Лазурь и серебро

Тёплые волны, движимые лёгким ветерком, приятно ласкают кожу греющегося на солнце русала. Его длинный изящный хвост переливается в лучах солнца всеми оттенками голубого и серебристого. Тонкие, полупрозрачные плавники сейчас плотно прижаты к телу, чтобы их не повредили набегающие на валун волны. Русал лежит, свесив хвост в воду, раскинув руки в стороны и с довольной улыбкой глядя в небо на облака и пролетающих под ними чаек. Иногда ему тоже хотелось научиться летать, стать лёгким, свободным и невесомым. Хотелось парить в небе, ощущая, как длинные, лазурного цвета волосы развеваются на ветру. Губы сами собой расплылись в улыбку — перед глазами пронеслась весьма реалистичная картинка, представленная им.

Сильный толчок в бок вырывает сознание тритона из сна, возвращая в суровую реальность. Реальность, где он — жалкий пленник, которого везут на базар, чтобы продать как можно выгоднее какому-нибудь любителю экзотики. Он до сих пор проклинал себя за свою рассеянность, из-за которой и был пойман этими ублюдками. За прошедшее с его поимки время они успели как следует поиздеваться над ним, удовлетворяя своё жалкое любопытство. Они резали ему кожу в надежде узнать, какого цвета кровь. Они пережимали ему поочерёдно то жабры, то рот с носом, злобно гогоча над его попытками не задохнуться. Они лишали его надолго воды, после чего со звериными ухмылками наблюдали за тем, как он извивается на полу, умирая от жажды. И всё это повторялось раз за разом, пока их капитан не вставил умную мысль о том, что русала можно выгодно продать.

— Прибыли, тварь, — жуткого вида пират злобно улыбнулся, выставляя на показ отвратительные гнилые зубы. Изо рта воняло так, что тритон едва сдержался, чтобы не сблевануть. Он прекрасно понимал, что подобное выбесило бы его пленителей. Двух сломанных рёбер ему хватало, получать новые травмы абсолютно не хотелось.

Грубые руки схватили его за хвост и потащили по полу к огромной клетке, заготовленной заранее специально для него. На дне валялось несколько тухлых рыбёшек, которые, по всей видимости, были его обедом. Оказавшись внутри клетки, он вяло отпихнул их хвостом на пол корабля, протолкнув через решётку. Несмотря на то что есть хотелось безумно, да и для лечения нужны были силы, которых в организме не осталось, травить себя этой гадостью и унижаться ещё больше он не собирался, предпочитая умереть с голоду.

Заботясь о сохранности своего товара, пираты накинули на клетку какую-то грязную вонючую тряпку, скрывавшую русала как от взоров любопытных, так и от палящего солнца, которое в последнее время оставляло на иссушенной коже сильные ожоги. Тритон лёг на металлическое дно, обернувшись хвостом. Проведя по нему рукой, он разочарованно вздохнул — чешуя, некогда гладкая и прекрасная, сейчас топорщилась во все стороны, была сухой и жёсткой. Местами же отсутствовала вовсе, выставляя на обозрение тёмную кожу. Плавное покачивание клетки, которую с трудом тащили четверо бугаев, усыпляло, и потому измождённый разум вновь провалился в спасительную реальность сновидений.

Проснулся он от того, что клетку просто скинули на землю, прищемив кончик хвоста. Прикусив ладонь, чтобы не закричать от боли, русал постарался аккуратно высвободить его, но все попытки закончились полнейшим провалом. Оставалось только одно. Слёзы хлынули из глаз, когда он в кровь ободрал плавник на хвосте, едва ли не оставив в ловушке приличную его часть. Было неимоверно больно, но показывать это людям, столпившимся вокруг, не хотелось. Не зачем давать им ещё один повод поиздеваться над пленённым морским обитателем. Подвернув хвост под себя, он стёр выступившую кровь, стараясь как можно меньше прикасаться к горевшей огнём ране.

