левитируя ее перед собой. Подчиняясь движению ее палочки, кукла плавно влетела в камин.

— Инсендио! — выдохнула Джинни.

В камине взметнулось огненно-рыжее пламя. Трансфигурированное тело вспыхнуло, порождая густой странно пахнущий дым, и Джинни поспешно наколдовала заклинание Головного Пузыря.

Огонь пожирал то, что осталось от Диззи, долго, гораздо дольше, чем сгорала бы реальная кукла — видимо, превращение получилось не полным — но Джинни не хотела об этом думать, она даже в ту сторону старалась не смотреть. Но вот наконец-то все закончилось, и в камине осталась лишь жирная черная сажа. Джинни вдохнула полной грудью и расправила плечи: она справилась, она смогла избавиться от шпионящей за ней предательницы и нашла оружие, которое убьет Волдеморта! Маггловский яд — какая ирония!.. Джинни улыбнулась и почти бегом поспешила на кухню.

Оскара на месте не было. Оглядевшись, Джинни увидела стеклянный заварочный чайник, над которым вился легкий белый дымок. Подойдя ближе, она почувствовала густой аромат чабреца. Это же как раз то, что нужно! Если в чистой воде Волдеморт еще сможет уловить посторонний привкус или запах, то тут — точно нет!

Джинни поспешно высыпала в чайник половину ядовитых кристаллов. Помешала ложечкой и застыла, завороженно глядя на то, как чаинки закружились в темно-бордовом водовороте. Яд бесследно растворился. Усевшись за кухонный стол, Джинни сцепила пальцы на чайнике, не обращая внимания на идущий от него жар.

Итак, все случится сегодня: Волдеморт вернется поздно вечером и непременно пожелает выпить ароматного терпкого чаю перед сном. А дальше все произойдет быстро. Еще чуть-чуть, и она будет свободна. Внезапно Джинни вздрогнула — по оголенным нервам словно ударило огненной вспышкой. А что же она будет делать после?..

Попытаться избавиться от тела также, как она поступила с останками Диззи? Разыграть роль безутешной вдовы, муж которой внезапно и неожиданно скончался? Или... рассказать правду? Джинни помассировала пылающие виски ледяными кончиками пальцев. Она знала, что зачастую супруги убитых или пропавших без вести людей становились первыми подозреваемыми. Да, по словам Рона, диагностические заклинания на маггловский яд не отреагировали, но ведь это была быстрая, поверхностная проверка, а смерть национального героя и главы Аврората наверняка будут расследовать очень тщательно. Может, лучше признаться сразу? Честно рассказать о том, как Лорд Волдеморт обманул весь магический мир? Обманул множество влиятельных волшебников, тех, которые сейчас занимают видные должности в Министерстве или Визенгамоте и заглядывают ему в рот? По спине пробежал холодок: Джинни вдруг поняла, что соратники Волдеморта сделают все для того, чтобы правда о том, кем на самом деле является «Гарри Поттер» никогда не вышла наружу, потому что для них самих это однозначно станет крахом всей политической карьеры. А ей будет нечего им противопоставить — без своего мужа она почти что никто: репортерша, бывшая спортсменка, дочь начальника сектора по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов… Они добьются, чтобы ее признали сумасшедшей, а то и просто убьют.

Что же, пусть так, но Мерлин великий, на что она обрекает своего сына!.. Как Альбус будет жить, зная, что она убила его любимого отца?! Поймет ли он ее? Он, не видевший войны, не видевший зверств Волдеморта? Простит ли?

