Последний крестраж

Фраза-задание: "Это Хэллоуин, и настало время, чтобы вытащить все свои скелеты из шкафа".


— Легилименс, — уже практически шипит Риддл, снова врываясь в сознание Поттера. Гарри хочется кричать — голова разрывается от насильственного вторжения, но щиты ещё держатся. Парень понимает, что осталось недолго — Волдеморт вот-вот сметёт их. Однако он не собирается просто так отдавать свои воспоминания. Не к месту приходит мысль, что даже Снейп бы сейчас похвалил его успехи. Не превосходно, конечно, но уже и не тролль.

— Прекрати сопротивляться, Поттер. Я всё равно узнаю то, что меня интересует, — Риддл в бешенстве — сеанс легиллименции отнял у него уже немало сил, а нынешнее тело восстанавливается слишком долго. Хочется снова запытать упрямца до полусмерти, но это будет напрасной тратой времени — в тот раз он так и не поддался боли и продолжал молчать. Хотя свою долю удовольствия от истязаний гриффиндорца Тёмный Лорд всё равно получил.
Гарри молчит. Он уже смирился с тем, что так глупо попался Риддлу, да ещё и при попытке выкрасть чашу Хельги. Теперь тот понял, что Избранный в курсе наличия крестражей, и хочет узнать лишь объём имеющейся у него информации. Гарри плевать, узнает ли Риддл о дневнике, медальоне или кольце Гонтов, плевать на диадему с чашей и Нагайну. Это не так важно. Куда важнее защитить информацию о том, что он — последний, случайный крестраж.

Поттер чувствует, что рушатся последние щиты, и выталкивает на поверхность сознания информацию о попытке выкрасть чашу из банка. Скрывать участие Рона и Гермионы нет смысла — подоспевшие Пожиратели успели увидеть всё Золотое Трио. Оставалось лишь надеяться, что они последовали запасному плану и успели спрятаться в заранее подготовленном месте. Он не сомневался, что остававшийся крестраж уничтожен — наверняка успели забрать из Хогвартса диадему Ровены, а чашу Гарри успел приложить Адским пламенем ещё при попытке бегства. Всепоглощающий огонь и позволил друзьям скрыться. Чёртову змеюку он упокоил ещё на кладбище, где возродился Риддл. Пусть случайно, уворачиваясь от луча Авады Лорда, но факт есть факт.

Волдеморт в бешенстве — чёртов мальчишка смог уничтожить реликвию основательницы. Холодок страха пробежал по спине — он ведь даже и не почувствовал уничтожение одного из осколков души. Мысль о том, что был уничтожен не один крестраж, практически заставляет его растерять последнее терпение.

— Ты знаешь, что сегодня за день, Поттер? — Тёмный Лорд размеренно дышит и пытается успокоиться. Нельзя в таком состоянии лезть мальчишке в голову, можно моментально сделать его пускающим слюни идиотом, и при этом не найти ни капли информации. Легиллименция требует сосредоточенности и трезвости разума.

Гарри молчит, но Риддлу и не требуется его ответ. Пространные монологи были его слабостью и помогали взять себя в руки.

— Это день, когда тёмные маги почувствуют прилив сил. Она будет наполнять нас, пьянить. Будет побуждать использовать её. Это день, когда вы, светлые, не сможете ничего противопоставить нам. Это Хэллоуин, и настало время, чтобы вытащить все свои скелеты из шкафа. Легилименс!
Голова болит сильнее прежнего, сосредоточиться всё труднее. Следом Поттер показывает воспоминание о диадеме, после дневник, Нагайну, медальон и кольцо. Риддл злится всё сильнее, каждое просмотренное воспоминание вызывает желание уничтожить разум Поттера, но он чувствует сопротивление, и понимает, что это ещё не всё. Мальчишка упрямо ограждает какую-то информацию остатками щитов. Попытка надавить сильнее ни к чему не приводит — тот побледнел, сильнее стиснул зубы, но продолжает удерживать щит.

— Упрямец, — Волдеморт шипит уже на парселтанге, вынырнув из сознания мальчишки. Гарри пользуется этой передышкой для того, чтобы создать ложное воспоминание. Это то, что даётся ему плохо, и надежда лишь одна — что Риддл спишет смазанность воспоминания на ослабевший разум.

— Легилименс, — ещё один ментальный удар — и щит рушится.



— Профессор, я не понимаю, — Гарри смотрит на директора слезящимися глазами. Он готов позорно разрыдаться. Дамблдор, человек, которому он доверял больше всего на свете, говорит, что Поттер должен умереть.

— Прости меня, мой мальчик, — голубые глаза будто потускнели, в них скрыта боль. Альбусу тяжело было говорить это, он и сам привязался к мальчику, но другого пути нет. Тёмный Лорд должен быть уничтожен.

— Неужели нет иного выхода? — Гарри не хочет в это верить. Боль от предательства огнём сжигает сердце. — Вытащите из меня эту гадость! Я не хочу умирать!

Воздух в комнате становится тяжёлым, многочисленные артефакты неизвестного назначения начинают вибрировать. Дамблдор чувствует, что Гарри вот-вот сорвётся, и стихийного выброса не избежать. Он успокаивающе поднимает руки.

— Гарри, прошу, успокойся. Такова твоя судьба. Мне так жаль… Если бы я смог занять твоё место…

— Так займите! Уничтожьте Риддла! Никто ведь не знает о крестраже во мне, они не смогут его использовать для возрождения! — Гарри всего трясёт. Он зол и напуган.

— Всё не так, мой маль…

— Не смейте называть меня так! Не после этого, — гриффиндорец яростно сверкает глазами.

— Гарри, ты всё не так понимаешь. Крестраж в тебе не просто позволит ему возродиться. Он притянет его душу в твоё тело, и, скорее всего, поглотит тебя. Ты перестанешь быть собой. Избежать этого можно только в том случае, если ты сам убьёшь себя. Никто другой не сможет это сделать — часть души Тома защитит свой сосуд. Лишь тебя самого он не посчитает угрозой.

— Вы сказали, что я должен уби… сделать это после того, как одолею Волдеморта, — Гарри не смог заставить себя говорить о самоубийстве. — А что будет, если он убьёт меня? Что будет с крестражем?

