Что-то новенькое

На первый взгляд, было даже не понятно, что же это такое. Гарри показалось, что это здоровая крыса, накрытая сверху куском черной кожи.

Не удивительно, что подросток не сразу смог распознать летучую мышь, он то их никогда и не видел… По крайней мере, вблизи. Вряд ли ту неудачную поездку в зоопарк на день рождения Дадли можно расценивать, как серьезное ознакомление с данным видом млекопитающих (тем более, что особей, находившихся в террариуме, толком то и рассмотреть не удалось).

Вряд ли вообще кого-то могло удивить, что он никогда не видел такой диковинки вживую. Популяция летучих мышей в Британии конечно не находилась на грани вымирания, но их численность сокращалась с каждым годом, и они находились под охраной государства. Ночной образ жизни, тихие и незаметные передвижения значительно усложняют возможность близкого знакомства с этими созданиями, разве что, кто-то специально начнет их выслеживать.

Лично Гарри летучих мышей не искал. Мальчик то и на эту наткнулся абсолютно случайно, вскапывая грядки в саду. Внимательно рассмотрев ее, он подумал, что она несколько крупнее своих собратьев.

Всего шесть дней прошло с того момента, как Гарри вернулся из Хогвартса, но дядя Вернон и тётя Петунья сразу же по уши завалили его тяжёлой работой. Тетя Петунья была полна решимости выиграть приз за лучший огород в округе, а это значило, что у юного мага появится дополнительная нагрузка на каникулах. Хотя он не сильно возражал. Тяжёлый физический труд был отнюдь не самым страшным, что грозило ему у Дурслей, к тому же работа отлично отвлекала его от мыслей о Сириусе. Подросток буквально валился с ног от усталости, и ночью ему практически не снились кошмары.

Этим утром Гарри пришел в сад сразу же после того, как приготовил Дурслям завтрак. Летом он предпочитал работать в саду утром, пока было прохладно и свежо. Особых талантов к травологии, как, например, у Невилла, у него отродясь не водилось, но парень был совсем не против немного повозиться на свежем воздухе, плюс, его однозначно радовала мысль о том, что его труд принесет кому-то пользу. Атмосфера ненависти и отвращения к нему, царившая в доме, заставляла юного колдуна ценить любое общество. А в отсутствии Хедвиг, Гарри даже компании растений был рад.

<center><b>Флэшбак</b></center>
Гарри пришлось расстаться с Хедвиг, оставив ее на попечении Хагрида, потому что сова накануне окончания учебного года сильно повредила крыло.

— Это, Гарри, она довольно плоха, — сказал полувеликан, осторожно осматривая сову. — Нужно, чтобы само зажило, да. Ты это, ее лучше со мной оставь. У меня как раз есть возможность присмотреть за ней этот месяц, а потом я ее к тебе отправлю.

Гермиона, увидев, как расстроился Гарри из-за этой новости, с уверенностью заявила:

— Не беспокойся Гарри. Мы будем часто тебе писать, а свои письма ты сможешь отправлять с нашими совами.

— Точно, друг, — добавил Рон ободряюще. — Дай шанс Сычику хоть немного размять крылья.

На самом деле Поттера беспокоило не только благополучие Хедвиг и отсутствие возможности связаться с волшебным миром на случай непредвиденных обстоятельств. Сова была для него гораздо больше, чем просто питомцем. Она была его близким другом, и ни одна живая душа даже не догадывалась, (потому что он сам никому не говорил об этом) как много времени он проводит летом, беседуя с ней. И теперь, после гибели крестного, парню даже не с кем было поделиться своими переживаниями о нем.

<center><b>Конец флэшбака</b></center>

Эта мысль непрерывно вертелась у него в голове, пока он не наткнулся на летучую мышь, лежавшую под капустным листом.

Изначально Гарри принял это за кожаную перчатку, потом, ему показалось, что это дохлая крыса, и маг в отвращении отдернул руку. При более детальном рассмотрении, он понял, что это не крыса, а мертвая летучая мышь. Удивленный парень немного приподнял капустный лист, чтобы лучше изучить то, что ему попалось под руку.

Внезапный рывок за ухо заставил его резко дернуться в сторону, а его очки едва не слетели с носа.

— Мальчишка! Что ты ворон считаешь? — Дядя Вернон возвышался над ним, его лицо покраснело, а усы угрожающе топорщились. — Ты часом, не забыл, что тетя приказала тебе выполоть этот сад?

Поправив очки одной рукой, и потирая пульсирующее болью ухо другой, Гарри с обидой посмотрел на дядю, но заставил себя быть вежливым.

Обидные тычки позволяли ему избегать полноценной трепки от Вернона, а ему, ой как не хотелось, чтобы она все-таки состоялась.

— Простите, дядя Вернон, — буквально выдохнул он, практически сквозь зубы, чтобы не сказать лишнего. — Я просто отвлекся, когда обнаружил это мертвое создание.

Вернон посмотрел поближе, а затем его лицо в отвращении скривилось. Обычно такое выражение лица предназначалось Гарри.

— Ладно, избавься от этого, — проворчал он. — Только не смей выкидывать в помойное ведро, где оно начнет вонять.

Дядя Вернон развернулся на каблуках и пошел к дороге.

— И, боже тебя упаси, не справиться со своими обязанностями к тому времени, когда я вернусь, — кинул он через плечо.

Тихо ругаясь про себя, Гарри вернулся к растениям. Он уже практически ощутил ремень на своей спине. Хотя поделать с этим ничего не мог. Со вздохом, юный волшебник надел садовые перчатки и потянулся к мёртвому зверьку, лежавшему под капустным листом. Не то, чтобы маг был брезглив или испытывал отвращение к мертвым (иначе просто не смог бы работать на Зельеварении, Уходе за магическими существами или Травологии), но вероятность подцепить какую-то заразу… некоторые летучие мыши были разносчиками инфекций. Было бы здорово подкинуть ее в кровать к Дадли… При мысли об этом, парень немного улыбнулся. Но мальчик прекрасно знал, что не осмелится провернуть что-то подобное. Оно того не стоило.

Когда Гарри поднял хрупкое существо, он почувствовал слабое сердцебиение.

Так всё-таки живое.

Гарри внимательно осмотрел зверька. Это был обычный крылан (правда он не знал насколько они распространены) с богатым, тёмно-коричневый мехом и черными кожистыми крыльями. На его лисьей мордочке была кроваво-красная пена. Глаза, наполовину прикрытые, отражали боль и отупление. Одно крыло было разорвано в области плеча, казалось, будто в него вцепился какой-то хищник.

Держа мышь в руках, Гарри сел на корточки и задумался.

Возможно, ему стоило избавить это создание от лишних мучений. Но мысль об убийстве кого угодно, даже из милосердия, была ему неприятна. Не смотря на услышанное в кабинете Дамблдора Пророчество, Мальчик-который-выжил, до сих пор не мог прийти к какому-то решению. К тому же, там речь шла о Волдеморте, который убил родителей Гарри и многих других людей. А сейчас речь идёт о живом существе, летучей мыши, слабой и беззащитной.

Конечно можно оставить ее там, где нашел. Но с другой стороны, это же практически верная смерть для нее. Повреждение просто не позволит ей взлететь, если сюда явится один из котов миссис Фигг.

И тут Гарри пришла в голову мысль о том, что он сам сможет ее исцелить. Почему бы не подержать мышь в клетке Хедвиг, выхаживая до тех пор, пока она не сможет самостоятельно взлететь? Тем более, что у него имелся небольшой запас зелий, (некоторые он варил сам, а какие-то стащил у Снейпа) на случай летних уроков «дисциплины» от дяди Вернона.

Конечно тётя Петунья могла поднять крик, если бы вдруг внезапно обнаружила летучую мышь в доме, но она практически никогда не заходила в его комнату, предполагалось, что он сам должен поддерживать там порядок. А Дадли не заглядывал в свою «бывшую» вторую спальню, потому что там не было ничего интересного для него.

Единственную опасность представлял дядя Вернон, тот заходил в комнату, чтобы наказать Гарри. Но если повезёт, то все обойдется.

Все для себя решив, Гарри встал, держа мышь в руке. Зубами он стянул перчатку со второй руки и, прикрыв ею мышь, зашёл в дом. Тётя Петунья собиралась пойти за покупками. Дадли дома не было, он остался ночевать у Пирса. Так что у Гарри было достаточно времени, чтобы позаботиться о новом питомце и вернуться к работе в саду.

Боль в ухе практически перестала ощущаться, так сильно он был увлечен новой идеей. Впервые, с момента прибытия «домой» Гарри чувствовал… радость. Он даже не знал, сможет ли вылечить мышь, но возможность позаботиться хоть о каком-то, пусть и таком маленьком создании, меняла его жизнь к лучшему.

Конечно эта мышь не станет полноценной заменой Хедвиг, даже думать о подобном глупо, но, по крайней мере, она не будет ненавидеть юного волшебника за сам факт его существования под этой крышей.

Неприятная встреча

в мире магии волшебник может стать анимагом, используя всего два способа: посредством трансфигурации или при помощи специального зелья. Причем оба этих метода были сопряжены с огромным риском для жизни. Будучи весьма одаренными в трансфигурации, Джеймс Поттер и его друзья избрали именно этот способ обращения, при этом сильно рискуя, так как проделывали они свою авантюру незаконно.

Северус Снейп, также, как и Мародеры, не горел желанием официально регистрировать свою аниформу в Министерстве. Так как он являлся мастером зельеварения, то выбрал для превращения именно зелье. Ко всему прочему, в отличии от школьных шалопаев, на момент обращения Снейп уже был взрослым, полностью обученным магом. И превращался он в первый раз под присмотром могущественного и мудрого чародея, который мог вмешаться, если бы что-то пошло не так. Сами мотивы приобретения анимагической формы у Снейпа и Мародеров тоже значительно разнились. Джеймс Поттер, Сириус Блэк и Питер Петтигрю (подстрекаемые Ремусом Люпином) стали анимагами из-за собственного бахвальства и желания безнаказанно нарушать школьные правила. В то время как Снейп, хотел искупить свою вину за те ошибки, которые он совершил в юности. Маг надеялся, что анимагия существенно поможет ему в добыче информации для Ордена Феникса.

Альбус Дамблдор был весьма встревожен, когда Снейп поделился с ним своим планом.

— Северус, ты понимаешь, что это очень рискованное предприятие? — мягко обратился он к своему бывшему ученику. — Даже не принимая во внимание тот факт, что у тебя будут большие проблемы, если об этом узнает Министерство, ты сильно рискуешь своей жизнью.

— Я готов. — Спокойно сказал Снейп. Его черные глаза, как и всегда, не выражали никаких эмоций.

В глазах Дамблдора светилось неприкрытое беспокойство.

— Ты также должен помнить о том, что риск может не оправдать твоих надежд, — добавил старый волшебник. — Ты не можешь самостоятельно выбрать анимагическую форму. И, если ты превратишься, к примеру, в Тибетского Яка, то, уж прости за откровенность, вряд ли сможешь заниматься шпионской деятельностью в подобном облике.

— Мы можем только попытаться, — ответил Снейп, при этом его глаза лихорадочно блестели. И не сказав больше ни слова, он в один глоток выпил дымящееся зелье. В его глазах застыла какая-то обреченость, которая насторожила его пожилого наставника, но пути назад уже не было.

Даже, если бы можно было повернуть время вспять, Снейп бы все равно не сделал иного выбора, ибо более подходящую форму для шпионажа сложно было придумать. Крохотное существо, предпочитающее ночной образ жизни, с темным окрасом, способностью летать и невероятно чувствительным слухом — эта анимагическая форма была буквально создана для разведки в тылу врага. Дамблдор был в восторге, (по крайней мере от того, что хотя превращение и было очень болезненным, но не нанесло особого вреда магу), а Снейп был полностью удовлетворен результатом. (С другой стороны, он бы не отказался превращаться в более… <i>внушительное животное</i>. А не стать тем, кем его за глаза, так часто называли злопыхатели.)

Ну, раз уж так вышло, то он, как двойной агент и летучая мышь, мог собрать гораздо больше ценной информации в стане Волдеморта и его сторонников, нежели все Невыразимцы Министерства вместе взятые. Несомненным плюсом было ещё и то, что об анимагической форме зельевара был осведомлен только Дамблдор, сам Волдеморт ни о чем подобном не догадывался.

Порой Снейп, невесело улыбаясь, думал о том, что некоторые студенты запросто могли бы вычислить его секрет, если бы изредка использовали свои мозги по назначению. Ведь, они не раз, за спиной называли его огромной летучей мышью (и сальноволосым мерзавцем). Но как бы соблазнительно не было поймать нарушителей порядка за очередной каверзой, он ни разу не использовал анимагию. Даже ради Поттера. Ведь он преследовал лишь одну цель, проходя через превращение, одну единственную — способствовать падению Волдеморта. В отличие от Мародеров, которые использовали анимагию, чтобы пробраться на кухню или погулять после отбоя, Снейп не собирался использовать свои способности для шалостей. Никакие личные желания не должны были помешать низложению Темного Лорда.

Дамблдор лучше, чем кто бы то ни было, понимал, что Снейп постоянно рисковал своей жизнью отнюдь не ради Ордена Феникса. И плевать он хотел на безопасность волшебного мира. Ему не нужны были почести и награды, его никогда не заботило мнение окружающих, он даже не любил никого, разве что, только самого Дамблдора. Его единственной целью было уничтожить человека, который убил Лили Эванс, и мастер зелий был всецело поглощён этой задачей, а также тем, чтобы спасти ее сына, отнюдь не из любви к мальчишке (которого он на дух не переносил), а в память о Лили. Целеустремленность Снейпа и восхищала, и расстраивала Дамблдора, но Северус не имел ни малейшего желания что-то менять.

По правде говоря, то, что Дамблдор единственный, кто был в курсе его анимагических способностей, вполне устраивало Снейпа… и не только, потому что это защищало его от Пожирателей смерти. Это также служило отличным прикрытием от доброжелательного отношения со стороны членов Ордена Феникса. Орденцы знали, что во время редких дежурств Снейпа, кто-то курирует Тисовую улицу, но <i>кто</i> это или <i>что</i> они не имели ни малейшего представления, и это вполне устраивало мрачного зельевара. Мужчина всегда предпочитал действовать в одиночку. Он не хотел, да и пожалуй, не чувствовал, что заслуживает дружбы. Лили была его единственным другом, и его предательство убило ее. Да и вообще, все эти отношения с Лили были так давно, что Северус уже и забыл, что значит <i>дружить</i> (Пожирателей Смерти, этих завистливых и жестоких льстецов, Снейп никогда не мог рассматривать всерьез в качестве друзей, даже в то время, когда впервые влился в их ряды). Дружба со стороны членов Ордена для него была также неприятна, как и их нападки. Зельевар в штыки встречал любые доброжелательные попытки Молли Уизли наладить отношения, будь то приглашение на обед или участливыe вопросы, ему гораздо больше импонировала неприкрытая подозрительность Грюма. Их уважения было бы достаточно (хотя вряд ли оно вообще существовало). Большего ему и не требовалось.

Учитывая все это, облик анимага отлично подходил для его дежурств. С его точки зрения, дом №4 вообще не <i>нуждался</i> в какой-либо дополнительной охране, магия крови защищала его получше любого Фиделиуса. Точное место летнего пребывания Поттера вряд ли было известно Волдеморту и его сторонникам. <i>Необходимость</i> сопровождать мальчишку возникала, когда тот находился за пределами защитных чар, покидая дом. Благо это не происходило слишком часто, видимо после <i> прошлогодней встречи</i> с дементорами, парень старался пореже выходить на улицу. Но факт оставался фактом (ну да, кто бы сомневался, саркастически подмечал про себя Снейп) у юного волшебника периодически находились поводы, чтобы покинуть дом, то в библиотеку сходить надо, то какие-то поручения тетки выполнить. А потому, одному небезызвестному мальчику нужна была круглосуточная охрана.

Снейпу казалось, что присмотр за Поттером — это откровенная чушь. Большую часть времени мальчишка проводил в доме, где дражайшие родственники наверняка сдували с него пылинки. Когда он выходил на улицу, то помногу работал в саду, видимо родные таким образом, в отличие от старших Поттеров, пытались привить пацану хоть какую-то ответственность. Но глядя на толстого и неповоротливого кузена мальчишки, да и судя по поведению Поттера в школе, особых плодов эти попытки не приносили.

Поттер не дружил с соседскими мальчишками, да и своего кузена-маггла избегал, несмотря на то, что тот являлся его сверстником, скорее всего считал себя выше подобных знакомств. Хотя Снейп его за это особо и не осуждал, сам был таким же в его возрасте. Правда его отвращение к магглам было следствием тяжёлого детства. Только игнорируя нападки окружающих, он мог хоть как-то сохранить остатки гордости. Это было просто жизненной необходимостью, учитывая регулярные побои отца алкоголика, насмешки сверстников, по поводу его старой поношенной одежды, и жуткой нищеты, в которой он жил. Кстати от Снейпа тогда не зависело, в чем появляться на людях. А вот то, что Поттер был одет как бродяжка, сильно бросалось в глаза, но принимая во внимание одежду его кузена, зельевар расценивал это, как проявление дурного вкуса со стороны самого Поттера или бунтарское желание подростка следовать какой-то идиотской маггловской моде. И вообще это мало касалось Северуса, для него было главным, чтобы пацан вернулся невидимым домой после своих кратких экскурсий по городку.

<center>***</center>

Накануне того утра, когда Поттер нашел под капустным листом раненную летучую мышь, Снейп в своей анимагической форме высоко сидел на клене перед домом миссис Фигг. Его анимагическая форма давала ему огромное преимущество, не было необходимости сидеть в непосредственной близости от дома №4, чтобы быть в курсе всего, что там происходило. У него, как у летучей мыши, был исключительный многократно усиленный слух, и потому, он легко мог слышать голоса обитателей дома, даже когда те находились на кухне, пусть и немного приглушенно. Порой он даже различал кому какой голос принадлежит, правда не мог разобрать слов, когда они находились в разных частях дома. Именно так он узнал, что Поттера послали на улицу; он услышал женский голос, скорее всего Петуньи, она причитала, что забыла купить что-то для приготовления ужина, а потому кое-кому следует немедленно принести необходимое из магазина, находившегося в паре кварталов от дома.

Через несколько минут Поттер покинул дом через заднюю дверь, вид у него был сердитый — <i>ну конечно, недоволен тем, что оторвали от просмотра какого-то дурацкого телевизионного шоу</i> подумал Снейп. Как только мальчишка вышел на тротуар, Петунья сама появилась в дверном проеме, ее темный силуэт выделялся в вечерних сумерках, освещаемый светом, льющимся из кухни.

— И давай побыстрее, — противно взвизгнула она, напомнив тем самым Снейпу его «счастливое» детство. — Или вообще ничего не получишь! — Задняя дверь захлопнулась.

Поттер что-то недовольно пробурчал под нос и ускорил шаг.

<i>Должно быть это что-то нетипичное для этой маленькой счастливой семьи</i> ухмыльнулся Снейп. <i>Хотя надо признать, с годами, Петунья в лучшую сторону не изменилась</i>.

Он расправил свои кожистые крылья и аккуратно взлетел с той ветки, на которой до этого пристроился, неслышно следуя за Поттером, торопливо шедшим вперед.

Снейпу никогда не нравилось летать на метле. Но будучи летучей мышью, он получал большое удовольствие от полета. Единственной проблемой было приземление, летучие мыши великолепно лавировали в воздухе, вот только садиться не умели, буквально вспахивая носом землю при посадке. И у Северуса ушло огромное количество времени, чтобы побороть природный инстинкт, и как-то приспособиться, перелетая от дерева к дереву, хватаясь за ветку, затем снова взлетая на следующем вдохе. Таким вот способом он и следовал за Поттером.

Темнело. Зажглись уличные фонари. Земля быстро остывала, отдавая эфемерный жар этого летнего денька с последними лучами солнца. Снейп буквально ощущал, как остывает асфальт, расставаясь с послеобеденным теплом в преддверии ночи. Благодаря чувствительному слуху, он улавливал целую какофонию звуков — отдаленные сигналы машин, крики детей с детской площадки на соседней улице, стук мывшейся посуды в домах, мимо которых он пролетал, жужжание насекомых. Мягкую поступь кроссовок Гарри по тротуару.

Казалось, что это обычный ранний летний вечерок в Литлл Уингинге, и все-таки что-то было не так.

Когда Поттер завернул за угол продуктового магазина в семи кварталах от дома №4, Снейп заметил Макнейра. Пожиратель Смерти стоял буквально напротив газетного киоска, через улицу от продуктового магазина, одетый в маггловскую одежду, и курил сигарету. У мастера зелий шерсть дыбом на загривке встала, когда он его увидел. Северус не имел понятия о каких-либо планах нападения на Поттера… но, получается, что Темный Лорд не говорил ему <i>всего</i>. Таким образом, уже некоторое время, есть планы, в которые зельевар не посвящен. Видимо, как и Дамблдор, Волдеморт предпочитал не складывать все яйца в одну корзину — тем более, что эта корзина подолгу бывает в руках Альуса Дамблдора. Снейп мрачно усмехнулся иронии судьбы.

Пока зельевар, вцепившись в фонарный столб, обдумывал сложившуюся ситуацию, Поттер вышел из продуктового магазина с большим бумажным пакетом в руках. Тот выглядел весьма объёмным — <i>пожалуй это слишком много для пары мелочей, о которых забыла Петунья</i>, подумал Снейп.

Поттер осторожно оглянулся, слегка нахмурившись. Он не заметил Макнейра. И пожав плечами, подросток повернулся и пошел домой. А Снейп все еще висел на фонарном столбе, внимательно следя за Макнейром.

Когда Поттер отошел уже на полтора квартала, Макнейр потянулся, выбросил сигарету и пошел в том же направлении, что и мальчишка. Он не спешил.

Снейп медленно полетел за ними.

Все это заставляло задуматься. Был ли Макнейр один? И если нет, то почему не видно остальных. Да и вообще, какая разница, один Пожиратель Смерти или нет, главное, каков его план? Если он собирался убить Поттера, то почему не сделал этого раньше, на улице даже магглов не было. Хотя маловероятно, что Волдеморт мог отдать такой приказ кому-то из Пожирателей. Вот похитить Поттера сейчас легче легкого: он один, и рядом никого нет. Так чего же Макнейр ждал? Ведь он должен знать, что Поттер исчезнет, как только окажется в пределах защитных чар. Возможно он просто составляет карту местности, но Снейп был бы сильно удивлен, узнав, что этого еще не сделали.

И вот теперь Северус не знал, что предпринять: остаться и проследить за Макнейром или аппарировать и привести подмогу. Если он останется, а Поттера атакуют, ему в одиночку придется разбираться с этим, тем самым разоблачив себя, как двойного агента и незарегистрированного анимага (увы, волшебники не способны колдовать, когда превращены в животное). Это будет серьезным ударом по его шпионской деятельности. Но как он мог рисковать, оставляя Поттера одного разбираться с возможным нападением? Он от злости скрипнул зубами, эту привычку не могли искоренить даже его инстинкты летучей мыши.

Они приближались к Тисовой улице. Макнейр все также соблюдал дистанцию, не пытаясь поймать Поттера — просто не терял его из виду. Он не заметил летучей мыши, перелетевшей от дерева и зацепившийся за провод телефона-автомата, над своей головой.

Учитывая его чувствительный слух, Снейп просто обязан был услышать, что приближается опасность, но увлеченный слежкой за Макнейром и уверенный в своей маскировке, он потерял всякую бдительность. Очень, очень тихий шипящий звук, сопровождаемый вспышкой света, в конце концов заставил его оглянуться, когда он приготовился зацепиться за водосточный желоб.

Он увидел диск света, словно клинок сделанный из огня, летящий прямо в него.

С писком, Снейп отлетел от водосточного желоба, но не успел полностью увернуться от огненного клинка. Тот задел его предплечье, в том месте, где крыло переходит в плечо. Боль оглушила его. Вспышка заклинания сбила маленькое тельце вниз, прямо на жесткий асфальт, и больше зельевар уже ничего не чувствовал.

Макнейр, услышав звуки борьбы, обернулся как раз перед тем, как мальчишка исчез, оказавшись в радиусе действия защитных чар. Он посмотрел вниз на летучую мышь, вздрогнув, а затем на приближающуюся Беллатрикс Лейстрендж.

Беллатрикс направила палочку на неподвижно лежащего зверька.
— <i>Animagus revelio!</i>

Ничего не произошло. Она подошла ближе и, не побрезговав, подняла его.

— Белла? Что это? — Макнейр приблизился.

— Просто летучая мышь. — Она неопределенно пожала плечами. — Я подумала, что, возможно, это аврор… ладно, теперь это неважно. Что с мальчишкой?

Макнейр указал на дом позади себя.
— Скорее всего, сейчас он уже дома.

— Отлично. Мы должны доложить Темному Лорду. — Беллатрикс откинула тушку зверька в том же направлении, где исчез Поттер. Та тоже исчезла, попав в контур защитных чар.

Два темных мага крутанулись на месте и аппарировали.

Пробуждение

Как только Снейп пришел в сознание, на него обрушилась боль. Просто нестерпимая боль.

Потом пришло ощущение того, что он лежит в некоем подобии гнезда, на какой-то мягкой подстилке, сделанной из теплой, весьма приятной на ощупь ваты. Несколько минут зельевар просто спокойно лежал на ней, наслаждаясь ощущением тепла и покоя. Он чувствовал… умиротворение. Все казалось таким далеким и несущественным, что у него не было ни малейшего желания куда-то спешить.

Но какая-то навязчивая мысль билась на краю сознания. Снейп попытался отмахнуться от нее, и тут вспомнил. Поттер, шагающий по улицам Литлл Уингинга… Макнейр… огненный клинок, летящий прямо в него.

Внезапный прилив адреналина заставил Снейпа вскочить на ноги. И он мгновенно пожалел об этом, когда внезапная острая боль прострелила все его тело, буквально выбив дыхание из легких — и хорошо, иначе бы он заорал от боли. Дрожа всем телом, Северус вновь погрузился в вату. Немного поморгав и вернув четкость зрения, мастер зелий решил разобраться в чем дело и медленно приподнял ту конечность, что причиняла ему большую боль, желая оценить вред нанесенный руке и плечу. Вместо руки и запястья в поле зрения попала пушистая лапка с кожистым перепончатым крылом. Итак, он все еще находился в облике летучей мыши.

Снейп решил повременить с оценкой состояния своего здоровья и заняться исследованием окружающей обстановки. Слегка приподнявшись в своем импровизированном ложе, Северус убедился в том, что это действительно подобие гнезда из ваты. Кто-то уложил ее в светлую картонную коробочку и поставил, он оглянулся, это было похоже на клетку для птицы. Для очень большой птицы, возможно совы или попугая. Он принюхался — скорее всего совы, хотя клетку и почистили недавно, но его тонкий нюх уловил следы бывшего постояльца.

Клетка была высотой в добрых четыре фута, а ее диаметра было достаточно, чтобы сова могла расправить крылья, хотя бы частично. Где-то в футе над ним был закреплен деревянный насест. Под потолком клетки висела пара колокольчиков. К металлическим прутьям с одной стороны была прикреплена пластинка, а с другой — зеркальце. Чашки с водой и едой закреплялись на уровне насеста, где их легко могла достать птица. Пол клетки был застелен чистой газетой, а в нескольких дюймах от его самодельной кровати стояли ещё две мисочки, в одной была чистая вода, а в другой — Снейп принюхался, клубника. Клетка была накрыта плотным синим покрывалом, из-за чего нельзя было осмотреть помещение. Он предположил, что сейчас ещё день, так как свет мягко проникал через ткань.

Снейп внимательно прислушался. Он смог услышать звуки с улицы — пение птиц, крики детей, игравших в отдалении, скрип гальки по асфальту от проезжавшего мимо автомобиля. Но в непосредственной близости от него не было ни малейших признаков жизни. А потому, не опасаясь постороннего вмешательства, он решил заняться оценкой своего физического состояния.

Для начала, он определил источник боли. Больше всего болело правое плечо. Он вспомнил, что именно туда попал огненный диск, а потому внимательно осмотрел поврежденную область. К его немалому удивлению, она была неплохо перебинтована — в месте локализации повреждения находилась маленькая подушечка, зафиксированная бинтом, который крестообразно обхватывал его крыло и грудную клетку. А под повязкой, благодаря своему острому обонянию, он смог различить… слабый запах вяжущего средства, да, если он не ошибся, то это береста, выжимка ванили, пижмы и шиповника. Странно… он был практически уверен, что этот обезболивающий, противовоспалительный состав варил он сам (п/п: ну, да, кто-то опять у него в запасах покопался).

Ощущая сильную боль, Снейп медленно приблизился к поилке. Сейчас ему было не до еды, но очень хотелось пить. Мастер зелий принюхался к воде — в нее был добавлен экстракт лаванды и ромашки, совсем немного, его как раз хватило бы для того, чтобы дать маленькому зверьку возможность успокоиться и расслабиться. Поколебавшись, он все же сделал несколько глотков, после чего вернулся к своей лежанке. Аккуратно присев на задние лапки, он задумался. Честно говоря, зельевар был… озадачен.

С одной стороны, кто-то нашел его и попытался помочь. Но кому, в мире магглов, есть дело до маленькой летучей мышки? Возможно это маггловский ребенок — дети, вне зависимости от того, маги они или магглы, могут попытаться «вылечить» больного зверька. Но как тогда объяснить хорошо наложенную повязку, даже, если малышу <i>удалось</i> пронести несчастное животное мимо бдительной мамаши? И даже, если предположить, что об успокаивающих свойствах лаванды и ромашки взрослый маггл и догадывается, то как можно объяснить целебную настойку, нанесенную на его рану? Он был готов поспорить на свою должность зельевара, что состав был приготовлен магом.

И вот это уже сулило проблемы. Зельевар был уверен, что к нему применили заклинание <i>animagus revelio</i>, если бы не это, то он бы не чувствовал себя настолько отвратительно. А если это так, то зелье, которое мастер зелий разработал, чтобы предотвратить действие этих чар, сработало (кстати, если бы Северус использовал для превращения в анимага трансфигурацию, зелье бы не подействовало), но нагрузка на его тело оказалась гораздо большей, чем он расчитывал. Вследствие чего каждая клеточка его тела, воспротивившись принудительной трансформации, теперь испытывала ужасную боль.

Итак… если волшебник, применивший заклятие, увидел, что оно сработало, то значит он хочет его подлечить, чтобы устроить допрос. Но, если этот маг хочет его допросить, то зачем тогда держать в клетке, где невозможно превратиться в человека? И, в конце концов, если заклинание принудительного обращения не сработало, то кто, черт побери, мог догадаться о том, что Снейп — анимаг? О наличии зелья не знал никто, даже Дамблдор. Его буквально дрожь пробирала при мысли о том, что его маскировка как-то раскрыта.

Головная боль, как взбесившаяся птица, настойчиво билась в висках. Боль из-за раны и кровопотеря ослабили его, и плавно опустившись на вату, под действием трав, Северус погрузился в целебный сон.

Когда Снейп очнулся снова, то почувствовал, что его правая лапка онемела, а плечо теперь только тупо ныло. Зельевар облизнулся и почувствовал на кончике языка привкус от жаропонижающего зелья, смешанного с болеутоляющим. Он медленно открыл глаза и немного приподнял голову.

Покрывало было убрано с клетки. Снаружи стемнело — в маленькое квадратное окошко был виден край звездного неба. Легкий ветерок трепал старенькие занавески. Стараясь не делать резких движений, мастер зелий стал осматривать комнату.

Это была небольшая комнатушка, краска на стенах которой давно облупилась. На полу не было даже намека на ковер. Его клетка висела на крючке под потолком со стороны двери, в противоположном углу стояла старая кровать, застеленная тонким одеялом, слегка помятым, видимо на ней кто-то недавно лежал. Видавший виды ночной столик с маленькой настольной лампой, тускло освещавшей комнату, стоял рядом с кроватью. На ночном столике стоял ополовиненный стакан с водой, а рядом с лампой лежали фотоальбом в кожаном переплете и книга, Снейп пригляделся к названию — <i>Квиддич сквозь века</i>. На стене, в изголовье кровати, висел краснознаменный стяг с золотистым Гриффиндорским львом. Также недалеко от кровати стоял большой сундук, один из тех, что студенты берут с собой в школу.

Недалеко от двери, в углу стоял большой покосившийся шкаф. У одной из створок не было замка, из-за чего шкаф был слегка приоткрыт. Под окном был установлен очень маленький, поцарапанный письменный стол, на котором в хаотичном порядке были разбросаны книги заклинаний, пергаменты, перья и чернильница. Обычный стул с деревянной спинкой стоял перед столом, одна из ножек была подломлена, вследствие чего была короче своих товарок на целый дюйм.

Дверь комнаты была плотно прикрыта. Странно, но в ней была проделана кошачья дверца.

Не нужно было проявлять чудеса изобретательности, чтобы понять, кто был хозяином этой комнатки — Гриффиндорский стяг, книги заклинаний, пергаменты и чернила, <i>Квиддич сквозь века</i>. Даже наличие пустой клетки отлично вписывалось в общую картину, насколько зельевар знал, сейчас птицу мальчишки выхаживал Хагрид. Но Снейп был в полном недоумении. Честно говоря, он совсем не так себе представлял комнату Поттера. Она напоминала… склад для старых вещей, которые и выкинуть жалко, и запихнуть больше некуда, кто-то может в ней переночевать пару раз, но жить в течение нескольких месяцев… Вряд ли обычный подросток сможет здесь хорошо отдохнуть. По правде говоря, она больше напоминала ему его собственную комнату в Спиннерс Энд (п/п: помню, что Паучий тупик, но мне так больше нравится), после того, как он начал учебу в Хогвартсе.

Его размышления были прерваны. Подтвердив все его догадки, в комнату вошел Гарри Поттер собственной персоной.

Кстати, начиная с конца семестра, Снейп в первый раз увидел Поттера вблизи. Пацан всегда был худым, но сейчас он отощал еще больше. Эта истощённость вкупе с темными кругами под глазами еще сильнее усиливала и без того природную бледность его лица. Его плечи были опущены, словно он сильно устал, или нес на своих хрупких плечах тяжелое бремя. Скорбь по Блэку наложила на него свой отпечаток.