Джинни быстро сморгнула слезы. Даже если ей не поверят, даже если все ее возненавидят, у нее все равно нет другого выхода. Она должна это сделать. Должна уничтожить этого монстра! Внезапно Джинни показалось, что ее сердце словно пронзило сотней отравленных кинжалов — настолько чудовищной была вдруг пришедшая ей в голову мысль. А с чего она взяла, что на этот раз он умрет навсегда? Лорд Волдеморт уже дважды обманул смерть — так почему она решила, что он не сможет сделать это в третий раз? Возможно, он уже давно создал новые хоркруксы! И что же делать? Жить в страхе, постоянно ожидая его нового возвращения и неминуемой жестокой расправы? Повременить с претворением ее плана в жизнь и постараться разузнать у Волдеморта про хоркруксы? Да уж, так он ей и расскажет!..

Джинни перевела застывший взгляд на чайник. А почему бы ей просто не выпить яд самой? Ведь это было бы так просто! Пара минут боли — и все закончится. А Альбус… у Волдеморта точно найдутся другие дела, кроме воспитания сына. Он наверняка отдаст его ее родителям, а уж они-то точно воспитают Альбуса достойным человеком. В отличие от нее — она не справляется, ей все это явно не по плечу! Она так устала… Тем более если она умрет, то именно Волдеморт станет главным подозреваемым в ее смерти. Губы Джинни изогнулись в усмешке. Правильно, пусть мучается, доказывая свою невиновность, пусть извивается, как уж на сковородке! Взмахом палочки она призвала к себе чашку и почти до краев наполнила ее темно-красным напитком. Поднесла к губам… и с силой отшвырнула прочь. Затем вскочила, опрокинула чайник в раковину и, схватив коробку с остатками кристаллов, опрометью кинулась прочь.

В следующий миг она вдруг обнаружила себя на полу собственной спальни. Забившись в самый дальний угол и обхватив себя руками за плечи, Джинни рыдала — впервые за много лет. Она оплакивала себя, Гарри и даже мерзавку Диззи. Ей было физически больно, точно глыба льда у нее внутри раскололась на мелкие кусочки, ранящие ее, подобно острым осколкам стекла. Вся ее жизнь оказалась бесконечным зеркальным лабиринтом, из которого не было выхода. Ее окружали лишь фальшивые миражи, за которыми притаились жуткие чудовища, и не было никого, кто мог бы ей помочь. Джинни никогда так остро не чувствовала свое одиночество: словно Солнце погасло, и весь мир окутала тьма, и все люди внезапно исчезли, и она осталась единственным живым человеком на целой Земле.

Джинни со стоном откинула голову, ударившись затылком о стену. И еще, и еще раз, чтобы выбить все эти мысли, заставить себя забыть, хоть на секунду… Мерлин великий, как же она устала от всего этого, как же она устала от этого постоянного чувства страха!.. Устала вздрагивать от ужаса, услышав хлопок аппарации, устала обливаться холодным потом, только услышав голос того, кто считался ее мужем, устала чувствовать себя овцой, которой вот-вот перережут горло ради праздничного обеда. Глотая соленые слезы, Джинни опустила глаза на картонную коробочку, которую она еще сжимала в руках.

Смахнув с лица огненно-рыжую пелену волос, Джинни вытерла слезы. Как ни странно, после этой внезапной истерики ей стало легче: словно слезы вымыли из ее тела осколки стекла. Нет, она больше не беззащитна! Теперь у нее есть секретное оружие, о котором не знает Волдеморт. Она убедилась в эффективности этого яда точно таким же способом, как и он сам много лет назад — вдруг сообразила Джинни, вспомнив рассказы Рона и Гермионы. Только Кричер тогда не умер и смог сбежать, а вот она своей цели добилась. И Джинни была уверена, что очень скоро доведет дело до конца. Надо только прийти в себя, успокоиться и хорошо все продумать.

Джинни спрятала коробочку поглубже в шкаф со своей одеждой. Она действовала очень поспешно, ей хотелось спрятать ее подальше от глаз — в том числе своих собственных, чтобы не было больше искушения самой попробовать снежно-белые кристаллы на вкус. Нет, если однажды она и сделает это, то не сейчас. И уж точно только после него.

