Глава 4. Выбор

Кафе «Часы» в центре Лидса пустовало, как и всегда в это время дня. Обычно публика начинала собираться ближе к ленчу, а полностью кафе заполнялось лишь вечером. По утрам же можно было спокойно посидеть в тишине, любуясь красивой архитектурой исторической части города, наблюдая за спешащими по своим делам людьми. Широкая пешеходная улица, выложенная квадратными плитками, представляла большие возможности для наблюдателя. Правда, из-за противного мелкого октябрьского дождя, зарядившего еще с ночи, прохожих было немного, и те стремились поскорее скрыться из-под открытого неба. Но и плохая погода не умаляла красоты старинного города, даже наоборот — подчеркивала.

Раньше Полли любила устраиваться за столиком снаружи — на свежем воздухе. Но в последнее время она стала бояться открытых пространств и старалась забиться в самый дальний угол кафе, чтобы в случае чего иметь возможность быстро и незаметно исчезнуть, благо ей невероятно повезло с аниформой.

— Не возражаете, если я составлю вам компанию, мисс?

Полли вздрогнула и подняла глаза от чашки остывающего чая, которую задумчиво разглядывала уже несколько минут. Перед ней стоял довольно приятный шатен, приветливо ей улыбаясь.

Она мотнула головой, от удивления не придумав, что сказать. Парни никогда не обращали на нее внимания, никогда не подходили знакомиться, а если и заговаривали, так только для того, чтобы попросить представить их ее подругам. Полли тихо порадовалась, что пришла в это кафе одна.

До сих пор все более частое одиночество тяготило ее. После окончания школы она сразу заявила, что не хочет вступать в Орден Феникса, что сражения — это не для нее, она хочет просто жить, не вмешиваясь в политику. Подруги долго спорили, убеждали, но так ничего и не добились. Они по-прежнему общались, но гораздо реже, чем прежде: у девочек были свои дела в Ордене, у нее — работа в Министерстве. Даже визиты в другую реальность зачастую происходили порознь. Полли это сильно беспокоило — без подруг она чувствовала себя беззащитной, — но она ничего не могла поделать.

А вот теперь была рада, что пришла в кафе одна. Ведь, когда с ней были подруги, все особи мужского пола в первую очередь обращали внимание на Симирам, потом — на Джейн, и, наконец, заинтересовывались Лили и Роми. Правда, Роми шарахалась от всякой попытки сблизиться с ней, а Лили с некоторых пор страдала по Сириусу, не в силах сделать выбор. Зато Симирам и Джейн от души забавлялись мужским вниманием, никого не воспринимая всерьез. И никто никогда не смотрел на Полли, будто ее вообще не существовало, будто она пустое место. Это было невероятно обидно, но она терпела. А что еще оставалось делать — не скажешь же подругам, что они мешают ее личной жизни? Только без подсказки они ничего не замечали. Порой прорывались горькие мысли: а саму Полли они вообще замечают? Или она необязательное приложение к их компании?

Полли даже как-то завела разговор на эту тему с Питером — кто как не он мог ее понять? И он признался, что да — частенько у него возникало желание, чтобы окружающие воспринимали его самого по себе, а не за компанию с друзьями. Только вот он, как большинство парней, не очень-то задумывался о женитьбе. А Полли в последнее время не могла думать ни о чем другом. Ей казалось, что если она не выйдет замуж немедленно, то этого не случится никогда. Желание найти хоть кого-нибудь превратилось практически в манию.

Тем временем молодой человек устроился за ее столиком, представился Лайонелом, предложил угостить ее и принялся о чем-то болтать. Полли не особенно вслушивалась в содержание его монолога, лишь кивая время от времени и подавая односложные одобрительные реплики. Слишком она была поражена происходящим, не смея поверить в свое счастье.

Единственное, что ее смущало — то, что парень наверняка был маглом: волшебники сюда не захаживали. Кто знает, как он отреагирует на то, что она волшебница? Но Полли прогнала эти мысли. Все будет хорошо, и вообще: рано еще об этом думать. Проблемы надо решать по мере их поступления.

* * *

Вспышки заклятий сверкали так часто, что сливались в один сплошной поток. Скучное сидение в засаде в течение нескольких часов обернулось яростной схваткой, которую поначалу ничто не предвещало. Трое молодых орденцев против десятка Пожирателей смерти — практически безнадежная ситуация. К счастью, они успели послать Патронуса в штаб, и — опять же, к счастью — помощь пришла быстро. Иначе их блистательная карьера этим боем и закончилась бы.

Сириус с Ремусом впервые участвовали в сражении вместе. Собственно, Мародеров никогда не посылали в бой не то что вчетвером, но даже вдвоем. Нынешний случай стал исключением, поскольку никто не предполагал, что разведка может превратиться в сражение. Упорство Грюма в этом вопросе порой раздражало — особенно, когда ждали кого-нибудь из друзей, бессмысленно просиживая штаны на дежурстве в штабе и не зная, увидят ли они его через час, через день — да хоть просто еще раз. Но на все просьбы и убеждения Аластор только отмахивался и говорил, что будет давать им совместные задания, когда они станут старше, опытнее и сдержаннее. Логика начальника до молодых горячих подчиненных не доходила, и это злило еще больше.

