Непрошенные гости

Гарри сидел на заднем дворике, отдыхая после изнурительной стрижки газона. Сегодня было прохладно и довольно облачно, высыхающий пот приятно холодил его тело. Внезапно жаркое солнце выглянуло из-за туч и стало так тепло, что он даже стянул майку, чтобы кожа до конца высохла под его лучами. Потрясающее ощущение… но начало припекать. Сильно припекать… внезапно он почувствовал невероятно болезненный жар в спине, словно к ней горящий утюг приложили. Мальчик посмотрел вниз и с удивлением заметил снег у своих ног. Внезапно ему пришла в голову мысль, что снег может отлично охладить его горящую кожу, и он мгновенно опустился вниз на заснеженную траву, перевернулся

— только для того, чтобы с криком боли проснуться из-за прикосновения грубой ткани простыни к его поврежденной коже.

Полностью проснувшись Гарри резко сел на кровати. Видимо он заснул в верхней одежде, даже не расстилая постель. Отремонтированные часы на полке показывали два часа двадцать четыре минуты. Привычно бросив взгляд на стакан, мальчик тоскливо отметил, что тот был пуст, воду он выпил еще несколько часов назад. Вот только парень не желал рисковать и вновь нарываться на внимание дядюшки, лучше уж немного помучиться от жажды.

Тяжело вздохнув, Гарри встал. Его спина горела, казалось, что кожа за ночь зарубцевалась и потеряла свою эластичность. Двигаясь как черепаха, стараясь не использовать напряженные мышцы спины, мальчик направился к шкафу с одеждой, осторожно снял джинсы и натянул линялые пижамные штаны. После чего с превеликой осторожностью стянул с себя футболку. Он даже не стал доставать верхнюю часть пижамы, потому что одна мысль о прикосновении жесткого хлопка к его спине вызывала у него дрожь.

На одной из дверей шкафа сохранилось зеркало, но подросток даже не стал напрягаться и смотреть в него с целью оценить ущерб, нанесенный дядей Верноном его спине. Мальчик и так мог отчетливо видеть красный рубец тянувшийся от левого плеча и пересекающий ключицу, а также несколько полос от ремня, которые пересекали его туловище в нескольких местах. Парень отлично знал, что его спина начиная от шеи и заканчивая поясницей исполосована рубцами, в нескольких местах они уже начали синеть, но в большинстве своем эти вздувшиеся ярко красные следы формируют отвратительное зрелище. Слишком часто он видел это. И сейчас юный маг не имел ни малейшего желания вновь лицезреть данную картину.

Позади себя он услышал странное поскрипывание.

Гарри обернулся. Спартак был взволнован, он нервно раскачивался на проволоке, которую юный маг подвесил для него в клетке.

— Эй, что это с тобой? — с любопытством поинтересовался Гарри.

Мальчик осторожно приблизился к клетке. Удивительно, но мышь спустилась вниз и начала смотреть на него странным изучающим взглядом. Казалось, что зверёк спрашивает:

Как я могу помочь тебе? Давай, я хоть что-нибудь для тебя сделаю?

Гарри какое-то время просто смотрел на мышь размышляя. Затем, даже не отдавая отчёт в своих действиях, подросток внезапно открыл дверцу клетки и вынул Спартака. После чего аккуратно перенес к своей кровати и положил зверька рядом со своей подушкой. А сам осторожно опустился рядом, неотрывно глядя на животное.

Казалось, что мышь была напугана подобными действиями, и сейчас вот-вот даст деру. Но видимо инстинкт самосохранения подсказал животному, что опасность ему не грозит, а потому зверёк расслабился, удобно устроился на кровати и стал не мигая смотреть на Гарри.

После нескольких минут молчания мальчик наконец заговорил.

— Иногда, как представлю, — медленно начал подросток, — что люди скажут, если они обо всем этом узнают. — Он неопределенным жестом указал на дверь, словно обрисовывая всю ту ситуацию, которая сложилась в доме. — Если они поймут, в каких условиях я живу на самом деле. В общем не могу я об этом никому рассказать.

Пару минут парень просто молчал.

— Думаю, Гермиона догадывается о некоторых вещах, — наконец сказал мальчик. — В прошлом году она видела мою аптечку с запасом зелий и задала пару вопросов… При этом смотрела на меня довольно подозрительно.