Джинни умылась ледяной водой и, вернувшись в спальню, села за туалетный столик. Направила палочку себе в лицо и сощурилась от дуновения теплого ветра. Нет, она не станет торопиться: в конце концов, Волдеморт живет под личиной Гарри Поттера уже много лет, и за еще несколько недель или, быть может, месяцев, ни со всем миром, ни с ней самой не произойдет ничего ужасного. А за это время она освоит окклюменцию настолько хорошо, чтобы получилось обмануть авроров. И попробует сблизиться если не с Кингсли, то хотя бы с его женой Гестией — чтобы, если она все-таки решит рассказать правду, быть уверенной, что ее хотя бы выслушают. А еще постарается разузнать о хоркруксах и выберет подходящий момент так, чтобы на этот раз уж точно не ошибиться.

Как только она приняла это решение, ей тут же стало гораздо легче. Джинни опустила палочку и распахнула глаза — от слез на ее лице не осталось и следа.




Волдеморт заметил отсутствие Диззи только утром третьего дня.

— Скажи, Джинни, ты случайно не знаешь, куда исчезла наша эльфийка? — спросил он, выйдя из ванной и надевая аврорскую форму.

— Случайно знаю, — спокойно ответила Джинни, взмахнув палочкой.

Одна из мантий, зависших перед ней в воздухе, отлетела в сторону, уступая место другой.

— Я ее убила.

— За что? — ровным голосом поинтересовался супруг — так, словно они обсуждали погоду.

— Она меня раздражала — разве это недостаточная причина?

Очередной наряд плавно уплыл обратно в шкаф — отлично, осталось выбрать всего из двух вариантов.

— Для тебя? Разумеется, нет, — он крепко сжал ее плечи, резко развернув к себе лицом. — Чем ты занимаешься, когда я с тобой разговариваю?!

— Выбираю одежду для сегодняшней пресс-конференции, посвященной презентации новой модели Нимбуса, — ответила Джинни.

Глаза Волдеморта полыхнули гневом, но голос остался обманчиво мягким:

— Расскажи мне, как именно ты убила нашу эльфийку?

— Приказала ей выпить уксус, — твердо произнесла Джинни, глядя ему в глаза.

— Какая мучительная смерть, — тихо сказал он, искривив губы в улыбке. — Могу ли я рассчитывать, что никто не обнаружит ее труп?

— Можешь: я трансфигурировала его в тряпичную куклу и сожгла в камине.

— Довольно непростое превращение… Знаешь, я всегда думал, что ты не рационально используешь свои силы.

— Ну на самом деле превращение вышло неполным, — неожиданно для себя произнесла Джинни.

Волдеморт чуть изогнул бровь, глядя на нее с выражением вежливого ожидания — будто рассчитывал, что она попросит его совета в вопросе уничтожения трупов.

— Не важно, — пробормотала она, — отпусти, мне надо собираться.

Волдеморт убрал руки, но его тяжелый взгляд продолжал удерживать ее на месте.

— Так что, убийства домовиков — твое новое хобби, и теперь мне придется ежемесячно покупать нового? Должен сказать, это очень недешевое удовольствие.

— Не придется, если они не будут за мной шпионить, — ответила Джинни.

В глазах Волдеморта отразилось легкое недоумение, и ее сердце вдруг тревожно сжалось. Не зная, куда себя деть, она схватила его за руку.

— Дай-ка, — выпалила Джинни, быстро застегивая пуговицы на манжете его мантии, — И не говори мне ничего, ладно? — после паузы выдохнула она. — Про Диззи.

— Ну разумеется, моя дорогая, — мягко ответил Волдеморт, и Джинни была уверена, что он изо всех сил пытается скрыть злорадную усмешку.




Август принес в Британию туман и проливные дожди. Джинни, свернувшись калачиком на софе в гостиной, читала про различные поисковые заклинания. Книга была из библиотеки Блэков, поэтому далеко не все из них были разрешенными, но с недавних пор это мало ее волновало. Джинни надеялась, что найдет что-нибудь, что могло бы помочь ей в поисках предполагаемых хоркруксов, тем более один из них Волдеморт вполне мог спрятать прямо здесь, в их доме.

