Глава 21. Новый профессор

Этот фанфик внезапно стал кроссовером. Не буду говорить, с чем, дабы не разрушать интриги. Знакомые со смежным фандомом, надеюсь, догадаются сами. Остальные могут считать, что просто появился новый персонаж.

________________________________________



Шаги министра стихли в коридоре, и воцарилась тишина, в которой было слышно, как капает вода с потолка камеры. Дементоры все еще не появлялись — возможно, их разогнали до тех пор, пока высокое лицо не покинет Азкабан совсем. Впервые за много лет у Питера прояснилось в голове, словно он вынырнул из густого ядовитого тумана, в котором все это время даже не жил, а существовал. Как растение. «Надо бежать, — появилась четкая мысль. — Почему я раньше об этом не подумал?» Ведь правда — все было так просто: превратиться в крысу и пролезть сквозь решетку камеры. Разве что постоянное присутствие дементоров напрочь отшибло всякую способность думать — только этим Питер мог объяснить, что двенадцать лет столь простой выход даже не пришел ему в голову.

Не теряя времени, пока не вернулись эти монстры, Питер перекинулся и шмыгнул в коридор. Он торопливо семенил мимо камер, когда впереди повеяло могильным холодом и появился дементор. Мысли смешались, Питера охватили тоска и дикий, панический ужас. Он инстинктивно шарахнулся в сторону — в ближайшую камеру. Сжавшись в комок и мелко дрожа, Питер замер у стены. Последняя связная мысль была: «Переждать и идти дальше». Он не услышал, как рядом раздались шаги, и очнулся, только когда-то кто-то схватил его и поднял в воздух.

Распахнув глаза, Питер в ужасе обнаружил перед собой исхудавшую и заросшую, но все еще узнаваемую физиономию Рабастана Лестрейнджа. Питер пискнул и попытался вырваться — но не тут-то было.

— Еда! — произнес Лестрейндж, нехорошо улыбнувшись, и облизнулся.

Это было последнее, что услышал Питер в своей жизни.

* * *

«Впервые в истории Азкабана из него совершен побег! Питер Питтегрю, пребывавший пожизненное заключение за пособничество Тому-кого-нельзя-называть, бесследно исчез из своей камеры…»

Ремус отбросил газету, не дочитав, и потер виски. Как же они сразу не подумали, что Питер может сбежать — при его-то незаметной анимагической форме?

— Рем? — Дора, сидевшая напротив и сонно помешивавшая ложкой чай, обеспокоенно посмотрела на него. — Что там?

Ремус успокаивающе улыбнулся и покачал головой. Тревожить беременную жену не хотелось: ей нельзя нервничать. Хватит уже того, что он сам постоянно как на иголках. Ремуса трясло каждый раз при мысли, что ребенок может родиться оборотнем.

Обмануть Дору не удалось. Она недоверчиво хмыкнула и угрожающе сощурилась:

— Не смей мне врать!

Ремус обреченно вздохнул:

— Питер сбежал.

Дора успела только изумленно округлить глаза, как вспыхнул камин, и в гостиную ввалился злой и обеспокоенный Сириус.

— Читали уже? — спросил он, не утруждая себя приветствиями.

Ремус кивнул, а Дора ехидно поздоровалась:

— И тебе доброе утро, дядюшка.

Сириус отмахнулся, проигнорировав ее реплику, что само по себе ясно говорило, насколько он взвинчен. В нормальном состоянии он бы непременно отшутился и ввязался в пикировку.

— Крысеныш решил, что сможет скрыться, — с яростью процедил Сириус. — Зря надеется.

Не знай Ремус друга столько лет, в этот момент мог бы испугаться выражения его лица. Сириус напоминал гончего пса, вставшего на след. Вдруг Ремуса озарило:

— Слушай, Бродяга, когда мы Хвоста в прошлый раз вылавливали, твоя мать предложила какое-то древнее заклятие для поиска анимагов…

— Небось, на крови действует? Практически все старые заклятия требуют использования крови.

— Да точно, — Ремус разочарованно поморщился. — Совсем забыл об этом.

— Можно использовать классическое заклинание Поиска, — вмешалась Дора.

Сириус кивнул:

— Оно, конечно, дает приблизительные результаты, но ничего — отыщем.

И ведь найдет — из-под земли достанет. Ремус невольно улыбнулся.

— Надо сказать Дамблдору, чтобы для Гарри организовали усиленную охрану. Вдруг Хвост решит ему навредить, — немного помолчав, Ремус добавил: — Да и других детей — не помешает.

* * *

Гарри быстро попрощался с семьей и поспешил в поезд, потянув за собой друзей. Во-первых, он был все еще слегка обижен за то, что от него скрывали важную информацию. Во-вторых, ему не терпелось эту самую информацию обсудить с друзьями, для чего надо было найти свободное купе, и поскорее.

