Глава 17

Семестр полетел быстро. Альбус по-прежнему учился лучше всех, и уже успел познакомиться со многими первогодками Слизерина. Уроки становились всё интереснее. Трансфигурация нравилась теперь Алу гораздо больше. С шестым классом они изучали очень сложные преобразования, и хотя у Ала всё получалось, ему приходилось действительно поработать. Профессор Гермиона обещал, что к декабрю они попробуют начать изучение анимагии. Профессор для демонстрации превратилась в выдру и побегала по классу, вызвав восторги учеников.

Утро 19 сентября принесло с собой плохие известия. За завтраком совы бросили на стол свежие номера «Пророков». Посмотрев в газету, Альбус с удивлением вздохнул: глава Аврората Гарри Поттер, расхаживая перед журналистами в черном смокинге, давал расширенную пресс-конференцию. Сейчас он признавал, что попытка удара авроров арестовать сбежавших Пожирателей оказалась неэффективной и привела к массовым жертвам. Хотя при этом заявить о введении во всей магической Британии чрезвычайного положения Поттер пока еще отказывался.

Альбус с тревогой посмотрел на главный стол. Директор Магонагалл выглядела мрачно, а профессор Уизли казалась разъярённой. Перед ней лежал «Ежедневный пророк» со статьёй о нападении авроров на Штирнера во Франции. Декан Гриффиндора то и дело поглядывала на пустые места за столами и мрачнела подобно грозовой туче. Ал вдруг подумал, что меньше всего на свете хотел бы испытать на себе ее гнев.

Кэт о чем-то болтала с Эриком, но Альбуса это мало интересовало. Из обрывков фраз он понимал, что речь идет о желании Нотта прорваться в квиддичную команду, хотя не придавал этому значения. Ночью после похода в Запретную секцию ему снился нескончаемый кошмар, соединивший в себе разнообразные версии всех предыдущих, и этот новый страшный сон казался ещё более реальным.

Урок травологии сначала показался Алу скучным, но затем обернулся необычным происшествием. Профессор Лонгботтом долго рассказывал ученикам о свойствах плаксивой голубики, несмотря на постоянные попытки Малфоя и Гойла бросить искрой в рейвенкловку Линду Брэндон. Гойл оказал проворнее и поджег гербарий. Рейвенкловки завизжали, отпрыгнув в разные стороны. Профессор травологии потащил Гойла к директору под радостный гул представителей «синего» факультета.

На урок Защиты от Темных искусств Альбус шел слегка взволнованным. Ночью в запрещенной книге он прочитал, что еще древние китайцы разработали классификацию темных сил: Яо — привидение, Мо — аморфная злая сила, Гуй — дух стихии, Гуай — дух покойника и Шэн — верховный демон наподобие олимпийского божества. Управлять можно было четырьмя: пятый был неуязвим для магии и потому казался Алу наиболее интересным. Вместе с тем, мальчик волновался, не выдаст ли он себя каким-то образом на уроках.

— План несколько изменился, — с лёгкой улыбкой протянул Лэрд. — Сегодня я открою вам некоторые секреты Темной магии. Мы с профессором Уизли решили, что так, наверное, будет лучше.

Ал заметил, что Кэтрин скорчила легкую гримасу, когда профессор упомянул Декана Гриффиндора. Мальчик задумался: ему стало безумно интересно, за что она так не любит преподавателя трансфигурации.

— Вы должны знать, чем противостоите, — продолжал он. — Должен признаться, что мы часто недооцениваем природу зла, — вздохнул он. — Настоящие темные маги невероятно редки, — сказал он с лёгкой улыбкой, словно желая заинтриговать. — Разумеется, если речь о темных магах.

— Редки, сэр? — с удивлением спросил Ричард. — Но ведь их сейчас…

Американец предупредительно выдвинул вперед тонкую руку.

