Глава 8. В которой слишком много разных эмоций

Несмотря на усталость, Эвелин никак не удавалось уснуть. Девушке казалось, что спать ей не дадут кошмары, слова Амелл, все пережитые за день волнения и переживания, но совсем не эти мысли занимали сейчас ее голову.
Закрывая глаза, Эвелин видела перед собой лицо Каллена, в ушах звучали его слова: «Ты самая красивая девушка в этом зале, в этом дворце, в этой стране, в этом мире». Она вспоминала, как Каллен закрыл ее собой от Амелл. Дошло совсем до дурного — ей казалось, что подушка пахнет Калленом.
«Чертова одержимость!» — думала Тревельян, переворачиваясь на другой бок.
Так прошел еще час, а потом, не совсем отдавая себе отчет в том, что она делает, Эвелин вышла из своих покоев. В коридорах дворца было темно и наконец стало тихо, даже слуг нигде не было видно. Блики от свечей плясали на позолоченных рамах картин.
Эвелин поняла, куда ее занесло, когда услышала скрип двери, которую совершенно неосознанно открыла. Каллен настоял, чтобы его разместили в комнате с письменным столом. В итоге, ему выделили не спальню, для него в небольшой кабинет просто занесли узкий лежак, который теперь был накрытый смятой простыней. Видимо, командора снова мучили кошмары.
Каллен задумчиво смотрел на пламя, пляшущее в камине. Он сидел в тяжелом резном кресле за столом, а перед ним возвышалась стопка бумаг и нераспечатанных писем. В комнате было темно — освещением служили только камин и почти догоревшая свеча на полке у лежака.
Эвелин на миг застыла в дверях. Ее мучила моральная сторона ситуации, возможное осуждение посторонних, рамки приличия. Но, как и всегда, желание войти было больше, чем страх перед общественным мнением. В Скайхолде все казалось проще — там оба они были дома, вокруг шла война. Реверансы, дворянские ужимки, титулы и вычурные платья были совершенно неважны, самым главным было спасение человеческих жизней. В замке все жили сегодняшним днем, этой минутой, не думая о том, что о них скажут завтра.
В Зимнем дворце неправильность их отношений ощущалась намного больше. Слухи и пересуды, что витали по замку, напоминали о том, что они очень часто грубо нарушают правила этикета, совершенно забывая о собственном положении в этом мире.
— Каллен, — тихонько позвала Эвелин, прикрывая за собой дверь.
Мужчина оторвал взгляд от огня и с удивлением посмотрел на ночную гостью. Вид у него был такой, словно он только что думал о ней и теперь не мог понять действительно ли она здесь.
— Ты ведь пошла спать. Что ты тут делаешь?
— Не могла уснуть, — пожала плечами Тревельян.
— Опять кошмары? — печально спросил он.
В голове Инквизитора снова всплыли картинки, из-за которых она не смогла уснуть. Поцелуи с Калленом в снегу под деревом, его лицо по утрам, когда они просыпались вместе, золотое свечение вокруг его голого торса, танец на балконе дворца накануне. На щеках Тревельян проступил предательский румянец.
— Не совсем, — смущаясь, ответила девушка. — А тебе, судя по всему, не удалось уснуть из-за кошмаров.
Она покосилась на смятую постель.
Каллен вздохнул:
— Да.
Повисло молчание. Каллен привычным движением взъерошил волосы, и ворот его простой льняной рубашки немного съехал в сторону. Эвелин, разглядывавшая его лицо, заметила огромный почти черный синяк на ключице.
— Что это? — встревожено спросила она, подойдя вплотную к мужчине.
— Следы магии Амелл, — совершенно спокойно ответил Каллен.
Эвелин склонилась над ним и оттянула ворот рубахи:
— Покажи!
Каллен хотел было отстраниться, но Тревельян удержала его за предплечье.
— Ты пострадал из-за меня! Дай посмотреть.
В тусклом свете догорающей свечи сложно было рассмотреть хоть что-то, потому Эвелин чуть ли не носом ткнулась в пораненное плечо. Она пробежалась замерзшими пальцами по ушибленному месту. Каллен вздрогнул, скорее от неожиданного прикосновения, чем от боли.
Их лица были так близко друг к другу. Он чувствовал ее теплое дыхание на своей щеке, одной рукой Эвелин упиралась в его коленку, рассматривая след. Каллен замер и зажмурился.
