Глава 1.

История Золушки.
День, когда сова принесла письмо из Хогвартса, стал для меня самым счастливым в жизни. Правда, сначала мы с мамой решили, что это какая-то странная шутка. Ну, кто же мог подумать, что на свете существует Волшебная школа? Конечно, это только детские сказки. Сказки я очень любила и перечитала все из нашей небольшой школьной библиотеки, некоторые по нескольку раз. Лучшим подарком для меня была новая книжка со сказками, но у мамы не было на них лишних денег, и новые сказки попадали ко мне очень редко.
Поэтому, получив письмо, я долго разглядывала пергамент, три раза его перечитала и полчаса радовалась, воображая себя великой и могущественной волшебницей. А потом спрятала письмо подальше, чтобы никто случайно не обнаружил, и вернулась с небес на землю.
Однако через два дня нас навестил очень необычный человек в серебристой мантии и с длинной седой бородой. Вылитый сказочный волшебник. Дверь открыла я, и когда он спросил, здесь ли живёт Эми Бартон, так растерялась, что даже забыла поздороваться.
- Я профессор Дамблдор, директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, - представился он. – Могу я войти?
- Да, конечно, входите, - спохватилась я.
Тут из кухни вышла мама и проводила удивительного гостя в нашу комнату, гордо именуемой «гостиной». Меня сначала отправили в спальню, но профессор Дамблдор попросил, чтобы я осталась.
Дамблдор расположился в нашей обшарпанной комнате с таким достоинством, словно находился в царском дворце. Мама подала ему чай в самой лучшей чашке, единственной уцелевшей от сервиза, подаренного на их с папой свадьбу.
Сначала волшебник долго уверял маму, что я необыкновенный ребёнок и обладаю способностями к магии, поэтому меня приглашают учиться в волшебную школу. Мама не верила, качала головой, отнекивалась. Но Дамблдор так располагал к себе, так уговаривал и был похож на сказочного доброго волшебника, что она всё-таки ему поверила.
- Разве вы никогда не замечали за своей дочерью чего-нибудь странного и необычного? – спросил он.
Мама задумалась, а потом неуверенно сказала:
- У моей дочки хорошо растут цветы, у меня всегда вянут, а в её комнате целая оранжерея. Ещё она часто предсказывает погоду. Но что тут такого волшебного? Летать на метле она не умеет, колдовать тоже.
- Нет, вот тут вы как раз и ошибаетесь, - сказал профессор, отставляя чашку. – Это и есть проявление стихийной магии.
А пока они спорили и не соглашались друг с другом, я вспомнила несколько эпизодов из своей жизни, которые могут показаться странными. Раньше я не придавала им значения, считала само собой разумеющимся, просто не вспоминала об этом, но теперь… теперь эти вещи воспринимались по-другому.
Однажды, когда мне было лет пять, отец явился домой сильно навеселе и не в духе. Сначала он кричал на маму, бил посуду и расшвыривал вещи, потом полез драться. Я прибежала и стала заступаться за маму. Тогда он хотел ударить и меня. Не знаю, как это получилось, я сильно разозлилась на него и оттолкнула. Это я-то, пятилетний ребёнок! Отец отлетел в угол, стукнулся о шкаф и некоторое время там сидел, хлопая глазами, пока мама успокаивала меня. Потом он поднялся и сказал вполне трезвым голосом:
- Послушай, Дженни, у нас с тобой необыкновенный ребёнок, попомни моё слово. Из неё выйдет толк. Из нас ничего не получилось, а у неё получится.
Больше он на нас руку не поднимал, хотя пить не перестал.
Тут Дамблдор обратился ко мне:
- Эми, а ты не вспомнишь какой-нибудь необычный случай из твоей жизни?
Я замялась, рассказывать про случай с отцом мне не хотелось, но, кстати, припомнилась история с Бобом Дженкинсом. Есть здесь такой местный хулиган, с которым никто не связывается, которого все боятся. Года два назад он начал и ко мне цепляться, толкал, обзывал. Я не знала, что делать, заступиться за меня было некому. И однажды после очередной грубости, моё терпение лопнуло. Не знаю, что на меня нашло, связываться с хулиганами всегда себе дороже, но я повернулась к нему и сказала прямо в лицо:
- Оставь меня в покое, иначе я тебя разорву на части!
Или что-то в таком духе. Меня просто трясло от злости, казалось, ещё секунда - и я действительно наброшусь на него и растерзаю. Боб изумлённо уставился на меня, побледнел и отошёл молча в сторону. Больше он меня не трогал. А я и сама не понимала, как такое вышло.
- Ну вот, - сказал довольный Дамблдор. – Это и есть стихийная магия. Её нужно уметь контролировать, чтобы не навредить ни себе, ни другим. Поэтому тебе обязательно надо учиться. Миссис Бартон, вы же не хотите, чтобы вашу дочь считали странной, не такой как все? Чтобы она страдала от непонимания сверстников?
Мама сомневалась.
