Глава 37. Эпилог. Ветер надежды

«Среди частых и трудных усилий
припомнить, среди упорных
стараний собрать разрозненные приметы
того состояния кажущегося
небытия, в какое впала моя душа,
бывали минуты, когда мне
мнился успех; не раз -- очень
ненадолго -- мне удавалось вновь
призвать чувства, которые, как
понимал я по зрелом размышленье,
я мог испытать не иначе, как во
время своего кажущегося
беспамятства».
(Эдгар Алан По «Колодец и маятник»)


«… Я не прощаюсь с тобой, Том. Я знаю, что рано или поздно ты вернешься, а я буду торжествовать, глядя, как ты заходишь в зал, освещенный сотнями свеч, гордо подняв голову и глядя на меня властным взглядом. Я буду сидеть в дальнем углу, скрываясь в тени прохладного помещения, а ты подойдешь ко мне, и, не обращая внимания на взгляды присутствующих, возьмешь за руки. Из моих глаз потекут теплые слезы радости – а может быть, и сожаления. Я просто снова вспомню все, что было когда-то, и буду оплакивать все годы, которые мы могли бы провести вместе и которые оказались потерянны безвозвратно. Втроем – ты, я и наш маленький Томми. А ты лишь усмехнешься и прошепчешь мне на ухо «моя Беллс», из твоих уст это прозвучит для меня как самая красивая музыка. И только мне будет известно, что ты тоже ждал этой встречи. Но ты не скажешь мне об этом даже вечером, когда мы останемся вдвоем в тишине темной комнаты, чтобы снова быть вместе, теперь уже – навсегда. Не знаю, как именно все это будет происходить, сейчас у меня нет возможности все представить. Мне вообще очень трудно удерживать воспоминания о тебе в этом месте, где стены как губка впитывают все, что я чувствую. Но я не даю им окончательно из меня мою любовь к тебе, отчаянно хватаясь за любую нить памяти, связывающую меня с прошлым. А ведь так хочется помнить абсолютно все – каждую черточку твоего лица, любое слово, сказанное тобой в пылу страсти, каждый секундный взгляд, полный обожания и власти надо мной. Я тянусь руками к шее, где когда-то висел серебряный кулон, но мои пальцы пронзают воздух. Как хотелось бы снова ощутить на себе этот теплый металл, который каждый раз напоминал о тебе и данном тобой обещании помнить обо мне всю жизнь. Но… Наверное, тогда, когда я попалась в руки аврорам, он слетел с меня, и я потеряла эту ниточку, столько лет связывавшую меня с тобой. Ты сказал, что будешь помнить обо мне до тех пор, пока я буду носить твой кулон, но вспомнишь ли ты обо мне теперь, когда его больше нет? Конечно, вспомнишь, ведь то были всего лишь слова, порождение маггловских суеверий. Я верю лишь в то, что ты вновь вернешься…
И я не сойду с ума, ведь я уже безумна – с того самого момента, как встретила тебя. Руди говорит, что завидует мне, что тоже хотел бы потерять рассудок, потому что это – единственное спасение в Азкабане. Дементоров не тешат безумные иллюзии, ведь они не являются светлыми и счастливыми – это лишь то, что связывает меня с тем, что было раньше.
А еще я рада, что рядом со мной Руди. Нас не разлучили, оставив в одной тесной камере, посчитав, наверное, что мы все равно больше не представляем никакой опасности. Так и есть – нас лишили волшебных палочек, заточили туда, где уже не может быть никакой надежды на помилование и свободу, туда, где доживают свой век самые опасные преступники. Может, именно поэтому дементоры появляются в нашем крыле так редко?
С Руди спокойнее. Когда ветер дул с севера, врываясь к нам в камеру сквозь узкое зарешеченное окошко под потолком, мы прижимались друг к другу, стараясь поделиться теплом. Иногда я рыдала, уткнувшись носом в его грудь, шептала твое имя, кричала, но каждый раз в итоге просто-напросто теряла голос и силы. А тонкие прутья решетки покрывались инеем, напоминая, что не за горами зима и сотни бессонных ночей, которые нам предстояло провести только с одним желанием – согреться.
