Глава 3.

Урок пошел в необычных, томительных и сладких ощущениях. Агнесс пыталась сосредоточиться на расшифровке рунических рядов, однако мысли тянули её куда-то в сторону, словно тонкая веревочка, обняв голову, заставляла клониться к плечу. Сознание затягивало розовыми туманами, пахнущим не то яблоками после первых осенних заморозков, не то приторными лилиями, не то тонкими духами миссис Гринграсс. Агнесс тонула в запахах, и единственными реальными предметами вокруг был свиток пергамента, озаренный подписью того человека, и его бледно-золотой затылок, сиявший мягким золотистым светом прохладного мартовского дня. Следовало бы заставить себя встряхнуться, очнуться, взяться за работу, но Агнесс лишь вдыхала ароматы и таяла. Слабый голос преподавательницы казался ей щебетанием соловья, и сердце впервые так сжималось, что захотелось не то разрыдаться, не то немедленно отыскать самого несчастного человека на земле, обнять и утешить. «Ты похожа сейчас на сумасшедшую Касл», - ругнула она себя и с ужасом заметила, что странная Пандора понимающе ей улыбается.
«Пусть… Пусть.. Пусть…» - пел сладостный голос в душе. По розовому пахучему туману они с тем человеком шли, невесомые, в сияющих одеждах, взявшись за руки. Впереди рассветным золотом солнца сиял их престол. Они шли, чтобы царствовать над миром райских запахом и сладкоголосых птиц.
- Мисс Бэддок, пожалуйста, ваша очередь, - голос преподавательницы перестал быть птичьим щебетом. Агнесс словно резко выдернули из воды; под кожей, казалось, поплыли пузырьки воздуха. Она почувствовала, что задыхается: она не понимала, что сейчас делают и что требуется от нее. Спросить не у кого: на рунах к ней никто не подсаживался.
- Мы переводим рунические загадки, Агнесс. Страница сто пятьдесят три. Мы остановились на четвертой, - раздался мелодичный голос Пандоры.
Агнесс, залившись краской, стала листать учебник, с ужасом понимая, что не сможет перевести ни одного знака. Она опустила голову, но чувствовала, как другие ученики оборачиваются, меряя её насмешливыми, презрительными, злорадными взглядами. Она решилась коротко глянуть: да, на нее уничижительно смотрели и рейвенкловцы, и Регулус Блэк, и… тот человек. Сердце остро сжалось, так что она едва сдержала стон. Пальцы тряслись, а нужная страница куда-то затерялась.
- Довольно, мисс Бэддок, - преподавательница сухо отвернулась. – Вы задерживаете нашу работу. Минус балл со Слизерина.
Холод в глазах товарищей можно было стерпеть, но насмешка во взгляде того человека хлестнула, как пощечина. Агнесс потупилась, молясь, чтобы удалось сдержать слезы, а между тем Пандоре Касл, видно, вздумалось вступиться за нее.
- Не нужно было наказывать Агнесс, мэм. Она просто думала не о рунах, а о чем-то более для нее важном.
Горло сжалось от злости. Как смеет эта пучеглазая полукровка заступаться за нее, словно за подружку? Или Касл нарочно решила добавить ей позора?
- О да! – подала голос длинношеяя Муфалда Эллоур. – О слепом идиоте, который увез бы её от Гринграссов и женился на ней.
Подруга Эллоур, Элоиза Бегроф, мягко рассмеялась, встряхивая темными волосами, а за ней смех охватил почти весь класс. Тот человек тоже позволил себе улыбку, и Агнесс захотелось немедленно умереть. Так стыдно ей не было, даже когда мисс Трэверс заставила её за слишком большое количество ошибок в диктанте влезть на стул в коридоре и стоять там в течение часа. К Гринграссам как раз приехали родственники из Франции, двоюродная сестра мистера Гринграсса и их дети: две прехорошенькие кудрявые девочки, щебечущие исключительно по-французски, и весьма высокомерный мальчик, примерно ровесник Энтони. Какое же было мучение, когда они трое шли вместе с Энтони по коридору на праздничный обед, нарядные, оживленные, а она стояла на стуле в будничном холстинковом платье, уже штопанном, с табличкой «Лентяйка» на груди. Девочки тоже тогда бросили на нее ехидные взгляды, а мальчики едва удостоили небрежным поворотом головы. Час прошел, мисс Трэверс разрешила ей сойти и снять табличку, а сама отправилась в малую гостиную, играть для маленьких гостей и Энтони на фортепьяно: им вздумалось потанцевать. Разумеется, Агнесс танцевать не позвали. Она легла в постель и плакала, пока не уснула.
Что об этом могут знать Эллоур, Бегроф и полоумная Касл? Их хоть один раз наказывали за проступок строже, чем лишением сладкого? Они понимают, что значит – с детства втискивать себя, как в латы, в строгие нормы благовоспитанности? А если не знают, то как смеют… Как смеют…
Одна слеза все же капнула на парту. К счастью, до конца урока оставалось недолго; Агнесс вытерпела десять минут и с облегчением стала собирать вещи. В висках ломило, во рту стоял привкус слез. Как она добралась до теплиц, как с отупелым видом ковырялась в ящиках с землей на травологии, Агнес и не помнила. Идти в Большой зал, на всеобщее обозрение было стыдно, но мисс Трэверс учила, что надо уметь принимать последствия своих промахов.
Стоявший у стены неподалеку от зала Энтони махнул кузине рукой: он разговаривал с его напарницей, старостой-шестикурсницей Летицией Гэмп. Агнесс остановилась и дождалась его.
- Знаешь, из-за меня Слизерин потерял один балл, - покаялась она. – Я… отвлеклась на рунах.
Энтони только хмыкнул.
- А я получил два балла на нумерологии, а завтра Северус получит еще пять на зельеварении. Видишь, такой потери никто не заметит. А у тебя, должно быть, температура: вон какие пятна на щеках.
Агнесс невольно прижала ладони к еще горевшему лицу.
- Знаешь, Тиция предупредила меня, - продолжал Энтони, - что нам с мисс Мелифлуа кое-кто строит козни. Можешь догадаться с трех раз…
- Гестер, конечно?
