Глава 9

К вечеру вся школа собралась в Большом зале. Всё выглядело мрачным. Окна были плотно завешаны темными шторами, все преподаватели надели траурные одежды. Портрет Мари-Виктуар был выставлен у входа в зал, утопая в букетах белых лилий. Колдография оказалась черно-белой, на странный манер, словно заранее заготовленной для смерти. Девушка улыбалась с неё как-то чуть смущено, словно говоря: «Ну вот уже и конец». За столом Гриффиндора Тедди Люпин едва сдерживал слезы, а Роза Уизли нежно гладила его по плечу. Джеймс молчал, закрыв лицо ладонями, но все видели, как ему было плохо.

— Ужасно, что дементоров не контролируют. Это, в конце концов, неправильно! — заявила белокурая невысокая второкурсница Энн Лодон с резкими чертами лица.

— Без тебя понятно, — проворчал Джеймс. Альбус присмотрелся: на лице Энн были большие роговые очки.

— Можно и повежливее по отношению к девочке, — холодно напомнила Энн.

— Феминистка ты наша, — фыркнул Джеймс.

— А что? — нахмурилась собеседница. — Мы, девчонки, должны бороться за наши права! — Однокурсники недовольно смотрели на них, словно напоминая, что спорить об этом во время траура не лучшее время.

— Да помолчите уже оба, — покачав головой, посоветовала Молли Роббинс.

Альбус устало поморщился. Его ужасно раздражало, когда Молли начинала о чем-то говорить. «Ну какое у тебя может быть мнение, дура?» — сокрушенно подумал он. Энн Лодон продолжала спорить с Джеймсом про «женский вопрос», но сейчас Альбусу мелодия ее голоса казалась назойливым жужжанием то ли пчелы, то ли мухи.

За учительским столом также царило смятение. Директор Макгонагалл что-то обсуждала с профессором Слагхорном, на котором был черный замшевый пиджак. От волнения оба они стояли, несмотря на выдвинутый перед директором стул. Профессор Уизли в черной мантии с белым воротником холодно рассматривала Большой зал. Профессор Лонгботтом в угольно-черном смокинге также внимательно смотрел на учеников, хотя мыслями, похоже, был далеко отсюда. Громадный Хагрид опять не скрывал слез.

Мрачная атмосфера действовала и на слизеринцев. Альбус обратил внимание, что пролетавшие свечи стали черными. «Колдовство», — подумал он. Вымпелы с гербами всех факультетов также приобрели черную кайму. Даже огонь факелов стал тускнеть.

— Я не понимаю, за что нам все это. Хорошо же начиналось, — всхлипнула Кэтрин Забини, удивленно моргая серыми глазами.

Альбус с интересом посмотрел на нее. Едва ли его одноклассница так переживала из-за Виктуар: скорее, Кэт страшила сама тайна смерти, сгустившаяся в зале. Белые лилии у портрета погибшей в самом деле словно распространяли запах смерти. Адель Эйвери нежно погладила Кэт по голове, словно младшую сестренку.

— Единственная гриффиндорка, с которой было весело…

На последних словах голос Дерека дрогнул. Сидящий рядом Адриан Руквуд понимающе кивнул, за ним и абсолютно одинаковые Эрика и Эмили. Альбус безразлично смотрел вперед. Как это просто — умирать. Был человек и нет его. Просто его жизнь закончилась, а все остальные продолжаются. Они говорят о покойной, а она не знает, что будет дальше короткого мига смерти. Странно…и страшно! Мальчик никак не мог понять, что Мари-Виктуар действительно больше никогда не вернется.

— Я понимаю твои чувства, — тихо, но мягко заговорила Эйвери. — Никто не знает, когда и как наступит смерть. Никогда не забывай, что те, кого мы любим, всегда будут жить в наших сердцах.

— Надо же, как заговорила дочь Пожирателя, — с презрительной усмешкой фыркнула неизвестно откуда взявшаяся Джинни Поттер.

