Глава 7. В которой оживают кошмары Инквизитора

Эвелин терпеть не могла балы и прочие светские мероприятия, хотя мать с раннего детства заставляла единственную наследницу посещать все возможные подобные сборища.
Вид дворца в Халамширале удручал Вестницу — она отвыкла от позолоты, витиеватых украшений и изысканных витражей. Скайхолд в этом плане был попроще, чем особенно нравился Инквизитору.
Ночью перед балом Эвелин почти не удалось поспать. Представителям Инквизиции выделили замечательные покои, а Вестнице особо роскошные. Но Тревельян было не удобно на мягкой как перышко постели, она ворочалась, переживая о том, как пройдет завтрашний вечер.
Наутро Жозефина не особо успокоила разволновавшуюся Эвелин.
— Все зависит от тебя! Помни о хороших манерах, и ни на секунду не забывай, что все они ведут Игру. Думай над каждым словом, даже когда говоришь с кем-то из своих — нас могут подслушивать. Даже не могут, а обязательно будут.
— Жозефина ты просто душка сегодня, — уныло промямлила Вестница, пытаясь прожевать кусочек свежей булочки с маслом.
— О, Создатель, спаси нас! — Жозефина закатила глаза, заметив, как Сэра руками ест буженину.
Все гости собирались в саду перед входом во дворец. Там возле фонтана Инквизитора встретил Гаспар. На миг Эвелин показалось, что она нашла первого орлесианца, которого тошнило от Игры, но пара фраз и взглядов Гаспара и Тревельян разочаровано вздохнула.
Игра началась. Сомнения и переживания Эвелин оставила за воротами дворца. Она ненавидела Игру, но была опытной разбойницей и возглавляла Инквизицию уже два года. Эти напыщенные богатеи не смогут помешать ей в борьбе с Корифеем.
В парадном мундире Инквизиции рядом с наряженными красотками в пышных платьях Эвелин чувствовала себя общипанной курицей. Постоянно приходилось напоминать себе, что она здесь не из-за прихоти матери в поисках кавалера, а по делу.
После долгого и нудного объявления всех важных прибывших гостей, Тревельян была ужасно рада получить чуточку свободы. Первой ей на глаза попалась Лелиана.
— Миледи, будьте осторожны. Сегодня здесь собралось множество опасных и влиятельных людей. Будет отлично, если у вас получится выведать их небольшие тайны, — Лелиана хитро улыбнулась и подмигнула Тревельян.
Ход мыслей сестры Соловей Инквизиору понравился, и девушка улыбнулась своей советнице в ответ.
Спустя несколько минут Эвелин удалось найти в толпе Каллена. Командор буквально был облеплен молоденькими и не очень барышнями в пестрых дорогих платьях. Сердце у Эвелин екнуло. Она так привыкла за последнее время, что рядом с Калленом была только она, что картина флиртующей с ним толпы молодых и красивых дворянок привела ее в дикое уныние.
Шумно выдохнув, Эвелин все же направилась к нему. Она его Инквизитор, а он ее мужчина. Ну не то, чтобы ее… Он ее командор, в конце концов. Хватит и этого.
— Каллен! — улыбнулась мужчине Эвелин.
Бывший храмовник повернулся к ней с выражением крайнего пренебрежения на лице, но увидев, кто к нему обращается, расплылся в улыбке.
— О, миледи! Спасите меня, умоляю, — шепнул он Тревельян.
— Я вижу в поклонницах у тебя недостатка нет.
— Они так надоели мне своим вниманием. Эти постоянные приглашения на танец…
— Я надеюсь, что для меня у тебя все же найдется время на танец в конце вечера? — с надеждой спросила Тревельян.
— Я не танцую, — скороговоркой ответил ей Каллен, и спустя миг, покраснев, добавил, — О, прости! Я столько раз сегодня слышал эту фразу, что на автомате ответил…
Эвелин опустила глаза. Было неприятно, она надеялась, что сегодня хотя бы от Каллена сможет получить внимание не как к Инквизитору, а как к женщине.
— Я вырос среди храмовников. Знаешь, у нас там балов особо не бывает. Я не очень умею танцевать, — смущенно улыбнулся мужчина.