- Да, и маленький Крауч.
Агнесс вспыхнула пуще, но Энтони, кажется, не заметил. «Она втянула его в свои интриги. Но ведь он не нужен ей, она использует его и выкинет, а гении так ранимы. Он может не вынести…»
- Они хотят, по всей видимости. Сорвать день рождения Электры. Он нужен ей, чтобы осуществить затею.
- А Гестер меня утром спрашивала, собираешься ли ты расторгнуть помолвку.
- И что же ты сказала?
- Ушла от ответа. В буквальном смысле.
- Умница. К шести часам, пожалуйста, будь готова. Я хочу, чтобы ты присутствовала на празднике.
Агнесс на мгновение улыбнулась: Энтони всегда знал, чем её порадовать.
Гестер Хорнби, конечно, уже сидела за слизеринским столом в окружении подруг. Агнесс она встретила высокомерной улыбкой:
- Идет наша мечтательница. Что же вам грезилось такое, что факультет лишился балла?
- А вы, Гестер, столь плохого мнения о Слизерине, что балл кажется вам невосполнимой потерей? – невозмутимо осадил её Энтони, подкладывая себе жаркое.
- Мне просто любопытно, о чем же может мечтать наша Золушка, - нежный голос Гестер казался пропитанным ядом. – О принце, который искал бы её повсюду и предложил стать будущей королевой? Ах, если бы она еще обладала сказочной красотой…
- Поостереглись бы: вы тоже не вейла, - Энтони легко пожал плечами и передал тарелку сырного супа Электре Мелифлуа.
Агнесс не без удовольствия отметила, как личико Хорнби заливает краска. Вот только кто бы мог ей рассказать? На рунах, кроме самой Агнесс, из слизеринок были лишь Имельда Пак (но она подруга Булстроуд) и… Аделина Макс.
Аделина перехватила взгляд, покосилась виновато. Агнесс холодно усмехнулась. Что ж, она понимает. Если при Гестер умалчивать о более-менее забавных случаях, недолго и лишиться покровительства, а каково на Слизерине без чьего-то покровительства, можете спросить у полукровки Снейпа. Он ведь недаром приноровился ночевать в гостиной, в кресле, с первых курсов. А те дни после истории с Озером и грязнокровкой Эванс, когда, кроме Энтони и Летиции Гэмп, с ним и разговаривать никто не желал… Может, конечно, он и заслужил тогда наказание, но Агнесс не хотела бы оказаться на его месте и понимала других, которые тоже бы не хотели. Так что Аделину она не собиралась обвинять, хотя досадно, естественно.
Между тем обедать пришел брат Гестер, угрюмый третьекурсник Саймон, и Хорнби отвлеклась, чтобы подпустить шпилек уже ему. С другого конца стола Стелла Булстроуд и Имельда Пак мрачно следили за ней. Беззаботная Электра Мелифлуа советовалась с подругами, какое ей платье лучше надеть на праздник и какую прическу сделать. Эйвери, Мальсибер и Регулус Блэк вновь обсуждали что-то политическое. Гедеон Флинт, наворачивая свинину, бросил на Агнесс такой взгляд, словно она была куда более аппетитным блюдом. Ей пришлось схватиться за горло, чтобы подавить тошноту.
В зал в полном составе вошла семья Берков. Младшие, Адальберт и Александина, уселись за слизеринский стол, старшие же – высокий статный Септимус и бледная, робкая Гесиона – отошли к столу Рейвенкло. Проследив за ними глазами, Агнесс увидела и того человека.
Он послал улыбку Александрине, но все-таки наблюдал за Гестер, за её перепалкой с братом. Во взгляде темных глаз читалось омерзение и ненависть; кажется, Крауч был готов подвергнуть Саймона мучительной казни. «Подобные Гестер взращивают в душе мужчины дурные стороны. А мудрая женщина развивала бы добрые». Агнесс не позволила себе более растворяться в мечтах, но сильно приободрилась.
…После обеда небо заволокло облаками, посыпал мягкий снежок. Агнесс захотелось подышать воздухом – поэтому, спешно забежав в слизеринские комнаты за теплыми ботинками и плащом, она отправилась в школьный двор.
Казалось, зима вернулась вновь: снежинки устилали камни дворика, скамейки, бортики фонтана, расшивали кружевом плащи и пальто. Маленькие гриффиндорцы и хаффлпаффцы, визжа от наслаждения, играли в снежки. Ближе к ограде виднелись силуэты слизеринок-шестикурсниц, обходящих припорошенные лужи. Снег не пролежит долго, разгоревшееся солнце убьет его, но сейчас в Хогвартс будто бы снова вернулось Рождество.
Агнесс быстро отыскала взглядом две мальчишеские фигуры в темных плащах. Как хотелось подойти, свободно присоединиться к разговору, как это делала итальянка Гэмп, но Агнесс понимала, что благовоспитанной девице это будет неприлично. Может, они обсуждают женщин или политику – предметы не для девичьих ушей.
Неожиданно тонкая рука в шерстяной перчатке сжала её локоть.
- Агнесс, - прошептал ей на ухо глуховатый голос Аделины Макс. Агнесс еще немного злилась за урок рун, поэтому едва кивнула.
- Я знаю, что ты сердишься, - зашептала Аделина. – Но ты должна понять…
- Я понимаю, но это не значит, что мне приятно общение с тобой после твоего поступка. Кстати, а где Гестер и Муфалда?
- Думаю, отдыхают. А может быть, учат уроки или готовятся к празднику. Иногда и мне от них хочется отдохнуть.
Они поравнялись с Регулусом и Краучем, те покосились в их сторону насмешливо, и Агнесс захотелось поскорее спрятаться, но у Аделины, видно, были иные планы. Она уронила в снег перчатку, Регулус поднял и подал ей, и, принимая, она на минуту, как бы невзначай, сжала его пальцы и бросила глубокий взгляд ему в лицо. Агнесс поразилась: она и не подозревала, что тихая Макс способна на подобное кокетство. Девушки завернули за угол.