— Боюсь, что в таком случае часть души, заключённая в тебе, вернётся к нему самому, — Дамблдор говорил уверенно. Настолько, что не оставалось сомнений — он немало времени посвятил изучению этого вопроса.

— Я отказываюсь! — Гарри сжал кулаки. Он не собирался умирать. Не тогда, когда и жизни-то ещё не почувствовал.

— Боюсь, у тебя нет выбора. Ты обязан остановить Тома. Таково пророчество. Такова твоя судьба.



Риддл выныривает из последнего воспоминания и даже не обращает внимания на полуживого мальчишку. Он и понятия не имел, что создал в нём крестраж. Волдеморту не надо много времени, чтобы понять, что всё случилось в ночь Хэллоуина, когда он пришёл в дом Поттеров. Видимо, смерть Лили Поттер была засчитана магией как жертва, а его близкая кончина привела к тому, что душа, удерживаемая крестражами, искала новый сосуд. Вот только почему в теле годовалого ребёнка закрепилась только часть — не совсем ясно. Впрочем, Тёмному Лорду в данный момент это было не столь важно. Куда больше волновало, что с этим делать. Оставлять Поттера в живых было опасно, он мог извернуться и самоубиться, уничтожив тем самым последний оставшийся крестраж. Тёмный Лорд заскрипел зубами. Все плоды его трудов были уничтожены! От его души остались жалкие клочки, один из которых в теле Поттера. Идея впитать тот осколок, чтобы после переселить в более подходящий сосуд, показалась Риддлу достаточно разумной. Маг поднял палочку, наставив её на Поттера.

— Авада Кедавра, — секундное сомнение при виде довольной улыбки Избранного не остановило краткий полёт заклинания до цели. Волдеморт не успел подумать о том, что что-то не так, когда его сердце остановилось в то же мгновение, когда умер Поттер.

Туша в подарок

Драббл по ключам: колодец, черная кошка, проклятие, варить.

Северус стоял на краю огромного мрачного неосвещаемого колодца, уходящего глубоко под землю и гордо именуемого входом в Тайную Комнату, и размышлял. Он пытался понять, где и когда успел так нагрешить, что жизнь неизменно наказывает его Поттером. Порой Снейпу казалось, что ему перебежала дорогу чёрная кошка, притом явно не одна. Нормальному человеку просто не может так катастрофически «везти» на протяжении многих лет.
Чёртов мальчишка опять умудрился вляпаться в какую-то переделку.

Великий герой, дважды победитель Того-кого-нельзя-называть, кавалер Ордена Мерлина первой степени, и т.д., и т.п. был персональным проклятием угрюмого зельевара. Год за годом тот был вынужден тенью за ним ходить по «просьбе» Дамблдора, фактически являвшейся приказом, чтобы следить за ним и не дать свернуть себе шею раньше времени. Что ещё хуже — вмешиваться и помогать ему было катастрофически запрещено. Зная любовь Снейпа к попранию подобных запретов и самоволию, Альбус перестраховался и закрепил требование Нерушимым Обетом. Снейп кривился, изливал желчь, язвил напропалую, но ослушаться и нарушить приказ не мог. Только на третьем курсе ему удалось извернуться ужом, но вмешаться, спасая взбалмошных гриффиндорцев от чокнутого узника и нестабильного оборотня — относительно Грейнджер и Уизли ему приказов дано не было. А так как Поттер ошивался рядом — спасательные действия коснулись и его. Шесть лет его обучения в Хогвартсе прибавили профессору зельеварения седины, удачно маскируемой собственноручно сваренными косметическими зельями.

Профессор было обрадовался, когда герой грохнул его экс-начальника (со вторым он и сам разобрался), и размечтался о свободе для себя любимого, но не тут-то было: раздолбай Поттер решил (неожиданно) взяться за ум и закончить образование своими силёнками и своим мозгом. Главный мозг их компании, Грейнджер то бишь, времени терять не стала, сдала всё экстерном, и, получив диплом, на всех парах рванула покорять всех своими способностями зубрилки в Магический Университет. А чтобы все знали, что она не пальцем делана, выбрала сразу три направления и зарылась в книги по самое немогу. Поэтому пришлось гриффиндорцу доставать с дальней полки далеко не самый востребованный в зельеварческой науке ингредиент, то есть собственный мозг, и вспоминать, как им пользоваться.

Время шло, а Снейп всё думал, прыгать ли следом в этот мерзкий лаз, или заделать к дракклам проход в Тайную Комнату, что он и предлагал сделать ещё на втором курсе, после очередного подвига Поттера, которому «всё неймётся», как он тогда высказал Дамблдору. Старик добродушно улыбнулся, отрицательно покачал головой и настрого запретил порчу школьного имущества. «Вот закончится всё это — и будем туда экскурсии водить, фонд школы пополнять». Что «это» и когда оно, это самое «это», закончится — Альбус так и не сказал, но и провести Снейпу ревизию перед предстоящими экскурсиями не дал — понял, что Северуса василиск нерезаный заинтересовал, видать, сам на него глаз положил. На директорское жалование тоже особо не разгуляешься.

Поняв, что тянуть больше нельзя, и ему, как директору, сегодня ещё обход после Хэллоуинского пира совершать, Снейп шагнул в темноту и заскользил на своей худощавой заднице вниз по шероховатому лазу, собирая костьми все кочки и выбоины. Проклиная всяких героев, которым в голову взбредёт пикси знает что, и их учителей с гипертрофированным чувством ответственности, профессор поковылял куда-то прямо, следуя указанию поискового зелья. Варить его пришлось весьма споро, из-за чего ушло немало дорогостоящих ингредиентов, и за это тоже следовало спросить с Поттера.

Искомый обнаружился в зале со статуей Слизерина, бродящим вокруг туши василиска и рассматривающим его со всех сторон.

