Глава 17

Спустившись в подпол, Джинни увидела узкий туннель, конец которого тонул во мраке. Пару секунд спустя торговец спустился следом, и она вжалась в земляную стену, чтобы случайно с ним не соприкоснуться. Взмахнув палочкой, он закрыл вход у них над головами. Стало совершенно темно, и Джинни поспешно наколдовала Люмос.

— Прошу! — мужчина отвесил ей шутовской поклон и указал в сторону тоннеля.

Выражение его голубых глаз показалась Джинни насмешливым и очень зловещим.

— После вас, — категорично заявила она, сжав свою палочку.

Торговец ухмыльнулся, смерив ее пристальным липким взглядом.

— Как пожелаете, мадам, — ответил он, первым нырнув в туннель.



Джинни шла вперед, не опуская палочку, не сводя глаз со спины шедшего впереди мужчины. Низкие каблуки вязли в земле, словно в болотной трясине, кровь шумела в ушах. Сейчас она даже не знала, чего боится сильнее: того, что их нагонят авроры или того, что ждет ее в конце этого туннеля.

Внезапно торговец резко развернулся. Джинни даже не успела понять, что происходит — тело отреагировало быстрее разума, и она выпустила луч Петрификуса прямо ему в грудь.

Тело торговца окаменело, и он с глухим звуком упал на спину. Стало очень тихо. Джинни медленно шагнула вперед. А действительно ли этот человек хотел напасть? Возможно, это она запаниковала и набросилась на того, кто хотел ей помочь, пусть и не бескорыстно? Но теперь этого уже не узнаешь… Джинни, протиснувшись вдоль стены, осторожно обогнула лежащего на земле парализованного торговца и почти бегом устремилась вперед. Периодически она останавливалась, чтобы попробовать аппарировать, но все также безуспешно.

Куда же приведет ее этот туннель? А что если он заканчивается запертым выходом, который откроется только тому, кто знает нужный пароль или заклинание? Но даже это было не так страшно, как мысль о том, что Волдеморт обо всем знает. Знает, что она хотела совершить. За попытку побега он чуть не убил того бедного маггла. Что же он сделает, когда поймет, что она хотела подлить ему яд?! От страха за близких, да и за себя тоже, темнело в глазах. Джинни в очередной раз резко обернулась вокруг своей оси и внезапно почувствовала, как земля ушла из-под ее ног. Она ахнула от неожиданности, проваливаясь в бездну.

В следующий миг вместо темноты подземного хода перед глазами Джинни возникла ее собственная спальня. Она даже не сразу осознала, что произошло, а затем поспешно кинулась в ванную комнату. Взмахнула палочкой, запирая за собой дверь. На мгновение замерла, глядя на свое отражение в зеркале — бледное лицо и широко распахнутые почти черные глаза — а затем стала поспешно срывать с себя перепачканную в земле одежду. У мантии в области подола отсутствовал приличный кусок — точно его откусила некая неведомая тварь. И Джинни еще очень повезло, что пострадала лишь ткань ее мантии — с учетом того, как она аппарировала, расщеп был почти неминуем. Она включила воду — упругая струя с шипением ударила о дно ванны — и направила палочку на кучу грязной одежды, тихо шепча чистящие заклинания. Порванную мантию она с немалым трудом трансфигурировала в маленький кусочек мыла, который почему-то получился ярко-розового цвета.

Затем Джинни быстро помыла руки и накинула халат, сунув зачарованную мантию в карман. И на мгновение замерла, сжав дверную ручку ледяными пальцами. Выходить было страшно: что если, едва перешагнув порог, она наткнется на острый взгляд его холодных змеиных глаз? Глубоко вдохнув, она резко распахнула дверь. Никого. Джинни перевела дыхание, быстро вышла из спальни. И замерла от ужаса, увидев его фигуру в полумраке длинного и узкого коридора.

— Что ты здесь делаешь?! — воскликнула она прежде, чем успела прикусить язык.

— Что, прости? — в голосе Волдеморта звучало искреннее недоумение, в котором, однако, были четко слышны нотки пробуждающейся злости.

— Извини, я просто не ожидала тебя увидеть, — тихо ответила Джинни.

— Неужели? — протянул он, смерив ее пристальным взглядом. — Ну допустим. Что ж, в таком случае, я не буду нарушать твое уединение.

