Глава 1

Линнет и Летиция вставали рано, одними из первых на факультете. Обе быстро привыкли касаться босыми ногами ледяного пола и торопливо собираться, не жалуясь на жесткость полотенец и прохладную воду душа. Вот Электра, балованное дитя, была неженкой: в шестнадцать лет все еще не могла уснуть без грелки, от холодной воды хныкала, а разбудить её в дни занятий было целой мукой. Эльза, пока её не забрали, порой подшучивала над Электрой, хотя та и считалась её самой близкой подругой: могла приказать окатить спящую Агуаменти, а могла, наоборот, велеть не будить, чтобы полюбоваться, как Электра опоздает на урок. В такие минуты Линнет с горечью вспоминала, как мать расписывала гостям неловкость дочери в танцах, её неумение делать реверанс и глупые ошибки во французском языке. Первое время Линнет не могла сдержать слез унижения - тогда мать приказывала её оставить без ужина за неумение держать себя в руках, притом в прекрасных ореховых глазах блестело удовольствие. Взгляд Эльзы в минуты, когда она забавлялась, напоминал Линнет взгляд матери, и она с трудом уговаривала себя оставаться рядом. Злить Эльзу было опасно, а стало быть, приходилось держаться рядом, чтобы она считала "своей", но не привлекать внимания, тем паче неблагосклонного.
Насколько стало легче, когда Эльзу забрали. Правда, слизеринок испугала жестокость нападения и возмутила безнаказанность гриффиндорцев, наверняка в том повинных - но Линнет не могла лгать себе: у нее словно плечи разогнулись. Можно было больше не заставлять себя учиться хуже Эльзы, не следить, чтобы не оказаться одетой лучше нее, и не притворяться равнодушной, наблюдая за её жестокими выходками.
...В Большом зале было так тепло, что девушки опустили шали, которые в подземельях было накинули на плечи. Преподавательский стол почти пуст, только Макгонагалл и Спраут бодрствовали, да и из студентов проснулись немногие. За их столом лишь Агнесс Бэддок уныло жевала яичницу, полукровка Снейп клевал носом над чашкой кофе (кажется, опять спал в кресле, в гостиной), да Энтони Гринграсс вяло переговаривался с Регулусом Блэком. Последний, в отличие от большинства, был бодр до слегка нервного оживления. Он слегка кивнул Линнет, затем приложился губами к смуглой ручке её подруги.
- Какие-то новости? - мягко спросила его Летиция. - Кажется, "Ежедневный пророк" еще не разносили.
- Ты же знаешь, мои источники надежней, - самоуверенной снисходительностью Регулус напоминал старшего брата, учившегося на одном курсе с Линнет. Пожалуй, две таких натуры просто не могли бы достаточно уважать друг друга, чтобы сосуществовать мирно. Прищурившись, она отыскала глазами "надежный источник", о котором говорил Блэк - рейвенкловца Барти, сына всесильного Крауча. Надменный умница, он прославился тем, что травил грязнокровок не хуже самых нетерпимых из слизеринцев. Не то, чтобы Линнет жалела кого-нибудь вроде рыжей выскочки Эванс или идиотки и шлюшки Лиззи Дирборн, но её удивляло, как может Барти делить комнаты факультета с маггловскими отбросами. Можно было при распределении попроситься на Слизерин и не мучиться, а сразу составить компанию достойным людям. Нет, у них тоже иногда оказываются недоразумения вроде Снейпа - но грязнокровок на змеином факультете Линнет не припомнит.
- Так что же случилось? - низкий голос Летиции отвлек от созерцания рыжевато-светлого затылка Барти.
- МакЛайрду, кажется, недолго оставаться у власти. Крауч разругался с ним вдрызг и будет добиваться его смещения.
С интересом обернулся Энтони Гринграсс. Снейп немного отвлекся от остывшего кофе. Агнесс позволила себе бросить в сторону Регулуса короткий взгляд.
- Так что могу поздравить: вскоре к власти придет главный магглолюбец страны, - кисло закончил Регулус. Летиция нахмурилась:
- Крауч не магглов любит, а власть.
Линнет закатила глаза: не скучно же подруге вмешиваться в мужские разговоры? Она-то надеялась в отсутствие слишком шумной Электры обсудить приготовления к Рождественскому балу, который должен был состояться завтра. Бал этот вполне мог оказаться единственным в своем роде, за исключением выпускного: к удивлению родителей, помнивших балы времен сороковых и пятидесятых, нынешних школьников праздниками не баловали. Вот мать Электры с немалым удовольствием перечисляла дочери вальсы, под которые кружилась в свое время, и слушая подругу, Линнет не понимала, чему больше завидует: веселой юности миссис Мелифлуа или теплым, нежным отношениям Электры с матерью. Газеты лепили из Араминты Мелифлуа чудовище, а между тем то была кроткая, мягкая, утонченная женщина, очаровательная в обращении и очень баловавшая своих детей. Правда, она слегка радикально относилась к магглам, но трудно найти приличную чистокровную волшебницу, у которой эти жалкие создания не вызывали бы чувство брезгливости.
Миссис Мелифлуа была одной из немногих, кто дарил ласку неулыбчивой, молчаливой Линнет. Она хвалила музицирование и пение девочки, она каким-то чудом уговорила отца Линнет, не обращавшего на дочь внимания, нанять ей учителя музыки: навыков, которые могла привить девочке гувернантка, было, конечно, недостаточно. Правда, учитель ходил к ним только два месяца: из-за расходов на уроки отец слегка сократил сумму, которую выдавал матери "на булавки", она закатила грандиозный скандал, даже слегла в постель и отказывалась подняться, покуда Линнет со слезами не извинилась, что из-за нее матери пришлось лишить себя необходимого.
Нелюбовь матери преследовала девушку и теперь. Линнет с горьким вздохом вспомнила бальное платье, которое ей изволили прислать: из дорогого атласа, сшитое лучшими портнихами «Твилфитт и Таттинг", но зеленого цвета, совершенно не идущего бледным блондинкам. Положение спасли девочки: из запасов Летиции был извлечен лично расшитый ею мерцающими нитями серебристый палантин, который оттенял лицо Линнет куда выгоднее.
...- Смещение нынешнего министра еще не гарантирует Краучу прихода к власти, - рассуждал Энтони Гринграсс.- Ситуацией могут воспользоваться и другие. Если, допустим, Абракас Малфой проявит решительность...
- Малфой - и решительность! - фыркнул Регулус. - Да это самое лицемерное семейство Британии. Они изображают сторонников чистой крови, а сами не гнушались иметь дела с магглами и даже вступать с ними в брак.
Линнет под рукой украдкой зевнула и была рада заметить, что по крайней мере Агнесс Бэддок разговор весьма утомляет. На бедную и бесцветную Агнесс вообще-то обращали мало внимания, но к её чести, она переносила одиночество стойко и до общения с разными полукровками и тем более с представителями других факультетов не опускалась. Вообще она во всем держалась, как и подобает чистокровной девушке, и думала, по всей видимости, только о том, о чем в 15 лет дозволено думать. Не то что...
Линнет с тихим отвращением оглядела наполнявшую зал толпу. Вон в окружении однокурсниц и гриффиндорок помладше входит рыжая грязнокровка Эванс. Её отчего-то считают первой красавицей на потоке, с которой могла бы соперничать только Эльза, но раздражает даже не это. Стыдно вспомнить, как в прошлом году опозорил из-за нее Слизерин носатый оборванец Снейп. Линнет и Электра недоумевали, почему Летиция сочувствовала ему и почему заслуженный бойкот, объявленный ему остальными слизеринцами, завершился так скоро. Ясно ведь, что тех, кто путается с гриффиндорками и тем более с грязнокровками, надо наказывать примерно, чтобы неповадно было никому повторять.
Конечно, никто не отменял... Линнет сама не знала, почему краснела, вспоминая плотоядные взгляды, которым и многие слизеринцы, и умница Барти провожали некоторых грязнокровок и полукровок - например, худенькую голубоглазую Лиззи Дирборн. Однако ен придет же в голову кому-нибудь из них пригласить эту Дирборн или рыжую Эванс на бал?

Зимнее утро разбудило Барти сильным свистом ветра. Окна спален Райвенкло выходили на заметенный школьный двор и с наступлением морозов покрылись коркой сверкающих узоров. Ночью была сильная метель, засыпавшая беспорядочным кружением белых хлопьев все тропинки к Запретному лесу. В башне, впрочем, топили хорошо. Несколько минут Барти смотрел в темноту, а затем, привстав, быстро сбросил со щуплого тела сине-бронзовую пижаму и решил выйти в гостиную.
Барти любил Рождество с далекого детства. Однажды, когда ему было пять лет, они с мамой шли в Сочельник по Косому переулку. Падал легкий снежок, присыпавший дома и дорогу легкой пудрой. Витрины магазинов сияли разноцветными украшениями. Мама объясняла ему, что такое миля, и он по глупости все пытался считать про себя до четырех тысяч, глядя на покрывавшие ботинки снежинки. Неожиданно в витрине магазина он заметил замечательные гирлянды в виде разноцветных переливающихся свечей. Свечи были самые разные: желтые, синие, зеленые и красные, но все они горели, оплывая воском, и тотчас возрождались вновь. В тот день они с мамой купили эти гирлянды и повесили их на елку. Свечи горели, предвещая веселое Рождество, и Барти долго смотрел в ветки, любуясь их таинственными огнями. Отца не было с ними в то Рождество, что, впрочем, было только дополнительным подарком к празднику.
Осмотревшись по сторонам, Барти стал спускаться в душевую. Про себя он усмехнулся спящим соседям: его всегда поражали их лень и не способность встать рано. Черноволосый щуплый Джексон Корнер всегда казался ему туповатой посредственностью: Барти вообще поражался, как он мог попасть в Райвенкло. Адриан Мюллер, маглокровка - то ли из немцев, то ли из немецких евреев, хмурый и нелюдимый тип.... Все звали его на английский манер "Маллером", но он сам просил называть себя Мюллером. Филипп Свайгер, его вечный конкурент в учебе... Иногда Барти злился, что тот пытается соперничать с ним, но к середине третьего класса успокоился. Филипп мог хорошо выучить параграф, но был совершенно не способен к творчеству. Барти всегда с удовлетворением отмечал, как Филипп все сильнее тушуется, и уходит на второй а второй план. Если в первом классе их смели ставить рядом (при одном воспоминании об этом у Крауча-младшего дрогнули тонкие губы), то теперь учителя едва замечали Свайгера. Был еще любимый учителями маглорожденный Дирк Крессвелл, но его Барти откровенно презирал. Ни один их них не был ему настоящим другом: настоящих друзей или, точнее, близких ему людей Барти нашел только на Силизерине.
Ежась под холодными струями воды, Барти намыливал щуплое тело и думал о том, что, возможно, ему в самом деле было бы лучше поступить в Слизерин. Регулус Блэк, его приятель, всегда говорил ему об этом. Однако род Краучей испокон веков учился в Райвенкло, да и получение знаний казалось Барти важнее, чем кичиться собственной знатностью. Тупоголовых кретинов вроде Оливера Монтегю или Каспера Роули хватало и в Слезирине. Между тем, райвенкловцу никогда не составляло труда подружиться со слизеринцами. Регулус всегда говорил, что Слизнрин и Райвенкло - два благородных колледжа: вовсе не случайно Ровена поддерживала Салазара во всех спорах.
Подумав с минуту, Барти начал растираться темно-синим полотенцем. Отец частенько бранил его за щуплое тело и неспособность к спорту. Любил читать морали, что настоящий мужчина должен быть мускулист и силен. В детстве Барти смеялся над этим, из вредности считая, что хилым быть не так уж плохо, когда вокруг тебя так много сильных и туповатых магловских крепышей. Однако затем, когда он подрос, придирки отца стали его раздражать. Неужели он в самом хотел видеть его таким "жизнерадостным дебилом", как гриффиндорец Джеймс Поттер или его однокурсница - крепкая, накачанная Мэри МакДональд? Барти скривился: мускулистые женщины всегда вызывали у него отвращение. Регулус и Летиция после истории со Снейпом у озера звали Джеймса и его приятелей "животными", с чем Барти был в душе совершенно согласен. Прикусив губу, Барти пошел в гостиную.
В гостиной, как обычно, стояла целая группа темно-синих и светло-голубых кресел. Свечи освещали ее яркими облаками света: ученики шутили, что в гостиной Райвенкло ночью должно быть светло, как днем, чтобы каждый мог позаниматься в любое время. В высоком камине, обложенному белыми мраморными плитами, пламя гудело, словно фуга в церковном органе. Присев в кресле, Барти достал длинный белый конверт. Письмо от мамы Барти прочитал еще накануне, но сейчас хотелось перечитать его еще раз. Мгновение спустя в его руках оказался лист пергамента, покрытый изящной темно-синей вязью:

Дорогой сыночек!
Пишу тебе накануне Рождества. В этом году будет первый раз, когда ты проведешь этот праздник вне дома. Мне очень жаль, что ты не сможешь приехать, но понимаю, что у вас грядет веселый школьный праздник. Желаю тебе хорошо его провести и, конечно, надеюсь, что ты выберешь себе достойную партнершу. К празднику я пришлю тебе новый костюм: мы заказали его в Будапеште, так что уверена, ты будешь на высоте!
У отца хорошие новости: возможно, его ожидает повышение. Министру МакЛайрду, похоже, грозит смещение. Еще ничего не известно, но, возможно, пост министра перейдет к отцу. Ты только представь, если это будет так! Умоляю тебя не делать глупостей: сейчас каждый шаг может быть использован против него. Так что смело приглашай девушку: ты теперь почти самый завидный жених магической Британии.
Буду ждать подробного рассказа о бале!
Целую,
Мама

Барти, пробежав глазами письмо, улыбнулся. Меньше всего ему сейчас хотелось думать об отце и политических интригах. Перед глазами стояла она - точнее, ОНА или Дама, как именовал ее сам Барти в своем дневнике. В реальной жизни ЕЕ звали просто Линнет - Линнет Фоули. Однако для Барти ее реальное имя давно потеряло значение. Хрупкая худенькая девочка со светло-русыми волосами и бледно-голубыми глазами давно стала для него чем-то вроде сказочной феи. Картину завершили легкие круги под ее глазами придавали ей вид в тайне несчастной девушки, которую нужно защитить. За все пять лет обучения в Хогвартсе они едва ли сказали друг другу несколько слов, но это только придавало ее облику таинственной красоты. Почти весь минувший год Барти, засыпая, представлял перед глазами прекрасную Линнет в белом или кремовом платье, выходящей в Большой зал, когда с волшебного потолка сыпятся, не долетая до голов, струи снежной пурги.
Все началось одиннадцатого марта. Барти хорошо запомнил этот день, называя его счастливым днем. У четвероклассников закончился урок травологии, на котором профессор Спраут рассказывала им о сушеных гербариях. После урока Барти вышел в коридор и посмотрел на высокое окно, где пятиклассница Линетт Фоули с подругами сидела на подоконнике и что-что старательно писала. Барти отвлекся от пергамента и, посмотрев на нее, вдруг почувствовал себя счастливым. Она казалась настолько божественной, что трудно было представить ее себе жительницей этого мира. Определенно, небо создало ее для мира счастья - для прогулок по дорожкам, засаженным розами и туей или для любования просторами моря где-нибудь на скалистых берегах близ Марчболта. У нее было невероятно сладкое и волшебное имя - Линнет. В тот день он, как во сне, ходил на переменах между уроками, представляю рядом с собой прекрасную Линнетт, и, одновременно, боясь спугнуть свое чудесное видение.
Часы показывали семь. Через некоторое время гостиная начнет заполняться шумом. Первым наверняка спустится Филипп, и надо будет приветствовать его, словно старого приятеля. Быстро поднявшись, Барти вышел в маленький коридор, а затем на движущуюся лестницу. Лучше подумать о чем-то более приятном... О Линетт... Недавно он долго наблюдал за ней на вечеринке у Слагхорна. Линнет играла на рояле, перебирая по клавишам длинными белыми пальчиками, и ее музыка рождала странное томительное чувство, точно перед глазами стояло нечто сверкающе-светлое, до которого оставалось только протянуть руку. Музыка, ЕЕ музыка, сгладила неприятное чувство от присутствия похотливой маглокровки Лили Эванс, чуть не открыто сохнущей по жеребцу Поттеру. Впрочем, по кому еще сохнуть рыжей ханже Эванс? Зато воздушная Линетт послала ему три счастливые улыбки, от которых он почувствовал себя совершенно счастливым.
Миновав блестящую мраморную лестницу, Барти вышел к Большому залу. У входе он едва не столкнулся с гриффиндорками: кудрявой блондинкой Джуди Браун и тонкой брюнеткой Нелли Гамильтон. Девушки, пройдя мимо тяжелой двустворчатой двери, рассмеялись и нырнули в зал. Парень поморщился: обе казались ему неисправимыми дурами. Впрочем, не такими умственно отсталыми идиотками, как Лиззи Дирборн. Забавно, что Барти еще не встречал более-менее умную маглокровку. Пройдя мимо важно шествующей Имельды Пак, парень сел за стол с темно-синей скатертью и взялся за бутерброд.
- Ты меня, как всегда, опередил, - усмехнулся подошедший Адриан. - Доброе утро.
- Доброе, - спокойно ответил Барти, не отрываясь от бутерброда. Мимо стола прошел Дирк Крессвелл, и парень бросил на него полный отвращения взгляд. Он до сих пор не мог понять, каким образом это посредственное создание могло втереться в доверие к самому Слагхорну.
Входящие бурно обсуждали передовицу "Пророка". Барти посмотрел за слизеринский стол, где шло бурное обсуждение какой-то новости. Энтони Гринграсс, про которого говорили, что он "нейтрален, как Швейцария", повернулся к Рэгу и Летиции. Барти хмыкнул: его просватали на ЕЕ кузине - миленькой Гестер Хорнби. Если бы не ОНА, то сам Барти, скорее всего, посмотрел бы на Гестер. Снейп немного отвлекся от остывшего кофе. Агнесс позволила себе бросить в сторону Регулуса короткий взгляд. ОНА тоже сидела рядом, как всегда, погружённая в размышления.
- Ты слышал? - пробормотала его одноклассница Пандора Касл. - Араминта Мелифлуа готовит новый законопроект о лишении маглорожденных гражданских прав.
- Шансов у нее нет, - лениво ответил Барти. - Визенгамот заблокирует его мгновенно.
Он видел Араминту Мелифлуа пару раз на приемах в министерстве: нежную, утонченную и приятную даму. В детстве она, помниться, подарила им с мамой коробочку дорогих немецких марципанов, что вызвало неудовольствие его отца. Сейчас Миссис Мелифлуа была одним из лидеров оппозиции его отцу, что порождало у Барти к ней искреннюю симпатию. Рэгулус тоже обожал "тетю Минни", всячески превознося ее заслуги.
- Тебе не кажется, что это ужасно? - пролепетала Пандора. - Эта жуткая женщина тянет нас в Средневековье!
- Скажи это ее дочери, - усмехнулся Барти, берясь за кофе. Симпатичная Электра, так похожая внешне на мать, была, однако, непрходимой идиоткой.
- И скажу! - Пандора смотрела на него немигающим взглядом больших голубых глаз.
С потолка сыпались мелкие струи снега. Барти еще раз посмотрел на ее тонкую фигурку. Смотря в ее глаза, он часто размышлял о том, испытывает ли к нему то же самое Линетт. Скорее, да чем нет. Она ни с кем не встречается - значит, свободна. Ему вряд ли кто-то сможет быть конкурентом. В кого ей в самом деле влюбляться? В пресного, как мякина, Гринграсса? Или туповатого семиклассника Монтегю, не способного написать контрольную на "выше ожидаемого"? Или, быть может, в сальноволосого нечистого Снейпа? Едва ли это возможно. Что если ОНА в самом деле ждет от него приглашения?

