Эпилог

17 июля 1982 годa

В Хогсмиде, где Северус недавно купил дом (не слишком большой, зато уютный и светлый, и этим выгодно отличавшийся от родного), собралось немало гостей. По причине невероятной даже для лета жары, они устроились в тенистом фруктовом саду, расцвеченном волшебной иллюминацией.

Северус посматривал на гостей с некоторым недоумением: никогда он не думал, что на его свадьбу придет такое количество народу. Собственно, еще пару лет назад он не думал, что вообще когда-нибудь женится. Но вот же сидит рядом с ним Сьюзан в воздушном белом платье, ее черные волосы впервые уложены в сложную прическу, а не просто заплетены в косу. Она счастливо улыбается, болтает с друзьями и постоянно кидает в его сторону быстрые взгляды, будто стараясь убедить себя, что это не сон. Северусу и самому казалось все происходящее нереальным. Он не вслушивался в разговоры, не слышал тостов — время замерло, как жук в янтаре. Только теплая ладонь Сьюзан, которую он ни на секунду не выпускал из своей руки, давала хотя бы некоторое ощущение реальности.

Очнулся Северус, когда Джеймс и Сириус, переглянувшись, одновременно поднялись, намереваясь произнести тост. У обоих были настолько многообещающие лица, что Северус сразу насторожился. Какие тосты могут выдавать эти двое, он прекрасно помнил.

— Сев и Сью... — торжественно начал Джеймс.

Северус привычно поморщился, но промолчал: этих обормотов уже не переделаешь. Сьюзан иронично приподняла брови — мол, ну-ну давайте, что еще скажете?

— Мы рады, что вы нашли друг друга и ваши жизни соединились, чтобы никогда уже не разделиться...

Такого пафоса Северус от Блэка не ожидал и тихонько хмыкнул.

— В крайнем случае, вы оба можете изготовить какое-нибудь зелье...

— Амортенцию, например...

Новобрачные дружно прожгли нахалов возмущенными взглядами. Лили попыталась дать мужу подзатыльник, но не слишком в этом преуспела.

— Ладно, мы пошутили — не злитесь, — Сириус увернулся от попытавшегося его пихнуть Ремуса.

— За такие шуточки, Блэк... — проворчал Северус, но губы против воли дрогнули в улыбке.

— Нет, правда, ребята, мы рады за вас: вы прекрасно друг другу подходите.

— Когда-то мы враждовали, яростно и ожесточенно. И считали тебя, Северус, уж извини, полным кретином. Да и ты то же самое думал про нас. В те времена, если бы кто-нибудь сказал, что мы будем с тобой дружить, мы сочли бы его сумасшедшим.

— И дали бы в морду этому камикадзе, — тихонько добавил Северус.

— Но все меняется. Ты оказался отличным другом. Мы рады, что все так сложилось, и надеемся, что ты будешь счастлив. Ты это заслужил.

Вот ведь — растрогали, заразы!

— Я тоже рад, что мы смогли преодолеть наши взаимные предрассудки, — как никогда серьезно произнес Северус. — Рядом с вами я впервые узнал, что значит — друзья.

* * *

2 сентября 1982 года

Ремус ждал начала занятий почти с ужасом. Младшие курсы еще ничего, но шестой-седьмой... В тот год, когда он заканчивал школу, они учились на первом и втором курсах. Многие из них наверняка помнят Мародеров. Гриффиндорцы — уж точно. Оставалось только надеяться, что в ярком свете двойной звезды Поттер-Блэк сам Ремус был относительно незаметен. Однако сбыться этим надеждам было не суждено.

При его появлении в классе разговоры смолкли столь резко, что сразу становилось понятно — обсуждали его. И конечно же, у седьмого курса защита от темных искусств была совместная: Гриффиндор-Слизерин. Блеск! Хуже не придумаешь. Стараясь сохранять невозмутимость, Ремус прошествовал к своему столу, сопровождаемый откровенно любопытными взглядами. Едва он успел поздороваться и открыть журнал, как с задней парты раздался голос:

— Профессор, а можно вопрос?

Подняв голову, Ремус встретил нахальный взгляд серых глаз и осторожно кивнул:

— Пожалуйста, мистер...