- Он прелесть, правда? – Аделина погладила перчатку.- Как ты думаешь, я могу ему понравиться… Без приворотного зелья?
Агнесс чуть не открыла рот от удивления.
- Ты хочешь замуж за Регулуса Блэка?
- Хочу, - вздохнула Аделина. – Очень. Когда-то Блэки не были против того, чтобы в их семью вошла девушка из нашей. Мы и теперь бережем чистую кровь, хотя из-за нашей бедности в Справочник и не попали.
- Ваша бедность может стать препятствием к браку теперь.
Аделина слегка зевнула.
- Я думала об этом. Регулус своеволен. Если я ему понравлюсь достаточно, он сумеет настоять…
- Пример Гэмп говорит об обратном, - Агнесс не могла скрыть удивления: она иногда раньше замечала, что Аделина довольно часто обращается к Блэку за помощью, но не сказать, чтобы он подавал Макс надежду.
- Она строптива, мужчины таких не любят. А я буду послушна. В конце концов, когда мы перейдем на седьмой курс, Гэмп рядом уже не будет. А Стелла… Можно ли воспринимать её всерьез?
- Тебе не дает покоя слава Электры? – спросила Агнесс с холодком.
Аделина поймала на запястье снежинку.
- С Электрой не все так просто. Точнее, не с ней, а с твоим кузеном, Гестер и маленьким Краучем. Ты, к примеру, в курсе, что у Гестер после рождественского бала появились новые гуашевые краски?
- Что же тут удивительного? Родители подарили. Или… - привычный спазм не позволил договорить.
Аделина покачала головой.
- Если бы… Нет, не родители, не Крауч и даже не твой кузен.
- Тогда кто?

Линнет Фоули.
Линнет с трудом смогла дождаться разговора Летиции с Энтони. Подруга выглядела опечаленной.
- Энтони согласен, что следует предпринять что-нибудь, но мы совершенно не знаем, что делать. Неясно, что планируют Гестер и Крауч, в чем заключается опасность.
- Остается только выпросить у твоего Снейпа сыворотку правды и подлить им, - Линнет, прищурившись, посмотрела на усаживавшуюся за стол Электру, которая как раз махала Энтони, встретила надменный взгляд Гестер. Впрочем, кузина занималась тем, что высмеивала тихоню Бэддок, поэтому можно было не бояться её излишнего внимания.
- Может, попросить профессора Слизнорта отменить праздник? – Летиция слегка указала на пухлую фигуру за учительским столом. – Ему самому будет неприятно, если случится скандал.
- Да, но сначала объяви Электре, что праздника не будет, и выдержки три дня истерики. И не пытайся взывать к её благоразумию: это же Электра.
Летиция, вздохнув, обратилась к овощной поджарке. Между тем Гестер выбрала новый объект насмешек: к столу подошел, насупившись, Саймон.
- Кого я вижу? Мой бездарный братец счел, что он достоин обеда. Наш отец на этот счет был другого мнения.
- Нашего отца здесь нет, так что не говори за него, - Саймон послал легкий поклон кузинам и потянулся к жареному бекону.
- Ты слишком смел. Тем длиннее будут розги. И на сей раз я все-таки посмотрю на твою порку. Ты, думаю, будешь громко визжать, - тонкие губы Гестер тронула сладкая улыбка.
- Хотел бы я услышать твой визг, - прошипел Саймон, краснея. – Ты заслужила сполна.
- А что, если отец узнает о твоих словах? – спросила Гестер мягко. Руки мальчика слегка дрожали от злости.
Линнет сдержанно качала головой. Она наблюдала между сестрой и братом и не такие сцены.
Мать была совсем не прочь спихнуть дочку в гости к кому-нибудь из родственников; у дяди Эдриана и тети Анны, бывало, Линнет гостила по несколько недель. В эти недели ей приходилось всюду таскаться за Гестер и восхищаться всем, что бы ни делала кузина, а также выслушивать её жалобы на простуду, на нервную дрожь рук, на отсутствие аппетита - и иногда, увы, участвовать в её шалостях. К примеру, однажды Гестер приказала ей поймать в пруду пиявку и за обедом незаметно подкинуть самой Гестер в тарелку. Линнет чуть не умерла от страха и омерзения, но выполнила все, чего требовала кузина. "Обнаружив" пиявку в супе, Гестер, разумеется, подняла визг и обвинила Саймона, что он пытается её уморить. Дядя Эдриан, не разбираясь, немедленно высек сына; возражения Саймона, что Гестер могла сделать это сама, доставили ему только три лишних розги. Обозлившись, Саймон в то же день прокрался в комнату сестры и поджег её альбом для рисования, а краски выбросил в окно. С Гестер была невероятная истерика. Чтобы успокоить дочь, родители вынудили мальчишку просить у сестры прощения в гостиной, в присутствии их самих, Линнет и даже домовых эльфов. Саймону пришлось униженно умолять об извинении, целовать Гестер руки, после чего его выпороли снова.
От наблюдения за Гестер и Саймоном отвлек настойчивый возглас Электры.
- Линн, надеюсь, ты не уснула? Я не могу решить, надеть мне голубое платье с темно-синей отделкой или лиловое с отделкой цвета фуксии. И как мне причесаться? Я хочу закрепить прическу одним из гребней, которые прислал Мередит.
Линнет выразительно посмотрела на Летицию и слегка скривила губы. Надеяться, что Электра откажется от праздника, было бессмысленно. Оставалось покорно ждать вечера и надеяться, что Саймону всего лишь что-то почудилось.
Потолок в Большом зале показывал легкий снежок, и Электра потащила их после обеда на прогулку. Честно говоря, Линнет терпеть не могла гулять в сырую погоду: она непременно промачивала ноги и простужалась. Но Электра рвалась на улицу, и Летиция, весьма морозостойкая для южанки, хотела на свежий воздух, а одной сидеть в замке было скучно. Поэтому пришлось, укутавшись в шарф, хлюпать носом и наблюдать, как Электра балансирует на краю огромной лужи, а Летиция ловить на рукав снежинки и любуется их формой.