После чего подросток с горечью продолжил:

— А вот Рон ничем подобным не заморачивается. Он однозначно ни о чем не догадывается.

После чего парень молчаливо уставился взглядом в стену, практически забыв о присутствии мыши. Когда он вновь заговорил, казалось, что мальчик скорее разговаривает сам с собой, а не со своим слушателем, в его голосе звучала какая-то надломленность.

— Мне порой становится интересно, а догадывается ли об этом Дамблдор. Он знает, что мне здесь приходится несладко. Директор сам это сказал в конце года.

И вновь последовала длительная пауза. После которой мальчик продолжил.

— Я уверен, что профессор не знает о том, что дядя меня бьёт. — Парень тяжело вздохнул. — Хотя… Директор в курсе многих вещей.

Новая пауза была длиннее предыдущей.

— Может быть… Может быть он считает, что мне это нужно. — Теперь подросток говорил шепотом, неотрывно глядя на стену, он даже не мог найти в себе силы, чтобы посмотреть на мышь, высказывая столь неприятные догадки. Мальчик перевел дыхание. — Или может быть… может он думает… что я… что я это заслужил. Знаешь, порой мне кажется, что… что я действительно это заслужил.

Наконец долгая привычка не думать о плохом победила, и мальчик откинул дурные мысли прочь. После чего все его внимание сосредоточилось на поступках опекуна.

— Он… Я имею ввиду, дядя Вернон сильно злится из-за того, что я не кричу и не плачу. — Как-то безэмоционально констатировал Гарри. Но тут его взгляд потяжелел и он твердым голосом закончил:

— Пусть не надеется, я ему подобного удовольствия не доставлю.

Затем подросток вновь вздохнул, и подперев ладонью щеку, продолжил.

— Хотя знаешь Спартак, даже если бы я захотел, то не смог бы заплакать. Порой мне даже смешно становится. В детстве меня наказывали за то, что я плакал… Они называли это раздражающим нытьем. И считали, что раз плачу, то это должно быть оправдано. А сейчас дядя страшно бесится, потому что я <i>не плачу</i>.

Гарри отнял руки от лица и посмотрел прямо в глаза зверька.

— Я больше не плачу, Спартак. С самого детства. Ещё до того, как я поступил в Хогвартс, я перестал плакать. Просто не могу и все тут. — На несколько мгновений зелёные глаза скрылись под веками. После чего мальчик вновь открыл их. — Пару раз… я пожалуй бы смог. Да, тогда, когда Дамблдор рассказал мне о том, как погибла моя мама, спасая меня от смерти. А потом ещё раз, когда погиб Седрик… Тогда миссис Уизли так крепко обнимала меня, никто меня до этого так не обнимал… Но я не смог. — Последние слова он буквально прошептал.

— В любом случае, — продолжил юный волшебник уже нормальным голосом, — я чувствовал, что вот-вот расплачусь, по крайней мере мне так казалось на тот момент. Но что-то… Гермиона скорее всего сбила меня с настроя. И я был даже рад, что этого не произошло. Там ведь Рон был… а мне не хотелось, чтобы он видел, как я плачу. Да ещё эта гадкая Скитер вынюхивала информацию в своей анимагической форме жука. Немного жаль, что Гермиона просто не прибила эту гадину… Ладно, по крайней мере, эта журналистка больше не писала гадости обо мне в <i>Ежедневном Пророке</i>.

Гарри вновь шумно вздохнул и после пары минут тишины добавил:

— Знаешь, я ведь даже из-за смерти Сириуса не плакал.

Даже не задумываясь, по старой привычке, которую мальчик приобрел ещё с Хедвиг, он начал мягкими движениями поглаживать темный мех животного. На миг зверёк замер, Гарри даже показалось, что он переборщил, и сейчас это дикое создание (п/п: отличная характеристика для Снейпа), снова укусит его, может быть попробует удрать или просто отодвинется подальше. Но к радости мальчишки, зверёк видимо не расценил прикосновение, как нападение, и просто расслабился, принимая ласку. Странным образом это давало подростку чувство удовлетворения и стабильности… тем более, когда контроль над ситуацией ему не принадлежал. Юный маг переставал чувствовать себя беспомощным, ведь он мог подарить немного тепла и ласки какому-то живому существу, и было неважно, что это сова… или раненная летучая мышь.

Некоторое время Гарри просто гладил Спартака.