— Эндрюс, сэр. Скажите, а что у вас был за секрет, что вы никогда не попадались после отбоя?

По классу пронеслись сдержанные смешки. Ремус на мгновение опешил, но быстро взял себя в руки и со всей доступной ему строгостью отрезал:

— По-моему, мистер Эндрюс, данный вопрос совершенно не относится к тому предмету, ради которого мы здесь собрались.

— Почему же, сэр? — не смутился тот. — Умение исследовать территорию, оставаясь незамеченным, очень даже относится к защите от темных искусств.

— Что ж. Тогда попробуйте догадаться, — усмехнулся Ремус. — А вот когда до чего-нибудь додумаетесь, тогда и поговорим, — и, не дав возможности Эндрюсу сказать что-либо еще, Ремус решительно заключил: — На этом предлагаю дискуссию считать исчерпанной.

Если Эндрюс и хотел что-то добавить, слишком уж откровенно пререкаться с учителем он не решился. Но Ремус был абсолютно уверен, что этот мальчишка так просто от него не отстанет и мародерское прошлое ему еще не раз припомнят.

Когда после всех уроков Ремус добрался до учительской, он чувствовал себя выжатым как лимон. Интересно, это всегда теперь так будет, или потом станет легче? В учительской обнаружился Северус, сидевший с закрытыми глазами в кресле у камина.

— Как прошел день? — поинтересовался Ремус, без сил рухнув в соседнее кресло.

— Не спрашивай! — мрачно отозвался Северус.

Ремус хмыкнул:

— Что, тебя тоже седьмой курс на прочность проверял? Кстати, как ты с ними справлялся?

Северус зловеще усмехнулся:

— Очень просто, — он сделал грозное выражение лица и рыкнул: — Десять баллов с Гриффиндора, Эндрюс!

Они переглянулись и в следующее мгновение дружно расхохотались.

* * *

Август 1985 года

Придя утром на работу, в коридоре неподалеку от своего кабинета Регулус обнаружил светловолосую девушку, явно что-то искавшую. Нельзя сказать, что она была красавица, но было в ней что-то невероятно притягательное: довольно высокая, золотистые волосы тяжелой волной спускались на спину, узкое лицо с высокими скулами.

— Вам помочь, мисс?

Девушка быстро повернулась к нему:

— Да, я ищу мистера Регулуса Блэка.

Регулус улыбнулся:

— Можете считать, что нашли.

Она на мгновение растерялась, но тут же перешла на официальный тон:

— Добрый день, мистер Блэк. Меня зовут Корделия Норенберг. Мне посоветовал к вам обратиться мистер Ирмейл.

— Что ж, проходите, — Регулус открыл дверь и пропустил посетительницу вперед.

— Я недавно получила в наследство дом, — начала мисс Норенберг, когда она устроилась в кресле для посетителей, а Регулус — за своим столом. — И когда я разбирала там вещи, нашла странный артефакт. С виду — это жемчужное ожерелье, довольно простое, я даже поначалу не обратила на него внимания. Но однажды, когда я взяла его в руки, оно засветилось, стало горячим — настолько, что я не смогла его держать и выронила — и передо мной возникла туманная субстанция, в следующее мгновение принявшая форму женщины в старинном платье. Она что-то говорила, во всяком случае, открывала рот, но я ничего не слышала. От неожиданности я отшатнулась назад, и призрак рассеялся. Это же не может быть обычным привидением? Они так себя не ведут.

— Скорее всего, нет, — согласился Регулус, обдумывая полученную информацию. — Артефакт у вас с собой?

Девушка помотала головой:

— Я боюсь к нему прикасаться.

Регулус кивнул:

— Правильно: судя по вашему рассказу, он активируется именно от прикосновения. Любого человека или только вашего, это мы выясним, — он покрутил в пальцах перо, обдумывая возможные варианты того, что это могло быть, и заключил: — Значит, мне придется напроситься к вам в гости.

Корделия улыбнулась, став от этого еще привлекательнее:

— Конечно, мистер Блэк.

— И зовите меня Регулус.