Он поднял взгляд, осматриваясь вокруг, но быстро снова перевёл его в пол — от огромного количества злобных и ухмыляющихся лиц выворачивало наизнанку. Слышались смешки и переговоры, кто-то особо шустрый пытался потыкать его пальцем, а не достав, пустил в ход палочку. Нашлась и парочка умников, решивших поиздеваться над «морской тварью» — на пол клетки прилетело несколько отрубленных рыбьих голов. Не выдержав, русал оскалил на шутников острые зубы и злобно зашипел, растопырив плавники. Однако это привлекло внимание ещё большего количества людей, и потому он просто молча отпихнул головы, забившись в дальний угол клетки. На миг его взгляд пересёкся со взглядом человека, стоявшего отдельно от толпы и внимательно изучающего его. В его пронзительных серых глазах не было ни жестокости, ни злобы, ни даже насмешки, которые повсюду окружали его с момента пленения. В них были лишь бесконечная грусть и сочувствие. Не выдержав, русал резко отвёл взгляд — он не любил, когда его жалели, и даже при таких обстоятельствах не изменил своего отношения к этому.

Спустя какое-то время накатило нечто, сравнимое разве что с апатией — изнурённый жарой, гулом от непрерывной болтовни прохожих, громкими зазываниями пиратов поглазеть на товар и тупой, ноющей болью в ободранном хвосте и ожогах, он уже ничего не соображал. И потому не сразу заметил, что клетку схватили четверо незнакомых мужчин и понесли её по проулкам этого злосчастного города. Очнулся он лишь когда клетку аккуратно поставили на пол огромной комнаты, количество света в которой ослепляло.

— Слуги! Немедленно перенесите его на операционный стол! — мерзкий, гнусавый голос раздался прямо за его спиной. Резко обернувшись, русал увидел перед собой низкого, толстого человека, внешность которого была весьма отталкивающей. Как и дикая улыбка и сумасшедший огонёк в глазах, от которых по спине у получеловека пробежали мурашки. Впервые за всё время, что он в плену, ему стало настолько страшно.

— Не бойся, малыш, дядя не сделает тебе больно, — ласково пропел мужчина, «успокаивая» тритона. От этих слов сердце забилось быстрее — было ясно, что он лжёт. Страх за свою жизнь открыл второе дыхание, и слуг, протиснувшихся в клетку, чтобы перенести русала, ожидал весьма неприятный сюрприз — пленник дал отпор. Вонзив острые и мелкие зубы в руку первого, хвостом он пытался отбиться от другого человека, избивая всюду, куда достанет. Спустя пару секунд такой борьбы он резко взвыл, разжимая челюсть и отползая в угол клетки — кто-то словил его хвост и с силой давил на больной плавник, выкручивая и сгибая его.

Воспользовавшись болевым шоком русала, двое мужчин быстро перенесли его на операционный стол, как им и было приказано, связали и поспешили ретироваться — им не хотелось видеть тот ужас, который их хозяин сотворит с морской тварью. Хватило с них его предыдущих опытов, после которых кошмары долго не желали покидать их.

Попытки вырваться из стягивающих его тело ремней ни к чему не привели — русал только натёр себе кожу. Псих, оставшийся в комнате, сейчас перебирал какие-то инструменты, отражавшие от себя свет ламп. Насвистывая весёленькую мелодию, никак не подходившую окружающей их обстановке, он перетащил всё поближе к столу, не спеша надел халат, натянул перчатки и взял в руки скальпель, любовно поигрывая им. Поднеся его к хвосту русала, он прижал его к коже в том месте, где облезла чешуя. Улыбаясь и глядя в испуганные глаза тритона, он начал медленно погружать лезвие в плоть, наслаждаясь, словно музыкой, криками боли. Вытащив скальпель, он погрузил свои толстые пальцы вглубь разреза, растягивая его, разрывая плоть и буквально упиваясь криками. Закатив глаза от наслаждения, он делал это снова и снова, пока русал не потерял сознание. Разочарованно убрав пальцы, он вновь потянулся за инструментами — поиграть подольше не удалось.

Внимание мужчины переключилось на хвостовой плавник. Медленно, не торопясь, он сделал несколько аккуратных разрезов, разделив раздвоенный плавник ещё на две части. Теперь, по его мнению, хвост выглядел гораздо красивее. И именно так он его себе и представлял. После он снова вернулся к хвосту, подыскивая чешую покрасивее, чтобы сохранить её себе на память. Таковая обнаружилась чуть ниже того места, где торс переходил в хвост, чешуя там ещё была гладкой и блестела. Вооружившись неизменным скальпелем, он вонзил его в плоть, рассчитывая отрезать кусочек кожи вместе с чешуёй, но разбившееся окно отвлекло психа от его занятия. В оконный проём вскочил высокий мужчина, закутанный в плащ. Выставив вперёд длинный изогнутый меч, он быстрым шагом направился к русалу, отгораживая его собой.

