Глава 16

На ночь все остались у Сириуса, решив, что расходиться по домам уже не имеет смысла. Только Регулус вернулся на площадь Гриммо, сказав, что не хочет надолго оставлять мать. До этого у них был с Сириусом долгий разговор наедине, и Регулус умудрился добиться согласия брата навестить Вальбургу и попытаться помириться. Пожалуй, решающим аргументом стали слова:

— Она очень сдала после смерти отца, без нашей поддержки она просто угаснет в этом фамильном склепе.

Сириус вздохнул и кивнул. Регулус едва заметно улыбнулся — он всегда знал, как можно воздействовать на брата.

Утром Марлин проснулась рано, привыкнув за последний месяц жить по режиму ребенка. Сонно потянувшись, она успела подумать, что скоро проснется Милли и надо будет вставать, как вдруг вспомнила, что произошло накануне. Марлин распахнула глаза, чтобы увидеть сладко спящего рядом Сириуса. Длинная прядь черных волос упала ему на лицо, и Марлин осторожно отвела ее назад, ласково проведя пальцами по щеке. Сириус улыбнулся во сне, и душа замерла от непередаваемого счастья. Как же она жила все это время без него? Небо за окном хмурилось, готовое разразиться дождем, но Марлин казалось, что все в их спальне сияет особым светом, заставляющим ярко играть краски и наполняющим сердце такой легкостью, что кажется, вот-вот взлетишь.

От созерцания спящего любимого Марлин отвлекла захныкавшая Милли. Накинув домашнюю мантию, она взяла дочку на руки, чтобы покормить, закончив с чем и укачав Милли, спустилась на кухню — скоро проснутся ребята, и всю эту банду тоже надо накормить. Однако делать ничего не пришлось: вставшая еще раньше мама уже обо все позаботилась. Марлин оставалось только наслаждаться этим утром — самым чудесным утром в ее жизни — медленно потягивая кофе. Она чувствовала себя так, будто заново родилась.

— Так радостно снова видеть тебя счастливой, дорогая, — тихо произнесла мама, задумчиво и нежно глядя на ее сияющее лицо.

И Марлин подумала, что ей тоже нелегко было все это время: страдания детей — самая страшная мука для матери. За неполный месяц своего материнства она уже успела это понять и почувствовать.

— Спасибо, мам, — Марлин благодарно улыбнулась, слегка сжав ее ладонь.

Как ни странно, первым проснулся Сириус. Он неслышно вошел в гостиную, когда Марлин, стоя у окна, задумчиво наблюдала за тем, как легкий весенний дождик стучит по земле, по молодой листве, по крышам домов. Все-таки анимагические сущности сильно влияли на ребят: если Джеймс топал так, словно и в человеческом облике у него были копыта, то Сириус всегда ходил мягко и бесшумно. Даже в ботинках. А уж тем более когда был босиком, как сейчас.

Сириус обнял Марлин сзади за талию и поцеловал в шею, заставив сладко замереть в его объятиях. Как же она соскучилась по таким вот утрам, по его поцелуям и нежному шепоту на ухо, по веселой улыбке и сияющим синим глазам — сияющим особым светом, предназначенным только ей!

— Твои привычки изменились, — произнесла она некоторое время спустя, — раньше ты не вставал в такую рань, да еще и без посторонней помощи.

Сириус хмыкнул:

— Все меняется.

Она мягко повернулась в его объятиях, чтобы вглядеться в такое родное красивое лицо. Было в его тоне что-то странное, но задуматься об этом Сириус ей не дал, жадно поцеловав ее — все мысли тут же вылетели из головы. От этого занятия их отвлекло ироничное покашливание. Марлин вздрогнула и, покраснев, отстранилась от мужа. С явным сожалением выпустив ее из объятий, Сириус повернулся к ухмыляющемуся Джеймсу:

— Сохатый, а в глаз?

Тот ни капли не смутился:

— Я, конечно, понимаю, что у вас второй медовый месяц и все такое...