— О, профессор! — детская радость на его лице никак не вязалась с видом долговязого нескладного молодого юноши с двухнедельной небритостью. Подобный диссонанс никак не укладывался в голове Снейпа, привыкшего к использованию бреющих чар даже сидя в засаде, по уши в грязи во время очередного рейда от почившего Тёмного Лорда, чтоб земля ему не была пухом. — А я тут это… Василиска вам притащить хотел. В благодарность за всё. Только с места его сдвинуть не могу. Как тащить-то? Хорошо, что вы пришли. Я вам так благодарен! Знаете, если бы не вы…

Остальную болтовню Снейп привычно пропустил мимо ушей. В настоящий момент его занимали куда более важные вопросы.

«Закончить, что ли, начатое семнадцать лет назад Тёмным Лордом? А остальным скажу, что Авада Риддла нашла свою жертву столько лет спустя. Скажем, в голове было пусто, и она всё никак не могла найти мозг. Поверят? Если нет, зачтут ли работу на два фронта и Орден Мерлина?»

— Профессор, можно вас обнять? — восторженно-щенячий взгляд Поттера вызывал ассоциации с домовыми эльфами.

«Пожалуй, проще самому заавадиться. А ну как от Поттера в третий раз Авада срикошетит?»

Взаперти

Драббл по заданной фразе: «Так, с этого дня каждый Хэллоуин я буду сидеть дома. Оставлю на пороге банку сладостей, запру дверь, погашу свет и засяду в гостиной с ружьём».

— Поттер, куда собрался? — Северус даже не сдвинулся с места, разве что газету опустил, чтобы видеть входную дверь и Гарри, который спешил на выход.

— Гулять. Не могу я сидеть взаперти всё время, меня уже тошнит от этого клоповника, — Гарри брезгливым взглядом окинул пошарпанные стены, паутину, притаившуюся в плохо освещаемых углах и старую покосившуюся мебель. Дом на Гриммо сегодня идеально вписывался в праздник — к Хэллоуину его даже наряжать не надо было. Кричер в углу что-то недовольно пробурчал — он этот дом боготворил.

— Вернись и сядь. Ты ещё две книги так и не открывал. Если планируешь разобраться с Тёмным Лордом, то будь добр, приложи для этого хоть немного усилий, а не сбрасывай всю работу на меня, — Снейп недовольно зыркнул на него. Сдерживать свою язвительность становилось всё труднее, так и хотелось наговорить мальчишке гадостей, но подобное было чревато. В прошлый раз, когда экс-Пожиратель не сдержался, и высказал вспыльчивому гриффиндорцу всё накипевшее, тот сбежал от него, заявив, что самостоятельно разберётся с крестражами, и попался в руки Пожирателей. Пришлось спасать его задницу, заплатив слишком высокую цену — многолетняя работа двойного шпиона была загублена на корню. Мальчишка, естественно, осознал всю тяжесть сложившейся ситуации, извинился, и в качестве благодарности даже постарался держать себя в узде, но отношения у них лучше не стали. Снейпу пришлось всё бросать, и теперь они оба сидели в Блэк-хаусе практически безвылазно, подобно узникам. Благо домовик был в состоянии обеспечивать их продуктами и всем необходимым.

— Я не сбрасываю всю работу на вас, сэр, — последнее было сказано с нажимом. Поттер начинал понемногу закипать. Общество Гермионы и Рона ему было бы куда приятнее, но он понимал, что в паре со Снейпом они смогут добиться большего. Знания и опыт профессора он не умалял. — Я уже просмотрел сегодня четыре книги из шести. Меня уже тошнит от той пыли, что в них скопилась, мне надо на воздух. Вернусь — изучу оставшиеся.

— Поттер, что непонятно было в моих словах «из дома ни ногой»? Тошнит? Так зелье могу дать, мгновенно полегчает, слово члена гильдии зельеваров и носителя звания Мастера.

— Обойдусь, — Поттер обиженно протопал к креслу напротив и забрался в него с ногами, надувшись и нахохлившись как воробей на ветке. — Вы так и не сказали, почему мне нельзя выходить.

— То есть охотящиеся за тобой Пожиратели — недостаточная мотивация для того, чтобы проявлять осторожность? — Снейп вопросительно выгнул бровь и так посмотрел, что Гарри снова почувствовал себя идиотом-первокурсником, запоровшим элементарное зелье.

— Вы ведь говорили конкретно про сегодня. Почему? — Поттер научился не реагировать на язвительность. Это далось ему не просто, но результат того стоил — уровень яда, источаемый зельеваром, резко снизился.

— Сегодня Самайн, Поттер, — видя, что тот так ничего и не понял, и придётся всё разжёвывать, Снейп тяжело вздохнул и мысленно посчитал до десяти. А потом ещё до десяти. Дойдя до пятидесяти, он смог взять себя в руки и продолжить спокойным голосом. — Хэллоуин, по-вашему, по-простому. Однако для магов Самайн — не просто отголосок старых традиций. Это начало тёмного времени года, и именно сегодня все тёмные маги будут чувствовать прилив сил. Сама Магия будет им сопутствовать. И даже твоя фантастическая везучесть не поможет уйти из рук Тёмного Лорда. А уж именно для тебя этот день вообще едва ли не проклят, ещё с того момента, как на лбу появился шрам. Тёмные проклятья не исчезают бесследно, они притягивают к себе всё плохое. Для тебя, Поттер, катализатором становится Самайн.

— Но я ничего такого не замечал…

— Не замечал? Встреча со взрослым горным троллем лицом к лицу в туалете для девочек, несостоявшаяся встреча с василиском, предотвращённая кошкой Филча, чудом пресечённая встреча с крёстным, который на тот момент вряд ли ещё был в трезвом уме, раз в Хогвартс решился сунуться, когда там полно людей, твоё имя, вылетевшее из кубка во время Турнира… И это ты называешь «ничего такого»? Поттер, твоё скудоумие меня, порой, просто убивает.

— И какой реакции вы от меня ждёте? «Так, с этого дня каждый Хэллоуин я буду сидеть дома. Оставлю на пороге банку сладостей, запру дверь, погашу свет и засяду в гостиной с ружьём». Так что ли? — Поттер обиженно засопел. Ему претило в очередной раз признавать правоту Снейпа, ведь это автоматически делало неправым его. А быть глупым юнцом порядком надоело. Особенно перед Снейпом.

