Допился ты, Поттер, до белых совушек

Настойчивый стук в дверь не прекращался уже минут десять. Гарри всерьёз задумался о том, что, возможно, существуют какие-то чары, наколдовывающие зачарованное дверное кольцо, которое без устали колотит по входной двери. В противном случае ему было жаль Снейпа, который наверняка уже давно отбил себе руки.

— Поттер, я знаю, что ты дома. Открой немедленно!

Гарри, всё это время стоявший в холле под дверью, нерешительно потянулся к ручке, но так и не обхватил её пальцами — рука замерла на полпути и снова безвольно опустилась. Кричер, находившийся тут же, недовольно поджал губы и скривился, отчего морщин на его лице прибавилось.

— Почему хозяин игнорирует гостя? Мистер Снейп хороший маг, он хочет помочь хозяину. Хозяину следует впустить его, — ворчливо произнёс эльф, неодобрительно уставившись на Гарри.

Поттера, сразу после войны появившегося на пороге Блэк-хауса с перстнем главы Рода на пальце, Кричер принял довольно холодно. Произносить оскорбления вслух не решался, приказы, а скорее просьбы, исполнял добросовестно, но не забывал строить кислую мину каждый раз, как Гарри к нему обращался, отчего становился похож на старую мандрагору. Его любимая хозяюшка, портрет которой так и остался висеть в холле, в отличие от домовика в выражениях не сдерживалась, не забывая проклинать недостойного, ставшего во главе её великого Рода. Поттер поначалу шарахался от портрета, после огрызался, но всё чаще нет-нет, да прислушивался к словам старой ведьмы. Довольно скоро до него дошло, что она во многом права — он действительно был плебеем, пришедшим из мира магглов и не удосужившегося изучить мир, в который он попал. Его маггловское воспитание и не самая лёгкая юность ни коим образом не оправдывали его невежества, равно как и наличие перстня главы не исправляло этого положения, напротив, обязывало к ещё большим знаниям и обязанностям. Вальбурга, поняв, что её слова наконец-то попали в благодатную почву, взялась натаскивать юнца, помогая стать достойным Лордом.

Кричер, послушный воле любимой хозяюшки, помогал как мог: от подбора литературы из обширной библиотеки Блэк-хауса, до собственных рассказов о традициях магического мира в целом и Рода в частности. Молодой хозяин смог завоевать его расположение, став достойным главой родов Блэк и Поттер. Поттер основательно взялся за ум, за два коротких года смог подтянуть свои знания до высокого уровня, основательно изучив при этом Трансфигурацию, Чары и Зельеварение, что позволило ему получить ученичество у Мастера Артефакторики. Обучение далось ему легко, Гарри проявил себя с лучшей стороны, за что удостоился рекомендаций от Мастера, что открывало ему множество дорог в светлое будущее, связанное с Артефакторикой. Вот только неожиданно всё пошло наперекосяк.

По возвращению Поттера в Британию с дипломом, его словно в пучину утянула оставленная в пределах Туманного Альбиона жизнь. Первой тучей, нависшей над Лордом Поттером, стал министр Шеклболт. Двухчасовая беседа вымотала Гарри, будто и не чай пил, а с мантикорой дрался. Уходил министр довольный собой — Поттер, пять лет назад сорвавшийся с места и умотавший на учёбу в Германию, был возвращён на предначертанный ему путь аврора. Отпускать Героя от себя Кингсли не собирался, сотрудничество с ним могло принести немало пользы для себя и страны, да и держать такого сильного мага стоило поближе и на виду, во избежание, так сказать. Шеклболт, ни минуты не задумываясь, сместил с должности заместителя главы Аврората весьма толкового и подающего большие надежды оперативника. Узнавший об этом Гарри подобному воспротивился, чем «вынудил» Кингсли надавить на мнимый долг, который у Поттера перед отечеством.

«Гарри, ты же понимаешь, что времена и сейчас неспокойные. То и дело повторяются попытки возрождения Упивающихся Смертью, народ так и не смог до сих пор оправиться после войны, хотя без малого семь лет прошло. Ты нужен им. Ты, и только ты сможешь дать им веру в спокойствие, которого они так ждут. Ты не можешь бросить их, только не ты. Ты стольким пожертвовал ради мира и спокойствия, нельзя бросать всё на полпути».

Министр знал о наличии у Поттера черты характера, в силу которой он всегда чувствовал себя обязанным что-то и кому-то. На том и сыграл, закрепив результат небольшим психологическим внушением. Подобное не являлось менталистикой, которой, к сожалению Шеклболта, он не владел, и отследить вмешательство в разум родовые амулеты не могли. Гарри искренне верил, что стать практически во главу защиты народа — его долг и его решение. О карьере артефактора пришлось забыть.

Следующей проблемой Поттера, на несколько лет утянувшей его в капкан мнимых обязательств, стала Джинни. Девушка была среди немногих приглашённых в Блэк-хаус на праздник, организованный в честь возвращения Гарри. Магу стало стыдно за то, что он уехал на учёбу, не известив никого из друзей об этом, да и за время, прошедшее со дня победы над Риддлом, он не особо часто давал о себе знать. Поэтому вечеринка стала своеобразной данью их дружбе и шагом к примирению. Гарри смог облегчённо выдохнуть, когда узнал, что друзья на него и не были в обиде, пусть и не забывали упомянуть стремительный побег из страны, сводя всё в шутку. В тот вечер внимание Гарри всё чаще обращалось на Джинни, которая, казалось, постоянно крутилась возле него. Девушка томно вздыхала, строила глазки и то и дело откидывала назад огненно-рыжие волосы, открывая вид на глубокое декольте. Поттер списывал всё на то, что ему алкоголь ударил в голову, иначе он не мог объяснить то, что ночь они провели вместе и проснулись наутро в обнимку совершенно обнажённые, что не оставляло простора для фантазий о том, чем же они занимались. Гарри было совестно, что всё случилось именно так. При ином раскладе он сначала поухаживал бы за Джинни, но никак не тащил бы сразу в койку. Сестра друга, проснувшаяся незадолго после него, прервала поток мыслей и заверила, что всё было волшебно и она ни о чём не жалеет.

Сложившаяся ситуация не отпускала Поттера ещё несколько дней, все мысли вертелись вокруг случившегося. Так уж сложилось, что отношения между ним и Джинни, которые начали зарождаться ещё во времена учёбы, так и остались неопределёнными даже после нескольких поцелуев и прогулок вместе. Гарри пустил всё на самотёк, когда они рванули на поиски хоркруксов, и так и не решился их разъяснить после финальной битвы, закрывшись в доме на Гриммо. За время самообучения и последовавшего ученичества, Гарри так и не связал себя ни с кем отношениями, посвятив всего себя образованию. И теперь, после случившегося, он чувствовал себя ещё более обязанным девушке, пусть и не испытывал к ней никаких чувств, надеясь, что они придут со временем. Джинни была безумно рада, увидев на пороге Норы Поттера с цветами, и на отношения с ним согласилась без раздумий. Влюблённость, которая бушевала в ней во времена учёбы в Хогвартсе, уже давно угасла, уступив место расчётливости, и упускать из внимания дважды Лорда девушка не собиралась. Тем более так хотелось дать ему понять, от чего он отказался, позорно сбежав.

