Глава 1. Очень горячий день

— Профессор, но я не понимаю, почему вы решили подселить его ко мне? Ведь я живу у Дурслей, а вы прекрасно знаете их отношение ко мне и ко всем магам в частности! — Гарри сейчас еле сдерживался, стараясь не вспылить и не наговорить гадостей, стоящему напротив него директору, который лично прибыл в Литтл-Уингинг чтобы сообщить ему столь радостную новость, от которой хотелось либо самому повеситься, либо повесить Малфоя, который будет жить у него в течение оставшихся летних каникул. Лучшим вариантом в данной ситуации было поддержание диалога в спокойном и рассудительном тоне, чтобы попытаться убедить директора, что это далеко не лучшая мысль.

— Гарри, мальчик мой, пожалуйста, помоги мне. Война прошла, однако, отношения между Гриффиндором и Слизерином всё так же напряжены. Мне кажется, что пора прекратить уже это глупое действие, и вернуть мир двум великим Домам Хогвартса. А так как вы с Драко являетесь, так сказать, негласными лидерами своих факультетов, то, наладив взаимоотношения друг с другом, вы совершите огромный шаг на пути к нашему прекрасному плану, — голубые глаза сверкнули озорным блеском за стеклами очком, и Альбус ласково улыбнулся своему любимцу. — А по поводу дяди с тётей можешь не волноваться — разговор с ними я возьму на себя.

Директор школы направился в гостиную, в которой их ожидали Дурсли, сняв по пути наложенное ранее Заглушающее заклинание, пожелав, чтобы их разговор остался конфиденциальным. Войдя в помещение он застал Вернона и Петунью смотрящими телевизор, однако, фильм про каких-то чудовищ явно не входил в список их любимым жанров, что говорило о том, что они включили первый попавшийся канал. Сами же Дурсли в это время старались услышать хоть что-либо из того, что этот странный старик, которого миссис Дурсль давно опасалась, говорил их племяннику.
И только Дадли действительно было всё равно — слишком уж он был увлечён новой компьютерной игрой, из-за которой не обращал ни малейшего внимания на гостя, под два метра ростом, с длинной седой бородой.

Встав около двери и негромко откашлявшись, привлекая внимание всех здесь находящихся, он начал разговор, исход которого решит судьбу двух юных магов, волею случая ставших врагами ещё будучи первокурсниками.

— Мистер и миссис Дурсль, добрый вечер. Я думаю, что представляться мне не имеет смыла, однако, всё же напомню. Я — Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, в которой обучается ваш племянник, — он сделал вид, что не заметил, как Дурсли синхронно скривились, при слова «волшебство». — Я пришёл этим чудесным вечером в ваш дом с одной маленькой просьбой к его хозяевам. Дело в том, что в нашем мире не так давно закончилась долгая и разрушительная война, и сейчас мы больше всего желаем мира, в том числе и между факультетами нашей школы. Советом преподавателей было решено провести эксперимент, в ходе которого ученики двух самых враждующих факультетов будут жить совместно до окончания этого лета. Как вы уже, наверное, поняли, я прошу у вас разрешение подселить к вам одного юного, но очень талантливого мага, который, уверяю вас, не доставит абсолютно никаких хлопот.

— Что?! — раскрасневшийся Вернон был готов уничтожить старика на месте! Да кто он такой, чтобы врываться в его дом, да ещё и заставлять их соглашаться на заселение ещё одного выродка?
Им своего, что ли, мало? — Я категорически против вашей безумной и идиотской идеи! Я не потерплю в своём доме какого-то глупого юнца, который будет угрожать жизни и здоровью моей семьи! Нет, и ещё раз нет!

— Мистер Дурсль, уверяю вас, что мистер Малфой не доставит вам никаких неудобств. Он — весьма воспитанный и приятный в общении юноша, который является лордом, и потому обучен манерам.

— Мне плевать, чей он там сынок, не надо нас пугать его связями и положением в обществе! Какая нам будет с этого выгода? Правильно — никакая! Хватает с нас этого мальчишки! Мой ответ остаётся отрицательным, и вам, уважаемый, не удастся меня переубедить! — последние слова Вернон практически выплюнул, надеясь на завершение этого глупого и до жути раздражающего разговора. Однако, он очень плохо знал Дамблдора, иначе бы сразу понял, что бой заранее был проигран.