И тут же с хохотом отпрыгнул в сторону, когда в него полетела вышитая подушка с дивана. Вот как могут люди, столько пережившие, оставаться такими мальчишками! Марлин с широкой улыбкой наблюдала за их беготней. А уж когда к ним присоединился Ремус, в которого — совершенно случайно — попала подушка, когда он вошел в гостиную, чтобы узнать, что здесь происходит, на мгновение возникло чувство, что они вернулись в школу. Парни, смеясь, носились друг за другом, точно дети, а Марлин, тоже увлеченная атмосферой беспечной радости, принялась их подбадривать и делать ставки.

Веселье прервала Лили, погнавшая всех завтракать, опять же как это бывало в Хогвартсе. При всем ее суровом виде а ля МакГонагалл, было заметно, что она едва сдерживает улыбку.

После завтрака Лили с Гарри вернулись домой, а парни втроем отправились к Снейпу. Дверь им открыла Сьюзан, явно собиравшаяся прямо с порога начать отчитывать их за опоздание, но, увидев Сириуса, она застыла, приоткрыв рот и уставившись на него, практически не мигая. Тот широко улыбнулся, наслаждаясь ситуацией, и отвесил девушке галантный поклон, сделав вид, что снимает с головы шляпу:

— Доброе утро, Сьюзан. Счастлив снова тебя видеть.

— Скорее день, — машинально возразила она и тут же возмущенно спросила: — Откуда ты взялся?! Мы же все на свете обшарили и не могли найти!

— Может, все-таки пригласишь нас в дом? — мягко заметил Ремус. — Там все и обсудим.

Сьюзан посверлила их взглядом еще пару секунд и, отрывисто кивнув, посторонилась, пропуская в дом. Она провела их в небольшую лабораторию, довольно сумрачную, как и положено быть лаборатории, и заставленную всевозможными склянками с зельями и ингредиентами. Северус, сидя за круглым столиком, изучал какой-то древний трактат. Не поднимая от него головы, он недовольно проворчал:

— Где вас носит так долго? Знаете, сколько времени?

— Сколько? — невинно поинтересовался Сириус.

Джеймс тихо фыркнул, Ремус возвел глаза к потолку — все вернулось на круги своя. А он, оказывается, успел подзабыть эту манеру Бродяги из всего устраивать балаган. Давно Ремус уже не чувствовал такого безграничного счастья.

Северус, резко вскинув голову, уставился на Сириуса дикими глазами.

— Блэ-э-эк?! — протянул он, словно сам себе не веря.

— А что? Ты думаешь, у тебя галлюцинации начались? — все тем же невинным тоном осведомился Сириус.

Северус открыл рот, закрыл, снова открыл, напоминая вытащенную из воды рыбу. Джеймс не выдержал и расхохотался. Ремус с улыбкой покачал головой. Сириус ехидно заметил:

— Вот чего ты ржешь, Сохатый? Поверь — у тебя физиономия была не лучше!

Джеймс спорить с этим не собирался, только весело пожал плечами. Снова повернувшись к Северусу, Сириус добавил совсем другим, мягким тоном:

— Не бойся: я не привидение, и ты не сошел с ума.

Северус отмер и пробормотал:

— Давно пора привыкнуть, что у вас — все не как у людей. А я все еще чему-то удивляюсь.

И вдруг, шагнув вперед, обнял Сириуса, изрядно удивив всех присутствующих. Включая себя. Но тут же отступил назад, смутившись своего порыва и постаравшись скрыть смущение за язвительной репликой:

— Придурок ты все-таки — невероятно везучий придурок!

— Везучий — это точно! — согласился Сириус, проигнорировав первую часть его высказывания, и тут же перевел разговор в другое русло: — Слышал, ты жениться собрался?

Сьюзан довольно зарделась, а Северус сердито сверкнул глазами на веселящегося Джеймса и усиленного делающего вид, что он тут совершенно ни при чем, Ремуса.

— Успели уже разболтать...

— Надо же было поговорить о чем-то приятном, — пожал плечами Джеймс.

Северус посмотрел на них подозрительно и потребовал ввести его в курс дела. Сириус принялся снова рассказывать свою эпопею, на этот раз значительно ее сократив. Северус, нахмурившись, постукивал пальцами по столу. Сьюзан слушала, чуть ли не открыв рот. Когда Сириус закончил, на некоторое время воцарилось молчание, но не тяжелое, как нередко бывало, когда они, обсудив все возможные варианты, уже не знали, что еще придумать и где искать, а задумчивое, немного грустное, но все-таки теплое молчание.

