Глава 26. Чьих-то рук тепло

«Спрячь свой обман улица слез,
Я люблю и ненавижу тебя».
(Ария «Улица Роз»)


Я изо всех сил сжала в руке бокал, послышался негромкий хруст, и ладонь пронзила острая боль. Медленно разжав пальцы, я выпустила испорченную посуду на пол, где она звонко разбилась вдребезги. Какое-то время я изучала взглядом хрустальные осколки у своих ног, после чего посмотрела на ладонь, по которой струилась кровь, и с удивлением обнаружила, что боль исчезла. Возможно, я просто ее не чувствовала из-за алкоголя, блуждающего по крови, а, может быть, мне в данный момент просто не было дела ни до чего. Разве что было жалко бокал – он был из венецианского хрусталя, подарок Руди на одну из годовщин нашей свадьбы. Хотя, в серванте, должно быть, осталось еще несколько таких бокалов, и я уже хотела было подняться и взять еще один, но эту мысль тут же пришлось отбросить – я была слишком пьяна и едва ли могла устоять на ногах. Вместо этого я потянулась к полупустой бутылке огневиски, которая стояла на журнальном столике. Пить из горла было даже удобнее, чем из бокала: напиток меньше проливался мне на платье, да и не было надобности постоянно доливать. Я пила залпом, и, к моему удивлению, огневиски не обжигало мне горло, как раньше, а на вкус казалось сладким, почти как чай с сахаром. Только вот эффект от него был совершенно другим: все больше кружилась голова, и создавалось впечатление, будто я нахожусь в полете. Тело погружалось в приятное расслабление, а настроение поднималось. Теперь я начинала понимать, почему Рудольфус так пристрастился к этому напитку: ведь с ним жизнь казалась такой легкой, все становилось ни по чем.
Вспомнив о Руди, я сделала еще один большой глоток, чтобы отогнать задумчивость и не отдаваться мыслям. К сожалению, мне это не удалось: в сознании тут же нарисовалось улыбающееся лицо мужа, и мне вдруг безумно захотелось его увидеть. Сколько его уже не было дома? Месяц? Два?
Я посмотрела в окно, где пейзаж был окрашен в цвета уходящего дня. Снега уже не было, лишь только кое-где в ямах и по обочинам дорог стояла мутная талая вода. Уже наступила весна, и два месяца я провела в полузабытьи, делая все по инерции.
После того, как я ушла от Темного Лорда, я очень переменилась, стала грубее, жестче и, кроме того, стала довольно часто выпивать. Это однозначно были изменения не в лучшую сторону, но что я могла поделать? Мне хотелось забыться, не хотелось жить, не хотелось видеть Тома. Он же наоборот искал встречи со мной. Конечно, он не показывал этого, но на каждом собрании я ощущала на себе его взгляды, порой он как бы невзначай дотрагивался до моей руки или талии, словно пытаясь обнять, но я всегда старалась уйти, чтобы не отдаться во власть своих чувств. Обида на Тома была еще сильна, но теперь, когда я почти все вечера проводила дома в одиночестве, у меня появилось время обдумать его слова. Я ведь знала, что он изменился, и почти сразу приняла это, так что же меня остановило на этот раз? Страх перед ним? Или боязнь, что он сам уйдет от меня? И вообще, как я могла сомневаться в чувствах Тома, если он до этого столько раз доказывал их мне? А когда я аппарировала прочь из парка, он пытался сказать мне еще что-то…
Иногда по вечерам я чувствовала, как горит на запястье Черная Метка, и знала, что Том все еще надеется, что я отброшу сомнения и приду к нему. Разве это не было свидетельством того, что я все еще нужна ему? Но я почему-то не шла. То я оказывалась слишком пьяна, то просто настроение было плохим.