— Я забираю его, — от тихого шипения у мужчины затряслись поджилки — в словах незнакомца явственно читалась угроза. Но несмотря на поселившийся в душе страх, отдавать своего подопытного он не собирался.

— Ты не заберёшь его! Я его купил! Я! Так что убирайся отсюда, наглый воришка! — брызжа слюной, он швырнул скальпель в незнакомца. Одним движением руки скальпель был пойман и перенаправлен. Мужчина упал на пол, из проткнутого горла текла кровь.

Не обращая больше на него внимания и оставив истекать кровью, незнакомец развернулся к русалу и разрезал сдерживающие его ремни. Спрятав меч и закинув бесчувственное тело себе на плечо, вор выпрыгнул в окно и поспешил скрыться в лабиринте извилистых улочек. Несмотря на то что была ночь, он снял с себя плащ и накинул его на русала — людям незачем было видеть то, что не предназначено для их глаз. Погони так и не обнаружилось, но оставаться в городе всё равно было опасно. Вернувшись в таверну и забрав свою лошадь, он сел верхом, усадив перед собой так и не очнувшегося русала, и поспешил прочь из этого проклятого места.

Дорога не заняла много времени, спустя пару часов они подъехали к спрятанному в лесу небольшому домику, который располагался рядом с озером, которое сейчас казалось таинственным из-за чёрного цвета воды и серебряных отблесков луны. Аккуратно взяв на руки русала, незнакомец занёс его в хижину и положил на кровать. Он зажёг свечи и достал чистую тряпочку, после чего отправился с котелком к озеру, чтобы набрать воды. Опустив туда несколько трав, которые должны были снять боль и воспаление, он поставил воду нагреваться, подвесив котелок над огнём, и приступил к осмотру русала. Состояние его было ещё хуже, чем он предполагал — организм был обезвожен, кожа рук и спины была покрыта ожогами. Но самое плачевное состояние было у хвостового плавника — будучи разрезанным, вряд ли он когда-нибудь срастётся вновь. Да и ободранная его часть будет заживать очень долго, возможно, даже этот процесс растянется на несколько лет.

Сняв с огня закипающий отвар трав, он смочил в нём тряпочку и принялся обтирать полученные русалом раны. Мужчине было жаль тритона, он прекрасно понимал, как тот себя будет чувствовать по пробуждению — когда-то он тоже был на его месте, вот только регенеративные свойства у него были хорошо развиты, чего не скажешь о лежавшем перед ним парнишке. Когда дело дошло до промывания глубокого пореза, оставленного скальпелем, тритон застонал и медленно раскрыл глаза.

Первое, что увидел русал, когда смог сосредоточить взгляд — те самые серые глаза, которые сочувствующе смотрели на него на площади. Сейчас в них были лишь тревога и крайняя сосредоточенность. Их обладателем был красивый мужчина, длинные чёрные волосы которого были забраны в высокий хвост. Его длинные пальцы сжимали в руках тряпку, которой он омывал его раны.

Попытка задать хоть один вопрос провалилась сразу же — голос пропал от долгих криков, горло жутко саднило, неимоверно хотелось пить. По издаваемым русалом хрипам незнакомец понял, что от него хотят, и протянул фляжку с водой, к которой раненный мгновенно присосался, наконец-то ощущая внутри себя хоть какую-то жидкость. Сухость в горле отступила, но вот сказать хоть одно слово так и не получилось.

— Не напрягайся, тебе и так досталось, — ласково сказал мужчина, опуская ладонь на плечо парня, удерживая на месте порывающего подняться тритона. — Позволь помочь тебе? — он выжидающе уставился на русала, предоставляя тому самостоятельно выбрать: принять помощь или отказаться. Немного неуверенно, но он всё же утвердительно кивнул и лёг обратно, сдерживая рвущиеся наружу слёзы — плавник, который сейчас обрабатывал мужчина, нещадно жгло.