Старинные напольные часы глухо пробили два раза. Джинни закрыла книгу и подавила зевок. По оконным стеклам стекали потоки дождевой воды, в камине уютно трещали поленья. Волдеморт как ушел с утра в Министерство, так до сих пор и не вернулся. Это не могло не радовать, хотя было довольно подозрительным. Едва Джинни об этом подумала, как раздался тихий хлопок, и Волдеморт возник посреди гостиной. Джинни подняла на него взгляд и вздрогнула — было очевидно, что Темный Лорд в ярости. Скользнув по ней взглядом так, словно она была мебелью, он стремительно прошел по гостиной, на ходу скидывая насквозь мокрую мантию. Швырнув ее на пол, он продолжил свое кружение, напоминая хищника, запертого в тесную клетку. Когда он повернулся к ней спиной, Джинни увидела на его белой рубашке большое кровавое пятно.

— Что случилось? — спросила она прежде, чем успела прикусить язык.

Взгляд пылающих яростью глаз тут же обратился к ней, точно пытаясь прожечь насквозь.

— Задержание одной банды из Лютного, то есть ничего, что имело бы к тебе хоть какое-то отношение, — ответил он, скинув рубашку.

На его лопатке зияла рана, выглядевшая так, будто кто-то грубо вырвал кусок его плоти.

— А Рон?! — испуганно спросила она, резко выпрямившись.

— Храпит под боком у своей грязнокровной женушки, я полагаю — у него сегодня выходной.

Облегчение было настолько сильным, что Джинни даже не нашла в себе сил хоть как-то отреагировать на оскорбление в адрес Гермионы. Если уж Волдеморт ранен, то страшно представить, что случилось с простыми аврорами!...

Тем временем он резко взмахнул палочкой, и на низком кофейном столике возникли таз с водой, шкатулка с зельями и бинты. Джинни отрешенно следила за кровавыми дорожками, струящимися по его спине. Понятно, почему он не отправился в Мунго, как следовало — не хочет, чтобы стало известно, что его смогли ранить какие-то бандиты из Лютного. Как же — это же такой позор, такой удар по его больному самолюбию!

Бинты взмыли в воздух и, нырнув в таз с водой, подлетели к ране. Волдеморт попытался взглянуть на нее через плечо, прошипел какое-то ругательство и взмахом руки сотворил зеркало, а затем еще одно… Не удержавшись, Джинни тихо фыркнула. Волдеморт резко обернулся.

— Тебе смешно? — произнес он голосом, в котором таилась неприкрытая угроза.

— Весьма — не думаю, что от обращения в Мунго твоя репутация хоть чуть-чуть пострадала бы.

— Думать — это вообще не твое, Джиневра, — процедил Волдеморт. — Иди к себе.

Джинни сжала зубы и встала, но, сделав пару шагов по направлению к выходу, вдруг остановилась. Ее глаза были прикованы к зияющей ране на его спине. Наверняка ему очень больно… Она вернулась обратно и, взяв бинтовой тампон, с силой прижала его к истерзанной плоти. Часть крови впиталась в ткань, и Джинни заметила в ране что-то темное.

— Видишь их? — спокойно спросил Волдеморт, протянув ей сотворенный из воздуха странный инструмент, похожий на смесь пинцета и ножниц. — Вытащи.

— Что это? — спросила Джинни, наклонившись чуть ближе и взмахом палочки зажигая свечи в витом серебряном подсвечнике.

— Последствия одного весьма неприятного проклятия.