В коридоре традиционно столкнулись с Малфоем и Лестрейнджем. Вопреки ожиданиям они не стали цепляться к гриффиндорцам. Хотя Малфой успел открыть рот, Лестрейндж коротко глянул на него, и тот прикусил язык. Обе компании только обменялись настороженно-презрительными взглядами и разошлись. Гарри, не удержавшись, обернулся и посмотрел вслед Лестрейнджу со смешанным чувством любопытства, сострадания и опасения. Если раньше Реджинальд бесил его не хуже Малфоя, то теперь Гарри испытывал к нему жалость. Это ж надо как не повезло парню с матерью!

Свободное купе нашлось в самом конце вагона.

— И что это было? — немедленно спросил Рон, плюхнувшись на сиденье.

Закинув свой чемодан на верхнюю полку, Гарри вопросительно приподнял брови.

— Странно ты как-то на Лестрейнджа смотрел. Будто он неизлечимо болен, — пояснил Рон свою мысль.

Гермиона согласно покивала. Вся компания, расположившись в купе, выжидающе уставилась на Гарри.

— Собственно, это относится к тому, что я собирался вам рассказать… — начал он.

Друзья слушали о крестражах, затаив дыхание, лишь иногда Джинни ахала, а Гермиона вставляла уточняющие вопросы.

— Делааа, — протянул Невилл, задумчиво почесав затылок. — Что делать будешь?

Гарри пожал плечами:

— А что делать? Искать их мы не можем — мы же все время в школе.

— Не все время, — педантично уточнила Гермиона. — В этом году нам разрешено ходить в Хогсмид.

— Вам разрешено, — тяжело вздохнул Гарри. — А мне — нет.

— Почему?! — спросили все хором.

— Летом из тюрьмы сбежал Петтигрю. Видели, небось — во всех газетах об этом писали, — Гарри помолчал и тихо через силу продолжил: — Это из-за него погибли мои родители. Сириус сказал, что мне не следует отлучаться из замка — мало ли что у Петтигрю на уме, — и не подписал разрешение. Сказал: когда Петтигрю поймают, он пришлет мне разрешение совой.

Воцарилось пораженно-сочувственное молчание.

— Ну, мне тоже в Хогсмид пока нельзя — так что составлю тебе компанию, — попыталась подбодрить Гарри Джинни.

— Спасибо, Джин, — улыбнулся он, — ты настоящий друг.

— А как думаете, кто у нас будет в этом году Защиту преподавать? — решил перевести разговор на нейтральную тему Невилл.

Рон равнодушно пожал плечами, Гермиона оживилась и принялась выдвигать версии. Гарри с Джинни от дискуссии уклонились. Гарри не знал, о чем она думала, с легкой улыбкой глядя в окно. Его же собственные мысли, как и все это лето, крутились вокруг Волдеморта, крестражей и Петтигрю.

* * *

Класс возбужденно переговаривался в ожидании преподавателя ЗОТИ. За два дня о нем успели расползтись самые разнообразные слухи, подчас фантастические. Гермиона лихорадочно перелистывала учебник, дабы в случае чего не ударить в грязь лицом. По каким-то неясным причинам на ужине в честь начала учебного года новый профессор не присутствовал. И теперь все в нетерпении поглядывали на дверь. Только Малфой сохранял невозмутимое лицо, будто ему одному все равно. Хотя приглядевшись, удалось бы заметить, как блестят любопытством его глаза.

Когда дверь резко распахнулась, все разом замолчали и замерли, в немом изумлении уставившись учителя. Им оказался молодой парень не старше двадцати пяти. Он быстрым шагом прошел к учительскому столу, слегка запнувшись по пути. Высокий, худой, с взъерошенной черной шевелюрой, он казался скорее старшекурсником, чем преподавателем. Но самым примечательным в его внешности были большие синие глаза и не менее большие уши. По классу пролетел сдержанный смешок. Не обратив на него внимания, профессор разложил на столе бумаги и повернулся к ученикам:

— Добрый день, дети. Меня зовут Руйфус Йангур. Моей задачей будет научить вас защищаться от темной магии.

Профессор дружелюбно улыбнулся, и его узкое лицо вдруг преобразилось, став потрясающе обаятельным. Девочки в первом ряду томно вздохнули и похлопали ресницами. Однако профессор Йангур этого даже не заметил.

— Прежде всего, должен сообщить, что заклинания на латыни, которым вас учат — это грубо и малоэффективно, — заявил он, вызвав удивленные шепотки. — Если вы хотите по-настоящему управлять своей силой — с тонкостью, изяществом и максимальной точностью, — заклинания должны быть на древнем, благородном языке…

Он сделал многозначительную паузу и обвел класс внимательным взглядом. Так и не дождавшись реакции — даже Гермиона недоуменно молчала, — профессор Йангур со вздохом заключил:

— Я имею в виду кельтские языки и в частности валлийский, — он поднял руку ладонью вверх и негромко произнес: — Goleuo tan.

Его глаза на мгновение окрасились золотом, и на ладони вспыхнул оранжевый огонек. По классу пролетел восхищенно-пораженный вздох.

— Беспалочковая магия! — восторженно прошептала Гермиона.

— Вот это да! — вторил ей Рон, округлив глаза.

Гарри был с ними полностью согласен. Подобного он еще ни разу не видел: чтобы так — простым движением руки… Даже Дамблдор — величайший волшебник современности — всегда пользовался палочкой. Кажется, в этом году у них наконец-то будет преподаватель, разбирающийся в своем предмете.

