Глава 2. В которой Инквизитор решает сдаться

Эвелин мчалась, не разбирая дороги. Ей хотелось рвать и метать. Глупость и беспечность родителей доводили ее до бешенства, а постоянные попытки решить все за нее вызывали приступы ярости. Она сама знала, как лучше устроить свою жизнь. И она точно не хотела провести ее с Хоуком. Теперь мысли о его бородке и мускулистых руках скорее вызывали отвращение, чем как прежде трепет.
Тревельян, сосредоточенная на своих мыслях, не услышала, как ее нагнал Каллен, как он кричал ей быть осторожнее. Дорожка резко оборвалась, Эвелин чуть не врезалась в дерево, а попытавшись выровнять лошадь, выехала на лед, слегка припорошенный снегом. В итоге лошадь, громко заржав, поскользнулась и упала, скинув с себя Вестницу.
Каллен быстро, но осторожно спешился, и поспешил к Тревельян, которая ничком лежала под деревом. Лошадь пыталась встать, придавливая ногу Инквизитора снова и снова. Командор бережно вытащил стонущую девушку из-под лошади, оттащил ее в сторонку и прислонил спиной к стволу дерева. Затем он помог встать лошади, которая теперь сильно хромала, и испуганно ржала.
Каллен вернулся к Тревельян. Кровь размазалась по светлым волосам Эвелин, тонкая кожаная куртка была вспорота, а на белой ткани ее рубахи проступила кровь. Тревельян, морщась, прижимала руку к ране.
— Как ты? — Каллен даже не заметил, как вдруг перешел на «ты». Сейчас ему было не до церемоний. Он ощупывал ногу Вестницы, от чего та чуть не расплакалась — явно кость была сломана.
— Голова болит, — простонала Эвелин.
— Тш, сейчас я помогу.
Бывший храмовник осторожно снял сапог с травмированной ноги, чтобы он не причинял девушке дискомфорт. Затем он снял с себя накидку с меховым воротом и укутал в нее Инквизитора.
— У тебя есть бинты в сумке на лошади? — рассматривая рану на голове, спросил командор.
— Нет, это же не моя лошадь, я взяла первую попавшуюся, без седла даже, — на удивление голос Эвелин звучал довольно бодро.
Командор нахмурился, задумался на мгновение, а затем решительно снял с себя рубашку.
К этому моменту звон в ушах закончился, и головная боль уже не чувствовалась. Но увидев прямо перед собой в такой опасной близости голую грудь Каллена, на секунду взгляд Тревельян затуманился. Неподалеку тускло горел фонарь, освещая путь к замку. И в рассеянном мягком свете фонаря Тревельян вдруг снова показалось, что вокруг командора есть слабое золотистое свечение.
Каллен рвал рубашку на лоскуты, а Эвелин заворожено наблюдала, как двигаются под гладкой мраморной кожей мышцы. Кровь прилила к щекам, дышать стало трудно.
Командор бережно перебинтовал голову девушки. От горячих прикосновений его пальцев Эвелин бросало в дрожь. Она словно кошка жмурилась от удовольствия, когда он проводил ладонью по ее лбу. Каллен думал, что ей больно, и от того она морщится, потому старался двигаться более плавно.
Когда сосредоточенный Каллен бережно приподнял край окровавленной рубашки Инквизитора, Эвелин от наплыва чувств слегка выгнула спину. Командор покраснел. Осмотрев травмы Вестницы, он уже не так переживал за нее. Самое неприятное — перелом ноги. На голове легкая царапина, и сотрясения, судя по всему, тоже нет. На боку был длинный, но не очень глубокий порез. Крови было явно больше, чем хоть какой-то угрозы для здоровья Тревельян.
И теперь, когда Каллен был уже не так сосредоточен на спасении миледи Инквизитора, он заметил, как прерывисто она дышит, как ее гибкое тело реагирует на его прикосновения.
Он одной рукой приподнял девушку, чтобы пропустить бинты за ее спиной. Эвелин лицом уткнулась в шею командора. Каллен вздрогнул. Никогда еще перевязка ран не была столь волнительной. Он обнимал ее двумя руками, связывая сзади лоскуты ткани. Тревельян судорожно выдохнула в ухо командору, и он, не сдержавшись, нежно провел ладонью по спине.