Поттер прикрыл за собой дверь, обернулся и увидел мышь в клетке, после чего замер.

— О, ты очнулся, — тихо сказал он.

Пожалуй, это был первый раз, с приснопамятного первого курса мальчишки, когда на этом лице, обращенном к нему, Снейп не видел ни враждебности, ни страха, ни гнева, ни каких-то признаков отвращения… только любопытство и озабоченность. Подросток медленно и спокойно подошел к клетке, словно боялся вспугнуть больного испуганного зверька — что собственно говоря было правдой, если смотреть с его точки зрения.

— Знаешь, а ты вроде получше выглядишь. — Мальчик продолжал говорить тихо, стараясь не повышать голос. — Я принес тебе кое-что вкусненькое, если тебе интересно. Я думаю, тебе стоит немного перекусить… это поможет тебе быстрее восстановить силы.

Поттер аккуратно открыл клетку, вытащил миску с клубникой и выкинул ее в мусорную корзину, стоявшую рядом со столом. Он положил в миску несколько кусочков яблока, и снова закрыл клетку. Снейп настороженно наблюдал за его действиями.

— Тебе можно это есть, — сказал мальчик ободряюще. — Я взял книгу из библиотеки, и там было написано, что твой подвид, питается фруктами… так, что я рад, что могу обеспечить тебя полноценным питанием! — Гарри слегка улыбнулся.

Поттер отошел от клетки к своему школьному сундуку. Медленно подросток сел на крышку, не сводя глаз со Снейпа. <i>Скорее всего ни разу так близко летучую мышь не видел</i> язвительно заключил зельевар. <i>Он похож на идиота</i>.

— Знаешь, у тебя очень сильно порвано крыло, — заметил Поттер, все еще стараясь говорить тихо, и надеясь, что его тон не напугает зверька. — Я постарался сделать, все, что мог, но я не очень хорошо знаю исцеляющие чары, да и вообще, мне запрещено колдовать на каникулах. Министерство следит за этим.

Юный маг спокойно сидел на крышке школьного сундука — <i>гораздо спокойнее, чем на моих уроках</i>, с горечью подметил Снейп. Мальчик выглядел расслабленным, спокойно опираясь на колени в этих своих потрепанных мешковатых джинсах.

— Я, кстати, специально снял покрывало с клетки, ты же вроде ночной образ жизни ведешь, — наконец сказал Поттер, наверное ему показалось, что мышь нервничает из-за его молчания. — Завтра я проверю твое крыло и дам тебе еще зелий. Я понятия не имею, как много времени потребуется для твоего выздоровления, но надеюсь, что Хедвиг не вернется раньше. А то боюсь, она может сильно разозлиться, если обнаружит здесь нового питомца.

<i>Питомец Поттера!</i> Снейп чуть не зарычал от злости. <i>Мерлин, за что мне это? Как я докатился до подобного? Лучше бы я на допрос к Темному Лорду попал!</i>

— Наверное тебя следует как-то называть, пока ты будешь здесь находиться, — продолжил мальчишка. Он на мгновение задумался. — Я могу называть тебя «Снейп или «Северус» — ты чертовски сильно напоминаешь мне моего преподавателя по зельям! — Юный волшебник мрачно усмехнулся.

Снейп не смог сдержать недовольного писка.

— Да, да, ты прав — ты заслуживаешь лучшего. Слушай, а давай я назову тебя Спартак. Это имя из одной книжки про историю Древнего Рима. — Парень улыбнулся. — Спартак был рабом, а потом стал воином, освободившим огромное количество людей от рабства. Знаешь, я думаю тебе это подходит. Я ведь тоже освобожу тебя, когда ты поправишься.

Мальчик встал, вынув из шкафа застиранную синюю пижаму и зубную щетку, затем вышел из комнаты.

Снейп был озадачен. Он понятия не имел, как ему выбраться из этой передряги. Дамблдор наверняка уже беспокоится, а если Темный Лорд вызовет?

<i>Может Поттер, отвечая на письмо Люпину или кому-нибудь из членов Ордена, упомянет обо мне</i> с надеждой подумал Снейп. И тут он вспомнил, что никто, за исключением Дамблдора, понятия не имеет о том, что зельевар является незарегистрированным анимагом. И, учитывая, что сейчас идет война, вряд ли кто-то на собрании Ордена, расскажет Дамблдору о раненой летучей мыши, которую приютил у себя на каникулах Поттер.

Возможно, в следующий раз, когда Поттер вытащит Снейпа из клетки, чтобы обработать ему крыло, то он сможет воспользоваться этой возможностью. Вот только для чего? Чтобы превратиться в человека? Но тогда его тайна будет раскрыта, ведь Поттер вряд ли станет утаивать от своих друзей такой секрет. Точно, к новому учебном году вся школа будет знать не только о том, что «Большой Летучий Мыш» на самом деле является летучей мышью, но и том, что Мальчик-который-выжил держал в клетке Ужас подземелий. Снейпа аж затрясло от подобной перспективы. Нет, лучше всего дождаться, когда парень откроет клетку и попытаться удрать в окно. Если окно конечно будет открытым. Ага, и если поврежденное крыло сможет выдержать его вес. Снейп попытался расправить поврежденную конечность, но зашипев от боли, оставил эту дурацкую затею. <i>Восхитительно. Я застрял здесь, в качестве домашнего любимца Поттера, Мерлин знает насколько.</i>

Дверь открылась — вернулся Поттер. Он закрыл дверь, положил на место зубную щетку, и забрался в постель, сняв очки и положив их на ночной столик, тем самым позволив Снейпу увидеть чудесные отливающие изумрудной зеленью глаза Лили, которые сейчас не скрывали уродливые очки Джеймса Поттера.

— Доброй ночи, Спартак, — тихо прошептал мальчик, погасив свет. Он накрылся одеялом и затих. Через пятнадцать минут его дыхание выровнялось, и Снейп понял, что подросток заснул.

Тяжело вздохнув «Спартак» выбрался из своего лежбища и направился к миске с едой. Выздоровление обещало затянуться.

Ночной разговор

<i>Казалось, что Сириус падал целую вечность: его тело грациозно изогнулось, скрываясь за туманной вуалью арки. Гарри еще успел заметить вспышку страха и какое-то удивление, мелькнувшее на некогда красивом лице крестного, когда тот падал в проем древней арки и исчезал за вуалью, которая словно всколыхнулась от порыва ветра, а затем застыла неподвижно.

— СИРИУС! — закричал Гарри. — СИРИУС, СИРИУС!

Сириус был там, за вуалью, Гарри точно это знал, и он мог спасти его, он мог… но что-то удерживало его, что-то обвило его ноги… змея, огромная змея, шипела, обвивая его лодыжки и колени, не давая ему вырваться, чтобы побежать к крестному. Он должен освободиться, он должен — он должен спасти Сириуса!

— Сириус! — срывая голос от горя, кричал Гарри. — Сириус, Сириус! — Приложив немыслимое усилие он вырвался из стальной хватки змеи и бросился вперед, полетев вниз</i>

— и приземлился на твердый пол в своей спальне, на Тисовой улице, обмотанный собственной простыней.

Медленно Гарри сел. Ему было тяжело дышать, воздуха не хватало, будто он только что пробежал стометровку. В ушах набатом бился пульс, а пот градом катился с лица.

<i>Мерлин, дядя Вернон!</i> Мелькнуло в его мыслях. <i>Если он проснулся — я труп.</i>

Резво вскочив на ноги, Гарри поспешил к двери. Даже не попытавшись ее открыть он прислонился к косяку и внимательно прислушался.

Спустя несколько секунд, когда сердцебиение начало затихать, он наконец-то смог различить размеренный храп дяди Вернона.

Расслабившись, Гарри подошел к своей кровати и сел. Пот, выступивший на теле, стал высыхать, его начало немного знобить. Включив настольную лампу и надев очки, он взял в руки стакан с водой и в один глоток осушил его.

Его внимание привлек тихий шуршащий звук, и он обернулся к клетке Хедвиг.

Летучая мышь, которую он утром подобрал в саду, проснувшись, спокойно наблюдала за ним.

— Привет, Спартак. — тихо выдохнул Гарри.

Мышь, не мигая, смотрела на него. Ее черные глаза светились в тусклом свете лампы.

Отвернувшись, Гарри посмотрел на часы, стоявшие на полке. Когда-то они принадлежали Дадли, но после того, как тот однажды утром швырнул их об стенку, перекочевали в эту комнату. Поттер отремонтировал их, и сейчас часы показывали полтретьего ночи.

Стараясь расслабиться, Гарри наклонился вперед, опираясь локтями на колени и спрятал лицо в руках. Он медленными круговыми движениями больших пальцев массировал уставшие веки. Каждую ночь одно и то же — если не Сириус, то Седрик. Если не Седрик, то Волдеморт. Ночные кошмары будили его, порой мальчик кричал так громко, что просыпался дядя Вернон и долго ругался на осточертевшего племянничка, а иногда мог ему и трепку задать. Самым плохим было то, что после этих кошмаров, парень больше не мог заснуть. С начала каникул это был самый ранний кошмар, из тех, что ему снились. Подросток просто не понимал, что ему со всем этим делать. Если он не будет хорошо высыпаться, то просто физически не сможет выполнять работу по дому, и это сильно разозлит дядю. Трепка — это паршиво, но ведь к ней еще и издевательства от Дурслей присоединятся, а это гораздо хуже.

Если бы только здесь была Хедвиг. Сова отлично умела… слушать. И сейчас, без нее, Гарри чувствовал себя абсолютно разбитым. Просто от того, что не с кем поделится, тем, как тяжело у него на сердце.

Конечно можно написать Рону или Гермионе. То, что Хедвиг сейчас нет под рукой, особую проблему не создавало, в конце концов можно отослать письмо с той совой, что принесет ему послание от друзей. Они были отличными друзьями… и уже написали ему по одному письму, а еще юный волшебник получил короткую записку от вечно занятого Ремуса, да и от Хагрида пришло небольшое сообщение о состоянии Хедвиг. Вот только Гарри не хотелось доверять свои мысли и чувства обычному листку бумаги. Парень вообще не горел желанием рассказывать своим близким друзьям о тех страхах и тревогах, что постоянно мучили его (в конце концов, он им еще даже о пророчестве не рассказал). О хрупкости и зыбкости всего, что его окружает.

Он ужасно скучал по Хедвиг.

Вздохнув, Гарри погасил лампу и откинулся на подушку, не снимая очки. Легкий ветерок шевелил занавески, позволяя слабому свету от уличных фонарей проникать в комнату и освещать клетку, в которой сейчас находилась мышь.

Со своей кровати парень наблюдал за тем, как мышь аккуратно ухаживает за коготками на левой лапке. Видимо почувствовав на себе пристальный взгляд, зверек взглянул на него.

— Эй, Спартак, — снова повторил Гарри, стараясь не повышать голос. — Я надеюсь, что не испугал тебя. Мои дурные сны порой сильно пугали Хедвиг.

Летучая мышь продолжала пристально на него смотреть.

Гарри вздохнул, подняв взгляд к потолку. Через какое-то время он добавил, еще более тихим голосом:

— У меня кошмары.

Он перевел взгляд на мышь. Та все еще смотрела на него.

Гарри снова сел, скрестив по турецки ноги на одеяле.

— Это был… сон, я имею ввиду… о моем крестном отце. Он умер. Его убили.

Гарри буквально с силой вытолкнул из себя эти слова, пристально глядя на свои колени. Спустя некоторое время, мальчик оглянулся и увидел, что Спартак все еще смотрит на него. В его черных глазах абсолютно ничего нельзя было прочесть, но странным образом это успокоило юного мага. В отличие от Хедвиг, которая была фамильяром волшебника, и по сравнению с обычной совой обладала каким-то интеллектом, сейчас перед ним была простая мышь, глупый зверек… но это было живое существо, которое делило с ним кров, и главное это были не Дурсли.

<center>***</center>

Вообще парень не особо то и рассмотрел мышь, когда принес ее домой рано утром, ведь если бы тетя Петунья поймала его в доме в то время, когда ему положено работать на улице, то ему бы здорово влетело. Гарри быстро поднялся наверх, пока тетушка принимала душ, положил бессознательную мышь на пол клетки, закрыл спальню и умчался на улицу. Спустя полчаса, когда тетя Петунья пошла за покупками, мальчик снова пробрался в дом, чтобы внимательно обследовать своего маленького пациента и придумать, чем же ему помочь.

Честно говоря, юный волшебник был готов к тому, что найдет мертвого зверька, когда поднимался в свою комнату. Чаще всего, еще будучи ребенком, он приносил домой подлечить раненных птиц, а пару раз даже белок. Он старался спрятать их от Дадли, который очень жестоко обращался с животными, да вообще со всеми, кто был меньше и слабее его. Но те зверьки редко, когда выживали… особенно часто погибали птицы.

Но в этот раз ему повезло, когда он вернулся в комнату, мышь все еще была жива, лежа там же, где он ее оставил, ее язычок нервно скользил между зубками.

Гарри быстро определил, что кровавая пена на мордочке зверька появилась из-за того, что он прикусил свой язычок, скорее всего, когда падал. Это не было чем-то серьезным, а потому он оставил эту рану заживать самостоятельно.

Большие опасения вызывал порез, тянувшийся вдоль всей правой конечности, который затрагивал само плечо, а потом переходил на мембрану, формирующую крыло. Гарри долго разглядывал эту рану. Он не мог понять, что привело к такому повреждению. Это явно были не зубы и не когти — ранение проникало в глубокие слои, затрагивая большую поверхность, в том числе и мышцы, казалось, что его нанесли каким-то зазубренным лезвием. Шерстка была значительно повреждена с каждого края раны.

Гарри оставил попытку понять, как была нанесена рана, и начал лечить ее. Он осторожно очистил ее обеззараживающим зельем, затем использовал жаропонижающую мазь с берестой, аккуратно нанося ее на поврежденную поверхность. А чтобы прикрыть рану, он использовал обычную маггловскую повязку, затем тщательно перебинтовал рану и тело мыши, подложив стерильную подушечку для амортизации. После чего осмотрел результат своего труда и остался им доволен, хотя он и не был уверен в том, что мышь снова сможет летать.

Гарри использовал пипетку, чтобы напоить бессознательное существо обезболивающим зельем, затем положил его в коробку из-под шоколадных лягушек, предварительно застелив ее ватой. Поставив коробку на стол, он почистил клетку Хедвиг и застелил ее свежей газетой. Оставив поилки Хедвиг пустыми, он поставил еще пару маленьких мисочек на пол клетки, одну с едой (в которую он положил клубнику, предварительно стащенную из холодильника), а другую с водой. В воду он добавил несколько капель расслабляющей настойки, которая должна была успокоить зверька и дать ему возможность выспаться.

Положив мышь в ее новый дом, Гарри накрыл клетку покрывалом. Учитывая, что летучие мыши ведут ночной образ жизни, он решил накрывать ее днем, и убирать покрывало на ночь. Это бы позволило зверьку придерживаться привычного образа жизни, тем самым способствуя скорейшему выздоровлению, плюс спасало от излишнего внимания со стороны Дурслей, которые могли случайно заглянуть в его комнату.

Забота о мыши отняла у него полтора часа. Гарри пришлось пропустить обед (весьма значительная жертва) и работать на предельной скорости, чтобы закончить работу в саду, а затем приступить к другим своим обязанностям. К счастью, Петунья пришла домой поздно, и таким образом его никто не поймал. Он даже получил ужин, если его порцию можно было так назвать (Дадли опять был на диете, а значит и юный маг тоже).

Когда Гарри вернулся в комнату после ужина, он был приятно удивлен тем, что мышь не только жива, но еще и очнулась. Немного поговорив с нею, но при это стараясь не навязывать свое общество, мальчик постарался дать ей возможность адаптироваться к новой обстановке. Подросток был поражен тем, как спокойно зверек воспринял незнакомую обстановку — честно говоря, парень немного беспокоился по поводу того, что новый питомец может устроить сильный шум, который привлечет ненужное внимание со стороны других домочадцев.

<center>***</center>

Сейчас было почти три часа утра. Гарри наблюдал за тем, как зверек высасывает сок из винограда, который он принес, пьет из мисочки, а потом, словно кошка, вылизывает себя.

Когда парень снова заговорил, маленькое ухо шевельнулось в его направлении, но от своего занятия мышь отвлекаться не стала. Каким-то образом это подбодрило Гарри продолжить разговор.

— Его убили… я имею ввиду моего крестного. — Повторил Гарри. Спартак продолжил мыть свои лапки. — Порой мне кажется… что это… моя вина. — Тяжело задумавшись, Поттер остановился, было видно, что ему сложно подбирать слова. Он снова откинулся на подушку.

— Иногда я думаю… Мне кажется, что возможно… я был плохим крестником, Спартак, — тихо продолжил Гарри. Мышь прекратила умываться и взглянула на него, но юноша этого даже не заметил. — За прошедший год, несколько раз… ну, я… думаю, что я разочаровал его. Потому что я не настолько похож на своего Отца, как ему хотелось. И мне от этого не по себе, потому что я не хотел быть похожим во всем на моего Отца.

Мышь как будто чихнула, издав какой-то странный, тихий звук, словно рассмеявшись. Гарри взглянул на нее.

— Понимаешь, я сам не горю желанием походить на Отца абсолютно во всем, — сказал подросток. — Я… за прошедший год я обнаружил, что мой Отец не был… по крайней мере не всегда… таким… каким я его себе представлял. По правде говоря я… я был немного разочарован. — Гарри вздохнул, снял очки, и повернулся на бок. Широко раскрыв глаза, он невидящим взглядом посмотрел на стену.

Спустя долгое время, он еле слышно прошептал:

— Сириус был самым близким человеком для меня, он был моей семьей. Я хотел, чтобы он гордился мной. — Мальчик едва не сказал, чтобы он любил меня, но в последний момент поправился. — Я думаю, крестный… я никогда не проводил с ним достаточно времени. Но порой мне кажется, что Азкабан… свел его с ума, понимаешь, Спартак? — Он взглянул на клетку, мальчик без очков мог видеть только ее очертания, но ему показалось, что Спартак сидит в своем гнезде и пристально смотрит на него.

Гарри почувствовал облегчение, словно непомерная ноша, которая лежала на его плечах, стала немного легче. А еще, к своему удивлению, он почувствовал сильную усталость, и его начало клонить в сон.

Внезапно ему пришло в голову, что когда Спартак почувствует себя лучше, ему нужно будет как-то передвигаться по клетке. Оставив решение этой задачи на следующий день, Гарри закрыл глаза, и откинув все мысли прочь, прошептал.

— Доброй ночи, Спартак.

Прошло много времени с тех пор, как мальчик погрузился в сон, а мышь, все так же не мигая, смотрела на него.

Агрессия

Снейп постепенно закипал. Это выходило за рамки возможного. За всю его жизнь, годы преподавательской деятельности в школе, работы шпиона на два фронта, еще ни разу ему не приходилось испытывать подобного унижения. Питомец Поттера. Подумать только <i>Домашний любимец</i> Мальчика-который-выжил, черт бы его побрал!

Да одна мысль о выражении лица Дамблдора, который обо всем этом в конце концов узнает, приводила его в бешенство.

Была половина седьмого утра. Мастер зелий, прибывающий сейчас в облике летучей мыши и далеко не в самом лучшем настроении, услышал звуки из дальней комнаты, скорее всего дядя мальчишки собирался на работу. Сам пацан, после своего утреннего кошмара и падения на пол, вырвавшего Снейпа из его размышлений, сейчас спал, как убитый. Видимо ночной разговор помог ему успокоиться, после чего он остаток ночи дрых без задних ног.

Снейп пристально посмотрел в сторону кровати. Из вороха одеял была видна только черноволосая макушка.

До Снейпа доходили слухи, что Поттер часто просыпается от ночных кошмаров, но сам он их проявлений никогда не видел, так как не являлся главой Гриффиндора. Мастер зелий был встревожен из-за того впечатления, которое кошмар произвел на юного мага, а еще удивлен странной реакцией пацана, который, казалось, испугался того, что может разбудить кого-то из обитателей дома.

Видимо проявление <i>гриффиндорской гордости</i> во всей ее красе, едко подметил Снейп. <i>Ну, как же, лучше мучиться в гордом одиночестве, чем попросить помощи у близких тебе людей.</i>

Затем, он, к своему стыду, вспомнил тихий всхлип, который и привлек его внимание к тому, что сны Поттера далеки от чего-то легкого и светлого. Все-таки мальчишка пытался ему помочь, и стоило признать, что получалось у него довольно неплохо. И потому было странным то, что мальчик, переживая горе по поводу утраты Блэка, не искал утешения и поддержки у своей семьи.

Внезапно раздался противный звук, словно ногтями по доске провели, Снейп аж передернуло. Посмотрев на Поттера, он обнаружил, что мальчишка тоже отреагировал на этот звук, близоруко щурясь на дверь своими зелеными глазами.

— Ты еще не встал?! — Визгливый голос Петуньи вызвал у Снейпа приступ мигрени. — Твой дядюшка спустится вниз через 10 минут, почему завтрак до сих пор не готов?!

Поттер кубарем скатился с кровати, хватая джинсы, валявшиеся рядом с кроватью на полу.

— Одну минуту, тетя Петунья! — прокричал мальчишка, как ему казалось бодрым голосом (по мнению Снейпа, весьма неправдоподобно). Он быстро снял пижаму.

Было слышно, что Петунья уже быстрым шагом удаляется от комнаты. Поттер натянул джинсы и схватил футболку. Обернувшись, чтобы взять очки, он обратил внимание на клетку.

— Привет, Спартак, — рассеянно пробормотал мальчик, — я займусь тобой попозже… хорошо?

Надев очки, мальчишка босиком выбежал из комнаты и прикрыл за собой дверь. Спустя минуту, Снейп уже мог различить его топот по лестнице, ведущей на первый этаж.

Снейп откинулся на свое ватное ложе, чувствуя себя несколько… озадаченным.

Неужели такое происходит каждый день? Да нет, конечно нет… его чуткий слух улавливал храп кузена в соседней комнате. Возможно, готовить иногда завтрак для дяди и тети входит в список обязанностей Поттера. Ну, а то, что мальчишка порой просыпает, может раздражать его тетку (хотя даже в детстве Петунья не отличалась ангельским характером, и раздражалась по малейшему поводу).

А вообще Снейпа удивило то, что Спаситель волшебного мира, не так избалован, как ему раньше казалось. Его опекуны, видимо пытались привить мальчишке хоть <i>какое-то</i> чувство ответственности, правда довольно безуспешно. <i>Уже неплохо.</i>

Эти мысли наряду с приступом клаустрофобии, посетившим его из-за тесноты клетки, напрочь сметали то чувство благодарности, что зародилось у него к мальчишке, как метла сметает старую паутину. Внезапный приступ агрессии дополняло мрачное удовольствие от того, что Поттера выдернули рано утром из кровати и заставили что-то делать. И в этом мрачном свете, вместо сострадания к беззащитному существу, в трепетной заботе мальчишки о нем, зельевар увидел попытку подростка сделать гадость своей семье. Скорее всего мелкий пройдоха просто хотел показать своего нового «клевого» питомца отмороженным дружкам.

Возможно, когда Поттер снова займется его ранами, Снейп сможет устроить побег. Зельевар честно попытался расправить правое крыло, но вздрогнув от боли, понял, что оно вряд ли выдержит его вес. Так что и выбора то у него особо не было, только сидеть и ждать, когда он выздоровеет… ну или превращаться в человека. Идея испугать мальчишку своим превращением — и смутить его подробностями их «ночного диалога» была весьма привлекательна, но мастер зелий всерьез опасался того, что Поттер потом всем растреплет об его маскировке. Это, кстати, напомнило ему о прошлогоднем инциденте с Омутом Памяти, и ему стало любопытно, а рассказал ли Поттер об этом кому-нибудь.

Так что пока думать о побеге или об обратном превращении не стоило. Пусть все остается как есть, он позволит Поттеру себя лечить.

<i>Вот обязательно было, чтобы именно Поттер меня нашел</i>, с горечью подумал Снейп. <i>Хотя, могло быть и хуже</i>.

Внезапно он представил себе, как его находит эта пустоголовая девчонка с Гриффиндора, Лаванда Браун. Возможно, эта полоумная могла бы устроить ему ванну с розовым маслом, а еще попыталась бы нарядить в какой-нибудь смешной наряд.

Эта мысль наравне с воспоминанием об инциденте с Омутом Памяти, вконец разъярили Снейпа, (то, что Гарри и близко не воспринимал его как куклу, которую можно во что-то нарядить, не имело значения), вызвав какую-то иррациональную ярость и на мальчишку, и на всю эту ситуацию в целом. Да такую, что сам того не замечая, зельевар начал когтями и зубами терзать удобную кровать, которую соорудил для него Поттер.

<i>Я конечно сейчас не способен снять с него баллы, но если Поттер попробует обращаться со мной, как с игрушкой, я его укушу</i> мстительно подумал Снейп, раздирая на клочки вату и картон. На мгновение ему стало стыдно — <i>в конце концов я не какая-то дикое животное</i>, — а затем его посетило странное и необъяснимое удовольствие, и он с упоением продолжил сеять разрушение, вымещая свой страх и обиду.

<center>***</center>

Утро выдалось напряженным. Тетя Петунья была недовольна тем, что он практически проспал. Хотя Гарри и был благодарен ей за то, что она его разбудила… если бы дядя Вернон спустился вниз раньше него, ему бы не поздоровилось.

До этого утра проблемы с запоздалой готовкой завтрака для тети и дяди, перед тем, как дядюшка Вернон поедет на работу, не возникало — ночные кошмары не давали ему хорошо высыпаться, делая его сон очень чутким, довольно часто его просто будил шум включенной воды в душе. Прошлой ночью он в первый раз смог спокойно уснуть после неприятного пробуждения. Вспоминая об этом, он испытывал благодарность к тому хрупкому созданию, что сейчас обитало в его комнате.

Как только Вернон уехал на работу, Петунья занялась хозяйственными делами, Дадли (который редко вставал до обеда) спокойно дрых в своей комнате, а Гарри решил уделить внимание своему питомцу. Чем раньше, тем лучше — он был уверен, что Спартак, привыкший к ночному образу жизни, скоро заснет. К тому же, ему казалось, что мышь мучается от боли… и, возможно, она голодна, так, что быстро забежав в сад, и захватив кое-какой инструмент, а также заглянув на кухню за чашкой с мыльной водой, он поспешил наверх.

Гарри проскользнул в комнату, прикрыв дверь.
— Эй, Спартак, — тихо позвал он. — Я тебе тут кое-что прине… Ой!

Спартак стоял посреди клетки в куче мусора, раньше служившей ему постелью. На его лисьей мордочке легко читался воинственный настрой.

— Хорошо… ммм, я думаю, тебе пригодится эта штука, — Гарри ошеломленно смотрел на сердитую мышь. Он положил моток проволоки, которую принес из сада, на стол и осторожно приблизился к клетке.

— Знаешь, мне кажется, надо сначала твое крыло посмотреть… ты же будешь вести себя хорошо, когда я тебя выну из клетки? — Гарри аккуратно открыл дверцу и нерешительно поддался вперед. Казалось, что Спартак не испуган тем, что мальчик тянет к нему руки, он не пытался убежать или как-то избежать контакта, и парень, расценив это как хороший знак, аккуратно взял мышь на руки и вынул из клетки.

Удивительно, Спартак практически не двигался, позволив Гарри отнести его к кровати. Мальчик был очарован зверьком, размерами несколько превышающими обычную летучую мышь… на вскидку, та весила 2 фунта, а ростом была практически с треть Хедвиг, около одного фута.

Гарри посадил Спартака в изножье своей кровати, а затем внимательно проверив нет ли кого за дверью, вынул одну из половиц и открыл свой тайник, там лежали самые дорогие для него вещи: мантия невидимка, волшебная палочка, фотоальбом и аптечка с зельями. Вынув аптечку из тайника, он сел на кровать, взял в руки мышь и положил к себе на колени.

Во время работы, Гарри непрерывно говорил, он надеялся, что его спокойный голос успокоит и ободрит дикого зверька. Юный маг не придавал значения словам, Хагрид как-то обмолвился, что важны не слова, а голос, который слышат животные. (п/п: так то животные, а тут то Снейп)

— Ты главное не беспокойся, я кое-что в этом понимаю, — сказал он, срезая бинты маленькими острыми ножницами. — Я даже немного разбираюсь в зельях, хотя мой преподаватель уверен в обратном. Конечно мои оценки по его предмету далеки от идеала, но дело в том, что мне порой сложно сосредоточиться, потому что я нервничаю, когда он нависает над моим котлом и проверяет работу. Мне кажется, я довольно неплохо сдал СОВы по зельям. — Парень аккуратно вынул хлопковую подушечку из-под крыла, стараясь не задеть рану, чтобы опять не открылось кровотечение.

— Я слышал, что моя мама отлично разбиралась в зельях, когда училась в школе, — Гарри продолжил, — а еще она была хороша в чарах. Хотелось бы мне хоть немного быть на нее похожим… Мои результаты по СОВ придут со дня на день, а Снейп сказал, что возьмет на продвинутый курс только тех, кто получит "Превосходно» по его предмету. Гарри аккуратно обработал рану антисептиком. — Извини, если немного жжет. Но ты не беспокойся, я не сам его готовил… это из личных запасов Снейпа.

Мышь слегка напряглась под его рукой. Гарри подумал, что зверьку стало больно. — Но мне по любому нужны зелья, я ведь хочу стать аврором, с другой стороны я был бы только рад больше не учиться у Снейпа. Сальноволосый урод! Мой друг Рон, да и я сам, считаем, что в последний раз он мыл голову в 19…

ХРЯСТЬ.

Гарри от неожиданности вскочил на ноги, разом вскрикнув от боли и удивления, чувствуя как маленькие острые зубки впились в его палец. Он рассерженно взмахнул рукой, стряхивая с нее мышь.

Мгновение он тряс рукой, тихо, но беззлобно ругаясь про себя.

— Эй, зачем ты это сделал? — строго спросил Гарри, оборачиваясь к кровати — и тут же от удивления застыл.

Он подумал, что мышь сожмется в комочек от страха или попробует куда-то спрятаться, но ни случилось ни того, ни другого. Вместо этого маленький зверек, встав для опоры на три здоровых конечности, и держа на весу больную, с вороха одеял смотрел прямо на него. Гарри на мгновение даже почудилось саркастичное выражение на звериной мордочке.

Словно два черных омута пристально смотрели на него, и юному волшебнику даже послышалась такая знакомая реплика —

<i>Опять опоздали, Поттер? 5 баллов с Гриффиндора!</i>

— но это ощущение практически сразу же исчезло.

Гарри потряс головой, а затем взглянул на свой большой палец. Укус был не большим, но его в любом случае нужно было, как следует, обработать.

Но для начала он все-таки решил закончить с мышью.

— Наверное я задел больное место? — Гарри снова присел на кровать, и осторожно стал пододвигать к себе мышь, опасаясь того, что ей опять вздумается его укусить. Пристроившись боком, он придвинул к себе аптечку.

Его рука застыла над пузырьком с настойкой растопырника.

В прошлом году, когда Гермиона познакомила его со свойствами этого зелья после иезуитских отработок у Амбридж, Гарри решил привезти его с собой на каникулы. Он планировал его использовать после «сессий общения» с дядиным ремнем. Мальчик буквально представлял, как будет снимать эта настойка жар и боль от синяков и рубцов, оставленных после наказания на его коже.

Размышляя он смотрел то на бутылочку, то на мышь.

Этому созданию помощь была нужна сейчас. А у него на данный момент, кроме пары синяков, особых повреждений не было. Вроде бы этим летом ему еще не доставалось от дяди Вернона очень сильно, и при определенной доле везения ситуация не изменится в худшую сторону (голос разума, который буквально вопил о том, что все может очень быстро измениться, он просто проигнорировал). И кто знает? Может он вообще скоро покинет Тисовую улицу, если Дамблдор…

Но мысль о Дамблдоре пришлось откинуть подальше. Ему до сих пор было трудно думать о волшебнике, которого он раньше идеализировал.

Все решив, мальчик взял пузырек с настойкой растопырника. Возможно мыши много и не понадобится, и для него останется достаточно зелья. Он отмерил несколько капель на матерчатую подушечку и начал аккуратно фиксировать раненное плечо.

Спустя мгновение, буквально почувствовав как расслабился Спартак в его руках, Гарри порадовался решению использовать зелье.

Быстро перевязав поврежденную конечность, мальчик снова посадил Спартака на кровать, а сам встал. Он быстро, но тщательно вычистил клетку, поменял газеты и соорудил новую койку для своего пациента, взамен испорченной. А потом начал прилаживать проволоку в клетке, вытянув ее от пола до самого верха, при этом формируя подобие навеса. А мышь только внимательно наблюдала за всеми этими манипуляциями с кровати.

— Ну вот, Спартак, теперь ты сможешь ходить, — сказал Гарри с гордостью, отходя от клетки и любуясь проделанной работой. — У тебе не возникнет никаких трудностей с тем, чтобы передвигаться даже с поврежденным крылом.

Гарри сменил воду в поилке, затем добавил немного клубники в миску.

— Натуральный витамин С, — объяснял он в то время, как взяв мышь на руки, снова устраивал ее в клетке. — Это поможет тебе быстрее выздороветь, только нужно постараться съесть все, договорились?

Парень поставил Спартака внутрь и закрыл дверцу клетки, а потом отойдя назад, стал ждать, что же будет дальше.

Спартак попил. Съел одну ягоду. Затем, неуклюже подошел к проволоке, которую повесил для него Гарри, и внимательно ее осмотрел.

— Здорово, — радостно воскликнул Гарри, наблюдая за тем, как мышь медленно поднялась по проволоке к самодельному навесу, и зависнув головой вниз, закрылась крыльями на манер плаща.

Гарри усмехнулся, когда Спартак посмотрел на него снизу вверх своим не читаемым взглядом. А потом взял синее покрывало, чтобы накрыть клетку.