Закончив с промыванием ран, незнакомец приступил к ожогам. Открыв баночку с приятно пахнущей мазью, он принялся аккуратно втирать её в кожу тритона, стараясь причинить как можно меньше боли, насколько это вообще было возможно. Спустя долгие полчаса с этим было закончено. Протянув русалу ещё одну фляжку с водой и подождав, пока тот напьётся, мужчина скинул с себя всю одежду, оставив только брюки, и подхватил тритона на руки. Пресекая вялые попытки сопротивляться, он направился к озеру. Не отпуская раненого русала с рук, незнакомец медленно начал заходить в воду, остановившись только когда уровень воды был ему по плечи.

Он даже не попытался удержать вырывающегося русала, который сразу же погрузился в воду, наслаждаясь родной стихией. Упоение от этого было столь сильным, что он не сразу заметил дискомфорт в хвостовом плавнике, а также то, как странно он теперь передвигался под водой — это было весьма неуклюже. Рядом что-то мелькнуло, проплывая на большой скорости. Оглянувшись, он заметил своего спасителя, вот только он выглядел несколько иначе. Вместо ног у него был длинный змеиный хвост, благодаря которому он неспешно передвигался по дну озера, отлавливая рыбу. Набрав достаточное количество, наг направился на поверхность, предоставляя русалу вволю наплаваться. Судя по всему, у него давно не было такой возможности. Сам он тем временем развёл костёр и приступил к приготовлению ужина.

Едва его хвост обсох, как он снова принял человеческий облик — он стал привычнее, да и в доме передвигаться так было удобнее, хвост был слишком длинным и постоянно что-нибудь задевал. Русал наблюдал за его действиями, раздумывая, можно ли ему доверять. С одной стороны — наг ведь помог ему, разве нет? Но с другой — может это просто уловка, чтобы втереться в доверие, а после поступить ещё хуже, чем тот человек, выкупивший его у пиратов? Однако, вспомнив, как мужчина смотрел на него там, на площади, он пришёл к выводу, что ему можно верить — глаза не обманут.

Выбравшись на берег, он развалился на траве, пытаясь принять человеческий облик. Трансформация всегда давалась ему с трудом, а тут ещё и ослабленный организм. В общем, попытка оказалась провальной, и оставалось только лежать на месте и раздражённо бить хвостом по земле. На хвостовой плавник он старался не смотреть — он был не готов увидеть то, что с ним сотворили.

— Тебе помочь? — улыбаясь, спросил наг, наблюдая за русалом. Глядя на него, лежавшего на траве с недовольным выражением лица и чуть сжатыми от обиды губами, невозможно было не умилиться. Это было забавно. Сейчас он выглядел гораздо лучше, чем пару часов назад. Определённо, время, проведённое в озере, пошло ему на пользу. Ожоги практически сошли, что означало, что процесс регенерации запущен.

Ответом ему был лишь хмурый взгляд, которого, впрочем, было достаточно. С лёгкостью подхватив парня на руки, он перенёс его к валунам, лежавшим в отдалении от костра, и всучил в руки миску с рыбным супом.

— Ешь, тебе нужно восстановить свои силы, — потрепав растрёпанные волосы, чем вызвал недовольное фырканье со стороны русала, он направился к костру, чтобы подкинуть хвороста. Царившая в душе всё это время тревога отступила, как и опасение за жизнь тритона. Он быстро оклемается, залечит раны и снова будет как прежде, если не считать плавника. Но вот что делать с ним дальше?

— Эм… Наверное, я должен поблагодарить тебя за помощь? — неуверенно начал русал, отставив миску в сторону. — Если бы не ты, то я не знаю, был бы вообще сейчас жив. Или погиб бы в лапах того психа, — парня передёрнуло от воспоминаний о том страшном человеке, чей бешеный взгляд будет ещё долго преследовать его. — Как ты вообще нашёл меня? — в стрессовых ситуациях любопытство всегда выходило у него на первый план, это помогало не свихнуться.

— Тот, кто выкупил тебя — не единственный в своём роде. Они называют себя великими учёными, несущими людям новые знания о других расах. На деле же — психи и садисты, которым нравится резать всех и вся. В своё время я попал к одному из таких, но мне повезло больше, чем тебе — я смог сбежать сам, практически невредимым. Они не рассчитали, что им попадётся непростой наг, — мужчина улыбнулся своим мыслям, отчего его лицо на мгновение стало устрашающим. Особенно внушительно это выглядело в свете костра, благодаря которому на лицо падали неровные тени. Тряхнув головой, словно избавляясь от непрошенных мыслей, он повернулся к русалу и улыбнулся ему. — Тебя как звать-то?