— Тебе холодно, — шепнула Эвелин, ближе прижимаясь к бывшему храмовнику, накидывая на его плечи меховую накидку.
— Нам нужно доставить тебя в замок, — запинаясь, ответил Каллен. Но самообладание на этот раз подвело его. Он осторожно обнял Эвелин, стараясь не навредить ей. От прикосновения теплых пальцев к его голой спине внизу живота волнами расходилось жгучее болезненное ощущение. Каллен зажмурился и прикусил губу.
Они сидели под деревом, переплетая ноги и руки, плотно прижимаясь, друг к другу. Эвелин скользнула губами по небритой щеке своего командора. Каллен на секунду замер, заглядывая в ее бездонные голубые глаза. А потом он окончательно потерпел поражение. Он целовал ее так, словно это был их последний поцелуй в жизни. Он хотел быть еще ближе к ней, чтобы не осталось никаких преград, чтобы они стали одним целым. Эвелин от переполнявших ее чувств кусалась и царапала его мощную спину.
Когда он стал целовать ее шею, Тревельян громко застонала. Сдержать себя она никак не смогла бы, но через миг сильно пожалела, что дала волю эмоциям.
Каллен, со все еще затуманенным взглядом, отстранился, и чуть покачиваясь, поднялся на ноги.
— Нужно идти. Сможешь ехать верхом?
Эвелин тяжело дышала, словно после марафона. Она расстроено посмотрела на спину Каллена. Он решил не поворачиваться к ней лицом, чтобы снова не поддаться соблазну от вида ее распухших от поцелуев губ и розовых щек.
Эвелин обреченно вздохнула, посмотрела на свою ногу и уверено ответила:
— Нет, не смогу. Нога распухла, я не удержусь сама.
Каллен с сомнением посмотрел на свою лошадь. Они не поместятся на ней вместе так, чтобы не причинять Эвелин неудобство и боль. Командор вздохнул. Он привязал обеих лошадей к дереву, похлопал их по холкам, а затем повернулся к Тревельян.
— Я понесу тебя на руках. Блэкволл обещал послать нам подмогу, я надеюсь, они быстро нас найдут. Попросим их забрать лошадей.
Эвелин все еще выглядела огорченной. Но когда Резерфорд взял ее на руки, Эвелин забыв о боли, лукаво улыбнулась. Нога ныла, в ушах еще немного шумело, а бок саднил, но Тревельян по-хозяйски закинула руки на шею мужчине, укрывая его меховой накидкой. Эвелин прижалась к Каллену поплотнее, от чего тот чуть не споткнулся о какой-то пенек.
— Это, чтобы тебе было теплее, — шепнула Эвелин, касаясь губами уха бывшего храмовника.
Каллен покраснел и отвел взгляд. Он понял, что путь будет нелегким, хотя весила миледи Инквизитор сущий пустяк.
Каллен часто потом вспоминал путь до Скайхолда той ночью. Ему было совсем не холодно. Он чувствовал, как быстро бьется сердце Эвелин, как ее теплые ладошки гладят его затылок и плечи. Иногда девушка увлекалась, и чуть не до крови прокусывала тонкую кожу на его шее. Из-за этого несколько раз они чуть не повалились кубарем в снег. Идти было сложно, в висках стучала кровь, дыхание участилось, а перед собой командор видел только раскрасневшееся лицо Тревельян.
— Ты помнишь, как нес меня к лагерю, после того, как дракон Корифея уничтожил Убежище? — вдруг спросила Эвелин.
Каллен помнил. Он не сможет забыть, как бешено стучало его сердце, когда они заметили на холме в снегу еле живую Тревельян. Он не забудет, как за сутки до этого прощался с ней. Как сложно ему было отпустить эту хрупкую невероятно красивую и смелую девушку на верную погибель. Как хотелось ему тогда пойти вместо нее. Но он должен был вывести людей, а она должна была отвлечь дракона.
— Помню, — прохрипел Каллен. — Ты тогда почему-то постоянно повторяла мое имя.
