Глава 6.

Гермиона уже с полчаса смотрела в потолок, искренне надеясь, что сон ее все-таки сморит.
Рядом, недовольно переворачиваясь с одного бока на другой, пытался заснуть Малфой.
Оба делали вид, что уже видят третий сон, лишь бы не обсуждать произошедшее: стоило Драко повернуться лицом к Гермионе, как она мгновенно зажмуривалась. Посмотрев на нее пару секунд, Драко отворачивался и изучал взглядом противоположную стену, пока Гермиона, которой вздумалось проверить, не заснул ли он, заглядывала ему в лицо.
Тогда он мгновенно напускал на себя ангельский вид и принимался громко сопеть, надеясь, что она поверит в то, что он спит.
Как ни странно, но Драко почти чувствовал стыд за то, что сделал. Ну, то есть, он бы его чувствовал, если бы не был так доволен, что ему удалось затащить в постель саму непробиваемую Грейнджер, слухи о которой ходили по всему Министерству. Поговаривали, что те, кто пытался флиртовать с ней, чтобы получить работу, (а Драко думал, что он бы убил всякого, кто пытался бы сделать это ради самой Гермионы), вылетали за дверь быстрее, чем произносится слово «снитч».
И вот эта самая Грейнджер мало того, что уже не Грейнджер, так еще и спокойно спит рядом.
Вся храбрость, подаренная Драко виски, слетела. И теперь он с ужасом думал о том, что скажет Гермионе завтра. Или, что хуже, что скажет она и сильно ли будет бить.
Малфой поклялся себе больше не пить. И не касаться даже пальцем Гермионы. И вообще не приближаться к ней.
Если она не захочет. Или пока он сам не передумает. В том, что передумает, Драко не сомневался.
На этом он, наконец, решил успокоиться и заснуть.
Не тут-то было.
– Малфой, – шепотом позвала его Гермиона, едва дотрагиваясь до его плеча. – Ты спишь?
Он упрямо не отвечал.
– Я же знаю, что нет, – вздохнула Гермиона, приподнимаясь на кровати и заворачиваясь в простыню. – Не находишь, что нам нужно поговорить?
– Нет, – буркнул Драко, однако поднялся и посмотрел на нее. – Ну?
– Почему ты притворялся спящим? – возмутилась Гермиона.
– А ты почему делала то же самое? – парировал Малфой.
Она не нашлась что ответить. Не говорить же ему, что не была тогда готова к разговору?
А сейчас у нее был целый список доводов, которые должны были убедить его забыть о том, что произошло этой ночью.
«Или что еще может произойти», – здраво подумала она, оглядев Малфоя.
Драко был недовольный, заспанный, на его щеке был отпечаток от кружев подушки, а в глаза лезла светлая челка.
В общем, Малфоя хотелось схватить и начать немедленно целовать.
Драко, который понятия не имел о мыслях, что бродили в голове у его жены, с некоторым испугом следил за выражением ее лица. Она больше не хмурилась, что было сравнительно хорошо. С другой стороны, она вцепилась в простыню так, словно пыталась защититься. Или… ну, если бы Драко не знал Гермиону, он бы подумал, что она пытается удержать себя от какого-то необдуманного шага.
– Я думаю… – прокашлявшись, начал он и тут же замолчал, потому что покрывало опустилось чуть ниже, чем следовало бы для спокойствия Драко, когда Гермиона раздраженно откинула волосы.
Отлично. Теперь он не может оторвать от нее глаз. И говорить он тоже не может.
Напоминая себе последнего придурка, Драко озадаченно следил за тем, как она, выжидающе глядя на него, одной рукой скручивая волосы в жгут, чтобы не мешались, а другой удерживает сползающее покрывало. И не очень удачно.
Боже, боже, боже.
– Ты будешь говорить? – поинтересовалась она, наконец.
Он отрицательно покачал головой:
– Ты первая.

Что она могла ему сказать?
«Нет, Малфой, прости, но я ничуть не жалею, что это произошло».
Нет, это не подходило под ее амплуа. Хотя она не жалела. Как она могла жалеть?
Это было здорово. Но всезнайки с Гриффиндора так не говорят. Они так даже не думают!
Но делать хоть что-то было надо.
Но вот что?
Бить его было как-то поздно. Возмущаться следовало два часа назад, и тогда же влеплять ему пощечины. Сейчас бы это смотрелось несколько необоснованно.
– Итак, – пробормотала она, – что ты думаешь насчет всего этого?
Она только сейчас заметила, что из-за света, распространяемого по комнате включенным ею ночником, его глаза кажутся даже светлее, чем обычно.
И подавленно замолчала.