В один прекрасный вечер после какого-то пустякового задания я отправилась вместе с Долоховым, Яксли, Эйвери и двумя Керроу праздновать его успешное выполнение в какой-то бар в Лютном переулке. Там все и началось – мы выпили, мне стало легче на душе, и я почувствовала себя необычайно свободной. Конечно, будь я трезвой, все, что меня окружало, казалось бы омерзительным, но теперь мне было плевать. И даже на то, что Алекто отправилась с Долоховым на второй этаж явно не играть в шахматы; и на то, что повсюду сновали продажные женщины; и даже на то, что Яксли стал распускать руки, – здесь у нас дело не зашло дальше одного Конфундуса. Тем самым я ясно дала понять, что меня лучше не трогать.
На следующий день мне, конечно же, было нехорошо, я не могла даже встать с кровати из-за жуткой головной боли. Меня выручили Рабастан и Нарцисса, которые так кстати пришли меня проведать. Что касается сестры, то у нее к тому времени уже был заметен круглый живот, и она выглядела необычайно довольной. Цисси была окружена гораздо большим вниманием, чем любая другая беременная женщина, ведь ей старались угодить два предполагаемых отца ребенка.
Сестра несколько раз скандалила из-за моего поведения в последнее время, но я не собиралась меняться. На душе было слишком тяжело, и я должна была хоть как-то забыться. Я не слушала ни Нарциссу, ни Рабастана, ни остальных. Один раз со мной захотел поговорить сам Темный Лорд, но я быстро собралась и ушла еще до того, как он успел приказать мне остаться. Конечно, логичнее было бы вернуться к нему, начать жить, как прежде, но что-то меня держало.

Я тряхнула головой, стараясь отогнать от себя все воспоминания, но от этого движения немедленно почувствовала только большее головокружение. Я была слишком пьяна, чтобы хоть как-то управлять своим сознанием, поэтому приходилось просто сидеть на месте и предаваться размышлениям. Правда, сейчас, в таком состоянии, они даже казались мне приятными. Я сделала еще глоток и откинулась на спинку дивана, рассматривая затуманенным взглядом парк, в котором уже окончательно стемнело. Было бы неплохо позвать домового эльфа, чтобы он развел огонь в камине и зажег свечи, но мне не хотелось даже поднимать голову. Тело казалось необычайно тяжелым, я чувствовала непреодолимую усталость, сейчас было бы неплохо поспать…
И вдруг я услышала какие-то звуки в холле. Наверное, опять кто-то пришел читать мне нотации о том, что нельзя пить огневиски и что я должна быть примерной девочкой. Что ж, ради того, чтобы задать ему трепку, я не поленюсь даже встать и наложить на него какое-нибудь заклятье. Пока я поднималась с дивана, пустая бутылка с грохотом упала на пол и закатилась под кресло. Хватаясь за стены и мебель и попутно удивляясь, что вообще могу держаться на ногах, я нетвердой походкой направилась в сторону прихожей, где кто-то продолжал копошиться.
- Кого принесло сюда, хвосторожья задница? – крикнула я. Язык заплетался, но кое-как говорить я все еще могла.
- Белла? – послышалось из темноты. – Это ты, что ли? Что с тобой?
Этот голос был мне знаком, если даже не сказать очень знаком. Поначалу мне показалось, что он мне лишь почудился, но когда в темноте я смогла разглядеть своего мужа, то чуть не закричала от радости. Я хотела подбежать к нему, но ноги плохо слушались меня, и если бы Руди не бросился ко мне и не подхватил, то я точно бы упала. Он осторожно поставил меня на ноги, не убирая рук с моей талии. От его прикосновений по телу прошла легкая дрожь, я довольно улыбнулась.
- Наконец-то ты вернулся, Руди, я так скучала, - прошептала я, обнимая его за шею.
Он казался слегка обескураженным, но все равно обнял меня в ответ. Какое-то время мы просто стояли так посреди коридора, после чего Рудольфус медленно отстранился и посмотрел на меня.
- Ты пьяна, Белла? – строго спросил он.
