Глава 2

Агнесс Бэддок.
Гестер Хорнби дожидалась Агнесс в комнате, обитой потертыми гобеленами. Разумеется, просто поболтать в пустом классе они не могли: Гестер любила комфорт и сценичность обстановки. Она сидела в углу плюшевого дивана, точно знатная дама в салоне, и посмотрела на Агнесс и Аделину, как на двух нерасторопных служанок. Как ни приучай себя к смирению, а подобнее взгляды заставляют ненавидеть собственное приниженной положение. Ах, если бы она была хороша собой… Она сумела бы понравиться тому человеку, стать его надежным пристанищем, тихой гаванью, самой верной его союзницей. И когда он достиг бы высот – а он, при таких талантах, несомненно, достигнет очень многого – ей оказывалось бы всяческое уважение.
Но увы, красотой природа наделила не её, а Гестер.
Хорнби подалась вперед, прищурившись:
- Я слышала, ты часто остаешься наедине с моим женихом. О чем вы с ним говорите?
Агнесс слегка пожала плечами:
- Я прошу его объяснить что-нибудь, что мне непонятно из учебников.
- И только? – Гестер вскинула брови. – А мне говорили, что вы обсуждаете меня и эту шлюху Мелифлуа.
«Если ты и так все знаешь, зачем спрашивать меня? Хотела показать власть?»
- Энтони, - раздельно произнесла Агнесс, - слишком уважает меня, чтобы в моем присутствии говорить на скользкие темы.
- Уважает тебя? Какие глупости! Ты ему не сестра, не забывайся, ты приживалка в его доме.
- Я дочь его троюродного дяди, - уточнила Агнесс. – Но, кажется, вас, мисс Хорнби, интересует не степень нашего родства, а темы разговора. А точнее, что мы говорим о вас у вас за спиной. Не знаю, что внушали вам, но мне говорили, что передавать разговоры, не предназначенные для чужих ушей, в высшей степени неприлично.
- Нищая приживалка будет говорить мне о манерах? – Гестер привстала с дивана. – Я могу написать родителям Энтони и рассказать о том, какое неуважение ты ко мне проявила. Но я этого не сделаю, если ты скажешь точно, насколько серьезны чувства Энтони в отношении Мелифлуа и намерен ли он расторгнуть помолвку.
«Какая низость! Кружить голову одному и собираться за другого».
- А разве вы не собираетесь расторгать помолвку, мисс Хорнби? Вы сами много раз заявляли, что Энтони вас оскорбил.
- Сейчас вопрос задала я, - судя по накаляющемуся голосу, Гестер теряла терпение. Пора была уходить. Конечно, Хорнби потом отыграется на своих «фрейлинах» - но какое дело Агнесс, в конце концов?
- Мне пора на занятия, мисс Хорнби.
Конечно, Гестер сочла ниже своего достоинства удерживать её силой. Грозные взгляды были Агнесс безразличны: она хорошо понимала, что Хорнби ничего не посмеет сделать родственнице Энтони. Следовало только немедленно успокоиться: ей еще предстоял урок заклинаний в паре с гриффиндорцами.
Многие слизеринцы называли представителей враждебного факультета «Животными». Агнесс соглашалась лишь отчасти: действительно, многие «облезлые кошаки» (так их дразнила легкомысленная Электра Мелифлуа), были на редкость неотесанны, как маггловские крестьяне или бродяги, о которых она читала. Но увы, некоторые слизеринцы – к примеру, Гедеон Флинт или Каспер Роули– мало чем от них отличались по манерам. Называть же товарищей по факультету животными не хотелось, поэтому Агнесс звала мальчиков с Гриффиндора мужланами, а девочек – несносными созданиями.
Два несносных создания и пронеслись тотчас мимо нее, чуть не сбив с ног. Эллен Гамильтон (все весьма вульгарно сокращали её имя до «Нелли») и Джудит (то есть опять-таки Джуди) Браун, видимо, опять забыли эссе у себя в спальне. Привычно подняв глаза к небу, Агнесс продолжила путь. Пережить урок с гриффиндорцами стоило хотя бы ради того, что потом будут древние руны. Она выбрала этот спецкурс нарочно, потому что знала: тот человек наверняка выберет его тоже.
Агнесс не могла бы точно сказать, когда зародилось её чувство. Тот человек с самого начала вызывал удивление своими безусловными талантами. Вскоре Агнесс случайно услышала его разговор с Регулусом Блэком и почувствовала уважение: мальчик вовсе не разделял взгляды своего отца, тирана и магглолюбца. Чтобы противостоять тем, кто над тобою властен, требуется немалая сила. Агнесс начал присматриваться внимательнее.
Постепенно он совершенно заворожил её блеском таланта, смелыми и резкими речами и увлеченностью, которая неизменно блестела в его прекрасных темных глазах. Она знала, как некрасиво подслушивать, и все же не могла заставить себя двинуться с места, когда где-то поблизости он начинал говорить об истории и политике, о магглах и правах чистокровных, о Фридрихе Ницше и Темном Лорде. Когда она потом обдумывала его слова, то отнюдь не со всем бывала согласна: к примеру, ей казалось, что методы Темного Лорда чересчур жестоки и могут причинить вред не только магглам и грязнокровкам, но и чистокровным волшебникам (хотя, может, газеты лгут – надо бы у Энтони спросить). Но и самые одаренные люди могут заблуждаться. Будь рядом с гением разумная женщина, она всегда сможет его удержать от опрометчивых шагов.
…Перед самым началом занятий Агнесс явилось счастье: вместе с Регулусом Блэком к двери подошел тот человек. Должно быть, они с самого завтрака не могли наговориться. Агнесс стояла довольно далеко, а они говорили тихо, поэтому слов она не разбирала, но видеть это умное лицо, блеск темных глаз и рассыпанные по лбу светлые волосы само по себе было негаданной радостью. Он довольно быстро ушел, а её вывел из тихого экстаза взрыв хохота гриффиндорцев.