— Тебе нужно немного отдохнуть, Спартак, — ободряюще сказал Гарри, в то время как мышь закрывала голову крыльями. Он накрыл клетку. — До вечера.

Взяв чистую одежду и зубную щетку, Гарри поспешил в ванную, прикрывая за собой дверь. Ему нужно было спешить — он уже запаздывал с исполнением своих обязанностей.

Противоречия

Снейп размышлял. Ему всегда казалось странным, то, что находясь в облике летучей мыши, ему было весьма комфортно в том положении, которое для человеческого тела было просто неприемлемо. Но это было неизбежной особенностью любого анимага — конечно ясность человеческого разума преобладала (хотя и не настолько сильно, как хотелось бы), но животные инстинкты брали свое, выражаясь в определённых привычках и слабостях. Таким образом, Снейп прекрасно себя чувствовал вися вниз головой, зацепившись когтями за проволоку, которую соорудил Поттер в клетке.

Снейп был готов к тому, что Поттер может покалечить его или просто вышвырнуть из окна, после того, как он его укусил. Сейчас, по здравому размышлению, он понимал, что кусать мальчишку было… неблагоразумно. И если бы реакция мальчика оказалась именно такой, на какую рассчитывал Северус, то это могло окончиться для него весьма плачевно, возможно даже привело бы к летальному исходу. Инстинкты мыши сейчас сильно влияли на эмоциональный фон Снейпа, делая его более вспыльчивым (п/п: ага, а обычно он само спокойствие и смирение), и он дал себе обещание быть более сдержанным.

Но все обошлось. Мальчишка проявил невероятную выдержку, сам Снейп вряд ли бы мог похвастать подобным самообладанием. Сейчас он размышлял над тем, как бы отреагировал Поттер, если бы понял, кто же на самом деле его укусил. В любом случае, Снейп испытывал сильное чувство стыда за свою несдержанность, за то, что цапнул своего юного целителя, и за то, что разрушил ложе, которое так заботливо для него соорудил парень.

Покрывало, которым Поттер накрывал клетку, неплохо защищало ее от света, но при этом оставался небольшой зазор в нижней части клетки, который давал ему неплохой обзор на внешний мир. Благодаря просачивающемуся свету, Снейп определил, что еще нет полудня. Мальчишка, кстати, еще раз вернулся в комнату с влажными волосами после душа. Но он не обратил на Снейпа внимания, видимо думал, что его подопечный сейчас спит, а потому просто переоделся и ушел.

Таким образом, оставшись в одиночестве, наслаждаясь теплом и спокойствием, а также отсутствием боли, после проведенных лечебных процедур, Снейп размышлял о том, что совсем не такой ему раньше казалась жизнь знаменитого Мальчика-который-выжил.

Неужели такое поведение является нормой для обычной семьи?

Честно говоря, Снейп не знал. Его собственная семья была далека от понятия нормальности.

Удобно завернувшись в свои крылья наподобие плаща, он сейчас ощущал только незначительный дискомфорт в плече, которое Поттер обработал настойкой растопырника. Стоило признать, что мальчик проделал хорошую работу. Да вообще, взять в дом раненного дикого зверька, чтобы выходить его, это… пожалуй, на такое была способна Лили.

Снейп имел сильное предубеждение к Гарри Поттеру задолго до того, как впервые его увидел. Ведь мальчик, впрочем, как и сам Снейп, являлся невольной причиной смерти его матери. Если бы не он, Лили бы жила до сих пор.

<i>Если бы не я, Лили бы точно была жива</i>, горько признал Снейп. Он повторял себе это снова и снова, занимаясь самобичеванием. Даже спустя годы, мысль об этом причиняла ему неимоверную боль. А порой ощущалась даже больше, нежели в первые дни после убийства Лили, когда Северус прибывал в каком-то оцепенении из-за внезапно обрушившегося на него горя.

Гарри Поттер являлся своеобразной неизменной величиной, которая напоминала Снейпу о его собственном предательстве. Так и получалось, что в память о Лили, он защищал мальчишку, но люто ненавидел из-за Джеймса Поттера. Если бы мальчик был больше похож на мать, то… но, смотря в эти зеленые глаза, Снейп испытывал такую боль, которую даже словами выразить сложно. Глядя на пацана, он всегда испытывал весьма противоречивые чувства, с одной стороны взгляд этих зеленых глаз заставлял испытывать его боль и раскаяние, с другой стороны, внешность юного волшебника, эти вечно всклоченные черные волосы, черты лица и очки постоянно напоминали ему об его мучителе, который отравил его лучшие школьные годы.

Лили всегда советовала ему воспринимать вещи не так близко к сердцу, если бы он был более толстокожим, то мог бы избежать кучи неприятностей. И это было чистой правдой, в детстве Северус был закрытым и угрюмым ребенком, и вырос в замкнутого скептика, который не видел в людях ничего хорошего. Еще будучи ребенком, зельевар воспринимал каждого человека, как потенциального врага, а любой смех истолковывал как насмешку над собой. Исключением была только Лили, даже к Дамблдору маленький первокурсник относился с недоверием. Единственной, кто мог по дружески посмеяться над ним или по доброму подколоть, была Лили.

Пожирателей смерти он никогда не рассматривал в качестве друзей.

Только три человека на этом свете пользовались безграничной любовью Снейпа, причем двое из них были мертвы: Лили и его мать. Своего отца он никогда не любил. Зельевар ненавидел Тобиаса Снейпа за его пьянство, неотесанность и жестокость. Северус всегда стыдился грубости и невежества своего отца. Его до жути пугал этот страшный человек, который поносил его и его маму грубыми словами и распускал руки. Тобиас Снейп всегда стоял первым в том списке мерзавцев и подонков, с которыми когда-либо сталкивался Северус.

И потому, на протяжении всей своей учебы в Хогвартсе Снейп усиленно работал над собой, чтобы свести на нет всякое сходство со своим отцом. Страх уподобиться этому мерзавцу превращал его в абсолютно другого человека. Тобиас Снейп был безграмотен и много сквернословил, его же сын напротив посвящал много времени учебе, разговаривая спокойно, и всегда старался улучшить свою речь, расширяя словарный запас. Тобиас Снейп имел плохие манеры и был небрежен в одежде, Северус же напротив, старался вести себя корректно, предпочитая строгий, пусть и несколько мрачный, стиль в одежде. Тобиас Снейп был грубияном, который доказывал свое превосходство при помощи физической силы, в то время как зельевар предпочитал изящные дуэльные приемы. При всем при этом много читая, и сталкиваясь со своими противниками, мастер зелий просто убивал их морально, буквально парой фраз размазывая своих оппонентов по стенке.

С ранних лет грубость своего отца Снейп ассоциировал с магглами. Его распределение на Слизерин было весьма предсказуемым, ведь его отец был грязнокровкой, в то время как мать была чистокровной волшебницей. Зельевар люто ненавидел одного, и обожал другую, а потому для него лучше было быть рядом с чистокровными волшебниками, а не жалкими магглами. Северус был бедным и забитым ребенком, и соседские детишки магглы постоянно смеялись и издевались над ним, и чтобы как-то защититься от этого, он выработал свою собственную теорию о том, что магия делает его особенным и возвышает над окружающими, и что лучше быть сыном чистокровной ведьмы, а не сыном безработного алкоголика.

К тому времени, когда Снейп начал ходить в начальную школу, он уже смотрел на окружающий мир с недоверием, ожидая лишь, что каждый так и будет норовить пнуть его побольнее. Пожалуй, только Лили он и мог доверять. Лили, такая красивая, яркая, смелая и добрая, всегда казалась ему ангелом во плоти, Северус буквально превозносил ее над простыми смертными. Его чувства к ней всегда были смесью противоречий, благоговение сочеталось с одержимостью, а нежность — с ревностью. Это была не детская привязанность или юношеская влюбленность, это было глубокое всепоглощающее чувство. Любовь зельевара была такова, что если уж он любил, то отдавался этому чувству без остатка.

Но как бы не сильна была его любовь к Лили, страх перед отцом был сильнее, и именно он породил в нем страстное желание стать могущественным и сильным. И хотя волшебница имела на него сильное влияние, но заставить отказаться его от мысли стать Пожирателем Смерти она была не в силах, а потому, даже ее всепрощающая натура не позволила продолжать общаться с ним. Их дружба распалась, и Снейп понимал, что в этом виноват он сам. Северус никогда так и не узнал, могла ли его подруга ответить ему взаимностью, зельевар выбрал другой путь, и это до сих пор мучило его… порой ему казалось, что он сам отдал ее в руки Джеймса Поттера.

К сожалению став Пожирателем Смерти, Снейп так и не получил того спокойствия, к которому стремился. Его поведение и отношение к людям значительно отличалось от того, которое проповедовали его «коллеги по цеху»: Северус бы конечно с огромным удовольствием помучил своих школьных недругов (а именно Поттера и Блэка), но вот садистского удовольствия от чужих мучений зельевар никогда не получал. Крики жертв слишком часто будили в его памяти воспоминания о криках маленького мальчика, чтобы доставлять ему удовольствие, жалости и сочувствия к ним он не испытывал, но и наслаждаться подобными забавами однозначно не мог. Власть никогда не была смыслом его жизни, его единственной целью было обретение достаточного могущества, чтобы никто не имел над ним той власти, что имел его отец.

Ирония судьбы заключалась в том, что Волдеморт никогда не имел над ним реальной власти, хоть и считал его своим соратником. Даже став Пожирателем смерти, Снейп никогда не был по настоящему верен Волдеморту. Зельевар конечно восхищался темным лордом, и видел в нем символ свободы и могущества, боялся, но никогда его не боготворил. Он никогда его не любил.

Нет, единственным человеком, который имел реальную власть над Снейпом, был Альбус Дамблдор. Старый волшебник являлся тем самым третьим человеком в жизни зельевара, которого Северус любил и почитал. В юности будущий мастер зелий восхищался и боялся старого колдуна, даже став приверженцем Темного Лорда. После того, как Снейп вновь вступил на путь света, он был сильно признателен старику за то, что тот принял его на работу и помог избежать Азкабана, пусть даже и преследуя какие-то свои корыстные цели. И лишь по прошествии многих лет Северус понял, что Альбус слишком благороден, чтобы дать защиту, кров и работу тому, кого в душе ненавидит и презирает. Зельевар пришел к выводу, что пожилой волшебник любит его как сына, и принимает Снейпа таким, какой тот есть, со всеми слабостями и недостатками. Это понимание буквально зажгло в сердце Северуса огонь сыновней любви к отцу, которого он никогда не сможет оценить по достоинству. Альбус Дамблдор был единственным человеком, который мог устыдить зельевара или просто указать на его ошибки.

Дамблдор имел необъяснимый дар внушать людям любовь и уважение к себе, и благодаря чему мог заставить их сделать многое, но хотя старик и был умелым манипулятором, стоило отдать должное тому, что в ответ он любил не меньше, полностью раскрывая свое сердце. Снейп прекрасно понимал, что часто Альбус просто использует его, но хотя временами зельевара это сильно злило, Северус знал, что пожилой маг искренне любит его и беспокоится, как о родном сыне, а потому мастер зелий был готов сделать для него все, чтобы тот не попросил, а может быть и больше.

Кстати в этом крылась еще одна причина нелюбви к Поттеру, в которой Снейп даже себе признаваться не хотел: ревность. Ведь мальчика Дамблдор тоже любил, и пусть зельевар знал, что старик глубоко привязан в нему, он также знал, что тот никогда не будет любить его с той же нежностью, что и мальчишку, к которому относился с тем же благоговением, с которым старый грешник чтит образ младенца Христа. И именно поэтому Северус так любил подчеркивать Альбусу все недостатки юного волшебника. Даже осознавая, что в глазах директора, это выглядит, как ревность старшего брата, не желающего ни с кем делить внимание любимого отца. И потому ему было так легко поверить в то, что Мальчик-который-выжил является сущим дьяволенком. С того самого момента, как мастер зелий впервые увидел пацана, Северус ассоциировал его с образом воскресшего Джеймса Поттера: школьный хулиган, прославившийся тем, о чем он сам не имел ни малейшего представления.

Справедливости ради стоит заметить, что Драко Малфой с его чистокровными замашками походил гораздо больше на покойного Поттера, нежели его собственный сын. В поведении самого Гарри, несмотря на его распределение на Гриффиндор, всегда прослеживалась какая-то неуверенность в себе, и проглядывало странное желание понравиться окружающим и сделать для них что-то особенное, чего у его отца никогда не наблюдалось. Но Снейп принципиально отказывался видеть в нем сына Лили, и расценивал его попытки, как игру талантливого актера, желающего произвести впечатление. И в классе он часто провоцировал Поттера, тем самым пытаясь, как он сам верил, вывести мальчишку на чистую воду, и показать окружающим, чего он действительно стоит.

Но то, что происходило в этом доме… это сложно было игнорировать. Более, чем скромная обстановка в комнате, злословящая тетка, грубый дядя и кузен-забияка… нет, ни так он представлял себе обстановку в доме Поттера. И все же вера Северуса в дурную натуру Гарри была слишком сильна, чтобы все эти странности могли сильно пошатнуть ее.

Снейп долго думал над этим. Ответ лежал на поверхности, и получить его было также легко, как дважды два четыре… но его очень сильно не устраивал этот знаменатель. Может быть есть альтернативный ответ?

Так и не придя к определенному выводу, он заснул.

<center>***</center>

Повышенные голоса, доносившиеся снизу буквально вырвали его из глубокого сна, в котором он прибывал.

Снейп немного потряс головой, чтобы согнать остатки сна, и осторожно спустился по проволоке вниз, пристраиваясь к щели, которую образовывало покрывало.

Смеркалось, в комнате царил полумрак. Снизу доносился запах еды, скорее всего готовили свиные отбивные.

Раздался грохот, словно стул упал на керамическую плитку, и тут же по кухне разнесся голос разъяренного Дурсля:

— Бесполезный… никчемный… ненормальный… <i>урод</i>!

Снейп вздрогнул, услышав звук глухого удара, словно что-то налетело на кухонный стул, он смог услышать дребезжание тарелок.

После минутной тишины, по лестнице раздался топот ног. А снизу прозвучал голос Дурсля:

— Не смей покидать свою комнату! И еды ты не увидишь ни завтра, ни послезавтра!

Дверь отлетела, и в комнату ворвался взвинченный Поттер. В левой руке он держал очки. А правой рукой зажимал переносицу, кровь текла сквозь его пальцы. Тяжело дыша, подросток на ходу пнул стул и приземлился на кровать. Его глаза гневно сверкали.

До того, как Снейп смог в полной мере осознать произошедшее, на лестнице раздались шаги. Поттер вскочил на ноги, как только дверь открылась, и внутрь вошла Петунья, в руках она несла какой-то сверток, видимо со льдом.

Петунья передала сверток племяннику, ему пришлось отложить очки, чтобы взять его.

— На, используй это, чтобы остановить кровь. И смотри, не запачкай здесь ничего. — Она говорила четко и жестко, хотя ее голос немного дрожал.

— Спасибо, — безэмоционально поблагодарил Поттер, немного гундося.

Петунья замерла у двери, а потом развернулась к племяннику.

— <i>Зачем</i> ты его разозлил? — раздражённо прошипела она, при этом в ее голосе чувствовалась нотка сожаления. В ее серых глазах одновременно отражались жалость и гнев.

На что Поттер сказал:

— Да я и слова ему <i>не сказал</i>…

Она резко оборвала его:

— Ты так на него <i>посмотрел</i>! Тебя ни на минуту нельзя оставить одного —

Поттер тоже повысил голос:

— Он первый начал, он стал оскорблять моих родителей, придирался к моей работе, вы же знаете, я всегда настороже, и я понимаю, что должен молчать и…

— Хватит, — воскликнула Петунья. Она закусила губу, а затем сказала более спокойным голосом, — просто делай то, что тебе говорят, не огрызайся и постарайся не попадаться Вернону на глаза.

Она повернулась к двери, остановилась, и не оборачиваясь к мальчишке, уже без прежнего запала, сказала:

— Разве ты не можешь хоть это сделать, в благодарность за нашу заботу о тебе? В конце концов, нам не оставили выбора, подкинув тебя к нам на порог.

Она ушла, прикрыв за собой дверь. Снейп услышал, как в замке повернулся ключ.

Поттер еще минуту постоял, затем снова подошел к своей кровати. Он сел, наклонился вперед и аккуратно положил пакет со льдом на переносицу, второй рукой слегка нажав на затылок, для Снейпа стало очевидно то, что мальчик не в первый раз проделывает подобные манипуляции.

Прошло порядка двадцати минут, все это время было слышно только дыхание Поттера, которое постепенно выравнивалось.

Наконец мальчик встал. Кровотечение остановилось. Вытянув мусорную корзину из-под стола, он кинул в нее уже ненужный пакет, вытер лицо и руки сухой чистой тряпкой, которую пристроил на край корзины. Когда парень повернулся лицом к окну, Снейп увидел опухший нос, и отпечаток крупной ладони на щеке мальчишки.

После пары минут молчания, Поттер обратил свое внимание на клетку. Он подошел и снял покрывало.

— Эй, Спартак, — тихо прошептал он.

Снейп и мальчик какое-то время непрерывно смотрели друг на друга. Затем Поттер сказал.

— Мне жаль, Спартак… Боюсь, что ужина у тебя сегодня не будет. Надеюсь, что ты не голоден.

Помолчав некоторое время, он добавил:

— Завтра… обещаю, я обязательно принесу тебе что-нибудь завтра.

С этим словами он подошел к кровати и лег лицом к стене.

После этого он не проронил ни звука.

Нам надо выбираться отсюда

И все-таки это правда.

Слова Петуньи расставили все на свои места, и убили в Снейпе всякую надежду на то, что разбитый нос Поттера был результатом обычной мальчишеской потасовки между ним и его здоровым кузеном.

Он больше не мог позволить себе заниматься самообманом.

Честно говоря, сейчас Снейп и сам не понимал, как он мог так долго отрицать очевидное, происходившее буквально у него под носом. Хотя до этого мастер зелий ни разу не видел таких очевидных доказательств домашнего насилия. Дамблдор, кстати, как-то обмолвился, что распределяющая шляпа предлагала Поттеру отправиться на <i>Слизерин</i> (<i>Если бы это произошло, Джеймс наверняка бы в гробу перевернулся!</i>), и как истинный слизеринец, Поттер неплохо умел держать рот на замке, когда это было нужно… ну, или заблуждаясь, мальчик не придавал значения определенным вещам, расценивая их как константу, с которой все равно ничего не поделаешь.

Порой, находясь в штаб-квартире, Снейп замечал хмурое и неодобрительное выражение на лице Молли Уизли, когда речь заходила о семье Поттера. Зельевар слышал, как Минерва МакГонагалл описывала их как «самых худших магглов, которых только можно было себе представить». И не раз отмечал тот факт, что Гарри ни разу не ездил в Литлл Уингинг на рождественские или пасхальные каникулы. Также мастер зелий не раз отмечал, что мальчик никогда не получает утреннюю корреспонденцию за завтраком в Большом зале. А как-то раз Дамблдор обмолвился при Северусе о том, что юный волшебник не получает должной любви и заботы в семье своей тетки.

Да ещё этот глупый и какой-то едкий комментарий от Драко, который прозвучал на первом курсе:
— <i>Мне так жаль тех людей, которые вынуждены оставаться в Хогвартсе на Рождество, потому что их никто не ждет дома!</i>

Но одиннадцатилетний Поттер никак не отреагировал на это замечание, а потому Снейп не стал заострять на нем особого внимания.

Отсутствие любви и заботы… именно это видели взрослые маги, глядя на Поттера со стороны. В его поведении проглядывала запутанность, а порой и какая-то забитость. Слишком много обязанностей и слишком мало еды. Слишком мало заботы и любви. Снейпа часто раздражали эти нелепые, на его взгляд, комментарии доброхотов из Ордена Феникса, желавших опекать и защищать Мальчика-Который-Выжил.

Но при всем при этом, никто из орденцев, не смотря на столь пристальное внимание к мальчику, даже не догадывался, что к ребенку применяется физическое насилие: ни Молли с ее повышенным материнским инстинктом, ни Минерва, являвшаяся деканом его факультета, ни Филиус, обладавший острым и проницательным умом, ни даже мадам Помфри, чьим подопечным периодически выступал Поттер, попадавший хоть раз за семестр в больничное крыло.

Даже Дамблдор ни о чем не догадывался, он взвалил на себя слишком много обязанностей, желая везде преуспеть, а потому не замечал очевидного.

Снейп размышлял над тем, что именно он — с его то личным опытом и многолетним стажем преподавателя — мог догадаться об этом, и это его сильно расстраивало.

Мысль о том, что могла бы почувствовать Лили, если бы увидела своего сына час назад — когда парень абсолютно спокойно останавливал носовое кровотечение, без какой-либо паники и с таким безразличием, словно давно уже к этому привык — эта мысль буквально разрывала его сердце.

<i>Почему</i> Северус ничего подобного не заметил в воспоминаниях мальчишки в прошлом году?

Конечно, есть вероятность, что подобное насилие началось совсем недавно. Возможно раньше на него никто не обращал внимания и не любил, но ведь если бы имело место физическое воздействие, то Поттер скорее всего попал бы на факультет Снейпа, а может быть к Филиусу или Помоне? Из всех четырех факультетов, чаще всего именно к Северусу попадали дети, подвергавшиеся домашнему насилию, привыкшие о многом умалчивать. Факультеты Флитвика и Помоны стали прибежищем для остальных — для тех, кто хотел спрятаться от жестокой реальности, закопавшись с головой в книги подходил Равенкло, а сломленные духом поступали на Пуффендуй. И крайне редко такие дети попадали на Гриффиндор.

<i>С другой стороны, это же Поттер</i> промелькнуло в мыслях у Снейпа, <i>мальчик, который живет вопреки всем существующим правилам</i>.

И даже если пацан заслуживал подобного отношения, увиденное все равно сильно потрясло зельевара.

Снейп взглянул на кровать. Казалось, что Поттер спит, глаза закрыты, а дыхание было спокойным и размеренным. Без этих его дурацких очков, сходство с Лили было гораздо большим, высокие скулы он явно унаследовал от матери. Но лучшая часть его наследия сейчас была изуродована страшным синяком, который словно тень, отпечатался на щеке мальчика.

Северусу очень хотелось надеяться на то, что грубость старшего Дурсля проявилась совсем недавно и вызвана стрессом после нападения дементора на его сына прошлым летом. Ну, или он перебрал лишку, как это частенько случалось с отцом самого Снейпа. А возможно дела на работе идут хуже, чем всегда, вот и решил отвязаться на Поттера, который попался под горячую руку.

Вот только как бы мастер зелий не хотел убедить себя в случайности сегодняшнего события, поведение мальчика не оставляло ему ни малейшей надежды на это. На взгляд Снейпа, тот выглядел расстроенным, но было видно, что этот случай не является для него чем-то из ряда вон выходящим. И вместо страха, наблюдался только гнев и подавленность. На его лице не было признаков шока или удивления, когда ему пришлось заняться своим носом, только отработанные методичные действия, направленные на остановку кровотечения и уничтожение любых следов крови, при этом он еще старался не замарать пол или кровать.

Собственно говоря, это напомнило зельевару его собственные действия, когда отец распускал руки: словно обычная рутина, которая сопровождает его пребывание дома.

И то, что парень не мог хорошо закрыть разум на уроках Окклюменции в прошлом году, могло быть связано именно с этим. Даже природный Окклюмент не может спрятать всех своих переживаний. Сам Снейп, который по своим навыкам Окклюменции не далеко ушел от Дамблдора и Волдеморта, был вынужден прятать от случайного внимания Поттера <i>некоторые</i> свои самые болезненные воспоминания (именно поэтому он скидывал их в Омут Памяти). Возможно эти, буквально кидающиеся в лицо, мысли о Блэке, атаке дементоров, жестоком и бессмысленном убийстве Седрика Диггори, были своеобразной попыткой скрыть воспоминания о побоях.

Внезапное острое чувство жалости к мальчику буквально затопило Снейпа, вызвав у него самого удивление. Зельевар снова взглянул на кровать. Сейчас в лице Поттера было что-то трогательное. Чаще парень выглядел моложе своих лет, но в данный момент, на фоне последних событий, его лицо казалось старше, и было что-то в его выражении, что добавляло ему мрачности и серьезности, превращая его в того мужчину, которым он когда-то станет, ведь по сути на долю Поттера выпало тяжкое бремя, с которым большинство взрослых вряд ли бы справилось, а ведь по сути <i>взрослые</i> и должны были этим заняться, а не взваливать все на хрупкие плечи подростка, который помимо всего прочего еще и побои от дяди терпит, и судя по всему, даже не придает этому большого значения.

Зельевар сидел на полу клетки и чувствовал себя абсолютно раздавленным, все его представления о Гарри Поттере рушились, как карточный домик.

И вопрос был в том… что же он собирается со всем этим делать? Сейчас?

На данный момент Северус ничего не мог поделать, только наблюдать, ждать и выздоравливать.

Кстати о выздоровлении… сейчас его интересовало, серьезно ли Дурсль решил морить мальчика голодом пару дней. Если Поттер не сможет хорошо кормить Северуса, то это значительно замедлит процесс его выздоровления. На данный момент мастер зелий сильно зависел от своей анимагической формы, ведь у летучих мышей ускоренный метаболизм, и им требовалось достаточно много пищи, чтобы поддерживать физическую форму. Конечно большое потребление энергии требуется во время полета, но и для заживления ран ему нужно немало сил.

Поттер пообещал, что обязательно что-нибудь для него добудет, и Снейп видя заботу мальчика, верил, что тот постарается выполнить обещание.

Вот только ему не хотелось, чтобы Гарри из-за этого пострадал.

<center>***</center>

<i>Тук-тук. Тук-тук-тук.</i>

Снейпа выдернул из его размышлений стук в окно. Разбуженный звуком Поттер сел и стал оглядываться, в поисках его источника. Миниатюрный комок серых перьев внимательно разглядывал мальчика, возбужденно взмахивая крыльями.

Поттер вскочил на ноги, его лицо буквально осветилось и тени тревог ушли прочь, превращая взрослого парня, отягощенного тяжким бременем, в обычного нетерпеливого мальчишку.

— Это от Рона! — воскликнул Поттер и помчался открывать окно. Юный маг открыл створку, и комок перьев влетел в комнату, радостно щебеча от того, что его миссия наконец-то окончена. К его лапке был привязан толстый конверт, который значительно нарушал баланс крохи во время полета.

— Спартак, ты только посмотри… здесь еще и Стрелка! — Поттер потянулся к веткам дерева, высунувшись из окна, чтобы достать большую, очень старую и уставшую сову, к лапам которой была привязана весьма внушительная посылка. Гарри посадил сову на кровать и начал освобождать ее от ноши. На что та, слабо ухнула в знак благодарности.

А в это время крошечный, но очень шустрый совенок начал непрерывно кружить вокруг клетки Снейпа, не останавливаясь ни на минуту. Зельевар смотрел на это поведение крайне неодобрительно.

— Эй, Сычик лети сюда. Не приставай к Спартаку, ему сейчас и так тяжело (п/п: он даже не догадывается насколько). Давай я посмотрю, что там мне Рон прислал. — Поттер ловко поймал совенка и отвязал письмо от его лапки.

<i>Сычик</i> недоуменно подумал Снейп. <i>Почему этот пустоголовый Уизли назвал сову «Сычиком»?</i> (П/п: в каноне был Сычик, а вот автор фанфика пишет, что имя совы Pig, т.е. Свинья, вот почему это ввело Снейпа в такое недоумение.)

Поттер разорвал конверт и, достав письмо, начал его читать. Снейп и сам не смог бы ответить, почему радостное выражение на избитом лице мальчика, так больно кольнуло его.

Все еще улыбаясь, Поттер положил письмо на стол и, повернувшись к посылке, стал открывать ее, используя перочинный нож с несколькими лезвиями.

— Ух ты, спасибо миссис Уизли! — мальчик счастливо улыбнулся и обернулся к Снейпу. — Спартак, а дела налаживаются… мама Рона еды прислала. Вряд ли тебя порадует мясной пирог, но думаю, что от фруктовых пирожных, подписанных специально для тебя, ты вряд ли откажешься.

Снейп также заметил в коробке записку, на таких карточках, украшенных цветочками, ведьмы частенько делали различные заметки. Поттер открыл ее и начал читать, и хотя на его лице до сих пор оставалась улыбка, она приобрела оттенок грусти и печали. Не сказав ни слова, он положил ее обратно.

— Ну, что Сычик, у меня уже готово письмо для Рона. Хочешь остаться здесь и немного отдохнуть или полетишь обратно? — спросил Поттер, выдвигая ящик письменного стола и вынимая конверт.

Сычик мгновенно подлетел к руке Поттера, и мальчик привязал письмо к лапке. Ласково клюнув запястье юного мага, совенок быстро вылетел в окно.

— Стрелка, тебя я даже спрашивать не буду, собираешься ли ты оставаться у меня, отдых тебе просто необходим. — С этими словами мальчик посадил пожилую сову на стол. Парень налил свою ночную порцию воды в поилку Хедвиг, которую до этого вытащил из клетки, чтобы освободить побольше места для Снейпа. В другую чашку он положил несколько совиных вафель. Сова благодарно ухнула и принялась за угощение.

Когда она закончила, Поттер спросил:

— Как ты относишься к тому, чтобы поспать на улице? В клетке Хедвиг сейчас живет Спартак, мне кажется, он вряд ли обрадуется чьей-то компании! — мальчишка с усмешкой взглянул на клетку.

<i>Абсолютно верно!</i> раздраженно подумал Снейп.

Осторожно подняв уставшую птицу, мальчишка донес ее до окна и аккуратно пристроил на толстую ветку. Та снова ухнула и сразу же пристроила голову под крыло. Снейп был уверен, что этот пучок перьев практически мгновенно начал похрапывать.

Поттер взял письмо Рона Уизли, приземлился на кровать в той манере, в какой подростки обычно расслабляются, и прочел его еще на два раза. Затем мальчик свернул его и положил на прикроватную тумбочку в пределах досягаемости, откинулся на подушку и закинув руки за голову, посмотрел на потолок. Снейп удивился, увидев выражение счастья на его лице.

Минуту спустя Поттер снова взглянул на Снейпа.

— Письмо на три страницы… это практически подвиг для Рона, честное слово, Спартак, — признался мальчишка, светло улыбаясь. — Он сам первым скажет, что терпеть не может писать. Летом я получаю от него письма раз в неделю. И мой друг действительно прилагает усилия, чтобы написать, потому что знает… что здесь мне приходится не сладко. Гермиона пишет еще чаще, практически каждый день. Наверняка я получу от нее что-нибудь завтра.

Юный волшебник молчал пару минут, о чем-то напряженно думая, и в этот момент сильно напомнил Снейпу свою мать, которая также изгибала бровь, когда размышляла над особо заковыристым эссе по трансфигурации.

— У меня есть два отличных друга, — наконец сказал Поттер. — Знаешь, я ведь действительно могу на них положиться.

Он повернулся на бок, все еще глядя на Снейпа.

— И мама Рона… она просто замечательная. Когда Дадли в прошлом году посадили на диету, она начала присылать мне еду. Миссис Уизли меня тоже сильно поддерживает. Я очень признателен ей, в конце концов у них очень мало денег и все такое. Мне кажется, она о чем-то догадывается… Я конечно никому никогда не говорил, но я думаю, что она знает, что голодовка — это одно из любимейших наказаний тети и дяди.

Помолчав еще немного, подросток внезапно сел и подтянул колени к груди. Он обхватил ноги руками и пристроил подбородок на колени. Его уставшие глаза снова встретились с глазами Снейпа.

— Знаешь, Спартак… Рон действительно отличный друг. Но порой между нами что-то стоит… ладно, хорошо… порой он мне завидует.

Задумавшись Поттер замолчал.

— Мне бы хотелось, чтобы этого не было, — мальчик медленно продолжил. — Я имею ввиду, что у него не должно быть для этого повода. Конечно у меня есть деньги и я могу себе купить некоторые вещи. — Парень окинул взглядом старую мебель и обшарпанные стены. — Рон ненавидит свою… бедность. А еще ему не нравится быть самым младшим сыном в семье.

Гарри снова замолк, а потом прошептал:

— Честно, я бы, не задумываясь, поменялся с ним местами.

Поттер снова вытянулся на кровати, откинувшись на спинку, и тяжело вздохнул. Свет ночника смягчил синяки на его лице.

— Порой это так смешно, Спартак, — он продолжил тихо и задумчиво. — Есть огромное количество людей, которые восхищаются мной… думают, что я какой-то особенный… даже ни разу не встретившись со мной. Мне кажется, Рон, поначалу, так ко мне и относился.

Его губы сложились в невеселую усмешку.

— А есть те, кто терпеть меня не может, не имея на то ни малейшей причины. Думаю, Снейп относится именно к этой категории.

Находящийся в клетке Снейп заметно напрягся.

— На первом курсе я даже понять не мог, чего он ко мне так цепляется, — размышлял вслух Поттер. — И никто мне так ничего и не сказал, кроме Дамблдора, это было в конце первого года, когда я попал в больничное крыло. Да и это не было всей правдой.

Мальчик выдохнул:

— Дамблдор всегда говорит правду, только вот не договаривает многого. И порой… это меня сильно напрягает.

Зельевара это, кстати, тоже напрягало.

— В любом случае, — после длительной паузы продолжил Поттер, сейчас я <i>больше</i> понимаю, почему Снейп меня недолюбливает… но понимаешь проблема то не во <i>мне</i>? Мой преподаватель ненавидит меня из-за моего отца, и того представления, которое сложилось у него обо мне. — Поттер на минуту задумался. — И честно говоря… я его не очень-то за это уважаю, понимаешь?

Снейп видел логику в словах мальчишки.

Снова повернувшись на бок, Поттер обхватил подушку руками и посмотрел на стену.

— В прошлом году, — начал он, мастеру зелий показалось, что парень даже не осознает то, что говорит это вслух, — я заглянул в Омут Памяти Дамблдора, в тот момент, когда там хранились воспоминания Снейпа. Я думал… Я думал, что он прячет там что-то очень плохое. Знаешь, он ведь когда-то был Пожирателем Смерти. Я все никак не мог понять, как Дамблдор может ему доверять! Профессор бы никогда не сказал мне почему… да он вообще не говорил со мной в прошлом году. До той ночи, после битвы в министерстве. Той ночи… когда Сириус погиб.