— Значит, умеешь теперь беспалочковой магией пользоваться? — Северус посмотрел на Сириуса в упор. — Очень удобно, наверное?

— Да, вообще-то, не особо, — Сириус беспечно пожал плечами, будто и не о нем шла речь. — Жутко много сил отнимает. Так что я собираюсь купить себе новую палочку.

Расставшись с друзьями, Сириус отправился на площадь Гриммо. Делать это совершенно не хотелось, но он же обещал брату попытаться найти с матерью общий язык. Хоть и сомневался, что из этой затеи что-то получится. Он мог забыть о прошлом и о своем далеко не счастливом детстве — в конце концов, ему с ней в одном доме теперь не жить, и можно было бы попробовать мирно сосуществовать — но она ведь никогда не примет Марлин. А терпеть оскорбления в адрес жены он не собирался. Но с другой стороны, Регулус прав: мать наверняка нуждается в поддержке. А какой бы она ни была, и как бы ему порой ни казалось, что он ее ненавидит, это все-таки была его мать.

Сириус нерешительно замер на площади рядом с возникшим перед ним особняком. Как же давно он здесь не был! Он и сам не мог понять, какие чувства испытывает. До сих пор Сириус был уверен, что давно вырвал их всех из сердца, но что же тогда заставило его прийти сюда? Ведь не только же просьба брата? Но от того, что он будет тут стоять, ничего не изменится, и Сириус шагнул вперед, нажал на бронзовую ручку двери. Дом будто вспыхнул изнутри, приветствуя хозяина, дверь бесшумно распахнулась перед ним.

За все прошедшие годы здесь ничего не изменилось, разве что стало еще более мрачно. Дом навевал не самые приятные воспоминания, что не улучшало настроения перед тяжелым разговором с матерью.

Вальбурга, предупрежденная младшим сыном, ждала его в гостиной. Сам Регулус, сидевший по левую сторону от нее, улыбнулся и незаметно подмигнул брату. Совсем как в детстве. Сириус не мог не улыбнуться в ответ. В своем обитом бархатом кресле миссис Блэк казалась королевой: идеально прямая спина, надменное выражение лица, совсем простое темное, но явное дорогое платье. Однако Сириус сразу заметил, что мать сильно постарела, и за гордой аристократичной внешностью угадывалась безмерная усталость и опустошение. Впервые в жизни ему стало ее жаль.

— Добрый день, мадам, — Сириус решил соблюсти все приличия, столь лелеемые матерью, и склонился перед ней в легком поклоне.

Поколебавшись, Вальбурга протянула руку для поцелуя:

— Здравствуй, Сириус, — и голос ее звучал надломлено, хотя по-прежнему властно.

Сириус легко коснулся губами ее руки, которая в этот момент дрогнула, но когда он вскинул на мать взгляд, ни в лице, на котором застыла светская маска, ни в темных глазах ничего невозможно было прочесть. Сириус опустился в кресло напротив и искренне произнес:

— Мне жаль, что я не смог присутствовать на похоронах отца.

Он на самом деле сожалел об этом — известие о смерти отца стало для него неожиданно болезненным ударом.

— Это не твоя вина, — едва слышно произнесла мать.

Сириусу показалось, что он ослышался: чтобы она признала, что он не виноват в чем бы то ни было? Мир сошел с ума! Регулус уставился на нее с не меньшим потрясением и обменялся с братом изумленным взглядом. А мать, словно решив добить их окончательно, продолжила:

— У меня в последние месяцы было достаточно времени для размышлений, и я поняла, что во многом была неправа, — она посмотрела Сириусу прямо в глаза, и в ее взгляде вспыхнуло какое-то непонятное выражение. — Например, в своем отношении к Волдеморту.

Пока Сириус думал, что можно ответить на подобное заявление, она резко сменила тему: заговорила о чем-то незначительном, ясно давая понять, что больше этот вопрос обсуждать не желает. Сириус, снова переглянувшись с братом, пожал плечами. Никогда он даже и предположить не мог, что мать отступит от малейшего из своих убеждений.

Но когда речь зашла о Марлин, Вальбурга знакомо вскинулась, сверкнув глазами, и отчеканила:

— Никогда грязнокровка не будет введена в семью! И видеть ее я не желаю!