— Мне хотелось бы, чтобы я вновь смог, — его голос вновь перешёл на шепот, — заплакать. Мне кажется, что здесь у меня сжалась тугая пружина, — парень указал на грудь, — и мне действительно это нужно.

Мышь продолжала молчать.

Через несколько минут Гарри встал и отнес зверька в клетку.

— В любом случае, — продолжил мальчик, уткнувшись носом в подушку, — терпеть осталось недолго. До моего совершеннолетия остался только год. А потом я навсегда покину Тисовую улицу. Если доживу конечно.

<center>***</center>

Снейп был буквально в бешенстве, после того, как он увидел последствия общения этого маггловского ублюдка со своим племянником. На мальчишке места живого не было, причем следы были не только на спине, но и на руках, спускаясь до уровня предплечий. Некоторые удары были нанесены с такой силой, что на их месте лопнула кожа.

У мастера зелий буквально руки чесались, чтобы сделать хотя бы что-нибудь, вот только он, беспомощный сидел в клетке, не имея возможности даже говорить. И слава Мерлину, что это было так, потому что зельевар сам не знал, чтобы он сделал в первую очередь, занялся бы исцелением мальчика или прибил бы этого маггла на месте. Северус был сильно удивлен тому, что подросток вынул его из клетки и положил на кровать, на краткий миг у него даже мелькнула мысль о трансформации в человека. Но многолетняя привычка сработала против него, слишком долго он не позволял эмоциям брать верх над собой… к тому же инстинкт твердил ему не поддаваться панике и пока оставить все, как есть.

Когда Поттер начал гладить его, Снейп едва не сорвался. Зельевар вообще не любил чужих прикосновений. Единственным человеком, который прикасался к нему с любовью и нежностью, была его мать, и Северус просто не привык к чужим ласкам. Дружеские обнимашки от Лили, с которыми он сталкивался в школьные годы, смущали его и приносили какое-то чувство неуверенности. И не смотря на свое доверительное отношение к Дамблдору, Снейп каждый раз застывал, когда старый волшебник похлопывал его по плечу. Хотя мастер зелий прекрасно понимал, что это было связано с тем, что директор слишком редко позволял себе подобные вещи.

В конце концов он всё-таки заставил себя расслабиться, пока мальчишка непрерывно гладил его. И стоило признать, что это… не доставило ему такого уж сильного дискомфорта, как ему это показалось вначале.

Его сердце даже защемило, когда Поттер поведал ему о том, что никогда не получал тепла и ласки. Что ни говори, а мать Снейпа любила, и в детстве часто ласкала его. Она умерла, когда Северус перешёл на второй курс, но уже тогда зельевар знал теплоту объятий, а вот этот мальчишка нет. Мастер зелий прекрасно понимал, что у него вряд ли получится правильно подобрать слова, чтобы успокоить подростка. А потому позволил мальчику просто погладить себя, чтобы тому хоть немного полегчало.

После того, как Поттер крепко заснул, Снейп осторожно расправил крыло. Оно хорошо заживало, только медленно. Если он превратится в человека сейчас, то спокойно сможет трансгрессирировать в Хогвартс вместе с мальчишкой. Гораздо лучше будет подождать, когда Гарри выпустит его, превратиться за пределами этого дома, а уже потом вернуться за мальчиком, чтобы тот ничего не узнал об анимагических способностях Северуса.

Конечно, сейчас это уже было продиктовано не недоверием Снейпа к юному магу, а банальной осторожностью. Существовал большой риск того, что Волдеморт, проникнув в разум Поттера, узнает о том, что зельевар является анимагом. А ещё Северусу было… немного стыдно за то, что он узнал о жизни мальчика. Его буквально передёргивало от предполагаемой реакции подростка, который поделился с ним самыми сокровенными тайнами, на новость о том, что его новый любимец является ненавистным учителем по зельям. Мастер зелий чувствовал боль, представляя себе разочарование юного волшебника, чья тайна будет раскрыта.

Хотя Снейп отлично понимал, что у него может и не будет выбора. Ему придется воспользоваться любой возможностью трансформироваться, если этот чёртов маггл вновь придет сюда, чтобы избить племянника.



Наступило утро понедельника. Несмотря на побои, которые мальчик получил накануне, он встал в обычное время и спустился вниз, чтобы приготовить завтрак для дяди и тети. После чего принес Снейпу тарелочку с киви, поэтому мастер зелий пришел к выводу, что без еды мальчишку не оставили.

