Глава 2

— Вы шутите?! — пораженно спросили Сириус с Джеймсом в один голос.

Подобная новость просто не укладывалась в голове: ощущение, что спишь и видишь особо фантастичный сон. В мертвой тишине замершей гостиной их слова прозвучали набатом.

— Нисколько, — МакГонагалл многозначительно посмотрела на Мародеров и с нажимом добавила: — Я надеюсь, что вы сможете преодолеть ваши предрассудки.

Сириус в этом сильно сомневался, но вслух произносить не стал: зачем разочаровывать декана?

Странно. С какой радости Снейпа перевели в Гриффиндор, да еще на последнем курсе? Что-то тут нечисто. Сириус переглянулся с Джеймсом и прочитал в его глазах те же самые сомнения. А вот Лили смотрела на бывшего приятеля с надеждой.

— С какой стати его вдруг перевели в Гриффиндор? — озвучил Джеймс вопрос всех присутствующих.

— Это вас совершенно не касается, мистер Поттер, — отрезала МакГонагалл. — Будьте уверены — у директора есть достаточно веские причины.

Когда декан говорила таким тоном, сразу становилось понятно — разговор окончен, спорить бесполезно. Она увела Снейпа показать ему спальню, на их сотрудничество, видимо, не надеясь. И правильно.

Тишина, царившая в гостиной, взорвалась сразу множеством голосов: гриффиндорцы принялись возбужденно обсуждать столь ошеломляющую новость. И раньше случалось, хоть и очень редко, чтобы кого-то переводили с одного факультета на другой уже в процессе обучения. Но чтобы слизеринец — в Гриффиндор?! Происходило что-то явно нетривиальное.

— И что это было? — опять за всех спросил Джеймс.

Ответом ему было дружное пожатие плечами.

— А ведь нам теперь с ним в одной комнате жить придется, — тихо вставил Питер, заранее испуганный подобной перспективой.

Занятые появлением Снейпа на их факультете как таковым, об этой стороне вопроса Мародеры не задумывались, и после замечания Питера все потрясенно уставились на него. На их ошеломленных лицах было написано: почти год с Нюниусом в ОДНОЙ КОМНАТЕ! Конец света.

— Дела-а-а, — протянул Джеймс, взлохматив себе волосы.

Марлин ехидно хихикнула, и Сириус скорчил ей обиженную мину, на что она только рассмеялась. Невозможная девчонка: нет бы — посочувствовать, так она хохочет. Глядя на нее, он и сам начал улыбаться, хотя настроение после появления Снейпа было не из лучших. Ремус хмыкнул и дипломатично заметил:

— Значит, придется найти общий язык.

— Чего? — возмутился Сириус. — Это с ним общий язык?! Ты рехнулся, Лунатик?

Ремус вздохнул обреченно, покачав головой. Ему на помощь неожиданно пришла Лили:

— Может, все-таки попробуете?

Сириус с Джеймсом уставились на нее возмущенно, но она не дала им открыть рот:

— Ну пожалуйста, мальчики... Он ведь мой друг... был. Вы же должны понимать, что значит друг!

— Вот именно, что был, — веско заметил Джеймс.

Лили посмотрела на него так жалобно и умоляюще, что Джеймс сдался:

— Ладно, попробую. Но ничего не обещаю.

— Спасибо! — Лили кинулась ему на шею и впервые поцеловала прилюдно.

Джеймс засветился, как рождественская елка, тут же позабыв о новом соседе. Сириус усмехнулся на них и задумчиво посмотрел в сторону спален: да уж, веселая им жизнь предстоит в этом году! Счастье еще, что они уже заканчивают школу.

Профессор МакГонагалл покинула гостиную, напоследок прочитав лично Мародерам прочувствованную лекцию о том, чтобы они постарались если уж не жить в согласии (на что она даже не надеялась), то хотя бы соблюдать нейтралитет; а остальным велев не приставать к новому сокурснику и, уж тем более, не травить его.

— Что это с вами? — раздался рядом голос Алисы, только что вернувшейся в гостиную.

От неожиданности все подпрыгнули, и она удивленно приподняла брови. Узнав новость века, Алиса пораженно присвистнула и посмотрела на Лили, пытаясь понять, что подруга думает по этому поводу. А ту раздирали противоречивые чувства: она не знала, то ли ей радоваться, то ли, наоборот, беспокоиться по поводу сложившейся ситуации.