— О, а я думала, я недостаточно хороша для тебя по сравнению со всеми этими девицами, — ухмыльнулась Тревельян.
— Ты прекрасна!
— Каллен, посмотри на меня! Где эти дамочки, и где я. Хотя я в любом случае сюда не развлекаться приехала. Мне нужно спасать их глупые никчемные жизни.
Каллен внимательно посмотрел на стоявшую перед ним девушку и вдруг понял, о чем она говорила.
Парадная форма Инквизиции была немного мешковатой и грубой, красный и синий таких оттенков не шли голубоглазой и светловолосой Эвелин. Кожа Инквизитора от постоянных походов была на несколько оттенков темнее, чем у любой дворянки в зале. Она была грубой и шелушилась, несмотря на тонны кремов и припарок, которыми Жозефина пыталась привести Вестницу в порядок перед балом. Волосы Тревельян были собраны в простой пучок, хотя у других самой простой прической было что-то вроде трехъярусного торта на голове.
В добавок ко всему на лице у Эвелин были шрамы, не до конца зажившая ранка на виске, мелкая россыпь рубцов от осколков стекла и металла. Каллен знал, что такие шрамы у нее по всему телу. От кинжалов, стрел, мечей, огня, кислоты, холода и ловушек. Еще она немного хромала, еле заметно, но рядом с идеальной осанкой и поступью дворянок это было очевидно.
Эвелин немного застенчиво улыбалась, переводя взгляд со своих ботинок на Каллена.
Перед ним все еще стояла самая красивая девушка на свете, с очаровательной улыбкой, с искренним взглядом, с приятным мелодичным голосом. Но он вдруг понял, как ей сложно, понял, насколько не в своей тарелке она себя сейчас чувствует. Столько лет она была желанной красоткой, к которой сватались женихи со всех сторон света, а теперь она невзрачная тень самой себя.
Каллен, не обращая внимания на все злые глаза, что устремились на них, подошел к ней вплотную и шепнул в самое ухо, на миг коснувшись его своими губами:
— Ты самая красивая девушка в этом зале, в этом дворце, в этой стране, в этом мире.
Дыхание у Эвелин перехватило, она не успела ничего ответить, а Каллен уже вернулся к столпотворению его поклонниц. Девушка глупо улыбалась, уверенности прибавилось. Стало намного проще держать спину ровно, даже учитывая не до конца сросшиеся ребра.
Эвелин заметила, как неодобрительно на нее смотрит Жозефина с другого конца зала. Перед началом бала леди посол провела длинную лекцию на тему манер на празднестве и такого любования с командиром собственной армии в правилах этикета точно не было. Не обращая внимания на косые взгляды гостей, Эвелин отправилась на поиски своих спутников.
Вечер оказался жарким. Несколько стычек в закрытых частях дворца, венатори, таинственная советница Селины Морриган, которая внезапно присоединилась к Инквизиции. Ребра Эвелин ныли, она ужасно устала и еле волочила ноги, когда Флорианну вывели из бальной залы, а Селина провозгласила свою речь. Вслед за Флорианной в наручниках вывели и Гаспара, а вот Бриале удалось скрыться.
Шантаж, интриги, разоблачение старых тайн — все это было совершенно не во вкусе вспыльчивой Тревельян. В глубине души она даже обрадовалась возможности достать клинки и хоть немного снять напряжение в хорошей драке. Но теперь не до конца восстановившееся тело Инквизитора болело и жаждало как можно скорее попасть в кровать, но бал продолжался и Эвелин вынуждена была оставаться среди гостей.



Каллена вновь отвлекли и он потерял из вида красный камзол Инквизитора. Тревельян периодически сбегала из зала, чтобы хоть немного отдохнуть от пристального внимания вельмож, которые теперь души в ней не чаяли.
Каллен пытался отделаться от особо приставучей молодой девицы, когда к нему подбежала Сэра.
— Быстрее, там беда с Тревельян!
Каллен не на шутку перепугался — за весь вечер отряду Инквизитора не потребовалась его помощь, а тут вдруг такое. Командор терялся в догадках, что же могло произойти, пока несся по полутемным коридорам дворца.