Дальнейшие пару лет превратились для Поттера в сплошной день сурка. Он будто плыл по течению, не замечая ничего вокруг. Не было больше амбиций, не было желания стать выдающимся артефактором и проводить научные изыскания, о которых мечтал во время учёбы, и на которые элементарно не хватало часов в сутках. Интерес к жизни так же угас под давлением обязательств, на которые он сам себя подписал. Работа аврора, о которой он мечтал на пятом-шестом курсах, оказалась скучной и однообразной. До операций его допускали редко, в основном нагружали письменной работой и сделали официальным лицом Аврората, выступающим на всех мало-мальски важных мероприятиях. Отношения с Джинни стали не меньшим разочарованием. Искры и возрождения былых чувств, на которых надеялся Гарри, так и не случилось, и девушка стала ему в тягость. Быт совместной жизни, поначалу казавшийся чем-то новым и многообещающим, довольно скоро приелся и начал раздражать, но Гарри слишком дорожил Джинни, чтобы её расстраивать. А та, казалось, и не замечала его довольно прохладного отношения, всё так же открыто улыбаясь ему. Вот только всё чаще Гарри начинало казаться, что улыбки такие же фальшивые, как и всё, что его окружает.

Вальбурга, видя, в какую ловушку себя загнал маг, пыталась помочь. Дружеские беседы довольно скоро сменились нравоучениями и язвительными комментариями, которые были очень неприятны Поттеру. Возможно умом он и понимал, что она права, вот только принимать это не хотелось, ведь тогда пришлось бы признать, что он наломал кучу дров. В итоге Гарри всё реже появлялся в Блэк-хаусе, пока не перестал вовсе приходить туда, решив, что устал от нравоучений. По факту он просто сбежал оттуда, вот только от своего сознания сбежать так и не смог — ночами слова миссис Блэк возвращались в его сознание, звуча набатом, не давая покоя и заставляя задуматься о том, что творится в его жизни. Возможно именно это удержало его от того, чтобы связать себя магическим браком с Джинни, ограничившись формальной министерской церемонией, что позволяло новоявленной миссис Поттер претендовать на его гринготтский сейф, но не на сейфы и имущество его родов. Джинни подобным была не очень довольна, но быстро успокоилась, рассудив, что половина дела сделана, а к магическому браку можно будет склонить Поттера и позднее.

Вот только этого самого «позднее» Джинни так и не светило.

Торжество по случаю их бракосочетания вышло масштабным. Джиневра, пожелавшая отпраздновать с размахом, собрала едва ли не половину магической Британии, не забыв пригласить и всех героев войны, в списке которых оказался и Снейп. Девушка была более чем уверена, что зловредный профессор не явится на свадьбу к Поттеру, которого третировал и унижал шесть лет, но к её удивлению, и к удивлению всех присутствующих, Северус на свадьбе появился. Он и сам не смог бы внятно объяснить, зачем он пришёл, если кто-нибудь всё же рискнул бы спросить его об этом. Возможно он хотел наконец-то поблагодарить Поттера за то, что не дал помереть от укуса Нагайны и вытащил из проклятой Визжащей хижины. А может хотел извиниться за то, что вёл себя недостойно по отношению к малолетнему волшебнику, не заслужившему подобного отношения, и который несмотря на всё былое спас его.

Гарри, который весь вечер находился в коматозном состоянии, и отвечал на все приглашения на автомате и без энтузиазма, был удивлён не меньше остальных, увидев Снейпа. Отданные ему Северусом воспоминания он до сих пор хранил в сейфе, который зачарован на него лично, и считал едва ли не самым ценным сокровищем, из множества хранящихся в Гринготтсе. За прошедшие годы он не раз думал о зельеваре, который на поверку оказался совершенно не таким, каким Гарри его воспринимал. Знание о том, что этот человек не единожды спасал тебя от множества неприятностей, частенько страховал и был готов вытащить из ещё одного опасного приключения, довольно скоро переплавили застарелую ненависть в чувство благодарности и сочувствие. Он понял, насколько нелёгкой была судьба профессора зельеварения, и пусть это не оправдывало его отвратительного поведения по отношению к нему, но позволило негативным воспоминаниям померкнуть и отойти на второй план.

Когда Северус подошёл к нему, Гарри был удивлён. Когда он назвал его по имени, вместо привычного плевка фамилией, Гарри был поражён. Но когда Снейп сказал ему «спасибо» Поттера в пору было откачивать. Уроки с Вальбургой не прошли даром, и он довольно быстро смог вернуть себе самообладание, и попросить Северуса о личной встрече на следующей неделе. Гарри считал, что одним «спасибо» ограничиваться не стоит, ведь ему также хочется поблагодарить, да и не только, и лишние уши будут ни к чему. По всей видимости, Снейп думал также, потому как на встречу
Всё оставшееся до встречи время Гарри был как на иголках. Как говорится, и хочется, и колется. Чем ближе был назначенный день, тем сильнее в нём разгоралось предвкушение, найти объяснение которому Гарри так и не смог.

Неловкость, царившая поначалу, довольно скоро отступила, позволив магам насладиться обществом друг друга и приятной беседой. С благодарностями закончили быстро, решив, что прошлому место в прошлом, и в дальнейшем обсуждались далёкие от личных жизней темы. Северус с удивлением отметил высокие познания собеседника в области зельеварения, и с ещё большим удивлением узнал о специализации артефактора, которую подтверждал диплом с подписью именитого Мастера. На резонный вопрос о том, что же Поттер при таких способностях делает в Аврорате, заставил того нахмуриться, и тихим, лишённым эмоций голосом, сказать, что это его долг. Это был первый тревожный звоночек, сработавший в голове у Снейпа. Поттера будто подменили, и создалось ощущение, будто он повторяет заученные слова, не особо в них веря.

Желая подтвердить свои догадки, Северус пригласил Поттера в гости, попутно попросив его помощи как квалифицированного артефактора. Гарри в помощи не отказал, и уже на следующий день разбирался с магическим плетением сложного защитного амулета, который Северус испортил накануне. Наблюдать за Поттером, который во время работы преобразился и перестал напоминать свою бледную тень, было интересно: от него едва искры во все стороны не сыпались, настолько он фонтанировал переполнявшими его магией и эмоциями. Подобный настрой ещё держался во время бесед на отвлечённые темы, но стоило коснуться в разговоре личной жизни и работы, как Гарри будто подменяли — он враз стал каким-то тихим, забитым и будто лишённым эмоций. Северус бы даже сказал, будто его сознание и восприятие притуплялись, иначе чем ещё объяснить то, что Гарри не заметил вторжения в свой разум. Снейпу удалось незаметно применить легиллименцию, пусть и сомневался, что удастся проникнуть глубоко. Однако же ни поверхностный, ни более глубокий анализ, на который Гарри также не отреагировал, не дали результатов — ментальных блоков или установок не было обнаружено. Но и совсем «без улова» мужчина не остался — воспоминание о беседе с Шеклболтом, уговаривавшим занять пост в Аврорате, всплыло на поверхность, пока Гарри повествовал Снейпу о том, как вообще оказался на своей должности. Северус, практически став свидетелем беседы, заметил признаки психологического внушения.

Снейп, понимая, что стало причиной подобного нетипичного поведения, смог выдохнуть спокойнее — теперь он хотя бы знал, в какую сторону двигаться и каким образом в очередной раз вытаскивать задницу Героя из новой неприятности. Действовал ли он по привычке, или из чувства долга за спасённую жизнь — было уже не так важно.