Глава 2

Электра на завтрак так и не явилась, поэтому по дороге в подземелья девочки завернули на кухню и велели эльфам доставить в гостиную Слизерина тосты, кофе и джем. Слизеринкам не пристало, конечно, заходить в такое место, но Линнет хотелось сделать для Электры что-нибудь хорошее ради миссис Мелифлуа, а Летиция, кажется, заботилась о любом, кто попадал в её поле зрения. Как-то она призналась Линнет, что мечтает о собственном bambino, и с умилением показала каракульки под подписью на письме, которое ей пришло от матери.
- Это Маркус, мой младший брат. У него такие пухлые ручки. Представь, как он ими сжимает перо?
Теплая улыбка озаряла лицо Летиции, на миг превратив её из надменной слизеринки в загорелую итальянскую простушку, которая, должно быть, летом распевает, как птичка, обрывая апельсины. Линнет следовало возмутиться, что в подруге живет маггловка, но вместо этого она в очередной раз почувствовала приступ зависти. Представилось, как Летиция приезжает домой, а ей навстречу выходит смуглая женщина с прелестным ребенком на руках, и как они все трое обнимают друг друга, ласково щебеча на смешном языке. Линнет никогда так не встречали: к ней выходила сухопарая гувернантка, мисс Блишвик, сухо осведомлялась, как мисс добралась, и провожала в комнату к матери, томно возлежавшей на кушетке. Там Линнет дозволялось поцеловать матери руку и спросить о здоровье, после чего она возвращалась к наставлениям гувернантки и заботе эльфов.
...Электру они застали перед зеркалом, кружащейся в одном ей слышном вальсе. Она прижимала к себе праздничное платье: атласное, цвета морской волны - и постукивала каблуками лодочек.
- Я хочу, чтобы первым вальсом были "Дунайские волны", - капризно заявила она, когда подруги вошли в комнату. - Это звучало на выпускном балу мамы. "Долго блуждает по свету Дунай, ищет дорогу в потерянный рай..."
Линнет с горечью вспомнила, как миссис Мелифлуа играла им, гостям дочки, на фортепиано, и кажется, именно этот вальс. А вслух только фыркнула:
- Обратись к Дамблдору. Хотя вряд ли он прислушается к слизеринке.
- Да, кстати, в гостиной тебя ждет завтрак, маленькая соня, - Летиция уселась в кресло с рабочим ящичком. Больше всего она любила рисовать и шить, причем второе получалось даже лучше первого. Сейчас она вышивала иллюстрацию к легенде о колдунье, приручившей единорога.
На тумбочке у кровати Электры Линнет заметила кремовые листки бумаги, расписанные изумрудными чернилами. То были, несомненно, приглашения от Мальсибера. Он не оставлял надежды пойти на бал именно с Электрой, хотя она демонстративно отказала ему и, поразив весь факультет, приняла приглашение от задаваки-рейвенкловца Бертрама Обри. Кузина Линнет, пятикурсница Гестер Хорнби, громко возмущалась в гостиной, что можно предпочесть юноше знатного рода "какого-то ощипанного воробья".
- Уже не говорю о том, что слизеринцы не снисходят до других факультетов, но ты даже не знаешь, достаточно ли он чистокровен! Что сказала бы твоя матушка?
- Гетти, успокойся, - Электра играла золотистыми локонами. - Я же за него не замуж собралась. Ощипанные воробьи созданы для того, чтобы дарить им ложные надежды, а потом бросать, чтобы все над ними смеялись.
Линнет подивилась про себя: на и не подозревала, какие у всегда веселой, добродушной, ни на кого не державшей зла Электры могут быть жестокие замашки. Впрочем, кажется, этот Обри - действительно полукровка, а они ничего иного не заслуживают.
Гестер с присущей ей непосредственностью сразу забыла о том, что сердилась на Электру, и звонко захохотала, очевидно, представляя себе одураченного Обри. Капризный, испорченный всеобщим умиленным вниманием ребенок, она привыкла видеть в Линнет няньку и ходящее развлечение, и с тех пор, как поступила в Хогвартс, продолжала требовать, чтобы Линнет посвящала ей свободное время. Впрочем, удавалось отговариваться уроками, а со временем у Гестер появились хлопочущие вокруг нее подружки и непримиримые враги. Она отвлеклась от кузины, и та вздохнула с облегчением.
Самой Линнет не в чем было себя упрекнуть: на бал её пригласил именно тот, от кого она хотела услышать приглашение - Оливер Монтегю.
Высокий, бледный, черноволосый, взрослый (хотя всего на год старше её!), он давно нравился ей, но виду она, естественно не подавала: он был верным поклонником Эльзы, а она превратила бы в ад жизнь любого, кто осмелился посягнуть на её собственность, пусть даже не нужную ей самой. Наблюдая, как Эльза помыкает Оливером, Линнет от души желала ей провалиться, развоплотиться, лишиться магии или как-нибудь еще исчезнуть из их жизни. И её желание было исполнено: больше года назад Эльзу нашли избитую в кровь ,с проломленной головой и растоптанной левой рукой.
Скорее всего, это сделали гриффиндорки: по крайней мере две из них, Марлин Маккиннон и Нелли Гамильтон, вздыхали по позору рода Блэк - Сириусу, а тот безуспешно пытался привлечь внимание Эльзы. Эльза ничего не помнила, и наказан никто не был. Эльзу забрали из школы, в гостиной Слизерина надолго воцарилось траурное молчание, а Монтегю стал по выходным куда-то пропадать. Вскоре о нем поползли неприятные слухи, но они лишь подогрели желание Линнет наконец обратить на себя его внимание. И однажды ей это удалось.
Весной, незадолго до СОВ, она, укладываясь спать, вспомнила, что оставила в гостиной конспекты, и накинув пеньюар, вышла за ними. .В одном из кресел кто-то, видимо, дремал; Линнет подумала было, что там опять залег полукровка Снейп, и брезгливо поморщилась, но тут сидевший повернул голову. К радости своей, в слабом отсвете окон, выходивших в Озеро, Линнет узнала Оливера.
- Ты за конспектами? - он помахал её записями. - Извини, позволил себе в них заглянуть. Не понимаю, как это можно загонять в голову.
- Ты не слишком старался в свое время, не так ли? - хмыкнула Линнет, принимая конспекты из его рук.
он рассмеялся.
- Нет. Зачем надрываться? Завалить сына члена попечительского совета никто не посмеет. Кроме того, мне было не до учебы. ты понимаешь... - он вздохнул и потер подбородок.
- Эльза? - голос Линнет невольно дрогнул. - Ты не можешь её забыть?
- Как я могу её забыть? - Монтегю грустно улыбался, глядя на рыб за окном. - Скорее немытый Снейп перестанет бегать за рыжей грязнокровкой.
- Что ж, грязь к грязи, как говорила Эльза, - Линнет осмелилась присесть на маленькую скамеечку у его ног. - Она пишет тебе?
Он только покачал головой.
И не раз после той ночи Линнет говорила с ним наедине, в ночной гостиной, в углу библиотеки или на прогулке. Они старались особенно не афишировать потеплевшие отношения, понимая, что это неизбежно вызовет насмешки и сплетни. Оливер предложил Линнет пойти с ним в тот же день, как было объявлено о предстоящем празднике, однако она решилась поделиться радостью лишь с Летицией. Электра, увы, неизбежно разболтала бы всему Слизерину.
...Когда Электра закончила наконец с завтраком, девочки отправились бродить по замку, причем Летиция захватила блокнот и карандашик. Она часто развлекала друзей, делая небольшие зарисовки и магией заставляя изображения двигаться. И теперь, когда они пристроились у окна, девушка быстрыми штрихами вырисовывала сначала падающий с ветки иней, затем далекую фигуру лесничего Хагрида, полувеликана, тащившего по двору ели, и наконец, фигурки маленьких хаффлпаффцев - второкурсников, кажется - игравших в снежки.
- Не правда ли, довольно глупое занятие? - раздался резкий мальчишеский голос. Перед слизеринками стоял, нервно поводя плечами, Барти Крауч.
- Не одобряешь рисование? - шутливо спросила Летиция: Барти был другом Регулуса, а значит, видимо, и она считала долгом относиться к нему дружески.
- Не одобряю глупую возню со снегом, - Барти нервно дернул подбородком в сторону окна и вдруг поклонился Линнет. - Мисс Фоули, позвольте просить вас оказать мне честь и пойти со мной на бал завтра.
Линнет вскинула брови, оглядела его с головы до ног. Да, право, не следовало делать из приглашения Оливера такую тайну. Мальчик зря понадеялся, разочаровывать его жаль. Но, хоть он ей и нравился, она бы и без Монтегю не пошла с ним на бал: все же он сын магглолюбца.
-Право же, мне жаль, мистер Крауч, но я вынуждена вам отказать. Я приглашена мистером Монтегю.
Губы мальчика дрогнули, он отступил, заморгав совсем по-детски. Электра хихикнула:
- На что же ты рассчитывал, Барти? Нет, может, наша Агнесс согласится идти с тобой, её все равно никто не зовет...
Леитиция вспыхнула:
- Мы просим прощения. Жаль, правда, так жаль... - она незаметно ткнула Линнет в бок, и та кивнула:
- Да, мне очень даль, и в другое время я с радостью приняла бы ваше приглашение.
Не совладав с собой, мальчик бросился от них прочь. Линнет грустно смотрела вслед, Летиция кусала губы, и только Электра давилась беззвучным смехом.


Барти равнодушно посмотрел на летящие витые свечи, отсветы которых отражались в позолоченной посуде. Он далеко не всегда радовался любой министерской оппозиции отцу. Было время, когда он восхищался и, быть может, даже любил его. Отец любил гулять по магловским городам, и однажды, когда Барти было лет семь, они всей семьей гуляли по какому-то городу - кажется, Брюсселю. Было воскресенье, и они шли по бесконечно длинному бульвару Луиза, утопающему в зелени платанов и цветов. Мимо бежали трамваи, старинные дома с лепниной сменялись громадными коробками из стекла, затем мелькнул монумент в виде причудливых бивней мамонта. Отец и мать обсуждали какие-то свои проблемы, а он, мальчишка, шел позади них, ловя глазами зажигавшиеся причудливые огни. В прозрачном апрельском воздухе стояло какое-то странное ощущение счастья от того, что их было трое, и они шли вместе в таким большом и манящем мире.
- Тебе не кажется, что Араминта Мелифлуа может быть в сговоре с Сам-Знаешь-С-Кем? - прошептала Пандора.
- Ты имеешь ввиду Темного Лорда? - небрежно ответил Барти, щелкнув пальцами.
- Конечно, - Пандора смотрела на него наивным взглядом. - Мне кажется, что Мелифлуа его сторонница. Она ведь из рода Блэков...
- Это, знаешь ли, еще ни о чем не говорит. Да, у Блэков были в роду сумасшедшие вроде Элладоры или Лукреции, - дипломатично кивнул он. - Но не стоит распространять слухи на всех.
"С кем же она уже переспала?" - ехидно подумал он, глядя на глаза Пандоры. По странной причине его мама, мнению которой он всецело доверял, на дух не выносила Пандору Касл и называла ее дома не иначе, как "записная шлюха". Именно от матери Барти узнал, что у самых хитрых шлюх ("шлюх не в первом поколении", как говорила миссис Крауч) есть характерный пристальный и в то же время невинный взгляд и стремление продемонстрировать свои "прелести". Странноватая Пандора в самом деле то разувалась, то вовсе ходила босиком. "Вас завлекает, балбесов, - грустно улыбалась мама, - кто повыгоднее на нее клюнет. Потом надевает очки и сидит в них - сама невинность!"
"Она же не так вульгарна, как Эванс", - говорил Барти, когда мама, улыбаясь, подливала утром сливки в его кофе.
"Эванс просто шлюшка, а Пандора - шлюха вип класса, - назидательно отвечала миссис Крауч, улыбаясь сыну карими глазами. - Будь осторожен: из-за должности отца обе сейчас начнут на тебя охоту". Барти досадливо поморщился: почему всегда и везде он должен быть тенью отца?
- И потом... - начал было он, но Пандора уже не слушала его, а углубилась в пергамент, положив карандаш за ухо. Светлые волосы растрепались по плечам. Барти усмехнулся: его одноклассница, как обычно, закинула ногу на ногу, и сбросила черную туфлю.
"Мама права - уже горит", - усмехнулся он и, поправив сумку, пошел в коридор. Уроков перед каникулами не было, но Барти хотел почитать в библиотеке по древним рунам.
Коридор, как обычно, наводняли шумные студенты. Рыжая Эванс не спускала восхищенного взгляда с жеребца Джеймса Поттера. Сальноволосый Снейп ревниво наблюдал за ними. Барти усмехнулся: фигурка у грязнокровки Эванс была отменная, Поттеру будет приятно ее иметь. Тем более, что Эванс для него - добыча, завоеванная на поле боя. "Еще, поди, прибьет башку сальноволосого в ее спальне, чтобы приятнее было обладать такой добычей", - усмехнулся про себя Барти. Впрочем, чего еще можно ждать от маглокровки, полукровки и предателя крови? Усмехнувшись, парень пошел в шумный коридор.
- Рег... - Пробормотал он, нагнав приятеля.
- А, привет, Барт, - охотно подмигнул ему Регулус Блэк: самый близкий человек в школе. Временами Барти жалел, что не оказался с ним в одном колледже. - Идешь, как всегда, в библиотеку?
- Ну, да, - кивнул Крауч. Черные глаза Регулуса всегда оставлись холодными, словно живущими собственной жизнью. - Наша шлюшка Пандора очень боится законопроекта твоей любимой тети Минни.
- Это та, у которой выпучены глаза? - важно спросил Регулус. Они были почти одного роста и вместе шли по коридору, шаг в шаг. Мраморные ступеньки сияли ослепительной белизной, а перила главной лестницы уже обвивали венки из омелы, сосновых веток и падуба.
- Шлюховатая полукровка. Она еще думает, что твоя тетя помощница Темного Лорда, - Барти вздохнул, словно пытаясь поймать уже поселившийся в школе запах Рождества.
- Можешь ее пугнуть: тетушка Минни, мол, давно мечтает украсить прихожую засушенной головой маглокровки и пустить ее на перчатки себе и дочке, - усмехнулся Регулус. Барти засмеялся, и они весело залились смехом, словно представляя лицо Пандоры. Мимо по лестнице прошли второгодки из Хаффлпаффа, и Регулус досадливо поморщил нос.
- Ты идешь на бал с Летицией? - спросил Барти, облокотившись на перила.
- Ну да, - охотно кивнул Регулус. - Мой брат с этим отбросом МакКинонн. - Барти скривился, вспомнив эту вульгарную девицу. - Ты бы пригласил, кстати, порядочную девицу, из наших, - назидательно сказал он.
- Слизеринку? - Барти пристально посмотрел на приятеля, чувствуя, что сейчас нужно тормозить.
- Почему нет? - Тонкие брови Блэка поползли вверх. - Ты этого достоин.
- Кого же позвать... - Размышлял вслух райвенкловец. - Разве что... Фоули. - Он был не уверен, что сможет спокойно выговорить ЕЕ имя, и был сам поражен, что сумел.
"ОНА не просто Фоули, а Линнет", - мелькнула мысль, когда он посмотрел на украшавшую лестницу старинные фонари.
- Прекрасная мысль, - одобрил его Регулус. - Она пока свободна, кстати. Действуй.
Чем завершился разговор с Регом, Барти не помнил. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым и в то же время возбужденным. Лестница, ученики, снующая МакГонагалл и эльфы мелькали перед глазами, словно во сне. Или, точнее, колдографии в альбоме. Ему вдруг показалось, что он сейчас вот вот начнет кружить с НЕЙ прямо по лестнице и коридору. Он непременно расскажет ей забавную историю про идиотку Дирборн. А ОНА - она пошлет ему очаровательную нежную улыбку и будет улыбаться, даря счастье одними глазами.
Через пару минут Барти понял, что сама удача улыбнулась ему. У подоконника стояла группа слизеринок: Электра, Летиция и ОНА. Девушки смеялись, рассматривая движущиеся рисунки, и на их фоне ОНА, безусловно, была самой прекрасной. Электра и Летиция смеялись, а ОНА просто смотрела, словно в этом было счастье. За окном падала легкая метель, и вдали виделась фигура лесничего Хагрида, полувеликана, тащившего ель, и наконец, фигурки хаффлпаффцев, игравших в снежки. Барти почувствовал сильное сердцебиение: через пару минут ОНА ощутит себя счастливой.
- Не правда ли, довольно глупое занятие? - резким спросил Барти. Пусть Линнеттт не думает, что он подошел пригласить ее. "Тактическая уловка", - усмехнулся про себя Барти.
- Не одобряешь рисование? - шутливо спросила Летиция.
- Не одобряю глупую возню со снегом, - Барти старался говорить небрежно. - Мисс Фоули, - поклонился он, - позвольте просить Вас оказать мне честь пойти со мной завтра на бал?
Линнет вскинула брови, оглядела его с головы до ног. Барти не имел взглянуть на НЕЕ и отвернулся. "Она счастлива", - подумал он.
-Право же, мне жаль, мистер Крауч, но я вынуждена вам отказать. Я приглашена мистером Монтегю.
Губы Барти дрогнули и, он, за моргав, отступил. Электра Мелифлуа что-то сказала и рассмеялась, но он не понял ее слов. Барти все отступал и отступал. Затем, спрятавшись в толпу учеников, выскочил на лестницу. Голова кружилась, а на лице выступили капли пота.