— Ну зачем же так кардинально? — Северус усмехнулся и откинулся на спинку кресла. — Ружьё будет излишним, да и сладости без надобности — всё равно на порог Блэк-хауса никто не явится, он под чарами Ненахождения. Свет гасить, пожалуй, тоже не обязательно — у тебя зрение и без того плохое.

Гарри засопел ещё громче.

— Как вы ещё своей желчью не захлебнулись? — обиженно пробурчал Поттер, потянувшись за книгой, которую предстояло изучить. Информации по крестражам в изученных ранее источниках было катастрофически мало, и собирать её приходилось практически по крупицам.

— Опыт, Поттер. Не отвлекайся. А то превращу в тыкву, и поставлю на лестнице, где из-за темноты можно шею свернуть. Хоть польза от тебя будет. Хэллоуин, как никак.

Отголоски войны

Драббл по заданной фразе: "Скоро Хэллоуин, а ты как обычно — в костюме дурака?"

— Скоро Хэллоуин, а ты как обычно — в костюме дурака?

— Скоро Хэллоуин, а ты как обычно — в костюме высокомерной задницы?

Малфой ничего не стал отвечать, лишь выше задрал нос и прошёл мимо. Гойл, не оставивший блондина и после войны, молчаливой тенью прошёл следом. Гарри раздражённо фыркнул и продолжил свой путь в большой зал, где его ждал с шахматами Рон.

Партия, как и всегда, была выиграна рыжим, но Поттер в этот раз даже не старался победить. Все его мысли крутились вокруг Малфоя. С одной стороны, гриффиндорец недоумевал, почему тот даже не пытался проявить хоть малую благодарность за спасение из горящей Выручай-комнаты и стать более терпимым? С другой же, подобное отношение было отдушиной среди всепоглощающей любви и жажды внимания героя. Малфой позволял быть собой, не заставлял искать вежливых слов и пытаться ненавязчиво отвязаться. Он был всё таким же… Малфоем. И это одновременно и радовало, и бесило.

Вот только Поттер не знал, каких трудов это стоило самому Малфою. Драко изо дня в день, стискивая зубы, продолжал шипеть ему гадости и делать маленькие подлянки, в попытке показать и доказать, что «Герой» и не герой вовсе, и со своей гриффиндорщиной мог катиться на все четыре стороны — о помощи его никто не просил. А просить хотелось. Хотелось упасть на колени и умолять о помощи, как тогда, в окружении Адского пламени, когда уверенная рука вытянула его из плещущих вокруг язычков огня. Хотелось почувствовать хоть чьё-то надёжное плечо, знать, что ты не один. Но эта роскошь была недоступна Малфою.

Его отца таскали по судам, пытаясь вытрясти не только информацию, но и как можно больше денег из фамильного сейфа. Гордый аристократ всё прекрасно понимал, и потому был готов пойти в тюрьму с гордо поднятой головой, но не отдать ни кната стервятникам Министерства. Достояние семьи он берёг как зеницу ока, и знал, что сын сможет сохранить его и приумножить.

Нарцисса, видя всё это, не могла ничего поделать — Люциус строго-настрого наказал ей не вмешиваться. Женщина не смела ослушаться приказа главы рода, как не смел его ослушаться и Драко. Всё, что им оставалось — безмолвно наблюдать, как любимый муж и отец превращается в бледную тень себя прежнего, замученный многочисленными пытками, именуемыми допросами.

Поттер… Поттер был тем, кто мог им помочь. Одного слово национального героя могло многое изменить, могло прекратить эти зверские издевательства и запустить рассмотрение дела бывшего Пожирателя. Но Драко не мог просить его об этом. Хотел. До безумия. Честь и отчаяние боролись, с каждым днём всё сильнее раздирая душу на части.



Весь праздничный пир Поттер сидел с хмурым лицом. Он так и не смог спокойнее относиться к Хэллоуину, каждый год его мучили воспоминания о смерти матери, обрывистые, смазанные, но от этого не менее болезненные.

— Ты в порядке? — Гермиона, как и всегда, весьма наблюдательна. Вот только сейчас это больше раздражало.

— Да.

— Ты не поел…

— Я не голоден, спасибо. Прости, я пойду прогуляюсь, — Гарри перебил подругу, подорвался со скамейки и направился на улицу.
Дышать стало легче, очередной приступ тошноты, навеянный воспоминаниями, отступил. После знакомства с дементорами обрывки в памяти стали не только ярче, но и стали сопровождаться физическим недомоганием. Гарри так и не смог перебороть это.

Гриффиндорец двинулся по тропинке, по пути пиная наиболее уродливые тыквы с вырезанными на них мордами, расставленные в хаотичном порядке по всей территории замка. Они и в детстве жутко напрягали его, бездушные, озарённые пламенем глазницы не вызывали приятных мыслей. Он шёл в сторону Запретного леса, намереваясь скрыться ото всех. В последнее время он был там частым гостем, регулярно навещая стадо фестралов. Мрачные создания почему-то полюбились ему ещё в тот первый раз на пятом курсе, когда он смог их увидеть. Сейчас же, после войны и смертей, которым он был свидетелем, они воспринимались как весточка с того света. Поттер порой и сам поражался подобной мысли, но отвязаться от неё не мог.

За спиной хрустнула ветка, гриффиндорец инстинктивно развернулся и кинул Ступефай. Малфой смог уклониться, и поднял руки вверх, показывая, что без палочки.

— Чего тебе? — Гарри не собирался размениваться на любезности. Настроение было паршивое и без слизеринца, который так и оставался для него тёмной лошадкой. Не зная, ждать ли от него помощи или очередной подлянки, Поттер предпочитал просто избегать встреч.

— Пришёл поблагодарить? — неуверенно сказал Драко, больше вопрошая, чем утверждая.

— Не убедил.

— Согласен. Глупо прозвучало. Поттер… — Драко замолчал. Весь день он пытался набраться смелости, даже сейчас рискнул пойти следом, чтобы попросить за отца. Тянуть больше было нельзя — мать прислала письмо, после сегодняшнего посещения его в Аврорате. Драко был более чем уверен, что чернила расплылись от слёз, а не от дождя, шедшего днём — половину написанного прочитать можно было с большим трудом, и не смотря на дежурные фразы, сразу становилось понятно, что дело — дрянь.