В спальню Мародеры поднялись поздней ночью: как-то не хотелось сидеть в одном помещении со Снейпом, который, с тех пор как ушла МакГонагалл, оставался там, не рискуя появляться в гостиной. Лили проводила их встревоженным и умоляющим взглядом: она серьезно опасалась, что они тут же и сцепятся с ее бывшим другом. Собственно, ее опасения были не так уж и беспочвенны. Но обошлось: Снейп то ли уже спал, то ли делал вид, во всяком случае, полог его кровати был плотно задернут, и при их появлении оттуда не донеслось ни звука.

Сириус по выражению лица Джеймса видел, как тому очень хочется вытворить что-нибудь эдакое, чтобы проверить реакцию Снейпа, но, с другой стороны, он не хочет нарушать обещание, данное Лили. Да к тому же и Ремус посмотрел на обоих очень выразительно — мол, не начинайте опять, оставьте уже его в покое. И Джеймс, посверлив взглядом задернутый полог пятой кровати, вздохнул и отвернулся.

Конечно же, мирно сосуществовать не удалось. Уже на следующее утро они схлестнулись со Снейпом. На этот раз дело ограничилось очень ехидной словесной пикировкой, когда слова ранили больнее любых заклинаний.

Джеймс был преисполнен стремления честно выполнить просьбу Лили, но Снейп выводил его из себя. Складывалось впечатление, что он нарочно нарывается на драку. Понять бы еще, зачем? К их перепалке присоединился Сириус, который просто не мог оставить друга разбираться в одиночку. Стычка неизбежно переросла бы в драку, если бы не своевременное вмешательство Ремуса, как всегда стремившегося всех помирить. Он рявкнул на друзей и утащил их завтракать. А в Большом зале Снейп сел с самого края гриффиндорского стола — вокруг него тут же образовалась пустота, поскольку никто не захотел сесть рядом, — и они только время от времени обменивались убийственными взглядами.

* * *

Лили очень хотелось поговорить с Северусом: происходило что-то странное, и ей просто необходимо было выяснить, что именно. Кроме того, вдруг это поможет помирить мальчиков? Но тот весь день избегал ее попыток заговорить с ним: на уроках садился подальше от их компании, что неудивительно, ее записки игнорировал, а с первым ударом колокола загадочно исчезал, появляясь только к началу следующего урока.

Зато после травологии он подошел к ней сам. Как тогда в сентябре, когда пытался поговорить с ней в последний раз. Возможно, причина была в том, что только на этот предмет Лили ходила без Джеймса. Да и вообще, из Мародеров травологию посещал один Ремус, который вместе с Алисой подозрительно посмотрел на Северуса, потом на Лили, взглядом спрашивая, нужно ли им остаться. Лили мотнула головой и махнула им — идите. За эти годы Северус нисколько не изменился, разве что вырос: все такой же худой, сутуловатый, черные волосы падают на лицо, наполовину закрывая его, а в непроницаемо-черных глазах затаилась тщательно скрываемая тоска. Лили вздохнула: она все еще сожалела о разрушенной дружбе.

Они медленно брели вдоль озера, которое шло рябью под порывами ветра. Ветер трепал волосы Лили, кидая их в лицо, развевал полы мантии и холодил ноги. Небо хмурилось, и Лили озабоченно глянула на сгущающиеся тучи: может, им стоит вернуться в замок, пока не пошел дождь? Но предложить это вслух она не решилась.

Северус резко остановился и посмотрел девушке прямо в глаза:

— Лили... Помнишь, ты сказала, что если я откажусь от идей Волдеморта...

Лили моргнула: понимание происходящего медленно доходило до ее сознания. Неужели он все-таки понял?..

— Так тебя поэтому перевели в Гриффиндор? Чтобы оградить от сокурсников, которые... — в ее голосе зазвучала неуверенная радость, и в глазах Северуса вспыхнула надежда.

Он молча кивнул, все так же, не отрываясь, глядя ей в глаза. Лили подпрыгнула и порывисто обняла его, но, не успели его руки сомкнуться на ее талии, тут же отскочила назад.

— Я так рада, Сев!

Лили была безмерно счастлива, что он одумался, понял, что путь Волдеморта ведет в бездну; а особенно тому, что вновь обрела друга.

— Друзья? — спросил он с каким-то странным выражением.

