Глава 16

Следующее утро выдалось солнечным, что само по себе было необычным для нынешнего лета. Альбус поскорее собрался и, накинув темно-серый пиджак, спустился вниз. В отличие от своих родственников, он не любил современную маггловскую одежду: джинсы, брюки и особенно ненавидел спортивную обувь. Поэтому, нацепив черные немецкие штиблеты, Альбус, стуча каблуками, пошел вниз.

За столом было тихо. Все родственники Альбуса были в сборе и готовились отправиться на могилу Мари-Виктуар. Идсы уехали, и без них в доме стало чуть свободнее. Говорили тихо, словно похороны были совсем недавно. Только Джеймс пробурчал что-то вроде «из-за вас, гнусных змей…», но поскольку шутку никто не поддержал, то он сразу замолчал. Кофейник блестел новизной, а бабушка Молли хлопотала на кухне. Альбус не сказал никому ни слова, да никто и не попытался с ним заговорить. Быстро съев булку с маслом, он поскорее вскочил и направился к двери.

Шли рядами. Впереди: Артур и Молли, одетые в старомодные черные костюм и платье. За ними — Джинни с Гарри, тоже в черном, не говорящие друг другу ни слова. Следом — Рон и Перси, затем — Гермиона и Флер: первая надела чёрный деловой костюм, вторая — темно-синий. Лицо французской тети скрывала чёрная траурная вуалетка. Далее шли Джеймс с Доминик, которые каким-то образом подружились; затем маленькие Лили и Хью, выводок кузин, и, наконец, Альбус.

Он шел один в хвосте процессии, благословляя Небо, что ему позволено идти одному. Роксана шла рядом с Молли-младшей и о чем-то шепталась. Глядя, как ее спортивные кроссовки лихо перепрыгивают через лужи, Альбус в сотый раз спрашивал себя, не приснилось ли ему ночное происшествие. Говорить об этом не имело смысла: Рокси будет отрицать все с пеной у рта, да еще и обвинит «слизеринскую змею» в клевете. И какая-то кузина охотно подтвердит, что ночью Рокси была с ними. «Они все друг за друга горой!» — с отвращением подумал Ал. Впрочем, теперь он прекрасно понимал, почему Роксана попросилась поселить ее во флигеле. Осталось только открыть ночью старый камин. А заодно кузина обрела славу заботливой родственницы, готова даже уехать почти в сарай ради своих.

— Ты, змееныш, о чем задумался? — фыркнула Роза. — Змеи ищут мышей или лягушек для охоты?

— Может, барсуков… — многозначительно сказала Роксана.

— Вряд ли… Это не удав и не питон, а аспид. Они небольшие, но ядовитые!

— Не в’гемя для п’ге’геканий, — одернула девочек Флер.

Роксана повернулась к Розе и скорчила гримасу, изображая рвоту.

— Штирнер очень усилился, — сказала Гермиона. — Он навербовал себе много сторонников на Ближнем Востоке и в России. В Дурмстранге его идеи очень популярны.

— Интересно, почему? — спросила Рокси. — Он ведь проповедует постоянные войны, какую выгоду это может иметь?

— В любом обществе есть люди, кто хочет войн и хаоса, — ответила Гермиона. — В стабильном обществе у них нет шанса подняться наверх. А война может дать им шанс.

— Но война может и навредить им самим, — вставила Рокси. — Может дать, а может и нет, другие будут обороняться.

— Может… Но поставь себя на их место. Мальчик-полумаггл из Бристоля. Он понимает, — вздохнула Гермиона, — что до министра ему не дорасти: везде своя система связей, свои контакты. А хочется стать министром или главой аврората в юности. Война даст ему такой шанс, не правда ли?

— Правда, — кивнула Рокси. — Но и для войны нужно немало связей и харизмы — заставить людей на такое идти.

— Штирнер ее имеет. Он знает две заповеди, — ответила Гермиона. — Первая — юность хочет романтики и бунта. Вторая — кто был ничем, тот станет всем.

— И Александрина имеет, — протянула Рокси. — Молодежь заявляет, что ещё не кончено ничего мол… И самим выгодно — лишние союзники не помешают, и народ интересуется. Спасибо за пояснение.

«Ты-то уже обзавелась связями и на случай победы другой стороны», — ехидно подумал Альбус, оценивающе рассматривая Роксану.

— Думаю, так сейчас рассуждают ребята, которым не везёт с фамилией. В Министерство хода, наверно, не будет, разве что на самые низкие должности — мало ли что, раз даже в школе не особое доверие, а так, мол, справедливость, романтика, новый мир… — махнула Рокси.

Наконец семья Поттеров-Уизли подоспела к могиле Виктуар. Не хватало ещё одной родственницы: Габриэль, младшей сестры Флер и, следовательно, родной тетки погибшей. Колумбарий был небольшим строением посреди газона, напоминавшим стеклянный шкаф. На полочках аккуратно стояли несколько урн, под каждой из которых загорелась зеленая надпись, как только человек протягивал руку.