Даже не пытаясь сделать вид, что она старается действовать осторожно, Джинни сомкнула инструмент на маленьком черном отростке, торчащем из кровоточащей мышцы подобно жуткой бородавке, и потянула его на себя. Отросток тянулся, становясь все длиннее и длиннее, сперва напоминая огромную занозу, но, когда Джинни вытащила его примерно на дюйм, она с ужасом поняла, что он шевелится.

— Что это за дрянь? — прошептала она, резко дергая инструмент на себя.

Через мгновение перед ее удивленным взором оказалось нечто, похожее не то на пиявку, не то на огромную лакричную кусачку. Тварь извивалась, щелкая острыми зубами, явно стремясь вновь добраться до живой плоти.

— Кинь ее в воду, — равнодушно произнес Волдеморт.

Джинни подчинилась и, едва оказавшись в тазу, «пиявка» лопнула с негромким хлопком. За первой тварью последовала вторая. Третью — и последнюю — Джинни вытягивала очень медленно, неотрывно следя за Волдемортом. Но его мышцы под ее рукой оставались расслабленными, а дыхание — ровным и спокойным. Вытащив «пиявку» Джинни замерла, не спеша кидать ее в таз. Ее рука дрогнула — совсем чуть-чуть, но этого твари оказалось достаточно для того, чтобы, извернувшись, вновь вцепиться зубами в оголенную, лишенную кожи плоть. Волдеморт на мгновение прикрыл глаза — будто бы утомленно — но это так и осталось его единственной реакцией на, без сомнения, острую и сильную боль.

— Прости, пожалуйста, — ровно произнесла Джинни и, вновь оторвав «пиявку», отправила ее в таз.

Промокнув рану, она оценивающе взглянула на подобные кратерам глубокие ходы, оставленные этими непонятными тварями. Вот бы вцепиться ногтями прямо в эту кровоточащую плоть, запустить пальцы так глубоко, чтобы дошли до сердца — быть может, хоть тогда он почувствует хотя бы малую толику той боли, которую ежеминутно причинял ей?

— Не стесняйся, Джиневра, — вкрадчиво произнес он. — Я все равно почти ничего не почувствую.

— Даже в подобных чисто физиологических вещах ты совершенно не похож на человека, — тихо произнесла она, отстраняясь.

На несколько кратких мгновений тело Волдеморта словно осветилось изнутри, и за пару секунд края чудовищной раны срослись. Джинни неотрывно смотрела, как стремительно бледнеет и разглаживается большой бордовый рубец. Вскоре от раны не осталось ни малейшего напоминания, ни единого едва заметного шрама. Вот так просто, без всяких зелий и заклинаний.

Волдеморт отошел от нее и, накинув рубашку, опустился в кресло у камина. Раздался тихий звон — и со стороны бара к нему в руку влетел бокал с белым вином. Джинни удивленно приподняла брови: пил он исключительно редко.

— Но я ведь действительно не человек, Джинерва, — после паузы тихо проговорил он. — Я — нечто гораздо, гораздо большее. Что эти раны для того, кто дважды был вырван из тела, для того, кто больше десятилетия тенью метался между мирами?

— А тогда ты страдал? — спросила Джинни, усевшись напротив.

— О да, — ответил он, улыбнувшись. — Это была невероятная, запредельная боль. И она все длилась и длилась — бесконечно.

— Больнее Круциатуса? — спросила Джинни, накинув на плечи тонкую шерстяную шаль.

Он кивнул и, глотнув вина, устремил взгляд на пламя в камине.

— Она несколько утихала, только когда я вселялся в животных, но они всегда так быстро умирали. Забавно, что именно я — единственный, кто знает, каково это — когда болит душа.

— И тебе не приходила мысль, что можно просто… закончить все это? Просто умереть? Или ты не мог?

Он мягко рассмеялся:

— Не мог? Я ежесекундно боролся за то, чтобы продолжить существовать, чтобы не раствориться в тумане, не разлететься на клочки, не развеяться пылью.

Джинни невольно поразилась тому, насколько у него железная — действительно нечеловеческая — воля. И поморщилась, вспомнив о том, как она сама чуть не сделала глоток отравленного чая.