- А в школе она многому научится, многого достигнет в жизни, - гнул своё профессор, его глаза хитро блестели из-под очков.
- Н-не знаю, - нерешительно сказал мама.
Я уже вертелась на месте от нетерпения и хотела вмешаться, но в этот момент лучшая мамина чашка выскользнула из профессорских пальцев, упала на пол и разбилась. Мама тихо ахнула.
- Не переживайте, миссис Бартон, - мягко сказа Дамблдор и достал палочку. – Репаро!
Я затаила дыхание. Через секунду чашка была как новая. Этот аргумент и решил всё дело.
Потом Дамблдор сообщил, что в нашем городке живёт ещё одна волшебная семья, дочь которой тоже идёт в этом году в Хогвартс. Он пообещал, что они с нами свяжутся, всё расскажут и помогут. И отбыл.
Мама задумчиво сидела в гостиной, рассматривая чашку: на ней не было ни единой трещинки.
- Мамочка, - сказала я, обнимая её за шею. – Теперь я стану волшебницей и наколдую тебе целый сервиз!
Через несколько дней к нам пришли с визитом миссис Смит с дочерью Элис. Эта черноглазая весёлая девочка с тоненькими косичками мне сразу понравилась. И пока наши мамы выясняли, как поменять обычные деньги на волшебные и каким образом попасть в Косой переулок, мы забрались вдвоём в мою комнату.
Элис сразу сообщила, что её мама волшебница, а папа маггл, и что мамины родственники очень были недовольны её выбором и перестали с ней общаться. Но для Элис это всё неважно, потому что её папа самый лучший в мире.
Про своего папу я такого сказать не могла, к тому же он давно умер от пьянства, и я промолчала. Но тактичная Элис не стала задавать неудобных вопросов и начала рассказывать о Хогвартсе. Рассказывала она много, увлечённо и с волшебной школой я познакомилась в деталях раньше, чем туда попала.
А потом мы попали в сказку – миссис Смит привела нас в Косой переулок, в настоящий волшебный переулок. Вокруг ходили люди в странных одеждах, а в лавках продавались такие диковинные вещи, каких я и вообразить себе не могла. Я с таким восторгом смотрела по сторонам, а не под ноги, что постоянно спотыкалась и натыкалась на прохожих, Элис пришлось взять меня за руку.
- Не верти так головой, - шепнула она мне. – Успеешь насмотреться. Люди на тебя оборачиваются. Ты похожа на глупую провинциалку, которая только что вылезла из деревни и впервые попала в город.
Впрочем, так оно и было, из своего маленького городишки мы только два раза выбирались в Лондон. Но выглядеть «глупой провинциалкой» мне не хотелось, и я стала вести себя сдержанней.
Потом, уже на вокзале Кингс-Кросс мы попрощались с моей мамой, она расплакалась, я сама тоже чуть не заревела: за свои 11 лет я никуда надолго не уезжала, только к бабушке с дедушкой на лето, и то недалеко. Но мне так хотелось в Хогвартс, что я поторопилась с прощанием. Моя мама осталась на станции, утирая глаза платком, через барьер мы прошли вместе с Элис, за нами миссис Смит.
А потом мы сели в Хогвартс-экспресс, затащили в свободное купе свои вещи и стали смотреть в окно. Мама Элис помахала нам с платформы. Поезд тронулся.
Когда появилась тележка со сладостями, я сначала отказалась, денег на это у меня не было, мне даже животное для школы не купили, но Элис настояла и угостила меня шоколадной лягушкой. Потом к нам сели два мальчика-первокурсника, очень милые ребята Том и Финеас. Меня позабавило такое вычурное имя, но я ничего не сказала, чтобы не показаться невежливой. Однако Финеас тут же с гордостью пояснил, что его назвали так в честь одного из директоров Хогвартса. Когда мы только-только познакомились, мимо нашего купе прошли ребята постарше. Финеас толкнул Тома в бок и громко прошептал:
- Смотри, там Джеймс Поттер, лучший ловец Гриффиндора.
- Ловец? – не поняла я и сразу прикусила язык, боясь, что показала своё невежество.
- Ну да, – пояснил Том. – Игрок в квиддич.
Про квиддич я имела весьма смутное понятие, но, чтобы себя не выдать, стала задавать хитрые наводящие вопросы и к концу поездки знала об этой игре почти всё. А заодно и о вражде между Слизерином и Гриффиндором. То, что в волшебном мире тоже существуют враждебные кланы, мне не понравилось, это напоминало подростковые хулиганские компании в нашем городке. Но когда мы приехали и выгрузились на платформе, я обо всё забыла. Я смотрела по сторонам и не могла насмотреться. Вот это настоящее волшебство! А переезд через озеро на лодке, а сам замок Хогвартс, освещённый огнями! Жалко, что мама этого не увидит, Элис сказала, что магглы Хогвартс не видят.
Я очень боялась, что Шляпа распределит нас с Элис на разные факультеты. Но мы обе попали в Когтевран и очутились за одним столом.