Он мог заявить ей, что ему очень жаль, что он такой безответственный совратитель.
Что было, конечно, не правдой. То есть, он и был безответственным совратителем.
Но он не жалел об этом.
Поэтому он не ответил.

– Мы будем молчать до утра? – любознательно спросила Гермиона спустя минут пять. – Я замерзла.
Он вздохнул.
Гермиона раздраженно посмотрела на него.
Драко нерешительно протянул ей одеяло, словно предлагая решение от ее проблемы.
А потом ему надоело строить из себя святую невинность, поэтому, когда Гермиона потянулась за одеялом, он схватил ее за руку и дернул к себе.
Что-то возмущенно пробормотав, она почти упала на него, стукнувшись лбом о его нос.
Это, конечно, было больно, но оно того стоило.
Потому что в следующий момент Малфой поцеловал ее, рассудив, что раз проблемы решать все равно придется, так почему бы не решить сразу несколько?
Но это было уже не важно.
Совсем-совсем не важно.

Гермиона повернулась, пытаясь сбросить с себя тяжелую руку Малфоя. Драко, проснувшийся гораздо раньше, руку не убрал. Наоборот, он притянул Гермиону еще ближе к себе, смирившись с тем, что при всякой попытке обняться, ее волосы будут мешать дышать и лезть в лицо.
Что не помешало ему заявить:
– Завтра же отправишься к парикмахеру.
Гермиона обожала запах одеколона Драко, что, фактически, означало, что она обожала запах Драко, что почти означало, что она обожала Драко.
Наверное.
Но это не помешало ей ответить тычком под ребра на его хамское заявление.

Конечно, Гермиона не позволила им проспать, хотя Драко мечтал об этом. Она постоянно вскакивала, чтобы посмотреть сколько времени.
Драко это, конечно, раздражало, но он молчал, стиснув зубы.
И когда Гермиона, наконец, решила проснуться окончательно и начать собираться на работу, он облегченно вздохнул, решив, что теперь-то, наконец, сможет спокойно поспать.
Не тут-то было.
– Вставай, – требовательно, словно эту ночь они провели, гоняя гномов по саду, сказала Гермиона. – Мы опоздаем. А кто выберет в министры человека, который даже на работу вовремя прийти не может?
– Тебе-то какая разница? – проворчал Драко, поднимаясь. – Выберут меня или нет? Тебе что с этого?
– Ну, разве я здесь не за тем, чтобы помочь тебе стать министром? – обезоруживающе улыбнулась Гермиона.
У Малфоя разом заныли все зубы.
В чертовой квартире не было даже кофе. Не было ничего, что помогло бы избежать дикой головной боли, что преследовала Драко. Он уже полчаса ныл о том, какая Гермиона непредусмотрительная, раз не хранит дома обезболивающее зелье.
Гермиона, которой очень хотелось напомнить, что ее домом вот уже около двух месяцев считался Малфой-Менор, промолчала, однако яростно размешивала сахар в чае.
Когда обнаружилось, что есть тоже нечего, если не считать заплесневелого сыра, Драко стал еще более невыносим. Он жаловался буквально на все: на голодный желудок, на головную боль, на хмурую погоду за окном, на Гермионин голос и даже на то, что коврик, устилающий пол в кухне, не подходит по цвету к шкафчикам.
Еще через четверть часа Гермиона сдалась и позволила отправиться ему спать.
Чего, в общем-то, и добивался Малфой.