— У меня есть к вам прекрасное предложение. Мы на всё лето можем организовать путешествие на курорт для вас и вашей семьи, в любое место, куда вы пожелаете. Всё будет оплачено нами: все хлопоты, которые могут быть доставлены вам поездкой, мы так же берём на себя, — Дамблдор видел, как загорелись у Дурслей глаза при словах о бесплатной поездке, и поэтому продолжил развивать выбранную им тактику. — Так же, мы предоставим вам любую денежную сумму на развлечения, и, поверьте, её будет вполне достаточно, чтобы вы могли себя не ограничивать ни в чём.

Всё. Рыбка была на крючке. Теперь Дурсли точно не откажутся, слишком заманчиво было для них это предложение. Когда ещё кто-нибудь им предложит столь халявное предложение? А Вернон был не так глуп, чтобы упускать шанс. Однако, чтобы не показывать этим… людям с особенностями, что они безумно рады, он нахмурился, сделав вид, «что так уж и быть, они поедут, хотя это им совсем не надо».

— Договорились. Когда мы выезжаем?

— Как только вы соберёте свои вещи, — Дамблдор лучезарно улыбнулся, предвкушая дальнейшее развитие его плана, главными действующими лицами в котором, будут Поттер и Малфой. Он свято верил, что дружба между мальчиками будет крепкой и долгой, им просто надо немного поговорить по душам, выпить чаю с лимонными дольками… Да, сейчас бы и сам директор от этого не отказался, он, буквально, чувствовал этот божественный нежный вкус на кончике языка, а на лице застыло блаженное выражение лица, которое чём-то пугало Дурслей, заставляя напрячься. Поэтому они поспешили поскорее подняться наверх и собирать вещи, по пути обсуждая, куда они поедут.

Гарри же с тоской смотрел им в след, готовый умолять, чтобы они не оставляли его одного. Пожалуй, это был единственный раз за все, почти девятнадцать лет, когда он не хотел расставаться со своими "обожаемыми" родственниками.

***

Прошло почти три дня с того вечера, когда Поттер потерял покой. После того, как Дамблдор сопроводил его родственников на выход и проводил их к машине, где уже ожидал маг-водитель, он вернулся к Гарри. Однако точной даты прибытия Малфоя он так и не сообщил, сказав только, что в течении недели гость прибудет. От этого брюнету стало только хуже — неизвестность он ненавидел ещё больше, чем собственную беспомощность, и каждая последующая минута становилась для него пыткой. Он слонялся по пустому дому, не зная чем себя можно занять. Посуда вся была перемыта, пыль вытерта, каждая статуэтка в гостиной стояла на своём месте, на полу ни единого грязного пятнышка. Как оказалось, ему было абсолютно нечем себя занять. Ел он максимум раз в день, голод его не мучил, наоборот, живот сводило от мысли о предстоящем сожительстве, и еда просилась наружу. Однако он всё равно заставлял себя есть — падать перед Малфоем в голодный обморок никак не входило в его планы. Единственным развлечением были цветы, за которыми по-прежнему надо было ухаживать, вовремя поливая и избавляя клумбы от сорняков. Вот и утром пятого дня ожидания Гарри начал с поливки цветов, однако, задумавшись, он поскользнулся на мокрой траве и растянулся на земле. Шланг, который он выпустил из рук в полёте, теперь ползал по траве под напором воды, обрызгивая всё вокруг и Гарри в том числе. Встав, парень выключил воду и направился в душ, смывать с себя грязные разводы — ему посчастливилось упасть не на чистую зелень, а в землю на клумбе. Приняв душ, Поттер посмотрел на грязные джинсы, и бросил их в стирку. Поленившись идти за чистыми, он просто обернул полотенце вокруг бёдер и спустился на кухню, чтобы выпить воды, которая смыла бы с языка противный вкус сырой земли. С отросших почти до плеч волос стекала по спине вода, смачивая край полотенца и заставляя его постоянно сползать. Прижавшись одним бедром к шкафу, Гарри потянулся за стаканом, стоявшим на верхней полке, когда позади него послышался восторженный свист, заставивший его резко обернуться. Почувствовав полную свободу, полотенце всё-таки соскользнуло на пол, оставляя Гарри полностью обнажённым перед глазами слизеринца, которые тут же жадно начали исследовать его спортивное тело, со стекавшими по нему капельками воды. Он быстро нагнулся за этим куском ткани, которое потом с удовольствием сожжёт, однако успел заметить, как блондин плотоядно ухмыльнулся.