В Большой зал вошли родственники Мари. Альбус никак не мог понять, как можно не проникнуться симпатией к зеленоглазой старосте. За что?

— Я что-то сделала не так, миссис Поттер? — неуверенно уточнила Эйвери, теребя длинными тонкими пальчиками золотистые локоны.

— Вот именно, миссис Поттер. Я тоже вас не понимаю, — осторожно сказал Дерек. — Можете поговорить таким образом с гриффиндорцами, но в чем Ада провинилась?

— Мистер Яксли, держите себя в руках. Думаю, мисс Эйвери признала, что не стоило нарываться на ссору и впредь такого не повторится, — раздался холодный голос Минервы Макгонагалл. Сейчас, стоя возле слизеринского стола, она напоминала крупную черную птицу.

— Она не нарывалась! Все шло как раз наоборот, — холодно проговорила Кэтрин Забини, защищая старшую подругу.

— Будьте вежливее, мисс Забини, — сухо поджав губы, потребовала директор.

— Простите, директор, теперь никому нельзя защищать дорогих людей или это только нам «повезло»? — дерзко усмехаясь, спросил Дерек и весело взъерошил челку Кэт, принимающую это, как благодарность.

— Вот именно, — одновременно заявили Кэтрин и Альбус.

Эрик Нотт и пятикурсница Анжелика Розье согласно закивали.

— Вы сами много себе позволяете, мистер Яксли, — жестко оборвала Джиневра Поттер.

— Миссис Поттер, почему вы нас так не любите? — с лёгким вызовом спросила Кэтрин.

Повисла тишина. Директор Макгонагалл глубоко вздохнула, стараясь держать себя в руках, а миссис Поттер нахмурилась.

— Расследование по поводу принадлежности вашей семьи к организации Риддла приостановлено только из-за нехватки доказательств, мисс Забини, — ледяным тоном напомнила она, вынуждая девочку замолчать.

— Кэт, а ты верно говоришь, — на этих словах Дерека первокурсница смущенно улыбнулась. — И, уж простите меня, это относится как раз к вам и мистеру Поттеру. У многих из-за вас обоих неполная семья, — неожиданно блеснули его глаза, словно он хотел сказать, наконец, то, что давно лежало на душе.

Анжелика, которая, как заметил Альбус, видимо, дружила с ними обоими, активно посылала ему знаки «помолчать и не нарываться», но Дерек не обращал на нее внимания.

— Не могу не заметить, что наказание тех личностей было вполне заслуженным, а вы, молодой человек, выбираете не ту сторону, — холодно бросил появившийся в зале мистер Поттер в темно-серой мантии. Альбус заметил, что многие сидящие в Большом зале повернулись к нему, чтобы посмотреть на легендарного героя магического мира.

Повисла мертвая тишина, но его отец кивком головы снял неловкость:

— Может, нам уделить время Мари-Виктуар? — он кивнул на Флер и Билла Уизли, сидящих неподалеку от учителей.

Мистер и миссис Поттер сели рядом с Джеймсом, а Рональд Уизли уже занял место рядом с Розой и Хьюго.

Альбус задумался. Черные свечи, казалось, как нельзя лучше соответствовали его настроению. Он не знал, согласиться с Дереком Яксли или нет. Большинство слизеринцев живет действительно ужасно: замораживаются счета, матери растят детей без отцов, а Дерек так вообще живет один, но за ним наблюдает Министерство. Но ведь те, кто сидит в Азкабане, должны были думать, прежде чем действовать. А кроме того, со слизеринцами спорят его родные… Его мать… Его отец… Это с ними спорят его однокурсники, и он, Альбус Поттер, был на их стороне. От волнения мальчик пощупал свой галстук: сейчас он чем-то напомнил ему болотную траву.

Сам Дерек Яксли уже и думать забыл о Поттерах: он с необычной лаской что-то шептал Эйвери, словно утешая ее. Девушка, посмотрев на серый силуэт змеи в траурной кайме, в очередной раз попросила его не привлекать к ним внимания на людях, но парень не особо на это реагировал.