Сириус сжал зубы, стараясь сдержать раздражение, а Регулус невинным тоном вставил:

— И внучку свою увидеть не хочешь?

Что-то дрогнуло в лице матери, но, тут же взяв себя в руки, она по-прежнему презрительно бросила:

— Отродье грязнокровки!

А вот это уже было лишнее. Резко подавшись вперед, Сириус процедил убийственно холодным тоном:

— Либо вы прекратите оскорблять мою жену и мою дочь, мадам, либо мы с вами снова поссоримся, и больше я уже никогда сюда не вернусь!

Несколько мгновений они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Вальбурга сдалась первой: она обессилено откинулась на спинку кресла и отвела взгляд. Некоторое время спустя она произнесла бесцветным голосом:

— Хорошо. Я больше ни слова о них не скажу. Но не заставляй меня встречаться с ними.

Сириус кивнул и передернул плечами: он, собственно, на это и не рассчитывал. Зато Регулус почему-то задался целью свести мать с невесткой.

— Один-единственный раз ты можешь потерпеть? — спросил он с умоляющим выражением. — Мы только представим тебе Марлин по всей форме, и можешь больше никогда с ней не общаться...

Мать заколебалась: с одной стороны этикет должен быть соблюден, с другой — ей претило официальное признание «грязнокровки» членом семьи. В конце концов, она сдалась под напором младшего сына, и они камином отправились к Сириусу. Само по себе это уже было удивительно: раньше Вальбурга ни за что бы не отступилась и скорее заново разругалась бы с обоими сыновьями. Видимо, смерть мужа подорвала ее силы, как душевные, так и физические, гораздо больше, чем она хотела показать.

По выходе из камина их ожидало столь разнообразное и многочисленное общество, что Сириус от неожиданности растерялся. Не успел он ничего сообразить, как к нему кинулся рыжий мальчишка:

— Сириус! Как здорово, что ты вернулся!

— Майк! Ты как здесь оказался?

— Нам Марлин позвонила, — затараторил тот, — сказала, что ты нашелся, и пригласила в гости, мы с папой сразу же приехали.

— А тебе разве не положено сейчас быть в школе? — усмехнулся Сириус.

Майкл только фыркнул пренебрежительно — мол, подумаешь школа — ерунда какая, когда тут такое творится! Следом за Майклом к Сириусу с радостным воплем подлетел розововолосый вихрь и тут же повис у него на шее:

— Сириус! Мы так беспокоились!

— Привет, подруга! — Сириус подхватил племянницу на руки. — Я тоже рад тебя видеть.

И началось — Андромеда, Нарцисса, Тед, мистер МакКиннон — Сириус подумал, что такими темпами его скоро задушат в объятиях. Впрочем, он был совершенно не против. После холодной сдержанности матери такая встреча стала приятным контрастом.

За всеобщей радостной суматохой, когда все что-то говорили, по очереди, а то и одновременно обнимали Сириуса, Марлин не сразу заметила незнакомую женщину, замершую с высокомерным выражением лица рядом с Регулусом, а заметив, озадаченно уставилась на нее, пытаясь понять, кто бы это мог быть. На ее лице, еще хранившем следы былой красоты, было написано легкое презрение, но за показной пренебрежительностью все больше проступала растерянность и... сожаление. Недоумение Марлин рассеяло удивленное восклицание Нарциссы, первой заметившей гостью:

— Тетя Вальбурга?

Марлин уставилась на нее на этот раз с ужасом. Тетя Вальбурга? Так это и есть миссис Блэк, мать Сириуса? И что здесь делает эта гордая аристократка? Неужели решила сменить гнев на милость? Марлин испытывала смешанные чувства: с одной стороны, она никогда не любила эту женщину — слишком много боли она причинила Сириусу; с другой — сейчас ей было жаль миссис Блэк, которая, если бы не Регулус, осталась бы совсем одна в своем роскошном, но пустом доме.

Миссис Блэк тем временем поздоровалась с одной племянницей, снисходительно кивнула другой и с пренебрежением огляделась вокруг, всем своим видом давая понять, как ей неприятно находиться в этом доме и в этом обществе. Но за показным высокомерием отчетливо чувствовалась фальшь: теплая, немного суматошная встреча, оказанная ее сыну, явно вызвала у нее какие-то эмоции. Понять бы еще какие.