Но теперь… Ремус вдруг споткнулся и едва не попал под зеленый луч Авады. Каким-то чудом он увернулся и в следующее мгновение вновь включился в битву. Сириус облегченно перевел дыхание и неожиданно осознал правоту Грюма, всегда настаивавшего на их разделении: ведь если бы Ремус сейчас упал, он бы кинулся к другу, наплевав на все остальное. А это совершенно недопустимо в бою.



Гвардия Волдеморта начала отступать. Сириус швырнул режущим в одного из Пожирателей, но тот успел уклониться, и его лишь едва царапнуло. Зато, словно в отместку за сопутствовавшую до сих пор друзьям удачу, перед тем, как Пожирателя обездвижил кто-то из орденцев, он успел достать Сириуса заклинанием, которое обожгло, как огнем. Дыхание перехватило, в глазах странно потемнело. Бродяга пошатнулся, инстинктивно прижав ладонь к раненному боку, и тут же чьи-то руки поддержали его, не давая упасть.

— Сириус? — раздался откуда-то издалека встревоженный голос Ремуса.

Он усилием воли заставил себя улыбнуться, не желая тревожить друга:

— Все в порядке.

Обмануть Лунатика не удалось — он скептически хмыкнул:

— Кто бы сомневался. Пошли, хоть гляну, что с тобой. В Мунго же тебя не затащишь! А тут и без нас разберутся.

Вопроса в его тоне не было совсем, зато было ясно читаемое неодобрение. Сириус усмехнулся и кивнул. Тем более что сражение закончилось, а помощь с пленными гораздо более опытным товарищам, некоторые из которых были аврорами, действительно не требовалась.



Заклятие оказалось не из простых — на первый взгляд не очень уж серьезная рана во время аппарации отдалась такой дикой болью, что Сириусу стоило огромных усилий не то что удержаться на ногах — хотя бы вообще остаться в сознании. Когда друзья вошли в дом Сириуса, он уже практически висел на Ремусе. Едва они переступили порог гостиной, как им навстречу вспорхнула сидевшая на диване рыжая девушка. Радостная улыбка сразу же погасла, когда она заметила, в каком состоянии они появились. Сириус тут же выпрямился, лишь слегка опираясь на плечо Ремуса, чтобы не показать слабости, не напугать гостью.

— Лили? — удивился Ремус. — Что ты здесь делаешь?

Сириус качнул головой:

— Не Лили — Араминта.

Он довольно быстро научился различать девушек с первого взгляда.

Все старания сохранить бодрый вид оказались напрасны — Араминта скользнула взглядом по его бледному лицу, по разорванной куртке, ее глаза испуганно расширились.

— Что случилось?

— Бандитская пуля, — пошутил Сириус, но она только нахмурилась, и он тяжело вздохнул: — Да не беспокойся ты, это ерунда.

— Ничего себе ерунда! — пробормотал Ремус, подтягивая его к дивану, на который Сириус опустился с тщательно скрываемым облегчением — на ногах он держался уже из последних сил.

Посверлив его мрачным взглядом, Араминта распорядилась:

— Снимай куртку и рубашку.

Она старалась казаться хладнокровной и решительной, но по складке, залегшей между бровями, по едва заметно подрагивавшим губам было понятно, как сильно она обеспокоена. Вдруг безумно захотелось коснуться этих нежных губ. Отвернувшись, чтобы подавить искушение, Сириус стянул с себя одежду, поморщившись и стиснув зубы от вновь вспыхнувшей боли.

Араминта вздрогнула, но голос ее остался ровным, когда она все тем же деловым тоном спросила хмурого Ремуса:

— Здесь зелья какие-нибудь есть?

Лунатик, бросив на друга встревоженный взгляд, отправился исследовать аптечку, а Араминта принялась сосредоточенно водить палочкой над обожженным боком Сириуса, крикнув вслед Ремусу:

— Позови Роми — она где-то тут, в библиотеке…

Сириус не мог не улыбнуться: кому — что, а Лунатикам — библиотека. Но в следующее мгновение улыбка исчезла, и он шумно втянул воздух сквозь зубы, когда Араминта пробормотала какое-то заклинание, поведя палочкой над раной.

Откинув голову на спинку дивана, Сириус наблюдал из-под полуопущенных ресниц за склонившейся над ним девушкой. И даже непрекращающаяся боль не мешала любоваться мягкими чертами лица, отточенными, скупыми, словно у профессионального целителя жестами — а ведь она только начинала учиться. Словно почувствовав его взгляд, Араминта на мгновение подняла глаза, слегка покраснела и тут же вернулась к своему занятию.

В самом начале Сириус одинаково относился к обеим Эванс, воспринимая их почти как одного человека. Но чем дольше он общался с Араминтой, тем невозможнее становилось перепутать ее с Лили. Они были очень похожими, но все-таки разными. И если Лили Сириус всегда любил как сестру, то Араминта стала значить для него гораздо больше. От ее улыбки, от ее взгляда в груди рождалась щемящая нежность, заставлявшая забывать обо всем. Однако сообщать об этом он ей не собирался: зачем зря смущать ее покой, если все равно они расстанутся через какие-то несколько месяцев? Уж лучше пусть он мучается один, а она возвратится в свой мир и найдет себе там хорошего парня, с которым не придется прощаться.