— Друзья. И, Сев... постарайся — я не говорю подружиться — но хотя бы не ругаться с мальчиками.

Северус скривился, и Лили вздохнула:

— Я очень тебя прошу. Я не могу все время разрываться между вами.

Несколько мгновений он, нахмурившись, разглядывал озеро, а Лили ждала, затаив дыхание. Наконец, он кивнул, так и не повернувшись к ней. Лили благодарно сжала его ладонь:

— Спасибо!

Может, все-таки удастся их сдружить? Она была уверена, что врагами они стали лишь по досадной случайности. Не такие уж они и разные, как кажется на первый взгляд.

— Лили!

Девушка подпрыгнула и резко обернулась: к ним быстрым шагом шел Джеймс. Увлеченная разговором с Северусом, она совсем забыла, что Джеймс придет ее встретить после травологии.

— Что ему нужно? — тут же спросил Джеймс, недобро уставившись на Северуса.

— Не твое дело, Поттер! — не растерялся тот.

Джеймс скрипнул зубами, и его рука дернулась к карману за палочкой, но Лили поспешно сжала его пальцы, призывая успокоиться. Он бросил на нее быстрый взгляд, хмыкнул и небрежно процедил:

— Твое счастье, Снейп, что я обещал Лили не драться с тобой.

Теперь уже зубами скрипнул Северус и прошипел, точно раздразненная змея:

— Еще неизвестно, чье счастье!

Джеймс сделал шаг в его сторону, но Лили поспешно схватила его за руку и дернула назад, преодолев некоторое сопротивление. Он все-таки подчинился, напоследок бросив на Северуса презрительный взгляд. Лили посмотрела на друга осуждающе и с упреком произнесла:

— Я же просила тебя, Сев!

Не дожидаясь ответа, она потянула Джеймса к замку. Некоторое время они шли молча, пока Джеймс не вернулся к своему изначальному вопросу:

— Так чего он хотел?

— Помириться. Мы теперь снова друзья. Я тебя еще раз очень прошу: постарайся быть потерпеливее с ним.

Джеймс снова скривился, вздохнул, помолчал, не глядя на нее, что-то обдумывая, и тихо ответил:

— Я пытаюсь, Лил. Но ты же видишь — он сам нарывается.

Лили в свою очередь обреченно вздохнула: ну, что с ними делать? Кажется, этот год попортит ей немало нервов. Может, стоит рассказать о том, что поведал ей Северус? Но поразмыслив, Лили решила, что не имеет на это права — это его жизнь, и ему решать, кому о ней рассказывать.

* * *

Северус старался поменьше времени проводить в спальне, да и в общей гостиной было не слишком уютно под прицелом недоверчивых, презрительных, а порой и откровенно враждебных взглядов. Он чувствовал себя изгоем, что не улучшало настроения и не добавляло душевного спокойствия. Плюс напряжение от ежеминутного ожидания мести со стороны бывших сокурсников. В результате его врожденная язвительность возросла в геометрической прогрессии, что способствовало конфликтам с новыми сокурсниками.

До прямых столкновений с врагами номер один не доходило только благодаря вмешательству Лили, которая во время очередной разборки, буквально встала между ними. От этого на душе стало еще хуже, потому что на Северуса она при этом совсем не смотрела, словно его здесь и не было: она не отрывала глаз от Поттера.

— Джеймс, пожалуйста! — ее голос звучал так умоляюще и жалобно, что немедленно захотелось дать Поттеру в морду.

Тот уступил, смерив Северуса презрительным взглядом:

— Хорошо. Я... — бросил взгляд на Блэка и уточнил: — Мы не будем цепляться к нему, если он не будет лезть к нам.

Лили облегченно вздохнула и поспешила утащить Поттера подальше. От соблазна, надо полагать. Самое забавное, что обещание свое он выполнил: с того дня Северуса просто игнорировали. Но легче от этого почему-то не стало.

В спальню Северус возвращался как можно позже, надеясь, что его враги к тому времени лягут спать. К сожалению, удавалось это далеко не всегда: они часто где-то бродили по ночам и возвращались еще позже. Из-за постоянно взвинченных нервов, Северус частенько не мог заснуть и пол ночи лежал, бездумно глядя в полог.