С почти неслышным хлопком он растаял в воздухе, и Джинни обессиленно привалилась к стене, сползла по ней на пол — дрожащие ноги совсем ее не держали. Зачем он приходил? Убедиться, что она дома? Тогда почему не предъявил ей никаких обвинений? А что, если… он просто не знает о ее замысле и о походе в Лютный? Авроры ведь могли быть там совсем по другому поводу!

Джинни уронила голову так, что волосы упали ей на лицо, закрыв мир медно-рыжей пеленой. Да, вполне возможно, что это просто совпадение, жестокая насмешка судьбы, но она вдруг с кристальной ясностью поняла, что больше не найдет в себе сил и смелости для того, чтобы рискнуть еще раз. Осознание этого прорастало сквозь все ее существо, холодное и неумолимое, словно пронизывающие ее стальные прутья решетки. Джинни почти что слышала, как хрустит ее хребет под ногой Лорда Волдеморта, как он ломает ее, пригибая к земле.





Осень сменила неожиданно холодная и снежная зима, но Джинни едва ли это замечала. Она ощущала себя неживой, застывшей. Словно он уже ее убил, и она стала бестелесным призраком, который может лишь со стороны наблюдать за течением жизни, проходящей мимо. Главный редактор уже дважды делал ей выговоры за плохую работу, и Джинни прекрасно понимала, что ее до сих пор не уволили только из-за того, что она — жена «Гарри Поттера». Ей было плевать. Она почти не сомневалась в том, что Волдеморт неотступно следит за каждым ее шагом, но и это не имело значения, ведь она почти не покидала дом. Часами Джинни лежала на кровати в их спальне, бездумно глядя в потолок. Она не чувствовала, что умирает — она уже казалась себе мертвой. Порой она представляла, что ее тело гниет, распадается, и сквозь ее грудную клетку, прорываясь между ребер, прорастают цветы: белоснежные причудливо изогнутые каллы, острый, похожий на созвездия асфодель, лилии, которые распахивали над ее головой свои огромные сладко и душно пахнущие бутоны. В такие моменты Джинни как никогда хотелось плакать, но ее широко распахнутые глаза оставались сухими. Ничего удивительного — никто и никогда не видел плачущих мертвецов.

Порой ее апатия сменялась острыми, иссушающими вспышками злости. В такие моменты она напоминала себе дикое животное, исступленно кружащее по своей тесной клетке, грызущее стальные прутья. Зверя, движимого не осознанным желанием вырваться на свободу, а лишь бессильной яростью и инстинктивным желанием избавиться от терзающей его непрекращающийся муки. Единственным светлым лучом в ее жизни оставался Альбус, но и любовь к сыну теперь была отравлена страхом — Джинни жутко боялась, что с ним что-то случится, что Волдеморт что-то с ним сделает. Ее паранойю усиливало и то, что его няней была мерзкая предательница Диззи, отвратительное существо, способное на любую подлость, которое в любой момент может навредить ее сыну.

О подарках на Рождество Джинни чудом вспомнила буквально в последний момент. Сам праздник тоже прошел мимо нее сверкающей каруселью бесконечных приемов и банкетов. Она механически и, кажется, даже довольно неплохо отыгрывала свою роль. Ведьмин Досуг поместил их с Волдемортом фото на обложку. Джинни вчиталась в статью и хрипло рассмеялась — неужели можно было принять ее почти болезненную худобу за «аристократическую хрупкость», а пугающую бледность кожи — за «мраморную белизну»?! Волдеморт недоуменно приподнял бровь, она, продолжая давиться нервными смешками, покачала головой, и он ответил ей взглядом, в котором явственно читалась брезгливость с оттенком легкого разочарования. В последнее время Джинни все чаще ловила на себе эти презрительные взгляды, но, чтобы Волдеморт о ней не думал, ночами это его не останавливало. Джинни теперь было плевать и на это.





Джинни сидела за обеденным столом, стараясь не сверлить Волдеморта слишком пристальным взглядом. Сегодня был тот редкий день, когда апатия ненадолго отступила, и теперь Джинни сходила с ума от разрывающей ее изнутри ненависти. Хотелось вскочить, схватить со стола витой серебряный подсвечник и ударить его им, сильно, с размаху. Так, чтобы хрустнули кости черепа, чтобы кровь веером брызнула на стены...

— Не получится.

Она перевела на него чуть мутный взгляд:

— Знаю.

— Я имею в виду, ударить так у тебя не получится, особенно теперь — для этого нужно гораздо больше силы, чем кажется на первый взгляд, — любезно пояснил он, не отвлекаясь от еды. — Разве что, ты могла бы целиться в висок — но тогда не видать тебе всей этой феерии с кровавыми брызгами, которую ты себе нафантазировала.