Мелькали фигурки школьников, но сквозь сырую дымку Линнет не могла их различить, да и не пыталась. Только один раз она различила два тонких длинных силуэта, привалившихся к каменному забору, и брезгливо отвернулась, узнав в них Сириуса Блэка и Мралин Маккиннон. Горячими красными губами гриффиндорка впилась в жилистую шею Блэка; куртка его, как всегда, едва висела на плечах, а ткань рубашки на груди тоже распахнулась – не то под ловкими белыми пальчиками Маккиннон, не то так и было. Смуглее дочерна руки Сириуса мяли пышную грудь Марлин, тоже почти расхристав одежду на ней, скользили ниже, забирались за пояс юбки.
«Продажная женщина. Да она прямо сейчас юбку спустит», - фыркнула Линнет про себя, покраснела непристойности собственных мыслей, но, как ни странно, стыд на сей раз не овладел ею. Напротив, хотелось еще посмотреть, и если бы подруги, опустив глаза, не заторопились прочь, она, пожалуй, и остановилась бы. Но Летиция, а за ней Электра быстро шли к каменой ограде фонтана, где стояли, поеживаясь, Регулус Блэк и Барти Крауч.
- Сюда, прошу вас, скрасьте нашу прогулку, - довольно громко говорил Регулус с редкой для него улыбкой на лице. – Мне давно хотелось спросить… - он едва заметно коснулся рукава Летиции. Они, наспех улыбнувшись остальным, вскоре скрылись из виду за поворотом, а Линнет и Электра остались рядом с Барти.
Маленький Крауч, вскинув упрямый подбородок, глядел на девушек со смесью надменности и напряжения; он был враждебен и опасен – Линнет привыкла чувствовать опасность, исходящую от людей – и, пожалуй, его не сдерживали ни совесть, ни сострадание. Ну чтож, у каждого есть слабость, на которой можно сыграть.
- Буду очень рада видеть тебя на моем дне рождения, - Электра ,кокетливо хлопнула ресницами, послав Барти ласковую улыбку.
- Я тоже буду счастлив присутствовать, - в меру учтиво согласился он.
- И будете счастливы, если придет Гестер, не так ли? – Линнет слегка пнула раскисший снег. Вот в чем её оружие. И почему только она раньше не догадалась: все, что она знала о кузине, можно использовать в собственных целях.
- Если мисс Хорнби, конечно, изволит прийти….
Линнет проследила глазами за Электрой, бросившейся навстречу вышедшему во двор Энтони. Тем лучше. Подруга лишь испортила бы дело.
- Вы верно выразились. Если изволит. Гестер, увы, весьма капризна. Кому и знать, как не мне: ведь мы кузины.
Барти приподнял бровь.
- Утонченная натура вроде мисс Хорнби может позволить себе некоторую экстравагантность.
Линнет различила яд в его голосе
- Прошу меня извинить, но слово «экстравагантность» для меня ассоциируется с Пандорой Касл. Нет, Гестер не столь безумна, как эта разнузданная девица. Она всего лишь любила подсматривать за побоями брата… Предварительно подведя его под наказание. А теперь… Теперь она любит на семейных праздниках мучить кавалеров. Их предостаточно, и она дает надежду то одному, то другому.
Это было правдой. Вскоре после рождественского бала на приеме в доме Хорнби Линнет наблюдала, как Гестер непозволительно часто шепчется с Мортимером Мальсибером; Септимус Берк иногда дарил ей розы, а его младший братец Адальберт удостаивался чести принести ей пергамент или краски, когда кузине вздумывалось рисовать. Колеблясь, Линет, однако, слово за слово рассказала Краучу обо всем, едва не забыв главное.
- Ах, да, вчера я с трудом сумела её успокоить. После той милой шутки… Знаете, Энтони Гринграсс и наша Элли… Гестер так плакала! Боюсь, в её сердце все же только её жених. А вы… Она любит быть окруженной свитой, на пока вы любимый паж. Но Гестер довольно часто меняте пристрастия.
Линнет посмотрела в лицо мальчишке и вздрогнула: такой ненавистью оно дышало. На секунду ей показалось, что он выхватит палочку и убьет её на месте; с запоздалой беспомощностью она оглянулась, понимая, что никто не придет ей на помощь. Однако Барти лишь холодно отстранился:
- С вашей стороны нехорошо порочить кузину у нее за спиной.
- Разве я порочу? – чуть дрожа от страха, Линнет, однако, держала тон. – Я лишь говорю о ней правду, потому что жалею вас. Мне не хочется, чтобы вас использовали, как …
- Как когда-то Эльза использовала Монтегю? Его и жалейте, мисс Доброе Сердце, - зло фыркнул Крауч и отошел прочь.
Линнет оперлась на покрытые корочкой камни ограды фонтана, не в силах преодолеть слабость в ногах. Может быть, ей стоит ждать мести со стороны Барти, но зато она открыла ему глаза. Только бы Электре это помогло.

Барти Крауч.
- До свидания, мистер Крауч, - Гестер сделала изящный книксен. - Надеюсь, мы с Вами еще встретимся сегодня.
- До свидания, мисс Хорнби, - также притворно насмешливо ответил Барти, глядя в ее глубокие карие глаза.
Только что закончился урок Древних Рун, и Барти, встретив Гестер, долго гулял с ней по Малой Галерее. В былые времена она считалась одной из самых мрачным частей Хогвартса, освещаемое отблесками редких свечей. Однако за последние двадцать лет ее основательно перестроили, добавив освещения и открыв пару окон, которые, как оказалось, заделали кладкой. Директор Дамблдор по слухам сам пришел осветить помещение и распорядился поставить диковинные растения. Вот и сейчас, пока Барти с Гестер гуляли по галерее, их освещали тусклые лучи еще почти зимнего солнца. Гестер даже подошла к окну и долго смотрела на легкое порхание снежинок.
"Я люблю тебя, и ты это прекрасно знаешь", - казалось, говорили ее блестящие глаза.