Глава 3

После обеда было Линнет счастье: Оливер пригласил прогуляться с ним до Хогсмида. Снегопад прекратился, но солнце не выглядывало, и на фоне белых полей и белого неба Монтегю в черном зимнем плаще казался фигурой злодея из старых романов. Бледность и черные волосы, падающие на лоб, лишь добавляли шарма. Линнет ступала по мягкому снегу, иногда останавливаясь, чтобы стряхнуть его с узких носов теплых ботинок, и чувствовала, что предложи он ей сейчас оседлать гиппогрифа и бежать в Лондон - согласилась бы без раздумий, как последняя гриффиндорка.
- Знаешь, - она позволила себе дотронуться до его плеча, - меня сегодня приглашал на бал сын Главного магглолюбца. Я отказала, конечно.
Оливер послал ей взгляд победителя.
- У мальчишки появится еще один повод ненавидеть отца. Хотя дело не только в Крауче-старшем.
- А в чем, по-твоему? Он ведь умен, богат, обладает манерами и недурен собой.
- Он изнежен, - слегка покривился Монтегю. - Избалован маменькой. Она очаровательная леди, но запугана мужем-тираном. Нашла отдушину в сыне. Но ведь вырастить мужчину способен только мужчина, а никак не такая женщина, как миссис Крауч.
Мимо них со смехом пробежали, держась за руки, парень и девушка. Девушка рухнула в снег, парень, никого не стыдясь, навис над ней и поцеловал в губы. Линнет узнала однокурсников: гриффиндорца Джеймса Поттера, "квиддичного короля", и хаффлпаффку Пенелопу Черрингтон, с чьей-то легкой руки прозванную Пенни-Черри. Её передернуло от отвращения.
- Они же настоящие животные, - она поежилась. - Готовы совокупиться прямо на снегу.
Оливер накрыл её ладонь своей.
- Да, Джеймс Поттер - животное. Красивое, здоровое, холеное животное. И поэтому ему обеспечена победа в состязании за девушку.
- Полагаешь, - голос Линнет стал ядовитым, - что слизеринка руководствуется теми же низменными инстинктами, что дура Черрингтон или грязнокровка Эванс?
Монтегю, кажется, понял, что сказал глупость.
- Нет, я не то имел в виду. Но ведь и ты выбрала меня, а не маленького Барти, верно?
- В тебе есть драма, загадка. И у тебя не отца-магглолюбца.
Оливер, сняв перчатку, кончиками пальцев провел по её лицу, смахивая невидимые снежинки. И тут же, отдернув руку, махнул кому-то за спиной Линнет. Девушка обернулась: мимо шли Регулус Блэк и Барти Крауч.

Вернувшись в гостиную, Линнет и Оливер застали почти идиллию, правда, весьма странную. В кресле полулежал Энтони Гринграсс, рядом с ним на низкой скамеечку сидела Агнесс Бэддок с шитьем, а немного поодаль - высокая и бледная Аделина Макс с романом (шумные подружки наконец оставили её в покое). На диване сбились в стайку несколько первокурсниц, включая Александрину Берк - младшую сестру Септимуса Берка, рейвенкловца, самого блестящего из нынешних выпускников, уже сейчас обещавшую стать красавицей. А за столом Летиция и Снейп, передавая друг другу томик Шекспира, поочередно читали "Отелло". (Линнет пришло в голову, что это для Снейпа, равнодушного к литературе, вполне законная плата за то, что вчера Летиция полдня слушала, как он соловьем разливался о какой-то легиллеменции).
-..Я мужа
В покое не оставлю; приручу,
Мешая спать; замучу разговором;
Я в школу превращу его кровать,
А стол - в исповедальню..
Взглянув на вошедшего вслед за Оливером Регулуса, Летиция невольно прервала чтение, поджав губы. Наверное, в тот момент она завидовала Дездемоне, имеющей такое влияние на Отелло.
Главной странностью Летиции (возможно, её происхождение здесь все-таки сыграло роль) было то, что она совершенно не одобряла нового неформального лидера чистокровных волшебников. Сторонники именовали его Темным Лордом, противники трусливо прибегали к парафразе: Тот-Кого-Нельзя-Называть. Он был, несомненно, великим волшебником, многие слизеринцы мечтали присоединиться к нему в деле восстановления власти чистокровных и изгнания грязнокровок из волшебного мира. Мечтал об этом и Регулус Блэк. Летиция же почему-то считала дела Темного Лорда ужасными, его самого - не то психопатом, не то мошенником, и страстно отговаривала юношу. Осенью они даже из-за этого поссорились, больше недели не разговаривали, правда, после не менее бурно помирились. Но очевидно, она не оставила странной надежды отговорить его от естественного для чистокровного юноши желания.
- Присоединяйся к нам, - Летиция протянула Регулусу руку. - Или можешь заменить Северуса, а он передохнет.
- Я не устал, а Рег - с мороза, - пожал Снейп тощими плечами. - Да и вряд ли он захочет читать маггловскую пьесу.
- Ну и напрасно, - Летиция взялась за кофейник, стоявший на подносе и, точно хозяйка дома, разлила кофе по маленьким чашечкам. И Линнет, подошедшую поближе, угостила. Горячий напиток пришелся очень кстати: руки немного озябли. На миг девушке помечталось, как Оливер однажды согреет её руки своим дыханием, но она подавила недостойную мысль. Монтегю отошел к камину погреться.
- Я слышала теорию, - продолжала Летиция, - что у многих маггловских гениев в роду были волшебники. Просто у кого-то родился сквиб, его пересилили в маггловский мир, но способности проявились у него или его потомка таким образом.
Регулус слегка фыркнул и брезгливо покосился на раскрытую книжку.
- Сквибов в уважающих себя волшебных семействах вычеркивают из рода. А из этой твоей теории получается, что маггловские, - он чуть не сплюнул, - гении не лучше грязнокровок.
- По крайней мере они не проникают в наш мир, а остаются в своем, - лениво ввернул Энтони. - По-моему, этого достаточно.
- Не проникают в наш мир? - Регулус, вскинув брови, поднял книжку и повертел в руке. - А это как назвать? Разве не проникновение?
Оливер у камина прыснул.
- О да! Злодейское проникновение вражеской литературы! Бомбы замедленного действия, как сказали бы те же магглы! Рег, тебе самому-то не смешно? Наверняка Тиция купила книжку на каникулах, в маггловском магазине. Правда, Тиция?
- На твоем месте, Оливер, я бы не делал выводов, не ознакомившись с предметом обсуждения, - в голосе Снейпа звучал холодок, как всегда, когда он разговаривал с несимпатичными ему людьми. - Если бы ты не поленился подойти и взглянуть на книгу, увидел бы, чтобы её иллюстрации движутся, что в маггловской книге, конечно, невозможно.
Линнет зло сжала чашку. Да как этот полукровка смеет... Да он в ноги должен кланяться однокурсникам за то, чтобы после долгой дружбы с гриффиндоркой-грязнокровкой пускают его на порог факультетских комнат. Нет, он воспринимает их доброту, как должное. Регулус и Летиция слишком избаловали этого безродного хама.
Оливер, впрочем, не дал волю гневу. Некоторое время он спокойно смотрел на огонь.
- Я слышал, - насмешливо произнес он наконец, - как твоя грязнокровка говорила подруге, что благодарна Поттеру, что он снял с тебя трусы. Она хоть и не видела, но ей донесли, что размер...
- Ты верно, забыл, что здесь дамы, Монтегю? - прервал его Энтони. Летиция, сжавшая руку Снейпа, который схватился было за палочку, послала Гринграссу благодарную улыбку. Регулус кашлянул.
- Оливер, я полагаю, будет лучше, если ты немного прохладишься. Должно быть, ты перегрелся у камина.
Его выгоняют из-за полукровки?! Линнет не верила своим ушам. Монтегю в самом деле вышел, и Линнет, для приличия чуть-чуть подождав, выскользнула следом, но Оливер уже где-то скрылся.
Чтобы не расплакаться, она прижала к губам кончики пальцев. Сжимала горло злость на Летицию, затеявшую дурацкий разговор, на Снейпа, спровоцировавшего Монтегю высокомерием, на которое жалкий оборванец не имел никакого права, на то, до чего докатился Слизерин. Наследник Блэков, собирающийся примкнуть к Темному Лорду, принимает сторону полукровки...
- Простите, вы огорчены? - тихо проговорили рядом. Линнет подняла голову: около нее стоял Барти Крауч.