Джинни мельком взглянула на свою пугающе тонкую руку. Он прав — пожалуй, сейчас она даже бладжер не отбила бы, а ведь когда-то на тренировках вполне успешно могла сыграть за загонщика.

— Не думала, что Лорду Волдеморту приходилось убивать кого-то подсвечником, — равнодушно произнесла она.

— Как приятно, что даже на восьмом году брака мы узнаем друг о друге что-то новое, — с неприкрытой издевкой ответил он. — Правда, это было пресс-папье. Не подсвечник.

Кажется, он считал эту тему подходящей для застольной беседы, но Джинни думала иначе — она опустила взгляд в тарелку, всем своим видом демонстрируя, что слушать эту историю не желает. Позволить себе просто встать и уйти, гордо хлопнув дверью, она уже не могла. Обед продолжился в абсолютной тишине.





Дни бежали за днями, кажется, на улице становилось теплее, но Джинни почти не обращала на это внимания.

— Ну привет, неуловимая и недосягаемая Джиневра Поттер! — воскликнула Демельза Робинс, открыв дверь, а мгновение спустя стиснула Джинни в объятиях.

Джинни только тихо вздохнула, обнимая ее в ответ. Демельза пыталась увидеться с ней несколько месяцев и в конце концов устроила настоящую осаду в виде потока писем и вызовов по Каминной Сети. В итоге Джинни поняла, что проще повидаться с подругой, чем придумывать очередное правдоподобное объяснение тому, почему это невозможно.

— Проходи скорее! — улыбнулась Демельза, взмахнув черными кудрями. — Прости, у меня тут жуткий бардак — вот говорила же я, что лучше было бы встретиться в кафе!

— Я выросла с шестью братьями, так что этим меня не напугаешь, — слабо улыбнулась Джинни, оглядываясь.

Демельза еще пару лет назад купила эту квартиру в жилом квартале Косого Переулка. Совсем небольшая, из-за своего расположения она стоила целое состояние. Прежде Джинни была тут только раз, на новоселье. Стены гостиной были увешены зелено-золотыми флагами их квиддичной команды, сквозь распахнутую дверь в спальню виднелась разворошенная постель. Демельза поспешно взмахнула палочкой, захлопнув дверь, и пригласила ее к столу.

— Ну рассказывай, что у тебя случилось, — произнесла она, усевшись напротив и водрузив между ними огромное блюдо с фруктами.

— Ничего, — привычно солгала Джинни. — Просто закрутилась: Альбус, работа…

— Ты же будешь освещать Чемпионат? — живо поинтересовалась Демельза.

— Чемпионат Мира? — переспросила Джинни.

— Ну а какой же еще?! — хихикнула Демельза. — Уже через неделю начнется, с ума сойти…

Через неделю?! Получается, уже март… Джинни углубилась в подсчеты. Да, второе число. А она и не заметила, как кончилась зима. Надо сказать Диззи, чтобы достала весенние мантии…

— Джинни? — ворвался в ее размышления встревоженный голос Демельзы. — Что с тобой?

— Просто задумалась, прости. И нет, на Чемпионат я не еду.

— Но почему?! — возмущенно вскинулась подруга. — Ты же лучшая!

Сердце кольнуло сожалением — еще совсем недавно это действительно было так.

— Так получилось, — ответила Джинни, пожав плечами.

— И ты просто промолчала, позволила им отправить кого-то другого?! Знаешь, Джинни, я тебя не узнаю. Ты такая тихая и задумчивая… И совсем ничего не ешь, — внезапно темные глаза Демельзы заговорщицки блеснули. — Скажи, а ты, случайно, не беременна?

— Мерлин упаси, нет, конечно! — воскликнула Джинни и вдруг застыла, словно пораженная внезапным вражеским заклинанием.

Если сегодня второе марта… Нет, быть этого не может!

Джинни с трудом заставила себя провести с подругой еще полчаса. Внутри все дрожало от страха. Все, о чем на мечтала — это как можно быстрее проверить нелепое предположение Демельзы и убедиться, что она ошибается.





Распрощавшись с подругой, Джинни тут же аппарировала в аптеку. Зельевары еще несколько месяцев назад добились своего, и теперь лавки снова работали, а список запрещенных заклинаний стал гораздо короче. Джинни купила пять флакончиков с зельем — пусть будут, просто на всякий случай.