"Я знаю, что ты сделала меня счастливым... Знаю", - словно отвечали ей глаза Барти. Несколько минут он со счастливой полуулыбкой смотрел, как мелькали крошечные черные лодочки Гестер. Для походов на уроки девушка всегда обувала туфли на маленьких каблучках и бежала в них так легко и непринужденно, словно носила их с самого рождения. Барти всегда поражался, как это маленькое тонкое создание может быть насколько изящным, что дарит счастье одним мигом своего присутствия. Но тут же одернул себя: она дарит ему радость, глубоко страдая. Страдая от унижения и боли. Страдая от недостойного и низкого человека, который открыто предпочитает ей малолетнюю путану... Сурок кажется... Или бегемотик... Или вообще носорожик... Мерлин знает,как зовут любовники своих путан... А она... Она находит в себе силы улыбаться, радоваться, рисовать и дарить ему...
"Она должна отомщена, - подумал Барти, глядя с ненавистью на маленькое окошко. - Непременно отомщена", - сжал он кулаки.
Тусклое зимнее солнце хмуро освещало картины. В этом свете было что-то неприятное и злое: Барти слишком любил зиму и всегда жалел о ее окончании. Развернувшись, он быстро зашагал в сторону подземелий. На душе было противно от того, что средство для мести не шло в голову. Можно было, конечно, послать Электре фигурку кусающегося чудовища или Красную Шапочку - отдаленного родственника вампира, но это было все не то. Такие подарки напугали бы мерзавку, но не принесли бы ей унижения... А падшая женщина должна быть унижена. Непременно!
Войдя в кабинет для зелий, Барти сел один и сразу разложил на столе чернила, и перья. Если бы он мог видеть себя со стороны, то должны быть удивился своим покрасневшим скулам. Урок проходил вместе с хаффлпаффцами, которые всегда вызывали у него усмешку. Лиззи Дирборн усадила за стол свое худое, но аппетитное тело. Барти усмехнулся: эта амеба, как он ее прозвал еще в поезде, всегда вызывала у него одновременный прилив отвращения и веселья. Ее маленькая подруга Полли Уилмор принялась что-то рассказывать, ставя котелок. "Как будто Дирборн понимает твою речь", - усмехнулся про себя Барти. Его вдруг охватило непреодолимое желание запустить искры в каблук Лиззи, чтобы посмотреть, как такое забавное глупое существо начнет голосить и вертеться волчком, теряя равновесие. "Тогда у амебы появятся зачатки разума", - подумал Барти.
Лиззи Дирборн вызывала у него омерзение со времен первой поездки в Хогварст. Барти угораздило оказаться в одном купе с этой "дачницей", и она, все дорогу ноя в скомканный платок, не могла толком вымолвить ни слова. К моменту, когда появилась тележка со сладостями, Барти уже про себя проклинал судьбу за несправедливость. По счастью вскоре в купе зашли Блэк и Эйвери, и они втроем начали потешаться над Дирборн. С того момента началась их дружба с Блэком и, как говорила сам Регулус, продолжавшая год "эпоха Дирборн".
Профессор Слагхорн - низенький пухлый человечек с соломенной шевелюрой и неизменной коричневой "бабочкой" хлопнул в ладоши, призвав начать урок. В классе воцарилась тишина, и только Филипп Свайгер что-то пытался объяснить хаффлпаффцу Рейну Бигмонту. Профессор Слагхорн, усмехнувшись, достал из аквариума огромную жабу и пообещал показать свойства веселящего зелья. Влив противно кричащему земноводному в рот зелья, декан Слизерина с хитроватой улыбкой опустил ее на стол. Класс затих. Спустя мгновение жаба квакнула и неожиданно пустилась в пляс. Класс, включая Барти, повскакивал с мест. Довольный Слагхорн взмахом палочки завел граммофон. Жаба, выпусти пар, словно паровоз, начала плясать в так веселой мелодии:
За что, за что,
О, боже мой,
За что, за что,
О, боже мой,
За что, за что,
О, боже мой,
За что, о боже мой!
Барти как завороженный смотрел на эту сцену. Жаба с громким кваканьем то раздувалась до размера большой коробки, то уменьшалась до шоколадного боба Берты Боттс. Даже Лиззи, расширив глаза, бестолково смотрела на прыжки жабы. Барти вздрогнул, неожиданно представив семье, как весело будут прыгать по столу фигурки Энтони и Электры, совокупляясь при всех в различных позах. Вернее, в тех, что они практиковали на самом деле.
- За что, о, боже мой! - заключил Слагхорна, продерижировав палочкой.
Класс наградил зельевара аплодисментами. Барти хлопал вместе со всеми, неожиданно подумав, что он нашел идеальное средство мести. Это была сложная магия, но в конце концов не такая уж невероятная.
- А что это за зелье, профессор? - услышал он звонкий голос Филиппа Свайгера. Барти покосился на него, с отвращением подумав о том, почему его однокурсник, начиная разговор, всегда неприятно шмыгал носом.
- Ох, друзья мои... Это зелье изобрел один мальчик, когда был Вашим ровесником. Самый талантливый ученик из всех, каких я повидал. Впрочем... - снова кашлянул он, - это не имеет отношения к делу...
Свечи тускло освещали стол. Барти смотрел на дрожащие огоньки и думал о том, что, похоже, ему удалось найти решение. Затем перед глазами поплыл изящный книксен и мягкие шоколадные глаза Гестер.

***
- Линн, надеюсь, ты не уснула? Я не могу решить, надеть мне голубое платье с темно-синей отделкой или лиловое с отделкой цвета фуксии, - раздался настойчивый голос Электры Мелифлуа.
Барти с интересом посмотрел на "зеленый стол". Электра говорила с таким восторгом, что ее слова были слышны даже за столом Райвенкло. Ее синие глаза загоралось лучиками света, даже от предвкушения того, какого цвета платье она наденет. Барти видел такой свет только однажды, когда мама привела его в кафе, и черная лампа с белым абажуром вдруг вспыхнула, осветив стол бежевым бликом света. Барти тогда не мог понять, был ли тот свет тусклым или ярким: он помнил только небольшое неровное облако, бегавшее по столу в темном зале. Мама тогда купила ему мороженое с грецкими орехами...
- Какая киса! - смачно облизнулся Бертрам Обри, сидевший прямо напротив Барти. - Какое нежное беленькое тельце, а?