— Все мы знали мисс Мари-Виктуар Уизли, — раздался голос директора, что из последних сил сдерживала эмоции. — Это был прекрасный человек с большим умом и манерами. Весь Гриффиндор всегда уважал девушку, ставшую жертвой нападения дементоров, когда она ловила снитч.

Макгонагалл задержала пристальный взгляд на зеленоглазой красавице, быстро опустившей глаза. Это насторожило и Альбуса, и Дерека и многих других слизеринцев. Ведь Адель не виновата, что игра не закончилась раньше прилета дементоров! Альбус снова поймал себя на мысли, что это несправедливо. Тем временем директор Макгонагалл продолжила:

— Если мы, как и она, всегда будем уверенно добиваться своей цели, значит, Мари-Виктуар Уизли погибла не зря. Почтим ее память минутой молчания и пожелаем ей покоя в Ином мире!

Ученики встали. Альбусу показалось, будто гриффиндорцы смотрят на них настороженно, словно в чем-то подозревая. Молли что-то шепнула Джеймсу, а тот внимательно посмотрел на Адель. Неужели они в самом деле подозревают Аду? Какая чепуха… Но еще больше Альбуса настораживало, что его родные не сказали ему ни слова, а отец ограничился холодным кивком. Альбус посмотрел на витраж, где молодой темноволосый Слизерин гладил змею и держал в руках раскрытую книгу. Сейчас он с затаенной тревогой подумал о том, что теперь для своей семьи он стал слизеринцем, то есть другим.

И обратного пути у него, похоже, не было.




Мари-Виктуар по просьбе родственников не стали хоронить на кладбище в Хогсмиде, как многих погибших учеников. Миссис Поттер добилась разрешения забрать ее тело для похорон в Годриковой Лощине. Директор Макгонагалл не стала устраивать и тягостную сцену прощания с ней школы. Родственники просто увезли тело, на следующий день после ее гибели. Альбуса немного огорчило, что родители не сказали ему на прощание и слова, но это было и понятно: в свете такого горя им было, конечно, не до него.

Еще грустнее была нараставшая отстраненность от Альбуса родственников. Никто из них не сказал ему ни слова за весь вечер. Конечно, они были заняты похоронами Мари-Виктуар, но все же… Поздним вечером профессор Слагхорн завел миссис Поттер в гостиную Слизерина — видимо, чтобы показать ей факультет, где учится ее сын. Через несколько минут миссис Поттер вышла со словами: «Живут тут, как в каком-то болоте!» Ал не знал, что Джиневра Поттер ушла в глубокой тревоге, замечая в лицах слизеринцев, мелькавших в зеленоватом сумраке, столь знакомые ей черты их родителей — Пожирателей Смерти.

Но и после похорон школа говорила вполголоса. Профессора Уизли и Лэрд восстановили магические защиты, напоминавшие о предшествующей войне. Походы в Запретный лес были запрещены. Как-то раз, проходя мимо учительской, Алик услышал, как профессор Уизли распекала рыжих близняшек Молли и Люси Уизли за попытку сбегать к Хагриду. Задержавшись в библиотеке, Альбус пообщался с Серой Дамой — тихим призраком Рейвенкло.

— Почему все так волнуются из-за дементоров? Ведь в Хогвартсе установлена сильная защита, — спросил Ал, делая набросок пролетавшего Почти Безголового Ника.

— Видишь ли, — нахмурилась Елена. — Раньше дементоры охраняли Азкабан. Теперь министерство отказалось от их услуг, и они, как в старые времена, носятся, предоставленные сами себе.

— А что привлекло их в Хогвартс? — Альбус протер очки о край мантии.

— Трудно сказать. Дементоры обычно чувствуют могущественного темного волшебника и летят к нему. Или выполняют его приказы.