— Мистер Бэддок, — слегка снисходительно произнес он — мы часто недооцениваем природу зла. Мы часто путаем темную магию с антиобщественным поведением: убийством, воровством, адюльтером… Или с политическими пристрастиями, как ваши Пожиратели Смерти. Но на самом деле, темная магия — это нечто большее, чем антиобщественное поведение. Пьяная мерзость, убившая свою жену, — посмотрел профессор на колбу, — преступник. И Генрих Гиммлер, любимый ученик Гриндевальда, — преступник. Но разница между ними, согласитесь, колоссальна, и не только масштабами преступлений, — закончил он.

Несколько минут дети смотрели на профессора с изумлением. Ал обернулся, прервав выведение каракуль левой рукой. К его удивлению ехидная Кэт также старательно делала пометки пером.

— Но тогда что такое темное волшебство, сэр? — первой отошла от изумления Моника.

— На ваш вопрос я должен буду сначала ответить вопросом, мисс Селвин, — протянул Лэрд. Ал присмотрелся. Ему всегда казалось, что учитель в душе симпатизирует ей, несмотря на наивные вопросы девочки.

— Что бы вы почувствовали, мисс Селвин, если бы ваша кошка вдруг заговорила с вами человеческим голосом? Если бы запели розы в вашем саду? Так вот, эти примеры могут дать вам представление о том, какое ощущение должно охватить при виде настоящей темной магии.

Притихшие дети с удивлением смотрела на американца, который продолжал расхаживать у доски. Мон отчаянно махнула головой. Ал посмотрел в окно. Метель была настолько сильно, что целиком залепила все окна.

— Я опять не понимаю, сэр… Значит… он не убийца? — хлопнула глазамаи Моника. Эрик толкнул ее в бок, но девочка не могла остановить потока вопроса, словно вела диалог с профессором.

— Он убийца по иным причинам, чем вы думаете, мисс Селвин, — отрезал Лэрд. — Большинство убийц убивают по сугубо негативным причинам. Им хочется получить что-то, чего нет у них: власть, богатство, женщина… И только темные маги убивают по причинам позитивным. Не потому, что у него чего-то нет, а для получения темного опыта.

— Как это — позитивное убийство? — встрепенулся Эр.

— Очень просто, — кивнул учитель. — Например, жертворприношение. Убийство ради некоего темного обряда, как, например, сожжение евреев в Рейхе Гриндевальда. Или для проведения определенных экспериментов со своей душой, как это делал, например, великий темный маг Лорд Волдеморт. Темные маги убивают не для того, чтобы отнять, а для того, чтобы получить некую темную силу, могущество.

Ал вздрогнул, почувствовав внутри странный холод. Он словно зародился где-то в глубине него и начал разливаться по всему телу. Правая рука похолодела, словно ее сковала какая-то неведомая сила.

— … Темный маг стремится проникнуть в другие сферы, очень низкие, недозволенные или запретные. Святых мало. А темных магов, в том смысле, как как это есть на самом деле, — еще меньше. Ведь настоящая темная магия сугубо противоположна нашей человеческой природе.

— Я опять не понимаю, сэр, — вздохнула Вики. — Темный маг делает что-то противоположное человеческой природе?

— Именно так, мисс Смит, — мягко отозвался Лэрд. — Согласно христианскому вероучению, святость требует большого усилия, но это усилие совершается на пути, который когда-то был естественным для человека. А в темной магии речь идет о том, чтобы вновь обрести темный экстаз, пережитый человеком в момент грехопадения.

Класс смотрел на профессора с удивлением. Даже Скорпиус Малфой, оставив насмешки, пялился во все глаза. Гойл отчаянно морщил лоб, пытаясь понять, что к чему.

— Тьма — это попытка добиться экстаза и знания, которые никогда не были даны человеку, и тот, кто пытается их получить, становится демоном, — продолжал профессор. — Святой старается вновь обрести утраченный дар; темный маг стремится к тому, чем он никогда не обладал. В общем, он вновь повторяет акт грехопадения. Только повторяет его каждый день и час, каждую минуту своего бытия.

Профессор взмахнул палочкой. Лежавшая перед ним темная книга вдруг закричала нечеловеческим голосом, а затем из нее появились очертания уродливого обгорелого лица. Девочки завизжали, а Вики и Кэтрин даже вскочили с мест.