Вернулся Ремус, левитируя перед собой несколько склянок — Лили постоянно заботилась, чтобы у друзей был набор самых необходимых зелий. На всякий случай. За ним по пятам спешила встревоженная Роми. Араминта успокаивающе улыбнулась им и принялась быстро перебирать мази и настои. Удовлетворенно кивнула, найдя нужное, и стала осторожно намазывать остро пахнущей вязкой желтой жидкостью поврежденный бок. Боль отступила, и от ласковых прикосновений тонких пальцев, втиравших зелье в рану, по телу пробежали мурашки. Кровь перестала сочиться из мелких трещинок в красно-коричневой корке, покрывавшей кожу, а сама эта корка медленно растворилась.

Араминта облегченно вздохнула и провела по лбу тыльной стороной ладони, убирая упавшую на него рыжую прядь. Сириус потянулся за рубашкой, и девушка отпрянула назад, будто испугавшись чего-то. До этого она стояла рядом с диваном на коленях, а теперь поспешно вскочила и уставилась в пол, точно нашла там что-то необычайно интересное.

— Спасибо, — Сириус поймал ее руку и на мгновение прикоснулся к ней губами.

— Всегда пожалуйста, — с легкой насмешкой произнесла Араминта, снова покраснев и осторожно вытянув свою ладонь из его руки.

Ремус с Роми обменялись понимающими взглядами.

* * *

Наблюдать за Араминтой и Сириусом было бы очень забавно, если бы не было так грустно. Все-таки судьба любит жестокие шутки: сводит людей, дает им привязаться друг к другу, а потом разводит в разные стороны. Роми сама порой с тоской думала, как она будет прощаться с новыми друзьями. Особенно с Ремусом, который на самом деле стал ей братом. И который, прежде всего, был единственным человеком, понимавшим ее до конца. Потому что как бы ни любили ее подруги, как бы ни старались помочь, действительно почувствовать, что значит быть оборотнем, можно, только испытав. До недавних пор Роми даже не подозревала, что это такое, когда у тебя есть настолько понимающий собеседник.

В тот день она отправилась в параллельную реальность одна: девочки были заняты, кто — в Ордене, кто — на целительских и аврорских курсах, кто — на работе. Роми решила не наведываться на импровизированные штаб-квартиры, а просто бродила некоторое время по знакомым и в то же время незнакомым улицам. А потом пошла к Ремусу: тот работал продавцом в книжном магазине Доркас Медоуз. Сама Роми после долгих мытарств устроилась официанткой в магловском кафе. График у нее был скользящий, и если полнолуния не совпадали с выходными, всегда можно было договориться с другими официантками, чтобы ее подменили. Она наплела коллегам про некую хроническую болезнь, обострявшуюся раз в месяц, а девушки попались понимающие и никогда не отказывались помочь. Будучи маглами, они даже не догадывались сопоставить обострения «болезни» с полнолуниями, списывая все на обычное женское недомогание.

Когда Роми открыла дверь, тихонько звякнул колокольчик, Ремус поднял голову от книги, которую читал, сидя за прилавком, и приветливо улыбнулся.

С покупателями было негусто — чем больше разгоралась война, тем меньше люди ходили по магазинам. За последний час перед закрытием вообще никто не зашел. Заперев магазин, Ремус предложил прогуляться по их родному Корнуэллу. Приморский город продувался ветрами, и Роми поплотнее запахнула теплую куртку, спрятав нос в поднятый воротник.

Их болтовню обо всем и ни о чем прервал ярко-красный мяч, ударивший Роми по ногам.

— Ой, извините! — раздался неподалеку звонкий детский голос.

В нескольких футах от них виновато замер белокурый мальчик лет восьми, за его спиной топтались еще трое. Роми улыбнулась и, подобрав мяч, бросила его детям:

— Лови!

— Спасибо, мэм! — мальчишка поймал мяч на лету, и ребята помчались играть дальше.

Роми проводила их тоскливым взглядом. Она всегда знала, что у нее не будет детей. Но раньше ее это не слишком волновало, в последнее же время печальные раздумья все чаще тревожили сердце. Она регулярно ловила себя на мыслях о том, что рано или поздно подруги выйдут замуж, у них будут свои семьи, заботы, и они уже не смогут всегда быть рядом. А она останется одна. Роми старалась гнать от себя такие мысли — учитывая то, что творится в стране, неизвестно, что с ними со всеми будет завтра. Но каждый раз при виде детей сердце словно сжимали стальные тиски — и по ночам, бывало, снился младенец на руках.

Ремус мягко положил ей ладонь на плечо, и Роми, вздрогнув, обернулась. В его глазах она прочла грустное понимание и сожаление. Она благодарно улыбнулась, давая понять, что все в порядке.

— А знаешь, Рем, — произнесла Роми, изо всех сил стараясь выглядеть веселой, — нам с тобой на самом деле жутко повезло.

Ремус кивнул, соглашаясь:

— Я понял это на втором курсе, когда ребята узнали про меня и не отвернулись.

— И это тоже. Но полностью я осознала, какая я счастливая, совсем недавно, — Роми немного помолчала, глядя в хмурое ноябрьское небо. — Дамблдор предлагал тебе вести разведку среди оборотней?

Ремус снова кивнул и зябко поежился, хотя ветра в тот момент не было.