Спокойно побыть в спальне можно было только во время квиддичных матчей, когда враги уходили на поле. Сам он, не будучи фанатом квиддича, на матчи почти никогда не ходил и во время них наслаждался столь редкой тишиной, воцарявшейся в гриффиндорской башне. Как это было в день матча Слизерин-Равенкло. Хотя Гриффиндор не участвовал, соседи по комнате ушли смотреть игру, и Северус весь день оставался в спальне, читая, забравшись с ногами на кровать.

Но вот парадокс — именно сейчас, в тишине и спокойствии, Северус никак не мог сосредоточиться на книге и то и дело невольно бросал взгляд в окно, из которого виднелось квиддичное поле, откуда доносились приглушенные расстоянием азартные крики. Возникло иррациональное чувство обиды, что они там все вместе веселятся, а он тут один, как прокаженный, к которому никто не хочет приближаться.

Вечером, когда ненавистные гриффиндорцы вернулись, Северус притворился спящим. На этот раз они не ввалились шумной толпой, как бывало обычно, а вошли тихо и почти незаметно. Северус напрягся: наверняка это не предвещает ничего хорошего. Но они молча легли спать, обменявшись лишь пожеланием друг другу спокойной ночи. Северус продолжал прислушиваться и только поэтому заметил, как кто-то встал и вышел из комнаты, когда все уснули. Спать расхотелось совсем, и он стал прислушиваться еще внимательнее. Но все затихло, только сонное дыхание доносилось с соседних кроватей. Северус уже сам начал засыпать, когда раздался шорох и снова кто-то вышел. На этот раз он, не выдержав, тоже выбрался из кровати, чтобы выяснить, что происходит.

И чуть не наткнулся на Поттера, замершего на лестнице. Северус едва успел отступить назад, пока тот его не увидел. Однако его опасения были напрасны: Поттер сосредоточенно смотрел куда-то вниз, не замечая ничего вокруг. Северус осторожно выглянул, чтобы понять, что в темной пустой гостиной могло так приковать внимание врага. Не сразу он заметил силуэт сидевшего на подоконнике парня и не сразу узнал в нем Блэка. Тот сидел, уткнувшись лицом в колени, и... плакал. Северус даже глазам не поверил и протер их на всякий случай: до сих пор он был абсолютно убежден, что Блэк не способен на подобные выражения чувств, как, впрочем, и на сами чувства. Он всегда был высокомерным, холодным и презрительным: казалось, ничто на свете не может его задеть. А вот, оказывается, может. Северус отдал бы что угодно, лишь бы узнать, что это было.

Поттер окликнул друга и спустился к нему. Теперь они сидели на подоконнике рядом, о чем-то тихо разговаривая. Увы, с позиции Северуса слов было не разобрать. Зато все прекрасно было видно: и как, утешая, Поттер обнял Блэка за плечи, и как тот уткнулся ему в плечо детским беззащитным жестом. От увиденного словно ножом резануло по сердцу: у него никогда не было настоящих близких друзей, из тех, что поддержат, утешат, а в случае необходимости закроют собой. Лили — не в счет. Она все-таки девочка, и даже в лучшие времена их дружбы у них не было такого абсолютного доверия и открытости друг перед другом. В этот момент Северус вдруг с пугающей ясностью осознал, что заставляло его раз за разом нарываться на стычки с гриффиндорской четверкой: он отчаянно завидовал их дружбе. Признаваться в этом самому себе было до крайности неприятно.

Блэк рассмеялся на какие-то слова Поттера, и они спрыгнули с подоконника. Северус поспешно вернулся в спальню, задернул полог и замер на своей кровати, почти не дыша. Они вошли, бесшумно ступая, чтобы не разбудить остальных, и, больше ни слова не говоря, легли спать. Северус же после этого не мог заснуть всю ночь: перед глазами стояла подсмотренная в гостиной сцена, а в сердце пульсировала обида и зависть.

* * *

Холодный нейтралитет продержался недолго: Джеймс и Сириус схлестнулись со Снейпом всего полмесяца спустя после памятного разговора с Лили. Мародеры столкнулись с ним, когда возвращались с квиддичного поля после тренировки. Ремус, заметив его, быстро подхватил друзей под руки, чтобы оградить от соблазна, одновременно кивнув Питеру, чтобы шел вперед. Но это не помогло. Снейп начал первый: ляпнул что-то пренебрежительное, поравнявшись с ними. Ребята, конечно, не могли не ответить. И началось. Ремус всегда поражался, как у них, слово за слово, за считанные секунды доходит чуть ли не до драки.