По инициативе Снейпа, которую Гарри поддержал не без удовольствия, их встречи стали постоянными. Ломать психологическое внушение, мчась напролом, Снейп не стал, так же, как и не стал «вправлять мозги» легиллименцией. В разговорах он будто невзначай задавал наводящие вопросы, обдумывание которых должно было привести Поттера к мысли, что им нагло манипулируют. Зелье острого ума, втихую подливаемое в травяной чай, должно было этому поспособствовать.

Первые плоды начали всходить довольно скоро, и более пристального внимания в первую очередь удостоилась миссис Поттер. Гарри, который супружеский долг исполнял хоть и добросовестно, но не так уж и часто, стал подозревать благоверную в изменах. Как бы сознание не хотело этого отрицать, но отмахиваться от шуток про его «рогатость» как раньше уже не получалось. Поэтому Гарри впервые за год решил обратиться к помощи того, кто был ему верен. Кричер отозвался, хоть и не стал скрывать своего недовольства. Однако услышав просьбу незаметно проследить за Уизли, которую он наотрез отказывался считать Поттер по причине отсутствия магически закреплённого брака, эльф буквально расцвёл и пообещал исполнить всё в лучшем виде. Две недели спустя перед Гарри лежали неопровержимые доказательства распутности Джинни, а рядом стоящий домовик даже не пытался скрыть злорадства — колдографии не обманут.

Пока Кричер следил за Джинни, сняв с Гарри необходимость разбираться с проблемами внутри семьи, Поттер смог как следует подумать о своей жизни. Чем больше он думал, тем больше убеждался в том, что его жизнь ему буквально навязали. Ни разу он не вспоминал об Аврорате за время отсутствия в Британии, более того, его буквально трясло при мысли о том, что придётся снова с кем-то воевать, пусть и менее масштабно. С него хватило и войны с Волдемортом, и как никогда ранее он мечтал о простой тихой жизни. Так почему он так резко изменил своим убеждениям, стоило переступить порог своего дома и поговорить с министром всего разок? Не об этом ли говорила леди Вальбурга, когда призывала его наконец-то подумать своей головой, а не тем местом, которым министр протирает собственные штаны. Гарри криво усмехнулся, вспомнив, как защищал Шеклболта, который, судя по всему, просто-напросто им воспользовался. Вальбурга, к которой он сразу же устремился, встретила его ворчливыми причитаниями в стиле «я же говорила», но уже скоро вытирала нарисованным платочком слёзы счастья, вызванные возвращением блудного сына. И пусть Гарри не был ей родным по крови, но он стал ей очень близок. Разговоры с портретом леди Блэк помогли Гарри окончательно расставить всё на свои места. А ещё до Поттера дошло, что Северус всё знал, и в очередной раз кинулся ему помогать, не требуя ничего взамен. Гарри стало отчаянно стыдно перед Снейпом, и он, запершись на Гриммо, игнорировал и его. Он-то чувствовал себя взрослым разумным магом, радовался, что смог наладить со Снейпом хорошие отношения и стать для него практически равным собеседником. На поверку же оказалось, что он всё тот же слепой мальчишка, с лёгкостью поддающийся чужому манипулированию.

Очередной стук в дверь, ещё громче, чем раньше, будто звук усилили во много раз. Кричер схватился за голову, переживая, как бы маг не воспользовался Бомбардой в стремлении снести препятствие. Терпение-то у него явно на исходе, а мощи хватит, домовик в этом не сомневался. Даже родовая магия не поможет. Ещё один брошенный им укоризненный взгляд в сторону Поттера остался без внимания. Старый эльф не одобрял поведения хозяина.

— Поттер, хватит стоить из себя девицу неприступную. Где твоя гриффиндорщина? Где храбрость, которая всегда тебе била в голову и мешала притормозить и подумать? Поговори со мной, наконец-то, хватит прятаться! — Северус понемногу терял терпение. Он уже две недели околачивал порог Блэк-хауса, но так и не смог выкурить оттуда Поттера. Мальчишка упорно отмалчивался и не подпускал к себе никого. После пятиминутного молчания маг решил отступить, поняв, что этим так ничего и не добьётся.

— Мистер Снейп ушёл, хозяин, — доложил Кричер, как только почувствовал, что Северус покинул прилегающую к Блэк-хаусу территорию. — Зря хозяин его игнорирует. Мистер Снейп — хороший маг. Он желает хозяину добра.

— Я знаю, Кричер, — тихо пробормотал Гарри, уткнувшись лбом во входную дверь. — И тем больше мне стыдно перед ним.

Поттер знал, что вечно прятаться от Северуса он не будет, но и к встрече пока не был готов. В первую очередь он хотел разобраться с текущей жизнью, и полностью избавиться от постороннего влияния на мозг, которое нет-нет, да и проскакивало до сих пор, пробуждая чувство долгового обязательства магическому населению Британии. Вальбурга, видя состояние Поттера, посоветовала ему несколько малых родовых ритуалов, которые действовали хоть и не быстро, но качественно. Длительное нахождение в стенах Блэк-хауса, вблизи родового камня, способствовало ускорению процесса, что стало ещё одной причиной, по которой Поттер не рвался выяснять отношения с министром. Хотя язык так и чесался высказать ему накипевшее, не забыв при этом отправить в пешее эротическое.

Разбирательства с Джинни Гарри тоже оставил на потом. Жена регулярно забрасывала его письмами, гоняя почтовых сов, не давая им даже передохнуть, но ответа так ни разу и не получила. Ведьма догадывалась, что случилось что-то нехорошее, и попыталась наложить лапу на доступное ей имущество. Злость и ярость, вылившиеся на поверенного Рода Поттер, стоили ей лишения многих услуг волшебного банка на ближайшие десять лет — гоблины не терпят неуважения к себе. Вывести из себя зарвавшуюся ведьму было крайне просто — всего лишь стоило сообщить ей о распоряжении Лорда Поттера об ограничении доступа в сейф. После неудачного похода в Гринготтс количество писем к мужу возросло втрое. Вопиллеры, которые она присылала наравне с обычными письмами, Гарри уничтожал даже не распаковывая. Об их сути он догадывался — гоблин любезно сообщил ему о реакции Джинни на запрет.

Вспомнив об этом, Гарри решил наведаться в совятню и освободить пернатых почтальонов от их ноши, попутно накормив и напоив их. Ему было жалко птиц, но сил на разбирательства с темпераментной и, чего греха таить, скандальной Джиневрой просто не было. Когда все совы были освобождены от ноши и отправлены на отдых, Гарри обратил внимание, что в окошко под потолком влетела ещё одна сова, которую он раньше не видел. Белоснежная, с красивыми золотистыми глазами, она сделала пару кругов и села на насест перед ним, уставившись внимательным взглядом. Она смотрела не мигая, внимательно следя за каждым движением Поттера, который сортировал письма. Среди кучи писем от Джинни попалось несколько от Шеклболта, одно из Гринготтса и несколько от Снейпа. Послания от жены и министра Гарри сжёг не задумываясь, отчёт из банка отправился в карман мантии до вечера, когда Поттер отправится в кабинет разбираться с несколько запущенными делами рода, а вот письма от Северуса он вскрыл на месте. По мере прочтения грустная улыбка не сходила с его лица. Зельевар был мягок, ни в чём не упрекал его, лишь справлялся о здоровье и настойчиво просил о встрече. Гарри провёл пальцами по строчкам, прослеживая взглядом острые угловатые мелкие буквы, знакомые ему ещё по Хогвартсу — профессор зельеварения не отказывал себе в оттачивании язвительности, перечёркивая красными чернилами едва ли не всё написанное и вставляя свои комментарии. Сова, громко ухнув и привлекая к себе внимание, заставила его вздрогнуть и выронить письма.