Редкие снежники медленно падали с низкого серого неба, закрывающего крыши хогсмидовских игрушечных домиков. Снег под ботинками был на удивление: он не скрипел, а прилипал к ботинкам. Барти с Регом шли молча, наслаждаясь приятной зимней погодой. Поначалу Рег рассказывал какие-то светские анекдоты про Малфоев: не слишком смешные, но колючие. Барти улыбался именно там, где нужно, как и положено воспитанному юноше. Голос Блэка становился монотоннее, и Барти, вздыхая, видел перед собой только серовато-белое марево зимнего дня. Регулус тоже замолчал и задумчиво посмотрел на громадный сугроб возле "Сладкого королевства".
После обеда Барти и Регулус решились пройтись в Хогсмид. После неудачного приглашения Линнетт райвенкловец поначалу чувствовал себя растерянным. Мерзкий смех белокурой Электры Мелифлуа еще стоял в ушах. Однако затем, присев на подоконник, Барти взял себя в руки. За мечту, видимо, предстоит побороться. Монтегю, это туповатое ничтожество, решило встать у него на пути? Что же, предстоит небольшая, а, возможно, и большая война. А на войне, как известно, надо не спешить, правильно определить тактику и спланировать действия. Барти задумчиво помассировал лоб тонкой рукой. Генеральный штаб уже за работой: начинает выяснять обстановку, составлять планы... Первый пункт - разведка. Поэтому после обеда Крауч охотно принял предложение Рэга пройтись в Хогсмид: приятель мог дать ему важные сведения, от которых было грех отказываться.
Неожиданно мимо них со смехом пробежали, держась за руки, парень и девушка. Девушка рухнула в снег,растрепав светлые кудряшки. Парень, никого не стыдясь, навис над ней и поцеловал в губы. Барти сразу узнал гриффиндорца Джеймса Поттера, вожака шайки "Мародеров", и хаффлпаффку Пенелопу Черрингтон, с чьей-то легкой руки прозванную Пенни-Черри.
- Это животное завалит любую кобылку, - хмыкнул Блэк.
- Верно. И все же он может выиграть сражение, но не войну, - тихо сказал Крауч, хотя его глаза вспыхнули нездоровым светом.
- Любопытно... - в черных глазах Регулуса мелькнул неподдельный интерес. - Я думал, что маглокровки визжат от восторга, когда такой жеребец готов их оплодотворить, - скривился он.
- Это знали еще древние, - пожал тонкими плечами Барти. - Вспомни: в генеральной битве при Каннах победил Карфаген, но войну в конечном счете выиграл Рим. Какой прок был Ганнибалу, что он непобедим, если римляне не сражались с ним, а захлопнули ловушку?
- В истории ты всегда был королем, - усмехнулся Регулус. Джеймс и Пенни продолжали кататься по снегу, то осыпая друг друга белой пудрой, то просто целуясь. - Но как ты перенесешь свою теорию на жизнь?
- Просто, - коричневая перчатка Крауча взяла снежный комок и стала мять его, пока не потекла мутная вода. - Посуди сам: через десять лет ты, например, заместитель министра, успешный человек, наделенный властью. На тебя смотрят такие красавицы, как Фоули...
- О, как далеко все зашло! - протянул Блэк с присущим только ему надменным смехом. Незаметно для себя приятели продолжили путь.
- Далеко или близко - не суть дела, - досадливо фыркнул Барти. - А кто будет он, - ухмыльнулся он, глядя, как Джеймс и Пенни встали, и Поттер стал быстрыми движениями отряхивать темно-серое пальто подружки. - Игрок в квиддич? Маловероятно. Запойный пьянчужка? Куда вернее. Мелкий клерк в министерстве, куда впихнет его папа по своим связям?
- Пожалуй, - протянул задумчиво Регулус, поправив развевавшийся на ветру серо-зеленый шарф. - Бездельник с пустыми карманами, но большим членом.
- Если и тот не загнется от беспробудного пьянства, - ответил Крауч. - Догадайся с трех раз, кого предпочтет девушка?
Блэк не отвел и повернулся. Прямо перед ними прошли, взявшись за руки, Линнетт и Оливер. Слизеринец сжимал крупной рукой ее маленькую серую перчатку. Они шли перед ними, настолько поглощение своим разговором, что, казалось, мелкие снежинки падали в такт их слов. Барти остановился и задумчиво посмотрел им вслед. Это не могло быть правдой, не могло. Разве ОНА способна посмотреть на ничтожную серость?
Вечером в гостиной Барти сел в отдалении от камина и углубился в книгу. Большинство его одноклассников болтали о предстоящем бале, словно не замечая происходящего. Худенький Дирк Крессвелл, похоже, остался без пары и размышлял, кого все-таки успеет пригласить. Адриан Мюллер громко сочувствовал ему, намекая, правда, что все нормальные девушки давно разобраны: остался разве что "третий сорт" из хаффлпаффок. Поскольку Барти терпеть не мог и Дирка, и Хаффлпафф, он в душе был невероятно рад его провалу. Оставался, правда, болезненный вопрос: кого именно пригласить ему самому.
"Пандору, - усмехнулся он пол себя. - Эта шлюшка особенно противится не будет".
"Не противно?" - ответил сам себе Барти, глядя на оплывавшую восковыми струями желтую свечу.
"Пандора и потискать себя даст", - усмехнулся он. - Мама ведь права, не так ли?"
На мгновение Барти плотоядно улыбнулся. У Пандоры никогда не было парня: она казалась всем слишком странной. Однако Барти знал, что именно такие полусумасшедшие девицы падки на постельные удовольствия. Она ведь не даром разувается на уроках и залезает с ногами в кресло, заложив за ухо карандаш. Пандора умная? Ну, так все знают, что для умных девушек разврат - лишь способ отвлечься ненадолго от книг, причем без угрызений совести.
Барти рассеянно взял с круглого синего столика вчерашний номер "Пророка". Передовица рассказывала о новых нападениях Пожирателей Смерти. Новое нападение сторонников Темного Лорда, которые убили нескольких маглов... Наверное, его отец снова объявит об усилении террора... Барти задумчиво потер лоб. Временами ему казалось, что он - один из тех немногих, кто понимает суть идей Того Кого Нельзя Называть. Надменные чистокровные выскочки любили трепаться, что Темный Лорд хочет восстановить власть чистокровных. (Не даром ходили слухи, будто Он - потомок великого Слизерина). Задирать им нос не стоило бы, пожалуй, - в конце-концов Краучи входят в "священные 28". Однако не это было главным. Барти казалось, что Темный Лорд хочет создать Сверхчеловека - такого, как его описал великий Темный маг Фридрих Ницше. Чистокровные были не более, чем сырьем для его могущества... Едва ли Монтегю или туповатая Электра могли ими стать...
- Меня... Меня пригласил Каспер Роули, представь!
Барти вздрогнул. Высокая Муфальда Эллоур от восторга подпрыгнула, хотя шла на каблуках. Рядом с ней шла грустноватая брюнетка Элоиза Бегроф: похоже ей достался не тот, о ком она мечтала. Мечтала... Барти задумался. Неужели туповатый Монтегю был предметом ЕЕ мечтаний? Как, собственно, девушка может вообще любить тупого или неуспешного - нет, просто обычного, -парня? Как можно любить невыдающееся, а обычное? Этого он не понимал никогда. Скорее всего, Монтегю хотел добиться ЕЕ расположения...
Темно-синий диван опустел. В вечернем сумраке даже мебель приобрела странную торжественность. Было, видимо, уже поздно. Отложив книгу, Барти решил выйти в коридор. Еще в первом классе он открыл для себя радость одиноких походов по Хогвартсу. Особенно сейчас, накануне Рождества. Обычно в это время всегда происходят какие-то тайны. В отдалении сидела Пандора с книгой, и как обычно, залезла с ногами в кресло.
"Хочет", - с плотоядной усмешкой подумал Барти, взглянув на ее маленькие ступни в темных форменных чулках.
"А если она не шлюха, а просто странная?" - заспорил внутри голос.
"Не дури. Она хочет в постель", - хмыкнул Барти, потрепав рукав мантии.
Выйдя в коридор, он, не задумываясь, рассеянно побрел по ступенька. Его шаги гулко звучали в тишине. До отбоя было недалеко, но школа уже почти замерла. Большинство учеников сидели по гостиным и готовились к балу. Вход в Большой зал казался совсем темным, и только летающие свечи да пара факелов освещали его. Барти равнодушно пошел вперед и спустился вниз по маленькой лестнице.
Неожиданно ему показалось, что он сейчас вскрикнет. Перед ним стояла тень, так похожая на ЕЕ воздушную фигуру. Видение стояло перед ним, приложив платок к губам. Барти ускорил шаг и присмотрелся. Нет, это была не тень, а ОНА. Она, Линнетт, стояла в гулком коридоре стояла и не могла сдержать слезы. Стуча ботинками, Барти подошел к ней:
- Простите, Вы огорчены? - спросил он. - Линнетт вздрогнула и вдруг смерила его испуганным взглядом.

Глава 4

Кто вас обидел, скажите?
Мальчик потянулся вперед, к ней, и смотрел с необыкновенной преданностью. Линнет поколебалась. Хотелось спросить, не видел ли он Оливера, но, во-первых, Барти вряд ли скажет правду, даже если видел его, а во-вторых.... Банально жаль. Но все же вид рейвенкловца выражал такую готовность помочь, что Линнет ощутила в душе необычайную мягкость и готовность открыть ему свои переживания. Конечно, как благовоспитанная девица, она не могла говорить напрямик.
- Скажите, мистер Крауч, правда ли, что у вас на факультете много полукровок?
Он покривил рот, и Линнет угадала, что попала в цель, заговорив о наболевшем.
- Достаточно, чтобы я пожалел, что там учусь.
- О, я вас понимаю, - вырвалось у нее. - Нам всем один полукровка отравляет жизнь. Думаю, впрочем, если бы ваш друг не оказывал этому мерзавцу поддержку, он вел бы себя скромнее.
Барти пожал плечами.
- Я не всегда понимаю Регулуса, но полагаю, он может позволить себе причуды.
- Но ведь и мы страдаем от его причуд.
Откуда-то пахнуло сквозняком, Линнет укуталась в шаль и болезненно поежилась. Нежность и сострадание в обычно холодных глазах Барти, что говорить, льстила.
- Послушайте, - его мальчишеское лицо стало комичным в серьезности и решительности. - Если кто-то посмел вас обидеть, только скажите мне, и поверьте, он пожалеет, что родился на свет?
"Велишь отцу отправить его дементорам?" - лукаво подумал Линнет, вспоминая утренний разговор о Крауче-старшем. Как бы он ни был всесилен, но он магглолюбец, и у его сына пристало просить помощи.
- Не стоит. Расскажите лучше мне что-нибудь забавное, мистер Крауч. Развеселите меня, - она чуть улыбнулась ему, и этого было достаточно. Он, сначала смущаясь, стал рассказывать о безумной однокурснице Пандоре Касл - как она прямо на уроке может скинуть туфли и забраться на стул с ногами, и как однажды по рассеянности вплела в волосы какой-то ингредиент для зелий, кажется, наперстянку; затем о невероятной идиотке Дирборн, у которой даже Вингардиум Левиоса до сих пор получалось криво.
- Не представляю, как она сдаст СОВ. Хотя прекрасно ,если школа избавится хоть от одной грязнокровки.
"Да, - думала Линнет. - Но я же вижу, как ты и твои приятели пожирают взглядом и Дирборн, и Касл. Вы... - она на минуту запнулась. - Вы хотите их и злитесь, что не можете преодолеть в себе какие-то рамки, чтобы просто и грубо овладеть ими, смять их, как Поттер мнет Черрингтон. Пожалуй, мальчик, ты еще преодолеешь себя быстрее других, хотя ханжества в тебе тоже хоть отбавляй". Для чистокровной девицы недопустимо думать, о чем думала Линнет, но Оливер успел привить ей некоторую свободу мысли. Она лишь констатировала факт: ни осуждать Барти или Регулуса, тоже смотревшего по крайней мере на Касл с вожделением, ни сочувствовать безмозглой грязнокровке или полукровке, не знающей приличий, она не собиралась. Дирборн, кажется, уже пошла по рукам, Касл, несомненно, пойдет тоже. Они это заслужили.
- Тощий Крессвелл не может найти себе пары. Я не удивлюсь, если ему придется приглашать младшекурсницу. Какую-нибудь...
- Линнет, ты здесь?
Она застыла. Из темноты к ним шагнул Оливер.
- Я очень рад тебя видеть. Благодарю, мистер Крауч, что проводили мисс Фоули.
Линнет дала себя взять под локоть и увести: радость от того, что Монтегю снова весел и ничуть ни на кого не сердится, лишила её воли и способности рассуждать. Она едва кивнула Барти на прощание.