— Хорошо, — девушка склонила голову, ее улыбка стала еще шире. — Тогда и вы меня — Корделией.

Дом оказался небольшим, но явно старинным, в нем наверняка поколениями жили волшебники. Тут, может, еще и не такие артефакты запрятаны. Корделия провела Регулуса в просторную спальню с широкой кроватью под темно-зеленым балдахином, вышитым серебряными узорами. Окна были занавешены такими же зелеными бархатными портьерами, а рядом с кроватью стоял мраморный столик с зеркалом в серебряной оправе. Около него на полу лежало жемчужное ожерелье.

— Вот оно, — Корделия указала на ожерелье. — Я с тех пор так его и не трогала.

Присев на корточки, Регулус осторожно протянул руку, но не смог даже прикоснуться к нему.

— Интересно, — пробормотал он и, достав палочку, проверил артефакт на наличие защитных заклинаний.

Ничего. Будто это обычное украшение. Которое, тем не менее, невозможно взять в руки. Еще интереснее. Значит, артефакт настроен на кровную связь и защищен от вмешательства чужих.

— Корделия, — Регулус обернулся к внимательно наблюдавшей за ним девушке, — я не могу взять ожерелье: похоже, это могут сделать только те, в ком течет кровь вашей семьи. Так что поднять его придется вам.

Корделия уже потянулась к артефакту, но Регулус схватил ее за запястье:

— Наденьте перчатку, — он протянул ей перчатку из драконьей кожи, которые специально выделяли сотрудникам Отдела Тайн для таких случаев.

Девушка осторожно подняла ожерелье, и... ничего не произошло. Этого следовало ожидать: для активации требовался прямой контакт. Регулус надел вторую перчатку и протянул руку:

— Дайте мне его.

На этот раз, как он и предполагал, ему удалось взять ожерелье: вполне стандартный способ защиты от посторонних — чужак может взять вещь, только если ему добровольно отдаст ее член семьи.

— Мне понадобится время, чтобы изучить его. Я пришлю вам сову, как только закончу.

Артефакт оказался не из простых — на исследование его свойств ушла не одна неделя, да и то выяснить удалось далеко не все.

— Вам повезло, Корделия, что вы не стали одевать ожерелье на шею. В этом случае оно сработало бы как хроноворот — очень мощный хроноворот — и перенесло бы вас примерно в сороковые года пятнадцатого века. И еще большой вопрос — смогли бы вы вернуться обратно.

Корделия потрясенно вздохнула и поежилась.

— А вот для чего это было нужно, еще предстоит выяснить. Но у меня есть два предположения: либо вам (или любому другому члену семьи) была уготована в прошлом некая миссия, либо, напротив, это была ловушка — чья-то месть. Если хотите знать наверняка, стоит изучить старинные семейные записи, архивы, трактаты. А главное — выяснить, кто была та девушка, призрак которой вы видели.

Корделия задумалась.

— Даже не знаю, хочу ли я знать эти подробности, — она тряхнула головой и улыбнулась. — В любом случае, спасибо вам, Регулус. Надеюсь на наше дальнейшее сотрудничество, если я все-таки решусь узнать побольше об этом ожерелье.

Она плавно поднялась и протянула Регулусу руку, которую он галантно поцеловал. Когда девушка уже взялась за ручку, чтобы открыть дверь, Регулус решился:

— Корделия...

Она обернулась и вопросительно посмотрела на него. Все заранее заготовленные слова вылетели из головы, и Регулус не нашел ничего оригинальнее, чем спросить:

— Вы заняты сегодня вечером?

— Нет, — девушка очаровательно улыбнулась. — Нет, я совершенно свободна.

— Тогда, может быть, вы не откажетесь составить мне компанию?

— Не откажусь, — глаза Корделии засияли, отчего она совершенно преобразилась, став настоящей красавицей.

* * *

4 октября 1985 года

Едва Лили вошла в дом с новорожденной дочкой на руках, как вокруг нее фейерверками взметнулось вверх волшебное конфетти, искрящееся в воздухе, словно сотни маленьких звездочек, а все присутствующие — которых было не так уж и мало — дружно грянули:

— УРА!!!