Вынырнув из-за очередного поворота, Каллен застал весьма странную картину. Эвелин с абсолютно отсутствующим выражением лица стояла напротив Дориана и Коула, которые пытались удержать Солону Амелл. Каллен подоспел очень вовремя. Он в последнюю секунду перед тем, как Амелл вырвалась, успел оттолкнуть Эвелин из-под удара магией.
Тревельян с приглушенным стуком полетела на пол, даже не попытавшись удержаться на ногах. Каллен от удара с трудом устоял, упав одним коленом на пол. Подняться сил не было, да и так он все еще прикрывал собой Эвелин.
Дориан вновь схватил за руки Амелл, и в этот момент в коридоре показались Сэра, Морриган, Лелиана и Зевран. Не смотря на всю странность ситуации, самой большой неожиданностью для Каллена стало именно его появление.
— О, смотрите-ка! Почти вся наша старая компания в сборе! Зевран, милый, где же ты был последние месяцы? Я уже думала, что ты больше не появишься, — кричала Солона, пытаясь вывернуться из рук Павуса. — Знаете кого только не хватает?
Каллен закрыл глаза, но не от физической боли. Он сразу понял, что здесь делает Амелл. Тревельян за его спиной даже не шевелилась. Каллен вспомнил, как Эвелин проснулась от кошмара в его спальне несколько месяцев назад. Именно эта сцена снилась ей тогда. С самого похода на Адамант она боялась именно этого момента. И как в глубине души и подозревал Каллен, Амелл была в бешенстве.
— Алистера не хватает! Которого, вот эта ваша девка оставила в Тени! Умирать!
— Солона, прошу тебя, — начала было Лелиана.
— О, ты смотри, какая ты стала, Соловей! Если бы пришлось спасать, кого бы ты выбрала — меня или ее?!
Лелиана опустила глаза.
— О, даже ты здесь, Ведьма! Я слышала, ты тоже присоединилась к Инквизиции. А я как-то думала, что ночь с Алистером сделает тебя более лояльной к нему. У вас все-таки общий ребенок!
Морриган подняла на Солону тяжелый взгляд, но промолчала.
Амелл вновь вырвалась из хватки Дориана и Коула, Каллен дернулся в сторону и опять прикрыл собой Инквизитора.
— Каллен, а я думала, что ты все еще сохнешь по мне. А ты нашел себе новую пассию. Ну как, вы уже хотя бы за ручки держались? Хотя я наслышана о весьма развязном поведении вашей этой святой Вестницы.
— Хватит, Солона. — Каллен держался за бок, Амелл била в полную силу. Каллен пожалел, что с ним нет щита. — Это был выбор Алистера и ты прекрасно об этом знаешь. Он хотел исправить все, что сделали Серые Стражи.
В глазах Амелл плескалось отчаяние, она перестала вырываться и замерла на миг. Выглядела Героиня Ферелдена весьма плачевно — поношенная, местами порванная одежда, растрепанные волосы. Солона была бледной, под глазами пролегли глубокие почти черные тени, женщина исхудала, скулы заострились, ключицы выпирали из-под грубой ткани ее рубахи.
— Ну да, и остаться там тоже был его выбор? Он бы никогда не оставил меня. Никогда… Это она его бросила там! Он не мог оставить меня.
— Солона, Алистер всегда был героем. Ты ведь знаешь, он хотел спасти этот мир. — Каллен стал переживать за Эвелин — она не издала ни единого звука. Каллен на мог видеть, что происходило за его спиной. Эвелин лежала на боку, упираясь руками в паркет. Волосы выбились из пучка и закрыли ее лицо. Никто не видел, какие эмоции отразились на нем. Эвелин была похожа на загнанного в угол зверя, который не то готовится напасть, не то смириться со своей участью.
Ярость сверкнула в глазах Амелл, она зло разглядывала своих бывших спутников. Отчаяние — все, что осталось ей. Она и так знала, что Серому Стражу Алистеру, как впрочем и Серому Стражу Амелл, жить оставалось не долго. Она так и не смогла смириться с этим — все эти годы, они вместе с Алистером и Зевраном пытались найти лекарство от скверны. А теперь, когда судьба отобрала ее возлюбленного так внезапно и так рано, ее захлестнуло отчаяние.