Он попытался образумить друзей и угомонить Снейпа, но тут этот последний с ехидной улыбочкой выдал:

— Ты, Блэк, все с дружками своими носишься, а до брата родного тебе и дела нет. Побеспокоился быть хоть раз, чем тот живет...

Договорить он не успел, поскольку побелевший как смерть Сириус метнулся вперед с явным намерением порвать Снейпа на кусочки. Ремус с Джеймсом едва успели схватить его за руки и оттащить от этого идиота. Намеренно или случайно, но слова Снейпа ударили по самому больному месту: совсем недавно Сириус узнал о том, что Регулус стал Пожирателем Смерти, и окончательно разругался с братом. Склонный во всем усматривать свою вину, он уже который день терзал себя тем, что не уследил, не уберег, не смог оградить Регулуса от влияния родни.

Сириус вырвался из рук друзей и выхватил палочку, Снейп немедленно отреагировал тем же. Они сражались с попеременным успехом, пока Снейпу не удалось ранить Сириуса, и тогда уже Джеймс не смог оставаться в стороне и включился в схватку.

В тот день Марлин, Лили и Алиса не пошли с парнями на тренировку, решив немного позаниматься. Точнее — Лили решила, а Марлин с Алисой уступили ее уговорам после некоторого сопротивления.

Долго Марлин не выдержала: под укоризненным взглядом Лили и веселым Алисы она бросила учебники и отошла к окну. Просто преступление в такую чудесную погоду сидеть за книгами. Тренировка, наверное, уже закончилась. Пойти бы сейчас встретить парней и погулять с Сириусом у озера, которое сверкало и переливалось в солнечных лучах. Марлин уже хотела повернуться к Лили, чтобы попробовать ее убедить отдохнуть немного, как вдруг неподалеку от квиддичного поля засверкали вспышки заклятий.

— Лили... — взволнованно окликнула Марлин подругу.

— Даже не думай, — отрезала та, не поднимая головы от конспекта.

— Да нет, ты не поняла. Иди сюда быстрее.

Видимо, голос у нее был достаточно выразительный, поскольку Лили все-таки подошла, попутно бросив на нее взгляд, говорящий: «Если это очередная твоя уловка...» Но едва заметив вспышки заклятий, она бегом бросилась из гостиной, и Марлин с Алисой поспешили за ней.

Когда девушки подбежали к квиддичному полю, схватка была в самом разгаре. Лили метнулась между Снейпом и Джеймсом, рискуя попасть под шальное заклинание, и оба, как по команде, опустили палочки, только продолжая прожигать друг друга ненавидящими взглядами.

— Джим! Я же просила тебя! — возмущенно воскликнула Лили.

— Тогда уйми своего змееныша! — с неожиданной злостью рявкнул Джеймс.

Лили опешила и растерянно захлопала глазами: до сих пор Джеймс никогда не говорил с ней подобным тоном. А значит... Марлин резко развернулась к Сириусу — и точно: мантия у него на правом плече пропиталась кровью. В памяти немедленно вспыхнула та страшная картина, когда она нашла его почти бездыханным в одном из пустынных коридоров. Марлин подскочила и зло прошипела в лицо Снейпу:

— Ты! Змея слизеринская! Мало тебе, что ты в прошлом году его чуть не убил?!

— Марлин! — предостерегающее восклицание Сириуса заставило ее понять, что сказала она лишнее.

Но было поздно: Джеймс, замерев, переводил взгляд с друга на Снейпа с непередаваемым выражением лица.

— Так это был ты! — процедил он с такой яростью в голосе, что Снейп попятился.

Джеймс попытался обойти Лили, которая пребывала в полной прострации и уже не знала, что предпринять, чтобы разрулить ситуацию, которая стремительно достигала критической точки. Быстро взявший себя в руки Снейп не преминул ехидно вставить:

— А ты до сих пор этого не знал, Поттер? Неужели Блэк тебе не пожаловался?

— Я никогда ни на что не жалуюсь, Нюниус! — бросил Сириус со всем своим блэковским высокомерием.

Джеймс резко остановился, бросив попытки добраться до Снейпа, обойдя Лили, и столь же резко развернулся к другу:

— Бродяга?