— Примерно это постоятнно происходит в дуще темного мага, — кивнул профессор. — И чем больше он погружается в темное волшебство, тем сильнее и сильнее коверкается его душа, тем больше он отдаляется от людей, напоминая призрака или демона.

— Кто же захочет такой жизни? — прошептала Кэт.

— А вам никто не приходит на ум, мисс Забини? — пристально посмотрел на нее профессор.

— Штирн… — пробормотала Вики. Профессор кивнул.

— Еще раз поймите: я говорю об истиной темной магии, а не ее эрзаце вроде опасной боевой магии. Большинство темных волшебников начинали с того, что просто хотели узнать… — грустно усмехнулся он. — Однажды в Зальцбурге жил болезненный несчастный мальчик, очень жадный до знаний и мечтавший обрести сверхзнание и сверхсилу. Но обратного пути из кольца тьмы уже нет. Это все равно, что купить билет в один конец, — вздохнул он.

Прозвенел звонок, и слизеринцы гурьбой высыпали из класса. Большинство из них молчали, не зная, что и сказать. Ал шел, задумчиво глядя на носки своих черных ботинок. Профессор что-то говорил насчет «кольца тьмы», и книга, присланная ему незнакомцем, содержала главу под названием «Круг Тьмы». Темная сторона хотела заполучить его в качестве последователя? Но почему? От волнения Ал почувствовал легкое головокружение.

В тот же миг Альбус удивился. Директор МакГонагалл шла через толпу учеников, словно раздвигая их. Изумрудная мантия немного тащилась по полу, а сам ее вид казался озабоченным. Альбус поймал себя на мысли, что она идет к нему, но почему, он не понимал.

— Мистер Поттер, я должна передать вам очень грустное известие, — проговорила она и дрожь в ее интонации заставила слизеринца начать волноваться. — Дело в том, что ваша мать… ваша мать, миссис Джиневра Поттер, умерла.

Альбус так и застыл у подоконника. Всё словно перевернулось внутри, хотя в душе он еще не понял, что произошло. Нет, ему просто послышалось! Он не выспался, вот и лезут всякие галлюцинации! Вот сейчас, один момент…

— Нет, вы не ослышались, Альбус, — с искренним сочувствием заметила Минерва МакГонагалл.

Слизеринец вдруг почувствовал себя отрезанным от всего мира, стало как-то страшно… И хотелось закричать. Он больше никогда не услышит ехидных реплик матери, не порадуется ее оптимизму. Да даже после того, как он поступил на «змеиный факультет», мама за него волновалась. Медленно кивнув, мальчик развернулся и пошел… сам не зная куда.

— Альбус? — вдруг услышал он голос Гермионы. Только сейчас он осознал, что вышел в стеклянную галерею.

— Да?

— Я понимаю ваше состояние, — в карих глазах миссис Уизли стоял холод. — Но миссис Поттер…

— Её зовут Джинни! — закричал Ал, сам не зная почему. Возможно, чтобы не слышать продолжения.

— Она уже долго бы не прожила, — положила Гермиона руку ему на плечо. — У нее развилась маггловская болезнь, называемая рак почек, не так ли? Так или иначе, к тому времени, когда она обратилась в больницу Святого Мунго, чтобы получить волшебную помощь, всё зашло слишком далеко. Она…

— Я знал это, — пробормотал Ал, приложив ладони к вискам — Я знал, что она больна, я… — его взгляд стал безжизненным.

— Мне жаль, — закончила она, — Я не знаю, чем бы я могла бы помочь вам, Альбус.

Ал не слышал этого. Он спрашивал себя, почему вселенная не рушится со смертью мамы, но ничего не происходило. И именно это, пожалуй, было сейчас удивительнее всего.

— Вы свободны на сегодня — сообщила профессор Уизли, — я передам, чтобы другие преподаватели передали домашнее задание через ваших друзей.

«Хоть бы сейчас началась война! Очень большая война!» — с надеждой подумал Альбус, словно надеясь, что война каким-то образом вернет маму. Или потому, чтобы его маленькое горе утонуло в каком-то большом. Как говорилось в одной книге, одному умирать страшно, всем вместе — нет. Глупости.