Поттер не успел тщательно накрыть клетку покрывалом, когда Петунья вошла в комнату без стука. И мастер зелий в прорезь увидел, что та протянула лист бумаги племяннику.

— Я собираюсь за покупками. — Сказала она мальчику. — Ты тоже должен сходить в магазин и кое-что принести. Сегодня день рождения Дадлика и все должно быть идеально.

— Да, тетя Петунья, — безэмоционально ответил Поттер, забирая список.

— А ещё я хочу, чтобы ты подровнял сегодня изгородь, — продолжила она. — Друг Дадли, Пирс зайдет на обед. Ты должен выполнять свою работу и не мешаться им под ногами. Ты меня понял?

Снейп услышал хмык мальчишки и мрачно усмехнулся про себя. Поттер наверняка разрыдается от того, что не сможет быть участником веселья едко подметил зельевар.

Петунья сделала вид, что этого не заметила, и строго повторила, чтобы все было закончено к пяти часам, она как раз вернётся к этому времени. В скором времени женщина ушла, а потом и Поттер покинул комнату. Северус залез по проволоке к своему навесу и приготовился проспать весь день, как и полагается порядочной летучей мыши.



Было около часа дня, когда его вновь разбудил шум, на этот раз исходивший из вестибюля. Раскачиваясь на своем навесе, Северус нервно подумал о том что же опять происходит в этом доме.

Зельевар услышал голос какого-то мальчишки, который не принадлежал ни Дурслевскому сыночку, ни Поттеру:

— Пойдем, Большой Дэ, кончай жрать, давай поиграем на приставке или ещё чем-нибудь займёмся.

Голос прозвучал близко, справа от комнаты Гарри. Снизу раздался голос кузена Поттера:

— Подожди меня, Пирс. Я сейчас как раз пирог прикончу!

Другой мальчик тихо простонал. — Жирный придурок, — шепотом выдохнул он. Снейп услышал, как тот прислонился к двери. Видимо Поттер неплотно закрыл ее, потому что дверь распахнулась и Пирс влетел вовнутрь.

Северус застыл на месте, не имея ни малейшего желания привлекать к себе чужое внимание.

— Ух, ты… Дадли. Эй, Большой Дэ, иди сюда! — Закричал подросток.

Спустя минуту раздался топот, поднимавшегося наверх Дурсля. Он остановился в коридоре напротив комнаты Поттера, явно не решаясь войти в нее.

— Пирс, это комната моего кузена… Пошли отсюда!

— Этого чокнутого Поттера? — прогундосил подросток. — Прикольная берлога.

— Слушай, Пирс, давай, выходи. — Дадли Дурсль определенно нервничал.

— Да брось очковать, Большой Дэ. Неужели ты забыл нашу любимую «охоту на Гарри»? — спросил Пирс.

На этот раз голос Дадли прозвучал твердо.

— Я не боюсь этого придурка, просто хочу пойти поиграть. Так что на выход!

Но тот и не думал уходить. Снейп буквально застыл, услышав шаги, раздавшиеся рядом с клеткой.

— Дэ… Что это, у Поттера попугай что ли есть?

Голос Дадли прозвучал гораздо напряженнее, чем раньше.

— Нет… у него сова есть. Все пошли, Пирс. Я хочу сыграть в «Megadeath IV».

— Не, подожди, это же… круто. Я посмотреть хочу. — Восторженно заявил подросток. — Чо, реально сова? Откуда он ее вообще приволок?

Наконец Дадли всё-таки вошёл в комнату.

— Слушай, оставь ее в покое. Откуда она, я не знаю. Поттер ее вроде из своей дебильной школы приволок. Может её даже нет здесь сейчас. Кузен иногда посылает сову с письмами своим тупым дружкам.

— Как почтового голубя? Да кто ему в школе Святого Брутуса вообще сову иметь позволил?

И внезапно, качнув клетку, с громким криком Пирс резко сдернул с нее покрывало.

Снейп в ужасе разглядывал двух мальчишек, которые стояли перед ним, толстяк с явными признаками беспокойства, и тощий прыщавый подросток с выражением дикого восторга на лице. В ответ оба пристально уставились на него.

Внезапно тощий заржал.

— Не хочу тебя расстраивать, Дадли. Только вот это не сова, а летучая мышь!