— Если эта дурочка, думает, что сможет вот так легко жертвовать людьми и победить Корифея, она сильно ошибается! Что, заигралась во всемогущую царицу Тедаса? Тебе не кажется, что ты сама стала похожа на Корифея?
Амелл хотела попытаться еще раз ударить магией Эвелин.
— Солона, — одновременно выкрикнули Лелиана и Каллен.
Сэра пожалела, что с ней было лука. Спутники Инквизитора знали, как больно ей слышать это. Каллен знал, а остальные догадывались, как боялась она этой встречи. Каждый из них хотел сейчас заткнуть Солону, даже испытывая к ней жалость, понимая, как она страдает.
Но Тревельян не дала никому ничего сказать. Она медленно встала, держась правой рукой за ребра, сильно хромая, подошла вплотную к магичке. Отчаяние было спутником не одной только Амелл. Загнанный зверь рано или поздно должен сделать выбор, хочет он жить или согласен на смерть.
— Хватит. Если хочешь, бей, но оставь Каллена. Это я, а не он бросила Алистера в Тени. Да, я приняла такое решение. Да, из-за меня Страж Алистер погиб, сражаясь с Кошмаром.
Солона зашипела, словно кошка, но теперь ее держал Зевран, а не Дориан. Разбойник незаметно подошел к Амелл и также незаметно, по-кошачьи, перехватил ее руки. Больше было похоже на объятия, чем на захват.
У Солоны были странные отношения с Зевраном. Они нравились другу, между ними было что-то большее, чем дружба, но любила она Алистера. Зевран так и не смог расстаться с чувствами к этой странной, вспыльчивой, отважной женщине. Он следовал за ней тенью, зная, что она любит другого, каждый день видя их вместе. И только он умел то, чему Алистер так и не научился, он мог успокоить ее, погасить пламя ее ужасного характера.
В руках Зеврана Солона немного расслабилась, хотя глаза ее все еще полыхали. А Тревельян продолжала.
— Да, я решаю, кто будет жить, а кто погибнет. Да, я кручу этим миром, как хочу. А знаешь, почему?
Эвелин сощурилась. До этого ее эмоции были всем совершенно не понятны, а теперь стало ясно, что она выбрала жизнь, она будет сражаться.
— Потому что у меня эта хрень на руке, — Эвелин ткнула пылающей салатовым огнем рукой прямо под нос Амелл. — Хрень, которая медленно, но уверенно убивает меня. А еще потому, что один сошедший с ума древний бог хочет убить меня и заодно всех остальных в этом мире. Потому что этот гребанный Тедас катится ко всем демонам, и только я могу его спасти. Хотя единственное, чего я хочу, чтобы меня оставили в покое! Я не просила этого, никогда не хотела! Где ты была, когда Кассандра искала тебя перед Советом? Где ты была, когда этот мир нуждался в тебе? Но ведь ты бы все равно отказалась помогать, чтобы не потерять Алистера. А знаешь, сколько я потеряла и еще потеряю?
Эвелин сжала кулаки, ей было больно, но другого пути у нее теперь не было.
— Хочешь поменяться? — еле слышно шепнула Тревельян Солоне.
Взгляд Амелл изменился, она вдруг поняла, что, то через что приходится пройти Тревельян очень похоже на то, через что она сама прошла. То, что изменило ее навсегда. И она не могла отрицать, что не кинулась бы вновь спасать этот неблагодарный мир, который обрек ее саму и ее любимого на смерть.
— Алистер — герой. Я бы никогда не сделала выбор за него. Он выбрал сам. Он хотел сделать что-то благородное, чтобы доказать, что Серые Стражи способны не только на глупость вроде связи с венатори и демонами.
Солона закрыла глаза. Как бы сложно ей ни было, она не могла выплеснуть все это на Тревельян. В глубине души Амелл знала, что винить Инквизитора не в чем, ей придется смириться с тем, что Алистера больше нет.
— Если бы я могла сделать выбор, в Тени осталась бы я.