— Какая горячая встреча, Поттер. Признайся, шалун, ты очень рад меня видеть, — нахальная улыбка расцвела на бледном лице с заострёнными чертами, а в глазах заплясали дикие похотливые огоньки.

— Для тебя, дорогой мой, всё что угодно, — Гарри ласково ему улыбнулся и послал воздушный поцелуй, и прошёл мимо ошарашенного Драко наверх, чтобы нормально одеться во избежание подобных казусов. Это ж надо было, так оплошать! От мысли о произошедшем щёки запылали, Гарри смутился, но мелькнула шальная мысль о том, что Драко за этот месяц после войны стал гораздо красивее, чем он его помнил.

***

Первым желанием Малфоя-младшего было завадить Дамблдора, едва тот только заикнулся о том, что ему предстоит жить с Поттером. Он бы не выдержал этой пытки. Слишком болезненным было для него присутствие этого гриффиндорца рядом. Когда он смотрел на него, возникало желание притянуть к себе, поцеловать, крепко сжимая в объятиях, и никогда не отпускать. Но стоило им заговорить, как снова возникало желание протянуть к Поттеру руки, но уже для того, чтобы задушить. И эти два желания попеременно лидировали. Поэтому Драко обрадовался, что война наконец-то закончилась, и больше он никогда не увидит Поттера. В его планах было перевестись в Дурмстранг, однако директор, как всегда поломал планы, заявившись через камин и одарив его столь «чудесной» новостью. Он всё говорил и говорил, не давая Драко и слова вставить в этот, так называемый «диалог», просто напросто поставив его перед фактом, что в течение недели он должен переехать в Литтл-Уингинг. А потом просто попрощался и молча ушёл через камин, оставив блондина в недоумении и глубоких раздумьях. С одной стороны, он ведь мог просто послать директора куда подальше и уехать в их поместье в Швейцарии, куда Дамблдор уж точно не доберётся. Но так же он мог и последовать указаниям директора, и,возможно, он бы смог соблазнить Поттера. Ехидная улыбка явно говорила о том, какой вариант он выбрал.

И вот, сейчас, сидя на кухне, Малфой понял, что с выбором не ошибся. Нет, сначала ему было, конечно, ужасно, поняв, где предстоит жить — этот маленький деревянный домик с милым садиком разительно отличался от их великолепного поместья, и вызывал тошнотворный ужас, схожий с тем, который вызывала Амбридж. Для полного сходства не хватало только котяток, резвящихся на траве. Открыв "Аллохоморой"** дверь, гость прошёл внутрь, поняв, что изнутри дом ничуть не лучше, и направился в сторону шума, происходившего, как он понял, с кухни. Ну, а там… Зрелище, ожидавшее его, заставило пожалеть о столь тесных брюках – вид обнажённого Поттера, чьё тело было лишь чуть прикрыто полотенцем, заставило бы возбудиться даже самого натурального натурала! Высокий и загорелый парень, в меру накаченный, ни грамма лишнего жира или слишком перекаченных мышц, да капли воды, медленно, будто умышленно дразня, скатывающиеся вниз по спине, и, замирая, в районе поясницы, впитываясь в ткань полотенца. Восторженный свист невольно вырвался у Малфоя, заставив испуганного Поттера резко развернуться, и, тем самым, полностью обнажиться. Тех самых секунд промедления хватило Драко, чтобы полностью разглядеть более неприкрытую ненужной тряпкой часть тела. Никогда ещё Драко не желал так никого, как сейчас, и он точно знал, на что потратит предстоящие недели. Поттер поспешил скрыться, что блондину было только на руку — долгое отсутствие секса и присутствие рядом такого сильного возбудителя: привели к тому, что возбуждение никак не спадало, а ставший, словно камень, член больно упирался в ткань штанов, в которых для этого было слишком мало места.