Не успели присутствующие удивиться отсутствию родственницы, как вдруг раздался шум. Он, однако, довольно быстро завершился и рядом стояла… Габриэль. Альбус не удивлялся: он слышал от старших о трансгрессии — весьма полезной способности перемещаться на любое расстояние.

— Здравствуйте, — кивнула она с лёгкой улыбкой, которая, однако, казалась натянутой. Все понимали ее состояние: все же смерть Вики и для неё большое горе.

Габриэль была весьма похожа на старшую сестру, правда рост её был меньше и длинные волнистые волосы отливали золотом, а не серебром. Француженка предстала перед родственниками в черном бархатном платье и темных лодочках.

— Доброе утро! — неожиданно улыбнулась Джинни. Альбусу показалось, что в голосе матери есть насмешка.

— И вам того же, — протянула Габриэль.

Джинни хмыкнула и иронично взглянула на родственницу.

Альбус переводил взгляд с матери на тетю и обратно. Он давно заметил неприязнь между ними, но причина ему была неизвестна.

— Ты все-таки сочла возможным появиться в этом доме? — бабушка Молли, к удивлению Альбуса, пристально посмотрела на нее.

— Я не дома, а на могиле племянницы… — синие глаза тети Габриэль смотрели на Молли Уизли с легкой насмешкой. Гарри, похоже, забыл убрать руку и словно держал Габриэль за плечо.

— Доброе утро, Габи! — тепло улыбнулся Гарри.

— О, Арри… — Габриэль, стуча каблуками, подошла к нему и трижды прикоснулась щекой к его щеке. — По-французски! — улыбнулась она, чуть смущённо.

Альбус слегка нахмурился. Почему его матери так неприятна Габриэль? Прижалась к отцу — но это же не значит, что они пара, лишь традиции! Мальчик слышал от Флер, что у французов принято так приветствовать хорошего знакомого.

Джинни, однако, не сдержалась. Едва Гарри убрал руку с плеча Габриэль, как она усмехнулась:

— Наконец расстались? — тихо, но ядовито сказала она.

— Как видите, — пожала плечами Габриэль.

Стоя у колумбария, Альбус вспоминал о погибшей кузине. Виделись они редко, но мальчик помнил, что всегда позитивная, находчивая, добрая, Виктуар практически единственная из всей его родни не возражала против поступления Ала на Слизерин, чего и не скрывала от него… Причин Альбус не знал, но и неважно. Отличный человек и настолько короткая жизнь, ужасная гибель…

Альбус оглянулся. Джинни стояла в строгом черном платье чуть ниже колен, опустив ресницы вниз, Гарри был одет в темно-синий пиджак и чёрные брюки.

— Было дело, что я ругала ее, но очень редко приезжала… Не сблизились настолько насколько могли, смерть пришла так быстро, — в голосе Джинни слышалась грусть.

— Если бы я не позволил дементорам уйти… — покачал головой Гарри.

— Это не твоя вина, Арри, — поддержала его Габриэль с придыханием, на что Поттер глубоко вздохнул.

На лице Джинни снова мелькнула гримаса. Флер Уизли, бледная, как мел, едва сдерживала слезы и тихие утешения Билла были бесполезны. Альбус прекрасно понимал ее состояние — все же Виктуар ее родная дочь и Флер приходилось тяжелее всех собравшихся. Притих и Джеймс:

— Она всегда была такой веселой, такой открытой, — еле слышно проговорил он. — Смерть и Вики это что-то несопоставимое.

«Это имбецил выучил такой сложный панегирик? — хмыкнул про себя Альбус. — Ну, подлинно чудесно!» Несколько сухих листочков уже упали на газон, напоминая, что осень все же не за горами. «Как, впрочем, и смерть!» — поймал себя на мысли Ал.

Кивнув, Артур отошел от колумбария. Следом с печальными лицами отошли Перси и Гарри. Габриэль подошла к Поттеру и положила ему голову на плечо, обхватив спину белой перчаткой:

— Виктуар была такой молодой… Такой юной… — всхлипнула она.

Джинни внимательно посмотрела на них.

— Все никак не расстанетесь? Может, хоть на могиле уделите друг другу внимания немного меньше?

— Я успокаиваю родственницу… — пристально посмотрел Гарри на жену.

— Ах, какая милая родня! — фыркнула Молли. — Какая трогательная забота!

— Ох и свин… — прошептала Джинни.

Альбус дернулся. Мать вдруг неприязненно посмотрела на него.

— Ты чего тут встал? Догадаться помочь почистить колумбарий так трудно?

— Ну, а я при чем? — спросил Альбус, стараясь изо всех сохранять спокойствие.

— Ты не при чем, конечно! — усмехнулась Джинни. — Твою позицию «третьего радующегося» я отлично знаю, — бросила она.

— Мама…

— А что, не так, что ли? — прищурилась она. — Знаю, всё я отлично знаю про вас и ваши подлости, — махнула она рукой. — Все блоки против меня какие-то создаете? Давайте, создавайте дальше!

— Ну что, будем собираться домой? — прищурился Рон.

— Да, домой… — вздохнула Молли.

Флер, однако, не слушала их, а держала в руках урну.