Дерек Томас отпустил какую-то непристойность, и окружавшие его приятели взялись за животы. Хемиш Маклагген даже рыгнул от восторга. По телу Агнесс пробежала дрожь отвращения. Право же, почему нельзя оградить благовоспитанных людей от этих неотесанных хамов?
Прошла Гестер с подругами, послав Агнесс испепеляющий взгляд, но было все равно. Мисс Трэверс учила, что если уверен в правильности своего поступка, надо быть готовым принять определенные неблагоприятные последствия.
…Гриффиндорцы и слизеринцы, разумеется, разошлись на разные половины класса. Рядом с Агнесс плюхается Гедеон Флинт, охотник слизеринской квиддичной команды, рослый смуглый детина с крупными и кривыми передними зубами. От него пахнет потом и подогретыми котлетами, которых он за завтраком наверняка съел штуки три. Он тяжело пыхтит, раскинувшись на две трети парты. Агнесс стало было страшно, если бы она не знала точно, зачем Гедеон к ней подсаживается. Он рассчитывает, что в случае затруднения Агнесс подскажет ему, и он прав, потому что она не допустит, чтобы Слизерин потерял баллы. Пусть даже Флинт ей так же мерзок, как Хемиш Маклагген.
Глядя на подобных Маклаггену и Флинту, Агнесс все чаще задумывается над пугающим словом «вырождение». Говорят, именно так и происходят, когда в семье слишком много родственных браков: мужчины становятся тупыми и уродливыми, а женщины теряют всякий стыд. Энтони однажды давал ей почитать маггловскую книжку – автор с итальянской фамилией, не то Лимбарзо, не то Лабозо – там именно об этом и говорилось. Но ведь родственные браки – практически единственный способ поддерживать надлежащую чистоту крови. А между тем в магомире уже, вероятно, и не найти семей, не связанных родственными узами. Неужели выбор их состоит в том, чтобы стать такими, как Флинт, или начать спариваться с магглами?
Но перед глазами есть и другие примеры. Регулус Блэк, который сейчас начал отвечать- образец достойного юноши. Он магически силен, умен, красив, учтив и сдержан. Он обладает полетом мысли, который отличает, по мнению Энтони, будущих ученых. А кто ревностнее, чем Блэки, бережет чистую кровь? Сложно поверить, что в будущем Регулус свяжет жизнь с тяжеловесной, грубой и неумной Стеллой Булстроуд.
Сама она вместе с похожей на мопса Имельдой Пак – коренастым существом с короткими волосами мышиного цвета – сидит впереди и слушает сплетни, которые ей поставляет любезная подруга. До Агнесс долетают обрывки разговора о хаффлпаффке Черрингтон, которая все цепляется за гриффиндорского квиддичного капитана Поттера, а тому не терпится потискать наконец строптивую грязнокровку Эванс… Слушать их шепот не мене омерзительно, чем вдыхать тяжелый пот Флинта или наблюдать, как Хемиш Маклагген под партой сжимает бедро смуглой, как цыганка, Одри Вейн. Её подруга, пухлая, с мягкими светлыми волосами Матильда Робинс, прилежно пишет конспекты, чтобы Одри потом было, что повторять. Качая головой, Агнесс пытается отвернуться, как вдруг слышит, что в разговоре Булстроуд и Пак начинают мелькать слизеринские фамилии.
- В чем ты пойдешь на день рождения к Мелифдуа? – подобострастно спрашивает Имельда. Стелла жеманно задумывается:
- Думаю, мне стоит надеть розовое шелковое платье. Да, и розовый бант. Я надеюсь, Регулус наконец проявит ко мне учтивость и будет ухаживать за мной за столом. Увы, учитывая нынешнее падение нравов…
- Да, - сочувственно подхватывает Имельда. – Представь, на праздник придет маленький Крауч! Его позвал Слизнорт, но наверняка – по настоянию Хорнби. Воображаю, как они будут на глазах у Гринграсса держаться за руки…
Булстроуд глухо смеется.
- Давно подозревала, что Хорнби потеряла стыд, - изрекает она.
У Агнесс внутри все сжимается от злости, горечи и боли. Как же, заденет Гестер чувства Энтони! Да если бы она убежала с тем человеком из замка, Энтони лишь благословил бы судьбу. Но представлять, как Хорнби будет сидеть рядом с тем человеком, слушать комплименты от него. Позволять ему касаться руки – на это нет сил. В уголках глаз закипают слезы, Агнесс спешно смаргивает их и заставляет себя думать о том, что того человека она вот-вот увидит. Двадцать минут от урока и перемена… Но что толку, если он и не обернется в её сторону? Он ждет – не дождется вечера в обществе прекрасной Гестер.
Но ведь красота решает не все.
- Жозефина Богарне была некрасива, - сказал однажды Энтони. – Однако именно о ней заплакал Наполеон.
Может быть, в положении Агнесс неуместна мечтательность, и не пристало девице быть отважной, но если довольствоваться лишь созерцанием своего Наполеона, никогда не станешь его Жозефиной. Надо решиться, надо что-нибудь предпринять. И наблюдая за Аделиной Макс, выпрашивающей у Регулуса Блэка, чтобы он объяснил ей принцип действия Протеевых чар, Агнесс понимает, что именно.
…Перед уроком рун она едва может дождаться, когда тот человек появляется у кабинета. Конечно, он сразу спешит к Регулусу. Блэк весьма насмешлив, Агнесс стесняется его, но, право, в том, о чем она собирается попросить, нет ничего особенного. К тому же пучеглазая Пандора Касл, безумная полукровка, вечно выглядящая диким образом, зачем-то уставилась на нее. Агнесс подавляет желание дернуть плечом.
- Я глубоко извиняюсь, - голос звучит так тонко и жалко, что хочется провалиться сквозь землю. – Мистер Крауч, нельзя ли мне узнать, удалось ли вам перевести третье предложение из заданных нам? У меня получилась бессмыслица…
Он коротко кивнул:
- Давайте посмотрим.