Сев за стол, Малфой глубоко вздохнул и попытался подумать о чём-нибудь спокойном, чтобы отвлечься, прежде чем вернётся этот зеленоглазый змей-искуситель. Однако, каждая мысль каким-то образом становилась настолько извращённой, что было очень мучительно терпеть возбуждение. Казалось, что напряжённый член стал ещё больше. А нет, не показалось — не выдержав напора, пуговица на брюках оторвалась и улетела куда-то в сторону, звякнув о
мраморный пол и укатившись под шкаф. Поняв, что он безнадёжен и ему нужна срочная разрядка, Малфой подорвался и направился на выход, трансгрессировав в ночной клуб. Подцепив первую попавшуюся девушку, он, не церемонясь, потащил её в ближайшую вип-комнату, по пути срывая с неё одежду, и одним резким толчком проникнув в неё на всю длину, едва они добрались до горизонтальной поверхности. Протяжный стон только подтолкнул его к более активным действиям, и он начал набирать скорость, буквально втрахивая её в кожаный диванчик. Смотря в её затуманенные наслаждением голубые глаза, в которые, то и дело, лезла слишком длинная светлая чёлка, он видел только лишь образ обнажённого гриффиндорца. Малфой смог продержаться меньше десяти минут, и, с громким рыком кончил, спустив сперму девушке на живот. Она лежала, тяжело дыша и счастливо улыбаясь, однако, Драко сейчас чувствовал лишь отвращение к ней. Как можно быть такой доступной и продажной, раздвигая ноги перед первым попавшимся? Одевшись, он молча вышел из комнаты, не обращая на неё более ни малейшего внимания, и, чувствуя, закипающую внутри ненависть. И ни к ней, ни к директору, ни даже к этому чёртовому Поттеру, из-за которого всё и произошло, а к себе. К тому, какой он есть. Он осуждает ту девчонку, а сам чем он лучше? Он просто приходит и берёт, без чувств, без эмоций по отношению к партнёру, только ради удовлетворения себя, любимого. Он хотел соблазнить Поттера? Так вот, он ошибался. Теперь он понимает, что не это ему нужно. Ему нужно не тело гриффиндорца, не секс с ним. Ему нужен сам Поттер. Он хочет быть рядом с ним, каждый день, и знать, что брюнет принадлежит только ему. Все Малфои — собственники, и Драко не стал исключением. Но то мерзкое грызущее чувство, так и не покинуло его, и потому, он хотел скорее попасть в душ, чтобы смыть это липкое ощущение чужих рук на его теле, на месте которых он хотел чувствовать руки только одного человека. Ну, можно конечно и не только руки.

Ухмыльнувшись, слизеренец зашёл в дом, и, молча, направился вверх по лестнице. Однако дойти до душа ему так и не удалось — путь ему преградил тот, кто не оставлял его в мыслях в покое ни на минуту.

— Какого хрена, Малфой? Сейчас ты живёшь в моём доме, так что, будь добр, извещай, когда собираешься куда-то навострить ласты, договорились? — Гарри выглядел сильно раздражённым, слишком уж много, хорёк, о себе возомнил! Сначала врывается в дом без стука, потом из-за него Гарри оказывается обнажённым (конечно же, Малфой виноват в этом, а кто же ещё?!), следом, он исчезает, и вот, снова заявляется без стука!

— А что, Поттер, ты так сильно обо мне волновался? — Драко мило похлопал глазками. — Так и быть, я пришлю тебе в следующий раз сову с письмом. А теперь, дай мне пройти в душ.

Сначала Поттер хотел сказать что-то злобное и язвительное, но вдруг недовольное выражение лица сменилось на ехидное и он, театральным жестом, указал на дверь ванной комнаты. Драко опасливо покосился на него, но, тем не менее, прошёл в указанную дверь. И только раздевшись и подойдя к крану, он понял, что вызвало смену настроения у гриффиндорца — он совершенно не знал как пользоваться этим маггловским агрегатом! У магов с этим было всё проще — был лишь кран, который улавливал мысленные пожелания того, что его коснётся — и вот — из него уже течёт вода той температуры, которую ты пожелал. Здесь же было несколько вентилей, и чистокровный маг, ни разу не сталкивавшийся с таким, был очень озадачен. Решив действовать наугад, он до упора открутил красный вентиль и с диким криком выскочил из ванны и выбежал за дверь, столкнувшись с Поттером, который изо всех сил сдерживался, чтобы не заржать в голос. Однако, последние попытки сдержать себя улетучились, стоило ему только увидеть голого ошарашенного Малфоя, с диким воплем выбегающего из комнаты. Кожа его местами покраснела, в особенности на плечах и груди. Слёзы, вызванные смехом, брызнули из глаз, и Гарри сполз по стене без сил,
тело его сотрясалось в конвульсиях, а он уже икал от смеха.

— Мантикору тебе в зад, Поттер, ты не мог предупредить меня! — злость его становилась всё больше, когда он смотрел на дико ржущего Поттера. — Между прочем, у меня очень нежная кожа, и теперь, благодаря тебе, ожог мне обеспечен!