- Когтевран самый умный факультет, - шепнула мне Элис.
Я, разумеется, не возражала. Так началась моя учёба в Хогвартсе.
Не могу сказать, что мне всё давалось легко, вовсе нет. Это поначалу мне казалось, что стоит только взмахнуть палочкой, и всё получится. На деле это было сложнее. К тому же в своей обычной школе я привыкла обращать внимание только на те предметы, которые были мне интересны и которые я считала важными. Остальные учила кое-как. Здесь же в Хогвартсе я поставила себе задачу учиться хорошо, а то вдруг меня вообще исключат? А самые важные с моей точки зрения предметы, самые «волшебные», оказались и самыми трудными. Это Заклинания, Трансфигурация, Защита от Тёмных искусств и Зельеварение. Зельеварение, как я ни старалась, никак мне не давалось. А ведь я подходила к этому вопросу с практической точки зрения: мне надо было сварить хорошее зелье от простуды, моя мама часто простужалась, лекарства были дороги и плохо помогали. Так что я воевала с Зельеварением весь год с переменным успехом. Но зелье с грехом пополам всё же было сварено и вручено маме. И как оказалось, оно было намного эффективнее обычных маггловских средств.
После этого мама мне призналась:
- Я весь год сомневалась, правильно ли я поступила, что отпустила тебя в эту школу. Теперь я вижу, что правильно.
С Заклинаниями у меня проблем не возникло, с Трансфигурацией было сложнее, хотя я очень старалась. А вот Травология мне, как ни странно, не понравилась. Цветы и всякие растения я очень любила, но растения, которые водились в здешних теплицах, восторга не вызывали. Да и как можно любить траву, которая норовит тебя укусить, удушить или ужалить. Мне вспомнились разные маггловские полуфантастические истории о тропических деревьях-людоедах и ядовитых цветах. Я спросила об этом у Элис. Подруга задумалась и сказала:
- Не знаю точно, может, в тропиках такая гадость и водится, но в Англии их нет. Даже в волшебных теплицах.
Я вздохнула с облегчением.
А ещё существовал один фактор, который мешал учиться – это сама волшебная школа и её окрестности. Я чувствовала себя как в сказочном сне и боялась, что сейчас проснусь, и всё исчезнет. Часто я заглядывалась на какой-нибудь волшебный предмет и забывала об уроке. Бывало, могла засмотреться на живые картины и опоздать на урок. Или зачитаться волшебными книгами и забыть про домашнее задание. Или заблудиться в школьных коридорах. Или залюбоваться Гигантским кальмаром. Да мало ли что ещё случалось. Преподаватели называли меня рассеянной и призывали к порядку, я соглашалась и тут же отвлекалась на витраж, который вдруг менял конфигурацию. Я же из простого мира попала в сказочный!
Элис это понимала и посмеивалась потихоньку. Она же частенько напоминала мне и об уроках, и о домашнем задании. Вообще мы за этот год так сдружились, что и не представляли жизни друг без друга.
Вражда Слизерина и Гриффиндора нашего факультета почти не касалась, но слизеринцев не любили. Никому не нравились их заносчивость, злобные шутки, подчёркивание чистоты крови. У нас на Когтевране ценились прежде всего знания, а не чистота крови. И поэтому я себя неравноправной не чувствовала. Один раз только за весь год меня попрекнули неволшебным происхождением, и это был слизеринец.
Он учился на 5 курсе, имел очень светлые волосы, холодные серые глаза и высокомерное лицо. Многие считали его красивым, но мне он сразу не понравился из-за жестокого выражения лица. Звали его Люциус Малфой. Ходил он всегда со своей свитой - его однокурсник Нотт и старшекурсники Крэбб и Гойл. Хотя эти двое были старше Люциуса и в два раза больше, но верховодил всегда он.
Как- то раз он встретил меня в коридоре, смерил оценивающим взглядом и протянул, манерно растягивая слова:
- Какие хорошенькие первокурсницы учатся на Когтевране!
Я смутилась и молча прошла мимо, мне был неприятен и его комплимент, и его тон. На следующий день он опять попался мне навстречу и сразу спросил:
- Ты Бартон?
Я кивнула.
- Ты не родственница Бартонов-Прюэтт?
Я ответила, что нет.
- А, ты грязнокровка, - сказал он и неприятно ухмыльнулся.
Его дружки загоготали и пошли за ним, один из них толкнул меня. Мне захотелось плюнуть Люциусу в спину. Ситуация была как в своё время с Бобом, но на этот раз сделать я ничего не могла. Люциус Малфой ведь не Боб, его пустыми угрозами не запугаешь, он сам волшебник, к тому же ходит с дружками.
Я пожаловалась Элис. Она нахмурилась и ответила:
- С Люциусом опасно связываться, он злой человек и, говорят, занимается Тёмной магией. Не понимаю, чего он к тебе пристал?
Я и сама не понимала. Но до конца первого курса больше встреч с Малфоем у меня не было.