Дрожащими руками Агнесс достала из сумки пергамент, чувствуя, как жар нестерпимо окутывает щеки, шею, расползается по груди. Он развернул её работу, пригляделся, достал свою. Агнесс подавляла желание обхватить себя руками.
- Все ясно. Вы нечетко начертили одну руну. Отсюда и ошибка в переводе, точнее, его невозможность, поскольку такого знака, какой получился у вас, не существует. Нужен вот такой, - достав карандаш, он начертил на краешке пергамента нужную руну.
Агнесс решила, что будет хранить этот пергамент всегда, ведь там знак, оставленный его рукою. Тот человек обошелся с ней вполне благосклонно – стало быть, есть какая-то надежда.

Линнет Фоули.
По дороге на завтрак Линнет ждал еще один неприятный сюрприз: Оливер Монтегю, уже возвращавшийся из Большого зала, проходя мимо, кивнул ей. Сердце задрожало, как от удара. Что ему еще нужно?
Получив письмо от матери, Линнет все-таки рассказала ему о беде, втайне надеясь, чо он в самом деле предложит бежать. Но Оливер только развел руками:
- Что поделаешь, дорогая… Родителям надо покоряться. Иначе нас ждут лишь несчастья и позор. Поверь, я никогда тебя не забуду, и ты меня не забывай.
Болезненно оборвалось что-то внутри, и стало пусто. Наверное, ему стоило закатить пощечину, но не было сил. Линнет могла только плакать. Она и проплакала весь вечер, спрятавшись на лестнице Астрономической башни. Сильно продрогла, но в спальню вернулась, лишь когда, по её расчетам, девочки уже уснули. Они и вправду были в постелях, но когда она, укрывшись одеялом, не смогла сдержать новых всхлипов, встали и молча легли рядом с двух сторон. Линнет рассказала им про поступок Оливера, и они погоревали вместе. Утром она проснулась простуженная, и девчонки бегали ей за перечным зельем, горячим чаем и малиновым джемом. Было даже неловко: до того о ней так не заботились ни разу в жизни. «А гриффиндорцы думают, мы только интриги строим друг против друга. Вот идиоты».
Впрочем, жить в мире действительно желали далеко не все из них.
До самого Большого зала девочки помалкивали: Линнет переживала встречу с Монтегю, Летиция – скандал с Булстроуд, а Электра просто не знала, о чем бы заговорить.
- Как ты думаешь, - наконец вымолвила Летиция, задумчиво поправив темную прядь, - Саймон не преувеличивает опасность?
Линнет нервно дернула рукой.
- Конечно, нет. Кому и знать сестру, как ни ему? Я давно боялась…
- Что же делать? Попросить Барти, чтобы не приходил? Устроить так, чтобы он не пришел? Но как?
- Мы его все равно не перехитрим, - Линнет вспомнила холодные глаза Крауча, неуловимый след жестокости, роднивший его с отцом, и вместе с тем необычайно умное выражение лица, и поняла, что с ним не хочется связываться даже ради Электры. – Гестер найдет другого, кто выполнил бы её просьбу, ты же знаешь. А если попробуем прижать её, дело может кончиться розгами для Саймона. Она поймет, кто мог навести нас на её след.
- Да, - Летиция опустила глаза. – А может, мне поговорить с Регулусом? Все же они лучшие друзья. Если он сможет повлиять на Барти…
Линнет фыркнула: Регулус Блэк недолюбливал Электру, считая её глуповатой. Конечно, он очень уважал миссис Мелифлуа, но не был от этого снисходительнее к её дочери. Эта самая дочь шла, мурлыча под нос мелодию «Голубого Дуная», и вовсе не заботилась, что ей кто-то собирается испортить праздник.
- За вами кралась та востроносая мышь, Трип, кажется, - раздался глубокий холодный голос. – Она немного поплутает по коридору, но на всякий случай будьте осмотрительнее.
Линнет и Электра брезгливо сморщились: с ними поравнялся полукровка Снейп. На ходу они с Летицией кивнули друг другу, она наклонила голову, и он ей что-то еще прошептал на ухо. Черные глаза девушки заблестели, и она послала Носатому довольную улыбку. Снейп прошел дальше.
- Что ему было нужно? – спросила Линнет с неприязнью.
- Передавал, что Регулус извиняется, - Летиция тепло улыбнулась вслед сгорбленной тощей фигуре. – Хорошо, что Северус предупредил нас. Значит, у Гестер вправду серьезные планы, раз она приставила шпионку.
- И боюсь, она уже поняла, что Саймон с нами говорил, - вздохнула Линнет. – Что ж, Элли, из-за тебя, возможно, кого-то ждут мучения.
- Да? Мне жаль, - беззаботно сказала подруга. – Родители и брат обещали прислать подарки с совами. Мне не терпится увидеть, что же там будет.
За столами в Большом зале народу собралось уже достаточно. Бесился Гриффиндор, хаффлпаффцы мирно кушали, рейвенкловцы с утра пораньше доставали книжки. Где-то в углу Пенни-Черри кричала на Поттера, а рыжая Эванс делала вид, что ничего не замечает. Снейп, набивший рот яичницей, тоже делал вид, будто ни происходящее вообще, ни Эванс в частности его не волнуют. Он так старательно игнорировал грязнокровку, что последнему хаффлпаффцу стало ясно: Носатый с ума сходит от желания и ревности. Электра не раз над ним подтрунивала, а Линнет с омерзением представляла, как Снейп, добившись желаемого, тянет к белому ладному телу Эванс влажные холодные ладони. "С ним ложиться в постель, все равно что с лягушкой", - увы, Оливер, кажется, действительно дурно на нее повлиял: в мыслях она позволяла себе недопустимую откровенность.
В дверях появились Регулус Блэк и не отстававший от него Крауч; Мальсибер, пролистав утреннюю газету, протянул им.
