Глава 3.

Маргарет едва удерживалась от того, чтобы не запрокинуть голову и не ахнуть от восторга. Последние месяцы она жила в постоянном экстазе. Её восхищало все, каждый день дарил новые упоительные открытия. Каждую неделю она открывала для себя новую достопримечательность: она совершенно влюбилась в соборы и площади Вены, ее улицы и Ботанический сад Венского университета. Она слушала "Дон-Жуана" в Венской опере и едва дождалась открытия бального сезона.
Остановились Кассандра, Маргарет и Батильда у богатой вдовы Кранц, кузины мистера Траймпа. Не сказать, чтобы она особенно обрадовалась гостям, нарушившим ее уединения, но все же согласилась из чувства долга принять родственников и позволила им вести тот образ жизни, который, по расчетам доктора Томаса, помог бы отвлечь девушку от тяжелых мыслей.
Подобным мыслям, впрочем, Маргарет предаваться и не думала. Благодаря лечению недомогание несколько отступило, и девушка, сочтя себя близкой к выздоровлению, забавлялась, представляя, как кто-нибудь из ее подруг - к примеру, Сесилия Гринграсс - завидует тому, как она проводит эти осень.
Сесилия, собственно, была ей даже и не подругой - этому помешала бы разница в три года - но именно ей, первой красавице, Маргарет сама когда-то отчаянно завидовала и во всем стремилась подражать. И вот теперь Сесилия - замужем за занудой Фрэнсисом Урквартом, занимается маленькой дочкой и нечасто появляется в лондонском обществе, а она, Маргарет, танцует на Оперном балу в Вене...
Ужасно, правда, жаль, что бал открывать выпало не ей: так хочется пройтись по роскошному зеркальному залу, танцуя полонез, в белом платье,с букетиком цветов, с короной на голове... Ничего, Маргарет не так уж самолюбива и сумеет насладиться одной только музыкой, плавными движениями и вниманием кавалера.
Польку она танцевала с каким-то студентом в очках и весьма нелепом фраке, все время красневшим и лопотавшим по-немецки про трагедии Шиллера, и с ним же станцевала тур вальса. Увы, танцором он оказался никудышным: поскользнулся, выполняя левосторонний поворот. Вид у него стал при этом столь комичный, что Маргарет даже не смогла толком огорчиться. Еле сдерживая смех, она попросила слезно извинявшегося студента проводить ее на место и подать лимонад. Он смущенно топтался рядом, когда Маргарет вдруг услышала низкий ровный голос:
- Надеюсь, когда фройляйн отдохнет, она не откажется протанцевать вальс со мной.
Маргарет оглянулась: перед ней стоял очень высокий, широкоплечий человек с гордо посаженной крупной головой, пышными пшеничными усами и красивыми, сильными руками, украшенными перстнями с темными камнями. Его глаза, как ей показалось сперва, горели лихорадкой; позднее она различила, что лихорадочный блеск им придавало исступленно-жадное выражение, часто в них мелькавшее.
- Благодарю вас, герр...
- Эрвин фон Гриндевальд, - он слегка поклонился и выразительно взглянул на студента: тот, кажется, был готов не то провалиться сквозь землю, не то сбежать, но почему-то не уходил.
Маргарет медленно допила лимонад. Отыскала взглядом мать: та болтала у окна с пухленьким румяным старичком, тоже англичанином. Тетка с ними не поехала: она всегда предпочитала проводить время в библиотеке, к тому же смерть лучшей подруги, с которой Батильда не успела помириться, кажется, до сих пор печалила ее. Эрвин фон Гриндевальд отошел, занявшись разговором с двумя представительными господами, но едва заиграла музыка, оказался рядом с Маргарет.
- Позвольте....
Девушка кивнула, поправив полумаску, и послал нарочито-жалостливый взгляд студенту, притулившемуся у стены. Мягкие волны вальса подхватили ее, точно плавное течение равнинной реки. У Гриндевальда были очень горячие ладони: сквозь ткань перчатки и платья девушка ощущала их тепло. Сперва она робела, но осмелела быстро и пристально посмотрела в его красивое лицо, будто из камня высеченное, но дышащее какой-то лютой страстью, в лихорадочные темно-синие глаза. Он поймал ее взгляд и стиснул тонкую кисть.