Командор не особо хотел делиться этой подробностью той ночи, учитывая, что Тревельян ее не помнила. Но фраза вылетела из его уст как-то сама собой.
Инквизитор внимательно посмотрела на своего советника, продолжая пальцами чертить круги на его плече.
— Правда? Не помню. Я помню только, что было очень холодно и больно, а потом в темноте на миг появилось твое лицо. Холод и боль отступили, появилась надежда.
В тот миг, когда она это произнесла, Эвелин поняла, что для нее значил Каллен. Он был надеждой. Надеждой, что все измениться, надеждой на лучшее будущее, надеждой, что им удастся победить. Инквизитор улыбнулась, и вновь уткнулась носом в голую грудь командора.
Спустя какое-то время, минуты, часы, дни, годы, Каллен не смог бы точно сказать, они, наконец, встретили поисковой отряд. Тревельян, полную негодования, переместили на носилки и укрыли толстым теплым одеялом. Каллен вернул себе накидку, правда она почему-то теперь не грела.
Люди, встречавшие отряд у ворот, почему-то как-то косо поглядывали на Вестницу и командора. И только уже у себя в комнате Каллен заметил синие отметины на шее. Краска залила его лицо. Командор до самого утра не смог сомкнуть глаз, размышляя о том, что же произошло в горах этой ночью.



Эвелин напоили всевозможными настойками и растворами, Солас срастил поломанную ногу, и исцелил раны на голове и боку. Девушка словно в тумане следила за тем, как зеленоватое свечение, так похожее на Якорь на ее руке, исходит из узких ладоней отступника.
Спала Тревельян беспокойно. Во сне она пыталась спасти кого-то, но все время не успевала. Лириумное голубое свечение смешивалось с ядовито зеленым, застилая ей взор. Проснулась она рано, и даже не одеваясь, просто накинув на плечи поверх рубашки одеяло, еле засунув еще опухшую ногу в сапог, она, хромая, поспешила в соседнюю башню.
Может она еще не до конца проснулась, а может так действовали все эти зелья, что она выпила вчера, но ей срочно нужно было выяснить один момент.
В Главном зале почти не было людей. За столом возле дверей заснул над своей рукописью Варрик. Соласа в ротонде не было, видимо он еще бродил где-то в Тени. На улице было зябко и сыро, Эвелин даже пожалела, что не оделась нормально, но нужное ей помещение находилось совсем рядом, так что замерзнуть она не успела.
Осторожно приоткрыв дверь, Эвелин увидела, что Каллен уже не спит. Он сидел за своим столом, и, нахмурившись, внимательно читал какое-то письмо. Про себя Тревельян подумала, что командору стоило бы почаще отдыхать.
— Каллен, можно тебя на минутку? — тихонько спросила Эвелин, входя в кабинет своего советника.
Командор вздрогнул, выронил письмо, и неуклюже подскочил со стула.
— Да… Конечно.
На щеках мужчины появился легкий румянец. Тревельян улыбнулась уголком губ.
— Я хотела поговорить с тобой, о вчерашнем, — немного неуверенно начала Тревельян, но Каллен ее перебил.
— Миледи, я, как и вы, вынужден признать, что это было ошибкой. Обстоятельства… Из-за стресса мы… Это больше не может повториться.
Эвелин ошарашено смотрела на Каллена, который упорно не глядел в ее сторону. Она попыталась перебить его:
— Но я наоборот хотела сказать…
Но командор продолжал говорить дальше, не слушая ее.
— Я уверен, что ваши родители правы. То есть, я не считаю, что они могут навязывать вам брак с кем-то. Но они правы в том, что ваш избранник должен быть достоин вас. Подходить по уровню… Происхождению… А то, что случилось вчера никак не скомпрометирует вас, я даю слово. Никто не узнает ни о чем, я уверяю вас, миледи.
Эвелин печально покачала головой, заметив огромные расплывающиеся синие пятна на горле Каллена. Она хотела было попробовать переубедить бывшего храмовника, видя, что нравится ему, но вдруг Каллен сменил тему.