— Шли-шли, а побыли всего минуту? — с тихой горечью сказала она.

— Не минуту, а почти пятнадцать… — Гарри посмотрел на часы.

Альбус чувствовал себя далеко не в самом хорошем настроении. Почему мать постоянно к нему придирается? Мальчик никак не мог понять, чем именно он провинился на кладбище и что за некие козни готовят маме? Разве он, сын, обязательно в них замешан? Чепуха. Идя в комнату, Альбус услышал разговор Рокси и других кузин.

— Видимо, тетя Габриэль все ещё влюблена в дядю Гарри, — фыркнула Рокси тихо.

— Да ты что? — недоверчиво хмыкнула Молли. — Маловероятно.

— А с чего ты взяла, что она в него влюблена? — спросила Роза, всем видом показывая неодобрение.

— Почему? Ты обратила внимание, что они на могиле практически не отходили друг от друга? Ещё и обнимались нежно… Уверена, что их сразило горе от участи Виктуар?

— Тихо! — прикрикнула внезапно появившаяся в коридоре Гермиона, неодобрительно посмотрев на детей. Альбуса она тоже одарила внимательным взглядом, будто он нарочно подслушивал.

Мальчик посмотрел на слегка хмурящееся августовское небо. Воистину, чем ближе осень, тем радостнее становится на душе.




На другой день Альбус решил отправиться в Косую аллею: необходимо купить новую одежду, учебники. Кроме того на улице можно было хоть немного расслабиться от постоянного шума и ссор, царящих сейчас в его семье. Не было очередного скандала родителей и практически ежедневных насмешек кузин. Альбус был рад, что шел один, ещё и потому, что предоставлялась отличная возможность заглянуть в «Горбин и Бэрк».

Сердце Альбуса тревожно билось. Умом он уверял себя, что идти в «Горбин и Бэрк» не стоит. Однако в душе он знал, что непременно пойдет туда, и ничего с этим не поделаешь. Он пойдет туда обязательно, потому что так надо. «Кому надо?» — спрашивал себя Альбус. Он не мог найти ответ на этот вопрос, но прекрасно понимал, что в магазин он всё же отправится. И оттого, что он не мог найти ответ на свой вопрос, на душе становилось еще противнее.

Альбус вошел в Косой переулок неуверенно: было весьма непривычно идти одному, без окружения множества родственников. Он все ещё пытался бороться с желанием пойти в «Горбин и Бэрк», но ничего не мог с собой поделать. На нижнем этаже «Флориш и Блоттс» как обычно было полно народу. Альбус стал рассматривать книги, ищу что-нибудь об арабской магии времен Халифата, как вдруг его внимание привлекли две гриффиндорки. Алу обе они были знакомы: первой была высокая Кайли, второй — ее подруга Милли Лайонт. Альбус прислушался. Они, похоже, спорили о каком-то происшествии. «И Кайли, как обычно, читала мораль подруге», — фыркнул Поттер.

— А разве они ее поддерживали? — Удивилась Милли. — Энтони не сказал ни слова.

— Но Энтони говорил, что она еще и умная или что-то типа того, — назидательно сказала Кайли. — Очень неудачно, если видишь, что твои подруги явно неуверенно себя чувствуют рядом с этой девицей.

Альбус прищурился: он сразу понял, что речь идет об Энтони Лайонте: старшем брате Милли. Энтони дружил с Фредом Уизли и считался одним из лучших игроков в квиддич.

— Он хотел мира. Что-то вроде: «Ребята, ну хватит враждовать не из-за чего!», — прощебетала Милли.

— Тогда надо было не Доминик хвалить, а подруг, — не успокаивалась Кайли. — Говорить, что они и красавицы, и умницы, и Доминик им в подметки не годится. Девочки бы увидели, что все хорошо, их по-прежнему любят и ни на кого не меняют, и успокоились бы.

«Клоунесса!» — подумал Альбус, едва не прыснув от смеха.

— То есть Доминик надо опускать только за то, что она не изволит нравится тебе и кому-то там еще? — Милли, казалось, была искренне потрясена.

— Доминик надо было покритиковать (да она и заслужила это), но это даже не самое главное, — продолжала Кайли не терпящим возражения голосом. — Главное — польстить подругам, чтобы укрепить их пошатнувшуюся, видимо, уверенность в себе. Разве для того, чтобы поддержать друзей, не стоит за глаза покритиковать постороннего человека, которому от этого ни холодно, ни жарко?

Альбус глубоко вздохнул: была не была. Лучше сходить в магазин как можно раньше, иначе можно будет нарваться на кого-то из знакомых, форму и книги он всегда успеет приобрести. Впрочем, подумав немного, Альбус всё же купил учебники. Если кто-то привяжется, лучше сказать, что он покупал учебники, а теперь пошел за формой. Да, так будет логичнее. Заметив знакомый поворот, Альбус двинулся вперёд. Вдалеке показалась знакомая тонкая фигура. Неужели Рокси? Что она здесь делает?

Неожиданно от дома отделилась тень в лиловом плаще и чёрной шляпе.

— Мистер Булстроуд? — изумился Альбус.

