Глава ХХХХ.

Ты представь,
Что я – это зимний ветер,
Только замерший,
Застывший в полете.
Цудзи Юкио.

***
Отец снова отключился, и, в общем-то, это было к лучшему. Смотреть на его перекошенное от боли лицо было тяжело. Марк ничем не мог облегчить его мучения. Болеутоляющие зелья уже почти не действовали. Видимых следов пыток на теле не было видно, но то, как отец охал и морщился почти при любом движении говорило о том, что многочисленные Круцио не прошли для него даром.
Может он, как сильный мужчина, и оправился бы, но очередной внезапный вызов Лорда застал его врасплох. Если бы он был в хорошем самочувствии, мог спокойно рассуждать и просчитывать наперед, возможно, тогда он не стал бы игнорировать Вызов. Лучше перетерпеть, притвориться, чем открыто вставать в оппозицию. Тем более к таким мелким сошкам как Флинт Темный Лорд даже не применял легилименцию, не желая зря растрачивать свои силы. Но сопротивление Лорд не прощал. Теперь вернуться стало практически невозможно. Нет, был один способ заслужить прощение, но прибегать к нему Флинт не собирался. Отдать своего сына в обмен на сомнительное удовольствие дальше служить Хозяину. Ни за что! Ведь именно для того, чтобы дать Маркусу возможность жить своей жизнью, он и пошел против Темного Господина.
Минни со скорбным выражением на серой мордочке переменила влажную от пота наволочку. Она исчезла и через секунду с тихим хлопком снова появилась, чтобы вручить Марку большую кружку крепкого сладкого чая. Он благодарно кивнул, но не стал пить, а держал ее в ладонях, грея руки. Отец снова застонал в забытьи, и у Маркуса сжалось сердце от жалости и раскаянья. Боже, каким же он был эгоистом, когда попросил, да что уж, попросту вынудил отца прикрывать его перед Лордом! Любовь к Вуду сделала его слепым и глухим. Какими кощунственными показались сейчас недавние мечты о мирной счастливой жизни вместе с Оливером. Разве смог бы Марк быть счастлив, зная, чем платит отец за его спокойную жизнь?
Но Оливер ни в чем не виноват. Не его вина, что Маркусу приходится выбирать между двумя единственными на всем белом свете родными людьми. И, кажется, свой выбор он уже сделал. Вуду, конечно, будет больно. Марк ощутил, как корежит от боли его самого. Очень больно. Но он не умрет от этого. Постепенно его боль станет легче, а потом и вовсе забудется. Останется простым воспоминанием о школьном романе. А у отца на кону стоит его жизнь.

***
В дальнем конце коридора мелькнула чья-то белая шевелюра, и Фред невольно вздрогнул. Почти месяц уже прошел, а реакция все та же. Хорошо хоть Джордж не в курсе. Он думает, что братец выкинул белобрысого слизняка из головы и успокоился. Если бы так… Фред и сам мечтал о том, чтобы это наваждение прекратилось. Но проклятый Малфой никак не хотел оставлять в покое сны и мысли Фреда Уизли. Это было чертовски неприятно. Особенно потому, что абсолютно безнадежно. Малфой наглухо закрылся. Равнодушный взгляд, презрительно искривленные губы, гордо вскинутый подбородок. Только раньше где-то в уголках рта подрагивала беззащитная улыбка, та, которую видел Фред однажды ранним серым утром. А сейчас, украдкой наблюдая за Драко в Большом Зале, он видел лишь красивую бездушную маску. Но ведь память о его неловких горячечных поцелуях, о неумелых, но искренних ласках никуда не делась. Неужели Малфою удалось об этом так просто забыть? Фред вздохнул - не спрашивать же самого Драко об этом. Он теперь и близко к себе не подпустит. Конечно, Джордж посоветовал бы с ним не церемониться, но это его «Ступефай-Инкарцеро-Обливиэйт» для Фреда совершенно не подходило. И потому оставалось только вздрагивать при встрече и смотреть издали.