Пэнси сидела за своим рабочим столом с таким видом, словно совершала подвиг. Ну, с другой стороны, учитывая, что в кабинете, кроме нее была только Луна, баюкающая на руках Джеймса, это действительно был подвиг. И это, если не принимать в расчет сказку, которую рассказывала Лавгуд.
– И вот принц морщерогих кизляков подошел к Бутылочному королю и попросил у него руки его дочери, – вдохновенно врала она.
Или не врала. Все зависело от того, насколько она сама в это верила.
– Морщерогий козляк женится на бутылке? – поинтересовалась Пэнси. – Это что, пересказ твоих отношений с Лонгботтомом?
– Кизляк, а не козляк, – мягко поправила ее Луна. – И нет – я не про это рассказывала. Постой, ты ничего не поняла. Я сейчас сначала все тебе перескажу…
Пэнси съехала по стулу вниз и начала молиться, вспоминая всех мало-мальски важных богов, чтобы этот кошмар поскорее закончился.
Морщерогие то ли кизляки, то ли козляки были именно той каплей, что грозила переполнить маленькую чашечку терпения, которым она обладала.
Массируя виски, она старалась не слишком вслушиваться в одухотворенную речь Луны.
Утро не заладилось, это она уже понимала. Блейз не обращал на нее внимания, искренне полагая, что это он должен быть обижен на свою жену. Однако если бы он заговорил с Пэнси, то обнаружил бы, что это она не желает с ним общаться, а не наоборот.
И вот как раз то, что она не может выразить ему своего протеста, злило Пэнси больше всего.
Не считая того, что упрямый принц-кизляк опять делал предложение Бутылочной принцессе.
Нехотя, она принялась сравнивать свою жизнь с этой глупой сказкой. По всему выходило, что это она – несчастный отвергнутый кизлячок, а Блейз – неблагодарная Бутылочная принцесса, которая разбила маленькому принцу сердце. С чего она решила, что морщерогие кизляки маленькие, Пэнси не знала, однако справедливо полагала, что раз таких животных в природе нет, она может представлять их так, как ей того захочется.
Луна бы, конечно, поспорила с этим утверждением, но ее же никто не спрашивал?
Когда полчаса спустя в кабинет зашла Гермиона и раздраженно швырнула сумку на стол, Пэнси впервые в жизни была рада видеть начальницу.
Начальница, впрочем, взаимностью не отвечала. Пробормотав слова благодарности Луне за то, что та посидела с Джеймсом, она углубилась в работу. Пэнси, которая, собственно, и забрала ребенка из Малфой–Мэнора, чтобы Астория, пользуясь отсутствием свидетелей, не убила его, была разочарована. И это гриффиндорцы! Те, кто должен был учить эгоистичных слизеринцев уму-разуму! А они не видят дальше собственного носа. Но, отметив, что нос Гермионы длиннее ее собственного, Пэнси решила, что на сегодня она истратила весь яд, накопленный для встречи с шефом, удовлетворившись тем, что кто-то и без ее вмешательства сумел испортить Гермионе настроение.
Помедлив для приличия еще пару минут, она поднялась и, схватив кипу свежей корреспонденции, подошла к столу миссис Малфой.
– Это нужно разобрать, – безапелляционно заявила Пэнси, протягивая ей письма.
– Этим ты должна заниматься, – отрезала Гермиона. – Мы здесь тебя не для того держим, чтобы ты пила кофе и рассуждала, что фиолетовый цвет мантий сейчас особенно в моде.
Пэнси мысленно позавидовала тому, кто сумел так достать грязнокровку, что она даже вспомнила, что надо носить в этом сезоне.
– Я просто пытаюсь завязать разговор, – тем не менее, мирно заметила она. – Что с тобой случилось?