Близость пьянила и Эвелин не могла заставить себя отодвинуться, пытаясь продлить этот миг как можно дольше. Она провела пальцами по шее мужчины и, касаясь щекой его щеки, шепнула:
— Давай нанесем целебную мазь?
Командор с трудом отдавал себе отчет в том, что она говорит. Хотелось прижать ее к себе и долго целовать. Собрав последние силы, Каллен отстранился.
— Послушай, я так больше не могу! Эта глупая игра, у меня больше нет сил на нее. Я не железный и последние месяцы вымотали меня окончательно. Так больше не может продолжаться — наши отношения неправильные… неуместные…
Тревельян понимала, что он прав. Все это время они лишь оттягивали момент, когда нужно было решить, как поступать дальше. Играть в романтику было забавно, но давно пора было закончить с этим.
Каллен встал и отвернулся, делая вид, что заметил что-то очень важное в окне.
— Уходи лучше. Я завтра уеду обратно в Скайхолд своим ходом, так у тебя будет немного времени собраться с мыслями.
Эвелин повернулась к двери и сделала несколько шагов. Так будет правильно, они перестанут мучить друг друга, все вернется в свое привычное русло. Ведь она не хочет отношений, тем более таких.
А потом на миг ей представилось, что с ней было бы, если бы вдруг Каллен исчез из ее жизни, не доехал до Скайхолда, сбежал, пропал или … погиб. А что, если с ней что-то случится? И она так никогда и не расскажет ему то, что собиралась сказать в то утро, когда он оттолкнул ее и она пришла на конюшню к Блэкволлу.
Эвелин решительно развернулась обратно и скинула с себя легкую накидку, в которой пришла. Под ней было только тонкое белье. Она бесшумно подошла к нему сзади и положила руку на широкую спину. Сердце колотилось громче рева дракона. Появилось странное чувство, будто тебе вручили самый долгожданный подарок, и ты в секунде от того, чтобы открыть его.
Каллен повернул голову и замер.
— Ты ведь обещала, что больше не будешь раздеваться при мне, если не имеешь в виду ничего такого, — хрипло прошептал он.
— Обещала, — также хрипло ответила Эвелин.
— Ты не держишь своих обещаний? — Каллен зажмурился и сжал кулаки. Эта женщина решила добить его окончательно.
— Нет, я имею в виду… что-то такое… — улыбнулась Эвелин, перемещая руку на его талию.
Каллен повернулся к ней лицом. Несколько мгновений он вглядывался в ее глаза, пытаясь понять, чего он хочет. И ответ был очевидным — больше всего на свете сейчас он хотел ее.
Время вдруг замерло и одновременно с этим потекло быстрее. Воздух в комнате стал густым и плотным, мешая двигаться, делая движения словно немного замедленными. Дышать было трудно, вдохи стали глубже, а выдохи более резкими.
Каллен прижал к себе Эвелин одной рукой. Еще секунда сомнений пока оба молча вглядывались в глаза друг друга, и мир вокруг взорвался яркими красками.
Каллен целовал ее настойчиво и нетерпеливо. Прошлый поцелуй был совсем другим, более неуверенным, сдержанным, хотя и не менее страстным. Эвелин удивилась, еще не до конца понимая, насколько пылким может быть ее командор.
Вдыхая легкий слегка пряный аромат Каллена, наслаждаясь поцелуями, вздрагивая от каждого прикосновения, Тревельян обхватила руками мужчину за шею. Не прерывая поцелуй, Каллен подхватил ее под ягодицы, заставив закинуть ноги на его талию.
Эвелин потянула его рубашку вверх, и когда им на миг пришлось разомкнуть губы, Каллен зарычал. Эвелин судорожно вздохнула, когда в сторону полетел ее лифчик, а голая спина коснулась холодной стены. От контраста ощущений от его горячих пальцев и прохлады камней за спиной Эвелин зажмурилась. В тусклом свете догорающей свечи Тревельян разглядывала шрамы на его спине, они словно искрились затейливым узором на гладкой коже. Каллен покрывал поцелуями ее тело.
Эвелин не ожидала от целомудренного храмовника такого яростного желания. Ей казалось, что Каллен должен быть стеснителен и нерешителен, и все придется делать ей самой. Но здесь и сейчас он был главным, а она подчинялась.
