Глава 1

Нагая, она ступила на прохладный кафель. Шаловливо поежилась, потянулась за полотенцем. Обсушившись, накинула махровый купальный халатик.
- Тук-тук-тук! – воскликнули за дверью. – Посторонним вход все еще воспрещен?
- Посторонним – да, -промурлыкала она. – А любимому мужу всегда пожалуйста.
Джеймс вошел вальяжно, как молодой сытый кот, чмокнул жену в розовые губки.
- Уложил Гарри?
- Его не уложишь – себе дороже, - ухмыльнулся муж и привлек молодую женщину к себе. – Моя прелесть, как ты разрумянилась, прямо персик…
Лили прислушалась, отстранила его.
- Погоди! Ты слышишь?
Чуть скрипнула входная дверь, кто-то стал подниматься по лестнице.
Джеймс подобрался, напрягся. Прошептал жене: «Запрись!» и выскользнул из ванной.
Лили машинально заперла дверь ванной изнутри. Затаила дыхание.
Быстрые шаги: это Джеймс догоняет незваного гостя. Зеленый отсвет мелькнул в щелях, звук упавшего тела, холодный смех. Лили схватилась за горло. Кончено. Их выдали. Он пришел.
«Но Джеймс… Не может быть, наверное, он только ранен… О Боже, Гарри!» Она рванула шпингалет, дернула дверь – та не поддавалась. Видимо, муж запер её и снаружи тоже.
Лили отчаянно замолотила в дверь кулаками. Палочку она оставила в гостиной – надо же, ну надо же быть такой беспечной, когда на твоего ребенка охотятся!
- Джеймс! Джеймс, выпусти меня!
И словно откликнувшись на её крики, наверху заплакал Гарри. Заголосив, Лили всем телом бросилась на дверь. И захлебнулась, похолодела, поняв, что плач ребенка оборвался.
«Нет… нет…» Прижав пальцы к губам, Лили отходила в глубь ванной комнаты. Надо как –то выбраться, она еще может помочь сыну. Как у нее в детстве получалось взлететь с качелей, оживить цветок, отогнать стаю собак? Ведь и теперь получится, правда? Надо только собраться с силами.
…Получилось. Дверь громко ударилась о стену коридора и, дребезжа сорванными петлями, рухнула на пол. Лили осторожно выглянула.
В доме было душераздирающе тихо. У лестницы кто-то лежал, отсвет лампы падал на бледные босые ноги. Женщина тоненько заплакала, шатаясь, подошла к мужу. Его остановившиеся глаза чуть поблескивали, отражая блики в стеклах очков.
На всякий случай Лили коснулась его шеи. Нет, ровно, не бьется тугая жила. Держась за грудь, женщина побрела наверх.

На следующий день.
Дамблдор стоял у клетки с Фоуксом и рассеянно почесывал птице переливчатые перья. Старый директор был мрачен, настолько мрачен, что первый раз показался чем-то чужеродным в раздражающе-ярмарочной обстановке кабинета. Жестом велел молодому преподавателю зельеварения сесть.
Снейп прикусил губу, боясь спросить, зачем его вызвали. Случилось недоброе, и это касается его… Неужели что-то с Лили?
- Прошлой ночью Волдеморт обнаружил, где скрываются Лили и Джеймс, - Дамблдор ронял слова тяжело, и Снейпу казалось – его точно камни бьют в грудь. – Он пришел в их дом в Годриковой Впадине.
Побелев, юноша приподнялся. Он пытался спросить что-то, но его губы так дрожали, что он не мог произнести ни единого слова.
- Джеймс и Гарри мертвы. Лили удалось спастись, Джеймс запер её в ванной, когда услышал, что в доме посторонние.
Снейп не то коротко рассмеялся, не то всхлипнул. Вытер мгновенно вспотевший лоб. Директор осуждающе посмотрел на него.
- Ты, я вижу, рад, что на твоем пути больше нет соперника? Но я рекомендовал бы тебе вспомнить, что у Лили нет больше мужа и сына.
Молодой зельевар никак не мог унять истерический смешок. Пару минут директор молча смотрел на него, потом легонько встряхнул за плечо.
- Северус, разве ты не хочешь увидеть Лили? Она в больнице св. Мунго.
Юноша вскинул раскрасневшееся лицо.
- Конечно, хочу! – его глаза горели, как никогда прежде. – Я хочу увидеть её прямо сейчас – это возможно?
- Возможно, - кисло ответил Дамблдор. – К твоей совести, я вижу, взывать не мне.

