9 глава

9 глава.

Ветер раскачивал за окном гирлянды из разноцветных фонариков, натянутых поперек улицы, и от этого по потолку плясали причудливые тени и световые пятна. Оливер лежал и бездумно наблюдал за их мельтешением. Рядом был Майк, теплый и расслабленный во сне, уютный и очень родной. Вуд уже очень давно ни с кем не делил постель, но даже тогда, когда он жил почти полтора года вместе с Ирвином, у него не было чувства, что это навсегда. А сейчас он без труда мог представить себя и Майка вот так же лежащих в кровати, обнявшихся, уставших после занятия любовью, и через двадцать, и через сорок лет. От этих мыслей в груди стало горячо и радостно. Оливер зажмурился, загоняя назад выступившие слезы, и поправил на Майке одеяло.

Когда Майку удалось, наконец, заставить замолчать и ворона, и Оливера, в тишине был слышен только звук их дыхания. Оливер и предположить не мог, что это настолько возбуждающе. Он чувствовал, как на вдохе расширяется грудная клетка нависшего над ним Майка и касается его груди, а на выдохе ощущал, как теплый воздух щекочет его лицо. Он потянулся за поцелуем, но Майк накрыл ладонью его губы:
- Подожди, - шепнул он.
Он помог Оливеру стянуть свитер, но, неожиданно, не дал снять его окончательно и обмотал вокруг запястий. Вуд мог бы без труда освободить руки, но не стал, принимая правила игры. Майку он готов был подчиняться с радостью. Майк был сильный и уверенный, требовательный и мягкий одновременно, и от этого у Оливера перехватило дыхание, и сердце начало стучать с перебоями. Он до сих пор не мог окончательно поверить в то, что теперь они вместе.
- Лив, - произнес Майк неслышно, почти одними губами возле уха Оливера, и по телу прокатилась волна мурашек. – Лив…
Оливер застонал и дернулся вверх, но Майк удержал его, надавливая на грудь горячей ладонью.
- Шшш… Не спеши.
- Я… я… - пробормотал Оливер, забывая, что хотел сказать, потому что рука Майка поползла вниз, задержалась на животе мимолетной лаской и накрыла уже расстегнутую ширинку. Это было невыносимо хорошо: так хорошо, что Оливер готов был кончить в ту же секунду, но одновременно этого было так мало! Он не помнил, на каком он свете, влажное горячее дыхание Майка обожгло шею, скользнуло по груди и животу, оставляя за собой быстро остывающий след. Майк стянул брюки Вуда с бедер, и тот охнул, когда его возбужденный член оказался на свободе. И в тот же момент ему снова стало тесно, и мокро, и горячо. Оливер вскрикнул, не в силах сдержаться, но ладонь Майка легла ему на губы, и он лизал и прикусывал пальцы, и Майк застонал ему в ответ. Оливер ощутил вибрацию его связок не только членом, но всем телом, до самых кончиков пальцев на ногах. В голове потемнело и вдруг взорвалось ослепительно белым, бедра сами собой толкнулись вверх. Он услышал, как закашлялся Майк, но не отстранился, а только придержал его, пока не проглотил все, до последней капли.
Наверное, после этого они оба отключились, потому что следующее, что Оливер увидел, открыв глаза, это разноцветные световые пятнышки на потолке. Немного ныли запрокинутые за голову затекшие руки. Он освободил их от свитера и слегка подвигал ими, разминая. Во всем теле ощущалась приятная тяжесть и истома. Ему пришло в голову, что последний раз так хорошо в рождественскую ночь ему было еще в школе, когда он остался на каникулы в Хогвартсе, чтобы встретить праздники с Маркусом Флинтом. Тогда они еще не были парой, они просто просидели до утра возле очага с бутылкой вина, яблоками и печеньем. Оливер улыбнулся. Впервые воспоминания о Маркусе не причиняли боли, а вызывали нежность и легкую грусть. Это произошло благодаря Майку. Оливер прижался плотнее к горячему боку своего парня, ведь он теперь имел полное право называть его так, и потерся щекой о голое плечо. Майк чуть пошевелился и, не просыпаясь, обнял Вуда, утыкаясь лицом в его макушку. Теплое дыхание уютно щекотало затылок, и Оливер почувствовал себя счастливым.
В следующий раз он проснулся под утро от того, что погас камин, и в комнате похолодало. Вуд осторожно высунул из-под одеяла руку и пошарил на тумбочке в поисках палочки. Ее там не обнаружилось. Вставать было лень, но Оливера уже ощутимо знобило, несмотря на горячее тело Майка рядом. Тяжело вздохнув, Вуд выбрался из постели и принялся перетряхивать сброшенную на пол одежду. Найдя палочку, он поднялся, подложил в камин дров и разжег их, шепотом пробормотав «Инсендио». Огонь вспыхнул, освещая комнату рыжими всполохами.
Потревоженный ворон зашебуршился в своей клетке. Оливер поправил накинутую на нее мантию. Было бы ложью сказать, что эта птица не напоминала ему о его первом и единственном питомце: подарке Маркуса, Профессоре Снейпе, который пропал вместе с Флинтом. Но тогда ворона подарили Вуду, а сейчас дарил он сам. В этом он ощущал какую-то странную правильность, словно таким образом говорил Маркусу свое последнее «прощай». Оливеру стало интересно, что приготовил для него Майк. Он оглянулся на кровать, где Майк мирно спал, обхватив подушку. Стараясь не шуметь, Вуд натянул штаны, и, движимый любопытством, спустился в гостиную. Подсвечивая себе Люмосом, он нашел под ёлкой сверток от Майка. Нетерпеливо разорвав упаковку, он взглянул на подарок и, тихо охнув, сел на пол. История повторялась, сделав виток.