- Сама ведь тупа, как пробка, а ведь помять есть чего, - Адриан Мюллер, казалось, облизнется, видя, как Электра, продолжая щебетать, протянула руку к тарелке с сыром и церемонно взяла щипцами кусочек "дорблю".
- Интересно, ее магглоненавистница мамочка такая же сладость? - размышлял Бертрам. - Представляю, как она дома, в прозрачном пеньюаре, очках и зеленых тапочках делает наброски к новому законопроекту...
Райвенкловцы сально расхохотались. Сильнее всех заливались Дирк Крессвелл и Филипп Свайгер. Барти еще раз с посмотрел на веселую Электру. Неужели это правда, что Гринграсс ходит с ней в ванну старост? Барти представил, как маленькая Мелифлуа, хохоча, плещется с ним в мыльной пене. Должно быть невозмутимый Гринграсс забрасывает при этом ее ножки себе на плечи и, смеясь, кладет в ротик шоколадку - так, судя по магловским фильмам, которыми интересовался его отец, ведут себя падшие женщины. Барти досадливо пожал плечами. Он никогда не понимал, как можно любить девушку, которая дает себя тискать многим. Ее тело казалась ему каким-то отвратительно нечистым, словно тарелка, вылизанная собакой или кошкой.
За столом Слизерина между тем шла какая-то возня. Потупившая Агнесс Бэддок скромно смотрела в тарелку - явно боялась смотреть в глаза товарищам после провала на древних рунах. Барти до сих пор не мог до конца понять, что с ней произошло: прежде он всегда уважал Бэддок, как прилежную ученицу, но сейчас... Трудно сказать, какая муха ее в самом деле укусила... Массивный Гедеон Флинт, поедая свинину, бросал на Агнесс недвусмысленные взгляды, хотя та делала вид, что не понимает. "В мечтах это существо уже имеет ее тонкую фигурку", - хихикнул про себя Барти. Ему казалось, будто он наперед знает, что произойдет дальше: и то, что Флинт хочет иметь Бэддок, и то, что Бэддок непременно сдастся ему - например, во время факультетского праздника квиддича.
Барти перевел взгляд на погружённых в беседу Регулуса с Мортимером, и оба послали ему привет. Рядом с ними как обычно сидела Летиция Гэмп... То ли просто друг, то ли поклонница Рэга... Мерлин их там разберет... Регулус даже показал краем глаза на одиноко сидящего Снейпа: полюбуйся, мол, на мрачный вид сальноволосого. Райвенкловец едва подавил смешок: похоже, квиддичный жеребец Поттер хорошенько "пощупал" рыжеволосую гриффиндорскую ханжу - так, что та повизгивала от восторга... "Еще, поди, обещал сальноволосого запрячь в повозку вместе фестрала", - усмехнулся Барти.
- Что тебя так насмешило? - осторожно спросил Адриан Мюллер.
- Да так... Сальноволосый что-то совсем мрачным стал, - усмехнулся Барти.
- Я бы на его месте давно поджог бы подол мантии жеребца, - охотно ответил Адриан, почему-то шмыгнув носом. - Такую мразь надо учить жизни!
- Вы никогда не думали, что нельзя говорить такие мерзости? - спросила Пандора Касл, смерив однокурсников выразительным голубым взглядом.
- Ого... Игра Жеребца покорила и нашу Панди? - хохотнул Адриан. Следом за ним прыснули еще двое третьекурсников, сидящие напротив.
Пандора, однако, спокойно выдержала смешки. Протянув руку за бокалом, она спокойно ответила.
- Никогда не понимала, как можно делить людей на сорта. Кто дал вам всем право определять, - мягко продолжила она руку под щеку, - кто второй сорт, кто третий....
"Тебе-то, шлюшка, большой разницы нет", - усмехнулся про себя Барти. Пандора как раз закинула ногу на ногу, словно призывая полюбоваться своим сочным телом. Барти смерил ее насмешливым взглядом. Вот уж Пандора точно не будет заморачиваться такими изысками, как походы в ванну... На душе было странное ощущение омерзения, смешанное с легким волнением. Каждый взгляд, каждый жест Пандоры, казалось, говорил каждому существу в брюках: "Я твоя, тебе я точно не откажу - только протяни руку!"
- Мне просто любопытно, о чем же может мечтать наша Золушка, - раздался нежный голос Гестер. – О принце, который искал бы её повсюду и предложил стать будущей королевой?
Барти повернулся и улыбнулся от радости. Она... Одна из немногих в этом зале, кто был рожден настоящей Дамой. Агнесс, видимо, о чем-то спорила с ней, и Барти стал пристальнее рассматривать их перепалку. На душе было тепло при воспоминании о том, как они гуляли вместе после Древних Рун они вдвоем замечательно прошлись по Малой Галерее. Коридор на втором этаже теперь, безусловно, был одним из его самых излюбленных мест в школе. Как в сущности и тот холл, где они стояли после Рождественского бала....
- Поостереглись бы: Вы ведь тоже не вила, - ехидно заметил Энтони Гринграсс, подавая тарелку с сыром для Электры Мелифлуа.
Гестер не ответил. Барти с яростью сжал кулаки. Эта тварь Гринграсс смеет публично унижать ее! Он, не способный оценить того королевского подарка, что послала ему судьба, оскорбляя ее, смеет еще подавать тарелку своей шлюхи... Ничего... Он поплатится за это. Барти плотоядно улыбнулся, но тотчас постарался придать себе рассерженный вид. Нечего Григрассу раньше времени подозревать, что его ждет веселый сюрприз...
В зал, между тем, в полном составе вошла семья Берков. Младшие, Адальберт и Александина, уселись за слизеринский стол, старшие же – высокий Септимус и бледная Гесиона – отошли к столу Рейвенкло. Септимус важно кивнул однокурсникам, среди которых явно чувствовал себя королем, а Гесиона робко присоединилась к Пандоре Касл и её подруге - Эмме Фиорелли. Барти усмехнулся, подумав о том, что Филиппу придется не сладко: полку Пандоры прибыла поддержка. Малышка Александрина, как обычно сделала ему изящный книксен, и Барти, как обычно, послал ей улыбку. Но тотчас спохватился, прикусив губу: Гринграссу и компании не следует видеть их торжество раньше срока.