Осторожно миновав лестницу, Барти вошел в пустую гостиную. На душе было неспокойно. Не то, чтобы он был расстроены разговором с Линнетт или, напротив, сильно обрадован им. Осмотревшись вокруг, он лениво прищурился на светло-синие обои с белой лепниной на околокаминной стене. Стена гостиной Райвенкло была обита голубым ситцем на манер старинных особняков, которые оттеняли резные портики и получаши, вылепленные из гипса или алебастра. Барти никогда не понимал, почему центральная часть их гостиной была голубовато-белой, а не синей и бронзовой, которые считались классическими цвета Райвенкло. Возможно, такова была причуда основательницы их Дома Ровены Райвенкло. Возможно, нет. Впрочем, кто из них что реально знал об этой самой Ровене, кроме туманных преданий?
"Представляешь, если Ровена была такой же, как Касл?" - подумал он. Кончики тонких губ искривились в улыбке.
"Такой же потаскухой?" - засмеялся Барти, переведя взгляд на стоявшую возле камина маленькую ель. В колючих ветках горели маленькие белые свечи, бросая блики на хрустальные шары.
"А вдруг Касл одержима наукой?" - ехидно заспорил сам с собой Барти.
"Да просто Адальберт Уоффлинг или Виктор Бергер, - усмехнулся он своим мыслям.- Наверное, когда вытягивает ноги в чулках особенно много думает о науке".
Свечи на елке погасли, погрузив на мгновение елку в темноту. Барти рассмеялся: мысли о Пандоре сразу привели его в хорошее настроение. Рег, помнится, ехидно говорил: "Касл привет. Скажи, что жду и надеюсь". Помнится в прошлой зимой они весело смеялись над его словами. "Представляете, если в Хогсмиде открыть притон? - поддержал разговор подошедший Мальсибер. - Эванс с МакКиннон будут звездами, а Касл пойдет по вип-классу". Тогда они долго смеялись, ловя ресницами и краешками шарфов мокрые снежинки... Свеча тускло загорелась, осветив неярким огоньком иголки. О НЕЙ, в отличие от Касл, так не посмеет сказать никто".
ОНА... При одной мысли о НЕЙ Барти сразу напрягся. Любит ли ОНА его или нет? Их разговор в коридоре не укладывался ни в первое, ни во втрое решение. ОНА поежилась от сквозняка и изящно укуталась в шаль, когда подул сквозняк. Это прекрасно: настоящая девушка должна бояться сквозняка, а ОНА куталась перед ним и для него. ОНА попросила его, именно его, рассказать ей что-то смешное. В ее глазах мелькнул лукавый огонек... Однако концовка, когда вдруг откуда ни возьмись появился Монтегю, выглядела странной. Он благодарил его за проводы ЕЕ так, словно ОНА была его девушкой....Если это так, зачем ЕЙ улыбаться ему и просить его рассказать что-то веселое?
"Разберемся... Разберемся... - рассеянно повторял про себя Барти, нервно теребя ослепительно белую манжету рукава. - Можно ли увлечься туповатым Монтегю? Едва ли. Но даже если предположить невероятное, то зачем тогда ей терять время на кокетство со мной?" Он нервно постучал длинными пальцами по столу. Определенно концы с концами не сходились... Или сходились?
Барти, вздрогнув от своей мысли, подпрыгнул с кресла и начал расхаживать по густому ковру цвета морской волны. Мама ведь предупреждала его... Не использует ли ЕЕ Монтегю, как ширму, чтобы подобраться к нему, пошпионить за ним? Цель? Ответ очевиден - отец. От волнения Барти склонился над столиком и потер ногтем по неровной восковой дорожке, застывшей на свече. ОНА дружит с Электрой Мелифлуа; мать Электры известно кто". Оливер -Линнетт -Электра-Араминта... Араминта-Электра-Линнетт-Оливер... Круг замкнулся. И весь этот круг покоился на мощном фундаменте Араминты Мелифлуа - главного противника его отца.
Несколько мгновений Барти размышлял над тем, не написать ли письмо матери. Пожалуй, рано. Он только нащупал конец нити, но не имел доказательств. Идиотские интриги отца обходятся ему в самом деле слишком дорого. Барти прикусил губу. Нужно четко прояснись, как именно ОНА относится к нему. Нужно действенное средство, чтобы понять это раз и навсегда.
- Не спишь? - Барти вздрогнул, услышав мягкий голос Пандоры. Девушка шла по гостиной в коротком синем платье и белых магловских колготках.
- Решил немного почитать, - кивнул Барти. "Вот ведь как горит", - усмехнулся он про себя.
- Что же, это здорово. Меня на прошлое Рождество угощали дома оливками, - улыбнулась Пандора, глядя на Барти большими синеватыми глазами. - Они редкие и растут в Греции. Как ты думаешь, оливки полезны для здоровья?
"Для твоего, б..., здоровья - полезно все!" - хохотнул про себя Барти. Однако, заметив в глазах Пандоры блеск, усмехнулся.
- Для важнее, что вкуснее, - весело сказал он. Тонкие губы снова тронула улыбка. Ему показалось, что он уже нашел такое средство.

Когда Оливер и Линнет вернулись в гостиную, неприятную им компанию сменила уже другая: Мальсибер, Эйвери, пятикурсник Каспер Роули и толстый Тимоти Шафик. К пущему удивлению Линнет, рядом с мальчиками примостилась на скамеечке Электра. В дальнем углу, полускрытый сумраком, маячил брат Септимуса и Александрины, Адальберт Берк, второкурсник: не раз замечали, что он, хрупкий, малодушный и слабосильный, обожает слушать сальности, которые рассказывают друг другу старшие мальчики.
- Дирборн не освоила Левиосу, зато прекрасно делает французский поцелуй, - разливался, развалившись на диване, белокурый Мальсибер. Проведя тонким пальцем по вишневому, полуженскому рту, он продолжал. - Знает она также и другие штучки, посерьезнее, и если наша милая Элли заткнет ушки, я с удовольствием вам расскажу, какие...
- Нашей милой Элли лучше идти спать! - заявила Линнет тоном строгой гувернантки. - Молодой девушке неприлично находиться в комнате с одними мужчинами, и уж тем более недопустимо выслушивать такие непристойные вещи.
Электра покраснела, но не двинулась с места.
- Если Элли уйдет, Линн, - вкрадчиво промурлыкал остролицый Эйвери, - ты останешься единственной девушкой среди мужчин в этой комнате. Разве это будет прилично?
- А я здесь и не останусь, - Линнет, повернувшись на каблуках, хотела направиться к спальне, но Оливер удержал её:
- Нет, прошу тебя. Посидим еще немного. Ни Мортимеру, ни Альфреду не захочется драться со мной на дуэли, правда?
- Но нам также не хочется менять тему разговора, - зевнул Мальсибер. - А Линнет слишком щепетильна.
Линнет жалела, что не ушла. Ей не хотелось бы конфликтовать с однокурсниками, но слишком её возмутило поведение Электры. А та глупо хихикнула:
- Линн, брось, разве Крауч в коридоре говорил с тобой не о том же самом? Я видела вас мельком; вы меня, кажется, не заметили. Он тебе рассказывал о той же Дирборн, а еще о Касл.
- Тоже записная шлюха! - фыркнул Шафик.
- Нет, - возразил Каспер. - Она просто дурочка. А так даже не целовалась ни с кем.
- Ты что, проверял?
Шутки Шафика редко пользовались успехом, но сейчас он сорвал смех. Даже Линнет, не сдержавшись, позволила себе улыбку. Оливер спросил, утирая слезы с глаз:
- Значит, Барти только и говорит, что о Дирборн и Касл? Неужели ему хочется сразу двух?
- Его даже на одну не хватит! - положительно, сегодня был день Шафика. - Такой слабосильный, как у него вообще может получиться с женщиной?
Снова был смех. Линнет залилась краской и просительно взглянула на Электру, но та словно ничего не замечала.
- А сегодня Крауч пригласил нашу Линн на бал! - весело доложила подруга. - Он же не знал, что её уже позвал Оливер. Смеху-то было!
- Да уж, он тебе не соперник, - Мальсибер одобрительно посмотрел на Монтегю, и то приосанился. Странное дело, но на момент Линнет почти разозлилась на него: она не думала, что он будет допускать в своем присутствии подобные разговоры.
- Зато маленький Крауч - наш верный идейный союзник, - тихо возразила она. - Он ненавидит грязнокровок, как мы. Прежде чем над ним смеяться, помните, что в войну не бросаются теми, кто может быть соратником.
Электра хлопнула ресницами. Мальсибер, на некоторое время застывший, учтиво поклонился Линнет.
- Да, Рег говорил мне что-то такое, но я не верил. Сын магглолюбца... Спасибо за информацию, Линн. Её обязательно примут к сведению.

Глава 5

Линнет не сочла для себя возможным долго сердиться на Летицию: все же в Хогвартсе у нее было не так много относительно близких людей. К тому же приятные впечатления о вечерней прогулки с Оливером сгладили осадок от ссоры. На следующий день Линнет уже радостно готовилась вместе с соседками к балу.
Сердце замирало в предвкушении того, как Оливер слегка сожмет её руку, как под волшебную музыку они будут кружиться, не видя ничего, кроме лиц друг друга. Линнет следила за стрелками на каминных часах - и чувствовала, как почти не может дышать от волнения, как ноги, размякнув, не слушаются её. Как же она будет танцевать? Нет, следует заставить себя успокоиться.
...Оливер ожидал её в гостиной. Линнет подивилась, что смогла с немалым достоинством протянуть ему руку, покосилась на Регулуса, целовавшего ручку Летиции, присела в реверансе и оперлась о сильную ладонь Монтегю. У входа в комнаты Слизерина она заметила расфранченного Бертрама Обри, дожидавшегося Электры. Подруга, протянув хрупкую кисть рейвенкловцу, послала Линнет задорный взгляд, словно приглашала понаблюдать за веселым представлением.
У Большого зала успела собраться толпа. Линнет поморщилась: у большинства студентов, похоже, было довольно скудное представление о том, как следует вести себя на светских мероприятиях. Рейвенкловки чуть не висли на парнях, хаффлпаффки в шутку перепихивались, а там, где скучковались гриффиндорцы, и вовсе стоял невообразимый галдеж.
- Ты только полюбуйся, как они одеты, - прошептала, поравнявшись с ней, Электра и указала взглядом в сторону гриффиндорок. Линнет посмотрела и позволила себе слегка улыбнуться.
Выглядели они действительно жалко. Маккиннон вся в красном, вульгарная, словно продажная женщина; Макдональд в неприлично коротком и облегающем платье, не скрывающем её плотную мальчишескую фигуру; Брокльхерст, напоминающая не то мумию, не то кусок сыра. Вот на Эванс, к сожалению, платье сидело сносно, и цвет шел, но Линнет приободрилась, поняв, что наряд на грязнокровке был дешевенький, может, и из вторых рук.
Вертевшаяся рядом со старшими девочками пятикурсница Нелли Гамильтон перехватила взгляд слизеринки, блеснула темными глазами и довольно громко сообщила подружке, Джуди Браун, что "Фоули - прямо вылитый слизеринский флаг". Линнет снисходительно покачала головой: чем, кроме пустых насмешек, тешиться ничтожной дурочке? Каспер Роули, встав рядом под руку с какой-то рейвенкловкой, плотоядным взглядом оглядел белые ножки гриффиндорки, одновременно тонкие и сильные, почти не скрытые оранжевой коротенькой юбкой. Линнет с отвращением отвернулась - и увидела Барти Крауча.
Он, прислонившись к стене, что-то лениво и мрачно говорил Регулусу Блэку. Летиция на шаг отступила от них, слегка опустив голову и задумчиво обмахиваясь веером. Ей явно не нравилось то, о чем они говорили. Барти же выглядел тяжело больным: глаза его запали, в лице резко обозначились все острые углы.
- Если бы ты выбрала его, сейчас бал открывали бы мы обе, - прошептала ей Электра и заторопилась войти. Летиция тоже слегка дотронулась до локтя Блэка. Очевидно, дали знак, что бал начинается.
...Кружиться с Оливером в вальсе, лететь с ним по залу, не чувствуя пола под ногами, колебаться легкой тростинкой в его руках оказалось самым восхитительным, что Линнет испытывала в жизни. Она летела, не ощущая усталости, и опомнилась, лишь когда загирали "Кумпарситу". Танго казалось ей неприлично чувственным, и она поспешила сообщить Оливеру, что желает отдохнуть. Монтегю проводил её к стульям, сбегал за мороженым и лимонадом.
- Представь, что сделала грязнокровка Эванс? - ухмыльнулся он, присаживаясь рядом. - Сама пригласила на танец жеребца Поттера! Это при том, что оба пришли с другими партнерами.
- Она совсем потеряла стыд, - процедила Линнет, уже представляя, как назавтра Электра будет с удовольствием мучить Снейпа рассказами о подробностях бала.
Поттер и Эванс, похотливо жавшиеся друг к другу, точно, скоро попали в поле зрения Линнет. Впрочем, от музыки, а может из-за открытого шампанского все словно посходили с ума. Рядом со стульями в одиночестве кружилась, выделывая странные па, Пандора Касл. Её, видимо, так никто и не пригласил, но она все равно явилась на бал в расшитом блестящими звездами темно-синем балахоне и алых туфельках и пустилась плясать одна, нисколько не заботясь, что это неприлично. Да что Касл! Энтони Гринграсс, этот образец приличий, вдруг оставил в одиночестве свою нареченную невесту Гестер Хорнби и танцевал сначала с оставившей "ощипанного воробья" Электрой, затем - к пущей досаде Гестер - с её вечной соперницей Стеллой Булстроуд, а потом, что уже ни в какие ворота не лезло - с рейвенкловкой Элинор Сполдинг... Хорнби краснела и кусала губы. Наверное, лишь приличия удерживали кузину от того, чтобы закатить истерику - впрочем, Линнет не сомневалась, что немедленно по возвращении в гостиную Энтони ждет немалый скандал. Она слегка недоумевала, что ему вздумалось издеваться над невестой, однако удовольствие увидеть маленькую мучительницу расстроенной и пристыженной дорогого стоило. К сожалению, удовольствие это продлилось не так-то долго: Гестер пригласил на танец Барти Крауч, непонятно откуда взявшийся.
- Ты не хотела бы отдохнуть от шума? - пропел Оливер на ухо. Его горячие пальцы поглаживали её суховатый локоть. Линнет слабо кивнула, и он вывел её в полутемный маленький зал - тот самый, куда их заводили перед распределением.
Там было темно, узкие окна засыпал снег, и только слабо мерцали свечи, стоявшие на столах, где были разложены бутерброды и стояли напитки.
-Хочешь что-нибудь?
Линнет покачала головой, ощущая странное волнение. Ей стало вдруг страшно: как могла она остаться с мужчиной наедине в этом темном зале? Что скажут, если узнают....
- Линнет, - позвал её Оливер, и она невольно прильнула у нему, испуганная. Их губы встретились, и от восторга девушка почти потеряла сознание.