— Тише, мой мальчик, тише, — знакомый человек в очках приложил палец к губам. — Пойдём, — шепнул он.

На душе стало радостно и приятно, словно он увидел старого товарища после долгого пребывания у чужих. Словно он был путешественником, вернувшимся домой из дальних краев.

— Мистер Булстроуд… — оглянулся Альбус. — Вы, как я слышал, скрываетесь от министерства? — Нависавшие силуэты домов казались мальчику настолько тёмными, словно их закоптила сажа.

— Не волнуйтесь, мой мальчик, я на легальном положении, — достав серебряный портсигар, Булстроуд закурил.

— У них нет фильтра? — изумился Ал.

— Это папиросы, мой друг. Большая редкость ныне.

— Я не слыхал про них… — честно сказал Альбус. — У отца и тети Гермионы только сигареты.

— Да, да… Папиросы — это частичка старого доброго мира, — улыбнулся Булстроуд краешками губ. — Частичка, которую они, — в его голосе мелькнула нескрываемая нотка презрения, — забыли уничтожить. Или не смогли, — добавил он, выпустив дым.

— А что это за мир? — спросил Альбус, глядя, как налетевший дождь начал барабанить по луже.

— Мир, где Королева мудро правила и магами, и магглами. Мир, где были Законом Род и Честь. Мир, где ценились благородство и заслуги. Мир, где древние маги по праву рождения были выше магглорожденных.

Булстроуд достал из кармана маленький стеклянный шар и отправил мальчику. Альбус поймал его и присмотрелся. В шаре тотчас мелькнула картинка, словно нарисованная пастелью или акварелью. Она изображала старинный замок на холме, поросший плющом и травами. В окошке главной башни, донжона, мерно горел свет, словно завлекая путников в промозглый летний вечер.

— В том мире даже магглы ходили в пиджаках и смокингах, в платьях и туфлях, а не в нынешних лохмотьях, — скривился Булстроуд.

— И этот мир… погиб? — пролепетал Альбус, отчего-то вспомнив дом Ноттов.

— Почти… — вздохнул Булстроуд. — Но ведь мы с тобой должны его вернуть, не правда ли? — подмигнул он.

Дождь усилился, проникая уже и под навес. Булстроуд мгновенно наколдовал большой черный зонт, под которым оказались они оба.

— А как можно вернуть прошлое? — спросил Альбус, глядя на воду.

Его взрослый товарищ в плаще и шляпе казался ему воплощением того ушедшего мира. И сейччас, гладя на хмурое небо, Ал словно перед собой старинные черные автомобили и людей в плащах, словно их фигуры былти слегка размыты полувыцветшей акварелью.

— А как МакГонагалл вернула правильную форму? — задумчиво посмотрел Булстроуд на лужу. — Как сказано в тибетской книге «Бардо тхедол», ни Закон, ни Хаос не должен править миром. Вчера победил Хаос. Ныне Закон нанёс поражение Хаосу. А завтра слуги Хаоса вновь потеснят Закон. Порой равновесие нарушается в одну сторону, и тогда смертный его корректирует. Но мировые весы будут качаться вечно…

— Мой отец скорректировал равновесие? — задумчиво спросил Альбус.

— Да. Как и все члены обоих Кругов, — кивнул Булстроуд. — Они корректируют равновесие Света и Тьмы.

— А как узнать, кто скорректирует равновесие? — вытянул шею Альбус. Сейчас, в отличие от дней, проведённых дома, ему хотелось слушать и слушать.

— Когда наступит время корректировки баланса это станет ясно само собой, — улыбнулся Булстроуд.

— А когда наступит время?

— Время… — Он снова затянулся папиросой. — Моя бабушка рассказала мне интересную историю. Зима тридцать пятого была невероятно теплой. Зимой тридцать шестого года вообще не было снега и шли дожди. Все говорили, что это начало потепления и скоро растают льды Гренландии. Но мудрый профессор травологии Герберт Бири лишь ехидно улыбался ученикам и говорил, что это начало небывалого похолодания! И в самом деле: лето тридцать восьмого года стало дождливым и холодным, а зима тридцать девятого года была со снежными бурями. Во время войны с Гриндевальдом снегопады были такие, что даже не всегда выходил Хогвартс-экспресс.

— Холод наступает когда очень тепло, а тепло, когда очень холодно? — удивился Альбус.

— Больше, мой мальчик, больше… Когда система добивается слишком многого, она на грани смерти. Цветение ромашки есть начало ее увядания, — сказал Булстроуд.

— А тетя Гермиона так гордится, что у нас в волшебном мире идет либерализация и мы достигаем того, чего магглы, — качнул головой Альбус. — У маглов уже не просто политические свободы, а узаконены всевозможные свободы.

— А я бы на их месте дрожал от страха, — поднял брови Булстроуд. — Если это так, то это предвестник скорой и очень жестокой тирании!

— Почему? — удивился Ал.

— Это правило знает любой человек, играющий на бирже, — продолжал Булстроуд. — Слишком резкий подъем акций означает начало их небывалого спада.