— Так жалко их! — тихо произнесла Роми, обхватив себя руками и глядя на этот раз в землю, покрытую опавшими листьями. — Большинство из них не то что друзей не знало — а и нормальной жизни.

Роми была уверена, что свой первый визит в стаю по заданию Дамблдора она не забудет никогда.



Ей придумали фальшивую биографию, представив сиротой, которая только недавно была укушена. Фамилию тоже сменили, поскольку Фенрир Сивый наверняка ее помнил. Логово, как оборотни называли свое жилище, находилось в глубине леса и представляло собой длинное и низкое прямоугольное строение — нечто вроде сарая со множеством комнат внутри. То есть комнат — это громко сказано. На самом деле помещения, которые в лучшем случае заслуживали называться бараками, вмещали по несколько человек. Впрочем, были они чистыми и аккуратными, да и многие не жили там постоянно, а только собирались время от времени. Но были и те, кто просто не имел другого дома.

Обитатели Логова были в основном молодыми — оборотни редко доживали до старости, — а порой совсем юными, встречались и дети. И даже в самых младших чувствовалась агрессия, озлобленность, смертельная обида на весь мир. Роми не могла судить их за это: они жили как загнанные звери, их боялись, а зачастую — ненавидели, они никогда ничего не видели от других людей, кроме враждебности и презрения. Больше всего было жаль детей, которые воспитывались по закону джунглей и даже не подозревали, что может быть по-другому.

Роми держалась в стороне, изображая растерянную девушку, чей мир только что перевернулся с ног на голову. Кроме того, ей следовало не привлекать к себе внимание Фенрира, возглавлявшего стаю. Вряд ли он, конечно, узнал бы в ней ту четырехлетнюю девочку, которую когда-то укусил, но мало ли. Так что, забившись в угол, она внимательно прислушивалась к разговорам, наблюдала за поведением членов стаи, пытаясь понять, кого еще можно убедить, а к кому лучше даже не подступаться. Волдеморт обещал оборотням многие преимущества в своем мире, но все же находились такие, кто считал его методы не совсем правильными. Увы, их было мало, и их голос тонул в волне общего энтузиазма, а главное — непреклонности Сивого.

— Я считаю, что их надо сразу убивать, пока они не убили нас! — с яростной убежденностью заявил подросток лет четырнадцати, устроившийся неподалеку от вожака и смотревший на него со слепой преданностью.

Роми передернуло. Его светлые глаза горели огнем фанатизма, а на совсем еще детском лице застыло совершенно недетское выражение горечи и жажды мести. Любой ценой. В этот момент Роми во всей полноте почувствовала, как ей повезло в жизни. Горячая благодарность Дамблдору, взявшему ее в школу, и подругам, сделавшим все возможное и невозможное, чтобы облегчить ее жизнь, затопила душу. Одновременно возникла острая жалость к тем несчастным, что окружали ее. Ведь не случись в ее жизни Хогвартса, она могла бы стать точно такой же: озлобленной, отчаявшейся, больше волком, чем человеком.

— Жуткое зрелище, да? — вдруг раздался тихий голос за ее плечом.

Роми порывисто обернулась, встретившись взглядом с неизвестно откуда взявшимся молодым человеком. Лет двадцати пяти на вид, темноволосый, с резкими, но приятными чертами лица, он смотрел на нее в упор удивительно красивыми серо-зелеными глазами. Роми сглотнула, с усилием отрываясь от разглядывания незнакомца.

— Что вы имеете в виду?

Парень усмехнулся:

— Первый день в Логове? — в ответ на ее удивленный взгляд он пояснил: — У нас принято ко всем обращаться на «ты». А имел я в виду, что жутко, когда в детских душах горит такая ненависть.

Роми еще внимательнее присмотрелась к нему, изумленная подобным высказыванием от человека, явно чувствовавшего себя здесь своим.

— Меня зовут Конрад, — он протянул ей руку.

— Роми, — улыбнувшись, она на мгновение сжала его ладонь.



Роми тряхнула головой, прогоняя воспоминания и покосилась на задумчиво глядевшего вдаль Ремуса. Похоже, он тоже думал о чем-то не слишком приятном. «Как же я рада, что познакомилась с тобой, брат мой», — с нежностью подумала она, вслух же произнесла:

— Пойдем домой — я замерзла.

Ремус кивнул и взял ее за руку, чтобы вместе аппарировать.

* * *

Стряхнув с головы снег, Джеймс зашел в дом, как две капли воды похожий на его собственный. Но в то же время непохожий: в неуловимых мелочах чувствовалась женская рука — это вам не холостяцкая берлога.

В светлой, просторной гостиной обнаружились Джейн и Симирам, с кем-то оживленно совещавшиеся по сквозному зеркалу. Джейн немного отрастила волосы: теперь они не топорщились ежиком во все стороны, как у самого Джеймса, а вполне прилично мягкими волнами обрамляли ее тонкое лицо. Зато Симирам, наоборот, обрезала свои роскошные косы, заявив, что они мешают во время боя. У обеих подруг получились почти одинаковые прически, и они еще больше стали напоминать близнецов. При всем при том, что черты лица у них были совершенно разные. «Интересно, а мы с Сириусом такое же впечатление производим?» — со смешком подумал Джеймс, глядя, как девушки, соприкасаясь висками, склонились над зеркалом.