***
Марк достал перо и пергамент и написал несколько сухих строчек. Он просил прощения у Вуда, не объясняя ничего. Лишние знания Оливеру ни к чему. Пусть думает, что Флинт его просто разлюбил. Маркус свернул письмо и прикрепил его к лапе ворона. Профессор скептически покачал головой и спросил:
- Ты р-решил окончательно?
Марк поморщился и открыл окно:
- Лети. Ответа не надо.
- Скор-ро вечер. Могу не успеть.
- Лети! Или мне тебя выкинуть? – Марку хотелось хоть на ком-нибудь сорваться. Птица почувствовала его настроение и, клацнув когтями по подоконнику, исчезла за окном.
Маркус сидел и тупо смотрел на испачканный в чернилах кончик пера. Вот только что вся его жизнь повернула в другое русло. Хотя нет, какое другое? Наоборот, вернулась в прежнюю колею. Неизвестно, что хорошего его ждет впереди, но позади у него точно было хорошее…
- Карррр!
Порывом сквозняка перо сбросило на пол. Марк удивленно поднял глаза на ворона, переступавшего по столу и волочившего за собой привязанное письмо.
- Что за штучки? Ты почему вернулся?
- Тр-ревога! У вор-рот люди в чер-рных масках! Опасность!
Марк вскочил, опрокинув стул, и помчался в гостиную. Из ее окон хорошо просматривалась подъездная дорога. Ворон был прав. Маркус сжал ладонями виски. Надо было срочно что-то делать. Если Пожиратели сейчас силой схватят отца и самого Марка, ничем хорошим это не кончится.
Протецио Домус! Палочка почти неосознанно вывела несложную фигуру. Первые несколько секунд перечеркнутый диагоналями квадрат мерцал в воздухе голубоватым сиянием, потом из его центра словно молниеносно распространилась прозрачная светящаяся сеть и все исчезло. Но Марк увидел, как отшатнулись от ворот люди в черных мантиях.
На какое-то время можно было расслабиться. Он прошелся по дому. Отец беспокойно спал под присмотром Минни. Маркус постоял в дверях, наблюдая за эльфиней, заботливо вытирающей пот со лба хозяина, и пошел в свою комнату.
Тут все напоминало о беззаботных временах, когда мама была еще жива, а маленький Марк еще не предполагал, какой выбор ему предстоит сделать в будущем. А теперь выбор сделан. Марк взял в руки квиддичные перчатки, лежащие на кровати. Больше они ему не пригодятся, но расстаться с ними он не согласился бы ни за какие сокровища. Маркус прижал их к себе и отправился обратно в гостиную.
Книги обещали, что заклинание обеспечит надежную защиту, но он не рискнул отходить от окна. В сгущающихся сумерках фигуры за воротами казались бестелесными призраками. Они то приближались к кованой решетке, то уходили в темноту подъездной аллеи. Маркус долго наблюдал за ними, каждую минуту ожидая каких-то действий, но потом нервное напряжение достигло своего пика, и ему стало уже все равно. Он уронил голову на руки и задремал.
Марк проснулся, словно кто-то резко хлопнул его по плечу. Он вскинулся и в неярком свете пасмурного утра увидел пошатывающуюся фигуру отца, бредущую к воротам. С каждым его шагом все насыщеннее проступала на фоне серого неба пронзительно-синяя сетка защитного заклинания. «Не успею» - подумал Марк, прежде чем сияние стало нестерпимым для глаз и взорвалось беззвучной вспышкой.

***
Мимо с радостными визгами пронеслись девчонки в длинных воздушных платьях. Сегодня, в день выпускного, все были счастливы. Все, кроме Оливера Вуда. Он продолжал ждать известий от Флинта, не смотря на то, что прошли все сроки. Больше всего его поражало, что никто в Хогвартсе не проявлял беспокойство пропажей учащегося. Преподаватели принимали экзамены, будто ничего не случилось. Даже декан Слизерина, профессор Снейп, невозмутимо пил кофе за завтраком и шел терроризировать студентов. Оливер не раз молчаливой тенью следовал за ним в подземелья, но до сих пор не решился подойти и спросить, не известно ли ему что-нибудь о судьбе Маркуса Флинта. Он боялся получить ответ. Каким бы он ни был. Вариантов было два – либо Марк получил Метку и стал служить Тому-кого-нельзя-называть, либо он… погиб. Ни тот, ни другой не устраивали Вуда, но неизвестность была еще хуже.
Сегодня был последний шанс избавиться от нее. Оливер нашел взглядом мрачного профессора, даже на выпускной бал явившегося в неизменной черной мантии. Выпив для храбрости кружку сливочного пива, Вуд решительно направился к преподавательскому столу.
- Профессор Снейп, можно с вами поговорить?
- Мистер Вуд? – удивленно приподнялась черная бровь.
- Я хотел спросить о Флинте…
Оливеру показалось, что холодное выражение лица профессора неуловимо изменилось.
- В мой кабинет, пожалуйста. Через четверть часа.
В животе холодной змеей заворочался ужас. Оливер сунул в карманы мгновенно вспотевшие ладони. Он посмотрел, как Снейп о чем-то советуется с директором, и ему стало еще хуже. С трудом преодолевая тошноту Вуд направился в подземелья.

- Значит, это вы были тем человеком?
- Кем? – голос не слушался Оливера, из горла выходило какое-то сипение.
- Тем, в кого Маркус был влюблен… и кто подарил ему это…
Вуд уже не мог отвечать, его взгляд приковали лежавшие на столе обгоревшие перчатки для квиддича. От жара кожаные пальцы скрючились, будто хотели сжаться в кулаки. Оливер словно почувствовал их на своем горле. Не удавалось ни вдохнуть, ни выдохнуть.
- Видимо, это я должен отдать вам… - профессор Снейп сложил перчатки в серый бумажный пакет и пододвинул к Вуду. И добавил, отвечая на незаданный вопрос. – Больше ничего не осталось. Никогда не пользуйтесь заклинаниями, которые не можете контролировать.
Оливер медленно вышел. Ноги отказали, и он привалился к холодной стене. Глаза жгло сухим жаром, но спасительных слез не было. Сегодня он разучился плакать.