- Опять убили маггла? - насмешливо спросил Регулус. - Или грязнокровку?
- Лучше, - ответил Мальсибер. - Покушение на Миллисенту Багнолд.
Недурная собой, но злобная на вид Багнолд была доверенным лицом всесильного отца Барти Крауча. Она всячески содействовала ему во введении новых и новых жестоких мер, оскорбительных для чистокровных фамилий. Конечно, известие о том, что нашелся человек, решивший уничтожить эту выскочку, подействовало радостно и возбуждающе; у Масльсибера, Регулуса и маленького Крауча завязался оживленный разговор о том, как же сделать так, чтобы в следующий раз вышло наверняка. Впрочем, Линнет вслушивалась не особенно, потому что политика - это даже более неприличный предмет для девушки, чем запретные отношения между мужчиной и женщиной, а вот Летиция присоединилась к разговору. До Линнет долетали негромкие реплики подруги:
- С той и другой стороны террор, и та, и другая сторона ничего не добьются. Все может кончиться плохо, гражданская война разрушает страну изнутри. Не говорю уже о том, что я не вижу особенной проблемы в магглорожденных...
Линнет и Электра обменялись вздохами. И после этого, Летиция еще удивляется, что её не сочли Регулусу достойной парой? Даже не будь её мать нищей итальянкой, ни одна из достойных семей не захотела бы принимать такую девушку к себе. Регулус между тем горячился, его голос стал тоньше, на скулах выступили красные пятна:
- Магглы столь же бездарны, сколь и жадны. И если мы не перестанем пускай к себе их детей, когда-нибудь они нас просто сожрут.
- Почитала бы ты лучше Ницше, Тиция, - лениво советовал Барти, не торопившийся отойти к своему столу. - У него необходимость обращения магглов в рабство прекрасно обоснована.
- А я читала. К твоему сведению, про магические способности у категорий людей Ницше не уточняет. Так что его белокурых бестий среди магглов наверняка тоже достаточно. Но они, знаешь ли, омерзительны.
- Магглы? Наконец здравая мысль!
Летиция взмахнула газетой:
- Противный! Не магглы, а бестии твои. Белокурые.
Словно в напоминание о том, что белокурые бестии существуют, в зал легкой походкой вошла в окружении подруг хорошенькая первокурсница Александрина Берк. В рыжеватых волосах девочки был атласный золотистый бант, серебристые глаза блестели, отражая холодный рассвет. Сделав книксен Краучу, она с легкостью уселась за стол, откинула локоны и жеманно попросила пухленького однокурсника Крейвуда передать ей омлет с розовым джемом.
Старшие Берки учились на Рейвенкло: утонченный красавец Септимус – уже на седьмом, вместе с Оливером, тихоня Гесиона – на четвертом. Младшие же оба попали на Слизерин, и если второкурсник Адальберт иногда раздражал капризами, то Александрину практически все признавали очаровательной.
- Прелестный ребенок, правда? - прошептала на ухо Линнет Электра. - Погоди, что еще будет, когда она вырастет... Но где же моя сова?
Сова семейства Мелифлуа последнее время, видно, раздобрела и почту доставляла довольно медленно. Уже когда девушки допивали кофе, птица наконец влетела в большой зал и приземлилась на стол перед Электрой. Та развязала коробочки, привязанные тесемкой к крючковатой лапе. В одной вместе с открыткой от родителей оказались серебряные с жемчугом браслет и серьги, в другой, присланной братом Электры – настоящий черепаховый гребень с резными цветами. Электра счастливо вскрикнула, девочки вокруг ахнули. Александрина вытянула тонкую шейку, чтобы разглядеть гребень получше. Даже Летиция отвлеклась от спора с Регулусом, Мальсибером и Краучем, чтобы полюбоваться тонкостью работы.
Линнет вновь осталось лишь подавить завистливый вздох. У нее не было ни братьев, ни сестер, она всегда была одна – если не считать кузенов, втягивавших её в собственные склоки. Одиночество усугубляло чувство собственной уязвимости. А старший брат Электры, высокий темноволосый юноша с бирюзовыми глазами, обожал сестренку, с раннего детства опекал и баловал её. Маленькой Электра взахлеб рассказывала, как Мередит отогнал змею, которая на прогулке её испугала – пошипел, и гадюка уползла. Этому-то не верили: всем известно, что парселтанг – крайней редкий дар, и взяться в семействе Мелифлуа умению говорить со змеями неоткуда.
…Первым уроком стояла трансфигурация с Рейвенкло. Предмет Линнет не нравился главным образом из-за преподавателя: профессор Макгонагалл, декан Гриффиндора, слизеринцев предсказуемо не любила. Впрочем, на их курсе ее особенной нелюбовью пользовался полукровка Снейп, так что Линнет в душе проявляла к «Главной Кошке» (так шутил Регулус Блэк) некоторое снисхождение. К тому же трансфигурация проходила с Рейвенкло: на Слизерине это считалось более удачным вариантом, чем делить класс с гриффиндорцами или хаффлпаффцами.
С последним Линнет никак согласиться не могла: рейвенкловцы были ничуть не лучше остальных. Мальчишки были скучны, заносчивы и лишены манер, девчонки не менее вульгарны и стервозны, чем гриффиндорки, правда, на особый, более холодный лад. «Кошкам надо всего лишь совокупиться с кем-нибудь, а этим – непременно удачно выйти замуж»,- поучал Оливер. О Мерлин, только сейчас не хватало о нем думать.