— Лазариан, — пробормотал паренёк, скривившись. — Но я терпеть не могу своё полное имя. Лазар мне нравится больше.

— Как скажешь, — усмехнулся наг, прекрасно понимая русала. — Я Шезар. Ешь давай, — он кивнул на нетронутую миску с едой, которая уже остыла. Сам он в это время облокотился спиной на валун, на котором сидел Лазар, и зажевал попавшуюся под руку травинку, раскусывая её на мелкие волокна. Слова о том, что тритон не любит своё имя, вернули нага в далёкое прошлое, когда он был наследным принцем и носил совершенно другое имя. Имя, которое подходило ему куда больше. И которое он более был не вправе носить.

— Шезар, а ты?.. Хотя нет, ничего, извини, — русал покраснел от своей же наглости и замолчал от греха подальше. А вдруг просить о подобном среди нагов — некультурно?

— Говори уж, раз начал, — спокойно отозвался мужчина, старательно скрывая любопытство.

— Покажи мне свой хвост! — на одном дыхании выпалил Лазар и покраснел пуще прежнего. Наг ожидал любой просьбы, но уж явно не этой. Однако он не видел ничего страшного в том, что покажет парню свою боевую ипостась — всё равно до изгоя никому дела нет, ровно как и до того, что он делает. Пару секунд сосредоточения, и вместо ног у него уже длинный змеиный хвост, который кольцами опоясывал валун. Его кончик был перекинут через хвост парня.

Лазар с восхищением смотрел на крупную серебристую чешую, плотно прилегавшую к телу. Своим цветом она напомнила глаза Шезара, зрачок которых сейчас сузился и принял вертикальную форму. Осторожно проведя кончиками пальцев по хвосту, тритон наслаждался потрясающими ощущениями, которые он раньше никогда не испытывал — чешуя русалов была совершенно другая на ощупь.

— Он прекрасен! — выдохнул парень, не отрывая взгляда от зачаровавшего его зрелища. Сравнивая хвост нага со своим, особенно в том состоянии, в каком он был сейчас, парень невольно почувствовал себя уродливым. Перетянув на себя большую часть хвоста, Лазар продолжил наглаживать его, но вдруг его пальцы наткнулись на шрам. Чешуя в этом месте была не такой плотной и красивой, как везде, и через неё просвечивала сросшаяся после пореза кожа.

— Это у тебя от них? — грустно спросил русал, понимая, что не надо уточнять — наг и так поймёт, о ком идёт речь.

— Нет, не от них. Просто напоролся в лесу как-то на разбойника, — солгал Шезар, не желая вдаваться в подробности. — Давай спать? День был тяжёлым, а тебе надо восстанавливаться и залечивать раны. Помочь добраться до воды? — уточнил наг после длительного молчания со стороны Лазара. Тот лишь обречённо кивнул и отставил в сторону уже пустую миску. Подхватив лёгкое тело русала на руки, наг, не сменяя хвост на ноги, вернул его в озеро. Сам же затушил костёр и полез на дерево. Шезар и сам не знал, с чего в нём пробудилось это желание — он уже привык жить в облике человека, но по телу разлилась приятная нега, когда он свесил хвост с широких ветвей, позволяя себе наконец-то вытянуться во всю длину. Однако какое-то странное предчувствие не давало ему покоя где-то на периферии сознания, но наг просто отмахнулся от него, проваливаясь в сон.

Это же самое чувство не давало ему покоя и в последующие дни, несмотря на то что Шезар упрямо старался отогнать его от себя. Желая от него избавиться, он все свои силы пустил на лечение Лазара, которое шло семимильными шагами. Возвращение в водную среду, отвары из трав и нормальное питание усилили его регенерацию настолько, что даже ободранный плавник начал затягиваться, что было крайне удивительно. А вечерами у них вошло в привычку сидеть у костра и разговаривать о всякой ерунде. Лазар рассказывал нагу о легендах русалов, их обычаи, описывал красоту подводного мира. Тот в свою очередь рассказывал о своих путешествиях, о странах, где он успел побывать, о различных расах, встреченных им на своём пути. И в эти моменты им было как никогда хорошо.