- Неужели вам нравится? - отрывисто просил Гриндевальд, когда они сделали поворот.
- Музыка могла бы быть быстрее, - вздохнула Маргарет (ей пришла хулиганская мысль быть откровенной).
К ее удивлению, он как будто обрадовался.
- Так вам не нравится?
- Нет, - Маргарет покраснела: откровенность должна иметь границы, а ей было бы страшно неловко признаться, что из танцев она больше всего любила джигу, которую, правда, плясала только раз, в детстве, с деревенскими детьми на празднике в Годриковой Впадине.
- А чардаш вы танцевали? - Гриндевальд сделал поворот так резко, что девушка чуть поднялась над землей.
- Нет... - удивленно пролепетала она.
- Хотите, я научу вас?
Она покраснела еще пуще.
- Сейчас скажете, что джентльмену не подобает вести подобные разговоры с приличной девицей, - усмехнулся он. - Маленькая чопорная англичанка.
Девушка почувствовала прилив злости, и это придало ей смелости.
- Вы не имеете права оскорблять меня, герр Гриндевальд, только потому, что я не желаю учиться у вас танцу со странным названием.
Он криво усмехнулся..
- А почему это я не имею права?
- Потому что у меня есть право любить то, что мне вздумается. А вы обязаны уважать мой выбор.
- Ну а это еще почему? - он ловко сделал левосторонний разворот.
- Потому что я женщина, - Маргарет яростно прищурилась. - А мужчина обязан уважать желания женщины.
Он слегка задумался.
- Если я скажу вам, что всегда в грош не ставил женщин, попирал их желания, и меня любили именно за это, что вы ответите мне?
Неловкость становилась невыносима, но Маргарет не простила бы себе, если бы отступила, не оборвав этого нахала.
- Что вы имели дело с дурными, падшими женщинами, не уважающими себя. А может, только такие женщины и желали иметь дело с вами.
Она воинственно поджала губы, ожидая резкой отповеди или смущения, но Гриндевальд расхохотался.
- Полагаете, только дурная и падшая женщина способна подчиняться мужчине? Да вы эмансипе, как я погляжу! А с виду не скажешь. Ну-с, а как вы полагаете, вы смогли бы заставить меня считаться с вашим мнением?
Маргарет задумалась: не хотелось показывать себя глупой и самонадеянной.
- Я не могу сказать этого, герр Гриндевальд.
- Вам еще не приходилось опробовать свои чары на настоящем человеке? - он насмешливо покосился в сторону несчастного студента. - Что ж, вы не уверены в них, пока не проверили их в деле - это правильно. Но я могу позволить вам попробовать.
Ей вдруг стало одновременно тревожно и скучно, захотелось прилечь.
- Простите, наш разговор становится откровенно неприличным. Я вынуждена ждать окончания танца молча.
Он кивнул, но Маргарет не смогла продолжать вальсировать: ноги вдруг стали страшно тяжелы. Легкие словно раздулись, заполняя грудь; стало невыносимо больно.
- Что с вами? - Гриндевальд тоже остановился.
- Мне дурно, - с усилием прошептала Маргарет. - Простите... Мне...
Она схватилась за грудь: страшный кашель словно вывернул наизнанку. На белые перчатки, которыми она зажимала рот, хлынула кровь. Давешний студент подскочил было к ней, но тут же, расталкивая скапливавшуюся толпу, кинулся прочь с криками:
- Герр профессор! Где герр профессор? Он был здесь...
Маргарет, обессилев, опустилась на пол, но чьи-то сильные руки тут же подняли ее и понесли прочь. Она захлебывалась кровью. Рядом что-то кричала ее мать.
"Я умираю? - промелькнуло в голове у девушки, но она отчаянно сощурилась. - Нет, чепуха. Умереть я не могу, я ведь так люблю жизнь, так хочу жить. Жизнь так прекрасна. Конечно, случится какое-то чудо, всегда случаются чудеса, если мы этого очень хотим. Надо чуть-чуть потерпеть, и завтра я уже проснусь здоровой".
- Как из тумана, доносилось старческое бормотание:
- При таких приступах она проживет не более двух месяцев...