— Во-первых, немедленно успокойся, — совершенно не свойственным ей ласковым, мягким тоном произнесла Симирам.

— И это ты мне говоришь?! — донеслась из зеркала возмущенная реплика. — Ты вообще сбежала после этого!

— Что случилось? — заявил о своем присутствии Джеймс.

Девушки подпрыгнули, едва не выронив зеркало. Но в следующую секунду узнали его и радостно заулыбались.

— Привет, братишка! — Джейн тут же вскочила, чтобы чмокнуть его в щеку. — Мадам Вальбурга хочет Рега женить.

— А он не хочет, — без намека на вопросительную интонацию закончил за нее Джеймс.

Симирам и Джейн утвердительно кивнули и принялись посвящать его в детали. Кое-что добавлял так и оставшийся на связи Регулус.

На рождественских каникулах миссис Блэк сообщила своему сыну, что он уже взрослый и ему пора подобрать достойную невесту, дабы по окончании школы сыграть свадьбу. Наследнику следовало жениться как можно раньше и обеспечить род продолжением. Не успел Регулус открыть рот, чтобы высказать свои соображения на этот счет, как ему объявили, что невеста уже найдена. Эльвира Паркинсон.

— Вы бы видели эту Эльвиру! — скривившись, жаловался Регулус, на что Джеймс сочувственно хмыкал. — Она же страшная, как тролль: толстая, кривоногая, губ почти не видно, глаза маленькие, как у свиньи, волосы как пакля, еще и прыщавая! Такую во сне увидишь — концы отдашь! А уж средь бела дня...

Однако мадам Вальбурга жалобами сына на внешность нареченной не прониклась и заявила, что с лица воду не пить. Главное, что Эльвира принадлежала к древнему чистокровному роду. С Блэками, конечно, Паркинсонам было не сравниться, но все же…



Друзья долго не могли придумать, как избавить Регулуса от подобной перспективы, чтобы ему при этом не разругаться с матерью, чего очень не хотелось. Как вдруг Джеймса осенило:

— А что, если ты предложишь другую невесту? Скажешь, что полюбил одну девушку и хочешь жениться на ней. Если эта девушка будет чистокровной, богатой и бла-бла-бла, думаю, миссис Блэк не станет противиться счастью единственного сына.

— Но тогда мне придется действительно жениться! — возразил Регулус.

— Не обязательно. Если договориться с этой гипотетической девушкой, что вся операция — просто игра для усыпления внимания твоей матери. Мало ли какие могут препятствия к свадьбе возникнуть. Война все-таки… Потянете несколько лет, а там, глядишь, и правда найдешь кого-нибудь.

Симирам бросила на Джеймса задумчивый взгляд, в синих глазах блеснула озорная искра. Кажется, она прекрасно уловила суть его плана. И кого он имел в виду под фиктивной невестой — тоже. А вот Регулус скептически протянул:

— И где я найду такую?

Джеймс в который раз хмыкнул, взлохматил себе шевелюру и легкомысленно заявил:

— Чего далеко ходить? Вот она, рядом сидит!

На мгновение воцарилась тишина, после чего раздались два изумленных восклицания:

— Я?!

— Джейн?!

Симирам тихонько фыркнула и посмотрела подруге в лицо. Спустя пару секунд раздумий та кивнула, в глазах у нее зажглись точно такие же озорные искры, как у Леди. Джеймс ухмыльнулся: ну, точно как они с Сириусом! Тоже понимают друг друга с полувзгляда.

— А что? Род Поттеров — древний, чистокровный и золотом не обделен. Не думаю, что тут найдутся возражения, — деланно беззаботным тоном заявил Джеймс.

— Кроме одного, — возразила Симирам. — То, что Джейн — моя подруга. Но попробовать можно. Почему нет?

— Я согласна, — Джейн весело подмигнула Регулусу.

Тот помолчал, прикусив губу и задумчиво глядя на собеседниц, едва заметно улыбнулся и кивнул.

— Договорились.

— Кстати, о свадьбах, — сказал Джеймс, когда они попрощались с Регулусом и Симирам прервала контакт. — Мы с Лили посовещались и решили пожениться немного раньше, чем планировали, чтобы вы тоже смогли присутствовать, — сделав серьезное лицо, он добавил очень официальным тоном: — Бракосочетание состоится одиннадцатого марта.

* * *

Регулус отложил сквозное зеркало, которое ему подарила сестра, после того как сбежала из дома, и некоторое время сидел неподвижно, уставившись в стену, большая часть которой была закрыта слизеринским знаменем. Ему необходимо было собраться с силами перед непростым разговором с родителями. Глубоко вздохнув, он на мгновение прикрыл глаза и позвал:

— Кричер!

Эльф появился перед ним с низким поклоном:

— Что угодно молодому хозяину?

Регулус велел ему пригласить родителей в гостиную для разговора и, когда Кричер исчез, потер ладонями лицо и решительно встал. Откладывать дальше нельзя.



— В чем дело, Регулус? — отец появился из своего кабинета, страшно недовольный тем, что его побеспокоили.

Чем отец занимался, когда закрывался там, никто не знал. Давным-давно в детстве они с Симирам пытались это выяснить, но дело закончилось тем, что Регулуса отругали, Симирам заперли в комнате на несколько дней, а они так ничего и не поняли. Когда сестра стала старше и ехиднее, она предположила, что отец просто прячется там от властной и раздражительной жены, имитируя важную деятельность, и иногда Регулус был склонен с ней согласиться.