Я лишь улыбнулась.
- Совсем немножко, - сказала я, глядя ему в глаза.
- Белла… Ты ведь… - начал Руди.
Но я не дала, прижав пальцы к его губам.
- Ну не нужно сейчас нотаций, Руди, пожалуйста, - прошептала я. – Я просто очень скучала по тебе, мне захотелось немного отвлечься…
- Отвлечься? – хмыкнул Рудольфус, но, судя по тону, он уже немного смягчился. – Да ты едва на ногах стоишь!
- Так мне необязательно стоять, - усмехнулась я.
Несколько мгновений мы с Руди просто молча стояли и сверлили друг друга взглядами, после чего одновременно потянулись друг к другу с поцелуем. Я сразу же обхватила руками его шею, он же быстро прижал меня спиной к стене. Сквозь поцелуй я рассмеялась, а Руди стал целовать мою шею, ключицу, стягивать с плеч платье. Я порадовалась, что сегодня, вернувшись домой после собрания в Логове, успела снять корсет, иначе Руди помучился бы с ним. Когда ему, наконец, удалось обнажить меня, он набросился с поцелуями на мои груди, сжимая их в руках, облизывая набухшие соски. Я откинула голову назад, упершись затылком в стенку, и тихонько застонала. Алкоголь в моей крови еще сильнее разжигал страсть, и я едва держалась на ногах, чувствуя, как предательски подгибаются колени.
А Рудольфус тем временем боролся с застежками на моем платье, но вскоре не выдержал и просто-напросто разорвал его. Он опустился с поцелуями еще ниже, касаясь языком живота, запуская пальцы под кружевную ткань трусиков. Мне показалось, что у меня внизу все запылало огнем, так я хотела его. Руди не спеша стянул с меня белье, оставив только в легких чулках, а затем так же медленно поднялся. Я услышала звук расстегиваемого ремня и, словно опомнившись, подняла руки, чтобы снять с мужа мантию.
Рудольфус усмехнулся и легко поцеловал меня в шею, после чего вновь припал губами к моей груди и плечам. От нетерпения я подалась всем телом ему навстречу, желая поскорее сделать то, чего мы оба так хотели. Он моментально понял это, поэтому несильно сжал руками мои ягодицы, приподнимая меня и все так же прижимая спиной к стене, а я крепко обхватила ногами его бедра. Через секунду я ощутила его в себе, Руди принялся медленно двигаться. Я положила подбородок ему на плечо и прошептала на ухо:
- Сильнее, пожалуйста…
Руди, как мне показалось, усмехнулся, после чего поцеловал меня в шею и ускорил темп. Я застонала, пытаясь хоть немного успокоить дыхание, но оно оставалось сбивчивым и тяжелым, наверное, из-за алкоголя. Руди еще больше ускорил темп, и теперь я не могла даже кричать.
В какой-то миг я почувствовала, как тело немеет от удовольствия, а с губ сорвался шепот:
- Том…
После этого я обмякла у Руди на руках, не желая даже пошевелиться. Он тоже не двигался, все еще не выходя из меня. А я лишь блаженно улыбалась, закрыв глаза. В помещении воцарилась тишина, которую я не нарушала только потому, что мне было лень даже думать. Но вдруг послышался голос Руди:
- Белла… Что ты только что сказала? – произнес он, и от холодности его голоса я даже поежилась в его теплых руках.
- А я что-то говорила? – пробормотала я, медленно двигая пересохшими губами.
- Не говори, что мне показалось, что ты…
- Тебе, наверное, показалось, - сказала я. – Ничего конкретного я не говорила… Отнеси меня, пожалуйста, я, наверное, не смогу дойти…
Рудольфус, наконец, осторожно вышел из меня, после чего завернул в то, что осталось от платья, и понес в сторону гостиной. Там он положил меня на диван, укрыл пледом и сел рядом. Я сразу закрыла глаза и уже через несколько мгновений провалилась в сон.