Полюбовавшись на обалдевшие лица учеников, профессор Йангур слегка шевельнул кистью и огонек погас. Даже слизеринцы сидели, приоткрыв рты. Теперь уже не только девчонки смотрели на нового профессора влюбленными взглядами.

— Это всего лишь фокус, — слегка улыбнулся он. — Я научу вас гораздо более интересным и важным вещам.

— Но, профессор, — от волнения Дин даже забыл поднять руку, прежде чем спрашивать. — Беспалочковая магия очень сложная — не все взрослые волшебники способны обучиться ей.

— Ваше имя, юноша?

Было немного странно слышать такое обращение от совсем молодого человека. А он-то сам кто, — читалось у всех во взглядах, — старик?

— Дин Томас, сэр.

— Так вот, мистер Томас, это предрассудки. Вы слишком привыкли к палочкам и разучились использовать ресурсы своей природы. А волшебная палочка для мага — все равно, что костыль для хромого. Он, конечно, помогает ходить, но нога, привыкнув к постоянной расслабленности, перестает работать окончательно.

Профессор Йангур немного помолчал, давая студентам возможность осмыслить его слова, и продолжил:

— Впрочем, должен признать, с тех пор как на Земле не осталось драконов, колдовать стало сложнее: требуются немалые усилия, чтобы призвать магию. И я не буду обучать вас беспалочковой магии — разве что желающих, на дополнительных занятиях.

На этот раз не выдержала Гермиона. Она вскинула руку, подпрыгивая на месте от нетерпения.

— Гермиона Грейнджер, — представилась она, когда ей позволили говорить. — Сэр, драконы же вовсе не исчезли. Вот в Румынии…

Профессор Йангур иронически улыбнулся, прервав ее скупым взмахом руки:

— Я имел в виду не тех зверушек, которых зовут драконами по чистому недоразумению. А настоящих драконов. Не просто разумных — мудрейших существ, созданий магии. Последний из них умер около девятисот лет назад.

На мгновение на лице профессора промелькнула грусть, будто он говорил о смерти друга, но быстро пропала, и Гарри решил, что ему почудилось.

— Тогда-то из мира ушла очень большая часть магии, и волшебники взялись за палочки. А за века так привыкли к ним, что уже забыли: можно и по-другому.

Свои слова профессор Йангур подтвердил небрежным жестом, от которого с его стола поднялась стопка пергаментов. На этот раз он даже заклинания не произносил. Еще одно едва заметное движение кисти — и пергаменты разлетелись по столам, опустившись перед каждым учеником. Гарри пребывал в полном восторге от нового профессора, забыв о первом впечатлении от его мальчишеской внешности.

— В этих пергаментах — валлийский словарь, который будет вам необходим для заклинаний. Произношение может показаться поначалу трудным, и на уроках мы будем его отрабатывать. Ну, а сегодня поучимся отбрасывать противника. Добровольцы есть?

Все зашевелились, поглядывая друг на друга. Гарри поднял руку одновременно с Гермионой. Следом вызывалось еще несколько человек, среди которых был и Малфой. Профессор Йангур кивнул, выбрав Гарри и Забини, и велел всем встать из-за столов и отойти в сторону. После чего он жестом сдвинул столы к стене и наколдовал несколько подушек. Гарри начал думать, что зря он вызвался первопроходцем. Но отступать было поздно.

— Итак, юноши, — профессор Йангур внимательно посмотрел на Гарри и Забини. — Заклинание произносится так: Oddi!

С последним словом он вытянул руку, и Забини отлетел назад, приземлившись на подушки. Гарри про себя порадовался, что для демонстрации выбрали не его.

— Сэр, можно вопрос? — Гермиона аж подпрыгивала на месте от азарта.

— Да, мисс Грейнджер?

— Почему, когда вы колдуете, у вас глаза становятся золотыми?

— Очень хороший вопрос, — улыбнулся профессор Йангур. — Поскольку вы направляете магию через палочку, то светиться, пусть и не всегда заметно, начинает она. Это то, что называется лучом заклинания. Но когда маг не использует предмет-посредник, сила отражается в его глазах. Поэтому они становятся золотыми.

Конечно, ни у Гарри, ни у Забини с первого раза ничего не получилось. Они долго не могли произнести заклинание с нужным акцентом и интонацией, сделать точный жест, взмахивая палочкой.

И вот Гарри удалось оттолкнуть Забини на несколько шагов. Тот упал скорее от неожиданности, потеряв равновесие, поскольку сам по себе толчок вышел не таким уж сильным. Гарри не надеялся на успех, и несколько мгновений растерянно моргал, глядя как Забини поднимается с пола и потирает ушибленный копчик. Несколько попыток спустя получилось и у него, но Гарри был более бдителен и удержался на ногах.

— Прекрасно, юноши, — похвалил их профессор Йангур. — Для первого раза — очень хорошо. Обоим по десять баллов.

Прозвенел колокол, возвещающий об окончании урока.

— Домашним заданием будет потренироваться в использовании этого заклинания. Все свободны.