В больнице св. Мунго Снейп помедлил, задержавшись на пороге, глядя на Лили из-за полуоткрытой двери. Его красавица лежала на кровати – восхитительно живая, с румяными щечками, с задорно распушившимися волосами; тонкие пальчики – от скуки, должно быть - теребили пододеяльник. Дамблдору пришлось тихо подтолкнуть юношу, чтобы тот наконец вошел.
Снейп остановился в изножье кровати Лили, поглядел на девушку внимательней, и сердце его сжалось. Волосы её не распушились, а растрепались, будто она долго мотала головой по подушке; щеки не разрумянились, а покраснели и припухли от слез, непрерывно катившихся из обезумевших глаз. Коснувшись бледного запястья, он позвал её. Она обернулась. Северус, казалось бы, уже забыл, что такое – комок в горле, но когда она так смотрит, больно до слез.
- Северус, - её голосок хрипел и дрожал. – Мой ребенок умер. И, знаешь, его забрали у меня. Я его держала, не хотела выпускать, и его вырвали силой, представь? Разве так можно? Разве он не нужен мне? Ну пусть мертвый! Но это мой ребенок, мой!
Она зарыдала, уткнувшись лицом в колени.
- Он мой! Верните! Он мой!
Снейп подавил горький вздох. Неловко погладил её по волосам. Она схватила его за руку.
- Ты мне поможешь? Ты скажешь им, чтобы его мне вернули? Пойми, они же закопают его, закопают в землю, а она сейчас такая холодная. – Лили задрожала и вновь горько расплакалась. – Мой маленький! Маленький мой!
Больше он не мог сдерживаться. Обхватил её, прижал к груди, уткнулся в её волосы. Хрупенькие плечи крупно вздрагивали, Лили вздыхала так, что у юноши разрывалось сердце. Стиснув губы, зажмурившись, он принялся укачивать её, что-то мыча под нос, перевирая мелодии всех на свете колыбельных.
Лили затихла, застыла, ему показалось было – уснула. Но вдруг подняла детские, полные надежды глаза.
- Так ты скажешь, чтобы мне его вернули?
- Скажу, - глухо ответил Снейп.

Глава 2

- Что ж, Северус? – Дамблдор, все это время ожидавший в коридоре, глянул на него матово. – Рад ли ты теперь?
- Ребенок, - Снейп был похож на тощего стервятника. – Нужно найти ребенка.
- Не забывай, что ребенок Лили умер, - с ударением произнес директор.
Мгновение спустя юноши уже не было в коридоре.

Появился он спустя час; Дамблдор к тому времени покинул больницу. В руках держал сверток, напоминавший спеленатого младенца. Воровато озираясь, пристроился в уголке коридора и разорвал упаковочную бумагу. Повертел перед собой куклу, похожую на годовалого ребенка.
«Удачно получилось, даже есть сходство... с Поттером», - и Снейп остановил себя, чтобы не ругнуться. Все-таки надо признать, что враг успел перед смертью сделать одно доброе дело.
…Лили лежала на одеяле, свернувшись калачиком. Зеленые глаза опустели и застыли, как у мертвой. Северус тронул её за плечо. Девушка лениво обернулась.
- Смотри-ка, - он широко улыбнулся (главное – улыбаться, чтобы она понимала: все в порядке). – Видишь, мне отдали твоего ребенка. Погляди на него. Ну же.
И он протянул ей игрушку, отчаянно твердя про себя: «Это твой ребенок. Твой!» Кажется, получилось.
Лили осторожно взяла куклу, посмотрела в глуповатое круглое личико и расцвела улыбкой, на миг став похожей на себя в школьные годы.
- Мой Гарри, - она прижалась губами к холодному выпуклому лобику. – Мой сыночек. Ты с мамой. Видишь, все хорошо. Я теперь тебя никому не отдам. Сыночек мой, ягодка моя, олененочек мой…
И, прижимая куклу к себе, насколько хватало сил, ангельски сияя глазами, она запела:
-Баю-баю-баю-бай,
Спи, родной мой, засыпай.
За окошком ветер воет,
И снежок дорогу кроет.
Пусть лишь в окна не стучит,
Пусть сыночек мой поспит.
Через плечо взглянула на Северуса:
- Уходи. Не видишь, ребенок не может уснуть, пока рядом чужие люди.
Снейп, него не ответив, скрылся за дверью.
Лили продолжала петь:
- Ты не бойся ничего:
Ведь ребенка своего
Примет мать всегда, любого -
Только все ж не делай злого.
Баю-баю-баю-бай,
Спи, мой сладкий, засыпай.
Еле ступая, Снейп спустился к выходу. Аппатрировав к окраинам Хогсмида, забрел далеко в поле, повалился на жухлую траву, вцепился в неё, выдирая целые пучки, и завыл раненым зверем.