Барти посмотрел в слегка заледеневшее окно. Снежинки, беспорядочно кружась, медленно оседали на базальтовый парапет Северной башни. Из окон райвенкловской гостиной всегда хорошо виден вьющийся узор из школьных стен, башенок и бойниц. Низкое небо скрывало дальние постройки серой пеленой, а на душе было также серо и промозгло. Решение было правильным: если он не смог пригласить ЕЕ, значит, он не пригласит на бал никого. Посмотрим, как отреагирует на его шаг прекрасная Линнет... Барти грустно задумался. Жаль, конечно, что не удастся открыть бал с НЕЙ, как он представлял себе это в счастливых мечтах. Ну да ничего, у них впереди будет еще много балов, а всем победам всегда предшествовали неудачи...
Глядя на снежинки, Барти большего всего мечтал о том, чтобы эти колючие правильные ледышки выморозили все в его душе. После долгого обеда, где директор Дамблдор о чем-то болтал с профессором МакГонагалл, он краем глаза заместил, что Линнет идет рядом с Монтегю. Оба о чем-то весело болтали, хотя их голоса тонули в общем гуле. Барти проводил их долгим взглядом. Только сейчас он понял, что Линнет идет с Монтегю не просто из светской вежливости: им похоже в самом деле было хорошо друг с другом. Парень досадливо скривился: неужели ЕЙ может быть хорошо с таким интеллектуальным убожеством? Ну, хорошо, пусть не убожеством, но глубокой серостью.
Было и еще кое-что, усиливавшее мерзостное чувство. Едва он вышел в коридор, как к нему подбежала третьеклассница Эллис Прингл, предлагая пойти с ним на бал. Барти досадливо поморщился: еще не хватало ему идти с магглокровкой из Хаффлпаффа. Сложнее было отделаться от кокетливых взглядов хорошенькой первоклассницы из Слизерина Александрины Берк. Она так долго и двусмысленно смотрела на него, что Барти едва поборол в себе желание подойти к ней и сказать заветную фразу: "Пойдешь со мной на бал?" К сожалению, приглашать первоклассниц строго запрещено. Барти грустно вздохнул. На душе стояла противное чувство то ли грусти, то ли обиды, напоминавшее раздавленный абрикос. Он принес свою жертву ради НЕЕ. А чем готова пожертвовать ради него прекрасная Линнет?
"А если ничем?" - усмехнулся самому себе Барти, переведя взгляд на темно-синее покрывало с бахромой, закрывавшее спинку углового дивана.
"Не может ведь она жертвовать ради Монтегю, - брезгливо поморщился. - Он же мыслит на уровне дерева".
Гостиная потихоньку наполнялась участниками бала. На всех вместо обычных черных мантий красовались парадные, разноцветные. Бертрам Обри, облачившись в черный фрак, увлеченно рассказывал приятелям, что он «прихватил» саму Электру Мелифлуа. Четвероклассница Элина Брейгель увлеченно говорила гриффиндорском красавце Сириусе Блэке. Рядом со стульями прохаживалась Пандора Касл. Её, видимо, так никто и не пригласил, но она надела расшитый блестящий звездами темно-синий балахон и алые туфельки. «Точно парижская проститутка», - подумал ехидно Барти. Пандора, как ни в чем не бывало, внимательно посмотрела на него, словно желая о чем-то спросить.
Была четверть девятого. Поправив "бабочку", Барти развернулся и быстро вышел из гостиной. Несколько девушек весело болтали о предстоящих танцевальных фигурах. Некоторые из них с надеждой посмотрели ему вслед. Барти фыркнул, а затем не спеша пошел вниз, стуча по каменному полу новенькими темно-коричневыми туфлями.
Холл удивил Барти праздничным настроением. Рождественский Хогвартс был прекрасен. Перила мраморной лестницы припорошил легкий снег. Повсюду висели светящиеся хвойные гирлянды из остролиста, наполняя путь благоуханьем смолы. Возле газового фонаря ухала большая позолоченная сова. Барти рассеянно посмотрел на нее, а затем быстро пошел ко входу в Большой зал - туда, где горело множество праздничных огоньков. Главное было не попасться на глаза полоумной Пандоре, которая в своем безумном наряде могла привязаться к нему.
Возле Большого зала было людно. Толстушки Эббот натянули на себя голубые легкие туники. Барти усмехнулся, поразившись про себя их безвкусию. Хрупкая Гестер Хорнби в белом кружевном наряде держала за руку Энтони Гринграсса в черном бархатном фраке. В карих глазах райвенкловца мелькнуло тепло: на Гестер всегда было приятно посмотреть. Ближе к двери стояли в окружении подруг, враждебно переглядывающихся между собой, Стелла Булстроуд в золотистом наряде и Нелли Гамильтон – в легкомысленно-коротком, оранжевом платье... Гриффиндорка стреляла глазами по сторонам, словно ожидая кавалера. Барти усмехнулся: как важно каждой из найти себе очередного посредственного... Нет, даже не самца, а какую-то среднеразрядную серость.
Пролетавшие свечи ярко освещали серебристый иней. Прищурившись, парень не заметил, как оказался возле группы гриффиндорцев, посреди которых, держа под руку хаффлпаффку Пенни, напоминавшую облитого морсом пуделя, сиял золотистой бабочкой при бордовом пиджаке Джеймс Поттер. Компания дружно смеялась над какой-то сальной шуткой. Барти с отвращением поморщился и на всякий случай поскорее нащупал палочку. «От отморозков вроде Поттера можно ждать чего угодно», - подумал он. С минуту они с неприязнью смотрели на Крауча, и тот нервно потрепал рукав дорого смокинга.
— О, малыш Барти! - рассмеялся , наконец, сияющий Джеймс . - Да ты и правда настоящий Гамлет, — посмотрел он на одежду Крауча. — Всё что тебе нужно - так это череп в руку, и ты можешь начать декламировать «Быть или не быть". - Несколько стоявших рядом гриффиндорок и Пенни весело рассмеялись.
— Ты не внимательно читал эту пьесу, сцена с черепом на четыре акта позже, - усмехнулся Барти. Глядя на заливавшихся смехом девушек "львиного" колледжа, он не мог понять, отчего они так противны ему с первого класса.
Джеймс смутился.
— Ты уверен? — сейчас он выглядел глупо. — Интересно, с какой чистокровной красоткой ты идешь?
Барти, не желая обсуждать это с Поттером, развернулся и быстро пошел в сторону. Он увидел напротив довольных Муфальду и Элоизу: очевидно, Элоиза нашла парня, который пригласил ее. Электра Мелифлуа, одетая в бальное платье цвета морской волны, легонько сжимала руку напыщенному Бертраму Обри. Время от времени, слизеринка бросала по сторонам кокетливые взгляды, словно призывая всех по любоваться ее удачей. Барти досадливо поморщился и не спеша пошел в сторону Регулуса и Летиции, погруженных в беседу.
- Мое почтение, мисс Гэмп, - почтительно улыбнулся Барти. Волшебный снег припорошил висящий на стене бронзовый подсвечник, и парень стал с интересом осматривать, как он лег в металлических узорах. «Точно снежок на осенней земле», - подумал он.
- Мое почтение, мистер Крауч,- приветствовала его Летиция, изящно опустив веер.
- Салют, Барт! – усмехнулся Регулус. – Мы тут как раз обсуждаем падение нравов. - Дорогой фрак из черного бархата, расшитый причудливыми серебристыми линиями, придавал Блэку жутковатое изящество.
- В самом деле? – брови Барти удивленно поползли вверх. Летиция поджала губы, всем своим видом показывая, что ей не хочется все это обсуждать.
- Можешь полюбоваться, - указал Блэк в сторону гриффиндорцев.
Райвенкловец, близоруко прищурившись, взглянул на мародеров и едва не вскрикнул от удивления. Рядом с Мародерами, разрядившимимся, как и их предводитель, в бордовые пиджаки и золотистые бабочки, толкались и хихикали их «дамы», которых они с Регом называли всегда «шлюшками». Марлин Маккиннон, одетая в ярко-красный наряд, льнула к Сириусу Блэку, обмахиваясь веером. Мери Макдональд в коротком облегающем платье властно удерживала Питера Петтигрю. Лили Эванс стояла рядом с Ремусом Люпином - в мятном платье, с зачесанными вверх волосами и заколкой в виде маленького цветка лилии; но на кавалера своего она не смотрела, ища глазами кого-то другого.
- А ведь она его ночью зашибет ненароком, - хмыкнул Барти, указав на Макдональд.
- Не говори, - сально усмехнулся Регулус. - Еще и в белом. Почти невеста!
- Рыжая, поди, уже выпрыгивает из платья перед королем квиддича, - заметил Барти.
Эванс в самом деле заметила Джеймса и поедала его взглядом. В ее глазах горела ревнивая одержимость. В отличие от подруг, Алиса Брокльхерст в светло-желтом платье и с широким серебристым обручем в волосах молчала, взволнованно глядя на свечи. Туповатый Фрэнк Лонгботтом, тяжело дыша, гладил её по руке.
- Твоя подруга Фоули, - при этих словах Регулуса райвенкловец вздрогнул, - передавала, что Брокльхертс недавно сказала: «Ты пускаешь людей в своих море, а они убивают твоих рыб»…
- Посейдон хренов, - фыркнул Барти, облокотившись о стену. Губы Блэка искривило подобие улыбки. Летиция на шаг отступила от них, слегка опустив голову и задумчиво обмахиваясь веером. Каспер Роули, встав рядом под руку с его одноклассницей, плотоядно осмотрел белые ножки Нелли Гамильтон, почти не скрытые оранжевой коротенькой юбкой.
- Есть на что взглянуть, - отметил Регулс. – Каспер, поди, их уже на плечах своих представляет...
В тот же миг Барти заметил идущую к двери пару. Линнет Фоули шла, разрядившись в цвета Слизерина – в зеленом платье и серебристом палантине. Рядом с ней вышагивал Оливер Монтегю в тяжелом замшевом пиджаке. Пара настолько счастливо улыбалась, что их отношения не вызывали сомнений. Барти, отступив, облокотился о стену. В голове мелькнула странная мысль – что-то вроде: «Как же теперь быть!» ОНА прошла мимо него, не глядя, а посмотрела на счастливую Электру. Барти укусил губу и вдруг, почувствовав ярость, обернулся к Регулусу:
- Паж Эльзы имеет нежную Линнет? – спросил он, вложив в голос как можно больше холодного яда.
- Ревнуешь? – усмехнулся Блэк.
- Кого? Фоули? – голос предательски дрогнул, хотя Барти постарался вложить в него весь яд. – Знаешь, я не поклонник девиц, одевающихся, как квиддичные болельщицы.
Фигура Линнет плыла перед глазами, и райвенкловец смотрел на нее, словно оглашенный. Барти не знал, удастся ли ему когда-нибудь отыграться за это унижение, но странная опустошенность словно высасывала из него все соки.
...Наконец, двери Большого зала распахнулись настежь, и вся толпа, весело галдя, быстро вошла в него. Свечи освещали его как никогда прежде светло - не дневным, но и не обычным своим томным светом, а невероятно ярким заревом. Стены зала серебрились инеем, с темного, усыпанного звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горят фонарики. В воздухе стоял странны запах – смесь хвои и воска, корицы и кофе, роз и ландышей. Барти поймал его и только тут понял, что даже он никогда не сравнится с тем домашним запахом смолы, стоявшим в доме, когда они с мамой наряжали елку. «Завтра напишу маме про Касл и Маккинон», - слабо улыбнулся он.
Все дальнейшее казалось Барти мелькавшим, словно во сне. Когда все стали громадным полукругом, профессор МакГонагалл велела первым парам открыть бал. Барти краем глазом следил за тем, как маленькая ладошка Линнет гладила руку Монтегю. Это было гадко, невероятно противно. Откуда-то со стороны зазувчала «Нежность» Шопена. Открывающие бал ученики вышли в центр и закружились парами. Септимус Берк завертелся с Мирандой Фиорелли, Бертрам Обри – с Электрой Мелифлуа, золотистые волосы которой небрежно рассыпались по платью. Регулус и Летиция с первых шагов показали всем мастер-класс по танцам, чем невольно заставили Барти улыбнуться. И тут же он с яростью прикусил губу. Если бы Фоули не была такой законченной идиоткой, он мог бы открывать бал вместе с ними.
Музыка все звучала и звучала, и вот уже к танцующим присоединились Люпин с Эванс, Сириус со своей вульгарной Марлин и, наконец, ОНА. Фоули улыбнулась Монтегю, и они закружились в вальсе самозабвенно глядя друг на друга. Эта пара, казалось, не танцевала, а плыла, едва касаясь пола.. Барти смотрел на них, не понимая, что происходит. «Он… Почему… Как… Такое ничтожество…» роились в голове мысли, которые, впрочем, отчего-то не помогали. Под сердцем словно поселилась маленькая пиявка, высасывающая кровь так, что, казалось, он теряет ее навсегда.
Он не заметил, какой именно сейчас играл вальс. Его звуки отделяли круг танцующих от елки и праздничной суеты учеников, что-то обсуждавших в зале. К его удивлению Энтони Гринграсс кружился не с Гестер, а с Электрой Мелифлуа. Снова Электра… Барти казалось, что он сегодня заболеет от одного ее имени. Раскрасневшаяся Гестер в белом кружевном платье стояла чуть в отдалении. Это было так необычно – видеть розоватый цвет на ее удивительно бледном лице. На мгновение музыка утихла, а затем вдруг начал звучать какой-то вальс. Должно быть Штраус или Оффенбах… Нет, наверное все-таки Штраус. Мама когда-то объясняла ему, но сейчас ее рассказ просто выскочил из головы. Повинуясь, скорее, инстинкту, Барти подошел к девушке и, побледнев, произнес:
- Вы позволите, мисс Хорнби?
На какой-то миг слизеринка смотрела на него, словно потрясенная, но затем, радостно улыбнувшись, сделал изящный книксен.
- Благодарю Вас, мистер Крауч за оказанную честь.
Музыка звучала сильнее. Маленькая ручка Гестер в белой перчатке шаловливо погладила руку Барти. Он положил ей руку на талию, словно боясь, что чудесное видение окончится навсегда. В глазах слизеринки стояла безграничная радость. Ее стан казался невероятно тонким. Счастливый Барти потянул ее на круг, и они охотно присоединились к танцующим парам. Гестер оказалась умелой партнершей, и зал через мгновение кружение захватило их обоих. На сердце Барти снова стояла странная истома – такая же счастливая, как в тот миг, когда он смотрел на снежинки. Рядом с Регулусом Блэком кружилась Летиция, и в ее высоко зачесанных волос мерно покачивалась чайная роза. На очередном повороте туфельки Гестер оторвались от паркета, и она немного пролетев, увлекла партнера на разворот.
- Вы хорошо танцуете, мистер Крауч, - смущенно улыбнулась Гестер, мягко увлекая за собой кавалера.
- Разве можно танцевать плохо рядом с такой красавицей? - спросил Барти. Ее субтильное тельце в белом казалось ему сейчас вершиной совершенства. С потолка посыпалось конфетти, и непонятно откуда налетевший ветер тотчас растворил его в снежной метели.
- Вы цените? - Гестер бросила на рейвенкловца нежный взгляд глубоких ореховых глаз. - Вы настоящий джентльмен, - вздохнула она.
- Как может Энтони не ценить такой подарок судьбы? - повернув взгляд на кружившихся в строго-размеренном темпе Гринграсса с Мелифлуа. - Если рядом с ним настоящая королева.
-А он пригласил Электру, - Хорби благодарно легонько погладила пальчиком руку Барти.
- Которая рядом с Вами - провинциалка перед принцессой, - наклонил голову Барти, с упоением смотря на полет маленьких белых лодочек спутницы.
- Вы совсем засмущали меня, мистер Крауч, - кокетливо улыбнулась девушка.
- Настоящей короле мало комплиментов. Вы не боитесь, что танцуете с будущем министром магии, мисс Хорнби? - спросил Барти, легко развернув партнершу.
- Напротив, я в этом нисколько не сомневаюсь, - снова улыбнулась счастливая Гестер. - Я слышала о поступке Линнет, и прошу у Вас глубоких извинений, мистер Крауч. Право же, - поджала она сухие тонкие губки, - наша глуповатая мышь Линни не способна оценить такой подарок!
- Да, теперь ей не стать Жозефиной Богарнэ, - усмехнулся Барти, самозабвенно упиваясь своей местью. Гестер рассмеялась, обнажив маленькие неровные зубки.
"А ты? Ты способна оценить?" – послал ей улыбку Барти.
«Разве ты не видишь, как долго я ждала тебя?» - словно ответил взгляд спутницы. Рядом Линнет кружилась с Монтегю, и Барти вдруг посмотрел на них без всякой боли. Неужели в самом деле он мог считать её, предпочитавшую кружиться с ничтожным… как бишь его… ЕЙ? Это, право, было выше его понимания. Сейчас рядом с ним была настоящая королева. Королева с большой буквы, которая понимала его с полуслова. Он снова перевел взгляд на Гестер, и та, смущенно улыбнувшись, чуть отвела глаза.
Вальс закончился. Барти очень боялся, что Гестер, поблагодарив его изящным реверансом, сейчас раствориться в хвое и падающем снеге. Но Гестер не уходила, словно чего-то ожидая. Барти, умоляя, предложил ей шампанского, и девушка смущенного взмахнула веером. Откуда-то зазвучала «Кумпарсита». Райвенкловец чуть было не пригласил Гестер, но вовремя вспомнил, что такой девушки танго было бы слишком пошло. Шары на елках сами собой заиграли музыку, а часы стали бить одиннадцать.
- О Боже… - Нежный вздох Гестер вывел его из забыться.
Обернувшись, Барти заметил странную сцену. К довольному Поттеру, державшему за руку Пенни, ее подошла, покачиваясь, Эванс. Пройдя через весь зал, она на глазах у изумленной Пенни, как умела, сделала реверанс и произнесла:
- Приглашаю вас, мистер Поттер...
Коротко кивнув Черри, Джеймс взял Эванс за руку, за талию и уверенно повел. Магглокровка, инстинктивно угадывая движения, мягко и легко выгнулась на резком повороте.
- Это… Что это… - прошептала Хорнби. Барти казалось, что она сейчас упадет в обморок. Быстро осмотревшись, он заметил, что еще около двадцати слизеринцев и райвенкловцев с ужасом смотрят на такую сцену.
- Паршивая грязнокровка… - прошептал, наконец, Барти.
- Я не могу, мистер Крауч… - Гестер бросила на парня странный взгляд, в котором смешивались ужас и искра интереса. - Куда только смотрит…
- Мне кажется, нам надо отдохнуть от шума. – Взяв маленькую ручку Гестер, Барти властно повел девушку за собой. Слизеринка не сопротивлялась, покорно следуя за ним. Через минуту они вошли в полутемный маленький зал. В темном помещении было видно, как густая метель засыпала узкие окна засыпал снег. На столике слабо мерцали свечи, где были разложены бутерброды и стояли напитки. Гестер, казалось, была в шоке, но Барти мысленно слал благодарность вульгарной Эванс. Ведь благодаря выходке этой пошлой грязнокровки он был с настоящей Королевой.