***
- Пройдемся? - предложил Барти, заметив подошедшего Регулуса. Потолок в Большом зале показывал легкий снег, словно на дворе был не март, а середина декабря. Мелкие снежинки падали вниз и таяли налету,
- В метель? - Блэк настороженно посмотрел в глаза приятелю. - Барт, ну как тебе только охота...
- Рег, я тебя не узнаю! - Крауч говорил с наигранным азартом, хотя сердце стучало от бессильного волнения. - Это же такая красота: пройтись по снегу. Ты только представь: метель, порхающие снежинки, сугробы... - Сейчас ему было важнее всего вытянуть Блэка на прогулку. Вопрос был в том, как не переиграть, и Барти с легким замиранием сердца смотрел на снежинки.
- Барт, ну ты - зимний человек, а мне вот осень ближе... - вздохнул Регулус, хотя по легкому стону Крауч понимал, что он уже сдался. Через десять минут они, накинув черные зимние плащи и затянувшись шарфами, медленно пошли в сторону Хогсмида
- У вас за столом, как всегда, страсти кипят, - немного рассеянно сказал Барти, когда они прошли мимо заметенного мостика. Обледенелые валуны под ним были снова покрыты льдом, словно не предвиделось никакой весны.
- Да какие там страсти, - отмахнулся Регулус. - Энтони твою Гести осадил. Барт, я понимаю, у вас любовь, но согласись, она иногда зарывается.
- Королеве можно, - улыбнулся Барти, глядя на мелькавшие в серой дымке фигуры. Заметенные лужи чавкали под ногами, словно болотная жижа.
- Между прочим, твоя подруга Фоули свободна, - сказал Регулус со смехом. - По тебе вздыхает, похоже. Сам слышал, как она только что о тебе с Тицией говорила.
- Поздно, - спокойно ответил Барти. - Был шанс, но она его упустила.
Крауч не солгал. В последнее время он чувствовал пристальное внимание к себе Фоули. Он написал об этом странном повороте маме, и та, как обычно, дала дельный совет: "На твоем месте я бы никогда даже не взглянула на Фоули. Зачем нужна девушка, которая тобой пренебрегла?" С тех пор всю последнюю неделю Барти всячески высказывал пренебрежение к Линнет, поясняя ей, что потерять гораздо легче, чем приобрести.
- Еще и Сандра Берк на тебя, похоже, глаз положила, - облизнул губы Регулус. Ну, та страстная дамочек со временем будет. Вобщем, ты, как Парис среди трех богинь. Отдавай яблоко Прекраснейшей!
- Парис был глуп. Я бы выбрал Афину, - не задумываясь ответил Барти. Снег стал сильнее, и он легко смахнул с плеча снежинки.
- Военные подвиги и славу? - Темные глаза Блэки блеснули от изумления.
- Посуди сам, - ответил Крауч, нетерпеливо потеребив край плаща. - Афина обещала победы и славу. Гера - власть над всей Азией. Афродита - любовь страстной Елены. С помощью Афины можно было бы легко завоевать Азию, а потом заполучить Елену. Кратчайший путь к цели.
- Да, вот что значит... - Райвенкло, - почти с восхищением прошептал Регулус, глядя на друга.
- Практика, - небрежно ответил Барти. - Мы ведь каждый день угадываем загадки, приходя в гостиную. Не подпадешь - останешься спать в коридоре.
- Итак, блистательная Гестер - Гера...
- Да, праведность, красота и порядок, - кивнул Барти.
- Сандра - прекрасная и воинственная Афина...
- Охотно натянет кожу грязнокровки на свой щит, - подтвердил Крауч.
- А то и пустит на сандалии, - отозвался Блэк. - Линни... - Регулус замолчал наморщив лоб. - Какая-то слишком тщедушная и угрюмая Афродита.
- Может, Афродита - Гестер? - стал развивать мысль Барти. - Прекраснейшая, в самом деле. - Тогла Линни...
- Нет, для Геры она замученная какая-то, - покачал головой слизеринец. - Слушай, - неожиданно спросил он, - тебе не кажется, что у Елены Спартанской был день рождения в марте? - спросил Регулус. - Стык весны и зимы, снега и солнца - время знойных женщин.
- Например, шестнадцатого марта? - ответил с напускным равнодушием Барти. Друзья переглянулись и тут же весело рассмеялись. Они остановились возле каменной ограды фонтана и стали рассматривать прохожих.
- Барт, ты не думал о том, чтобы присоединиться к Темному Лорду? - неожиданно спросил Регулус.
- Я... К Темному Лорду? - Барти, казалось, был ошарашен вопросом. Туман стал гуще, и мелькавшие в серой пелене фигуры казались призраками Астрономической башни, чудесным образом вырвавшимися на волю.
- Почему нет? Ты ведь разделяешь все его взгляды, - небрежно сказал Регулус. - Шучу, - подмигнул он смущенному приятелю.
В мутной серой дымке мелькнули две фигуры. Регулус и Барти сразу покосились в их сторону. Это были Аделина Макс и Агнесс Бэддок. Блэк, казалось, ехидно осмотрел затертый плащ Агнесс, должно быть купленный в комиссионном магазине мистера Эннервейта. Зато Барти покосился на Аделину и послал ей ехидную улыбку. Главное, чтобы Адель молчала. Впрочем, какой резон ей болтать и лишиться помощи Барти по арифмантике и защите? Это в конце-концов не зелья, которые у Слагхорна выучил бы даже тролль. Да и он сам в случае необходимости всегда дезавуирует слова Адель.
- Простите, мисс, - Регулус подошел к девушкам и чуть насмешливо поднял маленькую черную перчатку. Деревья были еще покрыты легкой изморозью, и от растеряного толка Агнесс снег чуть чуть запорошил с макушки ели.