Всё резко изменилось утром пятого дня, когда наг, уже не спавший, но ещё дремавший, услышал приближение конного отряда. Молнией слетев с дерева, на котором он сидел, Шезар перекинулся в облик человека и сел на крыльцо своего дома, ожидая непрошенных гостей. Меч был спрятан в складках накинутого на плечи плаща, капюшон которого был надвинут на глаза, не перекрывая при этом обзор.

Ждать пришлось недолго — группа из двенадцати всадников появилась на поляне через пару минут. Всадники пришпорили коней, один из них спешился и направился прямиком к нагу, держа в руке какой-то свиток.

— Ваше Величество! — незнакомец преклонил колено перед Шезаром, стараясь не смотреть на сидевшего перед ним нага.

— Встаньте, магистр Хашассан, я больше не принадлежу к королевской династии, и Вы знаете это, — грубо прервал его Шезар. Сердце в это время медленно разрывалось от боли. Он отдал бы всё на свете, чтобы изменить своё прошлое и доказать собственную невиновность.

— Вы не правы, Ваше Величество. Согласно данному королевскому указу, подписанному вашим отцом перед своей смертью, с Вас снимаются все ложные обвинения и клеймо изгоя. Вам возвращён Ваш титул, а также Вы являетесь единственным истинным кандидатом на трон по праву родства. Если хотите, можете ознакомиться с документом самостоятельно, — магистр протянул бумаги Шезару, терпеливо ожидая в стороне. Чем дальше читал наг, тем больше не мог поверить в правдивость слов. Помимо официального документа о снятии с него всех обвинений, к свитку было приложено письмо от его отца, в котором он извинялся перед сыном за все ошибки, совершённые им. Не в силах дочитать письмо, Шезар аккуратно сложил его и убрал в карман брюк, отложив прочтение на потом.

— Я правильно понимаю, магистр, Вы хотите, чтобы я поехал с вами, — он окинул взглядом собравшуюся свиту, — и заявил свои права на престол? — вопросительно изогнув бровь, наг ожидал ответа от стоявшего перед ним Хашассана. Находясь в полном смятении, он точно не мог определить, как он относится ко всей этой ситуации. Кинув рассеянный взгляд на озеро, он заметил торчащую из воды голову Лазара, глаза которого неотрывно наблюдали за собравшимися.

— Всё так, принц Сэребрэс. И, если позволите, я хотел просить Вас как можно быстрее отправиться в путь! В городе постепенно начинает воцаряться хаос, многие пытаются дорваться до власти, и только Вы…

— Можете не продолжать, магистр, — как бы принцу ни хотелось этого, но иного выхода не было. Несмотря на все обиды прошлого, ему придётся перешагнуть через себя, иначе вся их раса придёт к гибели. — Я поеду с вами. Однако сначала мне надо кое-что сделать.

Встав, наг направился к озеру, а точнее к русалу, который его ждал. В глазах Лазара читались удивление, недоверие и какой-то страх, понять причину которого наг пока не мог.

— Принц Сэребрэс значит… Ты уезжаешь? — грустно спросил тритон, приготовившись к самому худшему. Он привык, что все его бросают. Сначала мать, потом его племя, а после — сама судьба, оставив его на растерзание пиратам. И сейчас в глубине души расползался страх, что и наг его тоже бросит. За эти несколько дней он успел сильно привязаться к этому мужчине, который был суров только внешне. Но, судя по подслушанному разговору, сейчас и Сэребрэс бросит его.

— Да какой из меня принц? — Сэребрэс рассеянно провёл рукой по затылку, взлохмачивая волосы. — К сожалению, да, у меня нет выбора, — наг убрал за ухо русала чёлку, которая всё время норовилась скрыть его лицо ото всех. — Но я хотел предложить тебе поехать со мной, — робкая надежда на то, что Лазар даст согласие и отправится с ним, ещё теплилась в его сердце, однако чем больше затягивалось напряжённое молчание, тем меньше она становилась.

— Почему ты мне это предлагаешь? — тихо спросил Лазар, боясь услышать ответ. Если только из жалости, то он лучше останется в этом озере, в одиночестве, ожидать либо своей нескорой смерти, либо очередного пленения каким-нибудь проезжающим мимо торговцем.