— Инквизитор, могу я уехать на несколько дней? Я думаю, что в случае чего Кассандра сможет подменить меня. Я быстро вернусь… Мне нужно проведать мою сестру. Она пишет, что у нее остановилась моя подруга детства… Я так давно не видел ее… Я хотел… Могу ли я отпроситься?
Нужно отметить, что кроме вспыльчивости, тяжелой руки и похотливости, Тревельян была идеальным примером самой ревнивой женщины в мире. Эта последняя тирада Каллена больно уколола ее в самое сердце.
Она с самого утра, в одном одеяле после ночных обжиманий в холодном темном лесу, пришла признаваться какому-то солдафону, а он, видите ли, хочет проведать свою чертову подругу детства! Причем проведать свою семью он за почти год службы в Инквизиции так и не удосужился!
Эвелин сжала кулаки и сквозь зубы прошипела:
— Да, вы правы, давайте забудем о том, что вчера произошло. Это было ужасной, просто ужасающей ошибкой. И можете делать, что хотите!
Последние ее слова были больше похожи на рык. Каллен даже поежился от этого звука. Он еще несколько минут смотрел на дверь, за которой с грохотом скрылась Инквизитор, не понимая, почему она так вспылила.
Тревельян была в ярости.
«Ну и пусть катится к демонам! Гребанный солдафон!»
Не совсем понимая, что делает, девушка помчалась к конюшням, взметнулась на второй этаж. Блэкволл еще спал. Одеяло во сне он отбросил, и теперь лежал в одних легких хлопковых штанах. Он был не менее мускулист, чем Каллен, только ростом прилично ниже. Командор хоть и выглядел мощным, при этом был каким-то, что ли изящным. Движения его были более плавными, стеснительность несколько скрашивала выдающееся телосложение. Блэкволл же выглядел коренастым и крепким. Настоящий мужик — надежный, горячий, уверенный в себе.
Эвелин скинула с плеч одеяло, оставшись в одной тонкой рубашке. От вихря эмоций, что закружили ее в последние дни, она забыла о своих правилах, опасения остались где-то далеко в прошлом. Ей больше не хотелось оставаться одной, она хотела разделить все свои тяготы с кем-то. Каллен отказал ей, возможно даже, не осознав, что она от него хотела. И где-то глубоко в душе Эвелин понимала, что поступает со Стражем не совсем справедливо, но выносить все, что навалилось на нее, сил больше не было.
Девушка опустилась на колени возле настила, на котором спал Блэкволл. Она нежно провела рукой по его щеке. Мужчина моментально проснулся, и спросонья чуть не потянулся за своим мечом, который всегда находился рядом.
— Тш, все нормально, это я.
Тревельян улыбнулась. Она наклонилась и поцеловала Блэкволла. Он сперва опешил, попытался отстраниться, но она была настойчива. И тогда Страж сдался, поддавшись чувствам, что давно зрели в его сердце.
Целовать Блэкволла было неожиданно приятно. Он поднялся и стал на колени напротив нее. Одной рукой он притянул девушку поближе к себе, а вторую запустил в ее шелковистые волосы. Эвелин теперь сидела на его бедрах, чувствуя сквозь тонкую ткань рубашки жар тела Блэкволла.
На мгновение Блэкволл отстранился от Эвелин, разглядывая ее лицо. Он смотрел на нее так, словно она была самым долгожданным подарком на день рождения, словно он ждал ее всю жизнь, словно теперь его будущее зависело от нее. Тревельян больно кольнуло где-то в груди, но она откинула все сомнения и вновь потянулась к его губам.
Блэкволл бережно, словно фарфоровую куклу уложил девушку на стеганое одеяло. Сквозь рубашку были видные очертания ее подтянутого молодого тела. Страж замер на миг, словно просил разрешения. Эвелин лукаво улыбнулась, и обвила руками его шею, привлекая к себе. Блэкволл улыбнулся в ответ:
— Как скажите, миледи.