Гарри недовольно зыркнул на неё, прежде чем наклониться за ними, попутно оттряхивая от совиных перьев и прочего мусора, прежде чем убрать в карман. Казалось, этот жест вызвал у совы удовлетворение, потому как она зажмурилась, и выдала тихий звук, больше похожий на фырк.

— Я тебя раньше не видел, — Гарри наконец-то обратил внимание на птицу, внимательно её осматривая. На первый взгляд она ему очень сильно напомнила Буклю, отчего сердце неприятно кольнуло застарелой тоской, но чем внимательнее он её осматривал, тем больше различий находил. Сова была крупнее и вместе с тем худее, несмотря на обилие пушистых перьев. В отличии от Букли, она была абсолютно белой, не было ни единого тёмного пёрышка. И глаза у неё были ярче, притягивая к себе взгляд осмысленностью и калейдоскопом эмоций. Поттер подумал, что такие глаза могли бы принадлежать человеку, но никак не животному, однако списал это на то, что никогда не вглядывался в глаза совам. Вдоволь насмотревшись, он потянулся к лапе совы, намереваясь забрать письмо, но обнаружил, что его нет.

— Хор-р-рош почтальон. Письмо потеряла что ли? — Гарри улыбнулся птице, однако та шутки не оценила и хорошенько тяпнула его за палец. — Ай! Больно же! — палец начинал сильно кровоточить, но Поттер быстро справился с проблемой, используя невербальные чары. Сова всё это время внимательно наблюдала за ним. — Странная ты птица. Если не ради письма, то зачем ты сюда прилетела? — Гарри показалось, что, если бы сова могла — она бы закатила глаза. Тем не менее, презрительное фырканье ей удалось изобразить. — Ну, ладно, дело твоё.

Поттер развернулся и направился к выходу, когда почувствовал тяжесть на своём плече — сова в наглую уселась на него и покрепче вонзила когти в мантию, чуть оцарапав кожу. Попытки сбросить нахалку результатов не дали — сова с места не сдвинулась, только ещё раз больно клюнула и надавала крылом по затылку. Пришлось Гарри смириться с такой наглостью и понадеяться, что вскоре птица сама улетит. Знал бы он, как ошибается.

Сова преследовала его весь день. К радости Поттера, оккупированное плечо освободилось довольно скоро, но ещё долго он ощущал фантомную тяжесть птицы. Кричер как-то странно отреагировал на появление своеобразного питомца, внимательно уставившись на сову, но ничего не сказал и приготовил птице отдельную тарелку с кусочками мяса. Та от угощения не отказалась, и вид у неё при этом был, будто делает всем одолжение.

Куда бы Гарри не пошёл, птица всюду следовала за ним, благо что не пялилась беспрерывно своими огромными золотистыми плошками, пронзительный взгляд которых иногда пробирал до дрожи. Поттер старался на птицу внимания не обращать, занимаясь своими делами, и к концу третьего дня смог привыкнуть к наличию своевольной совы.

— Надо бы тебе имя дать, что ли, — на четвёртый день Гарри решил всё же заговорить с птицей, хоть и не ждал ответа. Раньше он этого не делал потому, что надеялся, что птица улетит после попытки бойкотирования. К счастью или к сожалению, но попытка провалилась.

Сова на такое лишь фыркнула. Поттер заметил, что она вообще довольно часто это делает, притом умудряясь передать множество эмоций. Сейчас это прозвучало несколько издевательски.

— Я не мастер на имена, поэтому Буклей будешь. Ты мне чем-то мою первую сову напомнила, — Гарри грустно улыбнулся, потянувшись рукой к птице, чтобы погладить. Букля настороженно замерла, но из-под руки не вывернулась, позволяя пальцем Поттера поглаживать её перья. Было видно, что птице такое непривычно — она вся подобралась, будто готова была атаковать. Гарри снова грустно улыбнулся. — Такая недоверчивая. Мне б немножко на тебя быть похожим — может и проблем было бы меньше.

В ответ сова ласково его ущипнула.




Ещё неделя потребовалась Поттеру на то, чтобы окончательно собраться с духом и явиться пред светлы очи Кингсли с заявлением об уходе. Скандалить и посылать начальство туда, куда драконы спариваться не летают, Гарри передумал, надеясь сделать всё тихо и мирно. Однако, зря надеялся — Шеклболт устроил знатную выволочку, и практически опустился до угроз с применением магии. Однако его запал быстро иссяк, стоило Гарри озвучить, что в таком случае в прессу попадут неопровержимые доказательства манипулирования министра Мальчиком-который-выжил-дважды. Гарри откровенно блефовал, но своё получил — Кингсли слишком сильно боялся потерять своё место, чтобы рисковать им из-за Поттера. Потому отпустил его, пусть и не с миром, не забыв послать к Мерлиновой бабушке. Гарри от подобной прогулки вежливо отказался, подпись на заявлении получил, и счастливый покинул Министерство. К сожалению, неприятные дела на этом не закончились, и путь домой лежал через коттедж, который он выкупил для них с Джинни. Жить на Гриммо девушка отказалась наотрез, заявив, что в склепе ноги её не будет. Вальбурга тогда долго костерила её, пытаясь уговорить Гарри одуматься, но тот будто и не слышал её возмущений. Сейчас Поттер был как никогда рад, что поддался на уговоры Уизли, и та «не осквернила дом благородного семейства Блэк», как высказалась недавно матушка Сириуса.

Приход Гарри стал неожиданностью — от порога к спальне можно было пройти, не заблудившись, по опознавательным знакам из разброшенных предметов гардероба, скинутых нетерпеливыми любовниками. Джинни, которую Поттер лично застал на измене, отрицала свою неверность, преданно заглядывала в глаза, заливаясь слезами, и молвила о любви. Гарри послушал, покивал и протянул ей документ о разводе, который заранее потребовал в Отделе бракосочетания. Ведьма согласилась подписать его только после того, как приглашённым гоблином на её имя был переписан коттедж с небольшой надбавкой в виде пятидесяти тысяч галлеонов. Гарри был готов заплатить и больше за собственное спокойствие, однако спонсировать конкретно эту ведьму не было желания. Поттер радовался, что удалось разойтись быстро и достаточно мирно. Пружина, которая все это время после "вправления мозга" сжималась внутри, грозила вот-вот распрямиться, вызвав в лучшем случае громкое и длительное выяснение отношений. В худшем же это могло обернуться стихийным выбросом, что при мощи Поттера можно было приравнивать к локальному апокалипсису. Разбираться с жертвами несчастного случая и стражами правопорядка у него не было ни малейшего желания.

