Глава II

Острые клыки с лёгкостью разрывают тонкую кожу, подобно клинкам, окроплённым кровью. Тёплая алая жидкость попадает на язык и стекает в горло, согревая его изнутри. Предсмертный крик мужчины сливается с гулом, разнёсшимся по деревне. Ещё один труп перегородил дорогу, мешая остальным бежать и прятаться.

Стадо.

Безмозглое стадо, которое так легко позволяет себя убить. Они позволяют панике всецело завладеть собой, они позволяют страху сковать их тела, они позволяют зверю убивать их быстро и безжалостно, не встречая сопротивления. Стадо. И сейчас они поплатятся за это.

Волк.

Огромный волк мечется из стороны в сторону, упиваясь запахами этой ночи. Кровь, стальная, ещё тёплая, имела собственные, тяжёлые ноты, оседавшие в носу и вызывающие приятную щекотку. Зверь наслаждался этим, распаляясь ещё больше и со всё новой яростью бросаясь на людей. Люди мелькали перед его глазами будто в калейдоскопе, лица сливались в единое целое. Женщины. Дети. Старики. Они все были равны перед ним. Просто добыча.

Он мстит.

Мстит людям за их сущность. Убогие, жалкие создания, слабые до невозможности. Они позволяют унижать себя, бить, убивать. Но всё равно любят друг друга, готовы пожертвовать жизнью ради таких же, как они. Как бы над ними не измывались – они будто преданные псы будут раз за разом возвращаться к своему хозяину, принимая свою жизнь такой, какой она есть, называя это судьбой. Но где же сейчас их хвалёные боги, что защитили бы их? Почему они позволяют этому случиться?

Она была такой же.

Зверь предложил ей то, от чего невозможно было отказаться – месть. Шанс отомстить всем тем, кто измывался над ней, над её телом, над её душой. Ломая её хрупкое тело, они пытались сломать её душу. И каждый раз сами ломались о её силу воли. Но девушка предпочла вернуться к этим ублюдкам, отвергнув зверя. Отвергнув вечность, которую он мог даровать ей.

И она мертва.

Перед глазами волка возник её образ, бледной, хрупкой и изуродованной, лежавшей в луже собственной крови с разорванным горлом. И виною тому он. Он, поддавшийся своей ярости, вызванной её предательством. Зверь готов был сделать девушку королевой ночи, превратить в прекрасное создание, которому не будет равных. Смертоносной. Яростной. Но получил лишь разочарование.

Вой.

Наполненный болью и яростью, он взбудоражил всю округу, заставив живых замолчать. Ведомые страхом, они спрятались кто куда, моля всех своих богов о спасении. Любой шорох, раздававшийся поблизости, заставлял замереть, ожидая. Женщины прижимали к себе детей, готовые в любой момент броситься на волка, отвлечь его, увести подальше – лишь бы спасти малышей. Они сидели и закрывали их рты своими огрубевшими от изнурительной работы ладонями, скрывая своё местонахождение.

Но запах…

Запах выдавал их всех. Страх, отчаяние и ненависть – бешенный коктейль из самых сильных людских эмоций, заставляющих сердце усиленно гонять кровь по организму, отчего тихий и мерный стук превращался в яростный гул. Расправившись с очередной жертвой, волк следует к следующему дому. Огромные лапы мягко ступают на землю, когти чуть царапают по хаотично валяющимся камушкам, издавая тихий скрежет.

Спасенья нет.

Глубоко в душе это знали все. С каждым новым предсмертным криком их надежды на спасение угасали будто пламя свечи под порывом ветра. Чувство обречённости повисло над деревней, не давая никому вздохнуть полной грудью. Невольно вспомнилось, что все они всего лишь люди, слабые и беспомощные. Даже сейчас они ничего не могут сделать, только сидеть и ждать собственной участи. Ждать волка, пугающие жёлтые глаза которого будут последним, что они увидят перед смертью.

Дождь.

Тяжёлые, холодные капли дождя падали на землю. Сначала медленно и редко, а после всё сильнее, за считанные минуты принеся с собою ливень. Вода собиралась в небольшие лужи, стекая вниз по косым улочкам и смывая кровь. Волк остановился, подставив морду дождю и прикрыв глаза. Капли скатывались по морде, приглаживая торчащую во все стороны шерсть и возвращая зверю сознание. Ярость, ледяными пальцами сковавшая его разум, отступила, оставив после себя только пустоту…

И отчаяние.

Отчаяние явственно читалось в широко распахнутых звериных глазах, взгляд которых был рассеянным. Взглянув на свои лапы, он отшатнулся в сторону – кровавая река текла по земле, пачкая светлую шерсть. Взгляд заметался по округе, но натыкался лишь на разбросанные трупы.

Ужас.

Ужас вызывает его истошный вой, переходящий в полный боли человеческий крик. Мужчина сидит посреди дороги и дрожит, не в силах совладать с собой. Не холод тому причина. Скорее ненависть к себе за содеянное.

Она мертва.

Снова перед глазами стоит этот образ, лишая зверя разума. Предательство всюду. Но не его предают. Он предаёт. Предаёт то человеческое, что ещё оставалось в нём. То, что заставляло его каждый вечер наблюдать за ней из тени. То, что заставило его шагнуть к ней навстречу.

Он предал.

Раздираемый на части собственными эмоциями, зверь не замечает, как его окружают люди. Разговоры сливаются в единый шум, на фоне которого он слышит только её последние хрипы. Девушка занимает все его мысли даже сейчас, в последние минуты жизни.

Смерть.

Смерть приносят с собою вилы, пронзившие его грудь. По холодному грязному металлу стекает тёмная кровь, сочащаяся из раны. Зверь обречённо смотрит вперёд, но перед глазами всё плывёт. Чувствуя неведомую ранее тяжесть в теле, он падает навзничь. Дышать становится трудно – лёгкое пробито и заполнено кровью. Толпа беснуется вокруг умирающего зверя. Он поднимает голову к затянутому свинцовыми тучами небу. Капли дождя омывают лицо, даруя щадящую прохладу, но зверю уже все равно. С последним вздохом приходит запоздалое осознания избавления.

Он мертв.

Он свободен.

Проклятие более не властно над его душой. И последний крик, похожий на вой, сливается в унисон с раскатом грома.