— С ума сойти! — выразил всеобщее впечатление Невилл, когда они вышли из класса.

Гарри с Роном энергично закивали. Столь захватывающе интересного урока у них еще не было.

— А какие у него глаза красивые! — мечтательно протянула Гермиона. — И улыбка…

Рон бросил на нее такой взгляд, будто хотел покрутить пальцем у виска и одновременно стукнуть ее учебником по голове, но на удивление промолчал. Гарри же думал о том, что обязательно надо записаться на дополнительные занятия у профессора Йангура.

* * *

Руйфус Йангур стал главной сенсацией этого года. Его без устали обсуждали весь сентябрь. Только и разговоров было, что об уроках по защите от темных искусств. То и дело можно было слышать:

— А мы сегодня на защите…

— А нам профессор Йангур сказал…

Равнодушных не было. Сам профессор держался так, словно не замечал пересудов и любопытных взглядов.

Но все когда-нибудь приедается — приелась и эта новость. Уроки защиты по-прежнему пользовались огромным успехом и неизменно вызывали живой интерес, но обсуждения прекратились. Школа привыкла к новому учителю.

В середине октября состоялся первый поход в Хогсмид. Третьекурсники с азартом обсуждали, что их там ждет, и только Гарри от дискуссий друзей уклонялся и ходил расстроенный. Он прекрасно понимал необходимость своего вынужденного заточения, но все равно было обидно.

— А возьми мантию-невидимку и проберись в Хогсмид через тайный ход, — предложил Рон.

Гермиона посмотрела на него укоризненно и хотела уже отчитать, но Гарри ее опередил:

— Петтигрю знает про мантию-невидимку. Они ведь с папой дружили в школе.

— Ну и что? Он же тебя не увидит!

— Зато учует. Он анимаг.

Рон открыл рот, чтобы предложить еще какую-нибудь сумасбродную идею, но так ничего и не придумал. Только растерянно почесал затылок.

— Мы принесем тебе из Хосмида что-нибудь интересное, — сочувственно пообещал Невилл.

Гарри кивнул в знак благодарности.



В субботу, когда друзья собирались в Хогсмид, Гарри долго валялся в постели, лениво наблюдая за их сборами. А чего торопиться — так и так весь день придется в одиночестве слоняться по замку. Да и не хотелось лишний раз смотреть на оживленные, воодушевленные интересной прогулкой лица.

Лишь когда все разошлись и шум в гостиной стих, Гарри спустился вниз. Там было абсолютно пусто — даже малышня с первого и второго курсов куда-то разбежалась. Гарри тяжело вздохнул.

— Я думала, ты никогда не появишься, — раздался от окна голос Джинни, заставив Гарри подскочить. — Хотела уже идти проверять, не заболел ли ты.

Она сидела на подоконнике, прижавшись спиной к стеклу и весело болтая ногами. Вопреки деланно обеспокоенным интонациям ее глаза откровенно смеялись. Гарри насупился — ему хотелось сочувствия, а не насмешки.

— Ой, какие мы несчастные! — протянула Джинни, спрыгнув с подоконника. — Пошли лучше по замку гулять, вместо того, чтобы жалеть себя.

Гарри поколебался, но быстро сдался — Джинни права: нечего киснуть. В конце концов, и в замке можно найти много интересного.

Они повеселились, запрыгивая на лестницы в тот момент, когда они начинали движение, забрались на Астрономическую башню и полюбовались оттуда видом окрестностей, побегали по коридорам от миссис Норрис, исследовали дальние уголки замка, до которых обычно не доходили руки, нашли несколько любопытных портретов. И, наконец, оказались в пустом коридоре на восьмом этаже. На стене висел гобелен, изображающий троллей, которые лупили Варнаву Вздрюченного.

— Ну и картина! — хихикнула Джинни.

Гарри фыркнул: гобелен действительно выглядел впечатляюще. Они постояли — не столько, чтобы полюбоваться на озлобленных троллей в балетных пачках, сколько, чтобы отдышаться.

— Я вот все думаю, — произнес Гарри, когда ему надоело стоять просто так, и медленно двинулся вдоль стены вглубь коридора. — Как выглядят те чаша и диадема. А то вот так увидишь, и не будешь знать, что это они.

Джинни хмыкнула:

— И где ж ты их можешь увидеть?

Гарри пожал плечами и мечтательно произнес:

— Здорово было бы найти их…

Он пошел обратно, по-прежнему думая о крестражах.

— Ну, не знаю, — Джинни зябко поежилась. — Не уверена, что хочу наткнуться на эти штуки. Мне дневника хватило.

Гарри виновато посмотрел на нее: как же он не подумал, что это болезненная для Джинни тема! Но мысли о крестражах продолжали упорно лезть в голову. «А куда бы я спрятал что-то важное, чтобы никто не нашел?» — подумал Гарри. — Здорово было бы найти такое место». И вдруг в стене, прямо рядом с ним появилась дверь. Он даже отшатнулся от неожиданности. Переглянувшись с Джинни, он осторожно потянул за ручку.