Такая легкая и хрупкая, что Каллену казалось, будто в его руках теплый шелк. Тяжелое дыхание обжигало кожу на его щеках, он чувствовал, как быстро бьется ее сердце. И даже, если бы от этого зависела его жизнь, Каллен не смог бы сейчас остановиться.
Когда им удалось избавиться от остатков одежды, Каллен замер, разглядывая ее тело. Для него она была ослепительно прекрасна — почти прозрачная нежная кожа, раскрасневшиеся от поцелуев губы. От предвкушения мужчина сцепил зубы, опасаясь, что не сможет сдержать себя и сделает ей больно.
Но Тревельян не поняла его, в глазах блеснул страх, что он сейчас передумает, оттолкнет ее и отправит восвояси. Эвелин отчаянно обняла его, прижимаясь как можно ближе, и поцеловала. Низ живота приятно ныл, соски набухли, и оторваться от него не было сил. Ей нужно было чувствовать под пальцами переплетения шрамов на его теле. Она легко коснулась губами расплывающегося на его ключице синего пятна, осторожно погладив кончиками пальцев такой же след на его правом боку.
Каллен пытался взять себя в руки, унять сердцебиение, но руки Эвелин, блуждающие по его спине и шее, сильно мешали. Утратив последние крупицы самообладания, Каллен рывком развернул ее спиной к себе. В конце концов, он у нее не первый и опыта ей хватает.
Одна его рука лежала у нее на груди, прижимая спиной к нему, вторая скользнула вниз живота. Он уткнулся носом ей в макушку. Прерывисто выдыхая в ее растрепавшиеся волосы, он насколько мог, медленно вошел в нее.
— Да, — громкий стон сорвался с губ Эвелин.
Она терпеть не могла все эти дурацкие женские штучки, вроде рассказов о том, что «до тебя все было не то, а вот с тобой все так, как надо». Тревельян считала, что секс — это всегда секс, и она не ждала от близости чего-то необычного, такого, чего не испытывала бы раньше. Но сейчас все и вправду было совсем не так. Каллен был другим, не таким как ее мужчины до этого. И все ощущалось куда острее из-за их долгой игры, желание было на пределе. Напряжение между ними росло уже давно, но всегда оставался последний шаг. И теперь ее тело так остро на все реагировало, что сдерживать себя не получалось.
Каллен вжал ее в стену, упираясь рукой в холодные камни на уровне ее лица. Его пальцы оставляли красные отметины на ее бедре. Каллен сквозь зубы рычал прямо ей в ухо. От захлестнувших чувств Эвелин громко стонала. Она чувствовала, как трется ее сосок о его руку, каждый толчок внутри обжигал волной наслаждения. Пытаясь не кричать в полный голос, Тревельян прикусила его руку. На утро на костяшках пальцев Каллена останутся следы.
Каллен потянул Эвелин на себя, заставляя выгнуться, полностью откинуться на его грудь. Он целовал ее плечи, шею, ключицы почти до синяков. Когда Эвелин хрипло застонала, просипев его имя, и волна дрожи несколько раз прошла по ее телу, Каллен развернул ее лицом к себе. Она часто дышала, прикусывая нижнюю губу. Он нежным движением откинул прядку с ее лица, очертил скулу и подбородок. Плавно провел пальцами по шее, слегка задел пальцами возбужденный сосок, от чего Эвелин снова зажмурила глаза. А затем он опять подхватил ее под ягодицы, входя в нее. Они целовались, и Эвелин обхватывала его за бедра все сильнее. Каллен скользил пальцами по ее позвоночнику, чувствуя, как внизу живота затягивается тугой узел. Движения становились быстрее и рваней, и в этот раз пика достигли они оба и одновременно.
— Лин, — осипшим голосом выдохнул он, ощущая, как оргазм волнами проходит по телу.
Тревельян, зажатая между ним и многострадальной стеной, опустила ноги на пол и обняла его за талию. Каллен пытаясь выровнять дыхание, опустил голову ей на плечо. В комнате было темно — свеча давно погасла, да и очаг еле тлел. Тишину ночи нарушал только гулкий стук их сердец.
Не дав ему отдышаться, Эвелин снова поцеловала Каллена. Она улыбалась.