Вернувшись домой, она устроилась в гостиной, выставив их перед собой в ряд на кофейном столике. Глубоко вздохнула, говоря себе, что все будет хорошо, и подвинула к себе один фиал, заполненный белесой жидкостью. Для того, чтобы определить беременность, в зелье надо было капнуть кровью.

— Красный цвет — отрицательный, зеленый — положительный, — тихонько прошептала Джинни и, поморщившись, взмахнула палочкой.

На пальце выступила бусинка крови, которую она быстро капнула во флакон. Джинни замерла, напряженно отсчитывая секунды.

Во флаконе медленно разгоралось тусклое сияние, зелье на глазах темнело, приобретая… пронзительно-зеленый оттенок. Джинни глухо застонала. Нет, Мерлин великий, только не это!.. Она стремительно потянулась к следующему флакону… Несколько минут спустя перед ней стояло пять фиалов, заполненных ядовито-зеленым зельем.




Наверное, целительницу Диану Дойл можно было бы назвать красивой женщиной — если бы не бесцветные рыбьи глаза, которые взирали на Джинни со спокойным равнодушием.

— Миссис Джонс? — произнесла она. — Следуйте за мной.

Джинни послушалась, поправив низко надвинутый капюшон. Колдомедик привела ее в богато обставленный кабинет. Святому Мунго и не снилась роскошь этой небольшой частной клиники. Здешние услуги стоили крайне дорого — но зато сюда можно было обратиться, например, в том случае, если ты пострадал, экспериментируя с темными искусствами, и при этом не бояться, что обнаружишь авроров на пороге своей палаты.

— Целительница Дойл, я настаиваю на ком, чтобы вы принесли Непреложный Обет, — решительно выпалила Джинни.

Предлагать такое было вопиющим нарушением всех возможных правил приличий, и любой целитель из Мунго тут же выгнал бы ее вон. Дойл лишь в вежливом недоумении приподняла тонкие брови:

— Контракт, который мы заключили, предусматривает полное соблюдение медицинской тайны.

— Боюсь, мне этого недостаточно.

— Что же, Обет возможен, но он обойдется вам в сто пятьдесят галлеонов.

— Меня это устраивает, — спокойно ответила Джинни.

Целительница невозмутимо кивнула и вышла из кабинета, чтобы через некоторое время вернуться в компании молоденькой девушки-ассистентки, а затем протянула Джинни руку. Заключение Обета не заняло много времени, целительница Дойл поклялась молчать о личности своей пациентки и о причине ее визита. Она явно делала это не в первый раз. Скрепив Обет, ассистентка удалилась, и Джинни, глубоко вздохнув, откинула капюшон. Колдомедик не могла ее не узнать, но выражение ее равнодушных рыбьих глаз ни на йоту не изменилось.

— Я… — после паузы произнесла Джинни, — кажется, я беременна.

— Давайте это проверим, — произнесла колдомедик, доставая палочку. — Ложитесь на кушетку.

Джинни следила за тем, как с палочки целительницы срываются разноцветные вспышки диагностических заклинаний, и едва дышала — казалось, что на грудь ей давит тяжелая каменная плита.

— Да, все верно, — через какое-то время сообщила целительница. — Срок пять недель, беременность протекает нормально. У вас будет мальчик.

Она взмахнула палочкой, и кабинет заполнил странный ритмичный шум. Сперва Джинни не поняла, что это, но уже через мгновение ее осенило — это стучало сердце ее ребенка. Стучало в жутком диссонансе с ее собственным, которое зачастило так, что Джинни стало больно.

— Уберите! Уберите, пожалуйста! — тихо выдохнула она.

Целительница взмахнула палочкой, и стало тихо, теперь Джинни слышала только собственное тяжелое дыхание.

Ребенок… у него могут быть зеленые глаза Гарри. Или его черные волосы. Но это будет не его сын. И он станет еще одной цепью, которая прикует ее к Лорду Волдеморту. Джинни чувствовала, как по ее лбу стекает холодный пот. Она сделала глубокий вдох и чуть не закашлялась — воздух вдруг показался ей обжигающим.

Сын… свидетельство ее слабости, ее позора: рожая Альбуса, она была уверенна, что его отец — Гарри, но сейчас-то она знает правду и все равно продолжает делить постель с врагом… Джинни села на кушетке и заглянула в рыбьи глаза целительницы. Вдохнула еще раз.

— Я не хочу этого ребенка.