— Идите в свою гостиную, Ал. Я должна поговорить с директором МакГонагалл.

Ал ушёл, не сказав ни слова. Он едва заметил, что ноги идут сами собой. Он ничего не понимал. Он спустился по лестнице, пока не дошел до гостиной Слизерина. Остановившись возле стены с подтеком, он произнес пароль. Стена со скрипом раздвинулась в арочный проем, и Ал вошел в сумрачную гостиную, освещенную тусклым салатовым светом.

Он не заметил, когда очнулся. Альбус осмотрелся и с удивлением заметил, что открытая книга всё ещё лежала у него на коленях. Он оглянулся, задаваясь вопросом, как он здесь очутился. И тогда он вспомнил. Шок сменился ощущением ужасной пустоты. Только сейчас он по настоящему понял, что мама ушла навсегда, и он никогда не увидит её снова. «Нет-нет, это не могло быть правдой», — подумал он.

Его отвлекли шаги. Альбус с удивлением заметил, что в гостиную стали возвращаться его однокурсники. Он оглянулся на вошедших, но так и не понял, что произошло. Камин, обложенный малахитом, ярко пылал. Ал смотрел в яркое пламя, словно ища маму. Но ее не было. Вместо нее к нему подбежали Эрик и Кэт.

— Где ты был? — требовательно спросила Кэт. — Ты пропустил все уроки!

— Меня освободили на сегодня, — сказал Ал, закрыв книгу. Он объяснил друзьям, что произошло, хотя сам до сих пор не мог поверить в случившееся

— Мне действительно жаль… — сказал медленно Эрик. Кэт кивнула. Сейчас было слишком очевидно, что говорить высокопарные глупости типа «не плачь» — бессмысленно.



Сердце что-то сдавило, а ноги не слушались. Выйдя из камина, Альбус медленно спустился вниз по лестнице, где на него налетела Лили. Она была уже в черном траурном платье, а непокорные рыжие волосы разметались вокруг плеч. Ал почему-то поймал себя на мысли, что сестра не до конца понимает суть произошедшего. Ал хотел обнять ее, но сестра вывернулась: все-таки слизеринец в их доме был неприкасаемым.

— Я… — дрожащим голосом начала она — Я… не могу поверить, что мамы больше нет!

Альбус провел рукой по рыжим волосам сестры, чувствуя в самом себе новое опустошение. За окном пошел обложной осенний дождь, гулко барабаня по окнам. Ал отправился домой в с разрешения профессора МакГонагалл, воспользовавшись летучим порохом в ее кабинете. Родственники уже собирались в столовой. «Почему в столовой?» — механически спросил себя Альбус, словно это имело какое-то значение. Хьюго и Роза жались к едва сдерживающей слезы Гермионе, а Рон занял кресло, закрыв лицо руками. Гарри смотрел на догорающий камин и лицо его было бесстрастным. «Ни за что не заплачу перед ними!» — подумал Ал.

— Думаешь, все это просто так? — раздраженно поинтересовался Поттер, обернувшись к подруге. — Что смерть Джинни — случайность?

— А что ты мог сделать? — развела руками Гермиона. — Гарри, и ты не должен предъявлять к себе каких-либо претензий. Надо найти все нужные документы.

— Они у Молли, — равнодушно ответил Гарри.

— Всё равно, посмотри шкаф. Нет ли каких подвохов насчет завещания?

Гарри со вздохом встал и подошел к старому серванту. Затем осторожно достал палочку и прошептал «Alohomora».

Альбус, подслушавший их разговор, тихонько вошел в свою комнату. Все стеклянные вещи были уже завешаны белыми простынями, что создавало ощущение, будто покойница находится дома. На столе лежал огарок свечи, а рядом книга про магию Средних веков. Ал повертел ее в руках… Ах, да, это же он сам читал ее перед отъездом… Не зная, что делать, Ал наугад открыл страницу:



«И умирали в затхлости… И их отпевали, где они родились…» — поежился Альбус. Слушая шум дождя, ему казалось, будто смерть стояла над всем этим миром. Там все время, весь век отпевали покойников…