Они оказались в огромном помещении, противоположная стена которого терялась далеко в полумраке. И все оно было заставлено стеллажами, грудами и башнями всевозможных вещей.

— Однако, — пробормотал Гарри, оглядываясь; голос гулко прозвучал под высокими сводами.

Джинни поежилась и придвинулась к нему поближе, словно опасалась, что из этих куч хлама на них кто-нибудь выпрыгнет.

— Где мы? — прошептала она.

— Понятия не имею. Но, думаю, стоит выяснить.

Гарри решительно направился вперед. Поколебавшись, Джинни последовала за ним. Довольно долго они шли молча мимо гор бутылок, шляп, коробок, стульев, книг, оружия, метел, бит для квиддича…

— Такое чувство… — Джинни не договорила, чихнув. — Фу! Такое чувство, что сюда все подряд тащили всякий мусор.

Гарри готов был согласиться с этим утверждением: он начал разочаровываться в находке, но тут они наткнулись на старинный буфет. Сам по себе он ничего особенного не представлял — буфет, как буфет. Но наверху стоял бюст в пыльном обтрепанном парике, а на нем… потускневшая корона. В шраме противно засвербело.

— Диадема! — восторженно прошептал Гарри — скорее по наитию, чем из реальной уверенности.

Джинни скептически посмотрела на нее, потом на Гарри:

— С чего ты взял, что это та самая диадема? Мало ли что здесь валяется.

— Как ты не понимаешь! — Гарри азартно взмахнул рукой. — Дверь появилась, когда я думал о крестражах. Это точно не совпадение. Может, замок решил мне помочь?

Джинни хмыкнула и поджала губы, напомнив этим свою мать. Решив не тратить время на убеждения, Гарри протянул руку к диадеме. И вскрикнул, когда шрам взорвался дикой болью. В глазах помутилось, и Гарри осел на пол. Джинни тут же подскочила к нему, с беспокойством заглядывая в лицо.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— Это точно она, Джин, — прохрипел Гарри, — так у меня шрам болит только при встрече с Волдемортом.

Джинни прикусила губу, растерянно глядя на Гарри и явно пытаясь придумать, чем ему помочь. Быстро взяв себя в руки, она деловито велела:

— Отойди подальше от этой штуки. Я сама сниму ее.

Гарри попытался спорить, но его даже слушать не стали. Оглядевшись, Джинни схватила первую попавшуюся тряпку и обернула ею руку, прежде чем снять диадему со шкафа.

— На всякий случай, — пояснила она.

Гарри согласно кивнул — весьма разумная мера.

Выбравшись из загадочной комнаты, они поспешили прямиком к директору. Ну как поспешили? Гарри шел, без конца спотыкаясь — шрам продолжал время от времени взрываться болью. И Джинни оборачивалась на него не то нетерпеливо, не то сочувственно.

Добравшись до горгульи, они осознали, что понятия не имеют, какой пароль стоит на кабинете директора.

— Давай просто переберем сладости — авось, подойдет какая-нибудь, — предложил Гарри.

— Очень рационально, — съязвила Джинни.

— У тебя есть предложение получше?!

Других предложений не последовало, и они начали называть по очереди все кондитерские изделия, какие могли вспомнить. Когда они дошли до лакричных палочек, в коридоре появился профессор Снейп. Подозрительно посмотрев на них, он холодно процедил:

— Что вы здесь делаете, молодые люди?

— Профессор! — обрадовался Гарри, и Снейп удивленно приподнял бровь. — Нам надо попасть к директору.

— И зачем это вам, Поттер, так срочно понадобилось к директору?

— Нам… надо показать ему вот это, — Гарри махнул на завернутую диадему в руках Джинни.

Профессор Снейп хотел забрать сверток, но Джинни проворно отдернула руку:

— Не трогайте, пожалуйста!

У профессора брови полезли на лоб от такой наглости, и он ядовито прошипел:

— Что вы себе позволяете, мисс Уизли?!

Та ойкнула и спряталась за Гарри. Глядя на нависшего над ними Снейпа, он невольно попятился, заставляя отступать и Джинни, и затараторил:

— Это очень опасный предмет, сэр. Его надо отдать профессору Дамблдору. Это очень-очень важно. Пожалуйста, поверьте!

Неизвестно, что случилось бы дальше, но в этот момент горгулья отскочила в сторону, и с лестницы спустился сам директор.

— Что здесь происходит? — спросил он, с любопытством осматривая их живописную группу.

— Профессор Дамблдор! — Гарри, схватив Джинни за свободную руку, боком обошел Снейпа. — Мы нашли крестраж!

У обоих профессоров вытянулись лица, и в коридоре повисло тяжелое молчание. Наконец, Дамблдор откашлялся и произнес:

— Мистер Поттер, мисс Уизли, нам надо серьезно поговорить.

И он сделал приглашающий жест в сторону лестницы за горгульей. Снейпа с собой не позвали, оставив его в коридоре, и зельевар проводил студентов сумрачным взглядом.