Лили вздрогнула от неожиданности. Хорошо еще, что малышка Лора не испугалась столь бурной встречи. Джеймс, обменявшись с Сириусом заговорщицким взглядом, довольно ухмыльнулся. Лили только головой покачала: им уже по двадцать пять лет, а ее драгоценный муж и его лучший друг все как мальчишки. Но, надо признаться, эта черта делала Джима еще более привлекательным. Во всяком случае, для нее.

— Мама! — Гарри тут же подскочил к ней. — Наконец-то ты вернулась!

Лили улыбнулась и присела на корточки рядом с сыном, чтобы он мог посмотреть на Лору.

— Смотри, солнышко, это твоя сестренка Лора.

Гарри некоторое время сосредоточенно изучал малышку с точно таким же выражением лица, с каким когда-то смотрел на новорожденную Милли.

— Ты рад?

Он поднял на Лили глаза и с комичной серьезностью ответил:

— Я очень рад, что родилась сестренка, но я был бы еще больше рад, если бы родился и братик, и сестренка.

— Философ! — тихонько прокомментировал Сириус.

Все заулыбались, Лили сама с трудом сохраняла серьезный вид. Гарри очень ждал брата. Помнится, они все долго хохотали, когда Сириус рассказал, как Гарри заявил ему:

— Знаешь, крестный, у меня скоро будет братик... ну, может, и сестренка, — и после короткого раздумья решительно заключил: — Но сердце мне подсказывает, что братик.

Смех смехом, а Лили серьезно опасалась, что Гарри не обрадуется сестре, не примет ее. Но обошлось. Она ласково потрепала сына по вихрастой макушке:

— Может быть, в другой раз будет и братик.

— Ловлю тебя на слове, дорогая, — тут же весело заявил Джеймс.

После торжественного ужина, который друзья приготовили к возвращению Лили, у взрослых завязалась беседа, а дети занялись игрой на ковре гостиной. Лили с улыбкой оглядела всю компанию: Гарри что-то втолковывал Дориану и Гвендолин — годовалым близняшкам Северуса. Сам Северус, умудрившийся ради такого случая вместе с Ремусом выбраться из Хогвартса, посматривал на них несколько подозрительно. Его можно было понять: Гарри, унаследовавший от отца не только внешность, но и невероятную непоседливость, вечно влипал в какие-нибудь истории и других детей в них втягивал.

Милисента тоже устроилась рядом с ними — Гарри она воспринимала как старшего брата и слушала его, чуть ли не открыв рот. Похоже, дорогой сынуля — старший среди детей — чувствовал себя предводителем.

Детей в их компании становилось все больше, и это не могло не радовать. Вот и Марлин в прошлом месяце родила сына, которого после долгих споров (в основном с мадам Вальбургой) нарекли Эдвином. Миссис Блэк на внука надышаться не могла — еще бы: наследник родился! И по этому поводу даже начала общаться с Марлин, забыв о своей прежней неприязни. Лили была уверена, что Сириус сделает крестным Джеймса, но после того, как они о чем-то посовещались наедине, крестным взяли Ремуса. Тот долго не мог поверить, а когда поверил, пытался отказываться, как всегда, ссылаясь на то, что он опасен и нельзя ему доверять ребенка, но его даже слушать не стали. Во время крестин, увидев сияющие глаза Рема, когда он держал Эдвина на руках, Лили поняла, почему ребята решили именно так. Сейчас малыш тихонько посапывал в колыбельке рядом с заснувшей Лорой.

Корделия, совсем недавно введенная Регулусом в их компанию, немного смущалась среди почти незнакомых людей, но, кажется, успела проникнуться к ним симпатией — особенно охотно она общалась со Сьюзан.

Случайно поймав взгляд Ремуса, Лили грустно вздохнула: из них только он по-прежнему был одинок. Конечно, друзья всегда были рядом — в этом отношении со школы ничего не изменилось — но друзья, даже такие, не могут заменить семьи. Джеймс и Сириус регулярно пытались познакомить Рема с какой-нибудь девушкой, но он шарахался от всех представительниц прекрасного пола как от огня. Все-таки Ремус перебарщивал со своим кредо «Я опасен для окружающих», но они пока ничего не могли с этим поделать. Лили тепло всем улыбнулась — эти люди стали для нее по-настоящему родными.