— Одну секунду, сэр, подождем матушку.

Если соблюсти все формальности, можно надеяться, что тебя спокойно выслушают. Орион кивнул и сел в кресло у камина. Вальбурга не заставила себя долго ждать — вошла в гостиную, величественная и надменная, как всегда. Окинула взглядом комнату, слегка приподняла бровь при виде мужа, замершего, глядя в огонь, и сына, нервно шагавшего взад-вперед по дорогому мягкому ковру.

— Если это насчет твоей невесты, то можешь не трудиться, Регулус. Этот вопрос обсуждению не подлежит, — холодно произнесла она, не успел он и рта открыть.

Регулус на мгновение опешил — неужели он настолько предсказуем? — но быстро взял себя в руки.

— Ты верно предположила, матушка, но прошу все же выслушать меня.

Вальбурга впилась в него изучающим взглядом, ничего не отвечая. Регулус невольно поежился — ощущение, будто она видит его насквозь. Наконец, мать соизволила снисходительно кивнуть и опустилась в кресло рядом с мужем.

Регулус замер перед родителями, сцепил руки в замок, чтобы унять предательскую дрожь, и начал излагать план. Он очень старался выглядеть влюбленным и страдающим. И, кажется, ему это удалось.

— Джейн Поттер, — задумчиво изрекла Вальбурга, соединив кончики пальцев. — Что ж, она чистокровна, воспитана, единственная наследница рода. Вот только…

«Только» состояло в том, что ее родители погибли, сражаясь против Волдеморта, и она разделяла их взгляды, в свою очередь вступив в борьбу. А кроме того — и может быть это было даже важнее — Джейн тесно общалась с опальной дочерью Блэков.

Регулусу пришлось приложить все свои актерские способности, чтобы переубедить мать. Отец в спор не вмешивался, предоставив решать жене.

— Хорошо, — сдалась Вальбурга, — будь по-твоему. Надеюсь, ты сможешь объяснить своей жене, каких взглядов следует придерживаться миссис Блэк.

Регулус поклонился родителям и поспешил удалиться в свою комнату. Удалось! Ему не придется жениться на этой жабе! И теперь, являясь официальным женихом Джейн, он сможет чаще встречаться с сестрой. Совершенно открыто.

* * *

После разговора с Регулусом миссис Блэк решила нанести визит будущей невестке, дабы убедиться, что она достойна стать женой ее сына. В связи с чем Симирам взялась срочно обучить подругу светским манерам.

— Я никогда всего этого не запомню! — в отчаянии воскликнула Джейн после двух часов мучений и смеха.

— Всего тебе и не надо. Скажи спасибо, что maman светский прием по столь торжественному поводу не устраивает, — успокоила ее Симирам.

— Спасибо! — с сарказмом ответила Джейн, недовольно скривившись.

Симирам усмехнулась и задумчиво добавила:

— Хотя светского приема тебе тоже не избежать — помолвку же надо отпраздновать, как положено.

Джейн театрально схватилась за голову:

— Кой черт понес меня на эти галеры?!(1)

— Начитанность — это хорошо, — невозмутимо прокомментировала Симирам. — Но магловский автор — это плохо.

Джейн швырнула в нее декоративной подушкой с дивана.

— А вот это — совершенно неподобающее для леди поведение! — задыхаясь от смеха, Симирам одновременно пыталась отбиваться пойманной на лету подушкой от возмущенной подруги.

Как раз в разгар веселья их застал Регулус, решивший заранее проверить, все ли в порядке.

— Вы что, еще не готовы?! — возмутился он, когда его голова появилась в камине.

Девушки замерли, удивленно посмотрев друг на друга — увлекшись, они совершенно забыли про время.

— Блин, блин, блин! — Симирам тут же потащила подругу наверх, мимоходом поблагодарив брата за предупреждение. — Тебе же еще надо одежку приличную подыскать!

Тот обреченно закатил глаза с видом «чего-еще-от-этой-обормотки-ждать» и исчез из камина.

В спальне Симирам распотрошила весь гардероб Джейн, лихорадочно перебирая ее наряды и бормоча при этом:

— Это не пойдет… Это слишком вызывающе… Это вообще ужас…

— Эй! — возмутилась Джейн. — Тебе же нравилось!

— Мне и сейчас нравится, — усмехнулась Симирам, на секунду оторвавшись от своих поисков. — Только сейчас тебе надо понравиться моей матери. А это, дорогая моя Артемида, большая-большая разница. О! Вот это сойдет!

Она извлекла из груды вещей темно-фиолетовую мантию, которую Джейн надевала всего один раз на какой-то официальный прием, куда ее взяли с собой родители. При воспоминании о них кольнуло сердце — Джейн все еще скучала по ним. Сразу все понявшая Симирам мягко улыбнулась:

— Не грусти. Будущая миссис Блэк всегда должна быть в хорошем настроении.

— Напомнила! — недовольно пробурчала Джейн, но вернувшаяся при этом любезном напоминании паника прогнала тоску.