Обратно в свои покои Инквизитор возвращалась ближе к полудню. Нога все еще немного побаливала, потому приходилось слегка хромать. Свое одеяло она оставила на конюшне, и теперь поверх рубашки на ней была серая куртка Блэкволла. В какой-то степени это был мелкий бунт против правил, против самой себя. Подсознательно Эвелин хотела заявить всем прямо сейчас, что с этого момента она принадлежит Стражу Блэкволлу, и теперь будет все свои радости и горести делить с ним.
На тренировочной площадке девушка заметила Каллена. Он в легкой рубахе тренировал очередной отряд рекрутов. Эвелин сперва отвела взгляд, а когда повернулась у лестницы в его сторону, увидела, как он смотрит на нее в этой куртке, с растрепанными волосами, с покрасневшими губами. Было сложно признаться даже самой себе, насколько взгляд командора потешил ее самолюбие. Не оборачиваясь назад, Инквизитор поднялась в Главный зал.
Почти у самых дверей, что вели в ее покои, Эвелин наткнулась на Хоука. Тревельян вспомнила, с чего начался вчерашний вечер в Скайхолде, и ей стало немного стыдно за свое поведение, особенно за все еще распухшую щеку Гаррета.
— Миледи Тревельян, я хотел извиниться. Я действительно не имел права так себя вести. Глупо сейчас оправдывать свое поведение, но все же. Мне казалось, что между нами… есть искра. Я привык быть прямолинейным, и так не стоило себя вести. Я посчитал, что стеснительность и неуверенность не даст вам открыто заявить о своих чувствах. Но я ошибся.
Хоук покосился на Блэкволловскую куртку, явно подразумевая, что ошибся не только в чувствах к нему Инквизитора, но и в ее стеснительности.
Эвелин от пикантности ситуации хотелось громко рассмеяться, но она сдержалась.
— Я думаю, что инцидент исчерпан, и мы можем продолжить наше общее дело. Корифей — угроза, которую нам еще предстоит устранить, и глупо отрицать, что твоя помощь в этом нам пригодится.
Хоук облегченно улыбнулся.
— Я уж думал, что ты мне и на второй щеке вмятину оставишь. Рад, что мы разобрались. Я уезжаю в Западный предел на разведку, буду ждать тебя там.
Эвелин кивнула в ответ, и продолжила свой путь.



В то утро начались отношения Эвелин Тревельян и Стража Блэкволла. Нужно отдать должное Инквизитору, она не была святошей, могла поддаться минутному чувству, но Эвелин была верной и никогда не предавала близких людей. Выбрав Блэкволла своим мужчиной, она никогда не причинила бы ему боль интрижками, не стала бы давать повод для ревности. Эвелин делила со Стражем свои радости и горести. Их часто видели по вечерам болтающими где-нибудь на лавочке в саду. Они держались за руки и много смеялись. Блэкволл поддерживал Вестницу, давал советы, выслушивал и жалел, когда стойкая Тревельян вдруг оказывалась заплаканной в каком-нибудь укромном уголке замка. До этого никто не знал, насколько девушке порой бывает трудно. Она никому не показывала свою слабость, опасаясь, что в ней могут усомниться, и тогда все усилия пойдут насмарку.
Эвелин безоговорочно доверяла Блэкволлу, веря, что он не предаст ее, что останется рядом, чтобы ни случилось.
Жители Скайхолда могли, как угодно относится к их отношениям, но Тревельян поставила себя так, что вслух все высказывались об их паре исключительно уважительно.
Однажды в таверне Бык заговорил о романе Вестницы и вояки Блэкволла.
— Босс, как твой возлюбленный?
— Все отлично, — почему-то подсознательно Эвелин хотелось защищаться, огрызнуться, сказать, чтобы никто не лез в их личные дела. Но девушка понимала, что такая реакция весьма странная, и ни о чем хорошем не скажет.
— Ты уверена, что поступила правильно? — не глядя на Тревельян, спросил кунари.
— А почему ты считаешь, что я могла поступить неправильно?
Бык помолчал немного.
— Я думал, твой выбор будет другим.
Эвелин сразу поняла, что Бык говорит не о себе. Сердце пропустило один удар, но Вестница совершенно спокойно ответила:
— Ты ошибся, Бык. Такое тоже может случиться.
Бык покачал головой, чуть не задев рогом Эвелин.