* * *

16 мая 1986 года

Старинный особняк на площади Гриммо встрепенулся и ожил от звонкого детского голоса, будто серебряный колокольчик, звеневшего то тут, то там:

— Бабушка, а это что? Бабушка, а это для чего? Бабушка!

— Неугомонная девчонка! — сердито ворчала миссис Блэк, не поспевавшая за внучкой. — Вся в отца!

И ведь не поспоришь с этим утверждением: Милисента была очень похожа на Сириуса — и внешностью, и характером — от Марлин ей достались только пышные каштановые волосы.

Сириус на слова матери хмыкнул и подмигнул Марлин. Та в ответ широко улыбнулась, слегка покачивая на руках сына — кажется, умей он ходить, немедленно бросился бы следом за сестрой.

Демонстрируемое миссис Блэк раздражение было все-таки слишком наиграно, чтобы ему поверить: веселая и шумная Милли веревки вила из бабушки.

Вальбурга впервые позволила «грязнокровке» появиться в своем доме. Перелом случился после того, как Милли невинно поинтересовалась, почему бабушка никогда не приглашает их в гости. Зная Вальбургу, подобное приглашение можно было считать подвигом с ее стороны. И вот пока Милли носилась вокруг, как метеор, Марлин с интересом изучала дом, в котором вырос Сириус. Жить здесь она точно не хотела бы: особняк был роскошным, словно королевский дворец, но мрачноватым и неуютным. Оставалось надеяться, что когда Регулус женится, Корделия сможет вдохнуть сюда хоть немного тепла.

Вдруг откуда-то со стороны столовой раздался отчаянный визг и сразу за ним полный ужаса крик:

— Мама! Папа!

Марлин с Сириусом одновременно бросились к дочери, которая и сама уже неслась им навстречу. Сириус подхватил ее на руки, и она изо всех сил вцепилась в него, спрятав лицо на плече.

— Что такое, принцесса? — Сириус ласково погладил Милли по голове, обменявшись с женой встревоженным взглядом.

— Там... там... — не оборачиваясь, Милли махнула рукой в сторону лестницы.

А там и правда было нечто невообразимое: расширившимися глазами Марлин смотрела на лестницу, украшением которой служили... головы домашних эльфов. Сириус беззвучно выругался.

— Совсем забыл про них! Давно надо было убрать.

— Что это? — спросила все еще пребывавшая в шоке Марлин.

— «Гениальная» идея тетушки Элладоры — награда за верную службу, — Сириус невесело усмехнулся. — Я сам в детстве боялся их до полусмерти.

При этих словах Вальбурга посмотрела на сына несколько виновато, но ничего не сказала. Сириус, достав палочку, что-то пробормотал, головы исчезли, и он принялся утешать перепуганную дочь:

— Ну, все, все, моя хорошая, успокойся. Там больше нет ничего.

Милли неуверенно повернулась, на всякий случай по-прежнему прижимаясь к отцу, и облегченно выдохнула. Убедившись, что все в порядке, она немедленно соскользнула с рук Сириуса на пол. Вальбурга и сама испугалась реакции внучки, но ее испуг вылился в сердитое:

— Я же говорила тебе, Милисента: не убегай! Не будешь слушаться, может и похуже что случиться!

— Мама! — возмутился Сириус. — Прекрати ее запугивать!

Но Милли уже не слышала — тут же обо всем забыв, она умчалась дальше.

— Ее запугаешь! — проворчала миссис Блэк.

Словно в подтверждение ее слов, со второго этажа донесся восхищенный голос:

— Ух ты! Бабушка, а это кто?

И в ответ оскорбленное:

— Меня зовут Финеас Найджелус Блэк. Следовало бы получше знать своих предков, юная леди!

Сириус с Марлин дружно рассмеялись, Вальбурга закатила глаза, а малыш Эдвин что-то залепетал и потянулся вслед убежавшей сестре, призывая мать последовать за ней.

* * *

Лето 1990 года

— Итак, мы с вами находимся в Тинтэджеле, где когда-то жил Мерлин, — Ремус весело осмотрел восхищенные мордашки детей, завороженно внимавших ему, приоткрыв рты.