Альбус нахмурился. Что если за нападением дементоров стоял сам Штирнер? Правда, сейчас немецкий темный маг по слухам строил козни в Берне, но кто знает, как далеко простирается его власть? Посмотрев с тревогой на летящий факел в бронзовой оправе, Альбус быстро пошел в подземелья…




Утром четырнадцатого ноября Альбус вышел в гостиную спозаранку и долго смотрел на прозрачные окна. Темная озерная вода плескалась в них, словно и ей передалось траурное настроение. Ночью ему снова снился жуткий сон про змееподобного духа в зеркале, только теперь его отражение превращалось в него все быстрее. Ал задумался: похоже, у него полностью сбились внутренние часы. Понимая, что больше не уснет, он решил пойти в гостиную и почитать перед уроками.

Посмотрев на кровать Бэддока, он почувствовал непреодолимое желание одернуть темно-зеленый полог и наложить на него заклинание неуклюжести. Да, пожалуй, это будет неплохим подарком. Тихонько отодвинув балахон, он направил на спящего Ричарда палочку. Голова Бэеддока мирно покоилась на подушке и что-то бормотала во сне.

— Triximarv, — прошептал он.

Ричард продолжал сладко спать. Ал мягко улыбнулся. На завтрак Ричард пойдет, спотыкаясь и запинаясь. Улыбнувшись, Ал спрятал палочку и вышел из спальни. На душе было странное и, вместе с тем, захватывающее чувство будто сегодня должно было что-то произойти.

Круглая гостиная, погружённая в салатовый сумрак, была пуста. За тусклыми окнами плескалась мутная вода Черного озера. Только маленький черный нюхлер Весты весело бегал по серебристо-зеленому ковру. Ал присел и погладил его. Котенок благодарно лизнул его ладонь. Ал встал и пошел к креслу. Зверек побежал за ним до кресла, а затем, когда мальчик сел, устроился у него на коленях.

Порывшись в сумке, Альбус достал «Новейшую историю магии» — учебник для пятого курса, который он взял накануне в библиотеке. Последний параграф был посвящен истории двух магических войн с Темным Лордом Волдемортом. Его биография была удивительно краткой: видимо она была хорошенько почищена министерством. Но даже прочитанное заставило Ала вздрогнуть: лорд Волдеморт был змееустом и левшой, как и он сам. Ал долго смотрел на огонь в камине, а затем отложил книгу: в конце-концов, леворукость и знание языка змей не делали его темным магом, не так ли?

Альбус перевернул страницу и оказался лицом к лицу с портретом Темного Лорда. Жуткое змееподобное лицо с горящими красными глазами; он, кажется, был похож на превращенную змеиную морду. Ал не сдержал легкого вскрика. Именно это лицо уже дважды снилось ему: в день поступления в Хогвартс, перед Хэллоуином и вчера… Ал почувствовал дрожь в коленях. Часы показали начало седьмого, и мальчик решил, что пора пойти на завтрак.

К удивлению Альбуса за завтраком его опередила Моника Селвин: она, похоже, проскочила на завтрак, пока они разбирались с Кэт. Моника при этом сидела за зеленым столом не одна, а вместе с рыжей Элизабет Льюис, с которой Ал практически не общался. «Селвин общается с грязнокровкой?» — хмыкнул про себя Альбус. Волшебный потолок показывал мелкий сухой снег.

Ал с интересом посмотрел на красный стол. Большинство гриффиндорцев были мрачными: после вчерашнего разгрома в квиддиче им светило в лучшем случае битва за второе место. Марина Эйкин бормотала, будто слизеринцы применяли темную магию, но ее быстро осадила однокурсница, веселая Анджела Маллин. Сам Джеймс Поттер с угрюмым видом обещал друзьям разделать змеенышей под орех. «Разделай… Как же», — подумал ехидно Ал, глядя, как Молли Роббинс пытается утешить проигравшую знаменитость.

Тусклый факел на стене шелохнулся, осветив темно-зеленый вымпел с эмблемой серебристой змеи. В этот момент к столу подошла Адель. В ее белокурые волосы были вплетены зелёные и серебряные ленты, в руках она держала коробку.