— Как скажешь, босс. Как скажешь.
На этом разговор закончился, и Бык больше не поднимал эту тему.
Эвелин казалось, что Каллен должен с трудом принять новость о романе Инквизитора, но командор не выразил по этому поводу никаких эмоций. Вскоре после той странной ночи в горах возле Скайхолда Каллен уехал на неделю домой. Вернулся он отдохнувшим и жизнерадостным, встреча с близкими явно пошла ему на пользу. Эвелин была уверена, что дома встретив свою давнюю подругу, Каллен нашел свою любовь, и потому выглядит таким радостным.
Со стороны бывшего храмовника больше не было никаких неуместных взглядов, он вел себя крайне профессионально, обсуждая с Инквизитором только дела, и не приплетая ничего личного в их разговоры.
Из уважения к Блэкволлу солдаты тоже перестали пялиться на Тревельян, как на кусок мяса. Эвелин относилась к этому двояко. С одной стороны, ей нравилось внимание мужчин, и теперь его отсутствие переносилось не так и просто. Но с другой стороны, она всегда жутко смущалась, и это мешало ей хорошо работать. Теперь такой проблемы не было, и Тревельян была рада этому.
Походы перестали быть средством сбежать подальше от толпы похотливых мужиков. И они не мешали Эвелин и Блэкволлу проводить время вместе. Страж всегда приходил на помощь беспечной разбойнице, зачастую подставляясь вместо нее под удар. А потом Тревельян ухаживала за ним. В такие моменты они даже ночевали в одной палатке. И не смотря на боль от ран, Страж радовался, что любимая женщина спит рядом с ним.
Когда Тревельян впервые узнала, что все Стражи стали слышать Зов, она стремглав помчалась к Блэкволлу. Она так переживала, что не придала особого значения тому, как сильно мужчина увиливал от прямых ответов в том разговоре. Она просто была рада, что ему ничего не угрожает.
А потом Блэкволл потащил Эвелин в ужасную погоду на Штормовой берег. Там они нашли его значок, который Страж, видимо, потерял в своих приключениях. Значок остался у Эвелин. За работой, навалившейся в тот период, Тревельян не заметила, что на несколько дней Блэкволл отстранился от нее, они почти не виделись и не разговаривали. Инквизитор была настолько занята, что не сразу поняла странную вспышку эмоций Блэкволла, когда он на четвертый день после их поездки на Штормовой берег, ввалился к ней в спальню.
Ей казалось, что между ними все хорошо, и вдруг Блэкволл заговорил о том, что недостоин ее, что она заслуживает большего, что вместе им быть не стоит. Эвелин улыбнулась, провела рукой по колючей щеке Стража.
— Мы уже это с тобой обсуждали. Ты нужен мне. Ты хороший человек, ты делаешь меня сильнее. Твое место — рядом со мной.
Блэкволл зажмурился на миг, а затем обнял Эвелин и поцеловал.
— Единственный шанс на спасение, если ты сама прекратишь наши отношения, потому что я не могу этого сделать. Но и этот шанс ты только что упустила.
Эвелин поцеловала Блэкволла.
— Не говори глупостей, мой храбрый защитник.



Время шло быстро. Поход сменялся походом, Тревельян со своими спутниками путешествовала по Тедасу, помогая людям, защищая их, наводя порядок в городах и селах.
Советники тщательно планировали следующий ход. Нужно было попасть в крепость Адамант, чтобы не дать Корифею создать армию демонов, и не позволить Стражам поддаться его влиянию.
Наконец, в очередной раз, вернувшись в Скайхолд, Эвелин узнала, что Каллен подготовил достаточно людей для штурма Адаманта, а Жозефина раздобыла осадные орудия. Люди Лелианы вместе с Хоуком закончили разведку, и теперь можно было выдвигаться.
Ночь перед началом похода на Адамант Эвелин и Блэкволл провели в ее покоях. Они не смогли заснуть, обсуждая план штурма, опасности, которые их ждут, целуясь, вспоминая смешные моменты из прошлого похода, и снова обсуждая опасности.
Наутро армия Инквизитора выдвинулась в Западный предел.