Поттер запустил пальцы в свои непослушные вихры.

— Я думал это, потому что он на меня сердился, тихо сказал мальчик. — Я имею ввиду Дамблдор. За… ты знаешь, его ведь лишили поста в Визингамоте и за все… все те гадости, что писал о нем <i>Пророк</i>. Профессор ни то, что не говорил со мной, он даже не смотрел в мою сторону весь год. — Парень прикрыл глаза, пряча боль.

Снейп тихо вздохнул. Это было так глупо, так по детски — только вот Поттер как раз и был ребенком. <i>А вот Альбус со всеми своими хитроумными манипуляциями не замечал самых простых вещей, и порой делал неправильные выводы</i>.

— В любом случае, — продолжил Поттер, — Я понял, что профессор был прав по поводу моего преподавателя по зельям, а я ошибался все это время, потому что Снейп связался с Сириусом, после того, как я ему рассказал о моем видении, и именно он отправил членов Ордена на подмогу там, в министерстве… и хотя терпеть не мог меня и Сириуса, но он поступил правильно вопреки собственным желаниям. По крайней мере, мне так кажется.

<i>Ну, спасибо, за такую прелестную характеристику</i> мрачно заключил Снейп.

В этот раз молчание было столь долгим, что Северус даже подумал, что Поттер снова уснул. Зельевар практически полностью погрузился в свои мысли, причем так глубоко, что едва не пропустил реплику мальчишки:

— Той ночью я узнал о пророчестве.

Толпа мурашек буквально промаршировала по спине Снейпа и он навострил свои уши. Он сам никогда не слышал полный текст пророчества, а вот Поттер, кажется, слышал… без сомнения от Дамблдора.

Мальчик видимо напрягся, затем провел рукой по глазам.

— Не хочу сейчас об этом думать, — кратко сказал подросток.

Он резко поднялся с кровати, подошел к шкафу и достал пижаму. Когда мальчишка переодевался, Снейп заметил синюшный отпечаток пятерни на его левом плече, зельевар мгновенно представил себе Дурсля грубо схватившего мальчика и толкнувшего к лестнице, после того, как ударил его.

<i>Нам надо выбираться отсюда</i> подумал Снейп, причем Северус даже не заметил, что сказал <i>нам</i>, а не <i>мне</i>.

Сравнение

Защита Гарри Поттера — вот цель, которой посвятил остаток своей жизни Северус Снейп, и которой следовал, уже практически, пятнадцать лет подряд. Ему казалось, что это было последней и лучшей услугой, которую он мог оказать в память о Лили Эванс, ведь она так и оставалась любовью всей его жизни.

И то, что он ощущал сильное неприятие к мальчишке из-за его сходства с отцом и теми болезненными воспоминаниями, которые тот в нем будил, значения не имело. Снейп был очень цельным человеком со своими собственными понятиями о морали и долге, а потому следовал той дорогой, которую он избрал. Именно поэтому зельевар отреагировал на «видение» Поттера о «пытках» Сириуса Блэка в Министерстве. Северус повидал в своей жизни достаточно смертей, чтобы предпринять попытку не допустить подобного печального происшествия на стороне света, в конце концов никто из последователей Ордена не заслуживал такой участи, даже не смотря на его личную предвзятость к некоторым его членам.

В принципе, зельевара вообще не заботило чье бы то ни было мнение о его персоне, исключением являлся только Альбус Дамблдор. Мастер зелий отлично понимал, что некоторые из его коллег, членов Ордена Феникса, студентов, да и вообще большая часть волшебного мира относится к нему с неприятием, антипатией и подозрением. Его это вполне устраивало. Северус не пытался найти утешения в ком-либо: никакие почести и награды не отменяли того, что он сделал по отношению к Лили. Ему не нужны были друзья: жизнь преподала ему достаточно жестокий урок — привязанность часто приводит к потерям, к тому же это сильно могло бы отвлечь его от работы шпиона. Как декан, Снейп гордился своими слизеринцами и не скрывал своего отношения к ним, правда это делалось нисколько ради самих студентов, сколько для того, чтобы предстать в хорошем свете перед их родней, Пожирателями Смерти. И конечно же, если была возможность поддержав Слизерин, сделать пакость Гриффиндору, зельевар никогда ее не упускал, в память о своей «счастливой юности», проведенной в компании мародеров.

Снейп догадывался о том, что Дамблдор надеялся на то, что он лично захочет позаботиться о ребенке Лили. И конечно же зельевар был уверен в том, что подобное никогда не произойдет. Несмотря на его клятву защищать мальчишку любой ценой, Северус был бы рад его исключению из школы, лишь бы пореже видеть юного волшебника. За исключением отработок (на которых мастер зелий наслаждался унижением Поттера), Снейп старался проводить как можно меньше времени в компании мелкого поганца. Да и после этих отработок он чувствовал себя разбитым и подавленным.

Снейпа абсолютно не интересовала жизнь мальчишки за пределами Хогвартса, ему хватало и того, что он видел в школе, а потому зельевар старался как можно реже вникать в нее (за исключением тех моментов, когда мальчик мог попасть в беду). Поттеру практически не дозволялось говорить в его присутствии, все его оправдания и объяснения своих проступков обрывались на корню. А если кто-то заводил разговор о мальчишке, Северус старался как можно быстрее удалиться.

Так что сложившаяся ситуация, была, пожалуй, единственно возможной благодаря которой, Снейп мог разобраться, что именно представляет из себя Гарри Поттер, увидеть то, что он раньше отказывался замечать… и даже изменить свое отношение к мальчику.

Следующие три недели прошли практически рутинно, недовольный стук Петуньи Дурсль в дверь обеспечивал ранний подъем в 6:30 утра (по выходным на час позже). Затем мальчишка вскакивал, одевал то, что было под рукой и, сломя голову, бежал вниз готовить завтрак для всей семьи. Часом позже он возвращался в комнату, чтобы проверить состояние своего «пациента». Каждое утро, он аккуратно вытаскивал Снейпа из клетки и осторожно перебинтовывал его поврежденное плечо. Затем Гарри чистил клетку, заполнял поилки свежей едой и водой, и накрывал клетку покрывалом, до того как отправиться исполнять свои утренние обязанности.

Рана Снейпа очень медленно затягивалась, наверняка Беллатрикс использовала некий аналог адского пламени при создании своего мерзкого проклятия. Если это так, то ее самоконтроль вызывал уважение. В любом случае, проклятие в ране могло нанести серьезное повреждение мышцам, возможно навсегда сделав его калекой, а могло бы вообще его убить. Конечно, если бы Северусу помог квалифицированный целитель, то заживление пошло бы быстрее, но и Поттер был неплохим вариантом… ну, а то, что он использовал магические зелья было вообще замечательно, потому что маггловские лекарства вряд ли бы имели хоть какой-то эффект.

Каждый день, Снейп неподвижно сидел на колене Поттера и буквально заставлял себя вести тихо, пока мальчик обрабатывал и перебинтовывал его рану. И казалось, что юный волшебник прекрасно понимает, что зельевар терпит жуткую боль, даже не смотря на его осторожные прикосновения. Чтобы успокоить летучую мышь, парень во время обработки раны вслух читал заметки из Ежедневного пророка. Именно таким образом Северус узнал о кардинальной смене отношения волшебников к «Избранному»; и мягко говоря, он был сильно удивлен реакцией Гарри, которому это нравилось еще меньше, чем самому зельевару.

А когда мальчик уставал читать Пророк, то начинал что-то напевать своему питомцу. И хотя о карьере певца Поттеру даже мечтать не стоило, но пел он довольно неплохо (весело подметив, что вряд ли когда-нибудь осмелиться спеть в общей гостиной Гриффиндора, откуда его наверняка просто выкинут за подобное), а Снейп стал отмечать, что безыскусное исполнение мальчика даже… расслабляет.

Как только рана Снейпа была обработана, а комната прибрана, Поттер переодевался и исчезал до вечера. Зельевар знал, что подростка с утра до вечера загружали работой — его чувствительное обоняние с легкостью распознавало запах пота после напряженного физического труда, когда мальчик возвращался, смешанный с запахом скошенной травы или полироли для мебели, моющего средства, удобрений, лака, краски или скипидара. Очень часто от него исходил запах приготовленной пищи.

Поттер немного приводил себя в порядок, затем снимал покрывало с клетки, обычно тихо приветствуя Снейпа словами: «Привет, Спартак». Затем подросток садился на свой перекошенный стул и час или два проводил за выполнением домашнего задания. Когда мальчик заканчивал, то откладывал учебники в сторону, потягивался и шел к кровати.

Затем юный волшебник подолгу беседовал со Снейпом, порой он мог говорить час или два, пока не заснет. А если мальчик просыпался от ночного кошмара (что случалось как минимум два-три раза в неделю), то в те предрассветные часы он вновь говорил с анимагом по полчаса, а то и дольше.

Ирония судьбы заключалась в том, что Поттер с большим удовольствием доверил свои тайны Аргусу Филчу нежели Снейпу. Ну, а Северус был бы крайне доволен, если бы ему вообще никто бы своих страхов и переживаний не высказывал, и уж особенно Мальчик-который-выжил — это наводило на него тоску, и его взгляд буквально стекленел через пять минут после начала монолога. Но мальчик думал, что высказывает свои горести и печали безмолвному зверьку, а скучающий мастер зелий оказался невольным пленником, который не мог говорить, а потому был <i>вынужден</i> слушать. И таким образом, слушая, он мог лучше, чем, кто бы то ни было во вселенной, разобраться во внутреннем мире Гарри Поттера, исключение, пожалуй, составляла лишь сова юного волшебника, но она до сих пор находилась в Хогвартсе на попечении Хагрида.

Все переживания, тревоги и страхи, которыми Поттер не мог поделиться с друзьями, он разделил со Снейпом. Так Северус узнал о полном содержании Пророчества, которое не сулило Гарри ничего хорошего, о работе Армии Дамблдора, кровавом пере Амбридж, о котором подросток из гордости не рассказал МакГонагалл, о его привязанности к Дамблдору и страхе за то, что он мог подвести старого волшебника. Зельевар узнал о краткой и столь неудачно закончившейся интрижке с Чжоу Чанг, о том, что юному магу с каждым днем все больше начинает нравится мисс Уизли и о том, что он страшится неадекватной реакции ее брата, если станет с ней встречаться, о своих сомнениях в том, что он вообще когда-либо сможет жить обычной спокойной жизнью, имея нормальные отношения. Мальчик также посвятил его в свои планы по поводу того, что хочет стать аврором, и страхе за свои результаты СОВ. Мастер зелий начал лучше понимать навязчивые страхи подростка: ужас о потере кого-то близкого, того, что любимые друзья могут просто погибнуть или отвернуться от него. Мастер зелий стал осознавать, что мальчишка сильно сожалеет о том, что вообще окунулся в мысли Снейпа — и не только из-за той нелицеприятной правды, что ему пришлось узнать о своем отце, но и потому что сильно раскаивался в том, что нарушил границы частной жизни члена Ордена Феникса из-за беспочвенных подозрений.

Ситуация сложилась таким образом, что единственным человеком, которому доверился Гарри, оказался Снейп, попавший в такое положение, в котором ему пришлось открыть свое сердце, чтобы выслушать — <i>действительно</i> выслушать Поттера. Не имея возможности говорить, куда-то спешить и что-то делать, зельевару также пришлось справляться с собственными переживаниями и волнениями, преодолевая боль и скуку. Его исчезновения просто-напросто никто не заметил, иначе Гарри бы обязательно об этом упомянул — может быть даже порадовался с горечью подумал про себя Северус. И тот факт, что его до сих пор не нашли, свидетельствовал в пользу того, что Дамблдор обременен сейчас гораздо более серьезными заботами.

Навязчивая мысль о том, что Темный Лорд может вызвать его в любой момент, тоже не хотела покидать его. Конечно зельевару сейчас крупно везло за счет того, что Волдеморт старался пореже посылать за ним, из-за боязни вызвать лишние подозрения у Дамбдлора, но ему не могло везти вечно, и мастер зелий это отлично понимал. А еще его сильно беспокоило то, что же вообще здесь забыли Макнейр и Беллатрикс Лестрейндж, в тот день, когда волшебница напала на него. Снейп отлично понимал, что Волдеморт не имеет привычки делиться планами со своими последователями, но то, что он ничего об этом не знал, его сильно нервировало.

Ну, а насчет скуки… кроме того, что он читал страницы Ежедневного Пророка, которыми Поттер застилал дно клетки, внимательно слушал мальчика, когда тот читал ему отрывки из своих писем (в большинстве случаев от членов Ордена), Снейп не имел возможности как-то разнообразить свою жизнь. Большую часть дня зельевар просто спал (как и полагается обычной летучей мыши), много времени проводил в раздумьях, прокручивал в голове рецепты зелий, вспоминал отрывки стихов, которые он когда-то читал и учил вместе с Лили, и постоянно нервничал.

Со временем, основным отвлечением от скуки для него стал Поттер — испорченный, тщеславный щенок, который только и умел нарушать правила. Во всяком случае, зельевар так думал о нем раньше.

Снейп всегда гордился тем, что ему вполне уютно жить в одиночестве. Но даже этот идиот Петтигрю, прожившей в семье Уизли более десятка лет, был окружен большим количеством людей, нежели Северус сейчас. Единственный голос, который он слышал (по крайней мере четко), принадлежал Поттеру, и зельевар с нетерпением и надеждой стал ждать возвращения мальчишки каждый вечер, в чем даже себе не осмеливался признаться.

Слушая размышления Гарри о его друзьях, врагах, мыслях и целях в жизни, Снейп с неохотой начал принимать то, что так долго втолковывал ему Дамблдор по поводу мальчишки. Несмотря на безрассудство, упрямство, разгильдяйство и склонность к авантюризму, которые тот он унаследовал от Джеймса Поттера, ему многое досталось и от матери: сострадание, дружелюбие, умение прощать чужие ошибки и любить, несмотря на ту жестокость окружающего мира.

Снейп предполагал то, о чем Дамблдор, возможно, даже не догадывался… любовь мальчика к таинственности и склонность к нарушению правил, происходила отнюдь не из высокомерия и излишней самоуверенности, как ему казалось раньше, а из-за наличия чувства сильного недоверия к взрослым, которые никогда не давали ему даже повода надеяться на их поддержку.

И если его предположения верны, то у Гарри Поттера не было ни малейшего шанса попасть на Слизерин.

Слабость? Может быть. Когда Поттер рассказывал о своем отношении к Драко, в его словах присутствовали не только отвращение к своему школьному недругу, но и некоторая доля симпатии, в то время как Малфой бы в жизни не проявил ни грана благородства по отношению к своему школьному врагу. Северус также понимал, что Гарри сам того не ведая, обладал тем же талантом, что и Дамблдор, мальчишка мог вызывать у людей доверие и любовь, и если бы юный волшебник использовал эту силу, то мог бы управлять окружающими. И в то же время, было ясно, что мальчик слишком благороден, чтобы воспользоваться этим, даже если бы он и осознавал свою силу. Это делало его очень уязвимым, порой выставляло откровенным глупцом — но в то же время значительно возвышало над окружающими, ставя даже выше Дамблдора.

Неудивительно, что старый колдун был столь искренне привязан к мальчику. Снейп и сам понимал, что после трудного детства, он сам привык закрывать свои мысли и сердце от окружающих. А вот Поттер не смог или просто не имел желания этому учиться. И может быть это не свидетельство слабости, как ему первоначально казалось, а именно та сила, которая способна погубить Волдеморта?

Снейп подметил еще и то, что во всех своих разговорах со «Спартаком», Поттер старается избегать темы Дурслей, отделываясь лишь незначительными репликами: «Лучше поторопиться и приготовить завтрак, иначе тетя Петунья поднимется сюда», «Нужно поскорее подстричь изгородь, пока он не вернулся домой или дядя Вернон задаст мне трепку», «Я рад, что миссис Уизли прислала эти пирожки с мясом — сегодня даже толком поесть не удалось, Дадли буквально все смел со стола».

Снейпа тревожили эти замечания, потому что у мальчика периодически появлялись следы побоев: то синяк на запястье, то разбитая губа. А однажды подросток пришел с красным отпечатком ладони на щеке. Это был конечно не полноценный синяк, но Северус прекрасно понял, что пощечину оставила тонкая рука Петуньи. В такие дни Поттер был неразговорчив, а ночью просыпался от кошмаров. А беседа после подобных снов всегда имела мрачный оттенок.

Ему не хватало фактов, чтобы сделать конкретный вывод (в конце концов зельевар слышал только точку зрения мальчика), может быть Вернон и Петунья Дурсли были просто жестокосердными людьми, и с собственным сыном они обращались также, как и с племянником… быть может Поттер был не единственной жертвой домашнего насилия в этой семье, а потому нужно было более детально изучить сложившуюся обстановку. И на третьей неделе своего прибывания на попечительстве у Гарри, Снейп получил неопровержимые доказательства того, что отношение к сыну со стороны Дурслей диаметрально отличается от их обращения с племянником.

Был воскресный день — Северус это знал точно, во-первых, потому что Поттеру сегодня позволили поспать подольше, а во-вторых, он увидел дату на свежем выпуске <i>Ежедневного Пророка</i>, когда мальчик положил его на газету, чтобы перебинтовать рану. Дурсль отдыхал в гостиной рядом с телевизором, и судя по всему смотрел какую-то спортивную программу (Снейпу показалось, что он слышал звуки какого-то соревнования, когда подросток открыл дверь, чтобы выйти из комнаты).

Очевидно Поттер совершил какую-то оплошность днем, что разозлило его дядю, потому что Снейпа буквально выдернул из сна рассерженный мужской голос маггла.

Причем это было так неожиданно, что он едва не потерял равновесие и не свалился со своего проволочного навеса, а потому покрепче ухватившись здоровой конечностью за проволоку, зельевар стал внимательно слушать. Сквозь плотное покрывало, закрытую дверь и пол практически не проникало звуков. Единственное, что уловил его чуткий слух, это те самые слова, которые Дурсль произнес в ту ночь, когда разбил племяннику нос: <i>ненормальный. Урод.</i>

Снейп с беспокойством думал о том, что же мог сделать Поттер, чтобы вывести дядю из себя. Анимаг с опасением ждал звука падения, как в тот раз — но все, что он мог услышать, только поступь мальчика, поднимавшегося по лестнице наверх.

Северус спустился на дно клетки, когда мальчик ворвался в комнату. Поттер сразу же подошел к клетке, сдернул покрывало и открыл дверцу.

Снейп был слишком удивлен, чтобы отпрыгнуть или как-то сопротивляться, когда Поттер подхватил его, быстро пронес его к шкафу и бесцеремонно засунул в продолговатую потрепанную клетку хомяка, которая пустовала на полке рядом со сломанными игрушками, различными модельками и приборами.

Снейп с изумлением смотрел на Поттера, когда мальчик захлопнул дверцу клетки. Та была гораздо меньше его предыдущего места обитания, ему даже повернуться в ней было негде (п/п: можно я не буду вспоминать про комнаты декана в Хогвартсе? Довели беднягу, уже о клетке совы жалеет, как о более-менее приемлемом жилище).

— Прости, Спартак, — угрюмо сказал мальчик. Он был бледен, на его лице одновременно отражались страх, ярость и какая-то мрачная безысходность. Мальчишка поднял клетку за ручку. — Мой дядя сейчас придет сюда, чтобы… чтобы поговорить со мной. Вообщем, я не хочу, чтобы ты это видел, да и вообще ему лучше с тобой не встречаться. Я не знаю, как он может отреагировать на тебя, или как ты все это воспримешь, так что давай лучше не будем рисковать.

До того, как Снейп, успел хоть как-то среагировать, Поттер быстро и бесшумно вышел в коридор. У Северуса осталось лишь смазанное впечатление о широком, застланном ковром вестибюле с закрытыми дверями по бокам и слабо освещенном дневным светом. Гарри быстро достиг конца коридора, тихо открыл дверь и пересек ярко освещенную комнату. Света было так много, что зельевару пришлось прищуриться.

Поттер поставил клетку.

— Здесь ты будешь в безопасности, Спартак, — прошептал мальчик. — Это комната моего кузена, а он весь день где-то шляется со своими дружками. Я заберу тебя позже.

Подросток покинул комнату, выскользнул за дверь и, плотно прикрыв ее, оставил его в абсолютной тишине.

Несколько минут подряд Снейп мог только тихо сидеть, оглушенный тишиной комнаты, лишь его пульс отдавался в ушах. Его нагло выдернули из сна, беспардонно вытащили из той комнаты, к которой он немного привык за последние пару недель. Анимаг был совершенно растерян.

Несколько дыхательных и расслабляющих упражнений позволили Снейпу прийти в себя настолько, чтобы ознакомиться с новой обстановкой.

Мастер зелий оказался в просторной комнате, размеры которой, как минимум в два раза превышали Поттеровскую. Стены были окрашены в приятный темно-синий цвет. Казалось, что их покрасили совсем недавно, и Снейп задумался о том, а не красил ли их сам Поттер… на днях анимаг уловил запах скипидара и краски, который исходил от рук мальчишки, а еще подметил остатки краски такого же цвета на его поношенных мешковатых джинсах.

Огромная кровать с толстым матрасом буквально полностью занимала целую стену, сверху лежало плотное покрывало с синими и серыми полосками. Занавески из такого же материала висели напротив трех больших окон, два из которых выглядывали во дворик, а одно на боковую стену соседнего дома. Толстый темно-серый ковер покрывал большую часть деревянного пола. В углу между окнами пристроился большой стул с кожаной обивкой.

На массивном высоком комоде из чистого дерева прямо напротив изголовья кровати стоял огромный телевизор, дополненный отличными колонками, рядом пристроилась игровая приставка. Слева от комода стояли полки буквально забитые дисками с фильмами и играми.

Справа от комода, между двумя подоконниками стоял большой деревянный стол, на который Поттер и пристроил клетку. Перед ним стоял удобный стул на колесиках, на спинке которого висела дорогая кожаная куртка. Левее, прямо под третьим окном находился еще один комод, в высоту он был меньше, чем в длину. На нем стояло зеркало. Справа от комода, от пола до потолка были прикреплены пять полок. На полках, двух прикроватных тумбочках, столе, комодах были расставлены и разложены различные вещи: большое стерео, музыкальные компакт-диски, карманные видеоигры, портативный CD-плеер, часы, журналы и множество других вещей. На столе, рядом с клеткой Снейпа лежали рабочие тетради и книги, к которым, казалось, никто не прикасался. Отличная настольная лампа, высокая напольная лампа, а еще на каждой из прикроватных тумбочек тоже стояли ламы, чтобы обеспечить достаточно света для ее обитателя, который вернется поздно вечером.

В дальней стене, справа от кровати, была приоткрыта дверь, которая вела к встроенному гардеробу. Казалось, что он буквально завален вещами. Один взгляд на их размер дал ясно понять Снейпу, чьи обноски донашивает Поттер.

Почти каждый дюйм стен был обклеен яркими маггловскими плакатами, картинками и школьными стягами с надписью «Смелтингс».

Медленно выдохнув, Снейп постарался поудобнее устроиться в клетке. Теперь он имел ясное представление о том, как в этом доме относятся к мальчикам.



Приглушенный и спокойный голос Поттера разбудил его после заката.

— Эй, Спартак.

Медленно Снейп поднялся. Комната была слабо освещена уходящими лучами солнца. Его удивило то, что он чувствовал себя крайне неуютно в роскошной хорошо обставленной комнате, словно в любой момент сюда мог прийти кто-то и причинить ему вред.

Но здесь был только Поттер, чье лицо в сумерках отливало мертвенной бледностью.

— Прости Спартак, что не пришел за тобой раньше, — пробормотал мальчик. — Пойдем… сейчас вернемся ко мне. — Подросток поднял клетку и осторожно выйдя из спальни кузена, тихо прошел коридор, возвращаясь в свою комнату.

Снейп, который в зрелом возрасте стал придирчив к окружающей обстановке, ощутил странное облегчение, вернувшись в крохотную обшарпанную комнатушку.

Поттер поставил клетку на свой покосившийся маленький стол и открыл ее, чтобы достать оттуда анимага. Мальчик немного улыбнулся, увидев, что мышь сама выбралась наружу.

— Знаешь, я рад, что этот день все-таки закончился, — он обратился к мыши. Мастер зелий отметил, что его голос звучал немного хрипло.

После того, как Северус оказался в большой клетке, он наконец то смог оценить состояние Поттера.

На бледном лице мальчика была только пара ярких пятен на щеках. Под воспаленными глазами залегли тени, но следов от ударов нигде не было. Его губа немного кровила, казалось, что недавно ее сильно прикусили.

Выдохнув, Поттер сел на стул возле стола и откинулся на спинку. Но внезапно выпрямился, тяжело выдохнув сквозь зубы, и быстро сменил позу. Мальчик наклонился вперед, опираясь локтями на колени, пряча лицо в руках.

Пять минут спустя, он встал. Его губы исказила кривая усмешка.

— Я приготовил для тебя немного воды и еды, так что перекуси, когда я буду спать, — спокойно предупредил мальчик. — На сегодня с меня хватит.

Затем подросток развернулся к кровати, его здоровая футболка немного опустилась, оголив плечо, и Снейп заметил широкий темно красный рубец на бледной коже, оставшийся от ремня.

Непрошенные гости

Гарри сидел на заднем дворике, отдыхая после изнурительной стрижки газона. Сегодня было прохладно и довольно облачно, высыхающий пот приятно холодил его тело. Внезапно жаркое солнце выглянуло из-за туч и стало так тепло, что он даже стянул майку, чтобы кожа до конца высохла под его лучами. Потрясающее ощущение… но начало припекать. Сильно припекать… внезапно он почувствовал невероятно болезненный жар в спине, словно к ней горящий утюг приложили. Мальчик посмотрел вниз и с удивлением заметил снег у своих ног. Внезапно ему пришла в голову мысль, что снег может отлично охладить его горящую кожу, и он мгновенно опустился вниз на заснеженную траву, перевернулся

— только для того, чтобы с криком боли проснуться из-за прикосновения грубой ткани простыни к его поврежденной коже.

Полностью проснувшись Гарри резко сел на кровати. Видимо он заснул в верхней одежде, даже не расстилая постель. Отремонтированные часы на полке показывали два часа двадцать четыре минуты. Привычно бросив взгляд на стакан, мальчик тоскливо отметил, что тот был пуст, воду он выпил еще несколько часов назад. Вот только парень не желал рисковать и вновь нарываться на внимание дядюшки, лучше уж немного помучиться от жажды.

Тяжело вздохнув, Гарри встал. Его спина горела, казалось, что кожа за ночь зарубцевалась и потеряла свою эластичность. Двигаясь как черепаха, стараясь не использовать напряженные мышцы спины, мальчик направился к шкафу с одеждой, осторожно снял джинсы и натянул линялые пижамные штаны. После чего с превеликой осторожностью стянул с себя футболку. Он даже не стал доставать верхнюю часть пижамы, потому что одна мысль о прикосновении жесткого хлопка к его спине вызывала у него дрожь.

На одной из дверей шкафа сохранилось зеркало, но подросток даже не стал напрягаться и смотреть в него с целью оценить ущерб, нанесенный дядей Верноном его спине. Мальчик и так мог отчетливо видеть красный рубец тянувшийся от левого плеча и пересекающий ключицу, а также несколько полос от ремня, которые пересекали его туловище в нескольких местах. Парень отлично знал, что его спина начиная от шеи и заканчивая поясницей исполосована рубцами, в нескольких местах они уже начали синеть, но в большинстве своем эти вздувшиеся ярко красные следы формируют отвратительное зрелище. Слишком часто он видел это. И сейчас юный маг не имел ни малейшего желания вновь лицезреть данную картину.

Позади себя он услышал странное поскрипывание.

Гарри обернулся. Спартак был взволнован, он нервно раскачивался на проволоке, которую юный маг подвесил для него в клетке.

— Эй, что это с тобой? — с любопытством поинтересовался Гарри.

Мальчик осторожно приблизился к клетке. Удивительно, но мышь спустилась вниз и начала смотреть на него странным изучающим взглядом. Казалось, что зверёк спрашивает:

Как я могу помочь тебе? Давай, я хоть что-нибудь для тебя сделаю?

Гарри какое-то время просто смотрел на мышь размышляя. Затем, даже не отдавая отчёт в своих действиях, подросток внезапно открыл дверцу клетки и вынул Спартака. После чего аккуратно перенес к своей кровати и положил зверька рядом со своей подушкой. А сам осторожно опустился рядом, неотрывно глядя на животное.

Казалось, что мышь была напугана подобными действиями, и сейчас вот-вот даст деру. Но видимо инстинкт самосохранения подсказал животному, что опасность ему не грозит, а потому зверёк расслабился, удобно устроился на кровати и стал не мигая смотреть на Гарри.

После нескольких минут молчания мальчик наконец заговорил.

— Иногда, как представлю, — медленно начал подросток, — что люди скажут, если они обо всем этом узнают. — Он неопределенным жестом указал на дверь, словно обрисовывая всю ту ситуацию, которая сложилась в доме. — Если они поймут, в каких условиях я живу на самом деле. В общем не могу я об этом никому рассказать.

Пару минут парень просто молчал.

— Думаю, Гермиона догадывается о некоторых вещах, — наконец сказал мальчик. — В прошлом году она видела мою аптечку с запасом зелий и задала пару вопросов… При этом смотрела на меня довольно подозрительно.

После чего подросток с горечью продолжил:

— А вот Рон ничем подобным не заморачивается. Он однозначно ни о чем не догадывается.

После чего парень молчаливо уставился взглядом в стену, практически забыв о присутствии мыши. Когда он вновь заговорил, казалось, что мальчик скорее разговаривает сам с собой, а не со своим слушателем, в его голосе звучала какая-то надломленность.

— Мне порой становится интересно, а догадывается ли об этом Дамблдор. Он знает, что мне здесь приходится несладко. Директор сам это сказал в конце года.

И вновь последовала длительная пауза. После которой мальчик продолжил.

— Я уверен, что профессор не знает о том, что дядя меня бьёт. — Парень тяжело вздохнул. — Хотя… Директор в курсе многих вещей.

Новая пауза была длиннее предыдущей.

— Может быть… Может быть он считает, что мне это нужно. — Теперь подросток говорил шепотом, неотрывно глядя на стену, он даже не мог найти в себе силы, чтобы посмотреть на мышь, высказывая столь неприятные догадки. Мальчик перевел дыхание. — Или может быть… может он думает… что я… что я это заслужил. Знаешь, порой мне кажется, что… что я действительно это заслужил.

Наконец долгая привычка не думать о плохом победила, и мальчик откинул дурные мысли прочь. После чего все его внимание сосредоточилось на поступках опекуна.

— Он… Я имею ввиду, дядя Вернон сильно злится из-за того, что я не кричу и не плачу. — Как-то безэмоционально констатировал Гарри. Но тут его взгляд потяжелел и он твердым голосом закончил:

— Пусть не надеется, я ему подобного удовольствия не доставлю.

Затем подросток вновь вздохнул, и подперев ладонью щеку, продолжил.

— Хотя знаешь Спартак, даже если бы я захотел, то не смог бы заплакать. Порой мне даже смешно становится. В детстве меня наказывали за то, что я плакал… Они называли это раздражающим нытьем. И считали, что раз плачу, то это должно быть оправдано. А сейчас дядя страшно бесится, потому что я <i>не плачу</i>.

Гарри отнял руки от лица и посмотрел прямо в глаза зверька.

— Я больше не плачу, Спартак. С самого детства. Ещё до того, как я поступил в Хогвартс, я перестал плакать. Просто не могу и все тут. — На несколько мгновений зелёные глаза скрылись под веками. После чего мальчик вновь открыл их. — Пару раз… я пожалуй бы смог. Да, тогда, когда Дамблдор рассказал мне о том, как погибла моя мама, спасая меня от смерти. А потом ещё раз, когда погиб Седрик… Тогда миссис Уизли так крепко обнимала меня, никто меня до этого так не обнимал… Но я не смог. — Последние слова он буквально прошептал.

— В любом случае, — продолжил юный волшебник уже нормальным голосом, — я чувствовал, что вот-вот расплачусь, по крайней мере мне так казалось на тот момент. Но что-то… Гермиона скорее всего сбила меня с настроя. И я был даже рад, что этого не произошло. Там ведь Рон был… а мне не хотелось, чтобы он видел, как я плачу. Да ещё эта гадкая Скитер вынюхивала информацию в своей анимагической форме жука. Немного жаль, что Гермиона просто не прибила эту гадину… Ладно, по крайней мере, эта журналистка больше не писала гадости обо мне в <i>Ежедневном Пророке</i>.

Гарри вновь шумно вздохнул и после пары минут тишины добавил:

— Знаешь, я ведь даже из-за смерти Сириуса не плакал.

Даже не задумываясь, по старой привычке, которую мальчик приобрел ещё с Хедвиг, он начал мягкими движениями поглаживать темный мех животного. На миг зверёк замер, Гарри даже показалось, что он переборщил, и сейчас это дикое создание (п/п: отличная характеристика для Снейпа), снова укусит его, может быть попробует удрать или просто отодвинется подальше. Но к радости мальчишки, зверёк видимо не расценил прикосновение, как нападение, и просто расслабился, принимая ласку. Странным образом это давало подростку чувство удовлетворения и стабильности… тем более, когда контроль над ситуацией ему не принадлежал. Юный маг переставал чувствовать себя беспомощным, ведь он мог подарить немного тепла и ласки какому-то живому существу, и было неважно, что это сова… или раненная летучая мышь.

Некоторое время Гарри просто гладил Спартака.

— Мне хотелось бы, чтобы я вновь смог, — его голос вновь перешёл на шепот, — заплакать. Мне кажется, что здесь у меня сжалась тугая пружина, — парень указал на грудь, — и мне действительно это нужно.

Мышь продолжала молчать.

Через несколько минут Гарри встал и отнес зверька в клетку.