— Я раздаю кулоны, — важно сообщила она. — Зеленые камни с обвивающими их змеями. Смотрите, — она вынула из коробки амулет на черном шнурке. — Каждый должен взять по одному. Сегодня траур снят, и в честь победы мы представляем наши цвета!

Веста схватила кулон и немедленно надела на шею. Ал осторожно последовал ее примеру. Подходившие слизеринцы быстро разобрали сувениры. Даже профессор Слагхорн взял себе один из них и поблагодарила девочку за выдумку.

— Уверен: директор Макгонагалл захочет сделать такие же для каждого колледжа, мисс Эйвери, после победы в квиддиче, — сказал он, и зеленоватые глаза девушки засияли от гордости. — Вы смущены? — обеспокоено спросил он.

— У меня сегодня день рождения, — прошептала Адель, чтобы услышал только профессор Слагхорн.

— Правда? У вас день рождения? — профессор не понизил голос. — Ну тогда поздравляю, мисс Эйвери!

— Почему ты не сказала мне? — возмутилась Кэт. — Я бы тебе что-нибудь купила в подарок!

— Да как-то не обратила внимания… — вздохнула Адель.

— Не напоминайте ей лишний раз: в этот день арестовали ее отца, — шепнул Дерек, подойдя к ребятам.

Некоторые слизеринцы бросали на них любопытные взгляды, но вроде бы никто особо не беспокоился. Ал встал и, поздравив Адель, пошел в гостиную. Это было странно, но сегодня он чувствовал себя как никогда одиноко.

Между тем, в Большой зал вошел Ричард Бэддок, и Ал едва не прыснул от смеха. Он врезался прямо в каменную статую, добавив, видимо, ещё ушиб к паре-тройке предыдущим.

— У тебя всё нормально? — спросил Альбус, пытаясь скрыть усмешку.

— Пошел вон, полукров… — Ричард не договорил, и тут же плюхнулся за стол.

Ал поправил очки и, посмотрев, как Бэддок выронил вилку, не смог больше сдерживать смех. На душе впервые после смерти Виктуар неожиданно стало легко.

Зато на уроке защиты от темных искусств профессор Лэрд был в ударе. Он показал детям корнуэльских пикси и объявил, что после каникул они перейдут к изучению гриндилоу. Винсент Гойл был так взволнован этим известием, что упал со стула и разбил чернильницу, пролив чернила на туфли Весты. Ала это очень рассмешило, а остальной класс просто надрывался от хохота, когда Винсент наконец сел на место. На лбу у него красовался большой чернильный отпечаток подошвы туфли: Веста пнула его под столом. Начал падать первый снег, и Ал тихо смотрел на густые снежные хлопья. «Наверное, он сейчас засыпает нашу Мари», — меланхолично подумал Ал, глядя на беспорядочное кружение снежинок.

— И я призываю вас не забывать, что модели защиты относительны… — вернул его к реальности голос Лэрда.

— Как это: относительны? — удивленно вскинула брови Эльза Лонгботтом.

— Просто, мисс, — вздохнул американец. — Мы с вами отрабатываем навыки защиты и нападения. Это хорошие навыки, но лишь в том случае, если вы ведете дуэль с темным магом. А если темные маги нападают на вас спящим, эти навыки бессильны, — развел он руками.

— Но это… Подло! — не сдержалась Эльза.

Класс грохнул. Ал тоже не выдержал и улыбнулся.

— Моя дорогая юная леди, — чуть насмешливо сказал учитель. — Темным магам, поверьте, глубоко безразлична ваша оценка их поступков. — Особенно, если речь идет о немецких магах. Германская магия основана именно на отрицании понятия «доброе» и «злое», ибо она признает только разум.