Симирам осталась наверху, чтобы не испортить все одним своим присутствием. Переодевшись и бросив на подругу отчаянный взгляд утопающего, Джейн спустилась в гостиную с чувством, что идет на эшафот. «А ведь это всего лишь игра, — подумала она. — Что же со мной было бы, если бы я собралась замуж за Регулуса на самом деле?» От этой мысли почему-то стало чуть-чуть спокойнее.



Джейн из последних сил сдерживалась, чтобы не начать метаться по гостиной, когда в камине полыхнуло и из него на ковер ступила Вальбурга Блэк, а следом за ней — Регулус. Он улыбнулся и подмигнул Джейн поверх плеча матери, но тут же сделал невозмутимое, чуточку надменное лицо. Вот это талант! Или воспитанная с младенчества привычка. Джейн тихонько вздохнула и присела в реверансе, как учила ее Симирам. Регулус встал рядом с ней, взял под руку и шагнул к матери:

— Матушка, позвольте представить вам мою невесту — Джейн Марианну Элеонору Каролину Поттер, — и слегка повернувшись к ней: — Моя мать — Вальбурга Ирма Блэк.

Они одновременно склонили головы, приветствуя друг друга. После чего Джейн пригласила гостей на чай. Вальбурге явно не понравилось, что в доме нет эльфов и хозяйка все делает сама, как какая-нибудь нищая грязнокровка, но решила, что это поправимо.

К счастью, великосветская беседа, от которой у Джейн скоро начало сводить скулы, так и не коснулась Волдеморта и проблем чистоты крови. И все же, когда миссис Блэк собралась домой, Джейн тихонько вздохнула с облегчением. Регулус на мгновение задержался у камина, что-то прошептав матери, та кивнула и шагнула в огонь одна. Проводив ее взглядом, он повернулся к «невесте» с широкой улыбкой:

— Молодец! Она осталась довольна.

Джейн плюхнулась в кресло.

— У вас всегда так?

— Это еще ерунда — семейный вариант, — ехидно протянул Регулус, внезапно став удивительно похож на сестру. — А вот когда состоится официальный прием…

Джейн тихонько застонала, на секунду спрятав лицо в ладонях. Регулус хихикнул:

— Но он еще не скоро — можешь пока расслабиться. Думаю, не раньше, чем я закончу Хогвартс. Зато уже сейчас я совершенно свободно могу встречаться с тобой и с Симирам.

С этими словами Регулус помчался на второй этаж, сообщить сестре, что представление прошло гладко. Вскоре оттуда раздались приглушенные расстоянием восклицания и смех. Иногда Джейн жалела, что она единственный ребенок в семье.

_____________

(1)Джейн цитирует Ж.-Б. Мольера «Плутни Скапена».

* * *

Араминта проснулась, когда солнце едва встало, что было странно, учитывая бессонную ночь накануне. Она потянулась и мечтательно вздохнула: свадьба Лили и Джеймса прошла просто чудесно. Гостей собралось немного — только самые близкие, — зато атмосфера создалась теплая и непринужденная. И после праздника все остались ночевать в доме Поттеров.

При воспоминании о тостах, которые наперебой выдавали Сириус и Симирам, губы расплылись в веселой улыбке. А когда начались танцы, и Сириус пригласил Араминту… В тот момент хотелось, чтобы музыка не заканчивалась никогда. Все шесть месяцев она буквально разрывалась на части, не в силах решить, что делать: вернуться ли домой, или остаться в этой реальности? В любом случае приходилось чем-то жертвовать, с кем-то прощаться.

Но в это тихое утро не хотелось ни о чем думать, ничего решать. На Араминту снизошло странное умиротворение, будто все тревоги и терзания остались позади. Она лениво посмотрела за окно, где яркими красками рассвета пылало небо, бросила взгляд на часы. Совсем еще рано, но спать все равно не хотелось, поэтому Араминта выбралась из мягкой постели и, одевшись, спустилась в кухню.

Там она и сидела довольно долго в одиночестве над чашкой горячего шоколада, пока рядом не раздался родной голос:

— Доброе утро, Араминта.

Она подпрыгнула, едва не разлив шоколад, и уставилась на сонного, взъерошенного Сириуса.

— Извини, не хотел напугать, — он едва заметно усмехнулся и принялся колдовать над кофе.

Араминта хотела было съехидничать, как это он сумел проснуться в такую рань без посторонней помощи, но вместо этого вдруг спросила:

— Как ты нас различаешь?

— Знаешь, вряд ли Лили окажется в столь ранний час на кухне после первой брачной ночи, — со смешком ответил Сириус.

Араминта невольно покраснела, но не сдалась:

— Нет. Ты никогда не путаешь.

Сириус пожал плечами, не отвлекаясь от своего занятия и не глядя на нее:

— Не так уж это и сложно, если хорошо знаешь вас обеих. Джеймс вот тоже не путает.

— А Ремус и Питер путают, — Араминта сама не очень понимала, почему так упорствует, но чувствовала, что это очень важно.

— Рем и Пит просто не… — Сириус осекся и вскинул на нее какой-то отчаянный взгляд, тут же снова отвернувшись.

И в этот момент Араминта поняла. Ну, в самом деле — можно было и раньше догадаться!

Она шагнула к Сириусу, оказавшись почти вплотную к нему, заставив посмотреть себе в лицо.

— Ты хочешь сказать, что они просто не влюблены ни в одну из нас?