— Да, Рем был прав — педагогика его призвание, — тихонько прокомментировал Джеймс.

Сириус согласно кивнул.

Корнуолл, где находилось столь славное место, был родиной Ремуса, и рассказывать о местных достопримечательностях он мог часами. А главнейшей достопримечательностью этого графства был Тинтэджел, где стоял когда-то замок короля Артура и пещера Мерлина. Согласовав свои очень разные выходные, они всей толпой выбрались сюда отдохнуть. Не было только Регулуса и Корделии, сыновья которых — Эридан и Денеб, одного и двух лет, соответственно — были слишком малы для подобных путешествий. Ремус взялся быть гидом по знакомым с детства местам. Собственно, как такового замка давно не осталось — только живописные руины. Но эти руины были овеяны романтикой древней легенды. Над Тинтэджелом стояла легкая утренняя дымка, изумрудная трава покрывала бархатным ковром старинные развалины, солнце сверкало на водной глади залива, делившего замок на две части.

— А вон там, — Ремус махнул рукой в сторону шумевшего неподалеку водопада, — рыцари Круглого Стола клялись в верности королю Артуру. Там же находится вход в пещеру Мерлина.

— Ух ты! — Гарри переглянулся с Милли — глаза у обоих так и сияли. — Пойдем туда?

— Непременно, — Ремус усмехнулся: новое поколение Мародеров растет.

— Не думаю, что это хорошая идея, — скептически пробормотал Северус.

Но его предпочли не услышать.

Внутри пещеры, вход в которую распологался у самой воды, было темно и промозгло.

— Ну и холод! — хором воскликнули Гвендолин и Дориан.

Остальные молча поежились. Кто-то из взрослых зажег Люмос, и пещера озарилась дрожащим светом, создававшим в углах темные тени. Дети тут же рассредоточились, исследуя каждый уголок. Одна только трехлетняя Глэдис осталась рядом с Лили, держа ее за руку и наблюдая за старшими с любопытством, но некоторым опасением.

— Тут же ничего нет! — раздался некоторое время спустя разочарованный голос Эдвина.

— Конечно, нет, — улыбнулась Лили, — с тех пор сколько веков прошло!

— Но могло же сохраниться хоть что-то! — возмутилась Лора.

— Если тут что-нибудь сохранилось, мы это обязательно найдем, — утешил сестру Гарри.

— Эти найдут, точно, — фыркнула Сьюзан.

Ничего они, конечно же, не нашли, к своему огромному разочарованию. Но огорчались дети недолго: утешились, устроив игру в рыцарей Круглого Стола.

— Я буду Мерлином, — тут же непререкаемым тоном заявил Гарри.

— Тогда я — леди Морганой, — подхватила Милли.

Эдвин и Лора захватили роли короля Артура и королевы Гвиневры. Таким образом, близнецам пришлось быть рыцарями. Правда, рыцарей получилось маловато, и, не долго думая, дети втянули в свою игру взрослых, которые даже сопротивляться не стали. Атмосфера этого места, полного старинных тайн и легенд, способствовала погружению в детство.

Эдвин немедленно заявил, что рыцари должны принести ему обет верности, и, оглядевшись по сторонам, уселся на камень, отдаленно напоминающий трон. Выглядел он при этом столь величественно, что казался самым настоящим королем. Что тут скажешь — Блэк, он и есть Блэк!

Они отлично повеселились, устроили даже поиски Грааля по ближайшим окрестностям. А набегавшись, долго плескались в море: плавали наперегонки, брызгались, топили друг друга. В общем, день удался. Единственное, о чем где-то в глубине души жалел Ремус: что среди шумной ватаги детей, каждого из которых он любил всем сердцем, нет его собственного ребенка. И никогда не будет.

* * *

Лето 1991 года

— Рем, ты так и будешь всю жизнь от женщин шарахаться?

— Джеймс... — Ремус устало вздохнул, — не надо снова об этом, а?

— А тебе не кажется Лунатик, — подхватил тему Сириус, — что ты ведешь себя глупо?