— Мой командор, я как-то не ожидала, что вы окажетесь таким…
Каллен улыбнулся в ответ:
— Каким, миледи?
— Хм… Страстным, опытным и умелым.
Каллен ухмыльнулся.
Вместе они бы не поместились на кушетке, потому он расстелил толстое одеяло прямо на полу напротив камина. Каллен разжег огонь посильнее, а потом, подхватив Тревельян на руки, отнес ее к импровизированному ложу.
— Мне казалось, что бывший храмовник будет куда менее искушенным, чем оказался ты, — смеялась Эвелин, прерывая на миг поцелуи.
— Даже совсем не опытный мальчишка после таких издевательств с твоей стороны разобрался бы что к чему, лишь бы побыстрее прекратить эти страдания.
Каллен продолжал целовать ее, поглаживая спину.
— Страдания? — хмыкнула Эвелин. — Так по-твоему выглядят страдания?
— О, Создатель, я так тебя хотел все это время. Ты просто сводишь меня с ума.
— И кажется, ты снова меня хочешь, — рассмеялась Эвелин, проведя указательным пальцем по животу Каллена.
Мужчина снова издал низкий рычащий звук, потянув девушку на себя. Тревельян улыбалась, упираясь подбородком в его грудь. Каллен переплел свои пальцы с ее.
— И все же. У тебя ведь кто-то был, да?
Каллен обреченно вздохнул и закатил глаза.
— Ты правда хочешь поговорить об этом сейчас?
— Да, — Эвелин, прищурившись, хитро смотрела на него. — Амелл, да?
— Эвелин! Ты несносная!
— Да, точно. Амелл. Ты любил ее, да?
— О, Создатель! Ты просто мой ночной кошмар! — Каллен попытался скинуть девушку с себя, но Эвелин все еще крепко его обнимала. Поняв, что Тревельян от него не отстанет, Каллен вздохнул.
— Мне было лет восемнадцать. Нам в Круге не разрешали общаться с магами, но Солона притягивала меня. Мы были молодые и тогда я не смог бы так долго держать себя в руках, как сейчас.
Эвелин хмыкнула.
— Я влюбился, но тут в Круге стали происходить ужасные вещи. Амелл бежала. Я переживал за нее, верил, что она вернется… И она вернулась, даже спасла меня. Вместе с Алистером. Ну, и Зевран тоже тогда уже крутился рядом с ней.
Каллен замолчал, а Эвелин стала задумчиво выводить круги на его груди.
— Она разбила тебе сердце, — наконец нарушила тишину Тревельян.
— Ренье ведь не был первым, кто разбил твое сердце, — это тоже не было вопросом. Каллен утверждал. Эвелин промолчала, немного нахмурившись.
Каллен притянул ее ближе и поцеловал.
— Предлагаю оставить прошлое в прошлом и озаботиться чем-то более важным в данную минуту, — шепнул он ей на ухо. — Если ты думаешь, что после того, что ты мне устроила в последние месяцы, мне тебя хватило, ты сильно ошиблась.
— Если ты думаешь, что я стану отказываться, ты тоже ошибаешься, — ответила ему Эвелин, усаживаясь на него верхом. — На чем мы там остановились, мой распутный храмовник?



Когда Каллен проснулся, было еще очень рано, но Эвелин в его покоях не оказалось. Он понимал, что Инквизитор не захочет, чтобы кто-то увидел, как она растрепанная с утра выходит из его комнаты, потому он неспешно привел себя в порядок, и надев парадный камзол, вышел в холл. Конечно, ему хотелось увидеть ее лицо после пробуждения, поцеловать, обнять, потому мыслями он все еще оставался в своей комнате прошлой ночью. И когда на очередном повороте на пути к кухне, в него чуть не врезалась Жозефина, Каллен не сразу понял, что она от него хочет.
— О, святая Андрасте! Как хорошо, что я тебя нашла! Быстрее, Каллен!
— Жозефина, что случилось?
Каллен еще не видел ее настолько взволнованной, даже когда позавчера Сэра попыталась есть руками на приеме.
— Миледи Инквизитор…
— Что с Эвелин?
— Ее родители… — Жозефина запиналась и всхлипывала, и только спустя несколько мгновений смогла ответить. — Их убили. На них напали по дороге в их родовое имение и убили.