— А почему акции нельзя всегда держать на высоте? — спросил Альбус. Он не заметил, как ноги сами собой понесли их к «Горбин и Бэрк».

— Потому что их небывалый рост означает их переоценку. А переоценка это нечто неестественное. А за неестественное никто не хочет постоянно платить.

— Мистер Булстроуд, а что если мы будем постоянно держать курс наших акций на высоте? Мы ведь можем делать это через подставных игроков.

Альбусу казалось, что он говорит небывалую хитрость, но его знакомый лишь улыбнулся.

— Теоретически, да, дружок. Мы можем поиграться так месяц-другой. Но у нас быстро кончатся деньги на их покрытие. Тогда или акции рухнут сами, или мы возьмем деньги в долг, и когда наши долги попадут на биржу, наши акции рухнут сами собой. И между прочим, это отличный биржевой индикатор, — сказал Булстроуд. — Если некто держит курс акций завышенным, значит, он готовит большую аферу.

— А какую? — спросил Альбус, слушая, как крупные капли барабанят по зонту.

— Например, сбросить их идиотам по дорогим ценам. А когда у них в руках они обанкротятся, то убытки понесут они.

— А вы играете, мистер Булстроуд?

— О, я старый медведь, мой мальчик!

— Медведь?

— Да. Быки играют на повышение курсов акций, а мы, медведи, на их понижение. То и другое — профессия.

— И вы соревнуетесь с быками как Гриффиндор и Слизерин? — догадался Альбус.

— Очень редко, мой мальчик, очень редко. На самом деле мы чаще всего дружим с быками. Представь, владелец компании хочет выяснить, надежны ли его акции. Мы играем на понижение, быки на повышение. Акции лопнули и пошли вниз. Хозяин теперь знает: акции не пойдут вверх, выходить с ними рано. Или акции пошли вверх, несмотря на все труды нас, медведей. Прекрасно, можно идти на большие торги! И мы, и быки подсчитываем доход.

«Горбин и Бэрк» показался Альбусу все тем же сумрачным помещением, как и в прошлом году. Альбус чувствовал непонятную внутреннюю тягу к этому месту. Ничего такого уж страшного не было, все казалось привычным. В полутьме у входа горели свечи. Со стен таращились маски, но не сказать, что так уж пугали. На прилавке человеческие кости — наверно, принесли какие-то археологи с раскопок.

— Не тот ли это несгораемый шкаф, через который отец нашего Малфоя запустил Пожирателей Смерти в Хогвартс? — спросил Ал. — Я знаю, его брат-близнец в Выручай-комнате! — похвалился он.

— А, нет, дружок… — улыбнулся Булстроуд. — Тот шкаф после войны деактивирован. Хотя… — нахмурился он.

— Что значит «хотя»? — спросил Альбус.

— «Хотя» значит, что в нашем мире нет ничего постоянного. Вы слышали о темном маге Амелбиусе?

— Он, кажется, создал Круг Тьмы в девятом веке?

— Именно так, мистер Поттер. Так вот, он подарил врагу, королю Карлу Толстому, проклятое ожерелье. Тот с помощью сильного колдуна деактивировал его и был счастлив. Тогда Амелбиус отправился в Египет и нашел там папирус с заклинанием, как снова активировать его на расстоянии…

— Чем могу служить мистеру Поттеру? — Горбин, как обычно, появился словно из ниоткуда.

— Добрый день, сэр! — наклонил голову Альбус. — Хочу купить у вас какую-нибудь интересную книгу.

— Прекрасное желание! — морщинистое лицо Горбина скривилось в подобие улыбки. — Хотите почитать о тёмных артефактах или о расширенных тёмных проклятиях?

«Про Круг Тьмы!» — прошептал в голове холодный голос.

Я слышал об одной книге… — осторожно сказал Ал. — Она называется «Круг Тьмы. Изучение черной магии».

— А! — Горбин бросил взгляд на витрину. — Это старая и очень редкая книга! Сейчас у меня ее нет, но я мог бы заказать ее для вас, мистер Поттер.

— Заказать?

— Да, их осталось очень мало в Британии. Боюсь, придется подождать примерно с месяц- другой. И, к сожалению, заказ будет не дешевым.

— Не беспокойтесь, я дарю ее мистеру Поттеру, — улыбнулся Булстроуд. — Пусть это будет мой подарок ему на день рождения!

— Спасибо… А как я его получу? — хлопнул ресницами Альбус.

— Я пришлю ее вам в школу под видом учебника по «Расширенному зельеварению», мистер Поттер, — спокойно сказал Булстроуд. — Дальше вы спокойно применяете Yaviciome и наслаждайтесь!

— Ну вот и улажен вопрос, — кивнул Горбин. — Прекрасный выбор, мистер Поттер, прекрасный! Сразу виден будущий…

— … ученый, — многозначительно добавил Булстроуд. На потрескавшихся губах Горбина появилась усмешка.

Альбус чувствовал, как на сердце появился легкий холодок. Одна половина его души была счастлива, что он наконец прочитает так волновавшую его с Пасхи книгу. Другая говорила, что он совершает большую ошибку и надо поскорее бежать из магазина куда глаза глядят. Ал поскорее заткнул этот голос, но все равно чувствовал волнение, словно он делает нечто непоправимое.