В кабинете Дамблдор сел за стол, предложил Гарри с Джинни чаю и выжидающе посмотрел поверх очков-половинок. Гарри слегка поежился под этим взглядом, который, казалось, видел всех насквозь, и, запинаясь, начал рассказывать, как узнал про крестражи. А потом они с Джинни, перебивая друг друга, поведали о загадочной комнате и диадеме.

— Весьма любопытно, — произнес директор, просканировав палочкой украшение, которое теперь лежало на его столе. — Ты был прав, Гарри, это действительно крестраж.

Гарри с Джинни радостно переглянулись.

— Я благодарен вам за столь неожиданную помощь в поисках. Хотя, должен заметить — подслушивать нехорошо.

Гарри смущенно потупился.

— Но вы действительно очень помогли.



Вечером, когда друзья вернулись из Хогсмида и принялись делиться впечатлениями, взахлеб, перебивая друг друга, рассказывая о чудесах волшебной деревни, Гарри с Джинни хранили многозначительное молчание и лишь слегка улыбались. Весь их вид говорил, что они знают нечто такое, по сравнению с чем, Хогсмид — сущие пустяки, детские забавы.

Первой на их странное поведение обратила внимание Гермиона.

— Ну ладно, рассказывайте, — заявила она, прервав Рона, восхищавшегося богатствами лавки приколов.

— О чем? — хором спросили Гарри с Джинни, невинно посмотрев на подругу.

— Ой, да ладно вам великих конспираторов из себя строить, — недовольно отмахнулась Гермиона. — Я же вижу, что у вас тут что-то случилось.

К концу рассказа друзья смотрели на них круглыми глазами, приоткрыв рты. Гарри победоносно ухмыльнулся — от утреннего мрачного настроения не осталось и следа.

* * *

Ноябрь выдался холодным, зарядили бесконечные дожди, а ветер дул такой, что чуть ли не сбивал с ног. Тем приятнее было вечером посидеть в гостиной у камина, попивая горячий шоколад, который Араминта готовила просто восхитительно. Сама она почти сразу же умчалась к проснувшейся дочке. Серена родилась две недели назад, и теперь весь дом крутился вокруг нее. Адара и Тери слегка ревновали родителей к маленькой сестренке. Впрочем, они были достаточно большими, чтобы понять: младенец требует много внимания, и именно потому мама меньше стала общаться с ними, а вовсе не из-за того, что их разлюбила. Под настроение они даже помогали Араминте с Сереной. А вот с четырехлетним Орионом дело обстояло хуже. У Регулуса тоже недавно родилась дочь, которую назвали Фионой. И Орион отказывался понимать, почему вдруг перестал быть центром внимания родителей, страшно обижался и пару раз даже устраивал скандалы. Как это ни странно, острые углы удавалось сгладить Вальбурге. Бабушкой она оказалась куда лучшей, чем в свое время матерью. Сириус с Регулусом только с улыбкой переглядывались, наблюдая, как она воркует над новорожденными внучками.

Дора увязалась следом за Араминтой, заявив, что ей надо тренироваться. Оставшись одни, мужчины воспользовались этим, чтобы поговорить о деле. Охота на Петтигрю зашла в тупик. Заклинание Поиска словно сходило с ума.

— Судя по тому, как действует заклинание, я бы сказал, что Петтигрю мертв, — задумчиво произнес Регулус.

Сириус кивнул:

— Я тоже об этом думал. Первый раз решил, что сбой какой-нибудь. Второй — случайность. Но теперь… так много случайностей не бывает.

— Но если бы Хвост умер в Азкабане, никто бы не подумал, что он сбежал, — возразил Ремус.

— Значит, он умер не в Азкабане, а после побега. Хотя это странно, конечно. Провести там двенадцать лет и, выбравшись, тут же отдать концы. Разве что… — Сириус помолчал и зловеще усмехнулся: — Попал в мышеловку, или фермер какой лопатой прибил. Прямо в анимагической форме.

Регулус фыркнул, скорее удивленно. Ремус приподнял бровь, уставившись на друга взглядом: «Ты серьезно?»

— Ну а что? — Сириус пожал плечами. — Вполне возможный вариант. Учитывая, что смерть анимага в облике так и оставит его животным, об этом даже никто не узнает. Бесславный конец.

Сириус вздохнул с фальшивым сожалением. Ремус не мог не улыбнуться — артист недоделанный!

Настойчивый стук в окно заставил их отвлечься от обсуждения судьбы Петтигрю. Серая школьная сипуха принесла письмо от Дамблдора.

Читая послание, Сириус сначала удивленно приподнял брови, потом нахмурился и, наконец, сердито бросил:

— Нет, я сам его убью! Чтоб не мучился!

Ремус переглянулся с Регулусом и спросил:

— Что случилось? И кого ты собрался убивать?

— Гарри, — Сириус швырнул письмо на стол и тряхнул головой, откидывая упавшие на глаза волосы. — Он опять умудрился найти себе приключение.

— Ну, а что ты хочешь? — хмыкнул Ремус. — С такой-то наследственностью.

Сириус одарил его мрачным взглядом, но последний пункт оспаривать не стал.

— Что-то серьезное? — спросил Регулус. — Опять Волдеморт?

— Почти, — Сириус уже успокоился и повеселел. — Гарри отыскал диадему Ровены Равенкло.