— Потому что ты не безразличен мне, — повинуясь своим желаниям, Сэребрэс притянул к себе парня и поцеловал, наслаждаясь мягкостью его губ. Его шею обвили хрупкие руки русала, притягивая к себе ещё ближе. — Я не хочу расставаться с тобой, — прошептал он ему в губы, крепко прижимая к себе. — Так ты согласен?

— Конечно! — впервые за долгое время Лазар был действительно счастлив. Он не мог поверить, что после стольких препятствий, уготованных ему судьбой, он наконец-то сможет быть кому-то дорог?

— Тогда идём, нам пора отправляться, — наг потянул его за собой на берег. — Ты сможешь отрастить ноги? — за всё это время, что они провели вместе, Шезар ни разу не видел, чтобы русал принимал полностью человеческий облик. Хотя способность к этому у их расы есть.

— Я… попытаюсь. Но мне всегда было трудно это сделать, — признался в своей дефективности русал. Он всегда завидовал другим морским жителям, у которых не было с этим проблем.

— Я помогу тебе, — улыбнулся ему наг, помогая выбраться на берег. Сев позади него и прижав к своей груди, он зашептал ему на ухо. — Расслабься. Прочувствуй свой хвост. Представь себе, как он медленно перетекает в ноги, раздваиваясь от плавников и выше. Как ты двигаешь ими, они слушаются тебя. Ты можешь прочувствовать движение каждой мышцы, которая есть в твоём теле. Тебе стоит только захотеть это сделать, — Сэребрэс расслабляющими движениями поглаживал грудь прижавшегося к нему тритона, настраивая на нужный лад. Его подозрения о том, что все трудности трансформации были из-за неуверенности и скованности подтвердились в тот момент, когда Лазар с лёгкостью смог это сделать в считанные секунды, что обычно удаётся только после нескольких десятилетий упорных тренировок. Губы парня растянулись в широченную улыбку — это была его маленькая, но очень важная победа. Победа над своим прошлым.

Приняв предложенную нагом руку, он нетвёрдой походкой направился вслед за ним в дом, чтобы переодеться из плаща, которым его укутал мужчина, в нормальную одежду. Он наслаждался каждым сделанным шагом, ощущением травы, которая щекотала голые ступни, непривычными для него ощущениями собственного тела. Потому он заметил пристальные взгляды всей свиты, только когда они с Сэребрэсом вышли из дома полностью одетые и готовые отправиться в дорогу. Вот тут-то Лазар и смутился от столь пристального внимания.

Сэребрэс повёл его к своему коню, с которым и путешествовал всё время своих странствий. Сперва он помог русалу забраться в седло, после чего ловко запрыгнул сам, усевшись позади своего спутника, и крепко прижал его к себе. Тут же свита выстроилась вокруг него, защищая от нападения извне, и отряд двинулся в царство нагов.

Наги были в пути уже несколько дней. За это время любопытствующие взгляды сошли на нет, а вопросы никто из них так и не рискнул задавать. Всё время, что путники проводили в седле, Сэребрэс крепко прижимал к себе русала, наслаждаясь его близостью. У него не оставалось сомнений в том, что Лазар — его истинная Пара, о которых было сложено немало легенд. И сейчас он был точно уверен в том, что никогда больше его не отпустит.

Сам же Лазар находился в несколько смятённых чувствах. Он был счастлив, осознавая, что не безразличен нагу. Но вместе с тем его одолевали сомнения по поводу того, надолго ли это. Из услышанного им разговора он понял, что Сэребрэс теперь — король всех нагов, а значит вокруг него будут вьюном виться немало более привлекательных мужчин и женщин, нежели русал. Он не исключал того факта, что весь интерес, который сейчас проявлял наг по отношению к нему, может сойти на нет. И он боялся, что этот день наступит.

Такое настроение продержалось до самого прибытия в столицу нагов, где ему теперь и предстоит жить. Желая отвлечься от отягощающих его мыслей, русал решил осмотреться, раз ему выпал такой шанс. А посмотреть было на что. Каждое здание в городе было своеобразным произведением искусства, все они были изящными и очень красивыми. Глядя на город, можно было сразу понять, что он принадлежит полузмеям — плавность форм сохранялась всюду.

Вскоре процессия подъехала ко дворцу, откуда сразу же выбежала толпа мужчин в мантиях. Они незамедлительно кинулись Сэребрэсу в ноги, что-то наперебой рассказывая вернувшемуся принцу. Тот лишь жестом заставил их замолчать, спешился, помог слезть Лазару и направился во дворец, сообщив, что объявляет заседание совета через полчаса.