— Сэр… А что это за зеркало? — С интересом посмотрел он на раму.

— Зеркало? Один из входов в ту сторону, мистер Поттер, — хохотнул Горбин.

Ал внимательно посмотрел на зеркальную гладь, словно силился понять, в чем заключается этот вход.




Вокзал Кингс-Кросс встретил семью Поттеров проливным дождем. Несмотря на праздничный день, погода казалась весьма унылой: за темными тучами практически нельзя было разглядеть солнце, а дождь лил, не переставая, практически не успокаиваясь.

— То же мне, погодка, — проворчал Джеймс.

— Не сахарные, — быстро отозвалась Джинни, махнув рукой. — Не растаем.

Однако перспектива стоять под дождем её тоже не очень-то радовала, как заметил Альбус по слегка напряжённому лицу матери. Развернувшись, семья Поттеров быстро нырнула в помещение.

— Так… Герми с Роном уже здесь… — на лице матери в самом деле мелькнула теплая улыбка.

Гермиона правда шла вместе с Розой. Белый плащ преподавателя трансфигурации мелькал мимо книжного киоска. Рядом с ней шла Роза в маггловском спортивном костюме. Так называемый «дядя Рон» стоял чуть поодаль, возле киоска, покупая газету. Ал прислушался. Тётка, похоже, говорила своей дочери про их факультет.

— Адель не стоит завидовать из-за внешности и брать в идеал девушки, с ее-то равнодушием к моральным вопросам, — Альбусу казалось, что Гермиона говорит невероятно важно. — Красота и приятные манеры — это еще не все.

— Змеёныши говорят, что она всем помогает всегда, мира хочет, ласковая…

Ал вздрогнул. Роза сказала что-то хорошее об Аде? Это было также невероятно, как если бы черные квадратные часы пошли бы в другую сторону.

— Но косвенная Пожирательница Смерти, — назидательно повторила Гермиона. — Адель все равно, что ребенка втягивают в темные дела и настраивают против отца. Вот что действительно нехорошо. И дело не в том, что она могла предотвратить чьи-то проблемы — дело в том, что правильно быть именно против Пожирателей Смерти, за равенство всех.

«Тоже мне — менторша!» — с отвращением подумал Ал. Все-таки в у Ноттов и в «Горбин и Бэрк» было куда интереснее, чем со своей родней.

— Ты еще здесь, змееныш? — Альбус чертыхнулся: он не заметил, как Джеймс толкнул его в плечо, от чего Ал едва сохранил равновесие. — Иди к змеям шипеть! — захохотал он.

— Ты, змеёныш, надеюсь, не рассчитываешь, что поедешь в нашем семейном купе? — хмыкнула подошедшая Роза.

— Больно-то вы мне нужны! — Альбус постарался придать лицу брезгливо-равнодушное выражение.

— Там, аспид, поедут Поттеры-Уизли! — продекламировал Джеймс с нарочитой важностью. — А всяким выродившимся змеюкам там не место!

— Иди, слизеринец ты наш! — горько вздохнула Джинни.

Отца не было. Он срочно уехал в командировку во Францию, и не смог вернуться до сих пор. Лили жаловалась, что ей ехать ещё через год. Альбус махнул сестре рукой, быстро прошел через барьер и тотчас улыбнулся: черные кудряшки Эрика он бы узнал из тысячи других вихров, как и получилось. Пожав приятелю руку, Нотт весело улыбнулся и заговорил, словно они расстались только вчера.

— Пошли быстрее, не то кошаки займут весь поезд.

Альбус прыгнул в вагон вслед за другом. Кэтрин удалось найти довольно быстро. Она о чем-то увлеченно разговаривала с Моникой Селвин, будучи в нежно-розовом платье и новых голубых лодочках. За каникулы Забини вытянулась, а кудри стали длиннее. Моника тем временем изменила прическу с распущенных волос на «конский хвост» и, в отличии от подруги, надела бежевый брючный костюм.

— Мы не помешаем? — одновременно поинтересовались мальчишки, предварительно переглянувшись. Поезд уже тронулся, и за окном мелькнул конец платформы.

Кэтрин вздрогнула от неожиданности, а Моника кивнула.

— Интересно, почему Уизлетта нас побаивается? — спросила Кэтрин, когда ребята шли искать купе. Мимо как можно быстрее прошмыгнула Роза, бросив на слизеринцев напряжённый взгляд. — Будто мы в крапинку или полоску…

— Ей дядя Рон рассказывал, — махнул рукой Альбус, удобно пристроив чемодан на верхней полке.

— А что именно? — вскинул брови Эрик.

— Дядя Рон, — начал Альбус. — Говорил маленькой Розе: «Там вечный сумрак зелени… вечная тьма… слизеринцы встают и в темноте шипят… и варят чёрные зелья…»

— А гриффиндорцы рычат днями, ночью бродят в пижамах и строят зловещие планы на слизеринцев, — неожиданно раздался мелодичный голос Анжелики. — Зачем так пугать ребенка? Что лично я вашему Рону сделала, интересно? — девушка с улыбкой пожала плечами.