И тут же перед глазами ясно выступило каменное лицо Гриндевальда.
- Как вас зовут?
- Марга... Марга... - девушка снова чуть не захлебнулась кровью.
- Маргарита? Гретхен? Послушайте, Гретхен, плюньте на все, что услышите сейчас от этого старого недоумка-доктора. Выходите за меня замуж.
Она все хуже понимала, что происходит, но решила: то самое чудо, на которое она надеялась, случилось. "Вот и все. Теперь я точно не умру".
- Вы необыкновенный человек? - прошептала она, собрав все силы.
- Да, - твердо ответил Гриндевальд, не выпуская ее из рук.
- Я согласна.
***
На сей раз Маргарет,не впадая в забытье, перенесла и приступ, и все манипуляции, которые проделывал с ней седой профессор, суливший ей могилу через два месяца. Он настаивал на немедленной отправке больной в санаторий, но Кассандра лишь в растерянности качала головой: она успела услышать, как ее дочери сделали предложение.
Против санатория выступила и фрау Кранц - причем по той же причине.
- Эрвин фон Гриндевальд - родственник магнатов Эстерхази. Он невероятно богат и влиятелен. Он обеспечит девочке такое лечение, какое и не снилось докторишкам в этих жалких санаториях.
- Да уж, им и не снилось применять для лечения темную магию, - выпалила тетя Батильда, до сих пор хранившая настороженное и неодобрительное молчание.
- Темную магию? - пролепетала Кассандра, хлопнув ресницами, подведенными фиолетовой краской. - Бэтти, о чем ты говоришь?
- Ты поняла бы, если бы читала газеты, - фыркнула мисс Бэгшот. - Младший братец этого Эрвина изолирован от общества после нападения на магглов, во время которого чудом никто не погиб. Сам этот Эрвин, говорят, в юности совершил целую экскурсию по рассадникам темной магии. Он искал их и в Сибири, и в Индии, и в Африке.
- И что с того? - фрау Кранц обмахнулась веером. - У нас в Австрии не видят в этом ничего предосудительного.
Батильда высокомерно на нее посмотрела.
- Да, англичане в этом смысле куда нравственнее. Я не хочу, чтобы Маргарет лечили темной магией. Есть вещи, которые хуже смерти.
- Вот и видно, что ты не мать! - вскричала Кассандра с внезапным бешенством. - Я хочу, чтобы моя девочка жила, и мне все равно, что позволит продлить ей жизнь!
- Ты не особенно вспоминала, что ты мать, пока Маргарет училась в Хогвартсе, - тихо ответила тетка. - Девочка видела тебя только на Рождество.
Кассандра разрыдалась и схватилась за нюхательную соль. Маргарет, до сих пор без сил лежавшая в кресле, напряглась и выпрямилась.
- Я выйду за него, тетя, - объявила она громко. - И не чтобы он вылечил меня. Просто он необыкновенный человек.
Батильда спешно подошла к ней, взяла за руки.
- Ему под сорок, Маргарет.
- Тридцать восемь, - тихо уточнила девушка.
- Именно. И он еще ни разу не был женат, при своем богатстве, при своей красоте. Почему?
- Не вижу в этом ничего странного, - проворчала фрау Кранц. - Только вертопрахи или прекраснодушные идиоты, не способные обеспечить семейство, женятся в двадцать лет. Жена должна годиться мужу в дочери - только тогда она сможет проявлять к нему должное уважение, а он - чувствовать должную ответственность.
На лице Батильды промелькнула крайне ехидная гримаса, но тетка заставила себя промолчать.
- Разрешить наши сомнения очень просто, - продолжала фрау Кранц. - Маргарет - несовершеннолетняя, ее судьбой распоряжается ее отец, мой кузен. Напишем ему об всем, что произошло. Его ответ и решит, быть ли этому браку.
... Ответ мистера Траймпа не заставил себя ждать. Отец Маргарет понял главным образом, что дочь, еще не достигнув совершеннолетия, может сделать блестящую партию, однако следует поторопиться, чтобы ее браку не помешала болезнь. Он дал согласие на скорейшую свадьбу дочери с Эрвином фон Гриндевальдом.