Наплевав на душ и всё остальное, слизеренец пошёл в комнату, которая, судя по принадлежавшим ему чемоданам, на время стала его, сверкая голой задницей. Громко хлопнув дверью, он направился к кровати, пытаясь обожжёнными руками открыть чемодан и достать одежду. Пальцы не слушались, и, вскоре, наплевав на это, он просто в ярости скинул сумки с кровати и лёг на неё, укрывшись одеялом и морщась от боли. Сейчас, когда шок прошёл, он
чувствовал, как горит кожа, было ощущение, что она просто плавится.

Тихий стук в дверь, и следом прозвучало негромкое:

— Я войду?

— Да пошёл ты, Поттер! — Малфой сейчас был слишком зол. Болело всё, слабость в теле была неимоверная. Гарри, как всегда, проигнорировав запрет, открыл дверь и зашёл в комнату. Оценив обстановку и скинутые на пол чемоданы, открывшиеся от удара о пол, с раскиданным по полу их содержимым, он подошёл к кровати и продемонстрировал злому слизеринцу баночку с кремом от ожогов.

— Прости, надо было тебе всё-таки сказать. Позволь помочь обработать раны, — сейчас Гарри чувствовал себя действительно виноватым. Но тогда, в коридоре, он был слишком зол, заметив багровый засос на бледной шее. Злость и ещё какое-то чувство, которое он так и не успел опознать, затмили разум, а идея о том, что Малфой не умеет пользоваться маггловским душем, показалась ему достойной местью. Однако сейчас, глядя на обгоревшую и покрывшуюся волдырями кожу, можно было без сомнений сказать, что его состояние было отвратительным.

Малфой внимательно посмотрел на него, прежде чем всё-таки протянул к нему руки, позволяя поухаживать за ранами. Гарри зачерпнул немного крема и стал мягко втирать его в пальцы слизеринца. Его тёмная кожа и кожа блондина создавали яркий контраст, но вместе с тем, это смотрелось довольно-таки… гармонично? Встряхнув головой, он постарался выкинуть эти мысли и продолжил процедуру. Драко чуть морщился, любое прикосновение к коже сейчас причиняло дискомфорт, даже простое дуновение воздуха, но он не мог не признать, что Поттер действовал очень аккуратно, а прикосновения его были нежными и до безумия приятными. Слизеренец закрыл глаза и просто наслаждался близостью столь желанного человека.

Закончив с руками, брюнет перешёл на плечи и грудь, чуть смутившись от того, какое наслаждение ему доставляло ощущать чуть напряжённые мышцы подушечками пальцев.

Посмотрев на чуть покрасневшего Поттера, Малфой ухмыльнулся и тут же скривился от боли — заметивший это Гарри, сильнее надавил на ожог. Так как крем был не маггловский, то действие его было практически моментальным, и в тех местах, где он уже проник под кожу, чувствовался
приятный холодок, благодаря которому боль отступала на задний план. Покраснение спадало на глазах. Когда Гарри закончил с грудью, Малфой молча перевернулся, демонстрируя ему обожженную спину. Нанеся остатки крема на кожу, брюнет начал массирующими движениями втирать его, обратив внимание на то, какая же мягкая и шелковистая у Драко кожа. Постепенно он задумался о своём, и вырвался из мыслей только когда услышал тихое сопение блондина. Он спал, чему-то чуть улыбаясь во сне. Сейчас, когда лицо его было безмятежно, когда на нём нет этого постоянного нахального и ехидного выражения, Гарри с уверенностью мог сказать, что слизеренец был красив. Он сидел и смотрел на него, освещённого лишь лунным светом, льющимся из окна, и не понимал, что же изменилось. Почему он так реагирует на присутствие того, кого он ненавидел все семь лет учёбы? Ведь они - враги. Враги, которые всю дорогу соревновались друг с другом в негласном соревновании. Но сейчас он не чувствовал ни ненависти, ни неприязни. Только спокойствие, которое он давно потерял.

Устало потерев переносицу, чуть натёртую очками, он встал, поправил на слизеренце одеяло, и вышел из комнаты, плотно затворив за собой дверь. Устало упав на свою кровать, он лишь прикрыл глаза, как Морфей охватил его своими оковами, погружая в сон, который повторялся каждую ночь, не давая покоя измученному телу.