* * *

- Гести? – Мальсибер подошел к сидящей в зеленом плюшевом кресле неестественно худенькой фигуре.
Девушка обернулась. Лицо казалось раскрасневшимся, а на скулах пылала неестественная краснота. Несмотря на весело горящий камин, она сидела, укутавшись покрывалом. Крошечные белые лодочки валялись возле кресла. Девушка, казалось, вот-вот расплачется, но это была только видимость. На лице застыло выражение холодной ярости.
- Ах, это ты… - вздохнула она. – Знаешь, этой мрази Электре это даром не пройдет, - спокойно сказала она. – Будь ее маменька хоть самим министром…. – Часы на камине в виде кобры показывали четыре – самый глухой час ночи.
- Гринграссу тоже не спускай с рук, - подмигунул Мальсибер и тут же удивленно поднял брови. Рядом с Гестер стоял полупустой бокал шампанского. – Но что Барти?
- Мы поговорили, - сощурила девушка припудренный носик. – Он целиком на нашей стороне. И, между прочим, - томно вздохнула она, - настоящий джентльмен в отличие от некоторых.
- У тебя есть все шансы, - отвесил ей поклон Мальсибер.
- Если бы не этот негодяй Энтони… - В глазах Гестер мелькнул недобрый огонек. – Вот голову Электры я бы сейчас мечтала увидеть на блюде, - мечтательно сказала она.
- Может, Барти тебе ее преподнесет? - Насмешливо спросил парень. – Ладно, черт с ним. Расскажи, лучше, как он оценивает политику отца.
- А ты подаришь мне новые гуашевые краски? – капризно поджала губки Гестер. Слизеринец рассмеялся и, подойдя, поправил ее покрывало.