Тот вздохнул и, посмотрев ему прямо в глаза, мотнул головой в сторону пребывающей в ступоре Лили. Джеймс чуть нахмурился и спустя пару мгновений кивнул. Пока длился их безмолвный диалог, Лили неверяще смотрела на Снейпа — у того хватило совести смущенно отвести взгляд.

— Ты — труп, Снейп, — раздался холодный голос Джеймса. Настолько холодный, что Марлин не поверила своим ушам: она никогда еще не слышала у него подобного тона.

— Сохатый! — Сириус и Ремус одновременно подскочили к нему, пытаясь удержать, Питер только испуганно пискнул.

Но Джеймс ловко вывернулся из их рук. Лили метнулась вперед, встав у него на пути и глядя на него перепуганными глазами.

— Лили, отойди, — все тем же холодно-спокойным тоном попросил Джеймс.

— Джим! — умоляюще произнесла Лили, упершись ему в грудь ладонью.

— Что?! — взорвался он. — Ты опять будешь его защищать?! Или ты теперь его любишь: поигрались, и будет? Пора вернуться к Севушке?!

Воцарилась мертвая тишина. Лили побледнела и отступила на шаг, глядя на него расширившимися глазами.

— Джи-им! — едва слышно простонал Ремус.

Но Джеймс уже и сам понял, что именно он сейчас сболтнул: в его глазах появился ужас и мольба о прощении. Лили, выйдя из ступора, ровным, ничего не выражающим голосом произнесла:

— Сев, уйди.

Снейп попытался спорить, но Лили вдруг рявкнула:

— Я сказала: уйди, Северус! — таким тоном, что все вздрогнули. Никто и не подозревал, что добрая и мягкая Лили может так говорить.

Снейп, пробурчав что-то себе под нос, повиновался, одарив на прощание их компанию ненавидящим взглядом.

— Лили, прости, я вовсе не хотел...

Договорить Джеймс не успел: Лили залепила ему звонкую пощечину так, что у него даже голова дернулась. После чего она резко развернулась и быстро зашагала к озеру. Алиса побежала за ней следом и, догнав, начала что-то тихонько говорить, на что Лили только отмахнулась, сердито мотнув головой.

— Лили! — в голосе Джеймса зазвенело отчаяние.

Она даже не обернулась. Джеймс хотел броситься за ней, но друзья его удержали:

— Не стоит сейчас, Сохатый. Пусть она остынет.

Джеймс с сомнением посмотрел на них, вслед Лили, но кивнул, соглашаясь.

Марлин ошеломленно помотала головой. Однако дела... Вот Джим сказанул так сказанул. Язык мой — враг мой, точно. А в случае Джеймса это высказывание вдвойне справедливо. Марлин попробовала представить, как бы она отреагировала на подобное, и решила, что Лили повела себя еще очень сдержанно: она бы точно одной пощечиной не ограничилась. Захотелось прибить Снейпа, начавшего эту свару. Зачем его только перевели в Гриффиндор? От него и раньше были одни проблемы, а теперь так просто житья нет. От Снейпа мысли Марлин перескочили к Сириусу, который задумчиво и виновато наблюдал за поникшим другом.

— Дай сюда руку, — велела она.

Он поморщился, пробормотав, что это всего лишь царапина, но спорить с ней не стал. Пока она залечивала эту так называемую царапину, Сириус не сводил глаз с Джеймса.

— Прости, Джим, — тихо произнес он.

Джеймс только сердито передернул плечами:

— Ты-то в чем виноват?

— В том, что вся эта кутерьма началась из-за меня. Я должен был просто не обращать внимания на его слова...

— Не говори ерунду, Бродяга, — Джеймс устало вздохнул. — Кто виноват, так это Снейп. Вечно ему неймется. Вот чего он сейчас к нам полез? Никто ведь его не трогал!

Джеймс снова начал злиться, и Ремус успокаивающе положил ему руку на плечо.

Несколько дней Лили упорно избегала Мародеров, исчезая сразу после уроков в неизвестном направлении и возвращаясь в гостиную только для того, чтобы, ни на кого не глядя, быстро пробежать в девичьи спальни. Джеймс несколько раз пытался ее остановить, извиниться, поговорить, но все напрасно. Новости друзья получали лишь через Марлин, и новости эти были неутешительными — каждый раз она печально сообщала:

— Она все еще злится и не хочет говорить о Джиме.