«И еще там всегда шел дождь» — Альбус не сомневался ни минуты, что в этом десятом веке постоянно шел дождь. Там было все, как здесь. Там была вечная осень и смерть. Ему было холодно…



«И оно пахло смертью и похоронами… — подумал Альбус. — Там все пахло дождем, поминками и смертью». Поминками… Альбус задрожал, представив, что ему предстоит есть с поминального стола. Как он это сделает? Как? А они в десятом веке ели рядом с покойником, читая свои редкие книги. И звучал на похоронах орган. И играли на нем какие-то странные существа: люди с головами ослов, радуясь в душе ударам похоронного колокола. И всегда шел дождь… Альбус хотел что-то еще прочитать, но не смог. Глаза были мокрыми от слез.




Зеркала в зале прощания были завешены черной тканью. Комната была завалена венками, розами и георгинами. Эльфы едва успевали подносить букеты цветов с записками, выражавшими соболезнование. Альбус ежился со страха, думая о том, что ему предстоит увидеть тело матери. Какой, интересно, она будет в смерти?

— Мама… Нам пора? — прошептала стоящая неподалеку Роза. Гермиона сидела рядом с дочерью в черном платье и напряженно смотрела вокруг.

— Нет, пока рано. Нас позовут, — тихо добавила она, машинально поправив белый воротник.

Альбус посмотрел на черный пол. Больше всего на свете ему сейчас хотелось выскользнуть из этого царства похоронной атмосферы и ускользнуть хотя бы в сад. Там, конечно, стояли венки с черными лентами, но это все-таки гораздо лучше, чем находиться здесь, ожидая встречи с покойницей. Альбус задвигал шеей, ища какой-то способ исчезнуть, но Гермиона, словно почувствовав его желание, осторожно сжала руку.

— Похороны в половине первого, — Флер поправила повязанный вокруг шеи черный шарф. — Уверена, что Гарри выдержит.

— Прощание уже скоро, — разбитым голосом сказала Гермиона.

— Я сама ужасно боялась смерти, пока не похоронила мать, — Молли рассеянно посмотрела на родственников. — Не представляла, как можно омыть покойника. И быть абсолютно одной в пустом доме…

— Это страшно? — Рокси внимательно посмотрела на бабку.

— Странно, но мне казалось, что надо поскорее убрать тело матери… И я страшно растерялась!

— Страшно, потому что мы примериваем смерть на себя? — предположил стоявший неподалеку Перси Уизли.

Мальчик дернулся и неприязненно посмотрел на эльфа, вносящего венок: одним движением пальцев он зажег две стоящие на камине толстые восковые свечи. Смерти никому никогда не избежать…

Скоро объявился и дядя Перси. Альбусу было всё равно — он совсем не хотел ни на кого смотреть, темные глаза казались абсолютно пустыми и холодными: будто из его души ушло нечто важное. Жена Перси сохраняла строгое выражение лица, стараясь не впадать в отчаяние. Они с мужем держали черные похоронные венки, полные хризантем. Цветы смерти, часто встречающиеся у гробов. Через некоторое время объявилась и тетя Флер, укутанная в черный роскошный шарф. Даже на похоронах она не изменяла своему вкусу: длинное строгое темно-фиолетовое платье было и мрачным, и богатым одновременно.

— Мерлин… — Флер погладила подошедшую Гермиону по плечу. — Я все понимаю, дорогая моя… Джинни с детства была вам как родная… Бедный Гарри сейчас очень страдает, поверьте…

— Что, шлюхи нет? — ехидно спросила Молли.

Габриэль, которую, несомненно, имела в виду миссис Уизли, не было.Флер смерила родственницу пристальным взглядом и холодно ответила:

— Сейчас, мне кажется, не повод для ссор.

— А то, не повод! В гроб свели, твари, а все не повод! — Молли засучила рукава.

— Миссис Уизли, успокойтесь, — спокойно проговорила Флер. — Бессмысленно обвинять Габриэль: Джинни погибла от онкологии, болезни, неизлечимой и у магов, и и маглов.

— А до болезни ее кто довёл до смертельной, а? — хмыкнула Молли. В отличие от понуро стоявшего Артура в чёрном пиджаке, она, казалась, мечтала снять своё горе, закатив скандал.