— Привет, — мягко улыбнулась Кэтрин. — Очень рада тебя видеть.

— Я тоже, — тепло ответила Розье. — И вам троим рада. Надеюсь, свободное купе найдете?

— И не сомневайся, — подмигнула весело Кэт. — Ты к девчонкам? Передавай привет!

— Непременно! — важно протянула Анжел.

Сидя в уютном купе, ребята разговорились. Оказывается, Адель Эйвери в этом году отправится на пробы в сборную Британии по квиддичу, а еще она сдала СОВ на все двенадцать баллов, зато Анжелика едва не провалила зельеварение, но все же собралась и сдала весьма достойно. Кэтрин рассказывала про Париж, а Эрик хвастался охотой на вальдшнепов, зато Селвин переплюнула их всех — она побывала в Санкт-Петербурге, культурной столице России. За окном мелькали мокрые луга.

— С этого года можно будет играть в квиддич, — важно объявил вошедший Скорпиус, присев рядом с Кэтрин. — Я на кольцах так поправлю перчатки, что у Джеймса душа уйдет в пятки.


Ребята дружно прыснули. Альбус подавил вздох: все же каким бы человеком не был его брат, игрок он весьма хороший, так что вряд ли он будет дрожать от одних только перчаток Малфоя.

— Джеймс струсит, когда объявят: «На кольцах Скорпиус Малфой»! — не успокаивался Скорпиус.

— Ты сначала пройди в сборную, — мягко улыбнулась Кэтрин. — А потом говори. Джеймс, кроме того, уже не первый год играет: что ему тебя бояться?

— Я играю не хуже отца! — обиженно ответил Скорпиус. — Меня следует опасаться, особенно Джеймсу!

— Мы все в прошлом году слышали, как ты играешь, — прыснула Кэтрин. — Хотя, с другой стороны, в процессе тренировок результат мог стать выше. Но вряд ли Джеймс будет так бояться новичка — других-то не боялся.

— И я бы не советовала особо воображать, — вставила Моника. — Ты ведь ещё не состоишь в сборной.

— И ты, Брут? — обижено посмотрел Скорп на Монику. Поезд сделал лихой поворот, обогнув небольшую сосновую рощу.

— Я не хочу ничего плохого, — поправилась Мон. — И буду очень рада, если ты пройдешь, просто подожди начала отборов.

— Пройду, куда денусь! — важно вставил Скорпиус.

— Не волнуйтесь, не пройдет никто, — вздохнул Альбус. — МакГонагалл издала новое постановление, что капитаны команд сами решают, кого брать и приглашать в команду. Отборов не будет

— Да не волнуюсь я, — с улыбкой пожала плечами Кэтрин. — Я же не играю. Постановление — может, и правильно. Знаешь кто на что способен и есть возможность выбрать лучшего без лишних.

— Но теперь все зависит от личных вкусов капитана, — вздохнул Эрик.

— Это да, — нахмурилась Кэтрин. — И смотря, что за капитан… Ответственность не помешает: нужно судить именно по способностям, а не по личным связям.

— Нет, ты только представь… — Альбус не сдержал улыбку, глядя как Скорпиус донимает бедную Кэт. — Мы на четвёртом курсе. Вылетают две команды на поле, я вишу над кольцами и тут объявляют «На кольцах — Скорпиус Малфой!» Джеймс аж на метле перевернулся, а я боевито перчатку подшнуровал и беспощадно посмотрел на врага. «Да, Джеймс, держись!»

— Не удержится боюсь… — вздохнул Эрик с долей насмешки.

— А ещё говорят, что нашему поколению мало приключений досталось! — не унимался Скорпиус. — Да мы… мы вогнали в дрожь самого Джеймса! Скучно… — посмотрел он в запотевшее от дождя окно. — Пойти, что ли, над ниггерком поиздеваться? «Негрилло!»

Эрик и Кэт фыркнули.

— Давай уже что-то поновее! — Альбусу ужасно захотелось поозорничать. Скорп смотрел на него во все глаза.

— Вот смотри: спроси Бобби, что он слышал про древнюю обезьяну дриопитека. Он тебе скажет: «Ничего!» А ты ему: «Правильно! Были в древности обезьяны, которые вымерли, а были которые не вымерли!»

— Все-таки это жестоко… — вздохнула Моника. — Просто ну Боб и Боб, — пожала она плечами. — Невелика проблема.

— Был такой польский афоризм: «Уже и в лабиринтах висят таблички «Блуждать запрещается!» — вытянул ноги Альбус.

— Ага… Думать, что ниггеры и обезьяны — одно и тоже, и вопрос кто от кого произошёл — бессмыслица! — фыркнул Эрик.

— Вот! — Ал посмотрел на Скорпиуса. — Спроси Бобби, слышал ли он новую версию науки: «Мол, негры пошли от зиджантропа, минуя даже питекантропа».

— А как ниггерки пошли от обезьян? — спросила Кэт, покачав туфелькой.