— Сириус!

Этот разговор друзья возобновляли время от времени, но Ремус стойко держался, несмотря на двойной прессинг.

— Что — Сириус? Я уже тридцать лет Сириус!

Джеймс фыркнул, но тут же снова сделал серьезное лицо:

— Нет, правда, Рем, давно пора тебе жениться.

— Да кто за меня пойдет?! — взорвался Ремус. — Я уж молчу об остальном.

— Я пойду, — вдруг раздался рядом звонкий девичий голос.

Резко обернувшись, друзья обнаружили непривычно серьезную Тонкс, не сводившую с Ремуса глаз. Ошеломленное молчание длилось долго. Первым пришел в себя Сириус: восхищенно присвистнув, он протянул:

— Опа! Ну, Лунатик!

— Бродяга, прекрати! — сердито одернул его Ремус и, повернувшись к девушке, заключил: — Не очень удачная шутка, Тонкс.

— А я вовсе не шучу, — невозмутимо заявила та.

Джеймс с Сириусом переглянулись и расплылись в одинаковых улыбках. Ремус обреченно вздохнул: от этих обормотов помощи точно не дождешься.

— Тонкс, ты же еще совсем ребенок!

— Я не ребенок: мне уже восемнадцать!

— Это, конечно, жутко много, — Ремус не мог не улыбнуться. Тонкс сердито передернула плечами и хотела что-то сказать, но он не дал ей такой возможности: — Не надо, Нимфадора...

— Не называй меня Нимфадорой! — возмущенно воскликнула она, и волосы ее вспыхнули красным.

— Faux pas (1), дружище, — прокомментировал Сириус, весело сверкнув глазами.

— Сириус... — Тонкс посмотрела на него очень выразительно.

— Понял — исчез, — Бродяга схватил Джеймса за рукав и потянул к двери, через секунду они оба будто испарились.

Возмущенно посмотрев вслед сбежавшим друзьям, Ремус перевел взгляд на Тонкс, которая замерла посреди комнаты, сцепив руки в замок и упрямо сжав губы. Из неуклюжей забавной девчушки она превратилась в очень симпатичную юную девушку. Последние два года Ремус не раз замечал на уроках, с каким мечтательным выражением лица наблюдает за ним Дора, но думал, что ее подростковая влюбленность пройдет со временем. Однако, вопреки его ожиданиям, она не проходила, и даже наоборот — становилась все сильнее. Что с этим делать, Ремус совершенно не представлял.

— Послушай, Тонкс...

— Нет, Ремус. Я не хочу ничего слышать о том, что ты опасен...

— Но это правда!

— Это ерунда! — Тонкс сердито сверкнула темными глазищами.

Ремус обреченно покачал головой:

— Ты едва школу закончила — через несколько лет все изменится: встретишь нормального парня...

Тонкс громко хмыкнула, не дав ему договорить:

— Мои родители поженились сразу после школы, Джеймс с Лили, насколько я знаю, тоже. И что? Ничего не изменится, Ремус. Потому что я люблю тебя.

— Дора... — она поморщилась, но Ремус не обратил на это внимания. — Я ведь знаю тебя с двухлетнего возраста. Ты росла на моих глазах.

— Ах, вот в чем дело?! Никак не можешь принять то, что я уже не маленькая девочка? Я выросла, Ремус, пойми это уже, наконец!

С каждым словом Тонкс все больше приближалась к нему, и вот замерла близко-близко, совсем вплотную, и положила ему руки на плечи. Ремус хотел отодвинуться, но не смог даже пошевелиться, словно его приложили Петрификусом, только смотрел на нее, как завороженный.

— Ты дурак, Рем, — прошептала она и поцеловала его.

И все заготовленные аргументы — такие правильные и разумные — в то же мгновение вылетели у него из головы.