Ремус с Регулусом пораженно уставились на него. Они с июня ищут проклятые крестражи, перерыли все на свете. А тринадцатилетний мальчишка добился успеха за несколько недель. Одно слово — Поттер. Весь в отца.

— Мне одно интересно, — протянул Сириус, прищурившись. — Откуда он вообще узнал про крестражи?

— Это был риторический вопрос? — усмехнулся Ремус.

— Видимо, да, — согласился Сириус.



Несколько дней спустя Сириус появился в офисе фирмы с ехиднейшей улыбкой на лице и с порога заявил:

— Я был прав!

— Ты о чем? — недоуменно спросил Ремус.

— О Хвосте! — Сириус плюхнулся в кресло напротив него и тоном, каким обычно рассказывают сказки детям, сообщил: — Захожу я сегодня к матушке и застаю там Беллу. Мы, как водится, немного поругались, а потом в ходе занимательной беседы выяснилось, что этим летом в Азкабане скончался Рабастан Лестрейндж.

Сириус сделал театральную паузу, как всегда, когда намекал, что из сказанного уже можно делать выводы. Но Ремус его логики по-прежнему не улавливал.

— И что? — спросил он нетерпеливо.

— Умер он примерно в то же время, что Петтигрю сбежал — пару дней спустя.

Ремус начал понимать, к чему ведет друг, и недоверчиво приподнял брови. Сириус кивнул:

— Тем временем Белла решила муженька проведать в заточении. Тот ей пожаловался на беду такую, и она спрашивает: «Как же случилось это? Басти был таким сильным…» А Руди ей и отвечает: «Да отравился, поди, той крыской мерзкой. Мяса ему, видишь ли, захотелось!»

Сириус захохотал, а Ремус изумленно покачал головой. Просто не верилось в такой поворот. Жуткая смерть, конечно, и стоило бы, наверное, пожалеть Питера. Но Ремус не мог — не осталось у него жалости к предателю.

* * *

Если не считать находки крестража, год выдался удивительно спокойным. Даже с Малфоем стычек не случалось, а Лестрейндж и вовсе вел себя тихо и незаметно.

В середине ноября Сириус сообщил, что Петтигрю обезврежен, и прислал разрешение на посещение Хогсмида. И Гарри в кои-то веки наслаждался нормальной школьной жизнью, без всяких ужасов и опасных приключений.

Как и собирался, Гарри записался на дополнительные занятия к профессору Йангуру — ему очень хотелось овладеть беспалочковой магией. Вместе с ним пошла Гермиона, а вот Рон только скривился на предложение друга:

— Нет уж — мне и обязательных уроков хватает. Более чем!

Гермиона тут же начала распинаться о необходимости знаний и пользе учения, но добилась только того, что они с Роном поругались и два дня дулись друг на друга.

Невилл тоже отказался составить компанию Гарри, аргументировав тем, что у него и с палочкой не все получается. А вот Джинни с готовностью присоединилась.

На первое занятие пришло всего с десяток студентов. Кроме трех друзей, здесь были Фред и Джордж, Реджинальд Лестрейндж, Ханна Эббот с Хаффлпафа и несколько старшекурсников с Равенкло и Слизерина, которых Гарри не знал по именам.

— Рад, что среди молодого поколения остались любознательные, — слегка улыбнулся профессор Йангур, осматривая их группу. — Что ж, начнем с самого простого — призыва вещей.

Он поставил на стол вырезанного из дерева дракончика, отошел к стене, протянул руку и произнес:

— Tua fy.

Дракончик прыгнул ему в руку. Гарри подумал, что никогда не привыкнет к тому, как легко профессор колдует — будто для него это было так же естественно, как дышать. Профессор Йангур повернулся к восхищенным ученикам:

— Кто первый?

Все дружно подняли руки. Профессор солнечно улыбнулся:

— Какое единодушие! Хорошо, начнем с вас, мисс Уизли.

Джинни потренировалась в правильном произнесении заклинания — и вместе с ней все остальные. После чего профессор Йангур объяснил:

— Вы должны почувствовать магию внутри себя, призвать ее и выпустить наружу вместе с произнесением заклинания. Смотрите на дракончика, потянитесь к нему своей магией и призовите к себе.

Джинни сосредоточенно кивнула и, чуть нахмурившись, вытянула руку, как делал профессор. Помолчав, она решительно приказала:

— Tua fy!

Дракончик чуть вздрогнул, но с места не тронулся. Джинни повторила заклинание с тем же результатом.

— Почувствуйте свою силу, — тихо произнес профессор Йангур у нее над ухом. — Загляните внутрь себя.

Джинни глубоко вздохнула, прикрыла глаза и некоторое время стояла неподвижно. Вдруг ее ресницы взметнулись вверх, а на лице появилось изумление.

— Tua fy!

На этот раз дракончик словно нехотя приподнялся и через секунду прыгнул ей в руку.

— Получилось! — неверяще прошептала Джинни, глядя на игрушку.

— Отлично, мисс Уизли, — похвалил ее профессор. — Мистер Лестрейндж!