Кровь отлила от лица, руки моментально стали ледяными. Каллен бросился вперед, не разбирая дороги.
В передней небольшой комнате покоев Инквизитора стояла Лелиана белая как мел.
— Иди к ней, — шепнула она Каллену.
В спальне Эвелин сидела на краю своей кровати, глядя в одну точку перед собой. На ней был парадный камзол Инквизиции, но волосы она явно не успела привести в порядок.
Каллен замер. Он вдруг подумал, захочет ли она его видеть сейчас.
На звук открывшейся двери Эвелин повернула голову. Несколько мгновений она бездумно смотрела словно сквозь него, но потом все же смогла сконцентрироваться.
— Каллен…
Он опустился на колени перед ней.
— Лин, посмотри на меня.
Она не плакала. Каллен вспомнил, как перепугался, когда встретил ее раздетую в Скайхолдском саду. Она не реагировала тогда ни на что, запертая в своей голове. Он боялся, что подобное может случиться и сейчас, и то, что она не плакала пугало еще больше.
— Эвелин, прошу тебя…
— Они погибли из-за меня. Их убили из-за того, что я Инквизитор. Какой-то там клан черного чего-то напал на них только потому, что я Инквизитор. Сколько еще невинных людей должно погибнуть из-за меня?
Тревельян не смотрела ему в глаза. Каллен сжал ее ладони, пытаясь вернуть к реальности.
— Эвелин, это не твоя вина. Мы найдем способ…
— Способ что? Вернуть моих родителей? — Эвелин говорила совершенно спокойно, и это пугало.
— Мы найдем убийц, — Каллен не мог пообещать ей ничего другого.
— Да, мы найдем их, — эхом повторила Эвелин.
Каллен не отходил от Тревельян ни на шаг, опасаясь того, что она может сделать, если окажется наедине сама с собой. Он не мог рассказать остальным, насколько опасное сейчас ее состояние, это была не его тайна. Спутники Инквизитора понимали, что она переживает потерю самых близких, но не осознавали по какой тонкой грани сейчас ходит Тревельян.
Они почти не разговаривали, Каллен просто всегда был рядом. Он и хотел бы ее утешить, только вот она не плакала, не кричала, не грустила. Тревельян машинально ела, пила воду, умывалась и одевалась. Она ничего не просила, и лишь изредка спрашивала, где сейчас Лелиана и Жозефина, ни разу не позвав их к себе.
На второй день Каллену стало понятно, что она не провалится снова в свою голову. Это было хорошо, ведь он не был уверен, что смог бы сейчас вытащить ее оттуда. Странное чувство поселилось в сердце Каллена, ему казалось, словно Эвелин чего-то выжидает, и он сам был как будто в ожидании. Каллен решил, что Тревельян просто хочет назад в Скайхолд перед тем, как ей придется отправиться на похороны родителей.
— Каллен, ты срочно нужен на Совете, — в передних покоях Инквизитора все говорили шепотом. Это получалось как-то само собой, никто специально об этом не просил.
— Лелиана, я не хочу оставлять ее саму. Совет не может обойтись без меня?
— Нет, у Селины есть сведения об этом клане Черной Стрелы. Ты захочешь это услышать.
Каллен устало закрыл глаза. Он почти сутки уже не спал, и нервное напряжение давало о себе знать.
— Я прошу тебя, за ней обязательно кто-то должен присмотреть. Прошу тебя.
— Конечно, здесь будут мои люди, и я скажу, чтобы Сэра или Кассандра побыли с ней.
Каллен кивнул, хотя на сердце у него было неспокойно.
Совет затянулся на всю ночь. Сердце Каллена разрывалось от тревоги, но он не мог уйти. Черная Стрела оказалась опаснее, чем он подумал сначала. Чтобы выследить их, Инквизиции нужна будет помощь Орлея, а может быть и Ферелдена.
Под утро, когда солнце осветило дворец первыми золотистыми лучиками, Каллен вернулся в покои Инквизитора. У входа стояли двое разведчиков Лелианы, поприветствовавшие его кивком. В спальне на кресле у открытого окна свернулась калачиком спящая Сэра. А вот Эвелин в комнате не было.
Каллен сжал кулаки, и устало сел на край кровати, где обычно сидела она. Он чувствовал, что во дворце Тревельян нет, но еще не знал, где ее теперь искать.