— Миссис Уизли, вам нужно успокоиться… — тихо повторила Флер.

— Успокоится… Много захотели, твари!

Молли стояла у дверей рядом с венком, опутанным черной лентой. Альбусу он сейчас казался особенно несуразным. Он все еще до конца не мог поверить, что все это правда. Вот ведь позавчера еще не было ни этих венков, ни черных роз, ни фигурок плачущих ангелов. Как же вдруг все это произошло? Как же вернуться и назад отмотать то проклятое мгновение?

Альбус обернулся. Лили стояла возле черного букета. Она не плакала, но ее лицо хранило следы недавних слез. Джеймс стоял в коричневом вельветовом костюме одиноко и понуро, словно всем видом говоря: «Смотрите, это умерла моя мама!» Альбус встретился взглядом с Розой, но увидел в ее глазах только холодную ненависть.

— Ты ведь с ними, змееныш! — прошипела она.

— С кем? — механически спросил Альбус, словно сам не очень понимая, о чем идет речь.

— А то ты не знаешь! С её врагами! — прошептала Роза, изо всех сил стараясь подражать взрослым.

Альбус досадливо поморщился: мол, что с тебя взять, дуры? Весь вчерашний день он ощущал легкий ужас перед предстоящими похоронами: впервые в жизни ему предстояло участвовать в таком ритуале. Только однажды в детстве он видел, как выносили гроб из серого дома, что показалось ему одновременно ужасным и… интересным. Мальчик сам боялся признаться себе, но в этом в самом деле был таинственный ужас. Однако с тех пор утекло много воды, и погребальные ритуалы казались ужасающе омерзительными — с чем ни за что на свете не хочется встречаться.

— Неудобно спрашивать в такой миг, но как ваша сестра? — спросила Гермиона Флер.

— Спасибо, хорошо. Она не могла бы вынести такое жуткое событие, но, поверьте, у нее все хорошо, — Альбусу показалось, что при этих словах Флер пристально посмотрела на Гарри.

— Это, конечно, так… Но все-таки ужасно смотреть, как заканчивается земной путь… — прошептала Флер.

— Это ждет каждого из нас, — кивнул Рон, пожав плечами.

— Только один волшебник сумел достичь бессмертия, — понизила голос Гермиона.

Было тихо. Родственников Джинни Поттер, казалось, мучило ощущение, что с ее смертью словно все замерло и жизнь остановилась. Молли стояла, прижавшись к плечу мужа, Рон нежно обнимал Гермиону за тонкие плечи, опустив голову; он едва держал себя в руках уже давно после смерти любимой сестры. Напряжённое лицо Гермионы выдавало горе: она будто прямо сейчас готова была расправиться с пожирателями как можно жёстче и быстрее. Джеймс стоял, понурив голову и держа за руку всхлипывающую Лили. Рыдания на похоронах считались у англичан дурным тоном, но девочке было не до этого.

Мрачная обстановка давила и на Альбуса. Ему казалось, что всё это выдумки, что это спектакль, но реальность становилась все яснее и от этого становилось жутко. Истерика проходила, а с ней приходило ощущение пустоты. Джиневра Поттер никогда больше не улыбнется ему и слизеринец вдруг понял, что всё действительно кончено.

— Мама, — тихо проговорил мальчик белыми от холода губами.

Бабушка Молли безмолвно плакала, когда Перси и Рон внесли тело Джинни, завёрнутое в черный бархат с россыпью белых звезд. Альбуса сдавила жуткая боль: ощущение близости трупа и факт смерти матери вызывали невероятный холод и заставляли чуть ли не дрожать.

Маленький человечек с клочковатыми волосами и в простой чёрной мантии поднялся на ноги и встал перед телом Джинни. Альбус не особо прислушивался к его речи: было слишком больно и трудно, поэтому только отдельные слова долетали к нему поверх множество голов. «Благородство духа»… «Огромный вклад в победу над врагом в Битве за Хогвартс»… «доброта души»…

Альбус помнил, словно в тумане, как они выстроились в две шеренги. У каждого в руке появилась белая парафиновая свеча, которая тотчас вспыхнула сама собой. Они стояли, наклонив головы. Затем все повернулись в сторону стола, на который братья положили покойницу, и встали полукругом. Вбежавший кладбищенский служащий-эльф, состоящий при «Зале прощания», что-то шепнул дяде Перси. Тот закивал головой: мол, сейчас, сейчас… Затем все наклонили головы в знак прощания.