— Однако даже когда я наконец-то обрел тело, эта боль пусть и утихла, но так и не прошла окончательно: поселилась где-то под ребрами, будто отравила мою кровь, — продолжил он. — Я так и не понял, из-за чего: то ли никчемный Хвост ошибся в ритуале, то ли я сам что-то упустил в своих расчетах, а может, все дело было в костях моего папаши, не содержащих в себе ни капли магии. Эта боль изводила меня, мешала ясно мыслить. Только сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, сколько ошибок тогда совершил.

— Навроде убийства ни в чем не повинных людей, — саркастично заметила Джинни.

— Нет, — с усмешкой ответил Волдеморт, покачав головой. — Других ошибок. Но, так или иначе, когда я оказался в этом теле, боль наконец-то ушла. Это ошеломило меня не меньше, чем сам факт моего перерождения, — он прервался, сделав еще несколько глотков вина, а затем продолжил. — И я упустил свой шанс: пока я приходил в себя, мои соратники были арестованы, а все, чего мы достигли, обратилось в прах.

— Кстати о твоих сторонниках, — произнесла Джинни, смутно осознавая, что, кажется, это первый раз, когда они просто сидят и разговаривают, — давно хотела спросить, как ты смог вытащить их из Азкабана? Ты же был вместе со мной на игре. У тебя есть хроноворот?

— С тобой был не я. Какой-то случайный человек под Оборотным Зельем и Империусом.

— Что?! — воскликнула Джинни, вспоминая тот день. К горлу подкатила тошнота.

— Только не говори, что ты мне изменила, — весело произнес Волдеморт.

— Нет! Но это же просто отвратительно... И после ты же наверняка убил его, верно?

Волдеморт кивнул. Джинни почувствовала, как внутри закипает ярость, и отвернулась, глядя в черный провал окна, за которым бушевала буря. Нет, ей надо успокоиться: очередной скандал очевидно не приведет ни к чему хорошему. Она встала и, подойдя к бару, плеснула себе вина.

— Почему ты убил только Люциуса Малфоя, а остальным позволил сбежать, несмотря на то, что они теперь для тебя бесполезны? — спросила Джинни, вернувшись в свое кресло. — Если бы ты предъявил людям трупы всех Пожирателей, они бы обожали тебя еще сильнее. Возможно, даже сделали бы тебя министром еще тогда…

— Это же очевидно: в отличие от Малфоев, остальные меня не предали, — ответил он, взглянув на нее с легким удивлением.

— Будто для тебя это важно! — фыркнула Джинни.

— Вообще-то да, важно, — медленно произнес он. — Не представляю, с чего ты решила, что это не так.

— Быть может, с того, что ты считаешь людей грязью у себя под ногами?

— Не драматизируй.

— Хочешь сказать, твои слуги что-то для тебя значили? Настолько, что ты устроил им побег из Азкабана не только для того, чтобы подставить главу Аврората, но и чтобы… что, спасти их?

— Более того, я еще и провел их через границу. А еще раньше, во время нашего свадебного путешествия, поднял свои старые связи, благодаря которым они легко смогли устроиться в Латинской Америке.

— Но почему?! — громко воскликнула Джинни, невольно сжав кулаки.

— Потому что они мои, — ответил Волдеморт. — А я, знаешь ли, большой собственник... Эти люди добровольно пожелали посвятить свои жизни мне, так что, если они и будут страдать — то только по моему слову.

— Я знаю, что это, — произнесла Джинни, задумчиво глядя на танцующие в камине языки пламени. — Это — затянувшаяся игра в бога.

Волдеморт усмехнулся и его змеиные глаза сверкнули безумным огнем:

— Возможно, что и игра, Джиневра. Но подожди, однажды ты увидишь, как волшебники, которых вы так старались защитить и спасти, по собственной воле построят для меня первый храм.