Джинни в порыве радости повисла у Гарри на шее, но тут же смущенно отстранилась.

— Здорово, Джин! — искренне восхитился он.

— Да уж, сестренка… — Фред потрепал ее по голове.

— Ты была великолепна! — Джордж обнял Джинни и слегка приподнял над полом.

Когда дошла очередь до Гарри, после нескольких неудачных попыток, он вдруг осознал, что имел в виду профессор Йангур. Магия струилась по его жилам, он чувствовал ее течение и мог направлять его. Дракончик тут же оказался в его руках.

— Интересно, почему больше никто этому не учит? — спросила Гермиона, когда они в гостиной обсуждали занятие и свои достижения. — Это же так чудесно!

Гарри пожал плечами. «Слишком привыкли к палочкам», — сказал профессор Йангур. Может, так оно и было на самом деле. Вот только как он сам сумел в таком случае сломать стереотипы?

* * *

После того, как Гарри с Джинни обнаружили Выручай-комнату, вся компания стала собираться там, чтобы обсудить свои секреты, потренироваться в новых заклинаниях. О том, что это не просто склад вещей, Гарри просветил крестный, когда он рассказал ему о своем приключении с диадемой. А заодно и посоветовал, как можно комнату использовать. Да и просто было приятно осознавать, что у них есть тайный штаб, о котором больше никто не знает. С каждым разом им открывались все новые возможности чудесного помещения, и теперь они проводили там больше времени, чем в гостиной.



В тот день друзья засиделись в своем штабе допоздна. Гермиона с Джинни делали домашнее задание, Рон с Невиллом увлеченно выдумывали предсказания для профессора Трелони — одно другого ужаснее. Гарри, которому не хотелось заниматься ни тем, ни другим, вызвался прогуляться до кухни и принести всем пирожков.

На обратном пути Гарри услышал чьи-то шаги и голоса, и поспешно спрятался в ближайшую нишу. На нем, конечно, была мантия-невидимка, но подстраховаться не мешает.

— По-моему, мы уже все обсудили, Альбус, — раздался голос профессора Йангура, и в следующее мгновение он появился в коридоре в сопровождении профессора Дамблдора.

Гарри удивленно замер. «Альбус»? Ничего себе у него отношения с директором!

— Ты бы мог изменить этот мир…

Профессор Йангур покачал головой:

— Я устал, Альбус. Я так устал ждать…

И действительно в его голосе и лице чувствовалась безграничная — можно сказать, вековая — усталость. Гарри и до этого внимательно прислушивался, но тут даже дышать перестал.

— Я понимаю, — сочувственно произнес профессор Дамблдор.

— Нет, не понимаешь, — профессор Йангур горько улыбнулся. — Ты слишком молод, чтобы понять.

Директор ничего не ответил, словно соглашаясь с доводом. Гарри приоткрыл рот в изумлении. Дамблдор — молод? Сколько же лет профессору с таким юным лицом?

— Я благодарен тебе, за то, что ты уговорил меня преподавать. Рядом с детьми я сам словно становлюсь моложе. Но больше ни о чем не проси. Я не стану вмешиваться.

— Руйфус…

— Знаешь, меня каждый раз передергивает, когда я слышу это слово, — невесело усмехнулся профессор Йангур.

— Ты сам выбрал такое имя. А я ведь предлагал оставить твое собственное.

— Ну да, — на этот раз улыбка профессора стала искренней. — Представляю себе реакцию окружающих.

— Да брось, — отмахнулся профессор Дамблдор. — Никто бы и не заподозрил правду. Мало ли — люди решили назвать сына в честь великого человека.

— Ты действительно так плохо знаешь своих учеников, Альбус? — с насмешкой и недоверием спросил профессор Йангур.

Их голоса стихли, когда они завернули за угол, и Гарри осторожно выбрался из своего убежища. Голова шла кругом. Кто же такой профессор Йангур: юноша с манерами старика? Явно не тот, кем кажется с первого взгляда. Да и имя его, как выяснилось, не настоящее. А настоящее… «Решили назвать сына в честь великого человека». Выходит, профессор Йангур и есть тот великий человек. Но кто именно?

— Ребята, что я сейчас слышал! — с порога заявил Гарри, влетая в Выручай-комнату.

— И почему ты все время ищешь приключения на… свою пятую точку? — спросила Гермиона, недовольная тем, что ее отрывают от работы.

— Я их не ищу — они меня сами находят! — возмутился Гарри.

Зато остальные живо заинтересовались новостями. Стоило же Гарри начать рассказывать, как и Гермиона забыла про учебу.

— Обалдеть! — присвистнув, протянул Рон.

Гермиона тут же вытащила из сумки книгу «Величайшие маги современности», вызвав удивленный взгляд всех присутствующих и комментарий Рона:

— Ты всю библиотеку с собой таскаешь?

Гермиона проигнорировала его и принялась бешено листать книгу. Но ничего более-менее правдоподобного не нашла. Взбудораженные неразгаданной тайной, друзья вернулись в гриффиндорскую башню уже за полночь. Гарри почти до рассвета ворочался, не в силах перестать размышлять над загадочной личностью профессора Йангура.