Яркое белое пламя полыхнуло, охватив тело Джиневры Поттер и стол, на котором оно лежало. Языки пламени поднимались все выше, и уже нельзя было рассмотреть покойницу. Белый дым винтом поднялся в небо, создавая очертания странных фигур. Альбусу вдруг показалось, что он увидел радостно уносящуюся в синеву лошадь, но в следующую секунду огонь погас. Там, где он только что бился, стояла маленькая урна. Лили, не выдержав подбежала к ней.

— Это мама? — на глазах Лили мелькнули слезы. Альбусу показалось, будто она хочет открыть урну.

— Что ты… — погладил ее по голове дядя Перси. — Это даже не пепел. Прах… — вздохнул он с какой-то торжественностью.

— А что такое прах? — спросила Лили. Что-то интересное, казалось, на мгновение отвлекло ее от горя.

— Прах — это прах… — развел руками Гарри и потрепал дочь по руке.




Поминальный обед был стандартным. Белая накрахмаленная скатерть в ресторане, белые салфетки, словно пахнущие смертью, редкие блюда, среди которых выделялся овощной салат. Альбус, правда, не мог взять в рот ни кусочка: ни котлету, ни пюре. Ему чудилось, будто гроб стоял на этой скатерти. В воздухе, казалось, витала атмосфера смерти, и в еде было нечто неприятное. Само слово «поминки» вызывало какое-то отвращение. Чтобы не выглядеть белой вороной, Альбус положил в тарелку какую-то еду и мусолил ее вилкой, делая вид, что он уже взял вторую котлету.

Стол разделился на две части. На одной, ближе к двери, сидели взрослые. На другой, ближе к окну, устроились дети. Альбус сидел рядом с Роксаной, которая каким-то образом стала лидером их группы. Напротив него сидела Роза и, бросая взгляды на кузена, с отвращением кусала губы.

— Не могу поверить… — раздался надтреснутый голос Артура. — Недавно мы все сидели на её дне рождения… А теперь вот уже и поминки…

— Только не говори, будто ты этого не знал, — Молли, казалось, была разъярена на весь мир. — Что это её последний или предпоследний день рождения, — отрезала она.

— Знал, но не верил… — вздохнул Артур. Он не казался убитым горем: скорее просто поглупевшим чудаковатым стариком.

— А ты верь! — отозвалась Молли. — Полезнее будет.

— Мы должны были лучше предусмотреть систему безопасности, — вздохнула Гермиона. — Мы с детских лет были приятельницами, теперь стали членами семьи, и вдруг такое…

— Надеюсь, что недобитых Пожирателей поймают, — пробормотал Рон, залпом выпив бокал вина. — В память о Джини Такая близкая, добрая, открытая… всегда рядом… Честно говоря даже не верится в ее смерть: это… это будто нечто невозможное.

— Близкая и открытая… — пробормотал Гарри, словно поймал самого себя на какой-то мысли. — Близкая и открытая…

— Только не говори, что страдаешь, — Молли с неприязнью посмотрела на зятя. — Ты сломал ей всю жизнь.

— Дети ей рисунок подарили… Медведя с медом и шариком… — вздохнул Артур, словно он весь был в прошлом.

— Твоего зятя нарисовали, — хмыкнула супруга.

Сейчас при свете свечей ее лицо, покрытое веснушками, казалось обветренным и решительным. Гарри сокрушенно поднял глаза к потолку, словно показывая, что только ради покойной он не намерен вступать в ссору.

— В дорогом костюме и любящего сладенькое, — продолжала язвить теща.

Роза, между тем, оторвалась от тарелки и с ненавистью посмотрела на Альбуса.

— Это ты сгубил тётю Джинни! Ненавижу, рептилия, — прошипела она.