Сквозь шторы уже пробивались сиреневые утренние сумерки, а Оливер все сидел за столом в гостиной и смотрел на обгоревшие перчатки из рыжей кожи и лежащие рядом новые из темной, почти черной лоснящейся замши. Его отвлек дробный стук в стекло. Он встал и впустил в комнату маленького взъерошенного филина с чьим-то поздравлением в клюве. Оливер хотел уже было положить монетку в мешочек и отпустить птицу, но в последний момент остановился. Он достал перо, пергамент и снова сел за стол.
Волшебные совы находят адресатов по их магии, которая разнится точно так же, как отпечатки пальцев. Оливер знал, что через несколько часов уставший филин принесет его письмо обратно, как уже было не раз, но ощущал потребность написать это.
«Дорогой Маркус!
Я встретил одного человека. Его зовут Майк. Я обратил на него внимание, потому что он напомнил мне тебя. А потом я узнал его лучше, влюбился и полюбил его всем сердцем. Он замечательный, хотя и совершенно на тебя не похож. Рядом с ним я снова чувствую себя счастливым. Я хочу прожить с ним всю оставшуюся жизнь. Я думаю, Майк тоже любит меня.
Марк, где бы ты ни был, я никогда не забуду и не перестану любить тебя, но я продолжаю жить дальше. Надеюсь, ты порадовался бы за меня.
Оливер».
Свернув пергамент, Вуд вручил его сове и открыл окно. Филин взмахнул крыльями, и, взяв круто вверх, скрылся из вида.
Оливер натянул новые перчатки и присел возле камина. Спать совсем не хотелось, а хотелось разбудить Майка и отправиться с ним куда-нибудь. Может быть, обратно в Шотландию, в Вуд-холл, поиграть в снежки, покататься на коньках по замерзшему озеру, подурачиться с маленькими племянниками. А может быть, побродить по рождественскому Лондону, поглазеть на нарядные витрины, послушать колядки, потолкаться в праздничной толпе на Трафальгарской площади. Лучше всего, конечно, было бы поиграть в квиддич. Прошло не так много времени после окончания сезона, а Вуд уже скучал по любимому занятию. Он жалел, что Майк пока не может летать, но верил, что если не в этом году, то в следующем точно, Майк сядет на метлу.
Из спальни донесся какой-то шум. Оливер повернулся к лестнице и заинтересованно посмотрел наверх. Дверь отворилась, и на пороге показался Майк, замотанный в одеяло. На его плече сидел маленький филин, а в руках дрожал лист пергамента. Еще ничего не понимая, Оливер встал, стянул перчатки и шагнул ему навстречу.
- Он принес мне это, - Майк протянул листок.
И в этот момент Оливер узнал и сову, и свое письмо.
- Но ведь я же не он… Или он?