— Говори уже, — Гарри напрягся, когда Малфой сделал несколько шагов по направлению к нему, так и не опуская рук, и приблизился практически вплотную. Того, что произошло следом, он никак не ожидал — гордый слизеринец опустился на колени и склонил голову.

— Поттер… Гарри, — Драко с трудом сглотнул стоящий в горле ком. Его трясло, но он понимал, что не имеет права отступать. — Умоляю, помоги. Отец… он больше не продержится. Мать уйдёт следом, она не сможет без него. Уже на привидение похожа. Молю, помоги. Заступись, запусти судебный процесс, пусть рассмотрят дело. Я знаю, он многое натворил, и Азкабана не избежать, но даже тюрьма лучше чем-то, что происходит сейчас. Я не хочу их терять, — блондин закусил нижнюю губу, удерживая слёзы злости и отчаяния. Он не мог позволить себе разрыдаться перед Поттером как девчонка.

— Малфой… Ты понимаешь, о чём просишь?

— Я готов признать за собой Долг Жизни, — выдохнул слизеринец и зажмурился. Вот и всё. Ему больше нечего предложить. Он и не надеялся, что Поттер мигом прослезится и поскачет, как принц на белом единороге, помогать ему, но и торговаться не собирался. Малфои всегда ищут выгоду. Всегда. Но не в этот раз.

Поттер молчал, переваривая услышанное. С информацией о Долге Жизни он ознакомился довольно подробно ещё после случая в Выручай-комнате. Гермиона, злая на Малфоя, кинула тому в лицо, что теперь у него Долг перед Поттером. Блондин же, скривившись, буквально выплюнул, что, напротив, тот только что погасил свой. Гарри же из того разговора так ничего и не понял, однако Грейнджер села на любимого конька и просветила его о магических клятвах и обетах, самым сильным из которых был Долг Жизни. Закрепить его могла только Магия, и ей не всегда требовалось его устное подтверждение. Проанализировав тонну информации, найденной в библиотеке Блэков, Гарри пришёл к выводу, что Магией ему был закреплён Долг перед Малфоем, когда тот спас его от узнавания Беллой после поимки егерями. От осознания того, из какой задницы вытащил его блондин, Поттера ещё долго передёргивало. Случай в Выручай-комнате был засчитан как возвращение Долга.

— Ты понимаешь, что ты предлагаешь? — Гарри всё ещё не мог поверить, что Малфой решился на такое.


— Да.

— Сумасшедший.

— Скорее всего, — Малфоя трясло всё сильнее. Ожидание ответа и понимание, что ему, скорее всего, откажут, заставляло отчаяние накатывать волнами.

— Встань ты уже, заболеешь. Хоть бы чары Согревающие накинул, — Драко почувствовал, как его дёрнули на плечо, возвращая в вертикальное положение. Пробежавшее по телу тепло вызвало недоумение. Гарри проделал всё это с невозмутимым лицом, глядя на которое невозможно было понять, к какому решению он пришёл.

— Так… что ты решил? — неуверенность, прозвучавшая в голосе, бесила Малфоя, но совладать с собой он так и не мог. Вся выдержка пошла прахом.

— А ты как думаешь?

— Бесишь!

— Узнаю старого доброго Малфоя, — Гарри улыбнулся. — Помогу я тебе, задница ты высокомерная. Хватит с нас и одного сироты, — улыбка на его лице стала грустной. — Соберись, а то на себя не похож. Ещё чего доброго, будут искать, кто тебя проклял.

— Иди ты к пикси, Поттер.

— Так-то лучше, — Гарри развернулся в сторону замка и первый пошёл обратно. Идти в лес уже не хотелось. Остаток пути шли в тишине.

— Эй, Поттер… Спасибо, — Малфой непроизвольно покраснел, произнося слова благодарности.

— Сочтёмся, Малфой. И без Долга, — махнув рукой, гриффиндорец направился в сторону лестницы. Драко почувствовал, что дышать стало чуточку легче, и груз на плечах стал не таким неподъёмным. Впервые за долгое время он смог позволить себе вполне искреннюю счастливую улыбку.

"Достойные знакомства"

Драббл по ключам: тролль, светильник, визжащий, нечто.

— Ты чего тут забыл, Поттер? От поклонников прячешься? Неужели нашего Золотого мальчика слава замучила? — Малфой вальяжно развалился в наколдованном рядом кресле и поплотнее укутался в мантию. Конец октября не радовал хорошей погодой, тем более на Астрономической башне, где всегда гулял сильный ветер. И именно поэтому это место было не слишком популярно среди тех, кто искал уединения. Пожалуй, только Драко и Гарри были здесь завсегдатаями.

— Иди ты, — беззлобно отмахнулся Гарри, который не стал заморачиваться трансфигурацией и просто сидел на полу, утеплив пространство вокруг себя согревающими чарами. — Сам знаешь, как я люблю этот праздник.

— Безобразные светильники, вульгарные летучие мыши и пауки, наколдованные Флитвиком, отвратительные блюда из тыквы и глупые розыгрыши… Прям не знаю, как всё это можно не любить? — сарказм так и сочился из Малфоя. Он возненавидел этот праздник год назад, когда Тёмный Лорд, ныне покойный и развеянный Поттером по ветру, решил клеймить его именно на Самайн. Он видел в этом некий символизм — начало новой, тёмной части года. В какой-то степени, Драко был с ним согласен — для него действительно наступили тёмные времена, которым положило конец гриффиндорское очкастое недоразумение, непонятно каким образом победившее самого величайшего тёмного колдуна уходящего столетия. Нет, конечно, Поттеру слизеринец был благодарен, притом весьма искренне, но в жизни гордый Малфой никому об этом не скажет.