Сириус вздрогнул, поколебался, но все же кивнул. Сердце заколотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Араминта в один миг забыла о терзавшей ее все эти месяцы дилемме. Сразу все стало просто и ясно, и, подавшись вперед, она поцеловала Сириуса. Ощущение нереального счастья накрыло ее волной, в которой растворились остатки здравого смысла.

Чьи-то шаги и удивленное восклицание грубо выдернули из блаженного тумана, заставили Араминту отпрянуть от Сириуса. Правда, он не очень-то и отпустил. Они разом повернулись к двери, в которой, приоткрыв рот и хлопая ресницами, застыла Полли.

— Из-з-вините, — пробормотала она, пятясь обратно, и, наткнувшись на подошедшего Ремуса, наверное, упала бы, если бы он не придержал ее за плечи.

— Что слу… О! — Ремус ухмыльнулся, окинув их, так и замерших в объятиях друг друга, веселым взглядом.

Араминта почувствовала, что неудержимо краснеет. Невыносимо захотелось исчезнуть куда-нибудь подальше. Видимо, Сириус разделял ее желание, потому что, взяв за руку, он потянул ее из кухни со словами:

— Пошли. Нам надо поговорить.

Проходя мимо посторонившегося Ремуса, он обменялся с ним странным взглядом. Но Араминта предпочла не заострять на этом внимание — ее сейчас волновали гораздо более серьезные вещи.

Сириус увел ее в сад, где еще не рассеявшиеся после вчерашнего праздника чары защищали от мартовской прохлады. Повсюду на деревьях и кустах мерцала волшебная иллюминация, дорожки были усыпаны чем-то ярким и блестящим, на столиках кое-где стояли пустые бокалы и вазочки из-под конфет и фруктов. Классическая картина — утро после праздника.

Что бы там Сириус не собирался сказать, Араминта опередила его вопросом, который казался ей самым важным:

— Почему не сказал мне?

— Не хотел зря тревожить. Думал — тебе все равно скоро возвращаться в свой мир, так зачем смущать девушку ненужными проблемами?

Араминта прикусила губу, на глаза навернулись слезы. Он действительно любит ее — могла ли она хотя бы мечтать о подобном?

— Чувствую себя эгоисткой, — прошептала она, уставившись себе под ноги.

— Почему? — удивился Сириус.

Он провел пальцами по ее щеке, приподнял подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Я ведь нарочно вернулась, чтобы еще раз увидеть тебя. Только для этого. Сидела бы, не дергалась — так хоть тебе мучиться не пришлось бы!

Несколько мгновений Сириус внимательно и серьезно смотрел ей в лицо, после чего вдруг улыбнулся:

— Поздравляю, милая, ты связалась с идиотом!

Араминта удивленно моргнула.

— Я, оказывается, не способен разглядеть симпатию к себе со стороны девушки, кто бы мог подумать!

Слышать подобное от Сириуса, далеко не обделенного женским вниманием, было до невозможности забавно. И Араминта звонко рассмеялась, получив в ответ довольную усмешку. Но веселье быстро иссякло. Снова погрустнев, она тихо произнесла:

— Не симпатию. Я люблю тебя, — порывисто обняв Сириуса и уткнувшись лицом ему в грудь, она отчаянно пробормотала: — Не хочу расставаться с тобой. Не хочу, не хочу, не хочу!

— Тебе и не придется.

Прежде чем Араминта успела поинтересоваться, что он имел в виду, Сириус поцеловал ее, и все вопросы тут же вылетели из головы.



Когда все, включая счастливых молодоженов, проснулись и собрались в гостиной, Араминта, уже приняв решение, сообщила о сложившейся ситуации друзьям.

— Значит, у тебя два варианта, — подвела итог Роми, — либо попрощаться — практически навсегда — с нами, либо с Сириусом.

Араминта кивнула, жалобно посмотрев на подругу. Она была уверена, что та уже поняла, какой путь она избрала.

— Есть еще третий вариант, — раздался спокойный голос Сириуса. Слишком спокойный. — Я могу отправиться с тобой в твой мир.

— Нет! — восклицание вырвалось у Джеймса раньше, чем он успел подумать, что не стоило этого говорить: другу сейчас и так нелегко.

Лили пихнула мужа локтем — мол, думать надо, прежде чем рот открывать! Но сказанного не воротишь. Джеймс виновато посмотрел на Сириуса, и все-таки в его взгляде читалось: «Не пущу!»

Тот невесело усмехнулся: «Не надо, Джим».

А в глазах — такая тоска, что хочется зажмуриться, чтобы не видеть. Если бы Араминта и думала о таком варианте, то сейчас точно от него отказалась бы. Этих сиамских близнецов нельзя разлучать: они друг без друга кровью истекут. Как Симирам и Джейн, точь-в-точь… Нет, не думать о подругах, нельзя. Сейчас Сириус готов был пожертвовать всем ради нее, но она прекрасно понимала, что настанет день, когда он пожалеет. Конечно, он никогда ни в чем ее не упрекнет, но она все равно будет чувствовать себя виноватой. Араминта покачала головой:

— Нет. Я уже все решила — я остаюсь.

У Сириуса на лице появилось невероятно забавное выражение: облегчение, что ему не придется расставаться с другом, беспокойство за нее, и чувство вины, что из-за него она бросает родной мир и близких людей. И это только укрепило ее в сделанном выборе.