— Да просто, — фыркнул Эрик. — Представь: какая-то группа дикарей попала в джунгли, деградировала умственно, но развилась физически…

Сейчас, глядя на мост через реку, Ал был ужасно доволен своей маленькой победой: ему удалось перепрограммировать агрессию Малфоя с себя на Бобби. Что же, тем лучше. Меньше проблем на своем факультете: их хватает и с гриффиндорцами, да и хаффлпаффцы не сказать, что души в нем не чаяли.

— От ниггеров! — фыркнула Кэт.

— Все! Все! Не могу! — хохочущий Скорпиус подпрыгнул с полки и побежал к двери. — Пойду гориллу поищу!
— Боб сидит тише воды ниже травы, — сказала Мон.

— Конечно сидит, — отозвалась Кэт. — Он знает: ниггера защищать не будет никто. Рыпнется: свои житья не дадут. Мол, ты, чёрный, тут из великой милости, а ещё выделываешься?

Альбус задумался. Сейчас он, пожалуй, хорошо понимал Роберта. За него самого тоже в семье не будет заступаться никто. Да и в Хогвартсе ему вряд ли простят крупную ошибку. Впрочем, какая разница? Каждый за себя, а Роберт пусть выпутывается, как знает — его проблемы.

Подошедшая женщина с тележкой предложила им Ароматные Бобы. Как обычно Альбусу не повезло. К концу пакета он испробовал на вкус ногти, стекло, каучук, пластмассу, бубонный гной, перья пеликана, пот аллигатора. Устав от неудач, он попросил боб у Кэт, однако и он оказался единственным плохим в её пакете, напоминая на вкус гнилое яблоко. Альбус грустно вздохнул: почему, Мерлин, он родился таким невезучим?

Большой зал был также великолепен, как и в прошлом учебном году, но на этот раз Альбус не чувствовал того восторга. Всё казалось привычным. Глядя на радостные лица малышей Поттер усмехнулся. Ведь и он сам недавно был таким же, как они. Неподалеку от него разливался сероглазый Адриан Руквуд, разводя тонкими руками.

— Бот, Бриджит! — Начала вызывать учеников директор Макгонагалл.

Светловолосая девочка в очках медленно подошла к шляпе и та, подумав несколько​ секунд, выкрикнула:

— Хаффлпафф!

Первокурсница мягко улыбнулась.

— Бергхоф, Лили!

Распределительница объявила факультет, едва коснувшись рыжей головы:

— Гриффиндор!

— Розье, Элеонора!

Высокая светловолосая малышка с карими глазами изящно направилась к табуретке, при этом ее взгляд упал на Слизеринский стол и девочка задержала глаза на Альбусе, хотя в скором времени отвела.

— Слизерин!

Альбус радостно аплодировал, вместе с остальными. Хрупкая Элеонора с густыми золотыми кудряшками до плеч напоминала цветок розы, но до Кэтрин не дотягивала, хотя быстро вступила в разговор с этой самой Кэтрин и, казалось, подружилась с ней. К Распределяющей шляпе шел очередной первокурсник… Всё как всегда.

— Слушай, я летом попробовал прочитать «Роман о Тристане и Изольде», — прошептал другу Эрик, пока тот накладывал жареную картошку.

— Да кто его не знает? — спросил Ал.

— Нет, не французский пересказ, а старинный! — вздохнул Эрик. — Настоящий!

— И как?

— Честно? Скучновато… Стихи, поединки, турниры, да описания… Я-то соблазнился: там замок на обложке нарисован старинный! А читать скучно. Интересно… — мальчик задумчиво посмотрел он на горящий у стены факел. — Что такого все же делал Тристан с этой Изольдой? Ну любил он ее и любил, какая разница? — недоумевал Эрик.

— Если ты читал, то он зачем-то ночью на ложе к Изольде лез, — добавил Ал.

— Что-то влюбленные ночью делают, а что… — неуверенно помахал рукой Эрик. — А Одре на этом его и поймал: положил косы и ножи возле ложа Изольды. Зачем? — Нотт удивленно поднял темные брови.

— Чтобы Тристан поранился и попался! Так уж ему хотелось безумно попасть на ложе к Изольде. Наверное… — многозначительно добавил Альбус.

— Представь: Джемми к какой-то грязнокровке подкатил точно так же. Интересно, залез он уже к ней ночью в больнице под одеяло? Представляешь? — Эрик захлебывался от смеха.

— А вдруг наш Стивен к гриффке какой? — поддел его Альбус.

— Стивен? Да ну, брось… — скривился Нотт. — Он их за людей-то не держит!

Друзья переглянулись и громко рассмеялись. После праздника слизеринцы пошли в подземелья. Альбус внимательно прислушался, когда Адель сказала новый пароль — «Черепаховый гребень». Вот и родная салатовая гостиная! Альбус сразу почувствовал прилив радости. Те же самые старшекурсники, что и в вечер их отъезда, принесли несколько пакетов со сладостями и сливочного пива. Ал окинул взглядом знакомые лица, большинство из которых были лицами его друзей, и почувствовал, что вот теперь он наконец-то дома.