И все это время я плачу не о себе, Том, не о своей судьбе, а о нас и нашей проклятой любви. О том, что мы упустили, и о том, как могли бы быть счастливы. Виню и проклинаю всех, кого только могу вспомнить – Дамблдора, Снейпа, Поттеров, Лонгботтомов, Муди, себя… Как же я жду твоего возвращения, Том! Когда-то ты пообещал, что всегда будешь рядом, а я не могу не верить тебе, хотя надежда с каждым днем становится все призрачнее. Ты никогда не говорил, что любишь меня, но этого и не требовалось. Я знаю, что ты будешь любить меня до конца, так же, как и я тебя. Ты всегда целовал меня отчаянно, словно видел в первый и в последний раз, словно все было уже потеряно. Но ведь ты не знал, что все так обернется! Ты боялся вновь потерять меня, но никогда никому в этом не признавался. Почему? Все наша слизеринская гордость…
Знаешь, Том, на суд я пришла с гордо поднятой головой, я призналась перед всем Визенгамотом, что служила тебе, была верна и останусь верна до конца. А когда ты вернешься, ты вознаградишь меня так, как никого другого. Когда зачитали приговор, я лишь рассмеялась. Я с презрением смотрела на всех тех предателей, которые и отреклись от своих Черных Меток, заявив, что служили тебе под Империо. Как же они глупы! Ведь когда ты вернешься, ты убьешь их всех, отомстишь за измену…»
С моих губ срывался отчаянный шепот, а сквозь приоткрытые веки пробирался тусклый свет негаснущего факела, прикованного к противоположной стене. Я лежала на спине на полу сырой камеры, но не чувствовала ни холода, ни твердости камней. Бессвязный поток слов никак не желал прекращаться, и, наверное, со стороны я была похожа на сумасшедшую старуху. Впрочем, меня совершенно не волновало, как я выгляжу, ведь единственным, кто мог меня видеть, был Рудольфус, да и он, кажется, сейчас не замечал ничего вокруг. За все то время, что мы провели здесь с момента вынесения приговора, он не проронил ни слова, лишь очень редко из его груди вырывался судорожный кашель. Он не отходил от меня, и когда было особенно холодно, обнимал, пытаясь согреть, отдать свое тепло. А когда я в полубреду вновь шептала имя Тома, он только целовал мои щеки и гладил по голове, надеясь успокоить и хоть немного облегчить мою боль.
И сейчас я не шевелюсь, медленно открываю глаза, недоуменно озираюсь по сторонам, словно впервые вижу эту тесную холодную камеру с двумя неудобными койками, узкое окно, за которым не перестает шуметь море. Так странно – невероятное ощущение свободы там, за этой стеной, и серые каменные своды со всех сторон, ежесекундно напоминающие о том, что весь мой мир теперь заключен в этой камере. Но я знала, что это не навсегда. Нужно только терпеть и ждать, не обращая внимания ни на обходы дементоров, ни на холод приближающейся зимы, ни на пустой взгляд Рудольфуса…
А потом я ощущаю, как через маленькое окошко под потолком проникает свежий морозный воздух, и впервые он не кажется мне наполненным запахом йода и гнили. В нем чувствуется неуловимая надежда – такое редкое и невероятное чувство для этого страшного места. И тогда я широко улыбаюсь, медленно встаю и перевожу взгляд на мужа. Он неподвижно сидит на своей койке и пытается согреться под тонким пледом. И тогда я подхожу к нему, сажусь рядом и обнимаю. А он тут же прижимает меня к себе и открывает глаза.
- Он вернется, Белла, я тебе верю, - до меня доносится его хриплый шепот, и я чувствую, как по щекам стекают слезы.
- Вернется, - эхом отзываюсь я, зарываясь лицом в его тонкую мантию.
И я искренне верю в эти слова, ведь сейчас по помещению блуждает ветер надежды – а именно он и поможет нам выжить. Обязательно поможет…

Продолжение следует…



Дописала фик несколько быстрее, чем планировала, но, наверное, это даже хорошо. Хочу обрадовать читателей, которые еще не знают – на этом я с вами не прощаюсь, так как пишу третью, заключительную часть фика. Думаю, что уже через несколько дней вы увидите первую главу.
Теперь перейду к благодарностям. Во-первых, хочу поблагодарить свою бету, самую лучшую в мире, Porcelain. Если бы не она, не ее советы и не ее правки, этого фика бы не было и в помине. Спасибо ей за трудолюбие, терпение и за то, что не убила меня за огромное количество перлов, которые ей пришлось править.
Еще очень большое спасибо Веритас, за поддержку в написании этого фика, за вдохновение и за то, что благодаря ей, я пыталась довести до ума каждую главу.
Ну, и напоследок, я, конечно же, благодарю всех-всех читателей, кто подписывался, оставлял отзывы и подбадривал теплыми словами. Без вас бы у меня ничего не получилось. Я вас всех люблю))

Ваша Леди Мариус.