— Это крайность, — протянула Роксана с ноткой удивления. — Он её не убивал.

— Убивал! Из-за него, змея, у неё стресс был и рак обострился. Не-на-ви-жу! Змеи! — стукнула она вилкой.

— Но это не равноценно смерти! Ты же родителей слышала, она от рака умерла, — сказала Рокси. — А в Хогвартсе творится, на Слизерине в особенности, Мерлин знает что.

— А ты как был мразью, так ею и останешься, змеёныш! , — холодно проговорил Джеймс.

— Потому что змеёныш до рака тётю Джинни довёл! Змеёныш! — вспыхнула Роза.

Альбус прикусил губу, не зная, на что решиться. Розе и Джеймсу, конечно, нельзя было спускать с рук их наглую выходку, но ради матери не хотелось затевать ссору прямо здесь. Он ограничился тем, что впился в кузину ненавидящим взглядом. Смотреть на Джеймса он считал ниже своего достоинства.

— Рак у нее на тот момент уже был, — хлопнула пушистыми ресницами чуть растерянная Роксана. — Отчасти виноваты многие…

— Что? — сверкнула глазами Роза, посмотрев на Роксану. — Ты защищаешь змея? Змеёныша?

— Погоди! Я пытаюсь понять причину. Есть же в смерти тети Джинни виноватые, так? Хочу разобраться. Какая-то система, которая может принести вред, мягко говоря.


— Вот он! Довёл ее! — ткнул пальцем Джеймс в брата.

— Вот что! — Альбус встал и нервно дёрнул лицом. — Давайте сразу договоримся. Вы не испытываете желания видеть меня, а я вас. Предлагаю договориться: я не говорю с вами, вы со мной. Ходим на каникулах мимо друг друга и не говорим ни слова. Меня такой формат вполне устраивает.

— Какие змееныши дипломаты, — хмыкнул Джеймс. — Носят галстуки болотного цвета, а рассуждать мастера. Мерзотная змеюка, — скривился он в сторону брата.

— Тогда можешь вообще с нами не жить, змеёныш! — фыркнула Роза.

— А ты вообще не член нашей семьи, — глаза Альбуса неожиданно вспыхнули красным цветом.

Альбус вовремя прикусил язык, потому что само собой чуть не вырвалось «тупая полукровка».

— Как это — не член семьи? Дочь Рональда Уизли, нет? Не бесись, — вставила Рокси.

— Давайте не ссориться слишком сильно, враги этого и хотят. Общество потеряет доверие к Гарри Поттеру в итоге… Это возможно, к сожалению. Смотри, — пояснила она, увидев удивлённое лицо Джима, — Сначала дементоры летают и есть жертвы, потом тетя Джинни умирает, война начинается… Поттер не остановил, действий нет. По крайней мере, так будут думать.

— Вообще-то она не Поттер, — лицо Альбуса перекосила гримаса ненависти.

— Дочь брата твоей матери. Значит, член семьи! — пожала плечами Рокси. — Давайте хотя бы не ссориться ещё сильнее… Если Альбусу так уж с нами плохо, видите ли, я не держу.

— Альбусу? — вскинул брови Ал. — Знаешь, не я обвинял вас в смерти матери. На секундочку.

— Так и я не говорила, что ты виновник. А вдруг ее отравили? Какая-то система есть — раз. Это не последнее зло — два. Вроде и цели разобрала.

— Тогда неплохо бы некоторым, — Альбус выделил эти слова с ядом, — хотя бы извиниться за такие пассажи!

— Я ничего вообще не говорила, — заревела Лили.

— Я не говорила, что главный виновник — это ты. Ее явно не дети убивали… Просто попросила быть осторожнее и поменьше всех слушать, вот и всё, — пожала плечами Рокси. — Нам бы всем лучше подумать о тете Джинни, чем орать.

Ал посмотрел на кубок. Ярость в его душе стала стихать, словно чудовище внутри уползло в нору. На смену злости стала приходит тупая боль. Как много осталось такого, о чём он ни разу не спросил мать, как много не сказали они друг другу… И уже не спросят никогда.