– Это все Драко! – досадливо ответила Гермиона, откидывая от себя очередной пергамент. – Мы даже не поговорили о том, что случилось!
– А что случилось? – мгновенно встрепенулась Пэнси, предвкушая сплетню. И не важно, что никому ее разносить нельзя. Знать чуть больше, чем остальные, она просто обожала. Жаль только, что это никогда не касалось ее учебы. От того и такие низкие баллы за СОВ и Т.Р.И.Т.О.Ны. А ведь, если бы она училась, она могла бы занимать место Гермионы и не разбирать дурацкую почту…
Попеняв на свое легкомысленное отношение к жизни, и зная, что ничто не заставит ее измениться, она впилась взглядом в Гермиону, нетерпеливо ожидая продолжения.
– Любопытство погубило кошку, – погрозила ей пальцем Луна, второй рукой пытаясь заставить Джейми отпустить ее сережку.
Пэнси только отмахнулась.
– У вас что-то было? – восторженно спросила она.
Слишком восторженно, на взгляд Гермионы, учитывая, что она знала о том, что через год чета Малфоев перестанет существовать.
– Ну, было, – неохотно ответила она, чувствуя необходимость поделиться с кем-нибудь. Раньше обо всех ее романах знала только Джинни. Теперь же миссис Поттер наверняка наносила на нос солнцезащитный крем, чтобы тот не сильно обгорал, и представляла, как поразит всех своих сотрудниц новыми одеждами.
Поэтому Пэнси, которая никогда не внушала Гермионе доверия, однако оказалась единственной, кого заинтересовало состояние начальницы, была допущена в личное пространство. В самом деле, не Луне же жаловаться? Луна заявит, что дело в крылатых нервоносах или в чем-то подобном.
Если не начнет говорить о Бутылочном царстве.
– И как? – двусмысленно приподняла брови Пэнси, горя желанием узнать подробности.
– Ужасно! – воскликнула Гермиона. – Мы не обсудили, что нам теперь делать! Он же не думает теперь меня бросить?
– Насколько я знаю Малфоя, а я знаю его настолько хорошо, что отказалась выходить за него замуж, – начала Пэнси, задумчиво рассматривая ноготь на мизинце и отмечая, что лак облупился, – то он как раз планирует тебя бросить. Мерлина ради, Гермиона! Это же Драко! Он ненавидит нести ответственность за кого бы то ни было!
– За меня не надо нести ответственность! – выкрикнула Гермиона. – Я что, похожа на ребенка?
– Нет, но ты еще хуже, – хихикнула Пэнси. – Ты не умеешь со вкусом одеваться, понятия не имеешь об этикете, ратуешь за свободу эльфов…
– А тебя выкинула из родового поместья, – сказала в отместку Гермиона, яростно расписываясь на каком-то документе.
Пэнси вздохнула, подумав, что и правда, с кем поведешься, от того и наберешься.
– Я куплю тебе рожок, – серьезным тоном заявила Луна. – Только отдай серьгу.
Джейми рожок был не нужен. Он вполне довольствовался только что полученной редиской.
Гермиона впервые всерьез подумала, что место работы нужно менять.
– А где Симус? – рассеянно осмотрелась она. – Почему его нет?
– Он наверняка пытается охмурить эту… – Пэнси нахмурилась, пытаясь что-то вспомнить, как дверь распахнулась, и вошел Финниган.
– Легок на помине, – сказала Луна, и Пэнси подумала, что теперь та сошла с ума на почве присказок и поговорок. Как будто кизляков им было мало. А ведь еще эти фикусы…
– Что-то случилось, Симус? – спросила Гермиона, обеспокоено оглядывая встревоженное лицо подчиненного.
– Там такое!.. – отдышавшись, начал он. – Нет, вы себе представить не можете! Сами посмотрите!
И выскочил обратно в коридор.
Гермиона поднялась с места и, преследуемая по пятам Пэнси, вышла из кабинета.