_______________(1) неверный шаг, ошибка

* * *

1 сентября 1991 года

В доме Поттеров царил переполох. Точнее, не во всем доме, а в одной отдельно взятой комнате: Гарри отправлялся в школу. Сам он все утро метался по своей спальне, в спешке собирая все, что еще не успел собрать. Процесс затрудняла Милли, которая прыгала вокруг него и без умолку что-то возбужденно щебетала. Кажется, о том, что он должен непременно — НЕПРЕМЕННО — сразу же ей написать, как там в школе. И вообще писать почаще. Ее синие глаза сияли не менее взволнованно, чем у самого Гарри. Будто это ее в Хогвартс отправляют, хотя ей до школы еще два года ждать. Гарри любил дочь крестного не меньше, чем родных сестер Лору и Глэдис, которые, кстати, благоразумно не путались у брата под ногами, но сейчас ему страшно хотелось, чтобы она исчезла из его комнаты и дала ему собраться.

Словно прочитав его мысли, в комнате появился Сириус и велел Милли спуститься вниз.

— Ну, па-а-ап! — возмущенно протянула она. — Я же помогаю Гарри собираться!

— По-моему, ты ему больше мешаешь, — усмехнулся он и, подмигнув крестнику, решительно выпроводил дочь из комнаты, не обращая внимания на ее попытки сопротивляться.

Оттого что Милли перестала мельтешить перед глазами, сборы пошли гораздо быстрее, и Гарри уже в последний раз проверял свой чемодан, когда к нему заглянула мама:

— Гарри, солнышко, ты готов?

Он кивнул и подхватил свои вещи, а мама взяла клетку с совой. Белоснежную полярную сову, которую Гарри назвал Хедвигой, ему недавно купили родители в Косом переулке — в честь начала учебы.

В гостиной собрались все, кроме дяди Ремуса и дяди Северуса, которые отправились в Хогвартс заранее. «То есть профессора Люпина и профессора Снейпа», — мысленно поправил себя Гарри. Пора уже привыкать к такому обращению, а то еще ляпнет на уроке. И если дядя Ремус, тьфу ты — профессор Люпин — отнесется к этому скорее всего снисходительно, то профессор Снейп точно живьем съест.

Зато присутствовала тетя Сьюзан с близнецами Дорианом и Гвен, которые тихонько о чем-то совещались, забравшись в одно кресло; дядя Рег и тетя Корделия с малышами Денебом и Эриданом; и, конечно же, тетя Марлин и Сириус — без крестного в жизни Гарри не проходило ни одно событие.

Неугомонная Милли успела забраться на подоконник и весело болтала ногами, поглядывая на окружающих. Эдвин, как всегда, рядом с Лорой — они все росли одной большой дружной семьей, но эти двое были прямо-таки неразлучны. Малышка Глэдис хвостиком ходила за мамой, стараясь принять участие во всем, чем та занималась. Мама смеялась, что вот у нее главная помощница растет, не то, что старшие.

После шумного и веселого завтрака провожать Гарри на вокзал отправились только родители и крестный с Милли. Последнюю изначально не собирались брать, но она так умоляла, что взрослые сдались. Прощаясь с ними на вокзале, среди шума и суеты отъезжающих студентов и провожающих их родителей, Гарри испытывал смешанные чувства. С одной стороны, не хотелось расставаться с семьей: родителями, сестрами, друзьями, которые, по сути, тоже были членами семьи. Гарри чувствовал, что ему будет ужасно их не хватать. С другой стороны — он ведь едет в Хогвартс, где его ждет немало интересного, таинственного, волшебного. Накануне папа с крестным (тайком от мамы) вручили ему совершенно потрясающую карту, которую давным-давно сделали сами. И Гарри уже предвкушал, сколько всего можно исследовать в замке с помощью этой карты. Скучать точно не придется!

Кроме того, он мечтал встретить в школе друзей — таких, как у папы: они ведь все познакомились именно в Хогвартсе.

В последний раз обняв всех по очереди — Милли при этом в сотый раз напомнила ему, чтобы не забыл сразу же написать, — Гарри забрался в красно-золотой поезд, помахал провожающим и открыл дверь первого попавшегося купе, обнаружив там рыжего долговязого мальчишку, в одиночестве сидевшего у окна.

— Привет. Можно к тебе?

— Заходи, — улыбнулся тот. — Я — Рон Уизли.

— Гарри Поттер, — Гарри кивнул новому знакомому и плюхнулся рядом.

Дав пронзительный гудок, поезд тронулся.