Вернулся в дом на Гриммо Поттер поздно, по пути успев изрядно надраться в обществе Невилла — бывший сокурсник был единственным, кто за эти годы предпринимал попытки встряхнуть Гарри и помочь вырваться из опостылевшей колеи. Лонгботтом смог в полной мере разделить его радость, и даже упоминания Снейпа, как катализатора к освобождению, не заставили его удивиться — после войны у него было время переосмыслить своё отношение к профессору.

Кричер, едва поймавший хозяина на вылете из камина, помог ему дойти до спальни. Поттер был не настолько пьян, сколько дезориентирован путешествием по каминной сети, которое каждый раз приводило его вестибулярный аппарат в состояние нестояния. Вот и сейчас, чуть отлежавшись и придя в себя, Гарри направился на балкон, к свежему воздуху. Букля, которая до того сверлила его взглядом со спинки кровати, перелетела следом, устроившись на перилах.

— О, и ты здесь, — Гарри шало улыбнулся, глядя на сову чуть расфокусированным взглядом. Порывшись в карманах, он извлёк белую мышку, которая там завалялась после посещения с Невиллом террариума — тот вывел какую-то суперполезную змею, необходимую ему для разведения растений. Что, как и каким образом Гарри особо не вникал, но покормить создание отказался, засунув мышь в карман — ещё свежи были воспоминания о Нагайне, накинувшейся на Снейпа. — Угощайся, — он пихнул мышь сове в клюв, вызвав недовольный клёкот. Та схватила предложенное угощение когтями и отшвырнула за перила. — Вот и я такое не ем, — Гарри проводил мышь взглядом.

— Кричер, принеси, пожалуйста, бутылку вина. И Букле что-нибудь, — Поттер решил загладить вину перед совой, угостив чем-нибудь вкусным.

Принесённую домовиком бутылку сова проводила недовольным взглядом. Гарри налил себе бокал, и залпом его выпил, практически не чувствуя вкус напитка. Второй бокал он уже смаковал неспешно, наслаждаясь вкусом. В голове начинало ощутимо шуметь — всё же пить вино после огневиски было не лучшей идеей.

— И как же я умудряюсь постоянно так косячить? — Гарри тихо вздохнул и откинулся на спинку кресла, запрокинув голову и смотря на звёзды. — То в Хогвартсе постоянно шёл на поводу у Дамблдора, всячески пестовавшего во мне героизм, и не успевал вылезти из одной опасной переделки, как попадал в другую. То чёртов Риддл с его хоркруксами, один из которых во мне много лет прорастал. А после так вообще чуть под откос всю жизнь не пустил, позволив затащить себя в Аврорат и под венец. Хотя ага, как же, «позволив». Сам радостно побежал, стоило кому-то надавить на извечный неоплатный долг, заложенный всё тем же директором.

От обиды на несправедливую жизнь, Гарри один за другим опрокинул в себя ещё два бокала, заставляя сознание поплыть сильнее. Букля на это лишь недовольно смотрела, и взгляд её не предвещал ничего хорошего.

— Что ж мне в жизни так не везёт? Ни любви, ни счастья. Всё наперекосяк. Мне уже двадцать восемь, а веду себя как первокурсник — ведусь на любой развод. Ну Кингсли, скотина, от тебя я такого не ожидал!

Ещё одним бокалом вина стало меньше. Букля злобно ухнула на это.

— А Джинни тоже хороша. Ни капли раскаяния, только расчётливость и чётко разыгранные эмоции. И как я раньше этого не замечал? Прав был Северус, дальше своего носа ничего не вижу. Даром что зрение выправил, прозорливости мне это не прибавило. Идиот. Гриффиндорец до мозга костей — сначала сделаю, а потом, быть может, и подумаю.

«Долго жалеть себя будешь?»


Прозвучавший голос заставил Гарри дёрнуться от неожиданности. Бокал полетел на пол, со звоном разбившись, а в руке в мгновение оказалась волшебная палочка. Даже алкогольный дурман не отбил выработанных рефлексов.

— Кто здесь? — Поттер пустил вперёд себя заклинание, которое должно было выявить присутствие живого существа, но кроме него и совы на балконе никого не оказалось. Веря в действенность чар, Поттер опустился обратно в кресло, хотя палочку и не убрал. Репаро восстановило бокал, пролитое вино было удалено.

— Почудится же, — истерический смешок сорвался с его губ. — Ну вот, уже и с ума схожу. Психика не выдержала.

«Пить меньше надо», — прозвучал в голове всё тот же голос. Гарри вскинул голову и встретился взглядом с совой, уставившейся на него в упор. — «Что смотришь, будто впервые видишь?»

— Бух…ик…ля?

«Бухля, Бухля. Говорю же, прекращай пить. Уже язык заплетается.»

— Ну, точно с ума схожу. Допился ты, Поттер, до белых совушек, — Гарри потянулся к птице, надеясь, что это не мираж. Пальцы наткнулись на вполне материальный комок с перьями, который сейчас недовольно сверлил его взглядом.

«Ты живёшь в волшебном мире, мало ли что тут может произойти. А тебя говорящая сова удивляет. Ещё хоть бокал выпьешь — с тобой и фикус в углу заговорит, будет чем перед Лонгботтомом хвастать.»

— Так это всего лишь плод воображения? — Поттер, казалось, аж взбодрился от этой мысли. Сходить с ума ему очень не хотелось, а слышать голоса даже в волшебном мире считается дурным знаком, как много лет назад сказала ему Гермиона. При воспоминании о подруге весь радостный настрой мигом улетучился.

«Чего скис?»

— Никому я не нужен, — Гарри посчитал, что воображаемому голосу можно и пожаловаться. Он никому не расскажет, и в Мунго не сдаст. — Друзья отвернулись, семьи нет, жена — и та спит со всеми подряд. Бывшая, слава Мерлину, — добавил Поттер, наконец-то почувствовав, что сбросил камень со своей шеи, который настойчиво тянул его ко дну.

«Да сдалась тебе эта Уизли. Внешне ничего выдающегося, про магический потенциал так вообще молчу. Да и мать из неё была бы неважная — в голове только квиддич да секс, остальное бланджером выбило», — язвительностью звучащего в голове голоса можно было захлебнуться. Однако, Гарри был вынужден признать, что так оно и есть — поднятый Поттером вопрос о детях был проигнорирован, а тема разговора мастерски уведена в другое русло. А ведь Гарри очень хотел семью, полноценную семью, какой у него никогда не было. — «Можно подумать, кроме неё не на кого больше внимания обратить», — сова даже в мыслях умудрилась фыркнуть, выражая своё отношение к поднятой теме.

— Например? — повёлся на провокацию Гарри, всё больше увлекаемый странным диалогом.

«Да хоть бы и Снейп. Сильный, выдающийся маг, самый молодой Мастер зельеварения за всю историю, кавалер ордена Мерлина бла-бла-бла. Вспомни только, сколько раз твою задницу отовсюду вытаскивал, куда её едва ли не примагничивало. Не подходящая ли кандидатура?»

Гарри на такое поперхнулся глотком вина, которое только-только решился пригубить.

— С-с-снейп? — сипло просипел он, в перерывах между кашлем.

«Тебя что-то удивляет?» — Букля неотрывно смотрела на него.

— Д-да. Почему он? Не спорю, всё выше сказанное — правда, от и до. Он действительно выдающийся маг, которого я безмерно уважаю, но…

«Что?»
— Он же мужчина? — Гарри не столько утверждал, сколько вопрошал.