- Северус-с, ты опробовал мой подарок?
Привычка держать голову смиренно склоненной, не чувствовать себя униженным, стоя на коленях, вырабатывается довольно быстро. И отвращение к себе всплывает в сознании, как утопленник в мутных речных водах, внезапно. И пугает до тошноты.
- Я бесконечно благодарен вам, мой лорд, но…грязнокровка, - вроде удалось незаметно перевести дух. – Пока больна и не в состоянии исполнять мои желания.
- Северус-с, я удивлен, - в голосе Темного Лорда появляются угрожающе-ласковые нотки. Сейчас будет Круциатус? Если да – пусть будет, пусть. – Ты разучился применять Империо?
- Да он церемонится с ней по старой памяти, - визгливо хохочет Беллатриса. – А может, боится опозориться, а?
«Спокойно. Ты не ненавидишь. Тебя не душит стыд. Ты не готов убить их всех прямо сейчас. Терпи. Ради Лили».

Война не думала заканчиваться. Чтобы поддерживать репутацию истинного Пожирателя смерти, приходилось хоть иногда участвовать в нападениях и оргиях. И учебный год шел своим чередом, тупость и лень школьников прогрессировали геометрически. Но все же по ночам удавалось выкроить несколько часов, чтобы во всех книгах, что смог добыть, искать упоминание о лекарстве для Лили.
Под Рождество Дамблдор вызвал преподавателя зельеварения к себе.
- Не будем обсуждать, правдивы ли дошедшие до меня слухи, ибо они правдивы, конечно, - директор давно, с самого Хэллоуина, не предлагал Снейпу чая с лимонными дольками. – Советую тебе поберечь силы для того, что более достижимо. Безумие, в которое впала Лили, неизлечимо.
Снейп холодно смотрел перед собой.
- Я об этом уже слышал в Мунго. Как и о том, что Лили…осталось год или два.
- К сожалению, да, - печально признал Дамблдор. – Для волшебников потеря рассудка часто губительней, чем для магглов. Но неужели ты хочешь, чтобы её муки продлились долгие годы? Теперь она не страдает хотя бы, она счастлива в своем, неизвестном нам, разумным людям, мире. А если б она сохранила ясный ум, то продолжала бы испытывать невыносимую боль от потери тех, кто ей дороже всего на свете. Ты не знаешь такой боли, Северус.
- Я не хочу для нее боли, - почти зашипел Снейп; его лицо подергивалось. – Я хочу для нее долгих лет счастья.
- У нее были впереди долгие годы счастья, Северус, пока Волдеморт не избрал её ребенка мишенью.
Снейп нервно откинул упавшие на лицо пряди, жалея, что нельзя сейчас вырвать у себя клок волос.

Рождественское утро выдалось облачно-тихим и кипенно-белым от выпавшего ночью снега. В палате Лили на подоконнике стояли сосновые ветви, украшенные парой игрушек; у изножья кровати висел невесть откуда взявшийся старый носок. Девушка бродила по палате, кутаясь в подаренную Снейпом зеленую шаль; укачивая куклу, Лили бренчала подаренной им же погремушкой. Сам он сидел в углу на колченогом стуле и с грустной нежностью наблюдал за больной.
За неполных два месяца оба изменились страшно. Исхудали до последней степени, бледность лиц отливала желтизной. У Снейпа появилось несколько тяжелых морщин, в волосах белели первые седые прядки. И у Лили волосы теперь отливали серебром, но глаза лучились безмятежным счастьем.
Набродившись, она уселась на кровать, спиной к углу, где находился Северус.
- Отвернись, - капризно приказала она. – Мне нужно покормить ребенка.
Он послушно отвернулся, даже прикрыл глаза.
- Никак не могу отучить от груди, - жаловалась Лили. – Упрямый, весь в отца. Найди что-нибудь о том, как детей правильно переводить на это… как его… искусственное вскармливание. А то мне не разрешают здесь читать книжки. А ведь мне скучно. Гарри такой спокойный, все время спит, а я только гляжу и гляжу в окно.
- Я поинтересуюсь, - улыбнулся Северус. – И книжки тебе принесу. Какие ты хочешь?
- «Грозовой перевал», - быстро ответила она. – И кого-нибудь из «Розовых ведьм». На твое усмотрение.
- Будет сделано.
- Ты милый, - она подошла к нему и поцеловала. – Я тебя люблю.
И он помотал головой, спеша избавиться от опасного наваждения: на секунду ему показалось, что они не в больничной палате, а дома, Лили здорова и держит на руках их ребенка.