Зима

- Хозяин! Сэр! Здесь жить нельзя!
Лопоухий домовой эльф бежал за ним вприпрыжку, прижимая к тощей груди широкие ладошки и огорченно всхлипывая. Гарри не обращал на него внимания. Он обошел весь дом, анфиладу больших пустых комнат в следах штукатурки и побелки, длинные гулкие коридоры, поднялся и спустился по широким лестницам без перил, пока не остановился в последней комнате, где стоял единственный предмет мебели во всем доме – старая кровать. На паркете белели кляксы воска с червоточинами догоревших фитилей, за французским окном авангардными скульптурами застыл засыпанный снегом неухоженный парк. И ни одного человека на мили вокруг.
- То, что надо, - сказал Гарри и бросил на пол сумку.
За его спиной тяжко вздыхал эльф, не решаясь перечить хозяину.
- Иди, найди себе место, - махнул ему Поттер и обессилено рухнул на кровать.

Силы кончились два дня назад. Он понял, что просто больше не сможет.
Уже знать о том, что он где-то рядом, было мучительно, но видеть его каждый день стало для Гарри невыносимым испытанием. Самое ужасное состояло в том, что сам Малфой относился к этим нечаянным встречам с абсолютным равнодушием. Он рассеянно кивал в ответ на взгляд Гарри и шел дальше по своим делам.
Гарри казалось, уж лучше бы он презирал, ненавидел как в школе, считал врагом, но только не так… Гарри хотел от Малфоя любви или ненависти, а тот даже не знал об этом. Его ненависть давно уже закончилась, а любовь принадлежала другому.

Пустота, тишина, зима и одиночество. Гарри целыми днями валялся на кровати и смотрел на белое безмолвие за окном или бродил по дому, слушая эхо своих шагов. Иногда под вечер он выходил на балкон и, кутаясь в одеяло, наблюдал, как серое низкое небо медленно наливается синевой и расползается мутно-желтой дыркой луны. Потом он снова падал в кровать и просил шепотом: отпусти, умоляю, отпусти меня. Не могу больше. Не снись мне, отпусти!

В тот день он пришел на работу, выпил кофе, написал отчет о дежурстве, сдал форменную мантию и жетон аврора, и аппарировал в Косой переулок, к дверям Гринготса.
Гоблины невозмутимо поменяли золотые галеоны на фунты стерлингов, и Поттер сгреб пухлые пачки банкнот прямо в рюкзак. В маггловском риэлторском агенстве долго не могли понять, что хочет от них мрачный юноша в странноватой одежде, но в конце концов отыскали для него дом как можно дальше от Лондона и вообще от людей.
Во сне Малфой целовал его долгим бесстыдным поцелуем, после которого остается или умереть или кончить, смеялся и говорил: ты мой. И Гарри умирал в мучительном оргазме и умолял: отпусти! Я же не нужен тебе, отпусти! А Малфой прищуривал глаза и шептал: зато я нужен тебе, без меня ты ничто.
Гарри открывал глаза и видел пустоту вокруг. Внутри тоже была пустота.
Я ничто – думал он.
Нишшшшто – шипело по углам эхо.
Сквозняк гонял по паркету рыхлые комки пыли.
Белый холодный свет ломился в широкие окна. Где-то там был Малфой. Он ел, спал, ходил по улицам, работал, занимался любовью. Он жил своей жизнью, но Гарри Поттеру не было места в его жизни.
А своей жизни без него у Гарри тоже не было.