«Как наблюдательно с твоей стороны», — Поттеру снова показалось, что Букля хочет закатить глаза. Такое с ней бывало частенько, да видно физиология птицы не позволяла подобного жеста. — «И что с того, что он мужчина? Маги по природе бисексуальны.»

— Он мой учитель? — предпринял ещё одну попытку Поттер.

«Слабо. Он уже десять лет как не твой учитель.»

— Я его не интересую.

«Этого ты не можешь знать, пока не спросишь у него.»

— Ты с ума сошла? Да он же завершит начатое Лордом, запустив в меня Аваду едва я заикнусь об этом. И как ты вообще себе это представляешь? «Здравствуйте, Северус. Знаете, мне тут сова нашептала, что я мог бы обратить на вас внимание. Так как, я вас интересую в этом плане, или мне проще самому по-быстрому самоубиться, чтобы не напрягать вас лишний раз?» Так что ли?

В голове раздался звук, напоминающий тихий смех.

«Утрируешь. Можно просто пригласить его на свидание. И вообще, рассуждаешь так, будто уже строишь планы по его завоеванию. Ты к нему неровно дышишь.»

— Нет! Он мой учитель… — Гарри замолчал под прищуренным взглядом Букли, — ладно, не учитель. Но он старше меня, умнее, и опытнее. Он в жизни в мою сторону не посмотрит! Да и я… Я благодарен ему, мне нравится его общество, с ним приятно общаться…

«И поэтому ты столько времени игнорируешь его и не хочешь даже поговорить?» — язвительности в словах было хоть отбавляй.

— Не поэтому. Мне стыдно перед ним, — Гарри сидел, уставившись на сцепленные в замок руки. Мысли о Северусе, которые он старательно загонял подальше, прорвались из-за заслона и захватили его в плен.

«За что?»

— Я хотел быть взрослым магом, достойным общества того, кого уважаю больше всех, а на деле показал, что ничего не изменилось, и без его помощи даже со своей жизнью разобраться не могу.

«Какой же ты дурак», — Букля перелетела к нему на колени и ткнулась головой в раскрытую ладонь. — «Иди спать, и прекрати накручивать себя по вымышленным пустякам.»

— Ведёшь себя как миссис Уизли, — сову от такого сравнения, казалось, аж перекосило. Гарри хохотнул, но совету последовал, потому как спать хотелось неимоверно — день оказался слишком насыщенным на события и впечатления. Уже засыпая он подумал, что даже воображаемый голос в его голове звучал как голос Снейпа.




Первое, что Гарри увидел на следующее утро после пробуждения — золотистые глаза Букли, нависающей над ним со спинки кровати. Вспомнив прошлый вечер и диалог с совой, Гарри рискнул проверить своё предположение.

— Доброе утро, Букля. Долго я спал? — но сова не отвечала, лишь подмигнула одним глазом. Поттер облегчённо выдохнул. — Всё же пить меньше надо.

Настроение махом скакнуло до отметки «великолепно», и Поттер, не залёживаясь долго, отправился приводить себя в порядок. Хитрый прищур совы он уже не увидел.

Вальбурга, к которой Гарри подошёл поделится радостными новостями, тепло его поздравила, и подсказала с чего и с кого можно начать, если он ещё планирует заниматься артефактами. Поттеру такая идея пришлась по душе, и он решил не откладывать, в первую очередь написав Лорду Малфою. С Люциусом ему удалось установить неплохие отношения ещё во времена суда над Упивающимися, когда Поттер настаивал на освобождении семьи Малфой. Весомое слово Героя Войны и неопровержимые доказательства о помощи Нарциссы помогли ему добиться не только полного избавления от Азкабана, но и пресечь любые попытки наблюдения за ними, как за «неблагонадёжной» семьёй. Малфой-старший подобный вклад оценил очень высоко, признав за собой Долг Жизни, которым, как Гарри надеялся, ему никогда не придётся воспользоваться. Позже отношения между магами переросли в партнёрские — поднимая едва ли не из руин предприятия Блэков, оказалось, что часть из них держится на плаву только благодаря своевременному вмешательству Малфоя, перенявшему бразды правления по просьбе матери Нарциссы. Гарри был искренне рад помощи Люциуса, который не пожалел времени для доходчивого объяснения всех нюансов и деталей, которые могли бы пригодится на первое время. Тот в свою очередь был рад сбросить с себя взятые обязательства, и не мог не признать, что Поттер довольно споро всему обучался, обещая в будущем стать хорошим предпринимателем.

Вот и сейчас Люциус, который никогда не упускал шанса найти выгоду для Малфоев, очень быстро ответил на письмо Поттера, приглашая его к себе на ужин для детального обсуждения вопроса. Вернулся Гарри поздно, но светился как начищенный галлеон — Малфой едва ли не по щелчку пальцев смог организовать для него поток клиентов, заказы которых были непростыми и обещали множество часов любимого дела. Гарри мог сказать, что жизнь налаживалась.



День всех влюблённых подкрался незаметно — Поттер, который и думать забыл о том, что существует такой праздник, оказался не готов к тому, что его дом буквально завалят открытками и влюблёнными посланиями всех форм, цветов и размеров. Газетная статья, освещающая развод Поттеров, дала надежду многим ведьмам и магам, которые поспешили отправить холостому Герою весточку о себе и своих надеждах. Кричер не успевал освобождать пернатых посыльных от их ноши, как следом прилетали стаи других. Гарри, который только под вечер спустился отужинать, с удивлением осматривал горы макулатуры, возвышающиеся в холле и гостиной.

— Кричер, уничтожь это всё, пожалуйста.

У мага не было ни малейшего желания разбирать всю эту безвкусицу, и тем более не было желания отвечать на чьи-либо знаки внимания. Отвыкший за многие годы от подобного, он даже испытал лёгкое чувство злости из-за вмешательства в его личную жизнь.

К неожиданности Гарри, Букля, дремавшая до этого на спинке дивана, с громким клёкотом нырнула в одну из массивных стопок и принялась раздербанивать её лапами. Спустя время она подлетела к Гарри, удерживая в клюве конверт.

— Букля, мне это не интересно, — Гарри обошёл птицу, но та не собиралась отступать, насильно пихая ему в руки послание. Ещё какое-то время они потанцевали по гостиной, Гарри — в попытке уйти от назойливой совы, Букля — в попытке настоять на своём. Первым сдался Поттер.

— Ну взял я, взял. Довольна? — пальцы разорвали конверт и вытащили скромную открытку, без всяких сердечек, которыми изобиловали остальные послания. На обороте аккуратным каллиграфическим почерком было выведено следующее:

«Мистер Поттер, позвольте пригласить вас на ужин в субботу вечером в место, известное как «Озёрный край». Портключ сработает в 17:00. Искренне ваш, аноним.»

Первым порывом было выбросить открытку. Но что-то удерживало Поттера. Возможно взгляд Букли, обещающий все кары, ей доступные, а может быть то, каким образом было составлено послание. Ни обожающих воздыханий, ни маниакальных преследований, ни громких заявлений о чувствах. Аноним заинтересовывал своей сдержанностью и уважительным обращением. Конечно, это могло быть и ловушкой, но Поттер считал себя способным справиться с подобной проблемой. Даже при наличии антиаппарационного купола он в любой момент мог переместиться на Гриммо с помощью родового портключа, которому аппарационные запреты были нипочём. До субботы было ещё два дня, и у Гарри оставалось время подумать, однако, он почему-то не сомневался, что его выбор будет в пользу этой встречи.