Но он, похоже, был прав. Горбоносый Гольдштейн играл каштановыми локонами Изабель Крейл, позолоченными мартовским солнцем; она кокетливо вертела в тонких пальцах перо и изредка отстраняла руку мальчика. Кристал Хобхауз, как всегда, приторно надушившись и завив черные волосы, жалась острой коленкой к Джону Долишу. Светло-рыжая, веснушчатая Порция Иггл столь мечтательно смотрела на соседа по парте, полукитайца Шона Ли, что Макгонагалл сделала ей замечание. Единственная скромница среди рейвенкловок, белобрысая грязнокровка Мелани Эрроуз, сразу отвлекла преподавательницу: ей хотелось узнать принцип действия заклинания, обращающего предмет в пыль, в точности. Снейп, сидевший рядом с Летицией, смотрел на замухрышку весьма насмешливо: кажется, он относился к стараниям Эрроуз скептически. «Видно, грязь желает переползти на нашу сторону», - сказали бы ее мать, Гестер или Эльза. Кажется, еще дружа с рыжей Эванс, он как-то посмеялся над потугами Мелани стать отличницей, за что получил от гриффиндорки очередной скандал. Эванс тогда как-то загадочно его обозвала – «мужской шовинист».
На перемене Летиция подбежала к ней.
- Ты не задумывалась больше, что нам делать?
- С днем рождения? – нет, не задумывалась, конечно, не может же она все время думать об Электре. Тем более, та о себе не думала совершенно. Отойдя в сторону, Электра заливалась тонким смехом над спокойными шуточками Энтони Гринграсса. – А что мы можем сделать, по-твоему? Мы даже не знаем, серьезны ли опасения Саймона. Может, он просто накручивает себя.
В этот момент они увидели и самого Саймона, крадущегося вдоль стены. Он еще в родительском доме приучился ходить на цыпочках, чтобы по возможности не привлекать внимания родителей и сестры. В школе за привычку скользить вдоль стены над ним смеялись, но он игнорировал насмешников: по сравнению с выходками Гестер их колкости были мелки.
- Плохо дело. Сестра говорила с кузиной Гринграсса. Точнее, сильно поругалась с не: та не пожелала выполнить какую-то просьбу, как я понял.
Линнет и Летиция, как по команде, взглянули на Энтони. Если бы намекнуть, что ему срочно стоит поболтать с кузиной по душам… Кажется, за этим дело не станет. Летиция, как и Энтони, староста; ничего удивительного, если она отзовет его в сторону.
Только не сейчас. Сейчас по коридору шла Гестер. Поравнявшись с Саймоном, она прищурилась не по-доброму. Брат ответил ей холодным взглядом.

Барти Крауч
Барти обернулся и с удивлением заметил подошедшего к ним сальноволосого слизеринца. Он сразу узнал в нем Северуса Снейпа, учившегося на год старше их с Блэком. Этот бедный полукровка был незадачливым поклонником гриффиндорки Лили Эванс, которая им откровенно пренебрегала. Барти уважал его за талант к зельям, но искренне поражался, как можно так легко стать добровольным рабом рыжей гриффиндорской стервы. Тем более, что объект ее вожделений - Джеймс Поттер всячески третировал со своей бандой незадачливого слизеринца.
- Сев... - К удивлению Бврти сегодня Рег был с ним весьма милостив. - Сев, можно одну просьбу?
- Да, конечно, - Снейп угрюмо осмотрел их обоих. Барти едва не прыснул от смеха. "При банде Поттера похорохорься", - подумал он.
- Передай Тиции мои извинения. Просто передай, она поймет, - сказал он спокойно.
- Хорошо, - Снейп равнодушно кивнул и, запинаясь, пошел по коридору. Едва он скрылся из виду, приятели расхохотались.
- Представляешь, если он все же женится на рыжей грязнокровке? - сказал, давясь от смеха, Барти.
- Угу.. Она для него припасет ошейник и розги, - ответил Регулус. - Да и любовнику заставит ботинки чистить до блеска.
Барти нахмурился. Для него было непонятным, как можно стать рабом какой-то Эванс. Он, конечно, обожал Гестер, но если бы она предпочла ему другого... Зачем нужна девушка, предпочитающая черт знает кого?
- Никогда не думал, что Слагхорн опустится до приглашения в свой клуб похотливой грязнокровки, - бросил на ходу Барти, когда они с Ренулусом повернули в коридор.
- Может, последние ее выходки доведут толстяка? - вздохнул Регулус. Барти с интересом посмотрел на приятеля. Обычно так вздыхают люди, когда понимают, что надежд нет.
- Ты имеешь ввиду ее нападки на слизеринцев? - уточнил Крауч.
- Вообще общую мерзость, - поморщился с презрением Блэк. - На ее фоне и Стелла ничего.
- Терпи, - сыронизировал райвенкловец, - и надейся в душе, что ее хоть кто-то отобьет.
Они проходили мимо статуи трехликого волшебника. От матери Барти знал, что в былые времена возле него всегда, и днем и ночью, горело пламя в громадной чаше. Однако вот уже лет двадцать, как ее убрали отсюда. Равно как и сняли стоявшую неподалеку громадную статую вепря, которая сторожила подход к мраморной лестнице.
- Господи, да кому она нужна, морская корова? - поднял сокрушенно брови Регулус. - Будь она хоть мордой посмазливее, может ее отбил бы мой дикий братец из спортивного интереса. Он до девок охоч, ты знаешь, - хмыкнул Блэк.
-Он имеет все, что движется. А все, что не движется, заставляет двигаться, - подытожил Барти.
Приятели переглянулись, а затем весело рассмеялись. Мимо них промчались в сторону Большого зала гриффиндорки Эллен Гамильтон и Джудит Браун.
- Облезлые кошки бегут к мартовским котам, - усмехнулся Барти, глядя им вслед. Девушки, однако, не обратили на его ехидство ни малейшего внимания и продолжали бежать, звонко цокая каблуками.
- А у кошки Нелли ножки прелесть, точеные, - плотоядно усмехнулся Регулус. - Они у нее получше даже, чем у главной барсучьей шлюшки Пенни-Черри будут.
- Когда же ты их так рассмотреть успел? - изумился Барти.
- Она их весь сентябрь по выходным демонстрировала, - ухмыльнулся Блэк. - Сидела во дворе и закидывала ногу на ногу, показывая коленки. Вот ведь полукровная зараза: даром, что животное, а соблазнительна.