— В любом случае, — продолжил мальчик, уткнувшись носом в подушку, — терпеть осталось недолго. До моего совершеннолетия остался только год. А потом я навсегда покину Тисовую улицу. Если доживу конечно.

<center>***</center>

Снейп был буквально в бешенстве, после того, как он увидел последствия общения этого маггловского ублюдка со своим племянником. На мальчишке места живого не было, причем следы были не только на спине, но и на руках, спускаясь до уровня предплечий. Некоторые удары были нанесены с такой силой, что на их месте лопнула кожа.

У мастера зелий буквально руки чесались, чтобы сделать хотя бы что-нибудь, вот только он, беспомощный сидел в клетке, не имея возможности даже говорить. И слава Мерлину, что это было так, потому что зельевар сам не знал, чтобы он сделал в первую очередь, занялся бы исцелением мальчика или прибил бы этого маггла на месте. Северус был сильно удивлен тому, что подросток вынул его из клетки и положил на кровать, на краткий миг у него даже мелькнула мысль о трансформации в человека. Но многолетняя привычка сработала против него, слишком долго он не позволял эмоциям брать верх над собой… к тому же инстинкт твердил ему не поддаваться панике и пока оставить все, как есть.

Когда Поттер начал гладить его, Снейп едва не сорвался. Зельевар вообще не любил чужих прикосновений. Единственным человеком, который прикасался к нему с любовью и нежностью, была его мать, и Северус просто не привык к чужим ласкам. Дружеские обнимашки от Лили, с которыми он сталкивался в школьные годы, смущали его и приносили какое-то чувство неуверенности. И не смотря на свое доверительное отношение к Дамблдору, Снейп каждый раз застывал, когда старый волшебник похлопывал его по плечу. Хотя мастер зелий прекрасно понимал, что это было связано с тем, что директор слишком редко позволял себе подобные вещи.

В конце концов он всё-таки заставил себя расслабиться, пока мальчишка непрерывно гладил его. И стоило признать, что это… не доставило ему такого уж сильного дискомфорта, как ему это показалось вначале.

Его сердце даже защемило, когда Поттер поведал ему о том, что никогда не получал тепла и ласки. Что ни говори, а мать Снейпа любила, и в детстве часто ласкала его. Она умерла, когда Северус перешёл на второй курс, но уже тогда зельевар знал теплоту объятий, а вот этот мальчишка нет. Мастер зелий прекрасно понимал, что у него вряд ли получится правильно подобрать слова, чтобы успокоить подростка. А потому позволил мальчику просто погладить себя, чтобы тому хоть немного полегчало.

После того, как Поттер крепко заснул, Снейп осторожно расправил крыло. Оно хорошо заживало, только медленно. Если он превратится в человека сейчас, то спокойно сможет трансгрессирировать в Хогвартс вместе с мальчишкой. Гораздо лучше будет подождать, когда Гарри выпустит его, превратиться за пределами этого дома, а уже потом вернуться за мальчиком, чтобы тот ничего не узнал об анимагических способностях Северуса.

Конечно, сейчас это уже было продиктовано не недоверием Снейпа к юному магу, а банальной осторожностью. Существовал большой риск того, что Волдеморт, проникнув в разум Поттера, узнает о том, что зельевар является анимагом. А ещё Северусу было… немного стыдно за то, что он узнал о жизни мальчика. Его буквально передёргивало от предполагаемой реакции подростка, который поделился с ним самыми сокровенными тайнами, на новость о том, что его новый любимец является ненавистным учителем по зельям. Мастер зелий чувствовал боль, представляя себе разочарование юного волшебника, чья тайна будет раскрыта.

Хотя Снейп отлично понимал, что у него может и не будет выбора. Ему придется воспользоваться любой возможностью трансформироваться, если этот чёртов маггл вновь придет сюда, чтобы избить племянника.



Наступило утро понедельника. Несмотря на побои, которые мальчик получил накануне, он встал в обычное время и спустился вниз, чтобы приготовить завтрак для дяди и тети. После чего принес Снейпу тарелочку с киви, поэтому мастер зелий пришел к выводу, что без еды мальчишку не оставили.

Поттер не успел тщательно накрыть клетку покрывалом, когда Петунья вошла в комнату без стука. И мастер зелий в прорезь увидел, что та протянула лист бумаги племяннику.

— Я собираюсь за покупками. — Сказала она мальчику. — Ты тоже должен сходить в магазин и кое-что принести. Сегодня день рождения Дадлика и все должно быть идеально.

— Да, тетя Петунья, — безэмоционально ответил Поттер, забирая список.

— А ещё я хочу, чтобы ты подровнял сегодня изгородь, — продолжила она. — Друг Дадли, Пирс зайдет на обед. Ты должен выполнять свою работу и не мешаться им под ногами. Ты меня понял?

Снейп услышал хмык мальчишки и мрачно усмехнулся про себя. Поттер наверняка разрыдается от того, что не сможет быть участником веселья едко подметил зельевар.

Петунья сделала вид, что этого не заметила, и строго повторила, чтобы все было закончено к пяти часам, она как раз вернётся к этому времени. В скором времени женщина ушла, а потом и Поттер покинул комнату. Северус залез по проволоке к своему навесу и приготовился проспать весь день, как и полагается порядочной летучей мыши.



Было около часа дня, когда его вновь разбудил шум, на этот раз исходивший из вестибюля. Раскачиваясь на своем навесе, Северус нервно подумал о том что же опять происходит в этом доме.

Зельевар услышал голос какого-то мальчишки, который не принадлежал ни Дурслевскому сыночку, ни Поттеру:

— Пойдем, Большой Дэ, кончай жрать, давай поиграем на приставке или ещё чем-нибудь займёмся.

Голос прозвучал близко, справа от комнаты Гарри. Снизу раздался голос кузена Поттера:

— Подожди меня, Пирс. Я сейчас как раз пирог прикончу!

Другой мальчик тихо простонал. — Жирный придурок, — шепотом выдохнул он. Снейп услышал, как тот прислонился к двери. Видимо Поттер неплотно закрыл ее, потому что дверь распахнулась и Пирс влетел вовнутрь.

Северус застыл на месте, не имея ни малейшего желания привлекать к себе чужое внимание.

— Ух, ты… Дадли. Эй, Большой Дэ, иди сюда! — Закричал подросток.

Спустя минуту раздался топот, поднимавшегося наверх Дурсля. Он остановился в коридоре напротив комнаты Поттера, явно не решаясь войти в нее.

— Пирс, это комната моего кузена… Пошли отсюда!

— Этого чокнутого Поттера? — прогундосил подросток. — Прикольная берлога.

— Слушай, Пирс, давай, выходи. — Дадли Дурсль определенно нервничал.

— Да брось очковать, Большой Дэ. Неужели ты забыл нашу любимую «охоту на Гарри»? — спросил Пирс.

На этот раз голос Дадли прозвучал твердо.

— Я не боюсь этого придурка, просто хочу пойти поиграть. Так что на выход!

Но тот и не думал уходить. Снейп буквально застыл, услышав шаги, раздавшиеся рядом с клеткой.

— Дэ… Что это, у Поттера попугай что ли есть?

Голос Дадли прозвучал гораздо напряженнее, чем раньше.

— Нет… у него сова есть. Все пошли, Пирс. Я хочу сыграть в «Megadeath IV».

— Не, подожди, это же… круто. Я посмотреть хочу. — Восторженно заявил подросток. — Чо, реально сова? Откуда он ее вообще приволок?

Наконец Дадли всё-таки вошёл в комнату.

— Слушай, оставь ее в покое. Откуда она, я не знаю. Поттер ее вроде из своей дебильной школы приволок. Может её даже нет здесь сейчас. Кузен иногда посылает сову с письмами своим тупым дружкам.

— Как почтового голубя? Да кто ему в школе Святого Брутуса вообще сову иметь позволил?

И внезапно, качнув клетку, с громким криком Пирс резко сдернул с нее покрывало.

Снейп в ужасе разглядывал двух мальчишек, которые стояли перед ним, толстяк с явными признаками беспокойства, и тощий прыщавый подросток с выражением дикого восторга на лице. В ответ оба пристально уставились на него.

Внезапно тощий заржал.

— Не хочу тебя расстраивать, Дадли. Только вот это не сова, а летучая мышь!

Жертва

Настойка растопырника. Однозначно, следующим летом нужно захватить с собой побольше настойки растопырника. — Мелькнула мысль в голове Гарри. — Когда же я наконец то выберусь отсюда?

Сумки в руках подростка были тяжелыми, заполненные всякой всячиной для празднования дня рождения Дадли, о которой тетя Петунья вспомнила только в последний момент.

Ну, конечно, на день рождения Дадли все должно быть идеально. — Угрюмо подметил Гарри.

Но четно говоря, он особо то и не возражал против этого поручения. Это давало ему неплохую возможность не только убраться подальше из столь негостеприимного для него дома и увидеть новые лица, но также небольшую передышку от Дурслей и перерыв в выполнении бесконечного списка обязанностей.

Вообще выбраться на улицу именно сегодня было просто замечательно сразу по двум причинам: во-первых, он меньше времени проведет в компании Дадли и Пирса, а во-вторых, прогулка до магазина и обратно давала ему неплохую возможность проветрить голову от вчерашних уроков дисциплины от дяди Вернона, что было бы гораздо сложнее сделать, если бы он остался и выполнял задания по дому.

Его радовало хотя бы то, что дядюшка не оставил синяков на видных местах, не прикрытых одеждой. Если бы, к примеру, следы побоев остались на его лице или предплечьях, то Гарри просто бы не разрешили выйти из дома до тех пор, пока все следы экзекуции не сойдут. Раннее полуденное солнце неприятно припекало его спину, напоминая о том, что снилось ему прошлой ночью, но футболка неплохо скрывала следы причиненного ущерба.

Вскоре, дом №4 появился в поле зрения. Гарри тяжело вздохнул, но шага не замедлил — у него была еще куча дел, которую нужно сделать до праздничного ужина в честь любимого Диддикинса, и нужно поторапливаться, если он снова не хочет расстроить дорогих родственничков. Кроме того, вряд ли у него возникнут трудности с выполнением своих обязанностей, сейчас они стали старше, и Дадли малость опасался кузена, а потому «охота на Гарри» осталась в далеком прошлом.

Да и в любом случае, эти придурки наверняка весь день проторчат в комнате Дадли, играя в дебильные видеоигры. И это было неплохим моральным стимулом для Гарри, который зная, что они не подглядывают за ним, поедая мороженое и обсуждая то, как же тяжело работать в такой чудесный летний денек, гораздо быстрее бы справился со своим списком поручений.

Как только Гарри пересек границу кровной защиты и исчез из виду, человек, следовавшей за ним по противоположной стороне улицы, растворился в воздухе.



Зацепившись тремя лапками за проволоку, которую Поттер установил для него в клетке, и вися вниз головой, Снейп застыл в шоке, уставившись на двух удивленных подростков, стоявших перед ним. На обеих физиономиях было написано такое изумление, что они от этого выглядили ещё тупее, чем обычно.

Дадли первым пришел в себя, глядя на своего приятеля.

— Пирс, я знаю, что это летучая мышь! Я же не идиот!

— Просто ты вроде сказал, что Гарри держит у себя сову? — прогудел Пирс, не отрывая взгляда от Снейпа.

— Так и есть. Я понятия не имею, где она сейчас находится, возможно полетела с каким-то поручением. А вот откуда здесь взялось это, я не в курсе.

Пирс медленно обошел клетку.

— Смотри, да на ней бинт намотан.

Дадли посмотрел, а затем засопел.

— Это все объясняет. Наверняка, это животное где-то получило травму, а мой придурчный кузен, найдя ее, решил поиграть в доктора. Он всегда так поступал в детстве. — Жирный мальчишка злобно ухмыльнулся. — Чаще всего, как только кузен отворачивался, я быстро избавлял несчастных зверушек от их страданий, а тот никогда не понимал, почему же они не выздоравливают.

Пирс, в это время, кружил вокруг клетки, рассматривая мышь со всех сторон. Снейп перемещался вслед за ним, держа подростка в поле зрения.

— Это круто! — нетерпеливо воскликнул Пирс. — Ты только посмотри на ее размеры. Клянусь, такие летучи мыши не водятся на территории Великобритании.

Дадли стало не по себе.

— Ты думаешь… ты думаешь, что это какой-то кровососущий вид?

С его кузена колдуна сталось бы завести подобную диковинку дома. Отец наверняка убьет его, когда узнает об этом.

— Не, вряд ли. — Сказал Пирс, придвинувшись достаточно близко к клетке, и уже пытаясь открыть дверцу. Тыкая пальцем в сторону навеса, он заметил:

— Глянь на его зубы — они не достаточно большие для того, чтобы прокалывать кожу.

Дадли смотрел на явно недовольную летучую мышь, которая спрыгнула на пол клетки и отступала назад, обнажив зубы, как только Пирс начал вторгаться в ее личное пространство.

— Ну, я не знаю… на мой взгляд, они весьма большие.

— Ты бы лучше Поттера расспросил о моих зубах. — Раздраженно подумал Снейп. Он отступил так далеко, как только смог, пока не уткнулся в прутья клетки, которые не давали ему возможности отодвинуться еще дальше.

— Эй, глянь, Большой Дэ, тут же тарелочка с фруктами. Наверняка мышь их ест. — Пирс указал на мисочку, стоявшую на дне клетки. Дадли подошел поближе.

— Эй, так это же киви для моего завтрака! Мама купила их, я ведь сейчас на диете! — Дадли уставился на мышь. — Этот придурок сегодня не получил еды, потому что он наказан, вот и спёр мою.

— Дадли, мы должны обязательно показать эту штуку пацанам! Давай, вытащим ее отсюда!

Сердце в груди Снейпа сделало кульбит.

Это не хорошо… Совсем не хорошо.

Что будет, если эти мальчишки попытаются его взять в руки? Они оба были гораздо здоровее Поттера, и вряд ли станут с ним церемониться и как-то миндальничать. Если он сейчас превратится в человека, чтобы спасти свою шкуру, то ему придется стереть мальчишкам память хотя бы в целях собственной безопасности. А учитывая, что этот дом находился под чарами контроля у министерства, то даже сейчас, не смотря на возросшую популярность Поттера, у того будут серьезные неприятности с министром, у которого на него зуб. А значит шанс, что, вся маскировка Снейпа будет безвозвратно потеряна, еще до того, как он придет к Темному Лорду на доклад, был очень высок.

Вся его взрослая жизнь была похожа на путь канатоходца, когда один неверный шаг, мог закончится весьма плачевно для него, в связи с чем, Снейп привык принимать верные решения в критических ситуациях не раздумывая — но сейчас, столкнувшись с двумя испорченными подростками, он в буквальном смысле растерялся. И не имело значения, что он застыл в бездействии только из-за того, что эти два хулигана вызвали в нем одни из худших воспоминаний его юности.

Снейп постарался принять устрашающий вид, распушил мех в области шеи и обнажил свои зубы, угрожающе шипя и не сводя глаз с двух мальчишек.

Дадли Дурсля это немного впечатлило.

— Пошли, Пирс… кажется, ему это не нравится.

— Да брось, Дад… вряд ли эта тварь настолько опасна, раз твой кузен смог перебинтовать ее. Пирс открыл дверцу клетки и потянулся к Снейпу.

Северус дернулся от приближающихся пальцев вправо, одновременно пытаясь укусить наглеца, но маггловский мальчишка оказался слишком быстр, и избежав укуса, схватил Снейпа за шею. Его жестокие пальцы бездумно вцепились в поврежденное плечо волшебника, грубо вытащив того из клетки, и сразу же перехватив тушку зверька поперек груди.

Маг, извиваясь, пытался освободиться.

— Вот и попалась маленькая глупенькая летучая мышка, — нараспев произнес мальчишка, гадко усмехаясь. Он постукивал Снейпа по голове пальцами, из-за чего перед его глазами замелькали звездочки.

 — Класс! — воскликнул Пирс. — Пошли, Дад… это точно нужно показать парням. Серьезно, только нужно покрепче держать ее… пойдем, попугаем кого-нибудь.

Дадли, убедившись, что с Пирсом ничего не случилось, после того, как тот схватил зверька, решил доказать, что он далеко не трус (п/п: почему бы и нет, это же всего лишь маленькая зверушка).

— А ну отдай его мне! — нетерпеливо потребовал он.

Уже позже, Северус понял, что тогда у него был шанс вырваться. Вот только он не учел один момент: реакция подростка после уроков бокса была лучше, чем он расчитывал.

Как только Пирс стал передавать зверька, Снейп не теряя ни секунды впился острыми зубками в указательный палец Дадли — он надеялся, что тот от неожиданности отбросит его подальше, а это в свою очередь, даст ему возможность забраться под кровать и приготовиться к обороне. Толстяк вскрикнул от боли, но вместо того, чтобы бросить мага на землю, он грубо сжал его шею рукой, да так сильно, что чуть не сломал Снейпу шею. Затем рукой с прокушенным пальцем, он обхватил волшебника поперек туловища и сжал его грудную клетку так, что тот едва мог дышать.

Пирсу было смешно, а вот Дадли был в ярости.

— Ах, ты мерзкая тварь. Возможно ты заразила меня бешенством! — зарычал он.

Рука стала сжиматься все крепче, и у Снейпа все поплыло перед глазами.

Мир стал тускнеть, последняя мысль иронично промелькнула в мозгу.

Ему всегда казалось, что рано или поздно Волдеморт убьет его, а вместо этого он погибнет от руки какого-то избалованного тупого маггловского выродка.

Перед глазами возникло странное, но при этом до нелепости абсурдное видение, Поттер хоронящий его в старой коробке из-под обуви и справляющий панихиду по нему, от этого почему-то хотелось рассмеяться.

Возможно, что никто даже никогда не узнает, что же именно случилось с Северусом Снейпом.

Хватка усиливалась. Его ребра трещали и он верещал от боли, царапая воздух когтями.



Гарри вошел на кухню через черный вход, поставил сумки с покупками на кухонный стол и начал их распаковывать. Итак, разложить еду из пакетов по местам, проверить хотят ли Пирс и Дадли пообедать, потом заняться изгородью —

Он услышал писк и верещание зверька наверху, а затем голос Пирса:

— Дадли, перестань, не убивай его!

Спартак!

Гарри уронил пакет с отбивными и помчался наверх.

Он резко остановился, после того как влетел в свою комнату, и с ужасом смотрел на мышь, которую кузен сжимал в своих огромных лапах. Ее глаза выпучились и на мордочке выступила пена.

— Дадли, хватит! Дадли, немедленно отпусти его!

Дадли обернулся и посмотрел на него.

— Эта тварь укусила меня! — выкрикнул он. — Теперь ты у нас еще и опасных животных разводишь? Ну ничего, я расскажу об этом отцу!

Он сжал руки еще сильнее и Спартак снова заверещал.

Действуя на голом инстинкте, Гарри сделал то, чего уже не делал годами: он кинулся на человека, значительно превышающего его по габаритам, целясь в центр его тяжести.

Голова Гарри врезалась в огромный живот Дадли. Здоровяк смог только что-то просипеть, так как весь воздух из него выбили, и стал заваливаться назад, бросив мышь на пол. Юному волшебнику хватило времени подхватить Спартака и убрать его подальше под кровать, чтобы ему больше не причинили вреда. Сразу после этого Дадли с Пирсом навалились на него.

Его очки отлетели под кровать, когда Дадли дал ему в глаз, а вторым ударом он попал ему в зубы. Гарри с силой пнул Дадли в живот ногами, затем он изогнулся и поддал ему по носу. Пирс прижал ноги Гарри к полу, и Дадли рухнул сверху на него, краткий, сопровождающийся жуткой болью миг, и два ребра треснули.

Клубок из трех тел распался, и Гарри сел, тяжело дыша. Он уже чувствовал, как наливается синяк под глазом, а рот наполняется кровью. Но когда он взглянул на Дадли, его едва не хватил сердечный приступ. Нос кузена вовсю кровоточил и начал опухать.

— Пирс, сходишь вниз и принесешь мне немного льда, хорошо? — холодно произнес Дадли, глядя на Гарри. — Я скоро сам спущусь.

Пирс понял, что грядут неприятности, которые ему явно не были нужны. Учитывая, что скрыть произошедшее здесь от взрослых не удастся, он решил поскорее смыться, до того как вернутся родители Дадли.

— Конечно, Дад. — ответил он. Затем он пошел вниз, и не останавливаясь, отправился к себе домой.
А в это время Дадли продолжал рассматривать Гарри.

— Папа спустит с тебя шкуру, — безапелляционно заявил он своему кузену.

Гарри это отлично понимал. Самой страшной поркой, которую он получил за всю свою жизнь — была как раз та, когда он дал Дадли сдачи, кстати именно тогда в возрасте семи лет он в последний раз плакал. Не прошло ни дня с тех пор, как он попал на порог дома Дурслей, чтобы он не получил от Дадли толчка, щипка, удара, пинка, тычка — или всего выше перечисленного сразу. И вот однажды, когда Дадли в очередной раз с упоением лупил Гарри, тот умудрился неплохо подбить ему глаз. Дядя Вернон за это безжалостно его избил, он буквально потерял сознание, когда тетя Петунья — единственный раз за все это время, вмешалась.

Юному магу стало сильно не по себе, особенно учитывая вчерашнюю порку. Он до сих пор не отошел от нее, а то, что его ожидало сейчас, будет гораздо хуже.

Дадли снова заговорил.

— А еще, он свернет шею этой твари.

Спартак!

— Тогда не говори ему. — Слова вырвались из него быстрее, чем он осознал это. Его голос слегка дрожал.

Дадли неверяще уставился на него:

— Ты шутишь? Да мне не терпится поскорее все ему рассказать! Я надеюсь, он позволит мне смотреть, как он изобьет тебя до полусмерти, урод!

— Я имею в виду мышь, — быстро выдохнул Гарри. — Я понимаю, что он узнает о… о твоем носе. Ну так скажи ему, что сам зашел ко мне, и я на тебя накинулся. Но не надо говорить ему о мыши. Ты наверняка итак убил ее. — Волшебник постарался отогнать эту мысль подальше и заставил себя не смотреть под кровать. — Но если она жива, то я смогу ее выпустить.

Казалось, что Дадли задумался над этим предложением.

— И что же я получу за молчание? — наконец спросил он.

Гарри сильно удивился. Что бы он мог предложить такого, что нужно Дадли?

— Чего ты хочешь?

— Твою мантию, — ответил Дадли, — ту, что делает тебя невидимым.

Кровь застыла в его жилах.

— Откуда ты про нее знаешь? — прошептал юный маг.

Дадли ухмыльнулся.

— Это не имеет значения. Так что? Отдашь мне ее, и папа не узнает о твоей зверушке.

Сердце громко стучало. Отец Гарри оставил эту мантию ему. Она столько раз выручала его, пару раз даже жизнь спасала. Дамблдор просил держать ее постоянно рядом с собой, особенно после того, как вернулся Волдеморт.

А потом он начал думать о Спартаке, который никогда никому не причинял вреда, но при этом пострадал сам. О Спартаке, который составлял ему компанию все это время, в течении этих долгих и одиноких недель без поддержки Хедвиг.

Гарри просто не мог согласиться с мыслью о том, что ему придется потерять кого-то еще, тем более, что в его силах это предотвратить. Даже, если речь идет всего лишь о летучей мыши.

— По рукам. Но ты не получишь ее до тех пор, пока я не выпущу мышь на волю.

— Отлично. — Усмехнулся Дадли. Он встал и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Волшебник дождался, когда стихнут шаги кузена, затем забрался на кровать. Он вынул из-под матраса фонарик, без батареек, который ему подарил Ремус на прошлое Рождество и посветил под кроватью.

— <i>Пожалуйста, пожалуйста, только не умирай!</i>

Возможно недавняя смерть Сириуса послужила тому причиной, но на парня обрушилась паника, которая, словно запертая птица в клетке, металась в его мозгу, не давая мыслить рационально. Его сердце гулко стучало в груди, и вряд ли он был бы сильнее испуган, если бы жертвой Дадли и его жестокого дружка стала Хедвиг.

Ну же, где же ты?!

Его мокрые от пота пальцы наткнулись на мех, сердце ушло в пятки, он решительно, но осторожно вынул неподвижную мышь из-под кровати.

На мгновение, Гарри прижал неподвижного зверька к груди трясущимися руками, уверенный, что тот мертв. Затем он почувствовал слабое дрожание его грудной клетки.

Живая, вот только глаза мыши были прикрыты и в разрезе век были видны лишь белки. Совершались только краткие вздохи, да маленький язычок мелькал между зубов.

Мальчик даже не представлял, с чего начать. С наружными травмами он мог кое-как справиться, но если Дадли своей хваткой повредил внутренние органы или сломал ребра (при мысли об этом, его собственные ребра болезненно заныли), то он не знал, что можно предпринять. Если бы он сейчас был в Хогвартсе, то без раздумий отнес Спартака прямо к Хагриду, но родная школа была далеко, и связаться с хранителем ключей без Хедвиг не представлялось возможным.

На краткий миг, он подумал о возможности, взять все свои вещи и сбежать вместе со Спартаком на площадь Гриммо, воспользовавшись Ночным Рыцарем. Вот только от этого плана пришлось сразу же отказаться — подобное вряд ли удастся провернуть, как это произошло на третьем курсе, учитывая вернувшегося Волдеморта и Пожирателей Смерти, ставки стали слишком высоки. Дядя Вернон конечно изобьет его, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что произойдет с ним, если он окажется в руках Темного Лорда и его последователей, это может повлечь за собой ненужные жертвы со стороны близких ему людей.

Хорошо. На помощь Хагрида рассчитывать не приходится и уехать он никуда не может. Значит нужно полагаться только на себя.

Гарри осторожно положил Спартака на кровать, затем открыл потайную половицу в поисках своей аптечки с зельями. У него было довольно сильное обезболивающее, противовоспалительное и мазь от синяков. Он должен был сделать для Спартака все, что было в его силах, и надеяться на лучшее. Ему также придется сделать для зверька новую кровать, чтобы тот мог в ней лежать, так как не было никакой уверенности, что мышь сможет висеть на своей проволоке после полученных повреждений.

Подросток работал аккуратно, но быстро, желая покончить с лечением до тех пор, пока все вернутся в дом. Он даже не планировал закончить тот список поручений, который ему дала на сегодня тетя Петунья. То, что он делал было важнее, да и список уже не имел никакого значения. Закончит он сегодня свои дела или нет, дядя Вернон все равно накажет его, когда вернется домой.

Единственное, что хотел сейчас сделать Гарри, так это помочь Спартаку.



Снейп медленно приходил в себя, дикая боль простреливала его виски. Он постарался распрямиться и почувствовал режущую боль в грудной клетке, заставившую его делать короткие вдохи. Волшебник с трудом открыл глаза, и стал ждать, когда зрение прояснится.

Когда он увидел, что лежит на полу клетки в коробоке, набитой ватой, то магу пришла в голову мысль, что он вновь вернулся в тот день, когда только попал к Поттеру, а все остальное ему лишь привиделось. Затем мастер зелий вспомнил двух маггловских мальчишек.

Он занялся диагностикой состояния своего организма. Поврежденное плечо сильно ныло, а грудная клетка пульсировала от боли. Маг понял, что кости не сломаны, но насчитал немалое количество синяков. Наверняка он потерял сознание из-за недостатка кислорода, после того, как этот бугай сжал его — это объясняло головную боль.

Поттер!

Смутные воспоминания о противостоянии Поттера и двух мальчишек и их драке промелькнули в его голове… неужели Поттер действительно предложил свою мантию невидимку в обмен на то, чтобы спасти его, Снейпа, жизнь.

Нет, не мою. Спартака. Эта мысль вызвала в нем странную смесь печали и сожаления.

— Как ты, Спартак?

Северус посмотрел наверх. Поттер обеспокоенно склонил над ним свое бледное исхудавшее лицо. Его губа был разбита, а под глазом наливался темный синяк.

Сколько времени? Как долго я был без сознания? Снейп постарался сесть, чтобы взглянуть на часы, стоящие на полке, но его ноги разъезжались от слабости.

— Спартак.

Северус снова взглянул на Поттера. Мальчик был очень бледен.

— Послушай, Спартак, — быстро произнес Поттер. — Я не могу унести тебя отсюда, как я сделал это вчера… в комнату Дадли, сейчас на это нет времени. — Он тяжело вздохнул.

— Я… Спартак, мне нужно, чтобы ты вел себя тихо и спокойно, хорошо? — даже со своим чутким слухом, Северус с трудом различил шепот мальчика. — Не расстраивайся, как Хедвиг… нет причины расстраиваться. Все будет хорошо.

Несмотря на такие заверения, мастер зелий чувствовал нарастающую тревогу, потому что он ощущал, что подросток, который искренне заверял мышь, в том, что все будет в порядке, больше старался успокоить самого себя.

Снейп напрягся услышав хлопок входной двери, а затем снизу раздался голос:

— Мальчишка! Немедленно спускайся вниз!

Поттер замер и посмотрел наверх, в его глазах отражался страх загнанного зверя. Он сделал глубокий вдох и встал, расправляя плечи. Он снова посмотрел на Северуса.

— Все будет хорошо, Спартак, — прошептал мальчик. — Только веди себя тихо, ладно? - Он накрыл клетку покрывалом и быстро закрыл защёлку. Больше не произнеся ни слова, он покинул комнату, прикрыв дверь, и начал спускаться к Дурслю.

Внезапный выброс адреналина буквально поднял Снейпа на ноги несмотря на все его многочисленные травмы. Он начал истерично кружить по клетке, пытаясь найти лазейку, чтобы выбраться наружу. От злости он заскрипел зубами.

Мерлин! Ну почему я не пришел в себя раньше, чем Поттер засунул меня в эту проклятую клетку? Я мог превратиться в человека и аппарировать вместе с ним подальше от того ада, в котором, как оказалось живет Поттер, положив конец всем этим бессмысленным издевательствам.

Он замер на мгновение. Дом был зловеще тих. Это не мог быть конец, он прекрасно это понимал. Дурсль взбешен тем, что племянник поставил синяк его драгоценному сыночку.

Да этот чертов маггл его просто убьет.

Эта мысль вновь заставила его двигаться, наворачивая круги по клетке в бесплодных попытках выбраться наружу.

Преступление и наказание

Северус приложил усилие в попытке успокоить бешено колотящееся сердце, чтобы трезво оценить ситуацию. Это было сложно — он даже вспомнить не мог, когда в последний раз оказывался в таком беспомощном положении.

Хотя нет, мог… Последний раз был как раз тогда, когда он понял, что Темный Лорд выбрал своей жертвой Лили.

Сейчас ребенок Лили в беде, тот самый мальчик, который на протяжении нескольких недель выхаживал его, Снейпа, и в этот момент, понимание того, что грозит мальчику, напрочь смыло всю горечь и предубежденность к Джеймсу Поттеру.

Внезапно его взгляд за что-то зацепился. Дверца клетки не была закрыта так плотно… как обычно. Он приблизился. Да… щеколда была немного погнута. Такого раньше не было. Должно быть этот криворукий мальчишка, дружок кузена Поттера, повредил ее, когда ловил Северуса. Может, если немного надавить —

Его напряженно работающий мозг уловил звук тяжелых шагов на лестнице. Звучало как топот стада гиппогриффов.

Заглянув в щель, которая образовалась между покрывалом и прутьями клетки, Снейп увидел, как дверь в спальню со стуком отлетела и в комнату влетел Поттер, жестко приземлившийся на кровать.

Вернон Дурсль ворвался в комнату вслед за племянником, захлопнув за собой дверь, и повернулся лицом к мальчишке, который встал на ноги. Здоровяк даже не обратил внимания на клетку, полностью концентрируясь на пятнадцатилетнем пареньке, стоявшим прямо перед ним.

Видя их рядом друг с другом, Северус заново оценил разницу между магглом и его племянником. Дурсль возвышался над Поттером на добрых семь дюймов и весил на восемьдесят фунтов больше его. Со свекольно-красным лицом и моржовыми усами, он выглядел почти психом. В то же время его племянник, бледный, но собранный, такой маленький и хрупкий стоял прямо и спокойно рядом с кроватью, наблюдая за своим дядей одновременно с решимостью и какой-то обреченностью во взгляде.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга. А потом Дурсль начал расстегивать свой ремень.

У Снейпа засосало под ложечкой, а сердцебиение усилилось. Нет, только не снова, не так скоро, думал он, потрясенный собственными воспоминаниями об отце. Северус быстро взглянул на Гарри, но тот только наблюдал за тем, как дядя снимает ремень, складывает его пополам и обматывает им правую руку. Причем, на взгляд мастера зелий, мальчик не был испуган или удивлен. Его взгляд был спокойным, но обреченным.

— Ну, что? — внезапно рыкнул магл, удивляя Снейпа, и привлекая к своему раздраженному лицу внимание двух волшебников. — Ты знаешь правила… так получай по заслугам!

Поттер воинственно взглянул на дядю, затем, он, казалось, принял решение что-то сказать.

— Я никогда ничего не рассказывал, — начал мальчик спокойным, но тихим голосом.
Зельевар подумал, что тот специально понижает голос, чтобы не выдать своего страха.

— Но, это не значит, что так будет продолжаться дальше, — продолжил Поттер, теперь его голос звучал увереннее. — Если директор узнает об этом —

Ремень просвистел внезапно, из-за чего Снейп вздрогнул, а подросток удивленно вскрикнул, когда полоса кожи ударила его поперек лица, сбив при этом очки.

Дурсль начал приближаться, и в данный момент он выглядел полным психом.

— Ты смеешь мне угрожать, мальчишка! — зарычал он. Затем немного успокоился.

— Послушай меня, парень, и усвой раз и навсегда, — его голос стал спокойнее, но Снейпу очень не понравился его жестокий взгляд. — Ты думаешь, что этот старый дурак, который учит тебя всяким магическим штучкам, станет мешать мне, учить тебя дисциплине? Да, кто вообще отправил тебя сюда?

Юный волшебник не мигая смотрел на дядю.

— Этот твой директор подкинул тебя к нам на порог, как ты уже знаешь, — продолжил Дурсль холодно. — Почему он это сделал, как ты думаешь? Я тебе скажу почему — да потому что он не хотел нам дать ни единого шанса, чтобы отказаться от тебя. Он знал, что никто не захочет иметь с тобой дела, и он знал, что я единственный могу вправить тебе мозги на место, наверняка учитывая, что я буду поднимать на тебя руку в процессе этого неблагодарного занятия!