Эвелин договорила и медленно зашагала прочь.
Солона сперва дернулась, даже не понимая, зачем. Но Зевран шепнул ей на ухо:
— Тише, Солона, тише. Я снова рядом с тобой, я больше не оставлю тебя. И вместе мы найдем способ спасти Алистера. То, что он остался в Тени, не значит, что он обязательно погиб.
Лелиана с укором посмотрела на старого знакомого — она не верила в такую вероятность. А в глазах Амелл блеснула надежда, она всегда верила Зеврану больше, чем себе. Когда он предпочел ее, а не свободу, между ними царило полное доверие.
— Спасти?
Зевран, глядя прямо в глаза Лелианы, ответил:
— Да, я правда верю, что мы можем попытаться спасти его. И у нас даже может получится.
— Что ж, я думаю, драмы на сегодня достаточно. И мы привлекаем слишком много внимания. Была рада с тобой повидаться, Амелл. Ты ни капли не изменилась, — заговорила Морриган.
Солона бросила злой взгляд на спину Морриган и дала Зеврану увести себя в другое крыло дворца, а остальные поспешили найти Инквизитора.



Эвелин задумчиво разглядывала сад Халамширала, над которым медленно поднималась нежная розовая заря. Погрузившись в свои мысли, Эвелин не сразу заметила Каллена, который оказался рядом с ней на широком боковом балконе.
— Ты в порядке?
Его мягкий голос вернул девушку в действительность.
— Да. Ты знаешь, Амелл помогла мне понять, что я не могу быть слабой, колебаться в выборе, сомневаться в своих решениях. Так или иначе я вынуждена брать на себя ответственность, и только мне отвечать за последствия. Всегда будут недовольные моим выбором. Я не смогу избежать этого. Я просто хочу поступать максимально правильно, как бы сложно мне иногда не было. Мне больно жертвовать людьми, но ведь я и себя каждый день приношу в жертву. Иначе нельзя.
Каллен улыбнулся.
— Ты права. И я рад, что ты справилась с этим.
— Ну, все-таки не просто так меня сама Андрасте в свои вестницы выбрала, — ухмыльнулась в ответ Эвелин.
Повисло усталое молчание.
— Я тут подумал… — Каллен замялся. — Ты говорила, что хочешь потанцевать. Все еще хочешь?
Эвелин удивленно подняла на него глаза:
— Я думала, храмовники не танцуют.
Каллен смущенно улыбнулся:
— Для тебя я готов сделать исключение. Правда, не жалуйся потом на оттоптанные ноги.
Каллен протянул к ней руки, и, хотя на миг в мстительной голове Тревельян мелькнула мысль отказать ему, девушка с радостью потянулась в ответ.
Каллен действительно был ужасным танцором, но это сполна компенсировалось тем, как нежно он держал ее за талию. Эвелин прижалась к нему поближе, уткнулась щекой в ключицу и закрыла глаза. Хотелось, чтобы этот миг не заканчивался никогда. Пусть мир был на грани уничтожения, если бы эта секунда длилась вечно, Тревельян была бы рада. Было какое-то особое волшебство в том, чтобы делать вместе с Калленом какие-то обычные вещи. Танцевать на балу, мыть посуду, ужинать, обсуждать новую книгу Варрика. Тревельян точно знала, что они отлично ладят в работе, но в таких простых незамысловатых мелочах она замечала, насколько они подходят друг другу.
Мелодия, доносившаяся из зала, давно сменилась, но ни один из них не хотел отпускать другого. В какой-то момент они поняли, что практически стоят на месте, обнявшись. Постояв так еще несколько минут, Каллен все же отстранился.
— Если нас кто-то увидит, Жозефина нам потом такую взбучку устроит, мало не покажется, — улыбнулся командор.
— Да, ты прав. Я ужасно устала, — зевнула Тревельян.
— Отдыхай, Лин. Ты это заслужила. — Каллен немного наклонился и легко коснулся губами ее макушки.
Каждый раз, когда Каллен называл ее так, сердце девушки пропускало один удар. Она улыбнулась.
— Спокойной ночи, Каллен. И спасибо тебе.