Когда глаза миссис Блэк остановились на Марлин, та невольно поежилась — ощущение, что тебя препарируют взглядом, равнодушно и несколько брезгливо. Это было обидно: будто она и не человек вовсе, только потому, что маглорожденная. Марлин вскинула голову и ответила не менее гордым прямым взглядом, приподняв брови — ей совершенно нечего стыдиться, что бы об этом не думала помешанная на чистокровности свекровь. Регулус украдкой от Вальбурги показал ей большой палец, Сириус одобрительно улыбнулся и, взяв ее за руку, подвел к матери:

— Матушка, позвольте представить вам мою жену — Марлин Энн Блэк, — и обращаясь к Марлин: — Моя мать — миссис Вальбурга Элеонора Блэк.

Марлин склонила голову, стараясь не выдать своего страха. Смысл этого, на первый взгляд простого, действа, она поняла сразу: каким-то невероятным образом Сириус с Регулусом смогли убедить мать официально ввести ее в семью. Миссис Блэк секунду смотрела на нее, но вот тоже склонила голову, признавая ее. Марлин незаметно перевела дыхание и почувствовала, как Сириус легонько сжал ее пальцы. Бросив на него быстрый взгляд, она прочитала в его глазах: «Все хорошо, не бойся». Марлин улыбнулась и сжала его руку в ответ.

В комнате стояла мертвая тишина, даже неугомонная Дора притихла. Миссис Блэк осмотрела всю компанию и ровным тоном произнесла:

— Ну, что ж, представление состоялось. Я могу возвращаться.

Сириус едва заметно разочарованно вздохнул, а Регулус со словами:

— Погоди секунду, — потянул мать к столу. — Ты же не откажешься почтить нашу трапезу своим присутствием.

Та недовольно глянула на сына, но сопротивляться не стала. Марлин удивленно посмотрела на Сириуса, спрашивая взглядом — что он задумал? Тот только плечами пожал.

Гости, поначалу немного стесненные присутствием миссис Блэк, вскоре расслабились, и возобновилось непринужденное общение. Майкл тут же потребовал у Сириуса рассказать о том, что с ним было. Марлин, одарив брата сердитым взглядом, хотела уже напомнить ему о приличиях, но Сириус качнул головой, не давая ей вмешаться, и снова принялся рассказывать, на этот раз смягчая краски еще больше. Так что и Майкл, и Дора остались в восторге от его приключений. Чего он собственно и добивался — не дать детям почувствовать весь ужас пережитого. Зато недосказанность уловили его кузины и переглянулись с тревогой в глазах. Потом разговор перешел на более спокойные, нейтральные темы. За столом установилась теплая семейная атмосфера: непринужденная дружеская беседа, смех и улыбки.

Миссис Блэк за все это время не проронила ни слова, и можно было бы подумать, что все происходящее ей глубоко противно, если бы не тоска, все больше проступавшая в глазах. Интересно, она хоть когда-нибудь в своей жизни общалась с людьми просто от души, а не по предписаниям этикета?

Проснулась Милли, и, извинившись, Марлин поспешила к ней, перехватив по пути предвкушающий взгляд Регулуса. Так вот что он задумал! Решил, что, увидев маленькую внучку, миссис Блэк не сможет оставаться равнодушной.

Поначалу Вальбурга очень старалась делать вид, что ее это совершенно не касается, пока все присутствующие разглядывали девочку и обсуждали, на кого она больше похожа (в итоге сошлись, что на Сириуса). Но глаза ее выдавали. Сдалась она, когда Сириус забрал у Марлин испуганную таким многочисленным обществом дочь, улыбнулся ей, что-то прошептал, и Милли тут же успокоилась, загулила. Все-таки Сириус обладал удивительным талантом общения с детьми: Гарри не слезал у крестного с колен, Дора каждый раз с радостным воплем вешалась дядюшке на шею, Майкл смотрел на шурина с нескрываемым восхищением и, кажется, считал его примером для подражания. Вот и Милли в одну секунду затихла на руках отца и, совершенно довольная, обозревала присутствующих.