Мальчик побледнел настолько, что зельевару показалось, что тот вот-вот потеряет сознание.

— Это не правда, — воскликнул Гарри, и его голос немного дрожал.

— Не веришь мне? — Издевке, звучавшей в словах маггла, мог позавидовать сам Снейп. — Тогда давай поступим так… пошли своему директору письмо, расскажи ему, как я собираюсь с тобой расправиться, а я подожду его ответа. Если он напишет тебе, что мои методы неприемлемы, то можешь катиться на все четыре стороны. Но ты же знаешь, что этого не будет. Я в этом уверен, да и ты тоже.

Этот мерзавец отлично играл, Северус не мог не признать этого. Слова маггла звучали четко, уверенно, в них даже была толика великодушия. Где-то в глубине души, Поттер понимал, что это все ложь, но он просто продолжал смотреть на дядю своими огромными доверчивыми зелеными глазами.

— Ну давай же парень! Отправь свою чертову птицу с письмом. Я жду, — продолжал Дурсль, в его словах звучало все больше уверенности. - Давай, раз настолько уверен, что этот Дамбл-как-его-там примет твою сторону. А если нет, то снимай футболку, и я доступным языком объясню такой неблагодарной скотине как ты, всю глубину твоих заблуждений.

Снейп снова посмотрел на Поттера. Глаза мальчишки были устремлены на дядю пока он колебался. Затем он сглотнул, и не говоря ни слова протеста, медленно стянул футболку, аккуратно свернул ее и положил на кровать. Затем, не дожидаясь приказа, он пересек комнату и встал прямо у стены. Сейчас он находился в пяти футах от клетки, в которой был заперт его профессор зелий, в ужасе наблюдавший за всем происходящим.

Гарри повернулся к стене, руки вытянуты вдоль тела. Он глубоко вздохнул, затем поднял руки и расставив их на ширине плеч, уперся ладонями в стену. Он вздернул подбородок и посмотрел прямо перед собой, словно не видя стены, и казалось, что его взгляд устремлен куда-то вдаль, место, которое доступно только ему одному.

Дурсль подошел ближе и занес руку с ремнем — и до тех пор, пока этот кусок кожи не опустился на плечи Поттера, Снейп все никак не мог поверить, что маггл действительно ударит юного волшебника.

Внезапный треск нарушил тишину комнаты. Мальчик закусил губу, но лишь принял более устойчивую позу. Еще два быстрых удара присоединились к первому, затем больше — но только пальцы пару раз сжались и разжались, юный маг так и не оторвал ладоней от стены, и кроме коротких прерывистых вдохов он не издавал ни звука.

Вскоре Северус перестал считать удары. Дурсль бил племянника быстро и жестоко, опуская ремень с большей силой, чем даже собственный отец Снейпа. Вот только Тобиас избивал своего сына, когда значительно примет на грудь, а вот этот подонок был абсолютно трезв. И Снейп не мог понять лучше это или хуже.

Мастер зелий отступил от щели, подобрался к дверце клетки и начал с силой давить зубами на защелку. Но даже не смотря на то, что зельевар больше ничего не мог видеть, он все еще отлично слышал все происходящее в комнате, вздохи Дурсля от прилагаемых усилий, резкое дыхание Поттера и его шипение от боли, и конечно же звук кожаного ремня, врезающегося в нежную плоть. Казалось, что это длится бесконечно, намного дольше обычных наказаний, которые получал парень, живший в Паучьем Тупике… естественно это ему все казалось бесконечным. Его собственные «уроки дисциплины» обычно заканчивались, когда в комнату вбегала мать, и становилась между ним и его отцом, обнимая его и защищая от дальнейших побоев. Чаще всего, это действие приводило Тобиаса Снейпа в чувство, он бросал ремень и уходил из комнаты, иногда даже мучаясь угрызениями совести в пьяном угаре за совершенный поступок, правда, когда он трезвел, от раскаяния не оставалось и следа. Вот только Петунья Дурсль не собиралась вмешиваться в разборки мужа и сына собственной сестры, да видимо мальчик и не ожидал никакого вмешательства. Он просто крепче сжимал зубы, перенося побои практически в полном молчании.

Глупый мальчишка! Сердито думал зельевар, все сильнее впиваясь зубами в метал замка, ему даже показалось, что он сейчас сломает зубы. Чувство беспомощности заставляло его злиться на мерзавца маггла и на Поттера. Чертова Гриффиндорская гордость… он мог закончить это гораздо быстрее, если бы закричал! Такое упорство только провоцирует агрессию… Мерлин, ну закричи, пожалуйста.

По правде говоря, Дурсль уже сильно устал, пытаясь выбить хоть какую-то реакцию из своего племянника. Его усталость только подпитывала его гнев, а тот в свою очередь питал силу удара. Но не смотря на это, у него был лишний вес, и по прикидкам Снейпа, скоро он должен будет выдохнуться. Вернон уже задыхался, у него начал кружиться голова, пот струйками стекал с его жирного лица.

Затем наступила пауза. Северус замер, надеясь, что все наконец то закончилось. Затем зельевар услышал резкий звук, гораздо тяжелее того, что был ранее, какой-то тяжелый удар, и вот тут Гарри действительно вскрикнул, причем этот крик сочетал в себе боль и удивление.

Снейп снова заглянул в щелку. Поттер обернулся и в шоке смотрел на своего дядю. Зельевар обратил внимание на то, что мальчик до сих пор не изменил своей позы. Такая покорность от всегда строптивого гриффиндорца заставила мага задуматься о том, какие методы наказания использовал бы Дурсль в случае непослушания… и видимо подросток отлично знал, что может случиться, если он поменяет свою позицию.

Дурсль с явным садизмом усмехнулся племяннику. Он повернул ремень к мальчику, и Северус понял, что подонок ударил мальчика пряжкой.

Какое-то мгновение, мужчина и подросток внимательно смотрели друг на друга. Затем взгляд Поттера посуровел, он поднял подбородок повыше и сам снова повернулся к стене, при этом на лице его читались только злость и презрение. Зельевар вздрогнул, понимая, что это только еще больше разозлит маггла, улыбка пропала с лица Дурсля, а в его взгляде разгоралось бешенство. Он снова поднял ремень, пряжка угрожающе свисала.

Как только мужчина продолжил бить мальчика, в этот раз пряжкой от ремня, Снейп навалился на дверцу клетки всем своим весом, игнорируя жгучую боль в плече и со всей силы вцепившись зубами в задвижку.

Поттер до сих пор не кричал, но каждый раз, когда пряжка опускалась на его кожу тяжело вздыхал. Северус подумал о тех синяках и порезах, которые оставляет после себя тяжелая пряжка, и это придало силы его зубам. Что-то началось получаться.

Получилось!

Когда Гарри упал на колени возле стены, все еще упираясь в стену руками, мастер зелий поднажал на дверцу здоровым плечом. Она открылась так внезапно, что он издав какой-то писк, начал падать на пол. Он повернул свое пушистое тельце так, чтобы падать на правый бок, сильно сконцентрировался —

Вместо лапок, на твердый пол приземлились черные кожаные туфли.

Игнорируя режущую боль в плече и ребрах, Снейп развернулся, запустив руку в карман мантии, жестом, который восхитил бы даже Флитвика, который, как известно, считался лучшим дуэлянтом на Британских островах, вынул волшебную палочку. Его пальцы крепко держали палочку, поднимая ее и направляя на Дурсля, в каком-то слитном движении, и без единого звука из нее вырвался луч, такой силы, что отправил маггла в полет через всю комнату, вышиб дверь его грузным телом, разнеся ее в щепки, и выкинув подонка на верхнюю площадку лестницы.

Раздался пронзительный визг, и Петунья выскочила в коридор, истерически причитая:

— Вернон!

Еще один взмах палочкой и ее рот просто исчез, оставляя после себя чистую полоску кожи, которая просто ужасно смотрелась, даже хуже, чем какой-либо шрам. Несмотря на то, что рта у нее не было, язык продолжал шевелиться, и она издавала крики ужаса, спускаясь с лестницы и беспомощно поднимая руки.

Сынок Дурслей поспешил к своим родителям. Дадли остановился напротив спальни Гарри, в шоке глядя на хаос, который там творился: кузен, с окровавленной спиной, прислонившийся к стене и буквально теряющий сознание, и очень высокий незнакомец в черном, сжимавший в руке палочку и явно чем-то разозленный. До того как подросток смог закричать или убежать, он увидел то, что мало, кто вообще видел — а те, кто видел, вряд ли захотели бы столкнуться с этим снова.

Снейп улыбался.

— Вот мы и встретились в подлунном мире, мой юный друг, — прошептал волшебник свои первые слова за последние несколько недель, причем в его голосе сочеталась шелковая мягкость и твердый гранит, придавая его тону какой-то леденящий оттенок, короткий взмах палочкой, и вместо Дадли на полу стояла светлая пушистая морская свинка.

Ленивый взмах палочкой и верещащая свинка поплыла в комнату, прямо к клетке хомяка, которая стояла на полке. Дверца открылась и сразу же закрылась, как только Дадли оказался внутри.

— Не волнуйся, мальчик, — холодно добавил Снейп. — Я уверен, что твой милый друг, скоро скрасит твое одиночество и с удовольствием поиграет со тобой также, как и со мной.

Закончив с магглами (по крайней мере, пока, подумал Снейп мстительно), волшебник развернулся к Поттеру.

С высоты его теперешнего роста, обшарпанная комнатушка казалась еще меньше, чем раньше. И Гарри, он тоже казался… меньше. Смертельно бледный, подросток встал на ноги и в каком-то шоковом неверии смотрел на своего профессора.

Северус почувствовал странное неудобство. Все вокруг изменилось и он просто не знал, что ему говорить или делать.

И тут губы мальчика раскрылись.

— Мне это снится? — наконец прошептал он.

— Нет, — тихо ответил Снейп.

Поттер прижал руку ко лбу, пытаясь осмыслить все, что только что произошло. Северус с болью наблюдал за тем, как кровь струится по его плечам. Ему было страшно смотреть на спину мальчика.

— Спартак, — внезапно произнес мальчик. Он поднял голову. — Все это время… это были … вы?

Зеленые глаза странно замерцали.

Зельевар отчаянно хотел подобрать правильные слова.

Но все, что он мог ответить, это краткое: Да.

Снейп ожидал увидеть ужас на лице подростка от осознания этого факта, даже смущение. Если быть абсолютно честным с самим с собой, он с некоторой долей злорадства ожидал увидеть подобное выражение на лице Джеймса.

Вот только Северус увидел то, к чему был совершенно не готов, в этих зеленых глазах отражалось чувство острой потери, разочарования и какой-то детской обиды, которое Снейп видел единственный раз в своей жизни, в глазах матери этого ребенка, там, на озере. Это длилось секунду, две… а потом глаза словно потухли, и лицо Поттера больше ничего не выражало.

Дом, милый дом

Ему казалось, что сейчас он опять попал на четвертый курс.

Потому что Гарри отлично помнил то ощущение нереальности происходящего, когда выяснилась вся правда о Лже-Грюме. Весь год он доверял не тому человеку, Поттер учился не у бравого аврора Грозного Глаза Грюма, а у жестокого обманщика, который лишь сыграл на наивности простодушного гриффиндорца, чтобы исполнить приказ своего господина. Почти десять месяцев подряд он уважал, почитал, да что там говорить, ставил своей целью быть похожим на старого и мудрого наставника. Шок и боль от предательства были неимоверными.

А сейчас было еще хуже.

Если бы кто-то спросил Гарри, то юный маг вряд ли смог представить себе существо, о котором он бы заботился больше, чем о Хедвиг. Сова стала вторым настоящим другом мальчика (первым конечно же был Хагрид), и именно она была тем самым компаньоном, который помогал ему хоть как-то переживать долгие и унылые недели у Дурслей.

А Спартаку практически удалось занять ее место.

В отличие от Хедвиг, которая хоть и была ласковой, но иногда вела себя слишком шумно, Спартак всегда был тих, сдержан и спокоен. Такое поведение мыши давало Гарри чувство спокойствия и уюта. Подросток очень ценил тот покой, который ждал его в этой комнате после тяжелого и трудного дня у Дурслей, наполненного бесконечным списком обязанностей, оскорблениями и тычками. Это буквально превратило маленькую обшарпанную комнатушку в некое убежище от реальной жизни. А то, как зверек стойко и спокойно сносил все медицинские манипуляции, далекие от профессионализма, трогало Гарри и не давало ему пасть духом. Было так естественно рассказывать мыши о своих проблемах, после такой исповеди, то бремя, которое юный волшебник нес на своих плечах, становилось легче. Присутствие Спартака давало Поттеру ощущение стабильности.

И сейчас это все рухнуло, как карточный домик. Спартак оказался фальшивкой, на самом деле он был тем, кто всегда плевал на Гарри и его проблемы с астрономической башни. Казалось, что земля ушла из-под ног после этого открытия.

Гарри даже стало любопытно, а испытывал ли Рон подобную боль, после того, как узнал, о том, что много лет подряд его домашний питомец был никем иным, как пожирателем смерти, Питером Петтигрю.

Внезапно к горлу подкатила тошнота и он покачнулся. Жуткая сцена с участием Дадли и Пирса, сильный страх за зверька, оказавшегося на его попечении, ужас от предстоящей расправы от дяди Вернона, сама экзекуция, потребовавшая от него всех моральных сил, разоблачение Спартака, все это вдруг навалилось на него.

— Я… Кажется меня сейчас вырвет! — выдохнул подросток, и Снейп, такой высокий и чужеродный самой обстановке этой маленькой комнаты, взмахом палочки наколдовал для него ведро — как раз вовремя, Гарри бухнулся на колени и его буквально вывернуло наизнанку, рвотные позывы до боли напрягали сломанные ребра.

Внезапно он почувствовал дикий стыд из-за того, что его вырвало на глазах у Снейпа, а потом его посетил истерический приступ веселья — да какая разница, в каком состоянии его увидит зельевар? Вряд ли он испытает от этого большее унижение, чем испытал от того факта, что тот узнал все его самые потаенные мысли и самые грязные секреты.

Истерический приступ смеха внезапно прервался желанием расплакаться. Он вспомнил о том, как рассказывал Спартаку (Мерлин всемогущий, неужели это было только вчера), что ему хотелось бы поплакать, болезненная вспышка воспоминаний жестоко подавила слезы, едва не выступившие у него на глазах. Та самая гордость, которая не позволяла ему кричать, когда его избивал Вернон, и которая заставляла молчать о садистских отработках у Амбридж, дала ему силы сдержаться.

Это было ужасно… жуткая боль в спине не шла ни в какое сравнение с той болью, что сейчас испытывало его разбитое сердце.

— Акцио успокоительное, — где-то над его головой раздался голос Снейпа, половица сдвинулась со своего места, и пара флаконов с зельем приземлилась в руку взрослого мага.

— Мне это не нужно, — холодно прозвучал голос Гарри, парень дернулся в сторону, когда зельевар коснулся его локтя.

— Выпейте, Поттер, — спокойно произнес Снейп. — Я и сам выпью. Я только что использовал магию, и министерство без сомнения скоро пришлет сюда кого-нибудь, чтобы узнать причину применения несанкционированного волшебства. А значит нам нужно выбираться отсюда поскорее, настойка поможет трезво мыслить и быстро действовать.

Сначала Гарри хотел отказаться, но поняв, что это звучит разумно, без слов взял один из флаконов. Он осушил его за один глоток, и практически мгновенно его бешено стучащее сердце замедлило свой ритм, кровь перестала стучать в ушах, а дыхание выравнялось, став глубоким и спокойным (до него только сейчас дошло, что он был близок к обмороку). А еще стало значительно проще собрать свои мысли в кучку, и постараться спрятать их подальше вглубь своего разума. После того, как он немного успокоился, мысли перестали скакать с одного на другое, а сердце прекратило свой дикий танец, подросток почувствовал странную отстраненность, все звуки и видимые образы теперь доносились до него словно через толстый слой ваты.

Взглянув на Снейпа, Гарри увидел, что тот не отводит от него взгляда. Выражение его лица было невозможно прочесть, но прежнего презрения и враждебности на нем уже не было.

Отлично, горькая мысль посетила Гарри, теперь он меня жалеет. На его взгляд, это было даже хуже, чем презрение… а быть может наоборот, зельевар его презирал сейчас больше, чем раньше. За то, что Спасителя Вошебного Мира избивал какой-то жалкий маггл.

В это время, Снейп не теряя времени осушил свой собственный флакон. Отложив сосуд в сторону, взрослый маг достал волшебную палочку и наколдовал чары, которые Гарри сразу же опознал. К немалому удивлению юного волшебника патронусом вечно угрюмого и мрачного мастера зелий оказалась изящная серебристая лань.

Казалось, что Снейп что-то шепотом сказал своему защитнику, а после этого легким взмахом волшебной палочки отправил его в окно, где тот мгновенно исчез.

Затем Снейп развернулся к школьному сундуку Гарри. Еще один взмах палочки и крышка открылась. Вот он описал волшебным инструментом круг, и воздух внезапно наполнился вещами Поттера, одежда вылетела из шкафа, учебники поднялись над столом, а из его тайника под половицей аккуратно были извлечены волшебная палочка, набор зелий, альбом с фотографиями, и все это аккуратно направилось к сундуку и стало самостоятельно туда укладываться. Даже любимая Молния и клетка Хедвиг, уменьшившись в размерах, поместились в сундук.

Как только все было упаковано, крышка закрылась, а зельевар очередным взмахом палочки уменьшил громоздкий багаж до размера спичечного коробка. Он подхватил его и спрятал в складках своей мантии. А затем снова поднял волшебную палочку.

— Акцио очки, — произнес он, требуемый предмет послушно влетел в его руку. Северус протянул их Гарри, и тот дрожащими пальцами потянулся к ним, причем даже не сразу смог их взять.

А потом Снейп внимательно посмотрел на Поттера. Подростку показалось, что тот хочет ему что-то сказать.

— Идем Поттер, — в итоге произнес мастер зелий.

Внезапно Гарри задрожал и обхватил себя руками. И хотя сегодня было жарко, но юного волшебника бил озноб. Пусть боль от побоев и потасовки с Дадли несколько ослабла, но парень все равно чувствовал себя таким слабым и больным, словно выздоравливающий после длительной лихорадки человек. Одетый в старые потрепанные джинсы Дадли, которые держались на нем только за счет ремня, и в разбитые кроссовки, он чувствовал себя обнаженным и жутко ранимым. Частью сознания, сформированной за годы жизни в Хогвартсе, дружбой и заботой тех, людей, которые окружали его в мире магии, он понимал, что все, что происходило с ним в этом доме было недопустимо. Но та часть сознания, которая сформировалась здесь, в доме Дурслей, буквально заставляла его стыдиться себя и отметин побоев на своей коже — не смотря на то, что его вины в этом не было, ему казалось, что он заслужил все это, хотя Гарри понимал, что в любом случае не мог поступить по другому.

Какая-то искра мелькнула в вечно темных, как два черных оникса глазах профессора, и он снял свою мантию. Северус несколько раз встряхнул ее, словно белье, которое встряхивают хозяйки перед тем как повесить на сушку, и та, как по волшебству, уменьшилась. Осторожно он накинул легкую ткань на плечи подростка, закутав его в нее до самых пят.

Гарри был удивлен, он сглотнул комок в горле — неужели Снейп понял, что ему была неприятна его нагота?

— Идем, — вновь повторил профессор, и Поттер безэмоционально последовал за ним.

Неплохо бы было поинтересоваться, куда мы направимся, мелькнула мысль на периферии сознания. Скорее всего на Гриммо.

Честно говоря, его это сейчас не интересовало. Мысль, закрыться от окружающего мира и никак не реагировать на внешние раздражители, по прибытию туда, становилась все более привлекательной.

Гарри надеялся на то, что в доме сейчас никто не живет. Осознав то, что весь последний месяц он провел в компании Снейпа, даже мысль о соседстве с Хедвиг не вызывала энтузиазма. Сейчас Поттер сильно сомневался в том, что вряд ли еще хоть раз сможет доверить свои сокровенные мысли сове. Мало ли кем она может оказаться на самом деле.

Внезапный упадок душевных сил немного притупил острую боль от потери Спартака, которая походила на свежий перелом ноги, а ведь этой конечностью еще и двигать приходилось.

Дядя Вернон лежал на спине у подножья лестницы и стонал. Губы Снейпа сжались в тонкую линию. Один взмах волшебной палочкой, и вместо ремня, который до сих пор сжимал в руках маггл, на полу осталась лишь горстка пепла. Тетя Петунья ползала возле него на коленях. Ее глаза были расширены от страха. А от ее лица, лишенного рта, доносились лишь какие-то жалкие нечленораздельные звуки.

Гарри посмотрел на нее. К его собственному удивлению, странная жалость вспыхнула в его щемящем болью сердце.

— Профессор.

Снейп обернулся и посмотрел на него.

— Что, Поттер?

— Вы бы не могли расколдовать мою тетю? — Подросток сам удивился тому, как глухо прозвучал его голос.

Странный отблеск вновь появился в глазах Северуса. А потом также внезапно исчез, словно серебристая рыбка вынырнула наповерхность и тут же скрылась в толще вод.

— Зачем?

Гарри на мгновение задумался.

— Мне не хочется видеть ее такой.

Юный волшебник почувствовал изучающий взгляд зельевара на своей макушке, но не стал поднимать голову. Спустя минуту, мастер зелий взмахнул палочкой и рот Петуньи появился на своем законном месте. Она сделала глубокий вдох, и спрятав лицо в ладонях, начала беспомощно плакать.

Снейп пошел вперед не оглядываясь. Подросток без слов следовал за ним.



Он провел Поттера до самого выхода из дома №4 и остановился на пороге.

— Поттер

Мальчишка безучастно посмотрел на него. Мастер зельеварения даже себе не мог признаться, что эти безжизненные глаза очень сильно задевали и нервировали его.

— Подойди ко мне, — и протянул подростку левую руку.

И тут же с удивлением и шоком отметил, что Поттер незамедлительно, не задавая никаких вопросов, выполнил его указание. Снейп знал, что юный маг ни разу не аппарировал, и то, что подросток беспрекословно приблизился к нему, даже не зная конечной цели зельевара, сильно обеспокоило Северуса. Неужели неукротимый гриффиндорский дух в конце концов был сломлен?

Он внимательно посмотрел на подростка. В итоге зельевар пришел к выводу, что юный волшебник просто был слишком шокирован всем произошедшим, чтобы задавать какие-то вопросы или вступать в открытую конфронтацию.

Но в данный момент он ничего не мог с этим поделать, разве что постараться побыстрее забрать Гарри из этого места.

— Поттер.

Тот вновь поднял на Снейпа этот усталый полный апатии взгляд.

— Возьми меня за руку покрепче и стой рядом со мной.

И вновь молчаливое повиновение. Зельевар на это лишь крутанулся на месте и хорошо сосредоточился…

… и вот они уже стоят посреди высоких деревьев и зарослей в густой лесной чаще. Темнело.

Поттер пошатнулся и немного задержал дыхание при приземлении, а затем Снейп увидел в глазах мальчишки вспыхнувшую искру жизни, и хотя сейчас они выражали только тревогу — но лучше уж пусть будет страх, чем полная пустота, но затем юный маг снова посмотрел на старшего волшебника, и его лицо опять превратилось в безэмоциональную маску, а взгляд уперся в землю под ногами. Полное отсутствие вопросов сильно озадачило Северуса, привыкшего в неиссякаемому гриффиндорскому любопытству.

На пару минут он застыл, пытаясь правильно оценить сложившуюся ситуацию.

Сейчас Поттер находился в том возрасте, когда грань между ребенком и взрослым мужчиной почти стерлась. Когда Снейп наблюдал за тем, как дядюшка безжалостно лупил племянника, он перед собой видел взрослого человека, который с гордо расправленными плечами и высоко поднятой головой встречает все трудности, упавшие на его долю. Но сейчас, завернутый в его мантию, которая несмотря на уменьшающие чары, была все же сильно велика ему, Гарри, избитый, с этим безжизненным взглядом, выглядел как маленький хрупкий мальчишка, которого нужно защищать.

Отросшие волосы не могли скрыть наливающийся синяк под глазом, грубый рубец, оставшийся после ремня, вспарывающий кожу на щеке, носу и подбородке, и эти искусанные в кровь губы, уже покрывающиеся сухой корочкой.

Сейчас Северусу больше всего хотелось, как следует умыть Гарри, а еще было бы здорово заняться исцелением его ран, хотя бы телесных, но этим можно было заняться позже, после того как мальчик окажется в безопасности.

Глядя сейчас на мальчишку, Снейп ощущал какое-то странное щемящее чувство в своем сердце.

Его мировоззрение изменилось, вот только Поттер относится к нему по прежнему. Снейп имел достаточно времени, чтобы за эти недели неплохо изучить чувства и образ мыслей Гарри, и начал уважать его за это. Вот только юный маг сейчас воспринимал его по тем ощущениям, которые остались у него с окончания учебного года, к тому же подростка наверняка сильно угнетало, то, что мастер зелий стал свидетелем самых постыдных моментов его слабости, да еще был в курсе его самых сокровенных мыслей. И это последнее предательство всегда будет стоять между ними, уже не принимая в расчет того, что Северус за эти годы не мало попортил мальчишке кровь.

И сейчас зельевар отчетливо понял, что ему бы хотелось быть кем-то большим для сына Лили, а не просто посторонним человеком, который только и мог вытаскивать того из неприятностей в нужный момент. Снейпа сильно задело то, как Поттер отшатнулся от него там, на Тисовой улице, хотя волшебник конечно понимал подоплеку этого поступка. Вот только ему не хотелось, чтобы сын его лучшей подруги ненавидел и боялся его.

В конце концов рациональная слизеринская часть возобладала. К чему эти размышления сейчас, главное, чтобы мальчик попал в безопасное место. А уже потом и разберемся, что к чему.

— Поттер, иди за мной.

И Снейп не оглядываясь пошел вперед. Позади себя он слышал мягкую поступь подростка.

Так вместе они шли почти полчаса. Тьма становилась все гуще, и в итоге зельевар наколдовал Люмос, да и подростку вежливо предложил это сделать.

И вот, наконец-то лесная чаща закончилась, и они вышли на довольно открытый участок, с которого виднелась возвышающаяся громада замка, с трепетными огоньками в окнах башен, на расстоянии в четверть мили от них.

— Нет.

Снейп обернулся, и увидел, что Поттер встал как вкопанный, с ужасом глядя на Хогвартс.

— Поттер, что…?

— Почему мы пришли сюда? Я думал… думал, что вы меня заберете на Гриммо.

В голосе Гарри сейчас проскальзывало не только удивление, но и отчетливые панические нотки. Такая реакция после часа полного молчания буквально застала Снейпа врасплох.

— Гриммо? — переспросил зельевар. — Возможно позже… но сейчас нам нужно увидеть директор…

— Нет!

Застыв от изумления, Северус наблюдал за тем, как мальчишка развернувшись, опрометью побежал прямиком в чащу, из которой они только что выбрались, причем так быстро, что очень скоро мастер зелий почти потерял его из виду.

— Протего! — После наколдованного заклинания, практически моментально раздался звук падения, так как Поттер практически сразу же врезался в магический щит.

Снейп не испытывал ни малейшего удовольствия, причиняя дополнительные страдания измученному подростку, но он не мог ему позволить удрать… по крайней мере не в таком состоянии.

— Поттер! — Как и всегда, скрытый страх в голосе Северуса сейчас звучал гневным окриком, и его обращение прозвучало гораздо грубее, чем он этого хотел. — Какого Мерлина вы творите?

— Я не хочу его видеть! Я не могу! Пожалуйста, профессор не делайте этого со мной… Я не хочу, чтобы он об этом знал. Вообще не хочу, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

Зельевар внимательно посмотрел на мальчика. В этой темноте его лицо выделялось бледным пятном, на этом тонком и измученном лице выделялись огромные зеленые глаза, светящиеся неподдельным страхом. Сердце Снейпа дрогнуло, когда он понял, что мысль о том, что Дамблдор узнает о его побоях, страшит Поттера гораздо больше, чем его дядюшка, возвышающийся над ним с ремнем, и собирающийся его сильно избить.

Профессор приложил огромное усилие, чтобы заставить себя успокоиться.

— Поттер… вы должны понимать, что директор должен узнать об этом.

— Зачем?.. — воскликнул подросток. Северус видел, что тот пытается приложить определенные усилия, чтобы успокоиться, но у него это не получается.

— Я пробыл на Тисовой достаточно, чтобы защита моей мамы восстановилась, — продолжил юный волшебник, прилагая все силы к тому, чтобы его голос не дрожал. — Теперь я могу провести остаток лета на Гриммо или в Норе, если это конечно не поставит под угрозу семью Уизли. В следующем году я стану совершеннолетним, и мне нужно будет лишь еще один раз верн…

— Вернуться назад! — Теперь Снейп почувствовал, как рушится его самоконтроль. — Серьезно, вы что действительно можете представить себе хотя бы на минуту, что проведете там еще одно лето? Вам, что, жизнь надоела? — с какой-то ухмылкой заметил зельевар, заставляя парня задуматься над своими словами.

Это заставило подростка покраснеть до кончиков волос, и его плечи поникли.

— А что еще мне остается. — Потирая уставшие глаза под очками. — Я ведь должен вернуться. Мне это прекрасно известно. И Дамблдор это знает… а возможно он догадывается и обо все остальном, — добавил юноша, и его взгляд потяжелел. И он неопределенным жестом указал на свое лицо и наливавшийся синяк под глазом.

Снейп замер. На несколько мгновений был слышен только шелест ветра в листве крон деревьев Запретного леса.

— Гарри, ты действительно так считаешь? — тихо спросил Северус.

Он впервые назвал Поттера по имени. Глаза мальчишки увлажнились, но затем тот усилием воли загнал подступающие слезы назад. Зельевар невольно восхитился таким самообладанием.

Поттер тяжело сглотнул и отвернулся. А потом стал говорить ровно, не срываясь на эмоции.

— Мне кажется… что он в курсе всего, что происходит со мной. Я знаю, он бы ни в коем случае не оставил меня там, если бы у него был другой выход. Я думаю, что он должен был… что Дамблдор руководствовался тем, что принесет больше пользы в дальнейшем. Наверняка это для него нелегко.

Снейп буквально лишился дара речи. Получается, что Поттер боялся того, что Альбус догадывается, а может быть и знает о творящимся насилии… а возможно даже считает, что Гарри это <b>заслужил</b>. Конечно профессор понимал, что это скорее детские страхи испуганного, забитого ребенка. На самом деле мальчик наверняка так не думает.

Но глядя на этого юного волшебника, стоявшего на пронизывающем ветру на фоне темнеющего неба, с клубящейся вокруг его исхудавшего тела мантией, Северус понял, что Поттер каким-то образом <i>верил</i> в эту жуткую в своей абсурдности идею… и его объяло какое-то странное чувство, пронзившее его насквозь, жалость и сочувствие к этому, по сути еще ребенку.

Ему понадобилась пара минут, чтобы собраться с силами, и сказать медленно и четко:
— Альбус Дамблдор никогда не позволит навредить ученику, если он будет иметь возможность вмешаться. А уж в вашем случае Поттер, это не подлежит сомнению. Уж поверьте, я отлично знаю сколько сил он тратит на то, чтобы вы были в безопасности. И поверьте, мне жаль разрушать вашу иллюзию о всемогуществе и всезнании директора. Увы, Дамблдор не господь бог, чтобы знать все.

Он выдохнул, но после этого Гарри внезапно прервал его, в глазах подростка затеплилась отчаянная надежда.

— Сэр, тогда не говорите ему об этом. У него и без меня достаточно проблем —

— Поттер, прекратите закатывать истерику. Дамблдор уже в курсе, что мы скоро придем сюда, я оповестил его об этом своим патронусом.

Хотя это не было правдой. В своем послании Снейп просто оповестил директора о том, что он жив, а также о том, что он твердо намерен сообщить о некоторых важных вещах.

Честно говоря, ему было страшно рассказывать о том, что происходило с мальчиком в Суррее. Северус прекрасно понимал, что старый маг будет ужасно огорчен подобным, и начнет во всех страданиях Гарри винить себя. Но это не имело значения. В его обязанности, как преподавателя, входило информировать руководителя школы обо всех чрезвычайных ситуациях происходивших с учениками, и никакие мольбы Поттера, и даже его собственные переживания, не могли повлиять на это.

Юный волшебник видимо почувствовал твердую решимость учителя, понимая, что все его доводы выглядят глупо, и Северус в предчувствуя новую бурю, недовольно поджал губы.

— Поттер, — сказал он низким голосом с гневными нотками. — Сейчас мы пойдем к директору. Вам не удастся избежать этого. — Добавил он жестко, прерывая любые возражения мальчишки, и также смиренный возглас: Хорошо, я согласен.

— Да какая вам вообще разница, — возмущенно воскликнул подросток. — Вы и так достаточно мне навредили, шпионили в течение нескольких недель за мной, подслушивали. Вы наверняка не могли дождаться того момента, как расскажите своим обожаемым слизеринцам про то, как известный Гарри По…

— Достаточно! — резкий окрик Снейпа заставил Поттера вздрогнуть. — Не заставляйте меня парализовать вас, и левитировать в замок насильно! Вряд ли вы захотите вновь почувствовать себя настолько беспомощным, я думаю, ваш лимит на сегодня исчерпан.

Как только Северус произнес последние слова, он незамедлительно захотел вернуть их обратно. Гарри пошатнулся и выглядел так, словно его только что ударили, его лицо потемнело.

Хватит.

Профессор указал волшебной палочкой на замок. — Идите впереди Поттер, я буду следить за вами.

Несколько минут подросток внимательно смотрел на своего учителя. Потом он вновь замкнулся, и не споря, высоко подняв голову направился к замку. Он был похож на Христа, восходящего на свою личную Голгофу, но решил идти прямо, понимая, что свернуть не получится.

Казалось, что они шли целую вечность.