Барти прикусил губу, чтобы подавить радостную улыбку. Ади молодец - постаралась на славу. "Буду в назначенное время и в назначенном месте", - прочитал Барти это короткое послание. Впрочем, не удивительно. Несомря на посредственные успехи в учебе, Макс, как и большинство слизеринок, была умницей. Было бы совсем хорошо, если бы Адель сказала подругам, что ожидает опасность со стороны Крауча. Пусть потрепятся и проговорятся, что именно им известно...
- Ты настоящий джентльмен, - сказал Барти, когда Блэк вернулся.
- Не только же Гести купаться в твоем внимании, - съязвил Регулус, легко сбросив снежинки с плеча. Девушки убежали, и приятели пошли вперед.
- Слагхорн нам сегодня веселую жабу показал, - небрежно сказал Барти. - Замечательно было!
- А нам вчера, - охотно ответил Блэк. - Представляешь, Дирборн пусть вот также плясать по столу?
- Лучше по классу. А то эта дылда свалится, - рассмеялся Крауч.
К ним приблизились фигуры Фоули, Гэмп и Мелифлуа. Невысокая Электра весело подпрыгивала, о чем-то щебеча подруги.
- Сюда, прошу вас, скрасьте нашу прогулку, - довольно громко сказал Регулус с редкой для него улыбкой на лице. – Мне давно хотелось спросить… - Барти обратил внимание, глядя как тот едва заметно коснулся рукава Летиции. - Ладно, мы на почту, - кивнул он.
Они, наспех улыбнувшись остальным, вскоре скрылись из виду за поворотом, а Линнет и Электра остались рядом с Барти. Все произошло настолько быстро, что райвенкловец толком не успел понять, что произошло. Барти, вскинув подбородок, холодно осмотрел слизеринок. Линнет посмотрела на него внимательно и со смесью замешательства.
- Буду очень рада видеть тебя на моем дне рождения, - Электра кокетливо хлопнула ресницами, послав Барти ласковую улыбку.
- Я тоже буду счастлив присутствовать, - в меру учтиво согласился он. "Если бы ты знала, шлюшка, какой сюрприз тебя ждет", - подавил он улыбку.
- И будете счастливы, если придет Гестер, не так ли? – Линнет слегка пнула раскисший снег.
- Если мисс Хорнби, конечно, изволит прийти….- Барти старался говорить спокойно, хотя в душе хотелось смеяться. "Сожалеешь, дубина, что потеряла место Королевы?" - ехидно подумал он.
Линнет проследила глазами за Электрой, которая бросилась навстречу вышедшему во двор Энтони. Барти постарался не смотреть им вслед. Не стоит до срока пугать дичь: пусть лучше думают, что он в ярости.
- Вы верно выразились. Если изволит. Гестер, увы, весьма капризна. Кому и знать, как не мне: ведь мы кузины.
Барти приподнял бровь.
- Утонченная натура вроде мисс Хорнби может позволить себе некоторую экстравагантность, - ядовито сказал он. "Завидуете, Королева без трона?" - хотелось сказать ему в лицо.
- Прошу меня извинить, но слово «экстравагантность» для меня ассоциируется с Пандорой Касл. Нет, Гестер не столь безумна, как эта разнузданная девица. Она всего лишь любила подсматривать за побоями брата… Предварительно подведя его под наказание. А теперь… Теперь она любит на семейных праздниках мучить кавалеров. Их предостаточно, и она дает надежду то одному, то другому.
"Мамочка, милая мама, как же ты права, - улыбнулся про себя Барти. - Испугалась остаться старой девой. Только нет, голубушка, не выйдет".
Линнет в самом деле трепалась без перерыва. О том, что Гестер кокетничает с Мальсибером и Берком, Адальбертом и самим Гринграссом... - Тут Барти едва подавил смех.
- А вы… Она любит быть окруженной свитой, но пока вы любимый паж. Но Гестер довольно часто меняте пристрастия, - закончила Линнет.
Барти с омерзением посмотрел на Фоули. До какого де омерзения нужно дойти, чтобы опорочить кузину, чтобы вернуть то, что когда-то было у тебя в руках. Впрочем, это была ее жалкая капитуляция. "Пришла-таки с видом побитой собаки", - плотоядно подумал Барти. Однако сейчас ее надо было сразить до конца. Указать ей на ее низкое место брошенной подстилки ничтожеста Монтегю.
- С вашей стороны нехорошо порочить кузину у нее за спиной, - усмехнулся Барти. Было еще светло, но солнце должно было скоро пойти на закат.
- Раве я порочу? – чуть дрожа пролепетала Линнет. – Я лишь говорю о ней правду, потому что жалею вас. Мне не хочется, чтобы вас использовали, как …
- Как когда-то Эльза использовала Монтегю? Его и жалейте, мисс Доброе Сердце, - зло фыркнул Крауч и отошел прочь. "Прощай, Королева без трона: на нем давно сидит другая", - хотелось рассмеяться ей в лицо. Впрочем, нет: женщина, выбравшая ничтожество, сама становится ничтожеством.
Было около четырех. Растворившись в редком потоке прохожих, Барти зашел в местный паб, где уже во всю собрался народ, не смотря на ранний час. Сердце немного стучало от волнения, но он старался не. обращать внимания. Подозвав эльфа, он сразу заказал бутылку сливочного пива. В от же миг он заметил высокую фигуру Аделины Макс. "Пришла-таки", - улыбнулся Барти,
— Барти, - осторожно спросила она. —То есть, прошу прощения, мистер Крауч. Не могли бы со мной поговорить? Я насчет... Арифмантики.
- Да, конечно, - охотно кивнул райвенкловец. Снежинки забавно приливали к ее темно-синему плащу и начали таять прямо в пабе. По деревянной лестнице бежал эльф, неся на подносе напитки. - То, что в коробке решает дело?
- Да, вполне, - протянула она коробочку из-под женских духов. - Волосы Гринграсса, Электры и два кусочка мыла...
- Отлично, - Барти жадно взял коробку. - Obliviate! - неожиданно направил он палочку на Аделину. - Что же, присаживайся, обсудим арифмантику, - вздохнул райвенкловец, глядя на неровный свет керосиновой лампы у стойки.