— Пойдём, я отведу тебя в твою комнату, — наг потянул за руку русала, который застыл в холле, рассматривая всё великолепие убранства. Он впервые находился в подобном месте, и окружающая его роскошь была в новинку.

Однако, за последовавшую за этим неделю он настолько успел ею пресытиться, что хотелось вернуться обратно в то озеро в лесу и больше никуда оттуда не вылезать. Оставив его одного в комнате, наг на прощание поцеловал его и умчался на совет. В первый день Лазар полностью обследовал предоставленную комнату. В последующие дни он изучал дворец и успел настолько хорошо запомнить все ходы и коридоры, что мог по памяти нарисовать свою собственную карту, в которой так нуждался поначалу. Сэребрэса за это время он видел от силы пару раз, и замученное выражение лица нага говорило о том, что ему тоже приходится несладко. Его всё время дёргали, куда-то звали, что-то спрашивали. Он настолько уставал, что отрубался на ходу. В один из вечеров наг хотел навестить своего русала, но отключился едва только зашёл в свою комнату, чтобы принять душ. А тем временем приближался день коронации.

Утром того дня, когда должна была состояться церемония, наг послал всех к чертям и выставил за дверь, приказав ближайшие два часа его не беспокоить. Времени для подготовки оставалось ещё предостаточно, потому он решил наконец-то сделать то, для чего никак не удавалось выкроить подходящий момент. Он буквально вылетел за дверь своей комнаты и побежал к покоям Лазара, но чем ближе он подходил, тем медленнее шёл. Уверенность, переполнявшая его с самого утра, вмиг улетучилась, оставив самостоятельно со всем разбираться. Стоя перед дверью, он глубоко дышал и старался набраться уверенности, чтобы совершить самые важный в его жизни поступок. Не успел он постучать, как русал открыл ему дверь, словно знал о стоящем за ней госте.

— Я уж думал, ты никогда не постучишь, — смущённо улыбнулся он, пропуская гостя внутрь комнаты. Лазар уже был облачён в парадный костюм, который был сшит для него специально для коронации. Серебристая и голубая ткани прекрасно сочетались друг с другом, подчёркивая красоту русала.

Едва дверь за Сэребрэсом закрылась, как он притянул тритона к себе, с упоением целуя его. Казалось, будто прошла вечность, и он не мог насытиться им. Воздуха катастрофически не хватало, кровь прилила к щекам, отчего они будто огнём горели, но прервать поцелуй не было ни сил, ни желания — слишком долгой была разлука.

— Люблю тебя, — глядя в глаза русалу прошептал наг. Он с наслаждением наблюдал за сменяющимися в них эмоциями: удивление, радость, безграничное счастье и любовь.

— И я тебя люблю, — не веря своему счастью, прошептал в ответ Лазар. В голове раз за разом крутились эти слова, отчего его губы растянулись в широкую счастливую улыбку. Глаза предательски защипало — иногда он был чересчур сентиментальным.

Наг тем временем опустился на одно колено перед возлюбленным, вытянув вперёд небольшую коробочку, внутри которой лежал обручальный браслет. Рассеяно проведя рукой по волосам, что выдавало его волнение, он глубоко вздохнул и раскрыл коробочку.

— Ты выйдешь за меня? — в голове крутились тысячи слов, которые он мог бы сказать, но вперёд вырвались эти, самые значимые.

Лазар шокировано смотрел на Сэребрэса, от переполняемого счастья он стал туго соображать. Сначала последовал лишь робкий кивок, потом русал стал кивать всё чаще и чаще, а на лице засияла счастливая улыбка. Он кинулся на шею к нагу, обнимая его изо всех сил и целуя куда попадёт.

— Да. Да! Я согласен! — наконец-то смог сказать он. Наг лишь улыбался, наблюдая за интересной реакцией жениха на происходящее. Он неспешно достал обручальное украшение из коробочки и надел его на тонкое запястье Лазара. Изящный серебряный браслет с лазуритами засверкал под лучами солнца.

— Ты только мой, — ласково прошептал Сэребрэс, любуюсь переливами красок камушков. Такого же цвета были глаза у его любимого русала. — Навсегда.