— Забыл добавить тупоголового тролля, опасного василиска и турнир трёх волшебников. Ах да, и розовое визжащее нечто, по недоразумению назначенное нам преподавателем ЗОТИ, — Малфой на это замечание весело хмыкнул. — И это только в Хогвартсе, — Гарри удручённо покачал головой. Вспоминать о прошедших учебных годах, каждый из которых был как полоса препятствий лично для Мальчика-Который-Выжил-Снова, было уже не так тяжело — всё же война перечеркнула те воспоминания, стерев из них всё негативное, и заменив их новыми. — Оказывается, раньше всё было не так плохо. В этом году все будто с ума посходили, прохода не дают, то и дело пытаются Амортенцию подлить. Только за сегодня родовой амулет Блэков нагрелся шесть раз, предупреждая о непредусмотренных добавках. Как же осточертело это всё! — Гарри зло взлохматил волосы и достал пачку маггловских сигарет. Попытки бросить курить в этом учебном году оказались заведомо проигрышными, и вредная привычка, приобретённая во время поисков хоркруксов, похоже, планировала задержаться. Малфой на это покосился, но комментировать не стал.

— Никак, Поттер, ты жаловаться удумал? — слизеринец усмехнулся, демонстративно размахивая рукой перед носом, будто разгоняя дым. Театрально кашлять не стал, чтобы уж совсем не переигрывать. — Совсем плох герой.

— Не то слово, Малфой. Я скоро стану таким же параноиком, как и Грюм. Буду глядеть на всех подозрительно, пить только из своей фляжки и твердить о постоянной бдительности, — Гарри грустно усмехнулся. Подобные перспективы ему совсем не казались весёлыми.

— Смирись. Ты теперь наследник двух родов, да ещё и Герой Британии. Самая завидная партия по версии Ведьмополитена, — Драко проказливо улыбнулся, поправ шарф. Задумавшись, взмахнул палочкой и наложил согревающие чары помощнее тех, что уже были.

— Только не говори, что читаешь эту ересь, — Гарри аж перекосило. — Я даже не знаю, что хуже — писанина Скиттер, или же этот журналишко.

— Не читаю, но быть не в курсе написанного просто невозможно. Поверь, на Слизерине его читают с не меньшим интересом, — Драко тоже скривился. Он считал подобное «чтение» недопустимым для представителей змеиного факультета, и тем более для наследников древних родов. Сам пару раз сжигал в камине отдельные издания, пока по близости не было слизеринок. Единожды попавшись на этом, Драко едва не был снесён звуковой волной, обрушенной на него возмущёнными девушками.

Гарри улыбнулся — возмущающийся Малфой был забавным. Поттер поймал себя на мысли, что в этом году общение с некогда ненавистным слизеринцем стало довольно приятным. Прошлые глупые обиды были сожжены Адским пламенем в недрах Выручай-комнаты, и сейчас между ними был уже не вежливый нейтралитет, а что-то более близкое к дружеским отношениям.

— Малфой? — глаза Гарри загадочно поблескивали из-под очков, заставляя насторожиться.

— Чего тебе? — лениво протянул блондин в своей привычной манере речи.

— Как думаешь, ещё не поздно заводить «достойные знакомства»? — Гарри лукаво улыбнулся, поднялся с ног и протянул Малфою руку для рукопожатия. Тот ошарашенно переводил взгляд с неё на лицо Поттера и обратно.

— Вот всегда знал, что у тебя не все дома, Поттер. Один Мерлин знает, что творится в твоей пустой голове, которую даже Авада не берёт, — слизеринец поднялся и неуверенно пожал руку. Так же неуверенно он чувствовал себя тогда, семь лет назад, протягивая знаменитому мальчику руку и предлагая свою дружбу, скрывая неуверенность за показной бравадой. — Только не думай, что я буду теперь всегда таскаться вместо с тобой, Уизелом и вашей подружкой-заучкой, — высокомерно закончил он.

— Если бы ты всерьёз начал так делать, я не раздумывая сдал бы тебя в Мунго, чтобы проверили на проклятья. Мало ли что ты мог подцепить, — Гарри рассмеялся. Драко, не удержавшись, тоже позволил себе короткий смешок.

— Дай хоть своей маггловской гадости, — Малфой сам выхватил пачку из рук Поттера и достал сигарету.

— Сиятельный Малфой опустился до плебейских штучек? Никак это всё пагубное влияние дружбы со мной. А ведь и минуты не прошло, — Гарри едва сдерживал смех при виде того, как Малфой усиленно пытается состроить высокомерное выражение лица, но смех так и рвётся наружу. — Что же будет дальше? Боюсь, твой отец решит заавадить меня за то, что испортил ему наследника.

— Иди ты, — лениво отозвался Малфой, глубоко затягиваясь и тут же начиная надрывно кашлять. — Мерлин, Поттер, как можно вообще любить эту дрянь? — в перерывах между приступами смог просипеть Драко. Поттер на это лишь пожал плечами, да ещё шире улыбнулся. Впервые он мог связать Хэллоуин с чем-то хорошим.

Оборотень

Драббл по картинке:
https://simsvip.com/wp-content/uploads/2015/10/2e1oPry.jpg

— Трусишь, Нюнчик? — издевательский голос раздался за спиной, заставив Снейпа вздрогнуть и выругаться на себя за потерянную бдительность. Допустить Блэка себе за спину… Можно дорого за это заплатить.

— Размечтался, шавка бродячая, — Северус резко развернулся, отрываясь от созерцания Воющей хижины. С приближением Хэллоуина окрестности украсили тыквами с устрашающими рожами, от которых мороз бежал по коже. Ветхая лачуга вкупе с этим и сгущающимися сумерками выглядела весьма пугающе, и невольно начинаешь верить во все легенды о Хижине.

— Шавка? — Блэк гневно усмехнулся, щеки его покраснели, на скулах заиграли желваки. — Нюнчик, ты бы поосторожнее со словами, рядом нет твоих змеюк подколодных, чтобы спасти твою тощую задницу. Ах да, извини, забыл. Никто же не станет этого делать, — Сириус издевательски улыбнулся. — Ты даже своим не нужен, оборвыш безродный.

— А то ты многим нужен, родовитый. От тебя даже семья отказалась, — Снейп понимал, что начинает играть с огнём, он видел это по сузившимся голубым глазам, в которых не осталось ни единой искорки смеха.