Прозвенел звонок, и дети вышли из класса. Альбус оглянулся. В коридоре Эльза что-то шептала Розе, о том, не является ли сам профессор тайным сторонником темной магии, но Ала это не особенно волновало. Эльза всегда была эмоциональной и воспринимала все близко к сердцу. Третьекурсница Кайли Виндгрид что-то высказывала Филиппу Вуду за его поведение. Протерев очки, Ал с удивлением подумал о том, почему Вуд слушает эти поучения, а не пошлет Кайли куда подальше.

Урок трансфигурации прошел, как обычно. Пока весь класс учился превращать карандаши в земляных червей, Альбус уже справился с этим, и профессор Уизли дала ему более сложное задание, чтобы мальчик не скучал.

— Попробуйте превратить его в черепаху, мистер Поттер, — сказала она, достав чайник из стола.

Ал взмахнул палочкой. Чашка исчезла, а на её месте возникла очень угрюмая черепаха. Дети повскакивали с мест, чтобы посмотреть на то, что вытворял Ал. Только Роза Уизли осталась на месте, кусая губы с неприязнью. Профессор всё усложняла и усложняла задания, пока Ал с небольшими затруднениями не превратил пару кроликов в пару пушистых шлепанцев. После урока профессор Уизли подозвала Ала к себе.

— Альбус, я больше не могу смотреть на это сквозь пальцы, — мягко сказала она. — Ваш уровень волшебного мастерства намного превосходит программу первого курса.— Ал хотел возразить, но преподаватель перебил его. — Я считаю, что вы должны изучать трансфигурацию с четвертым классом. Определенно, вы уже достигли этого уровня.

— А что я буду делать в четвертом классе? — спросил растерянный Ал. — Ведь учебный план к тому времени закончится, не так ли?

— Тогда я начну обучать вас более совершенным формам трансфигурации. Вы очень способный, возможно даже способнее всех учеников, которых я помню. Предполагаю, что вы станете одним из специалистов трансфигурации в волшебном мире. У вас огромный потенциал.

Ал покраснел и нерешительно улыбнулся, но радостное выражение спало с его лица, когда он заметил, что профессор Уизли не улыбается ему в ответ, а пристально смотрит ему в глаза.

— Что-то не так? — мальчик не удержался от вопроса.

Профессор Уизли покачала головой.

— Вам пора идти, Альбус, а то опоздаете на травологию, и профессор Лонгботтом будет очень сердит. Бегите!

Ал повиновался, всю дорогу пытаясь понять, почему у него создается впечатление, что профессор испытывает к нему скрытую неприязнь.




Когда Альбус пришел на ужин, Большой Зал весь был убран серебряным и зеленым, цветами Слизерина. На столах появилась еда, и Ал немедленно накинулся на неё. Обеденное время он провёл в библиотеке и ничего не ел с самого завтрака. Другие слизеринцы беззаботно болтали, но Ал не спешил вступать в разговор. Он был слишком занят наблюдением за профессором Уизли. Преподаватель трансфигурации весело беседовала с профессором Лонгботтомом, но то и дело ее карие глаза посматривали в ту сторону, где сидел Альбус, и тогда на его лице появлялось задумчивое выражение.

— Я не вижу в этом ничего плохого, Ал, — пожала плечами Вики Смит, когда он спросил, что она думает по этому поводу. — Уизли просто никогда не видела такого таланта, как ты, и теперь никак не может успокоиться.

— Ну, у тебя же голова чуть ли не пухнет от избытка мозгов, — фыркнула Кэт.

— Это можно считать комплиментом, — вздохнул Ал и снова начал есть жареную картошку.

Кэт засмеялась и принялась болтать с Эриком. Вообще-то, Алу не слишком верилось, что Уизли так странно смотрит на него, потому что считает его невероятно способным. Но тогда почему же? На протяжении всего ужина Альбус не сводил глаз с профессора Уизли. Он потащился в подземелья в плохом настроении, в то время как остальные слизеринцы обсуждали какой-то сегодняшний праздник. На лестнице Ал увидел Кровавого Барона, увлеченного серьезным разговором с Пивзом, который раскланивался и бормотал что-то масляным голосом. Мальчик вздрогнул и отвернулся. Стоило барону кашлянуть, как из его перерезанного горла выливался целый литр крови. Ал не хотел больше видеть это.