Миссис Блэк смотрела на них с каким-то странным, совершенно непередаваемым выражением, на мгновение у нее в глазах блеснули слезы. Марлин с трудом подавила желание протереть глаза — не померещилось ли? Вальбурга приблизилась к сыну — все тут же молча расступились перед ней — и несколько мгновений внимательно рассматривала Милли. Та, в свою очередь, изучала бабушку. Сириус покосился на мать, переглянулся с братом и с улыбкой произнес:

— Смотри, принцесса, эта твоя бабушка Вальбурга.

Милли потянулась к ней ручкой, ухватилась за рукав темного платья, и когда миссис Блэк встретилась взглядом с синими глазами своей внучки, ледяная маска треснула и надменная аристократка, наконец-то, стала похожа на живую женщину, с человеческими чувствами. Она вопросительно посмотрела на Сириуса, и тот осторожно передал ей девочку.

— Она — настоящая Блэк, — с гордостью объявила Вальбурга после минутного созерцания внучки, вызвав улыбки у всех присутствующих. И вдруг едва заметно улыбнулась сама и добавила: — Просто копия — Сириус в этом возрасте.

Марлин в который раз за этот вечер облегченно вздохнула. Кажется, расчет Регулуса оправдался. Ей вспомнились слова Виктора Гюго: «К сожалению, бывают отцы, которые не любят своих детей, но нет такого деда, который не обожал бы своих внуков». Видимо, на бабушек это тоже распространяется.

* * *

В мае Регулус удивил всех заявлением, что устроился работать в Отдел Тайн, чем вызвал бурю негодования у матери.

— С каких это пор Блэки стали работать? — возмущалась она. — Ладно бы еще — какой важный пост в Министерстве, или в Визенгамоте. Но Отдел Тайн! Что тебе там понадобилось?!

— Там интересно, — просто ответил Регулус, пожав плечами.

Как Вальбурга ни ругалась и ни кричала, Регулус проявил удивительное упорство. Никогда прежде он ей не перечил, был всегда послушным сыном, в отличие от старшенького. А тут вдруг решил показать характер. И Вальбурга уступила. Она ни за что бы не призналась, в первую очередь самой себе, но в глубине души она была довольна — младший сын повел себя как истинный Блэк.

В конце июня к Мародерам неожиданно заявился Грюм с сакраментальным вопросом: не хотят ли они вернуться в Аврорат, теперь, когда Крауча больше нет в Министерстве.

— Вам даже доучиваться не надо, — добавил он, — вас война научила всему, что только можно.

Джеймс с Сириусом переглянулись и решили согласиться, с условием, что Ремуса тоже возьмут. Грюм условие принял сразу же, но неожиданно воспротивился сам Ремус. С ним, оказывается, уже говорил Дамблдор и приглашал его на следующий год занять в очередной раз освободившееся место преподавателя ЗОТИ.

— Честно говоря, преподавание привлекает меня гораздо больше, чем работа аврора, — мягко пресек он готовые сорваться возражения друзей.

— Все это хорошо, но говорят это место проклято, — зловеще произнес Джеймс. — Сколько преподавателей по ЗОТИ уже ушло! И некоторые из них — из жизни...

Сириус фыркнул, Ремус же только отмахнулся с видом «Ну что ты, как маленький!» В общем, он серьезно вознамерился заняться карьерой педагога, и друзья бросили спорить: если это то, чего он действительно хочет, что ж, пусть учит детей — главное, у него будет, наконец, работа. Хотя Джеймс с Сириусом не отказали себе в удовольствии повеселиться от души, представляя Лунатика в роли преподавателя. И это после мародерской юности! Конечно, Рем всегда был самым благоразумным из них, но и он был Мародером, и ничто мародерское было ему не чуждо.

Но вот чего никто не ожидал, так это того, что Дамблдор предложит место профессора зелий, ставшего вакантным после ухода на покой Слизнорта, Северусу. Ну, какой из него преподаватель, в самом-то деле! Однако сам Северус удивительно легко согласился. Не последнее место в его согласии сыграла обещанная Дамблдором личная лаборатория со всеми условиями и возможностью научных изысканий.

В сентябре Ремусу и Северусу предстояло приступить к новой работе, а пока они под руководством профессора МакГонагалл постигали тонкости учебного процесса.

Жизнь постепенно налаживалась.