— Хочешь сказать, ты лучше меня? Докажи, Нюнчик. Сегодня, в Визжащей хижине, ночью, — злобная усмешка исказила красивое лицо. — Или тебе страшно, Нюнчик?

— Забились, шавка, — Снейп не стал спрашивать, как же ему пробраться в Хижину, он планировал проследить за гриффиндорцем, втайне надеясь, что тот попадётся. — До встречи.

— И тебе не скучать, — усмехнулся ему в спину Блэк, поглядывая на полную луну, которая уже виднелась в небе.



Северус, как и планировал, смог незаметно улизнуть из гостиной незадолго до отбоя. Отойдя немного от ворот он спрятался в тени раскидистого куста, поджидая Блэка. Тот появился только ближе к полуночи, когда слизеринец успел изрядно замёрзнуть и проклянуть всё на свете, в том числе и то, что повёлся на провокацию гриффиндорца. Однако пути назад не было, отступить — значило проиграть в очередной раз, поэтому оставалось только стиснуть зубы да покрепче перехватить палочку, готовясь ответить на любую западню.

Блэк воровато оглянулся, и быстрым шагом направился к Гремучей Иве. Северус проследовал за ним, держась в отдалении. Оставаться незаметным было проблематично — полная луна, не скрытая облаками, давала много света. Сириус, достигнув дерева, нашарил на земле длинную палку и ткнул в толстый нарост на стволе. Снейп поражённо наблюдал как дерево, ещё секунду назад пытавшееся достать до всех вокруг своими хлёсткими ветвями, замерло, будто поражённое Петрификусом. Блэк, тем временем, скрылся между корней дерева.

Выждав для верности минут десять, и убедившись, что остальные Мародёры не идут следом, Снейп повторил те же действия. Дерево замерло, давая доступ к проходу, который, стоило полагать, вёл к Визжащей Хижине.

Туннель был длинным, извилистым и труднопроходимым. Потолок для него оказался низковат, приходилось постоянно пригибаться, а помимо этого ещё и вслушиваться в происходящее вокруг, опасаясь нападения каждую секунду. К себе Снейп применил заглушающие чары, и теперь не опасался выдать своего присутствия ни тихим дыханием, ни шорохом мантии, ни звуком шагов.

Впереди послышались воющие звуки, заставившие слизеринца напрячься. Следом прозвучало низкое утробное рычание, снова перешедшее в вой. Мелькнувшую мысль о реальности легенд Снейп отмёл сразу — в подобные бредни он никогда не верил. Вероятнее было то, что Блэк нарочно пытался его запугать. Выход из тоннеля был совсем близок, последние шаги юноша проделал едва ли не силой, заставляя себя идти. Всё сковало от страха, интуиция вопила, но упрямство не позволяло отступить. Выбравшись из люка в полу, Снейп так и замер на месте — напротив него, у дальней стены, на полу извивался оборотень, издававший грозное рычание. Чужака он почуял сразу — клыкастая морда, из которой обильно текла слюна, повернулась в его сторону. Волк замер, без конца принюхиваясь, пригибаясь всё ниже и готовясь к прыжку.

Снейп будто очнулся от сковавших его подобно паутине липких пут паники. От швырнул в оборотня заклинание обездвиживания, но то лишь рассердило зверя, вызывая новый рык.

— Снейп, нет! — кто-то отшвырнул слизеринца в сторону, отчего он больно ударился головой о стену. Последнее, что он помнил, перед тем, как потерять сознание, это Поттер, превращающийся в оленя и откидывающий своими массивными ветвистыми рогами оборотня, рвавшегося к Снейпу.
«И здесь без Поттера не обошлось», — успел подумать слизеринец напоследок.

Пряничный домик

Драббл по фразе: "Он понял, что совершил глупость, войдя в этот дом за конфетами".

Он понял, что совершил глупость, войдя в этот дом за конфетами.

А ведь так всё хорошо начиналось. Маленький Гарри был счастлив! Сегодня был Хэллоуин, его любимый праздник! День, когда он и его друзья наряжались в разнообразные костюмы, а после ходили по домам и просили конфеты. Ох, сколько конфет можно было получить! Соседка тётушка Молли всегда была щедра на угощение, и ребятишки уходили не только со сладостями, но и с пирожками, фруктами и даже, порой, попадали к ней на обед — женщина готовила просто чудесно, и отказаться не было никаких сил.

Добрый старичок Альбус, любимый местной детворой за свои интересные, полные волшебства сказки, так же не скупился на угощения, правда, ассортимент его заключался в основном в лимонных дольках — очень уж он их любил.

Были в их городке и жадные люди. К таким Гарри без стеснения отнёс бы семью Дурслей, которые, к сожалению, приходились ему родственниками. Однако, это не мешало им выставлять ребёнка за порог с пустым мешком. Ещё и гадостей вслед могли наговорить о нём и его родителях, от которых потом щипало в глазах от едва сдерживаемых слёз. Их дом Гарри в последние годы обходил стороной.

Сегодня ему, Рону и Гермионе, его самым лучшим друзьям, удалось собрать невероятно огромное количество сладостей. Особенно его приводили в восторг лягушки из шоколада, которые выглядели совсем как настоящие, и маленькие кексики в форме тыквочек. Счастливые дети осматривали свои богатства, собранные в тайном месте — домике на дереве, построенном ими в лесу у дома Гарри. Конечно, строил этот домик больше его папа Джеймс, но ведь Гарри принимал в этом активное участие!

— Мне только через два часа надо домой, — Рон потёр веснушчатый нос. — Мама сказала, что сегодня я могу погулять подольше.

— Мне тоже так сказали, — Гермиона радостно улыбнулась. — У нас осталось ещё несколько домов, давайте разделимся? Я бы сходила к Лавгудам, мама Полумны печёт интересные печенья в форме необычных животных. И костюмы у Луны всегда очень интересные, — девочка смущённо улыбнулась — своим костюмом ведьмы ей хотелось похвастаться не меньше, чем посмотреть на костюм подруги.

— А я бы к Лонгботтомам заглянул, мама просила им передать поздравление с праздником. Гарри, а ты куда пойдёшь?