Поздно вечером в гостиной Слизерина было, как обычно, сумрачно. Вместо люстр из-за траура горели встроенные в потолок тусклые лампы. Альбус уже дописывал последнее слово в домашней работе, когда Кэтрин уже всё сделала и чем-то хвасталась, находясь в кружке из мальчишек и девчонок. Поттер хмыкнул: как же Забини любила приврать и похвастать чем-нибудь! Эту способность у нее никому не отнять…

Альбус тем временем достаточно устал за весь этот день и решил отдохнуть, но к своему удивлению, обнаружил на кровати ту самую книгу, что не так давно отнес профессору Уизли! Видимо, таинственный незнакомец не соврал, что с ней ничего не случится. Читать ее или всё — же воздержаться? Но столько вопросов возникло за это время. Да и если не понравится, то он ее отложит. С этими мыслями мальчик распахнул черный том. Кто же всё-таки его ему прислал и чья рука написала записку?

— Эй, малышня! — раздался голос Адриана. — Присоединяйтесь!

Оказывается, слизеринцы решили отметить день рождения Адель в гостиной. Через четверть часа из кухни вернулись двое сияющих четверокурсников с едой и бутылками сливочного пива. Их приветствовали радостными возгласами, и староста начал раздавать угощение. Ал сел подальше от всех и принялся рассматривать книгу и записку. Сама Адель сидела в кресле в золотистом платье с зеленым поясом.

— Адель, поздравляю с днём рождения! — поднялся радостный Дерек. — Прежде всего, хочу пожелать тебе безграничного счастья. Пусть сбываются все твои мечты — от самой маленькой до самой большой. Ты самый светлый, бескорыстный и родной человек на свете. Я желаю, чтобы улыбка никогда не сходила с твоих губ. Желаю, чтобы каждый день дарил повод для радости. Желаю никогда не знать тревог и грусти. Верь в себя и ничего не бойся. Я рад, что ты есть в моей жизни.

— Ты самый лучший друг на свете, — подхватила Анжел. — За все время нашего общения ты мне стала практически сестрой. Оставайся юной леди с безукоризненными манерами, бесценным человеком, верным другом, превосходной старостой. Счастья, успехов и тепла окружающих!

— Пусть каждый миг твоей жизни будет наполнен радостью, — весело проговорила Эрика.

— Позитивом, — поддержала ее сестра.

— Благополучием! Иди по жизни с гордо поднятой головой и собирай как можно больше ярких моментов!

Никто и не заметил, как часы пробили полночь. С последним ударом вдруг все огни погасли. Альбус резко дернулся и посмотрел вокруг. В гостиной стало темно, хоть глаз выколи. Он слышал, как взвизгнули несколько девочек, включая Кэт, остальные панически перешептывались.

— О, как же это глупо! — сказал Ал. — Lumos!

На конце палочки появился зеленоватый огонёк, осветив пространство метра на полтора вокруг него. Несколько человек последовали его примеру, и в комнате стало чуть светлее. — Что случилось? — спросил кто-то. Единственным источником света были палочки, даже огонь в камине погас. Неожиданно огоньки на палочках тоже потухли.

Внезапный вопль ужаса вернул Ала к реальности. Подняв глаза к потолку, он увидел, в чём дело, и не смог сдержать крик. На потолке, к всеобщему обозрению, вырисовывались огромные мерцающие зелёные буквы.

— КРУГ ЗАВЕРШЕН, — вслух прочёл Ал дрожащим голосом. — ПУСТЬ НАЧНЁТСЯ ИГРА!

Что-то прогрохотало, словно гром, и в гостиной снова зажёгся свет. Как только разгорелся камин и запылали факелы, зелёное послание растаяло в клубах дыма.