Дубовая двустворчатая дверь была открыта. Регулус вошел первым; Барти последовал за ним. Большой зал галдел по привычке. Гриффиндорцы, казалось, едва не играли в чехарду за столом; хаффлпаффцы будто бы дрожали и здесь. Барти поморщился, с замиранием сердца подумав о том, какого было бы учиться, попади он в Гриффиндор. В тот же миг к приятелям подбежал долговязый блондин Мортимер Мальсибер и помахал свежим выпуском "Пророка".
- Опять убили маггла? - насмешливо спросил Регулус. - Или грязнокровку?
Барти смотрел на Мортимера с интересом. Они всегда были в неплохих отношениях, но после памятного Рождественского бала Мальсибер буквально осаждал Крауча, словно они были старыми друзьями.
- Лучше, - ответил Мальсибер. - Покушение на Миллисенту Багнолд.
- Да что ты? - темные брови Рега поползли вверх. - Неужели и этой злобной выдре влетело?
- Ты, Барт, что думаешь? – Мортимер нетерпеливо потеребил рукав дорогой мантии.
- Поделом, - ответил райвенкловец. - Нечего чистокровные фамилии оскорблять.
- Наш человек, - с улыбкой развел длинными руками Мальсибер. Регулус удовлетворенно кивнул. Барти улыбнулся: приятно, что у него есть друзья!
- Интересно, чем на Милли покушались? - Барти намеренно сокращал имя неприятных ему политиков до уменьшительно-ласкательных форм, словно глупых детей. - Авада? - спросил он. Совы как раз бросили новые порции "Пророка", и ученики, прослышав о покушении на Багнольд, стали буквально вырывать их друг у друга. Только гриффиндорка Лили Эванс пожирала глазами "квиддичноного самца" (как звал его про себя Барти) Поттера, словно для нее не существовало никаких Краучей с Багнольд.
- Да какое там, - отмахнулся Мальсибер. – Хотел один псих Бомбардой Максима залепить, а проку никакого. Так, еще и стекла повышибал, придурок.
- Вот если бы сразу садануть «Авадой», проблем было бы меньше, - лениво ответил Барти.
- Нет, мерзавцы должны получать адским огнем, - сказал Блэк. - Тяжело. Жарко и мучительно. И, главное, навсегда!
Мортимер рассмеялся высоким смехом. Барти всегда удивлялся его высокому голосу и фальцету на гласных, словно Мальсибер застудил в детстве горло. На лице Барти мелькнула тень сомнения: слишком уж жестокой выглядела тирада Регулуса. Впрочем, стоило ли обращать внимание на такие мелочи? К сожалению, им предстояло завтракать по отдельности. Но не успел Барти посмотреть на райвенкловский стол, как к ним подошла раскрасневшаяся Летиция Гэмп.
- Тебе не кажется, Рег, что это омерзительно? - раздался рядом тихий голос девушки. Ее черные глаза сверкнули недобрым светом. Барти вздрогнул: неужели итальянка слушает каждый их разговор?
- Омерзительно что? - переспросил терпеливо Блэк. Он, кажется, давно привык к причудам своей подруги и заранее прощал ей любую реплику. - Что напали на магглолюбку Багнолд?
- Багнолд, по-Вашему, не человек? - с затаенной яростью спросила Летиция.
- По-человечески ее, наверное, жаль, - неожиданно согласился Мортимер. - Но, знаешь, террор, который развязали магглолюбцы, не должен остаться без ответа. - Барти заметил, что в его серых глазах мелькнул огонек ярости. На мгновение он представил, что он сделал бы с человеком, посмевшим причинить боль маме... "Рег прав! Запечь его адским огнем", - скривился с яростью он.
- С той и другой стороны террор, и та, и другая сторона ничего не добьются. Все может кончиться плохо, гражданская война разрушает страну изнутри. Не говорю уже о том, что я не вижу особенной проблемы в магглорожденных...
Регулус между тем горячился, его голос стал тоньше, на скулах выступили красные пятна:
- Магглы столь же бездарны, сколь и жадны. И если мы не перестанем пускай к себе их детей, когда-нибудь они нас просто сожрут.
- Почитала бы ты лучше Ницше, Тиция, - лениво посоветовал Барти. - У него необходимость обращения магглов в рабство прекрасно обоснована.
Мортимер подмигнул приятелю и показал жестом "отлично".
- А я читала. К твоему сведению, про магические способности у категорий людей Ницше не уточняет. Так что его белокурых бестий среди магглов наверняка тоже достаточно. Но они, знаешь ли, омерзительны.
- Магглы? Наконец здравая мысль!
Летиция взмахнула газетой:
- Противный! Не магглы, а бестии твои. Белокурые.
Барти смотрел на ее отчаянную жестикуляцию и, казалось, готов был рассмеяться. Все-таки в итальянках было нечто умилительное. В тот же миг в зал легкой походкой вошла в окружении подруг хорошенькая первокурсница Александрина Берк. В рыжеватых волосах девочки был атласный золотистый бант, серебристые глаза блестели, отражая холод. Барти невольно залюбовался ею. Александрина, между тем, улыбнулась ему и сделала изящный книксен. Затем с легкостью уселась за стол, откинула локоны и жеманно попросила пухленького однокурсника Крейвуда передать ей омлет с розовым джемом.
- Ты просто ее кумир, - пошутил Регулус, глядя на приятеля. Мальсибер и Летиция стояли, казалось, в легкой растерянности.
- Почему мы должны отдать на съедение магглолюбцам вот этого ребенка? - нашелся, наконец, Барти, хотя на душе стало тепло. Все же приятно, что Берк, которую он защитил пару раз от гриффиндорских кошек, помнит о нем.
- Вот именно, - подтвердил Мальсибер. - Барт прав! Нас бьют, а мы молчим?
- Чистокровные фанатики убивают точно также, - поморщилась Гэмп. - По непонятной причине она испытывала к Мортимеру явную неприязнь и сейчас с омерзением смотрела на женственную складку ег пухлых вишневых губ.