— Я хочу сходить к домику у окраины леса, — Гарри предвкушающе улыбнулся. Многие ребята рассказывали о чудесной женщине, которая невероятно добра и угощает всех вкуснейшими пирогами. А ещё у неё был очень интересный дом, который, казалось, сделан из пряников и конфет. Этим рассказам Гарри не верил — он уже не маленький, чтобы в сказки верить. Наверняка ребята всё придумали! Однако, родители почему-то запрещали мальчику подходить к этому дому, рассказывая, что там живёт страшная колдунья, которая заберёт его. Будучи маленьким, Гарри верил им, и боялся этого домика на опушке как огня! Ведь родители лучше знают, они не могут ошибаться! Но чем больше рассказов ребят он слышал, тем больше сомневался в словах мамы и папы. Именно поэтому ему так сильно хотелось посетить ту женщину.

— Эта там, где угощают очень вкусными пирогами? Друг, ты же принесёшь и мне кусочек? — Рон был страшным сладкоежкой, и уже жалел, что выбрал не тот домик, а дом Лонгботтомов. Но Гермиона была права — времени было мало, и поодиночке они смогут собрать больше конфет.
Гарри кивнул — он и не смог бы поступить иначе. Дети быстренько собрались, поправили костюмы и разошлись в разные стороны.

Идти до опушки было недалеко, и уже минут через десять Гарри стоял перед домом. Слова о том, что он сделан из пряников, перестали казаться ему выдумкой — домик и впрямь выглядел сказочным с вафельным, пряничным и конфетным декором. Казалось, что он весь съедобный. Гарри пришёл в восторг.

— Это кто у нас здесь? — приятный голос раздался совсем рядом, и мальчик перевёл взгляд на стоящую на пороге женщину. Чёрное платье, копна тёмных волнистых волос, спадающих на лицо, и улыбка, вызывающая нервную дрожь никак не вязались с тёплыми интонациями в голосе, но очень даже делали их обладательницу похожей на ведьму. Гарри начинал думать, что, возможно, родители были не так уж и неправы.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался он, начиная подумывать о том, что надо уходить скорее.

— Ты ведь за сладостями? Проходи, не бойся, у меня много угощений, — с придыханием сказала она, беря его за руку и утягивая в дом несмотря на слабое сопротивление. Которое, впрочем, тут же прекратилось, стоило Гарри переступить порог и учуять дивный запах пирога, от которого потекли слюнки.

Мальчик и не заметил, как съел кусок пирога, а за ним ещё один, и ещё. Последнее, что он помнил, как женщина водила над ним какой-то странной палкой и торжествующе улыбалась.

Проснулся он резко, от какого-то странного шума, похожего на громкий хлопок. В комнате помимо него и женщины теперь был странный мужчина, костюм которого Гарри определить затруднялся — было в его облике что-то змеиное, как, к примеру, чешуя на коже, узкие щели вместо носа, да и красные глаза пугали. Один его вид заставлял мальчика дрожать от страха, и какого-то чувства неизбежности.

Он понял, что совершил глупость, войдя в этот дом за конфетами.

— Мой Лорд, это он, ребёнок Пророчества! — ведьма преданно смотрела на незнакомца. — Зелье наконец-то дало положительные результат, мой Лорд, — она опустилась перед ним на колени, целуя длинные узловатые пальцы. Тот, кого она называла Лордом, криво ухмыльнулся и осмотрел ребёнка с головы до ног. Чувство страха только усилилось.

— Наконец-то! — торжествующе произнёс он, вырывая руку из плена. — Как же долго я ждал! Белла, готовь ритуал. Откладывать больше нельзя!

Гарри не смог проронить ни слова — хотел, но не мог. Казалось, что он онемел. Хотелось кричать, хотелось плакать, звать родителей. О, как ему было стыдно за то, что он не верил им!

— Приведи его, Белла, — мужчина взял в руки нож. Гарри пытался вырваться, слёзы текли из глаз, но женщина резко его дёрнула и с силой ударила.

— Авада Кедавра, — зелёная вспышка осветила комнату, и удерживающая ребёнка ведьма отлетела к стене, где осталась неподвижно лежать. В комнату ворвались родители Гарри, мама сразу же обняла его, закрывая собой, в то время как отец встал между ними и мужчиной.

— Ты не получишь моего сына! — Джеймс начал размахивать такой же странной палкой, как и у незнакомца, из которой вылетали разноцветные вспышки. Гарри смотрел на всё это, широко распахнув глаза, и поэтому видел, как зелёный луч поразил его отца, отчего тот упал замертво. Кто-то закричал, и Гарри не сразу понял, что это был он — голос звучал чужеродно.

— Умоляю, только не Гарри! Убей меня, но только не Гарри!

— Уйди, — властно произнёс мужчина, перешагнув через тело Джеймса. Лили полностью закрыла сына собой.

— Забери меня, но не тронь его!

— Глупая девчонка! Авада Кедавра! — Лили упала навзничь рядом с Гарри, который неверяще опустился на пол и вцепился в руку матери. Он не мог поверить, что и мама, и папа мертвы. Такого ведь не может быть! Это просто страшный сон!

— Авада Кедавра, — Гарри почувствовал резкую боль во лбу. Комнату озарил дикий вопль, и незнакомец исчез, как будто его и не было. Мальчику очень бы хотелось, чтобы всё это ему лишь привиделось, и сейчас, буквально через секунду, он откроет глаза и окажется дома, родители будут живы.
Но чуда не случилось — они всё так же лежали неподвижно, и истерика начала накатывать волнами. Гарри понятия не имел, сколько времени он провёл там, всё, что было дальше, помнил лишь урывками. И появившегося невесть откуда Альбуса Дамблдора, который увёл мальчика в другую комнату, и друзей, которые что-то говорили, но слова тонули среди опутавшей его апатии. Гарри не знал, как ему жить дальше.

Кто-то сказал, что он — Мальчик-который-выжил. Кто-то за что-то благодарил его. Он ничего не понимал, и понимать не хотел. Он хотел лишь оказаться вместе со своими родителями.

Но этому больше не бывать.