Когда они проходили центральный вход, Снейп на миг задумался о том, как себя чувствует Поттер, посетивший этот безлюдный замок летом.

Перед горгульей, охраняющий вход в директорский кабинет, зельевар назвал пароль: [B]Канареечные помадки[B].

— Входите, — прозвучал голос Альбуса.

Снейп открыл дверь и отступил назад, давая возможность Гарри войти в кабинет первым. Несмотря на то, что отступать уже было некуда, мальчишка все-таки кинул на него последний умоляющий взгляд. Под неумолимым взглядом своего профессора, подросток глубоко вздохнул, расправил плечи и, гордо подняв голову, вошел в кабинет.

Этот смелый и какой-то отчаянный шаг вперед буквально заставил сердце Северуса замереть от рвущейся наружу боли.

Беседа с Дамблдором

Кабинет Дамблдора был ярко освещен свечами, а сам великий волшебник стоял непосредственно рядом со своим рабочим столом в великолепной серебристой мантии. Как и всегда, с нетерпением ожидая прибытия Снейпа, он периодически расхаживал по кабинету. Как только дверь открылась, директор повернулся ко входу.

- Северус! - доброжелательно воскликнул пожилой волшебник, радость и облегчение явственно проскальзывали в его голосе, и во всей фигуре. - Наконец-то! Мой мальчик, я так сильно беспокоился...

Внезапно он прервался, заметив Гарри. Седые брови в удивлении поползли вверх.

Да уж, Снейп отлично мог представить себе, что чувствует Дамблдор. Ещё бы, его штатный шпион, несущий караул у дома Поттера, внезапно исчезает на целый месяц, бросив все свои обязанности без какого-либо предупреждения, не связавшись ни с членами ордена Феникса, ни с Пожирателями Смерти. Потом, не пойми откуда, прилетает Патронус Снейпа и предупреждает о своём визите, и о возможных неприятностях со стороны Министерства Магии на Тисовой улице. В итоге, пропавший без вести шпион, все же появляется, вот только не один, что было вполне естественно и ожидаемо, а вместе с золотым мальчиком. Причём вид Поттера явно оставлял желать лучшего, плохо подогнанная мантия, чёрные круги под глазами и страшный рубец на пол-лица.

- Северус, - Дамблдор попробовал снова, - что...

Великий чародей не смог найти слов, вполне возможно впервые за всю его долгую жизнь. Но у Мастера Зелий не было времени предаваться размышлениям, необходимо было действовать.

- Директор, нам многое нужно обсудить, - твёрдо сказал зельевар. - Но прежде всего я должен вас предупредить, что применил магию на Тисовой улице, и Министерство скорее всего обвинит в этом Поттера.

Дамблдор сразу подобрался:
- Сколько времени прошло?

- Час, - ответил Северус, - возможно два.

Директор тут же подошёл к камину и зачерпнул горсть дымолетного порошка. Обернувшись к Снейпу и Поттеру, маг сотворил два мягких кресла с цветочной обивкой, и жестом пригласил волшебников в них присесть.

- Ждите здесь, оба, - приказал он, затем бросив порошок в камин, ступил во взметнувшееся зелёное пламя.

- Министерство Магии, - назвав адрес, пожилой маг исчез в вихре пламени.

Снейп подошёл к одному из кресел и аккуратно опустился вниз, удобно расположив руки на подлокотниках, соединив кончики пальцев перед собой. Спустя минуту, Поттер последовал его примеру, сев на кресло прямо, явно избегая контакта своей поврежденной спины и спинки кресла. Его крепко сжатые кулаки упирались в бедра, а невидящий взгляд был направлен в пол. И хотя на лице не отражалось и тени эмоций, он был беден и заметно дрожал.

Зельевар оглядывал кабинет, состояние мальчишки беспокоило его гораздо сильнее, чем он готов был это признать. Фоукс сидел на подносе в горстке пепла, прямо под своим золотым насестом. За месяц до этого, феникс пережил внеплановое сожжение, чтобы защитить Дамблдора в Министерстве, и потому не мог сейчас кого-либо исцелить. И по мнению Северуса, это было хорошо, лучше будет, если директор сам увидит травмы Гарри до того, как их исцелят. Конечно, учителю будет тяжело, когда он это увидит, но Снейп понимал, что ему было бы гораздо тяжелее говорить об этом самому, и потому испытывал смешанное чувство облегчения и вины, от того, что состояние юного волшебника не оставляет место для воображения.

В кабинете Альбуса все было, как и всегда. Хрупкие серебристые приборы тихонько жужжали, а портреты прежних директоров и директрис Хогвартса мирно посапывали в своих рамах... за исключением одного.

Армандо Диппет внимательно рассматривал Поттера, расположившись над столом Дамблдора.

- А, мистер Поттер! - задорно воскликнул упитанный волшебник. - Вы снова здесь! Но, Мерлин всемогущий, что случилось с вашим лицом, юноша?

- Ничего особенного, сэр, - пробормотал парень, быстро мазнув по картине взглядом и снова уставившись в пол.

Диппет замер на мгновение, но потом вдохновенно продолжил.
- Ничего страшного, мой хороший. Чтобы с вами не произошло, Дамблдор решит эту проблему. Я надеюсь, вы в курсе, что он к вам очень привязан.

Гарри пожал плечами, Снейпа жутко раздражала эта привычка у всех студентов, независимо от факультетской принадлежности. В его голове раздражённо промелькнула мысль о том, что он применит все усилия, чтобы отучить мальчишку от этой привычки до того, как тот закончит Хогвартс.

- Также надеюсь, мистер Поттер, что вы больше не планируете устраивать здесь погром, как в прошлый раз, право слово, молодой человек, вы слишком взрослый для подобного поведения, - в голосе пожилого мага появились строгие нотки.

Прищурившись, Снейп внимательно посмотрел на Гарри. Тот искоса посмотрел в ответ, покраснел и вновь уставился в пол.

- Нет, сэр.

- Отлично, - Диппет лучезарно улыбнулся. - Не стоит так расстраиваться, молодой человек... Уверяю вас, Дамблдор решит все проблемы в мгновение ока и будет сильно опечален, если вы будете находится в подобном настроении... поверьте, это его сильно огорчит.

Гарри даже не успел ответить, а зелёное пламя вновь вспыхнуло в камине, и наружу вышел хозяин кабинета, стряхивающий сажу со своей мантии.

Северус автоматически встал, как только пожилой маг вышел из камина, Гарри последовал его примеру.

- Хорошо, - начал Дамблдор, - я только что говорил с Руфусом Скримджером, он сообщил мне, что группа авроров была выслана на Тисовую улицу, чтобы расследовать случай применения волшебства. Вернон Дурсль сообщил им о том, что на него и его семью напал взрослый волшебник, который вскоре скрылся, забрав с собой их племянника. Основная версия заключается в том, что это была попытка похитить Гарри Поттера, предпринятая Пожирателями Смерти, естественно я не стал в этом разуверять министра.

Зельевар недоуменно посмотрел на директора. Тот в свою очередь пристально посмотрел на Северуса.

- Если бы Пожиратель Смерти совершил нападение на Тисовой улице, я бы немедленно об этом узнал, - продолжил говорить Дамблдор, глядя на один из серебряных приборчиков, стоявших на его столе. - Чтобы поскорее уладить этот вопрос, до тех пор пока я точно не узнаю, что там произошло, я сообщил министру, что ты Северус, смог перехватить Гарри, и сейчас вы оба находитесь в безопасности, укрывшись в Хогвартсе.

Он остановился, скорее всего ожидая, что кто-то из младших волшебников заговорит. Но так как они оба молчали, продолжил.

- Северус, я рад, что ты сейчас относительно невредим, и насколько я понимаю, у тебя есть, что рассказать. Так что прошу тебя изложить мне, что случилось.

Снейп, на мгновение растерялся, не зная с чего начать. Ему не очень то хотелось обсуждать присутствие Пожирателей Смерти в Литтл Уингинге перед Поттером, да и вряд ли Дамблдору это понравилось.

Наконец, он начал.

- Согласно вашему приказу, директор, я наблюдал за мистером Поттером, когда меня... когда я получил травму. - На этих словах, мастер зелий многозначительно посмотрел на Альбуса, и тот слегка кивнул в ответ. Убедившись, что его поняли, зельевар продолжил уже значительно свободнее.

- На тот момент я был в своей анимагической форме, и когда я пришёл в себя, - у Снейпа на щеках проступил румянец и губы презрительно скривились, - я обнаружил, что нахожусь в клетке для совы в спальне у Поттера. Очевидно он нашёл меня у себя во дворе.

В глазах пожилого мага мелькнули смешинки, а усы зашевелились, словно скрывая улыбку. - Мерлин мой, - пробормотал он. Но взглянув на Гарри и заметив рубец на его щеке, его взгляд стал снова серьёзным. - Пожалуйста, продолжай.

- Поттер проделал... отличную... работу, залечивая мои повреждения, пока я находился в форме летучей мыши. - Неохотно продолжил зельевар. - Находясь в клетке, я не мог преобразоваться, в те же моменты, когда находился снаружи, я решил не превращаться, чтобы сохранить свои анимагические способности в тайне. - И словно в оправдание добавил. - - Я ведь незарегистрированный анимаг.

Мастер зелий взглянул на студента, но тот ничем не показал, что его смягчили похвала или объяснения.

Снейп вздохнул и продолжил говорить дальше.

- К сожалению обстоятельства сложились таким образом... что мне пришлось раскрыть свое присутствие на Тисовой улице. - Скомкано закончил он. Отговорка была так себе.

Альбус внимательно посмотрел на зельевара, и тень тревоги коснулась его лица, когда пожилой волшебник осознал, что сказал Северус. Снейп бы никогда не превратился на глазах у Гарри, если бы на тот момент не было бы необходимости защитить мальчика. И раз не было прямой угрозы от Пожирателей Смерти, значит остаётся...

Пожилой маг повернулся прямо к мальчику, со все возрастающим беспокойством осматривая следы побоев на его лице.

- Гарри, - тихо сказал директор, - что с тобой произошло?

- Я подрался со своим кузеном, - раздражённо выдал мальчик.

- Поттер. - Северус был зол. Мальчишка осмелился уклониться от нормальных объяснений непосредственно в его присутствии. Зельевар раздражённо посмотрел на студента - и получил в ответ такой же взгляд, приправленный изрядной долей немой мольбы. Ярость схлынула, осталось лишь горькое сожаление.

- Альбус, - мягко продолжил Северус, оборачиваясь непосредственно к директору, - это ещё не все.

Дамблдор смотрел на него, и в его голубых глазах появился страх. Снейп крайне редко обращался к нему по имени.

Напряжение стало слишком сильным для мастера зелий.

На взгляд зельевара с этим надо было кончать. Он вынул палочку, направил её на Поттера и совершил резкое движение, словно что-то приманивал. Потерянная мантия слетела с плеч студента и опустилась в протянутую руку Мастера Зелий. При этом мальчик резко вскрикнул, видимо ткань прилипла к ранам, пока те кровили, и сейчас ему было больно, из-за того, что её резко оторвали от кожи.

Снейп недовольно поморщился. Он не хотел причинять мальчику лишней боли.

Поттер сделал шаг назад и обхватил себя руками, в попытке закрыться, как он делал это раньше в доме номер четыре, когда зельевар только появился. Но это не могло скрыть синяки на его боку, чётко проступающие в области ребер, и темнеющий отпечаток пальцев на предплечье, оставленный Дурслем всего пару часов назад, когда тот тащил мальчишку наверх. Побледневший директор в растерянности смотрел на ссутулившегося подростка, и хотя Северусу было дико жалко обоих, и любимого учителя и исстрадавшегося парня, он решил не затягивать со всем этим.

- Покажите вашу спину, Поттер, - тихо сказал зельевар.

Мальчик снова посмотрел на него, только теперь в этом взгляде не было и намёка на агрессию, только отчаянная мольба. Снейпу пришлось собрать все свои силы, чтобы противостоять этому взгляду, полному мольбы, взгляду лучшей подруги, которому так тяжело отказать. Он шагнул ближе, буквально нависая над подростком, и заговорил своим самым жёстким тоном.

- Покажите спину... или я сам заставлю вас это сделать.

Поттер отшатнулся, его лицо страшно побледнело, а глаза неотрывно смотрели на Северуса. Вдруг плечи ссутулились, и мальчик вновь уставился в пол. Тяжело сглотнув, юный волшебник повернулся на месте так резко, словно собирался аппарировать.

Зельевар не сомневался, в этот момент мальчишка бы отдал что угодно, лишь бы аппарировать подальше отсюда.

Мастер зелий не стал смотреть на спину мальчика или на реакцию Дамблдора, вместо этого он смотрел на лицо Поттера. Подросток застыл, закрыв глаза и вздрогнул, когда услышал резкий выдох директора.

Последовала долгая, ужасающая пауза. Наконец Дамблдор тихим, немного подрагивающим голосом спросил:

- Что с тобой произошло, Гарри?

Мальчик снова сглотнул и посмотрел на стену.

- Я... я упал.

Снейп даже не успел возмутиться, как вмешался директор.

- Гарри. - В голосе наставника чувствовалась такая ярость, что Северус невольно посмотрел на него. Дамблдор стоял позади своего стула, крепко схватившись руками за его спинку. На его побледневшем лице был причудливый коктейль из печали, вины и ярости, настолько сильный, что зельевар даже порадовался тому, что Поттер сейчас не может это увидеть.

Когда пожилой маг снова заговорил, его голос звучал гораздо спокойнее и мягче.

- Гарри, но ведь это очевидно, эти отметины оставлены... ремнем. - На последнем слове голос директора дрогнул.

Поттер резко обернулся, его рот скривился, а глаза гневно сверкали.

- Почему бы вам не спросить у него! - злобно воскликнул Гарри, жестом указывая на Снейпа. Его взгляд постоянно соскакивал с одного предмета на другой, при этом избегая встречаться глазами со старшими волшебниками.

- Это все его вина, - яростно продолжил подросток. - Если бы он не появился в моей жизни, не шпионил, притворяясь безобидным зверьком, этого бы никогда не произошло... Мне пришлось защищать его от моего тупорылого кузена!

И хотя Северус отлично понимал, что злые слова мальчика вызваны эмоциональным перенапряжением, они все равно причиняли ему боль. И как всегда, согласно своей привычке, его недовольство вырвалось в словах.

- Да неужели? - презрительно протянул Снейп. - Хорошо, предположим, что сегодня мне действительно понадобилась защита неквалифицированного юного мага, и сегодняшний эпизод насилия со стороны Дурслей произошёл по моей вине. А что вы скажете по поводу вчерашней порки, а Поттер? Ваш замечательный дядюшка вчера даже не догадывался о моем пребывании в его доме. И это уже не принимая во внимания те многочисленные оплеухи и синяки, которые вы получали в течение нескольких недель, а также ежедневные оскорбления и бесконечные списки домашних дел.

Альбус буквально посерел лицом.

- Вчерашняя порка? - еле слышно прошептал он, и Снейп сильно пожалел о том, что не успел вовремя остановиться.

Внезапно вся воинственность и ярость покинула Гарри и, мальчик безучастно стал смотреть на пол.

- Это было другое, - пробормотал подросток, - я заслужил.

Теперь уже Дамблдор со Снейпом застыли от шока.

- Что ты сказал? - хрипло прошептал Дамблдор.

Поттер поднял голову, при этом всячески избегая взгляда пожилого мага.

- Ну я... я спровоцировал его, - попытался объяснить мальчик. Потом тяжело вздохнул и добавил. - Я знал, что это заслуженно.

- Гарри, ты сам то в это веришь? - - Голос старого волшебника звучал так расстроенно, что у Северуса аж дыхание перехватило.

Глаза Гарри стали наполняться слезами, но он раздражённо сморгнул их.

- И вообще, это не важно, - угрюмо пробормотал подросток, снова уставившись в пол.

- Не важно? - повторил Дамблдор. Он обошёл стол и хотел подойти к Поттеру, но был вынужден остановиться и беспомощно опустить руки, когда мальчик отшатнулся от него.

- Нет, то есть да. В смысле, дядя Вернон же не такой опасный, как Волдеморт. И его ремень не идёт ни в какое сравнение с пыточными проклятиями. Ведь именно поэтому вы отправляли меня туда? Там конечно было плохо, но ведь моя безопасность была важнее. Разве не так?

Снейп подумал о своём собственном отце и закрыл глаза.

- Ох, Гарри, - верховный чародей вернулся за свой стол, давая мальчику свободное пространство. А может ему просто нужно было время, чтобы подумать. - Нет, я бы никогда не принял подобного решения. Я бы лучше сам стал воспитывать тебя, если бы мог представить...

Поттер резко поднял голову, внимательно глядя в лицо старого мага.

- Что вы пытаетесь сказать, профессор? Что вы не знали? Конечно же вы знали. Вы не могли не знать. - В голосе подростка было много горечи, но кроме этого Северус услышал в нем недоверие... словно Гарри не мог даже допустить мысли о том, что Дамблдор, его кумир, такой всеведующий, не знал этого.

Внезапно зельевар понял, что жизнь Поттера с Дурслями, была очень тяжёлой для юного волшебника, но ему казалось, что так и должно быть, ведь мудрый наставник сам поместил его в эти условия, потому что так надо.

С другой стороны, если Дамблдор даже не догадывался о наказаниях... то все страдания Гарри просто обесценивались.

И Поттер сейчас в полной мере это осознал.

- Профессор, вы же сами мне сказали, - как то просяще начал подросток, делая шаг в пожилому волшебнику, - в конце первого курса. Вы сказали, что знаете, как мне там плохо, но, по крайней мере, я был в безопасности. Вы сказали, что вам больно от этого, но вы рады, что я не избалован, и Волдеморт там меня не найдёт.

Снейпу показалось, что Альбус стал выглядеть даже старше, чем раньше, старик буквально рухнул в кресло, словно ноги его больше не держали.

- Гарри... Гарри, ты должен понять, что я бы никогда не допустил того, чтобы кто-то намеренно причинил тебе боль. - Убежденно говорил пожилой маг обращаясь к мальчику. Его голубые глаза блестели от непролитых слез. - К моему глубочайшему сожалению, я знал, что твои родственники тебя недолюбливают, кричат на тебя и задают много работы по дому, да к началу каждого сентября я отмечал, что ты слишком худой, словно часто недоедаешь... но я считал, что опасаясь волшебства и меня, они никогда не посмеют поднять на тебя руку... - он потряс головой. - По крайней мере... в самом крайнем случае, я бы просто мог наложить заклятие на твоего дядю, и он бы не когда не смог причинить тебе физического вреда. Если бы ты только мне рассказал.

- Альбус, - предостерегающе начал Снейп. Но Поттер уже начал злиться.

- То есть я сам во всем виноват? - разочарованно начал Гарри. - Как и в случае с Сириусом... мне никто ничего не говорил, никто не делился со мной информацией, зато я обязан был верить всем и каждому... - внезапно он прервался, протирая пальцами слезящиеся глаза.

- Все, что вы говорили, - продолжил Поттер тихо, - о том, что заботитесь обо мне... гордитесь мной. Всё это не имело значения. Какая разница, что со мной происходит, главное, чтобы моё состояние оставалось достаточно хорошим, чтобы иметь возможность сразиться с Волдемортом.

- Те решения, которые я принимал по поводу твоего благополучия... всегда давались нелегко. - - Дамблдор говорил буквально через силу, с трудом подбирая слова. - Порой мне кажется, что чем больше я старался ограничить тебя от потрясений, тем больше боли я причинял тебе. Клянусь, я никогда даже не предполагал, что с тобой могут обойтись подобным образом. Хотя конечно, я должен был гораздо внимательнее следить за тем, как тебе живётся у родственников... но возможно, я просто боялся увидеть то, что мне не понравится.

- Значит вы никогда даже не проверяли? Я думал, что Гермиона ошибается. - С горечью сказал Гарри. - А вы вообще никогда обо мне не заботились. Все, что вас когда либо волновало так только это. - Буквально выкрикнув это, подросток откинул чёлку со лба и указал на свой шрам.

Снейпу показалось, словно его пнули в живот. Какое же действие эти слова произвели на его любимого учителя? Лицо старого мага было мертвенно бледным, а глаза были полны слез.

- Это не так, - он тяжело вздохнул. - Нет, все совсем не так. Но... да, я понимаю, как ты пришёл к подобному выводу. Да, я понимаю. Даже слишком. Я подвёл тебя... очень сильно подвёл.

Сказав это, директор закрыл лицо руками и отвернулся. Поттер бесстрастно наблюдал за этим, его взгляд был жёстким. Он медленно встряхнулся, затем развернулся на пятках и пошёл к двери.

Часть Снейпа хотела остановить мальчишку. Он буквально разрывался между тем ,чтобы грубо схватить подростка и сказать ему, чтобы перестал вести себя как дурак, и тем, чтобы мягко попросить успокоиться и выслушать Дамблдора. Зельевар отлично понимал, что пожилой маг корит себя гораздо больше, чем мальчик может себе представить.

Но Северус не умел да и не знал как справиться с подобными эмоциональными всплесками, а потому в итоге он не стал ничего предпринимать. И как оказалось, ему ничего и не надо было делать.

Гарри остановился у двери, его рука замерла над ручкой. Жёсткий взгляд сменился чем-то другим, более ранимым и гораздо больше подходящим его возрасту. Медленно он развернулся и снова посмотрел на директора. Не обращая никакого внимания на Снейпа, подросток порывисто пересёк кабинет и оказался прямо перед пожилым магом.

Осторожно, так же как и при первом контакте с летучей мышью, Поттер легко коснулся плеча пожилого мага. Дамблдор, который даже не заметил приближения подростка, вздрогнул и резко развернулся. Мальчишка нервно отдернул руку и замер, словно ожидая удара, какой-то момент времени оба смотрели друг на друга в абсолютной тишине.

Позже Снейп, прокручивая в уме всю эту сцену, так и не смог понять, кто же из них двоих сделал первый шаг. Казалось, что пожилой маг раскрыл свои объятия в тот же момент, когда Поттер, издав какой-то слабый всхлип, опустился перед ним на колени и подался вперёд. Юный маг уткнулся лицом в плечо старого волшебника, крепко сжимая его мантию, в то время как сам Альбус зарылся лицом в тёмную макушку, одной рукой прижал голову подростка к себе, а второй рукой мягко обхватил его плечо, явно избегая прикасаться к следам побоев.

И вот, наконец, плечи Гарри стали судорожно содрогаться, и Северус услышал приглушенные всхлипы, Поттер в конце концов дал волю слезам, впервые за Мерлин знает сколько лет. И хотя на лице Дамблдора тоже были дорожки слез, пожилой маг не издал не звука, просто позволяя мальчику цепляться за свою мантию и наконец-то выплакать ту боль и отчаяние, что копились в нем годами.

Потом Поттер что-то сказал. Слова были неразборчивы, потому что Гарри пробормотал их в мантию Альбуса, но зельевару показалось что это "простите меня".

Скорее всего он оказался прав, потому что в ответ старый волшебник пробормотал:
- Все хорошо. Ты не сделал ничего дурного.

Чувствуя, словно он наблюдает за чем-то слишком личным, Мастер Зелий незаметно покинул кабинет и тихо прикрыл за собой дверь.

Двигаясь по тёмным коридорам по направлению к родным подземельям, Северус изо всех сил пытался убедить себя в том, что Поттер сейчас находится в гораздо более надёжных руках, чем его собственные. Он отказывался признать, что почувствовал страшное одиночество и какую-то горькую зависть, увидев этих двоих, утешающих друг друга.

И Снейп даже не мог сказать кому из них двоих он завидовал больше: Дамблдору ... или Поттеру.

Примирение

Гарри долго плакал.

Создавалось такое впечатление, что сейчас мальчик лил слезы по всему, что с ним происходило все эти годы, словно плотину сорвало. Ведь он так и не оплакал смерть Сириуса, смерть Седрика, не выплакал тот страх, что пережил в ту ночь на кладбище, когда воскрес Волдеморт, да он даже родителей не оплакал, как следует. Как только Гарри попробовал отклониться от Дамблдора и закрыться руками, пожилой маг мягко, но уверенно обнял подростка, помогая уткнуться лицом в свое плечо. Эта мягкость сломила мальчика, он перестал бороться, и просто продолжил плакать.

Он так давно не плакал, что уже начал забывать, какой стыд испытываешь при этом... и какое облегчение. Его немного подташнивало... было ужасно чувствовать себя больным... да это было ужасно быть больным... но при этом было просто чудесно чувствовать, что ты выздоравливаешь. Даже если ты ощущал при этом дикую слабость и дрожь во всем теле.

После того, как Гарри затих, он все еще продолжал вжиматься в такое, казалось бы хрупкое, но при этом невероятно крепкое плечо Дамблдора. Если бы только Альбус поменял положение или начал бы поглаживать волосы Поттера, подросток бы сразу отодвинулся от него, но пожилой маг оставался абсолютно неподвижен, просто обнимая мальчика, не произнося ни слова.

Это странно успокаивало. Гарри пытался вспомнить, обнимал его так же отец, успокаивая, когда он плакал, но не мог. Конечно Сириус этого не делал - у них просто не было на это времени. Пожалуй единственным взрослым человеком который его так обнимал, была миссис Уизли.

Спустя какое-то время Гарри выпрямился. Он неуверенно взглянул на Дамблдора. Альбус по доброму ему улыбался, а Поттер почувствовав внезапное смущение, опустил взгляд. Ему было стыдно, он чувствовал себя таким слабаком.

- Извините. - Гарри промямлил извинение, жутко краснея, и вспоминая, что уже извинился несколько раз подряд, пока плакал.

Директор мягко начал поднимать подбородок Гарри, пока их глаза не стали на одном уровне.

- Дорогой мальчик, - спокойно начал Дамблдор. - Никогда не стоит смущаться от того, что испытываешь эмоции. Смеясь или плача, мы просто проявляем свои чувства, те переживания, которые испытывает наша душа. И если тебе стыдно, то и мне должно быть стыдно. - Он слабо улыбнулся Гарри. - Ведь у тебя так и не было возможности выплакаться после смерти Сириуса.

Поттер печально улыбнулся и опустил глаза, качая головой. Альбус застыл.

- Ты не оплакал ту ночь на кладбище? - обеспокоенно спросил старый волшебник.

Гарри лишь кивнул.

- Гарри... а когда ты в последний раз плакал? - мягко спросил Дамблдор.

Мальчик глубоко задумался.

- Пожалуй, я перестал плакать ещё до поступления в Хогвартс. - Он нерешительно продолжил. - Дядя... ну он... скажем так, не очень любил "нытье". - Подростка ощутимо передернуло.

- Ох, Гарри, - в голосе Дамблдора звучало сочувствие... и злость, но она не была направлена на юного мага. - Так значит ты все держал в себе.

Поттер лишь молча кивнул.

Альбус тяжело вздохнул и закрыл глаза. Когда он их открыл, Гарри смог заметить в его глазах гнев. Но говорить Дамблдор продолжал всё так же мягко и спокойно.

- Гарри, ты должен рассказать мне, что произошло.

Желудок подростка неприятно сжался. Хотя конечно он знал, что этот вопрос будет задан. Именно поэтому он и хотел покинуть кабинет директора... он просто не был готов рассказать о том, что происходило с ним в последние недели, да вообще о том, что происходило с ним за пределами магического мира.

- Я понимаю, что сейчас ты не хочешь говорить об этом или не готов рассказать обо всем, - казалось старый маг отлично понял причины молчания Гарри. - Предлагаю обсудить твои отношения с родственниками позже. Просто сейчас мне необходимо знать определённые вещи, чтобы обеспечить твою безопасность в кратчайшие сроки. Давай, ты мне просто расскажешь обо всем, что произошло с тобой после того, как профессор Снейп оказался в доме твоих родственников.

Гарри глубоко вдохнул, прикрыв глаза, он думал о том, что с чего начать.

- Через несколько дней после того, как я приехал к Дурслям, я работал в саду. Там я нашёл раненую летучую мышь, - он наконец начал свой рассказ.

И тут же из него полился поток слов... Он рассказывал обо всем. О том, как выхаживал мышь, пока ждал, что кто-то заберёт его от Дурслей, о том, как тосковал по компании Хедвиг и о том... как начал делиться с мышью своими секретами, переживаниями из-за смерти Сириуса, и той злостью, которую в нем вызвало Пророчество.

А затем юный маг понял, что не знает как выразить словами свои чувства. То ощущение, которое появлялось благодаря присутствию Спартака, то чувство безопасности от того, что кто-то в том доме точно был на его стороне... то ощущение ответственности за чью-тожизнь, которое давало ему уверенность в себе, ведь тогда он не чувствовал себя таким беспомощным... всего лишь крохотной пешкой в шахматной партии двух гроссмейстеров. Но посмотрев Дамблдору в глаза, Гарри понял, что ему не нужно об этом рассказывать. Старый волшебник понял всё сам.

Когда мальчик закончил свой рассказ, директор тяжело вздохнул и некоторое время просто смотрел на пол.

- Спасибо за откровенность Гарри. - Произнес профессор, не поднимая глаза. - Я понимаю, что для тебя это было тяжело.

Гарри ждал продолжения, но не дождавшись, спросил:
- Что теперь, что со мной будет?

Дамблдор снова посмотрел на него.

- Для начала нам нужно посетить больничное крыло и заняться твоим здоровьем, а потом тебе необходим хороший крепкий сон.- Это Альбус произнес уже более воодушевленно. - Завтра мы поговорим ещё... кстати я и так планировал тебя забрать у дяди и тети в конце этой недели. Об этом нам тоже надо будет поговорить.

Любопытство поднялось, но Гарри задавил его на корню. Он понимал, что сегодня он уже слишком вымотан.

Директор вздохнул, выпрямился и положив руки перед собой, посмотрел на подростка.

- А сейчас Гарри, я должен пригласить профессора Снейпа вернуться и позаботиться о твоих ранах. - Пожилой волшебник был настроен решительно.

- Что? Пожалуйста, профессор! Может оно само пройдёт? - жалостливо спросил Гарри. Неужели Дамблдор не понимает, что при виде Снейпа, Гарри чувствует жуткую злость и жгучий стыд? Да и не хотелось ему показывать кому-то, как дядя Вернон разукрасил его спину.

- Поверьте, это все само вскоре сойдет... честное слово.

- Нет, Гарри, мы не можем позволить этому "рассосаться" потихоньку. - Мрачно сказал Дамблдор. - Раз уж у меня есть возможность тебе помочь, то я ей воспользуюсь.

- Но мадам Помфри ... - начал было Поттер, но Альбус прервал его.

- Конечно стоит проконсультироваться у мадам Помфри, - пожилой маг продолжил говорить. - Но об этом может узнать Министерство. Так что для начала тебя осмотрит Северус, тем более он в курсе... всей этой ситуации. И пожалуйста Гарри... постарайся держать себя в руках.

Удивлённый подросток, до этого старательно разглядывавший узор на полу, поднял глаза на своего директора.

- Я хочу, чтобы ты... - осторожно начал Альбус, - постарался дать Северусу ещё одну возможность заслужить твоё доверие и дружбу. Я понимаю, что для тебя это может быть сложно, - несмотря на попытку подростка возразить, он продолжил. - - Северус был часто несправедлив по отношению к тебе. Я прекрасно знаю об этом, и не раз говорил ему об этом в прошлом.

Дамблдор на время замолчал. Гарри ждал.

- Возможно я вообще не имею права просить тебя об этом. Тем более, что я сам сильно подвёл тебя, но я прошу. Потому что верю, это может быть очень важным и полезным - для вас двоих.

Осторожно взвешивая свои слова, пожилой маг вновь погрузился в молчание.

- Гарри, многое я просто не могу тебе рассказать. - Сказал Альбус, глядя прямо в глаза Гарри. - Есть вещи, которые нельзя рассказывать, потому что от них зависит стратегия борьбы с Волдемортом... и безопасность самого профессора Снейпа. У тебя доброе сердце и чистая душа, и поверь, если бы ты знал некоторые факты о Северусе, ты бы ему верил. Но я не могу раскрыть тебе то, что он мне доверил, также как не стал бы рассказывать ему то, что поведаешь мне ты, прося сохранить это в тайне. Ты понимаешь меня, Гарри?

Как бы Гарри не хотелось с этим соглашаться, ему пришлось кивнуть головой.

- Тебе будет сложно в это поверить, - нерешительно продолжил Дамблдор. - Но сегодня вечером я увидел одну интересную вещь. Конечно это только предположение, но обычно мои догадки бывают верны, так вот - профессор Снейп поменял свое мнение о тебе за последние несколько недель. - Увидев, как нахмурился подросток, директор быстро продолжил. - Не потому что его так сильно впечатлило отношение к тебе со стороны родных... ну может быть лишь немного. Но не это главное. В целом на его мнение о тебе, повлияла твоя забота о Спартаке. И вполне возможно из этого всего в итоге получится что-то очень хорошее.

- Но сэр, зачем вам это нужно? Зачем вы так хотите, чтобы мы действовали сообща? - юный маг не смог удержаться от вопроса.

Перед тем как ответить старый волшебник взял продолжительную паузу. Когда он заговорил, его голос звучал крайне неуверенно.

- Гарри, понимаешь... я точно знаю, что в глубине души профессор Снейп очень хороший человек. Вот только человеку, который хочет это увидеть, надо приложить для этого немало усилий.

Поттер недоуменно посмотрел на него. Даже, если предположить, что это правда... вряд ли он является тем самым человеком, который увидит что-то хорошее в Снейпе.

Довольно уверенно Дамблдор произнес:

- Я надеюсь, что с твоей помощью, мы сможем справиться с этим.

Ладно, по крайней мере, он не настаивает на том, чтобы я занимался этим в одиночку.

Гарри задумался. Он думал о том спокойствии и симпатии, которая появлялась в глазах Спартака, когда он что-то рассказывал. А также о том, что Снейп после своей трансформации не стал ехидничать или как то издеваться над ним, из-за всей этой ситуации. А ещё о том, что его преподавателю не было нужды так расправляться с Дурслями... достаточно было просто остановить избиение, окликнув дядю.

- Хорошо, сэр, - наконец произнес подросток, - я попробую.

<center>***</center>

Снейп разглядывал языки пламени в камине. Нетронутый бокал с огневиски стоял справа от него.