– Как я скажу ему об этом? – заторможено спросила она спустя четверть часа. – Нет, я не могу ему такое сказать.
– Я тоже не рискну, – подавленно согласилась Пэнси. – Давай пошлем Блейза? Его не жалко…
Гермиона не ответила, продолжая смотреть на плакат, висящий на стене и гласящий:
«Персиваля Уизли – в министры!»
– Какая же у него мерзкая рожа, – злобно сказала Пэнси, втайне мечтая пририсовать улыбающемуся на плакате Перси усы.


***


Пэнси уговаривала Блейза вот уже на протяжение последнего часа. Уговаривала молча, тычками и щипками, потому что прощать его пока не собиралась. Когда Гермиона спросила, в чем дело, Пэнси начала говорить о том, какие мужчины неверные, раз ведутся на раскрашенных дурочек, мужья которых, между прочим, отбирают у их друзей возможность стать министром.
Уяснив, что дело в простой ревности и во всем виновата Одри, Гермиона снова вернулась в отчужденное состояние. Все были прекрасно осведомлены, что против Перси конкуренцию никто не выдержит. За то время, что он занимал пост, магическая Британия процветала. И неплохими шансами на победу Драко был обязан тому, что собирался продолжать политику Перси. Теперь же необходимость заменять нынешнего министра отпала, и поэтому Гермиона бы не удивилась, если бы Драко не получил ни одного голоса. Никто из них не знал, что заставило Перси снова выдвинуть свою кандидатуру, но ситуация от этого не сильно менялась. Шансы на победу утекали сквозь пальцы как вода.
Но Гермиону сейчас гораздо больше заботил вопрос, а не предложит ли Драко расстаться прямо сейчас? Какая теперь разница женат ли он или нет? Ведь победа уже в кармане у Перси.
Чувствуя себя последней эгоисткой, Гермиона, однако, не могла посочувствовать Драко. Потому что он собирался ее бросить. Оставить.
И что с ней будет дальше?
Она обратно переселиться в свою дурацкую квартиру. И ей не останется ничего другого, как вспоминать все то, что у нее было Драко.
И хотя раньше все это казалось едва ли не наказанием, теперь стало ясно, что терять она этого не хочет. Судорожно вздохнув, Гермиона распахнула глаза. Она начала понимать, почему ей так не хочется, чтобы Драко бросил ее. Не потому что, согласно договору, в их разрыве будет виновата она (чтобы не бросать тень на репутацию Драко), а потому что…
– С ней твориться что-то странное, – прервал молчаливую битву, вовремя сжав запястье Пэнси и взглянув на раскачивающуюся Гермиону.
– Может, она Драко боится? – с вызовом ответила Пэнси, извернувшись, и все-таки стукнула Блейза по голове. – Думает, что он уйдет от нее?
– Она разве этого не хочет? – нахмурился тот. – Я думал, они терпеть друг друга не могут.
– Ты иногда совсем как Уизли, – досадливо пробормотала его жена. – Уж лучше бы вышла бы за рыжего замуж. Вон как он этой Браун верность хранит.
Блейз только глаза закатил. В чем он был, в конце концов, виноват? Ну, попросила его Одри проводить ее, ну поцеловал он ее в щеку, что тут такого?
Ох уж эти женщины…
А то, что она преспокойно может повиснуть на шее у Драко, его не должно волновать? И то, что у них двоих всегда есть какие-то общие секреты? Шушукаются, хихикают постоянно… И в школе Пэнси он вроде нравился…
Искоса взглянув на свою недовольную половинку, Блейз окончательно решил, что у нее с Малфоем адюльтер.
– Я поговорю с Драко, – пообещал он, предвкушая шок лучшего друга.
Ведь, каким-никаким, а Блейз все же был слизеринцем.


***

Драко воспринял новость абсолютно спокойно. То есть, настолько спокойно, что не разговаривал вот уже добрых полтора часа и не обращал внимания на Гермиону, которая всеми силами пыталась расшевелить его.
Пэнси и Блейз сидели рядышком на диване, на время забыв о своей ссоре, хотя Забини так и не выкинул идею о возможной измене Пэнси.
Луна, срочно вызванная к Гермионе, пыталась успокоить плачущего Джейми, которого теперь даже обе ее сережки не интересовали.
Сама Гермиона варила успокаивающее зелье, потом смотрела на Драко и понимала, что оно лишнее. Ему бы оживляющее… Но точного его рецепта она не помнила. К тому же в ее холодильнике не было глаз тритона, в этом она была уверена.
– Мы пойдем, пожалуй, – сказала Пэнси, поднимаясь и подходя к Драко. Крепко обняв его и получив недовольный взгляд Блейза, она и ее муж аппарировали, прихватив с собой Луну и Джейми.
Настала такая желанная тишина, но теперь Гермиона начала нервничать еще больше.
Драко все не шевелился, и она устало присела рядом с ним. Подумала и положила ладонь ему на плечо. А потом решилась и, тихонько погладив его по руке, обняла за шею.
Малфой все равно не шевелился.
– Ну что ты? – тихонько спросила она. – Ну станешь министром в следующий раз…
– В следующий раз буду старый, – внезапно ответил Драко. – И ты, кстати, тоже.
Гермиона подавила безумную улыбку, когда услышала, что, возможно, она и через пять лет будет с ним.
– Ничего с нами за несколько лет не произойдет, – утешила она его. – А может, ты еще выиграешь, кто знает?
Он покачал головой:
– Не выиграю.
– Нельзя сдаваться, – решительно сказала Гермиона. – Мы что-нибудь придумаем!
– Ты только не придумай очередное Г.А.В.Н.Е., – посоветовал Малфой. – Я и так в этом самом с ног до головы.
Гермиона в ответ обиженно нахохлилась.