- Да где? - развел руками Мальсибер. - Кто вообще хоть раз доказал хоть одно убийство Пожирателей? Тебе не приходит в голову, что их намеренно придумывает министерство, чтобы развязать террор против чистокровных?
- Ты хочешь сказать, что ничего нет? - грустно вздохнула Летиция. - Знаешь, Рэг все же честнее вас обоих, - обвела она глазами Мальсибера и Крауча.
Снейп оторвался от полуощипанного куска хлеба. Манера есть выдавала в нем плебея самого низкого пошиба: он или жадно набивал рот, или - что случалось куда чаще - вяло мял порцию вилкой, застывая в каких-то своих мыслях, покуда еда не остывала до того, что годилась лишь на корм эльфам. Рег однаджы фыркнул, что любого чистокровного мальчишку за такое поведение за столом уже ждало бы наказание.
- Летиция, газеты выражают интересы тех, кто больше платит, - пробормотал Снейп лениво, но мягко. - Ты видишь, что в этом споре неправа. Лучше уступить, правда?
Заморгав, итальянка уселась на место.
Барти посмотрел на укрытый фиолетовой скатертью учительский стол. Директор Дамблдор поедал завтрак со стоическим спокойствием, о чем-то переговаривались с деканом Гриффиндора профессором МакГонагалл. Барти смотрел на него с отвращением: друг его отца не вызывал у него никакой симпатии. Отправившись, наконец, к своему столу, Барти присел рядом с поприветствовавшим его Адрианом Мюллером. После Рождественского бала райвенкловцы в самом деле казались ему далекими. Рядом спорили Джексон Корнер и Филипп Свайгер, громко осуждая покушение на Багнольд. Барти с омерзением подумал, что если Багнольд поддерживают такие ничтожества, как Корнер, то она в самом деле не заслуживает сожаления.
Мгновение спустя, удача дважды улыбнулась Барти. В зал в окружении подруг вышла Гестер Хорнби. Девушка уверенно несла себя, хотя ее маленькое кукольное тельце напоминало девочку двенадцати лет. Быстро поправив на ходу рассыпавшиеся белые локоны, она бросила презрительный взгляд на Линнет с Электрой Мелифлуа, распаковывавшей подарки. Затем по традиции повернулась к райвенкловскому столу и, посмотрев на Барти, сделала изящно-церемонный книксен.
- Доброе утро, мистер Крауч, - охотно сказала она. Барти вздрогнул. В ее чудесных карих глазах стоял тот же блестящий огонек, каким она приветствовала его с того самого бала.
- Доброе утро, мисс Хорнби, - ответил ей Барти, наклонив голову. - Надеюсь, Вы хорошо спали сегодня? - Эта нарочитая церемонность была составной частью их игры, в которую оба охотно играли.
- Немного тревожно, - чуть смущенно улыбнулась Гестер. - Однако, не беспокойтесь, все хорошо, - изящно развернулась она на каблучках.
- В таком случае, желаю Вам хорошего дня, - Барти насмешливо облизнул суховатые губы кончиком языка. Огонек в карих глазах Гестер разгорался все ярче и они, встретившись взглядом, пристально посмотрели друг на друга.
- До скорой встречи, мистер Крауч, - слизеринка поправила складки дорогой юбочки, а затем, сделав новый книксен, отправилась с подругами к зеленому столу. Барти почувствовал, как по всему телу побежало приятное тепло, а кричащий зал словно стал закрываться туманом. Королева здесь, и она по-прежнему щедро дарит ему милости... Сидящая напротив Стелла Булстроуд недовольно пыхтела, отпивая сок. Барти едва не рассмеялся, представив, что шкура "Морской коровы" в самом деле украсит комнату Гести.
- Ииии... Рога у Гринграсса все длиннее и длиннее, - раздался голос Бертрама Обри - круглого отличника, учащегося на год старше Крауча.
- Как он еще может ходить с таким лесом на голове? - переспросил Филипп. Барти поморщился. В тот же миг к нему подлетел домашний серый филин Аберкос и хлопнул крыльями. Парень поскорее отвязал письмо. Несомненно, от мамы - ответ на его вечернюю записку. Быстро надорвав конверт, он стал читать:

"Дорогой сыночек!
Надеюсь, дела у тебя идут хорошо. Помню, что ты сегодня собираешься на День Рождения Электры Мелифлуа. Хочу тебя предупредить, что Электра – девица специфическая, равно как и ее маменька. Будь с ними начеку. Кстати, я слышала, что в ваши края может вот-вот заглянуть снежная буря. Не забудь пододевать теплые вещи, когда пойдешь в Хогсмид. Я как раз купила тебе новый темно-синий плащ: пришлю в выходные.
Целую, мама.
P.S. Не слишком доверяй Гэмп - она девица себе на уме, пусть разбираются с Регулусом сами".

Барти улыбнулся: мама, как всегда, помнила о нем. Перед глазами стояла лучистая мамина улыбка - как и всегда, когда она писала ему. Сколько он себя помнил, эта улыбка согревала ему жизнь. Вспомнив ее, Барти сначала подумала о том, как напишет ей письмо перед сегодняшней вечеринкой, но затем непроизвольно вздрогнул. Что если Мальсибер был прав? Кто, где и когда доказал преступления мифических "Пожирателей"? Что если... Барти, испугавшись своей мысли, не стал додумывать ее: страх перед ней был слишком силен. Завтрак заканчивался, и Барти, собрав сумку, пошел к двери.