Озёрный край, куда его перенёс портключ, был потрясающе красивым местом. Бывать здесь Гарри ещё не приходилось, и тем больше в нём играло любопытство. Конечно, в первую очередь он проверил местность на всевозможные ловушки и проклятья, но проверка ничего не дала. Чуть ниже по склону от того места, где Гарри очутился, был накрыт небольшой стол. Поттер по достоинству оценил выбранное место — в заходящих лучах покрытое льдом озеро выглядело потрясающе, а нетронутый снег упорно навевал мысли о сказке. Подойдя к столу, Гарри ощутил тепло — Согревающие чары, наложенные анонимом, были как нельзя кстати в этот морозный вечер. Подобная предусмотрительность вызвала благодарную улыбку. Только одно заставляло нервничать — Гарри всё ещё не наблюдал того, кто его пригласил.

— Я рад, что ты всё-таки пришёл, Гарри, — голос, прозвучавший за его спиной, заставил вздрогнуть и резко развернуться, в шоке посмотрев на подошедшего со спины мужчину.

— Северус? — Поттер ошарашенно смотрел на мага. — Ты? Но… Нет, прости, не могу. Чистая кровь, — Гарри провернул кольцо на пальце, одновременно активируя портключ словами. Проигнорировав встревоженный взгляд Вальбурги, Гарри взметнулся вверх по лестнице в свою комнату. Он не мог понять, почему так трусливо сбежал. Да, появление Северуса было для него неожиданностью, но это не было неприятным сюрпризом, скорее просто сюрпризом. Да и избегать его он больше не собирался, и уже почти морально был готов явиться к мужчине с повинной и извиниться за своё ребяческое поведение. Возможно его напугала романтичная обстановка, которую он никак не ожидал увидеть в связке со Снейпом? Или то, с какой теплотой и вниманием тот смотрел на него там?

Размышления прервал шелест крыльев — в открытое окно влетела Букля, которая, приземлившись на пол, начала изменять свою форму. Спустя пару секунд перед Поттером, задыхающимся от нехватки воздуха, стоял Снейп.

— Долго будешь бегать от меня? — в голосе не было ни упрёка, ни язвительности. Северус внимательно рассматривал его, улыбаясь уголками губ.

— Ты? Букля? Но как? Всё это время? — мысли неслись галопом, наступая друг на друга и путаясь.

— Да, я. Сова — моя анимагическая форма. Я беспокоился о тебе, однако ты не желал даже отвечать на мои письма, не говоря уже о личной встрече. Я долго пытался добиться твоего внимания положенным в приличном обществе путём, и в конце решил нарушить все нормы приличия, нагло вторгнувшись в твой дом.

— Но Кричер не мог не знать. Он видит анимагов… Кричер! — Гарри развернулся к эльфу, который, едва появившись, успел смекнуть, что его раскрыли. — Ты знал, что Букля — не просто сова? Отвечай!

— Кричер знал, хозяин. Мистер Снейп волновался о хозяине. Кричер подумал, что ничего плохого не случится, — эльф закрыл лицо огромными ушами, чуя, насколько зол был Поттер. Чего доброго, ещё одежду ему подарит за своеволие, этого сердце старого домовика точно не выдержит.

— Уйди! С тобой я потом разберусь, — эльф поспешил исполнить приказ, пока цел. Гарри перевёл взгляд на Снейпа. — Ты обманул меня!

— Нет. Ты сам обманулся, посчитав меня совой. Я не убеждал тебя в этом.

— Это подло с твоей стороны! — Гарри чувствовал, что его нападки на Северуса по большей части не обоснованы, но чувство, что его предали и им воспользовались, упорно не хотело уходить.

— Подло. И я приношу свои извинения, Гарри, потому что считаю, что поступил не лучшим образом. Но действовал я из лучших побуждений, — Северус говорил тихо, стараясь убедить собеседника и не спровоцировать его на новый виток обвинений.

— И чего ты этим добился? — Поттер выдохнул. Весь его боевой запал кончился, как и желание выяснять отношения. Перед ним стоял человек, который помог ему вытащить голову из задницы и трезвым взглядом осмотреть свою жизнь, а он строит из себя оскорблённую невинность и кидается глупыми обвинениями.

— Я узнал, что ты в порядке и смог наладить свою жизнь, — Снейп понял, что буря миновала, но приближаться к Гарри не спешил — он так и не смог понять, видит ли его Поттер в качестве возможного любовника, или нет, а потому не знал, как тот отреагировал на несостоявшееся свидание.

— Почему же раньше не открылся мне? Ты ведь давно убедился в том, что у меня всё наладилось? — устраивать разборки Поттеру не хотелось, но решить все вопросы следовало сейчас.

— Потому что не хотел покидать тебя. Я ведь знал, что стоит мне покинуть этот дом и попытаться снова приблизиться к нему будучи человеком, как ты и близко меня к себе не подпустишь.

— Почему это для тебя так важно? — Гарри даже дышать перестал в ожидании ответа. Он догадывался, каков будет ответ, ведь не зря же «Бухля» в тот вечер пропагандировала ему Снейпа. Но догадываться и знать — разные вещи. Поттеру всё же хотелось бы второго.

— Ты мне нравишься, Гарри, — признание далось Северусу легко. Он боялся своих чувств, боялся быть отвергнутым, впервые открыв кому-то душу, но врать и изворачиваться не хотелось. Только не сейчас.

— Только нравлюсь? — Поттер несмело шагнул к нему навстречу, заглядывая в глаза.

— Не только, — лукаво улыбнулся Северус, прижимая к себе Гарри. Он склонился над ним, практически прикасаясь губами к его губам. — Позволишь? — дождавшись ответного кивка, мужчина коснулся его губ в нежном, практически невесомом поцелуе. Хотелось большего. Хотелось сжать Поттера в объятьях до хруста костей, хотелось терзать его губы требовательными поцелуями, хотелось его всего. Но Снейп понимал, что прояви он чуть больше напора — и Гарри может попросту снова сбежать, на этот раз удостоверившись, что даже сова до него не доберётся. Поэтому Северус довольствовался малым, решив дать Поттеру возможность самому сделать следующий шаг.

Гарри млел от ласк, щедро даримых ему Северусом. Руки мужчины неспешно прошлись по его спине, вызывая приятную дрожь, а поцелуи находили весьма однозначный отклик в его теле, отчего брюки становились всё более и более неудобными. Смущённый реакцией своего тела, Гарри прервал поцелуй и уткнулся лбом в плечо Снейпа, пряча заливший щёки румянец.