Утешало только то, что Снейпа Лили тоже избегала. Оба были этим столь расстроены, что даже перестали ругаться.

* * *

Сириус поймал Лили после травологии, и она подумала, что это уже становится традицией: заводить с ней конфиденциальные беседы именно после этого урока. Нельзя сказать, чтобы это было неожиданностью. Скорее наоборот: Лили постоянно ждала, что со дня на день Сириус придет просить за друга. Но ее готовности к подобному разговору это не увеличивало.

— Цветочек, не сердись на Джима. Он тебя любит и давно сто раз пожалел о сказанном. На самом деле, это я виноват.

Лили удивленно вскинула на него глаза:

— А ты тут при чем?

— Джим из-за меня тогда взбесился: из-за того что Снейп... Впрочем, неважно. Он не хотел тебя обидеть, просто ты вмешалась не вовремя.

Лили долго молчала, наблюдая за тем, как ветер срывает с деревьев последние листья.

— Я знаю, Северус сам его спровоцировал, — тихо произнесла она. — Но я не могу постоянно разрываться между ними. Если он любит меня, пусть научится сдерживаться.

Сириус покачал головой:

— Этого бы не произошло, если бы дело касалось только самого Джима.

Лили повернулась и внимательно посмотрела на юношу.

— Знаешь, Сириус, — задумчиво произнесла она, — иногда мне кажется, что Джеймс тебя любит больше, чем меня.

Сириус опешил и несколько секунд недоверчиво ее разглядывал. Лили даже поежилась.

— Цветочек, ты что... ревнуешь?

Лили передернула плечами и снова отвернулась. Как ни не хотелось в этом признаваться, он был прав: она действительно ревновала.

— Вот скажи, Сириус, — решилась она задать провокационный вопрос, — если бы Джеймсу пришлось выбирать между мной и тобой, кого бы он выбрал?

— Это как это? — удивился он.

— Ну, предположим, случилось бы так, что ты влюбился не в Марлин, а в меня. Кого бы выбрал Джим в такой ситуации?

Сириус поколебался и как-то неуверенно ответил, глядя в сторону:

— Тебя, наверное.

— Врешь.

Сириус вздохнул и посмотрел на нее прямо:

— Ладно, вру. Но знаешь, Лили, если бы такое случилось на самом деле, Сохатый никогда бы об этом не узнал. И выбирать ему бы не пришлось, — он помолчал и решительно добавил: — Он любит тебя, Лил, и ему плохо без тебя.

С этими словами он развернулся и ушел, оставив Лили осознавать сказанное.

Проснувшись утром в воскресенье, Лили почувствовала, что в комнате что-то не так. В следующую секунду она поняла: воздух был пропитан цветочным благоуханием. Лили удивленно распахнула глаза, чтобы обнаружить, что весь пол спальни засыпан самыми разнообразными цветами, которые складывались в слово «прости». Лили хмыкнула и приподняла брови. Как он только умудряется устраивать подобное?

— Однако, — протянула Алиса с соседней кровати и хитро добавила: — Неужели и после этого не простишь?

Лили молча пожала плечами. На самом деле, она давно простила Джеймса, просто потому, что ему она простила бы что угодно, и упиралась исключительно в воспитательных целях. От созерцания цветочного ковра ее отвлек возглас Элинор:

— Ой, Лили, смотри!

Лили выглянула в окно, куда показывала Элинор, и обнаружила в ясном синем небе громадную сияющую надпись:

«Лили, прости меня. Я люблю тебя»

— Как был показушник, так и остался, — пробормотала она, но не смогла не улыбнуться.

Вот уже несколько дней подавленное настроение начало стремительно улучшаться. По выходе из спальни ее ждал еще один сюрприз: прямо от порога начинались небольшие мигающие стрелки, ведущие вниз по лестнице. Они подвели ее к камину в Общей гостиной и уперлись в коробочку с надписью: «Открой меня!» Лили хихикнула. Интересно, Джеймс тоже читал Льюиса Кэрролла, или это просто совпадение? В коробке обнаружилась белая лилия и записка: «Иди по следам на выходе из гостиной». Лили расплылась в улыбке, которая стала еще шире, когда у портрета Полной Дамы она увидела нарисованные следы от оленьих копыт, рядом с каждым из которых лежал цветок ландыша. Где только он достал ландыши в ноябре? Лили засмеялась и пошла по следам, подбирая по пути цветы.