В коридоре его нагнал Регулус. Как обычно, они проследовали вместе до двери кабинета трансфигурации. Блэк объяснял по дороге интересные подробности покушения на Багнольд - он узнал их в письме от матери. Барти соглашаться. Рег осторожно просил узнать, как отнесется к этому Крауч-старший, и райвенкловец обещал вникнуть и узнать... У матери, конечно... Мимо них пообедали хаффлпаффки, включая давно ставшую притчей во языцех Лиззи Дирборн. "Еще бы не заметить такого дауна", - усмехнулся Барти про себя и тотчас горько вздохнул. Почему его отец считает, что такие ничтожества, как Дирборн, должны быть равны им с Регом? Вечно кокетливой Электре, собранному Мальсиберу нечего жалеть. Жалеть надо ему, Барти Краучу...
Урок травологии с Хаффлпаффом прошел неинтересно. Барти недолюбливал этот предмет, и не испытывал ни малейшей радости от ухода за саженцами шишкороста. Класс веселила только Дирборн, умудрившаяся забыть пройденные в первом классе четыре способа выращивания этого растения. Адриан и Филипп встретили ее слова диким смехом, за что получили нагоняй от профессора Спраут. Барти досадливо поморщился: защита тупости всегда казалась ему отвратительной. Зато на перемене Пандора Кассл, надевшая не по сезону короткую юбку, вызывала у Барти веселый смех. Пандора настолько соблазнительно демонстрировала сочные ноги, что ее намерения не вызывали сомнений. "Секс-машина", - ехидно подумал Барти. Впрочем, что удивительного? Есть Королева, а есть Пандора. И каждой - свое.
- Барт! - услышал он звонкий голос Адриана Мюллера, когда пошел на урок древних рун. Парень остановился и осмотрелся по сторонам. Господи, опять Адриан... Нагоняет его, словно они во втором классе. - Барт, постой... Ты на урок?
- Да, пошли, - рассеянно кивнул Крауч.
Они пошли по лестнице молча. Барти понимал, что так обычно идут приятели, когда дружба закончилась. Круглые своды словно сами собой напоминали, что детство закончилось. Однако Адриан вдруг нарушил молчание.
- Послушай, Барт... - Начал он. - Все говорят , что на Багнолд напали Пожиратели Смерти. А ведь она помощник твоего отца! Неужели ты на их стороне, а?
Крауч не ответил. Больше всего на свете ему хотелось бы, чтобы рядом с ним сейчас шел не Адриан, а Гестер... Гестер, дарящая ему улыбку, Гестер, дарящая ему свою красоту. Когда-нибудь, несомненно, так все и будет, но сейчас... Барти еще не мог отправится от слов Мальсибера. Думая о чем-то своем, он глубоко вздохнул и неожиданно произнес невпопад, точно продолжая диалог с самим собой:
- Понимаешь... Ты говоришь -"справедливость", "справедливость"... Но неужели тебе не приходило в голову, что справедливость - это неравенство?
- Я никогда не мог этого понять, - вздохнул Адриан, стуча каблуками по блестящему мрамору.
-Вот посмотри, - терпеливо пояснил Барти. - Допустим, ты написал замечательную статью в "Пророк" об открытиях в области объема магической массы, но с грамматическими ошибками. Ее примут к публикации?
- Конечно. Корректорша подправит, - ответил Адриан. Глядя на перила со старинными фонарями, он, похоже, никак не мог сообразить, куда клонит приятель.
- Правильно, - ответил Барти. - Мозгов делать открытия у нее не хватает. Ее уровень: править твои описки, вверять которые - не твой уровень, - провел он в воздухе ладонью. - Теперь представь, что ты стал политиком. Имеет ли она право сметь, - голос Барти предательски дрогнул, - судить и обсуждать твои дела, твои законопроекты? Все, что может эта дурочка - пожирать тебя глазами, записывать жадно каждое твое слово.
- Но... - Адриан запнулся. - Магллы говорят, что несмотря на объем знаний, все люди равны.
- Вот потому они и низшие существа, - пожал плечами Барти. - Пойми, это ругательство, а констатация факта, - вздохнул он, словно профессор, вынужденный доказывать горькую теорему. - Как могут считаться высокими существами те, для которых нет разницы между гением и кретинкой типа Дирборн? Они ведь имеют в их политике одинаковый голос!
- Ну... -Адриан Чувствовал себя сбитым с толку. - А что же делать таким, как Дирборн?
- Да ничего, - Барти ущипнул кожаную ручку портфеля. - Жить, понимая свое ничтожество. Жить, зная, что у тебя - куриные мозги, и не твое дело сметь рассуждать о воле умных. Разве не это справедливость, Эдри? - усмехнулся он.
Мюллер замолчал и поражения уставился на него. Барти едва не усмехнулся, глядя на его всклокоченные волосы.
В классе для рун ученики уже потихоньку рассаживались по местам. Крауч усмехнулся: глуповатая Аделина Макс продолжала выпрашивать у Регулуса Блэка, чтобы он объяснил ей принцип действия Протеевых чар. Барти чуть не прикусил губу, чтобы не рассмеяться, как вдруг заметил, что к нему подошла невзрачного вида слизеринка.
- Я глубоко извиняюсь, - ее голос звучит тонко и жалко. – Мистер Крауч, нельзя ли мне узнать, удалось ли вам перевести третье предложение из заданных нам? У меня получилась бессмыслица…
Барти коротко кивнул. Кажется, ее звали Агнесс... Да, конечно, кузина ничтожного Гринграсса. Барти улыбнулся, вспомнив о Гестер:
- Давайте посмотрим.
Дрожащими руками девочка достала из пергамент. Барти присмотрелся: ему казалось, что ее бьет лихорадка. Впрочем, дело было яснее ясного.
- Все ясно. Вы нечетко начертили одну руну. Отсюда и ошибка в переводе, точнее, его невозможность, поскольку такого знака, какой получился у вас, не существует. Нужен вот такой, - достав карандаш, он начертил на краешке пергамента нужную руну.
Он вывел последнюю закорючку и только тут почувствовал, как мурчавшая его мысль наконец стала осязаемой.
Что если...
Что если Темный Лорд - просто великий ученый, а террор "Пожирателей" - сказки, придуманные его отцом?
Рука непроизвольно дернулась и повисла в воздухе.