Возвращаясь в свои апартаменты, он сделал лишь одну остановку, чтобы зайти в лабораторию и взять лечебные зелья, которые ему необходимы. Так с деревянным ящичком, наполненным зельями, он и вернулся к себе. А потом он пошёл мыться, вода в душе была настолько горячей, насколько он вообще мог вытерпеть. Ему просто необходимо было смыть с себя всю ту грязь и гадость, с которой он столкнулся в доме Дурслей.

Правда душ ему в этом мало помог.

После душа, он занялся своими сломанными рёбрами и травмированным плечом. Стоило отметить, что особо там делать было нечего - Поттер действительно отлично позаботился о нем, особенно учитывая то, что парень был значительно ограничен в лекарствах. И раны Северуса заживали достаточно хорошо, и не требовали чего-то архисложного. Помощь, полученная им несколько недель назад была довольно хорошей, и не требовала экстренного вмешательства. На данный момент зельевар ограничился лишь наложением мази для ускорения заживления и ускорения рубцевания травмы на плече. Я ребра он массировал, чувствуя лишь слабые отголоски боли.

Не было ещё и десяти часов, а он чувствовал себя абсолютно вымотанным, как душевно, так и физически, после событий этого дня, хотя, если быть точным, то после событий всего месяца. Он переоделся в чистое, но вместо того, чтобы пойти лечь спать, он пошёл в гостиную. Там он сел в свою любимое кресло, и с помощью волшебной палочки зажёг камин. Сначала он хотел позвать домового эльфа, чтобы то принёс ему ужин, но потом передумал. Северус просто налил себе бокал огневиски, который теперь стоял позабытый на столике рядом с ним.

Сейчас, оказавшись в привычной ему обстановке своих покоев, в окружении знакомых вещей, переодетый и с обработанными травмами, он наконец-то смог расслабиться.

Мастер зелий был опустошен. Несмотря на столь распространённое мнение, что он бессердечный мерзавец, данный орган все таки у Северуса был в наличии. И пока Снейп размышлял о том, что ему довелось пережить и увидеть за последние недели, его сердце болело.

Было так легко... до смешного легко ненавидеть мальчишку. Необыкновенное сходство мальчика с отцом делало это таким удобным, а круглые очки, закрывавшие изумрудные глаза Лили, лишь еще больше облегчали его задачу. И ненависть усиливалась все больше от того, что в этих глазах Северус видел лишь ярость, страх, недоверие и настороженность. Лишь несколько минут, на самом первом занятии по зельям этот взгляд излучал любопытство и дружелюбие, но это так взволновало Снейпа, что он приложил все усилия ещё на первом курсе мальчика, чтобы все эти чувства исчезали из его глаз, при приближении преподавателя по зельям.

Сейчас бы Северус многое отдал за то, чтобы изменить прошлое.

Снейп попробовал вызвать привычную злость и раздражение на мальчишку. В конце концов, это тот самый Поттер, испорченный и наглый подросток, который доставил ему столько хлопот в прошлом семестре.

Но как только эти чертовы слова «испорченный» и «наглый» проникли в его сознание, мгновенно вспыхнули настолько яркие воспоминания, что его желудок скрутило спазмом. Воспоминание о Поттере, лежавшим, свернувшись калачиком, на маленькой кровати с продавленным матрасом, и рассказывающим маленькому пушистому зверьку о том, как ему было стыдно от того, что он узнал о частной жизни своего профессора зелий в поисках ответов на вопросы. Поттер с прокушенной до крови губой и морщащийся от боли, когда ремень дяди оставлял очередную полосу на его спине, но не сделавший не единой попытки избежать наказания;
Поттер, который шепчет в темноте, что он заслужил это; Поттер, который смотрел на него так же как и Лили, глазами полными доверия и дружелюбия, а на следующий день умолявший не выдавать его жуткую тайну.

Снейпу хотелось стереть из памяти воспоминания о последних неделях своей жизни. Ведь ему было гораздо проще жить, когда он свято верил в то, что мальчишка, которого он защищает в память о подруге, похож на неё лишь оттенком глаз. А сейчас он знал, что Лили, по крайней мере часть её жива, и спрятана в её сыне, вот только Северус никогда не прилагал усилий, чтобы это увидеть.

Теперь зельевар задавался вопросом, что же ему с этим делать?

Он не представлял себе этого. Ведь нужно было столько всего учитывать: его деятельность шпиона, наличие в школе детей Пожирателей Смерти, сходство Поттера с его отцом... ему просто хотелось прибить мальчишку за то, что тот разрушил его привычную картину видения мира. Как посмел этот Поттер проникнуть в мысли, да даже в сердце Снейпа с учётом текущего положения дел?

Спустя столько лет, на протяжении которых он отмахивался от мягких (а порой и не очень) попыток Дамблдора исправить его представление о Гарри, Северус вдруг почувствовал, что ему нужен совет наставника.

В комнате было очень тихо. Лишь тиканье часов на каминной полке нарушало эту тишину. На столике лежал журнал по зельеварению, но он не стал открывать его, также как не прикоснулся к бокалу огневиски.

Весь вечер его занимали мысли о Лили.

Когда пламя в камине вдруг вспыхнуло изумрудно-зеленым светом, он не удивился. Из камина донесся голос Дамблдора: «Северус? Не будете ли вы так любезны вернуться в мой кабинет, пожалуйста?»

Он специально не думал о том, что происходит в кабинете директора, но на подсознательном уровне он, все таки ожидал этого вызова. В конце концов, он не ведь не стал готовиться ко сну и не притронулся к виски.

Снейп поднялся, взял аптечку с готовыми зельями и шагнул в камин.

Когда Снейп прошел в кабинет директора, Дамблдор стоял у стола и выжидательно смотрел на него. Поттер, все еще без рубашки, снова сидел на краю одного из кресел, не глядя ни на кого из присутствующих.

— Северус, — начал Дамблдор, — мы с Гарри решили, что было бы здорово, если бы ты немного подлечил его, до того, как он пойдет к Поппи, чтобы мы могли избежать неудобных вопросов.

Снейп сразу понял: Дамблдор намерен сам разобраться в ситуации с родственниками Поттера, без участия министерства. Неудивительно — доверием директора сильно злоупотребили; после подобного он не стал бы обращаться с Дурслями мягко. Кроме того, нужно было принять во внимание сохранение конфиденциальности в отношении Поттера - было бы очень плохо, если бы подробности дошли до Темного Лорда. Мадам Помфри, в свою очередь, будет обязана сообщить о признаках жестокого обращения в соответствующие органы. А вот если она увидит уже исцеленного Поттера, это её конечно не введёт в заблуждение, но она доверится Дамблдору и не станет делать эту ситуацию достоянием общественности. Тем более до совершеннолетия Гарри остался всего год.

Снейп не стал жаловаться. Конечно это было сопряжено с трудностями, но он и сам хотел исцелить мальчишку, правда старался не думать о том, почему он этого хочет.



Слегка кивнув Дамблдору, Северус подошел и встал перед Поттером. Мальчик неохотно посмотрел на него. Снейп был удивлен, не обнаружив на его лице ни малейшего признака враждебности, лишь тревогу. Не говоря ни слова, Снейп вытащил палочку и применил простое диагностическое заклинание, прежде, чем Поттер успел вздрогнуть.

«У Поттера два сломанных ребра», — заметил Снейп. — Было бы лучше оставить это мадам Помфри, чье умение лечить кости превосходит мое. Со всем остальным я справлюсь сам. Насколько я понимаю, вы не желаете, чтобы мадам Помфри стало известно о том, где Поттер получил свои травмы?

«Мы с Гарри решили, что это был бы просто замечательно », — согласился Дамблдор.

Снейп кивнул и снова посмотрел на Поттера. Мальчик с опаской посмотрел на него.

Снейп колебался, пытаясь решить, с чего начать. Наконец он сказал: — Почему бы нам не начать лечение с вашего лица, Поттер?

Мальчик сглотнул и коротко кивнул.

Без лишних слов, Снейп пододвинул второе кресло к Поттеру, сел и начал искать в своей аптечке мазь от ушибов и настойку Растопырника. Мальчик снял очки и замер, пока Северус мягкими щадящими движениями наносил мазь на кожу вокруг глаз, а настойку на раны, полученные от ремня, и повреждённые губы. Закончив с этим, он некоторое время молчал, потом сказал:
— Вероятно, будет лучше, Поттер, если вы ляжете на живот, пока я буду обрабатывать вашу спину.

Дамблдор подошёл к ним и взмахом палочки трансфигурировал кресло Снейпа в удобную кушетку, с мягкой подушкой в изголовье. Поттер недовольно посмотрел на него.

— Сэр, — робко начал он, переводя взгляд с одного мага на другого, — не могли бы мы просто...

«Нет, Гарри, боюсь, что не можем», — мягко, но твердо сказал Дамблдор.

Видя колебания подростка, Снейп тихо добавил:
— Это меньшее, что Спартак мог бы сделать для вас, Поттер, после вашей заботы о нем в течение последних нескольких недель.

Он даже сам удивился, когда понял, что сказал, и сразу же покраснел. Но Дамблдор ему ободряюще улыбнулся, а Поттер изумленно посмотрел.

Глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, подросток аккуратно забрался на кушетку, и лёг на подушку грудью, обхватив её руками. Он одновременно выглядел напуганным и смущенным, и Северус не мог винить его за это. Он отлично понимал, как уязвимо чувствует себя сейчас Гарри... он бы и сам был не в восторге, если бы кто-нибудь смог увидеть те побои, что оставлял на нем его отец, когда зельевар сам был в возрасте Поттера.

Казалось, что Дамблдор тоже понял это, потому что он подошёл к кушетке и ободряюще взял правую руку Гарри в свою. Мальчик благодарно улыбнулся, сделал ответное рукопожатие, а потом стал смотреть перед собой. Мастер зелий подхватил свою аптечку и отнёс её к столу, чтобы посмотреть, что именно он может применить.

Северус впервые смог оценить весь тот ущерб, что нанёс Дурсль своему племяннику. От шеи до пояса спина Поттера была покрыта жуткими синяками, воспаленными рубцами, а местами просвечивали следы, оставленные пряжкой ремня. Снейп не мог понять, как Поттер мог терпеть эту боль, не издавая ни звука, его сердце наполнялось негодованием и жалостью. Посмотрев на Дамблдора, он увидел, что пожилой маг сильно побледнел. Взрослые маги обменялись между собой такими взглядами, что было ясно, что в скором времени виновнику этих травм сильно не поздоровится.

Повернув голову, Гарри посмотрел своими зелёными глазами на профессора по зельям. Прочистив горло, Северус сказал:
— Боюсь… это будет довольно болезненно, Поттер. — Снейп был удивлен, услышав дрожь в собственном голосе.

Поттер кивнул, а затем снова перевел взгляд на стену. Снейп потянулся за антисептиком. Поврежденная кожа могла быть инфицирована, поэтому с этим нужно было разобраться в первую очередь.

Юный гриффиндорец зашипел от боли, когда Снейп начал смазывать раны. Северус видел, как его рука сжала руку Дамблдора, а потом мальчик уткнулся лицом в подушку. Он не издавал ни звука, но его напряженные мышцы ощутимо дрожали под руками Снейпа.

Северусу с трудом удалось подавить дрожь собственных рук. Ему казалось, что сейчас он сам себе опаляет кожу антисептиком. Да он был бы и не против, оказаться на месте мальчика, чтобы облегчить его страдания.

Дамблдор выглядел обеспокоенным. Спустя пару минут, после того, как Поттер сжал его руку, пожилой волшебник внезапно склонился над ним и прошептал мальчику на ухо заклинание на незнакомом Снейпу языке. К удивлению зельевара, мышцы мальчика расслабились, голова упала набок, зеленые глаза закрылись, а дыхание Поттера углубилось. Снейп остановился.

— Что это было за заклинание? — спросил он с любопытством.

Дамблдор сам выглядел удивленным. — Просто расслабляющее заклинание… оно не должно было усыпить мальчика. — Его лицо стало печальным. — Я думаю, что он так измучен болью, усталостью и переживаниями, что к нему и не надо было применять какие-то сложные чары, чтобы он уснул.

— Так даже лучше, — заметил Снейп, продолжая обрабатывать раны. — Он испытывал сильную боль, пусть поспит. А когда проснётся, худшее уже будет позади.

Несколько минут он выполнял свои манипуляции молча. Дамблдор стоял рядом, удерживая ослабевшую ладонь Поттера.

- Северус, - тихо сказал пожилой маг. — Это… это… было обычным явлением?

Снейп некоторое время колебался, затем медленно ответил:
— Боюсь, что да, директор. Хотя я не был непосредственным свидетелем всех этих случаев, но я видел их последствия. И я присутствовал при той экзекуции, последствия которой вы видите сейчас.

Он сделал паузу, а затем добавил:
— Кроме того… реакция мальчика указывала на то, что подобные вещи случались с ним неоднократно.

Мастер зелий не стал оглядываться на своего пожилого наставника, не желая видеть печаль на его лице, когда услышал, как с его губ сорвался горестный вздох. Однако, когда Альбус заговорил вновь, голос его звучал собрано, и даже как то по деловому.

- А ты, Северус? Как ты получил свои травмы? Гарри описал мне их.

Когда Снейп начал рассказывать о Макнейре и Беллатрикс в Суррее, выражение лица Дамблдора стало очень серьезным.

— Это очень плохо, — наконец сказал он. Учитель выглядел встревоженным. — И ты говоришь, что они даже не пытались перехватить Гарри по пути?

— Нет, директор, — ответил Снейп. — Если бы они сделали это или просто как-то попробовали напасть на него, я бы сразу вмешался. А так это было больше похоже на… обыкновенную слежку.

Дамблдор нахмурился. — да уж... наводит на размышления. Нам крупно повезло в том, что Волдеморт все это время не пытался вызвать тебя к себе.

— Согласен. — Снейп испытывал от этого сильное облегчение, хотя его это сильно тревожить, как и Дамблдора. Какой бы план ни разрабатывал Темный Лорд, он до сих пор не посвятил в него своего двойного агента.

Дамблдор несколько минут задумчиво размышлял над полученной информацией, а затем слегка кивнул головой.

— Это был очень долгий день, Северус, и нам лучше всего взяться за разгадка этой тайны завтра на свежую голову… тебе следует отдохнуть, — добавил он, пристально глядя на мастера зелий. — Надеюсь, ты идёшь на поправку?

— Да. Вынужден признать, что Поттер отлично поработал с моим плечом.

Дамблдор улыбнулся на это.

— Вот видишь, Северус? Разве я не говорил тебе, чтобы ты постарался увидеть в мальчике его самого, а не его отца?

— Он делал это не для меня, директор. Он сделал это для Спартака. — Как только слова были произнесены, Снейп пожалел о том, что вовремя не прикусил язык. Даже он сам услышал сожаление, которое скрывалось за сарказмом его фразы.

Альбус не стал смеяться, напротив, он о чем то глубоко задумался.

- Северус, - сказал он после размышлений, - я давно знал, что у Гарри большое сердце. Его способность любить сравнима только с его способностью прощать. —Директор при этом задумчиво улыбнулся, возможно, вспоминая о том, как быстро мальчик простил все его прегрешения этим вечером.

У Северуса ушла всего пара минут на то, чтобы осознать сказанное Дамблдором. Когда он понял этот посыл, то осознал, что слишком устал, чтобы спорить. Он прекратил обрабатывать раны Поттера, крепко задумавшись.

— Альбус, я не могу измениться, — наконец произнес он, — просто не могу.

Дамблдор до сих пор держал в своей правой ладони расслабленную руку мальчика. Затем он потянулся, чтобы взять своей левой рукой Северуса за запястье, так чтобы они втроём были соединены.

— Мой дорогой мальчик, — мягко начал пожилой волшебник, — ты и так уже сильно изменился».

Снейп почувствовал, как у него пересохло в горле, и быстро отвел взгляд.

Дамблдор решил, что на сегодня хватит, он подкинул своим ученикам достаточно пищи для размышлений. — Ты ведь практически закончил?

— Да, я почти закончил, — ответил Северус, вытирая руки чистой тканью. Раны Поттера затянулись, рубцы исчезли, а синяки выглядели так, словно им уже несколько дней. Через неделю они полностью сойдут. Зельевар с горечью подумал, о том, что было бы хорошо, если бы и душевные раны также легко можно было вылечить.

— Отлично, — бодро начал Дамблдор. — Тогда я предлагаю передать Гарри на попечение Поппи и пойти отдыхать. Со всеми возникшим проблемами можно разобраться и завтра… утром я планирую посетить Суррей», — добавил он, и в его голубых глазах появился лёд.

Снейп смотрел на него с опасением. Рассерженный Дамблдор выглядел устрашающе, это он знал по собственному опыту. Но Альбус взял себя в руки и развернулся к мальчику, чтобы осторожно встряхнуть его и разбудить.


— Не беспокойтесь, — сказал Снейп и, просунув руки под Поттера, аккуратно перевернул юного волшебника, подняв его с кушетки. Поттер настолько вымотался, что даже не проснулся, лишь что-то невнятно пробормотал, а его голова безвольно свесилась с плеча Снейпа.

Это казалось таким естественным жестом, но как только Снейп понял, что он сделал, он замер, неловко держа Поттера на руках. А потом посмотрел на Дамблдора, думая над тем, что он скажет наставнику.

Но Дамблдор лишь улыбнулся на это и заметил:
— Он великоват, чтобы его так нести.

— Он практически ничего не весит», — прорычал Снейп, но почувствовал укол вины, когда улыбка директора исчезла.

— Альбус… ты не знал.

— Нет, просто не обращал внимания, — устало отметил директор. — Но я должен был это сделать.

Директор протер глаза под очками-полумесяцами, вздохнул и сказал:
— Пойдем… сообщим Поппи, что у нее пациент.

Больничное крыло

Пятнадцатилетний подросток, несмотря на плохое питание и явный недовес, априори не может быть лёгким. А потому, когда они приблизились к больничному крылу плечо Снейпа пульсировало от боли в такт его сердцебиению, и все же он ни капельки не жалел о своём решении нести Поттера самостоятельно, не прибегая к магии. Последние недели мальчик ставил потребности Северуса выше своих собственных (ну, то есть потребности Спартака, и это пришлось признать с сожалением). Гарри обходился без еды и отдыха, часто рисковал навлечь на себя гнев дяди, чтобы принести Снейпу фрукты, когда его оставляли без обеда и ужина, и даже нарвался на крупную драку с кузеном, чтобы заступиться за Северуса. И сейчас зельевар даже рад был той боли, что чувствовал сейчас, чтобы хоть немного искупить свой долг перед гриффиндорцем.

И все же он почувствовал облегчение, когда смог аккуратно опустить спящего Поттера на ближайшую кровать, очутившись в пустующем больничном крыле. Он осторожно повернул Гарри на бок, пока Дамблдор устраивал ноги мальчика на матрасе. Затем пожилой маг одним взмахом палочки трансфигурировал поношенные мешковатые джинсы подростка в пижамные штаны.

— Нет стоит надевать на него верхнюю часть пижамы, пока мадам Помфри не обследует его ребра, — тихо сказал Дамблдор.

Некоторое время взрослые маги просто молча стояли рядом с кроватью, рассматривая спину спящего мальчика. Несмотря на хорошую обработку было очевидно, что порезы и синяки были нанесены преднамеренно.

Наконец Снейп высказал вслух ту мысль, которая у обоих крутилась в голове:
— Мадам Помфри никогда не поверит в то, что это результат несчастного случая во время игры в квиддич.

Альбус какое-то время просто задумчиво смотрел на неподвижное тело Поттера. Когда он заговорил, то не стал отвечать на высказывание мастера зелий, а вместо этого пробормотал:
— Как мог Вернон Дурсль сделать это с ним, после того как члены Ордена говорили с ним на вокзале чуть больше месяца назад, и зная, что подобными действиями он рискует вызвать мой гнев?

Недолго думая, Снейп ответил:
— Поттер ссылался на тебя, когда его дядя начал избивать его.

Он сразу же пожалел о том, что вовремя не прикусил язык. О чем он только думал? Должно быть он, действительно сильно устал, раз допустил подобную ​​оплошность. К сожалению было слишком поздно, чтобы отмотать все назад. Дамблдор обернулся, в изумлении глядя на него.

— Вот как? И что же на это ответил Вернон Дурсль? — В голосе мага слышалась лишь легкая заинтересованность, но Снейпа это не обмануло. Северус сразу почувствовал, как вокруг пожилого мага начала клубиться энергия, словно воздух уплотнился. Это заставило зельевара нервничать. Директор крайне редко выходил из себя, Северус сталкивался с этим всего несколько раз в жизни, но когда это происходило, ощущения были крайне неприятными. Дамблдор в гневе был страшен, даже Волдеморт как то терялся на его фоне.

Снейп сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и не показать того, что он заметил состояние Верховного чародея. Не сводя глаз со спящего Поттера, он просто сказал:
— Дурсль стал доказывать мальчику, что вы полностью осведомлены о предпочитаемых им методах… дисциплинирования.

Ничего лучше он подобрать не мог. Северус помолчал, затем тихо добавил:
— Он также намекнул Поттеру, что вы выбрали его опекуном мальчика именно по этой причине, будто вы чувствовали, что только он может быть достаточно... твёрд... воспитывая племянника.

Молчание затянулось надолго. Мастер зелий наконец осмелился взглянуть на директора. Дамблдор стоял прямо и неподвижно, пристально глядя на него. Черты его лица заострились, о лучистые голубые глаза приобрели стальной оттенок.

Внезапно стекла сразу трех окон с северной стороны разбились вдребезги.

Поттер испуганно вскрикнул и проснулся, а Северус в ужасе отшатнулся от своего пожилого учителя. Спустя минуту из своих покоев выбежала мадам Помфри.

— Директор! — воскликнула колдоведьма. — Что происходит...

— Прошу прощения, Поппи, — мягко прервал ее Дамблдор. Его голос и поведение являлись образцом спокойствия. Он поднял свою палочку и взмахнул ею в сторону окон, которые в ту же минуту восстановили свою целостность. — Я планировал экстренно вызвать вас из дома... я не знал, что вы находитесь в замке.

Мадам Помфри озадаченно посмотрела на них, но решив не развивать тему, сказала:
— Я вернулась сегодня после обеда. Решила переночевать здесь и проверить запасы лекарств на следующий семестр. Вы же знаете, скоро начнут присылать заказы. — Она внимательно посмотрела на кровать за спинами Снейпа и Дамблдора, где как раз садился Поттер.

— Как я сюда попал? — сонно спросил мальчик.

— Это не имеет значения, Поттер, — поспешно сказал Северус, глядя на Дамблдора, который слегка улыбался. — Мадам Помфри скоро вылечит ваши ребра.

— Его ребра? — Мадам Помфри мгновенно заинтересовалась здоровьем предполагаемого пациента, поспешил вперед и вынув волшебную палочку, она наложила диагностическое заклинание. — Мерлин всеблагой, что с вами произошло, мистер Поттер?

Она положила руку на плечо подростка, но замерла, едва увидела его спину. Она заставила пациента повернуться к ней спиной, чтобы у неё была возможность оценить ущерб, что он выполнил с большой неохотой. У нее перехватило дыхание.

— Мерлин всемогущий! — Мадам Промфри ахнула. — Гарри? — Она наклонилась вперед, пытаясь заглянуть в глаза юного мага, но мальчик упрямо избегал ее взгляда. Сбитая с толку, она повернулась к двум взрослым волшебникам. — Господа… что…?»

Дамблдор подошел ближе и глядя ей прямо в глаза сказал:
— С Гарри случился... несчастный случай... он упал с метлы, Поппи.

— Но -

— Мы с Северусом возьмем заботу об этом на себя, — твердо добавил Дамблдор.

Зельевар отметил то, что некоторое время колдоведьма не милая смотрела на директора. Внезапно её лицо озарило понимание и, вместе с тем - исказилось от гнева. Ее лицо покраснело, и она холодно сказала:
— Я надеюсь, что мы обсудим это более подробно позднее, директор.

Затем с таким же выражением лица она посмотрела на Северуса (у мастера зелий даже промелькнула мысль: "А при чем здесь я?"). После чего она повернулась к подростку и с благожелательным выражением лица сказала:
— Гарри, посиди спокойно... я сейчас посмотрю лекарства, и мы в два счета подлечим тебя.

Рассеянно бормоча что-то про себя, женщина поспешила в свою кладовую. А Дамблдор подошёл к мальчику и ободряюще сжал его плечо

— Прости, что разбудили тебя, Гарри. Не волнуйся… мы разберемся со всеми проблемами. А пока позволь оставить тебя на попечение мадам Помфри, завтра мы поговорим обо всем подробнее.

— Да, сэр, — сказал Поттер, опять ложась на кровать.

Он заранее вздрогнул в предчувствии того, что его израненная спина соприкоснется с матрасом, и сильно удивился, от того, что не почувствовал боли. Сев, он постарался осмотреть свою спину. Затем посмотрел на своих профессоров, и в итоге встретился взглядом со Снейпом.

— Сэр, — нерешительно начал Поттер. — Я… спасибо. Большое вам спасибо.

Северуса тронула такая искренняя и бесхитростная благодарность подростка, хотя для него такая реакция была неожиданной. Он лишь кивнул в ответ на это, не доверяя своему голосу.

Поттер какое-то время внимательно смотрел на него, затем слегка вздохнул и посмотрел на свои руки, лежавшие на коленях. Внезапно он как будто что-то вспомнил.

— Ну-ка постойте, — медленно произнес мальчик. Его глаза сузились, как будто он напряженно что-то обдумывал… затем он снова посмотрел на Снейпа, и мастер зелий поразился, увидев негодующее лицо подростка.

— Вы же укусили меня! — громко и возмущённо сказал Поттер.

— Прошу прощения, мистер Поттер! — В дверях появилась мадам Помфри, её руки были заняты кувшином и подносом, на котором стояли зелья. Женщина выглядела одновременно изумленной и крайне обеспокоенной, видимо испугалась того, что у мальчика бред:
— Учитель никогда бы…

— Но он правда укусил меня! — Мальчик, явно возмущенный, повернулся к Дамблдору, чьи голубые глаза заискрились от смеха. — Профессор - ...

Снейп, уже краснея от смущения, быстро сказал. — Не то, чтобы я оправдывался, мистер Поттер, но вы между прочим у меня зелья украли...

— Профессор Снейп ! — мадам Помфри явно была шокирована, а Северус вдруг осознал, как это звучит со стороны, она то не знала, что он был в анимагической форме. Зато картинка сразу нарисовалась в его воображении.

А вот Дамблдор явно понимал о чем речь, и его усы подозрительно шевелились.

Мадам Помфри и Поттер безмолвно смотрели на Снейпа. Внезапно Гарри усмехнулся.

— Ну, ладно… в конце концов, я каждый день убирал за вами газетку, так что думаю, что мы в расчете.

Дамблдор уже явно смеялся.

Загнанно оглянувшись, мастер зелий резко развернулся и вышел из больничного крыла, желая сохранить чувство собственного достоинства. Правда довольно безуспешно.



— Станешь ли ты служить мне, Северус Снейп? Дашь ли мне присягу верности, и примешь ли ты меня, как своего господина и повелителя?

Он склонился перед Темным Лордом, разом испытывая всепоглощающий ужас и дикий восторг.

— Мой Лорд, я хочу лишь служить вам», — прошептал он, низко склоняясь, чтобы поцеловать подол черной мантии. — Я недостоин… ведь хотя кровь моей матери чиста, мой отец…»

Он некоторое время колебался, затем остановился.

— Ах, юный Северус, — прошипел Темный Лорд. — Твоя мать заплатила за свою глупость и заставила тебя заплатить за нее. Очень жаль. Но давай забудем прошлое.

Темный Лорд помог встать подростку с колен и вынул палочку. — Протяни руку и посмотри на меня, Северус.

Одним резким движением пытаясь откинуть длинные спутанные пряди с лица , Северус поднял голову. Алый взгляд пронзил его, но Снейп, прирожденный окклюмент, не стал защищать свой разум, вместо этого позволив Волдеморту проникнуть в него, в самую его душу. За одно мгновение Темный Лорд просеял тысячи воспоминаний, которыми Северус никогда ни с кем не делился, и даже забыл об существовании некоторых из них. Перед жадным, полным ложного сочувствия взглядом Темного Лорда разыгрывались сценки из жизни одинокого юноши с тяжёлой судьбой. Касаясь кончиком палочки предплечья Снейпа, Волдеморт в то же время своей бледной паучьей рукой коснулся волос Снейпа, чтобы убрать их с лица. И в тот же момент невероятно жгучая запредельная боль, вспыхнувшая в левой руке, смешалась с радостью, которая наполнила его сердце от такой простой, но весьма расчетливой ласки.

— Даааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа», — прошептал Темный Лорд, наблюдая, за тем, как Тобиас Снейп наотмашь ударил своего маленького сына в сознании подростка. — Я могу заменить тебе отца, Северус… Я стану для тебя таким отцом, какого не было у нас с тобой.

Мужчина резко проснулся, его сердце колотилось. Дрожа, он сел, откинул волосы с глаз и потянулся за палочкой. — Люмос.



В мягком свете люмоса он посмотрел на каминные часы в спальне, было: 3:38 утра.

— Черт... какого дьявола мне снится подобное? — Он вздрогнул, и начал массировать веки подушечками пальцев.

Воспоминание о том дне, когда он принял Темную Метку всегда вызывало у него дрожь. Даже не потому что он раскаивался в этом. В нем вспыхивало сильное отвращение к тому, как легко Темный Лорд обыграл его: потенциально могущественный волшебник, недолюбленный в детстве ребёнок, угрюмый подросток, который равнял всех магглов по образу и подобию своего беспутного и жестокого отца... О, наверняка он был очень лёгкой добычей. Всем было известно, что у Волдеморта нет любимчиков, и он избегает тактильного контакта, а потому это нарочито заботливое прикосновение, чтобы откинуть его волосы со лба, было поистине чудовищным расчетом, напрвленным на то, чтобы расположить к себе. Конечно, про себя Темный Лорд наверняка смеялся над амбициозным юнцом, возжелавшим власти и силы, но при этом в глубине души все еще надеявшимся обрести отца. Мысль о том, что он - Северус мог, пусть и на подсознательном уровне примерить эту роль к Волдеморту, была просто омерзительна.

Снейп откинул одеяло и беспокойно прошел в гостиную, устроившись в привычном кресле у камина. Он предположил, что этот кошмар вызван слишком длительным пребыванием под одной крышей с Поттером.

Сны.

Поттеру часто снились кошмары, в чем Снейп имел возможность убедиться. А что если прямо сейчас ему снится что-то подобное, и проснувшись в незнакомом месте, он не сможет найти необходимой поддержки?

При этой мысли Снейп встал и поспешил обратно в спальню, чтобы накинуть мантию.

Больничное крыло имело необжитый вид, но зельевар улыбнулся, заприметев мягкое пурпурное кресло у постели Поттера. Очевидно, Дамблдор был здесь, наверняка с той же целью, с которой сейчас пришел Северус. Профессор зелий сел на кресло и стал наблюдать за мальчиком.

Поттер лежал на боку лицом к креслу. Снейп был доволен, увидев, что он спит глубоким и спокойным сном: одеяло и простынь не были смятыми, как если бы он метался, мучаясь от кошмаров. Он лежал, подперев голову рукой, и его лицо, на котором все еще были следы слез, казалось более расслабленным и юным, чем когда-либо доводилось видеть Северусу. Очевидно, его истерика в кабинете директора, все таки принесла ему облегчение.

Даже с закрытыми зелеными глазами мастер зелий отчётливо мог увидеть черты Лили в лице её сына. Без очков можно было отчётливо разглядеть её высокие скулы, мягкий подбородок, чистую бледную кожу лица.

Куда же мы уйдём, когда покинем это место. — Северус глубоко задумался.

Он тяжело вздохнул и встал. Это был слишком серьёзный вопрос, чтобы размышлять о нем сейчас. Мальчик спокойно спал, да и ему самому требовался отдых. Завтра будет достаточно времени, чтобы решить этот вопрос.

Наверное шорох мантии, когда он вставал с кресла был слишком громким, потому что обернувшись, перед тем как уйти, он увидел, что Гарри пошевелился и открыл глаза. Не поднимая головы, он моргнул, при этом глядя на Северуса.

Мастер зелий застыл, когда зеленые глаза мальчика встретились с его собственными. Он не знал, как объяснить свое присутствие здесь, в такой час. Но пока он лихорадочно подыскивал слова, Поттер вдруг улыбнулся ему – удивительно милой и мягкой улыбкой, от которой у Северуса перехватило дыхание, и то жалкое оправдание, которое он сформулировал, застыло у него на губах.

Поскольку зельевар никогда не вызывал у мальчика положительных эмоций, он даже не догадывался, что улыбку Гарри тоже унаследовал от Лили.

— Доброй ночи, Спартак, — прошептал Поттер и снова закрыл глаза. Он погрузился в сон легко и безмятежно, словно рыбак, вернувшийся в свою тихую гавань.

Снейп долго смотрел на него сверху вниз, затем медленно вернулся на место.

Спустя час Поппи Помфри, которая не имела привычки крепко спать при наличии пациентов в больничном крыле, осторожно пошла проверять своего подопечного. Убедившись, что подросток спокойно спит, она поправила его одеяла, и пошла отдыхать к себе.

На больничное крыло были наложены предупреждающие чары, которые оповещали о проникновении нарушителей, ведь дети часто любили навещать ночью своих товарищей. Но сегодня эти чары молчали, а потому ведьма не посчитала нужным внимательно осмотреть все тёмные уголки палаты, особенно под потолком.

А потому она и не смогла заметить, крупную летучую мышь, которая висела на стропилах прямо над кроватью мистера Поттера.

Послесловие

В своем послесловии автор данной работы рассказывает о том, что Северус Снейп имел анимагическую форму "летучей лисицы", это крупный вид летучих мышей, проживающих в Индии.

Также она сообщает, что работа закончена и продолжение не планируется.

Сам переводчик просит прощения за столь длительный перевод. Но, я его все таки сделала.
Я планирую и дальше переводить с английского языка, и радовать этим читателей.

Всего вам доброго.