Следы привели к Выручай-комнате, рядом с которой надпись прямо на полу гласила: «Думай обо мне».

Выручай-комната на этот раз выглядела как уютная гостиная, освещенная свечами и хрустальными шарами, висящими прямо в воздухе. Рядом с окном, из которого открывался вид на море, стоял столик, накрытый на двоих. А посередине комнаты замер величественный олень с венком из лилий на рогах. Как только за Лили закрылась дверь, олень опустился на колени и склонил голову. Девушка фыркнула, провела ладошкой по его морде и легонько щелкнула по носу.

— Твои извинения приняты, — произнесла она нарочито снисходительным тоном. — Надеюсь, больше такого не повторится.

Джеймс превратился в человека — венок упал ему на шею — и, заключив ее в объятия, произнес с широкой улыбкой, но очень серьезно:

— Ни в коем случае.

Лили испытала настоящее блаженство, вновь почувствовав себя в кольце родных рук. Эта неделя показалась ей целой вечностью. Легонько коснувшись его губ своими, Лили прошептала:

— Мне тебя так не хватало!

Его карие глаза вспыхнули безграничным счастьем, и в следующее мгновение Лили забыла обо всем на свете, растворившись в жарком поцелуе.

— Ну как? — встретил Ремус вопросом вернувшегося Сириуса.

— Отлично! — Бродяга довольно ухмыльнулся. — При виде следов она засмеялась, и вообще, выражение лица у нее было вполне счастливое. Думаю, сейчас они целуются, забыв обо всех разногласиях.

Друзья не обратили внимания, что казавшийся спящим Снейп внимательно прислушивался к их разговору, как незадолго до того не менее внимательно следил за разработкой Великого Плана. При последних словах Сириуса он скрипнул зубами и сжал кулаки. Но Мародеры, так ничего и не заметив, умчались на завтрак.

* * *

На завтраке в Большом зале ни Поттер, ни Лили не появились, как и позже в Гриффиндорской гостиной. Воспользовавшись тем, что большинство гриффиндорцев ушли во двор дышать свежим воздухом, Северус вернулся в спальню и забрался с ногами на подоконник, мрачно уставившись на улицу. Лучше бы он этого не делал, право. Потому что там некоторое время спустя он заметил Лили и Поттера, неспешно прогуливавшихся, держась за руки. Даже с такого расстояния было заметно, как сияет лицо Лили, как счастливо она улыбается, не отрывая от Поттера глаз, с какой нежностью смахивает первый снег с его лохматой шевелюры, попутно взлохматив ее еще больше. Жгучая ревность затопила душу. Ну, чем он хуже Поттера? Почему в нем, в Северусе, она видела лишь друга, всегда только друга?

Поттер схватил Лили в охапку и закружил по школьному двору, успевшему за это утро покрыться снежным ковром. Она засмеялась, запрокинув голову и обняв его за шею — ее рыжие волосы взметнулись огненным всполохом. Северус скрипнул зубами. В этот момент в парочку попал снежок, запущенный усмехающимся Блэком. Рядом с ним наготове с еще одним снежком стояла МакКиннон, а чуть поодаль — Люпин, Петтигрю и Стоун. Поттер поставил Лили на землю, и тут же завязалась снежная битва. Появилось совершенно необъяснимое и невозможное желание присоединиться к ним. Почему он не может так же наслаждаться жизнью?

Северус слез с подоконника и попытался заняться уроками, чтобы прогнать непрошенные желания.

Между Северусом и его врагами установился настороженный нейтралитет. Он еще несколько раз пытался их задеть, но после того случая они перестали реагировать на его подначки. И Северус бросил это дело, тем более что Лили из-за этого сердилась и обижалась. Счастье еще, что они не слишком много времени проводили в спальне, постоянно где-то пропадая.

Разговаривала с ним одна Лили, когда не была занята Поттером. Иногда пытался заговорить Люпин, но тут уж Северус сам обрывал его попытки: он не собирался общаться ни с кем из этой компании.

Северус чувствовал себя очень одиноким. Правда, у него и в Слизерине не было настоящих друзей. Но здесь... Наблюдать за чужой дружбой, за теплом и доверительностью отношений соседей по комнате, за их беспечной жизнерадостностью было болезненным контрастом к собственной жизни.