— Ты не против продолжить наш ужин? Не хотелось бы, чтобы мои усилия пропали даром, — Северус улыбнулся Гарри, наслаждаясь его близостью. Он буквально пьянел от того, что мог прикасаться к нему, мог быть рядом, мог целовать. Осознание своих чувств пришло внезапно, и Северусу понадобилось время, чтобы смириться с ними. И сейчас он нашёл подтверждение тому, что поступил верно, решив не запирать их на замок, а пойти у них на поводу. Эйфории, подобной той, что охватила его при едва ли не целомудренном поцелуе, он ранее никогда не испытывал, и не рискнул предполагать, что же испытает, когда у них с Гарри всё зайдёт намного дальше. Именно «когда», а не «если» — в этом Снейп не сомневался.
<tab>— С удовольствием, — Гарри неловко улыбнулся, всё ещё коря себя за стремительный побег. Однако, судя по всему, Северус был не в обиде.
<tab>Остаток вечера превзошёл все ожидания обоих магов — Гарри и подумать не мог, что ему будут так приятны чьи-то ухаживания, и тем более не мог и предположить, что будет рад знакам внимания со стороны Северуса. Восторг, который Поттер не смог сдержать, узнав, что поваром, приготовившим потрясающие блюда, был сам зельевар, приятно приласкал самолюбие Снейпа. Он с удовольствием впитывал чистые и искренние эмоции Гарри, которыми тот фонтанировал, и не без удовольствия отметил, что подобная открытость делала его ещё более притягательным. За неспешными разговорами и шутками они и не заметили, как быстро пролетело время, опомнились только тогда, когда луна, выглянув из-за туч, озарила всё вокруг ослепительно белым светом, а небо оказалось украшено россыпью звёзд. Гарри поблагодарил Северуса за потрясающий ужин, не отказав себе в удовольствии запечатлеть на губах мужчины поцелуй, который из целомудренного довольно скоро перешёл в страстный. Оба мага тяжело дышали, но выглядели до безумия счастливыми. Именно таким, шало улыбающимся и думающем о чём-то своём, Гарри и появился дома, не забыв по пути в спальню кивнуть леди Блэк и пожелать ей доброй ночи. Видя, что маг едва ли не светится от счастья, Вальбурга и сама не удержалась от счастливой улыбки.



Северус поражал Гарри своей обходительностью и вниманием, которые проявлялись от свидания к свиданию. Каждую новую встречу Гарри ждал с нетерпением, даже не пытаясь угадать, что нового для них запланировал мужчина — слишком безгранична была его фантазия. Притом место для встречи не обязательно находилось в магическом мире. Северус, к удивлению Поттера, весьма хорошо ориентировался в маггловском мире, и смог показать его Гарри с новой, ранее неизведанной стороны.

С каждым днём Гарри всё сильнее влюблялся в этого язвительного и упёртого, но такого внимательного и заботливого мага. Поцелуи, дальше которых Снейп не позволял себе заходить, заставляли сердце заходиться в бешенном ритме, а мысли принимали вполне горизонтальную направленность. Однако форсировать события Поттер не спешил, хоть и хотелось гораздо большего.

Маги всё больше времени проводили вместе, начиная неспешными прогулками и заканчивая зельеварением. Поттер, который наконец-то смог оценить красоту кипящего котла, о которой Северус говорил на первом уроке первокурсников Гриффиндора и Слизерина, в число которых входил и сам Гарри, получал огромное удовольствие от работы в лаборатории Снейпа. Сам факт того, что он был туда допущен, говорил о многом — посторонних Северус и на километр не подпустил бы. Работая в паре с зельеваром, Гарри то и дело отвлекался на любование руками Снейпа, которые притягивали взгляд точными, аккуратными и экономными движениями. Наблюдение за длинными пальцами, которые едва не порхали над разделочной доской, сформировало чертовски возбуждающий фетиш. Гарри всё чаще стал ловить себя на мысли, что хочет ощутить уверенные прикосновения этих пальцев к своему телу. Эти мысли засели в его голове основательно, и искореняться не желали ни под каким предлогом. Дошло до того, что Гарри и посмотреть на Снейпа теперь не мог, не представив, как тот раскладывает его на рабочем столе в лаборатории, попутно избавляясь от ненужной одежды.

Поттер, одолеваемый эротическими фантазиями, продержался целый месяц. Этого времени ему хватило, чтобы убедиться в том, что Снейп прочно засел в его мыслях и его сердце, и покидать их не собирается. Во время ужина, разнообразия ради проходившего в Блэк-хаусе, а не у Северуса дома, Гарри то и дело бросал на мужчину взгляды, полные предвкушения. Оно же захватило и Снейпа, который эти взгляды заметил.

Как они переместились в спальню — не смог бы ответить ни один из них, слишком увлечены были поцелуями, становившимися всё более требовательными и жаркими. Гарри стонал и выгибался в умелых руках Снейпа, плавился от прикосновения пальцев, которыми едва ли не бредил, и щедро дарил в ответ всего себя. Ни разу за всё время, что Гарри был с Джинни, он не чувствовал такого всплеска эмоций, чувства не захлёстывали его, оттесняя трезвый ум в сторонку и затопляя его желанием. Ему было бесконечно мало Северуса, отчаянно хотелось большего, а тот, к радости Гарри, и не думал останавливаться, покрывая всё тело поцелуями вперемешку с лёгкими укусами.

Поттер думал, что лучше и быть не может, но понял, что ошибся, когда его член оказался в плену жаркого рта. То, что Снейп творил с ним, иначе как безумием нельзя было назвать — связных мыслей не осталось, и всё, что Гарри мог — это беззастенчиво стонать, изгибаясь от переизбытка ощущений. Северус не спешил, растягивая ласку. Его язык то кружил по чувствительной головке, то спускался вниз по стволу, чтобы в следующее мгновение проделать обратный путь. Пальцы зельевара неспешно кружили по колечку ануса, то чуть проникая внутрь, то покидая манящую тесноту. Гарри даже не обратил внимания на болезненные ощущения, которые то и дело появлялись, пока Северус растягивал его. Мысли Поттера куда больше занимал открывшийся ему вид склонившегося над его пахом мужчины, который сейчас делал ему потрясающий минет. Зрелище было настолько возбуждающим, что Гарри давно бы кончил, если бы Северус предусмотрительно не пережал основание члена, вызвав тем самым разочарованный стон.

Когда Снейп одним плавным движением переместился выше, нависая над ним, Гарри ощутил дрожь по всему телу. Он жаждал продолжения так сильно, что казалось ещё немного — и просто сойдёт с ума. Северус накрыл его губы в жадном поцелуе, одновременно с тем заглушая тихое шипение от болезненного первого проникновения. Оценив, что мужчина не стал двигаться, давая возможность привыкнуть к новым ощущениям, Поттер нетерпеливо двинул бёдрами, подстёгивая к активным телодвижениям. Острая искра удовольствия пробежала по всему телу, когда Северус нашёл нужный угол, и при каждом толчке начал задевать простату.

Снейп заворожённо наблюдал за Гарри, который сейчас был так открыт. Прикрытые глаза, опухшие от поцелуев губы, заалевшие щёки — он был невероятно притягателен, и вызывал желание обладать им, снова и снова. Северус никак не мог насытится чувством близости, от которого сносило крышу. Он и представить не мог, что всё будет настолько ярко и восхитительно, казалось, все эмоции и ощущения усилились во сто крат. Всего было бесконечно много, и вместе с тем бесконечно мало.

Собственное имя стало для Северуса лучшим комплиментом в тот момент, когда Гарри прошептал его на пике удовольствия, содрогаясь всем телом от нахлынувших ощущений. Его любовник продержался немногим дольше, изливаясь внутрь спустя пару быстрых толчков. Так и уснули в обнимку, донельзя разнеженные и удовлетворённые.

«Определённо, жизнь налаживается», — мелькнула последняя связная мысль в сознании Поттера, прежде чем он погрузился в сон.