***


Она развернула такую компанию, которой еще никто не видывал. Привлекла всех, кто так или иначе не был доволен министром Уизли. Большинство, конечно, оказались бывшими слизеринцами, но сути это не меняло.
Всех, кто отказывался работать за идею, она бессовестно подкупила. Деньгами Драко, конечно, но тот был не против.
Как можно быть против, если ничего не знать?
То-то же.
Листовки летали по Косому переулку, по Министерству, их развешивали во всех заведениях, куда хоть иногда заглядывали маги.
Гермиона не спала ночами, придумывая лозунги. Пэнси тоже не спала ночами, но только потому, что спать ей было негде. Блейз выставил ее из их квартиры, не слушая ее воплей о том, что этот дом, вообще-то, куплен на общие деньги.
Пэнси, конечно, была раздражена, но это не мешало ей втайне восхищаться Блейзом. Впервые в жизни он проявил характер. И теперь она бы не мешала ему делать все, что вздумается, если бы он пустил ее обратно.
Немаловажным фактором было и то, что раскладушка Гермионы была на редкость неудобной. Малфой-Мэнор был оставлен на расхищение Рите и Дафне, они же все ютились в крохотной квартирке.
Драко, конечно, был благодарен Гермионе за поддержку. Но в глубине души он был гораздо больше ей благодарен за то, что она позволяла себя увлечь в постель под осуждающе-веселым взглядом Пэнси.
И не заводила разговоры о будущем. Этого ему было вполне достаточно.
Если не считать того, что изнутри его точил маленький червячок сомнений, вызванных тревогой, что Гермиона, в общем-то, делает то, за чем он на ней женился: помогает ему стать министром. От гриффиндорской честности можно было ожидать всего.
Да вот только ему очень хотелось, чтобы эти поцелуи и нежные прикосновения были вызваны не чувством долга.


***


Гермиона задумчиво подбирала цвета для значков, когда коробочку с этими самыми значками бесцеремонно сбросили на пол.
Хмуро посмотрев на Пэнси, она потянулась, чтобы вернуть ее, но Забини оказалась более ловкой. Отшвырнув ногой несчастную коробочку, она присела на журнальный столик, не обращая внимания на молчаливый протест Гермионы, которой этот столик был дорог как память.
О бабушке, в наследство от которой он и достался.
– Блейз сказал, что пустит меня обратно, если я поговорю с тобой, – сказала Пэнси, сосредоточенно глядя на хмурую и сонную Гермиону.
– О чем это? – зевнула та, прикрывая рот ладонью.
– Что происходит между тобой и Драко? – в точности повторила Пэнси вопрос, которым мучил ее саму пару недель назад Блейз.
Ей это казалось кощунством. Думать, что ее и Драко может связывать что-то большее, чем дружба… Да и дружба была сомнительной крепости. В конце концов, за Блейза Пэнси любому бы глаза выцарапала, а за Драко… Ну, за Драко она, в лучшем случае, поссорилась с кем-нибудь. Отвлекшись от своих мыслей, Пэнси снова посмотрела на Гермиону.
– А что между нами происходит? – распахнула глаза та. – Мы же вроде ничего плохого не делаем…
– Отличие фиктивного брака от настоящего в том, – закатила глаза Пэнси, – что он есть только на бумаге. И постельные отношения обычно исключаются.
– Это обычно, – надулась Гермиона, вертя в руках ленточку с именем Драко. – А мы – не обычно.
– Да я вижу, – ухмыльнулась Пэнси. – Ты мне вот что скажи: вы все еще собираетесь разводиться?
– Ты это у Малфоя спроси, – устало откликнулась Гермиона. – Это ему решать.
– Но ты же не хочешь? – уточнила Пэнси, пытаясь скрыть довольную улыбку.
Гермиона пожала плечами:
– Не хочу, конечно.
– Это значит… – Пэнси замолчала, сгущая краски, а потом радостно выпалила: – Что ты в него влюбилась!
– Ну, наконец-то хоть до кого-то дошло, – хмыкнула Гермиона, поднимаясь.
Пэнси восторженно захлопала, потом решила, что для грязнокровки, у которой такая неуютная раскладушка, много чести.
Скорее, надо было не радоваться, а сочувствовать. Наследникам Малфоев, впервые за много лет, грозила стать полукровка.
Если бы все, конечно, сложилось бы удачно.
Но, зная Драко, было очень сложно предположить, что он разумеет под словом «удачно».