Глава 2.

Поздняя осень на душе.

К концу октября погода резко ухудшилась, похолодало, всё время дул пронизывающий ветер и моросил мелкий нудный дождик. Терпеть не могу холод и слякоть! Настроение моё тоже ухудшилось, хотя раньше никогда от погоды не зависело. Родители с сентября не прислали ни одного письма. Я чувствовала себя совсем заброшенной и покинутой. Рон целовался со своей Лавандой чуть ли не на уроке и страшно меня этим раздражал: ну, что, места им мало? Обязательно так демонстративно показывать всем окружающим свои чувства, чтобы им все завидовали, что ли?
Занятий было выше головы, а ко всему прочему ещё и обязанности старосты прибавились. Поначалу я, разумеется, очень гордилась званием старосты, но постепенно это меня начало несколько утомлять. Гарри был постоянно озабочен, неразговорчив и часто пропадал куда-то. Он говорил, что уходит с Дамблдором, но ничего не объяснял, а мы не считали удобным его расспрашивать.
- Гарри нам перестал доверять, - обиженно говорил Рон.
- Нет, он просто оберегает нас от лишней информации, - объясняла я.
Хотелось бы и самой в это верить.
- Раньше он не считал никакую информацию лишней, - фыркал Рон.
И был прав. Конечно, у Гарри были свои причины, чтобы не рассказывать нам всё. Возможно, он считал информацию опасной для нас. Но всё равно было обидно, словно он действительно не доверяет нам как прежде.
- Я пока ничего не могу вам сказать, - ответил он однажды на наш прямой вопрос. – Это не моя тайна.
Ну вот, теперь и тайны от нас появились! Умом я, конечно, понимала, что Гарри прав, но душой смириться не могла. Мне показалось, что я теряю Гарри, теряю как друга. А потом, после обеда, ещё Рон сказал мне нечто обидное, что я занудная, а Лаванда при этом ещё смеялась! Я, естественно, вспылила, сказала всё, или почти всё, что о них думаю. А вечером, чтобы никто не слышал, плакала в подушку. Первый раз за несколько лет! Первый. Но, к сожалению, не последний…
Я всё время нервничала, я не знала точно, что происходит с Гарри, я боялась за него, за себя и за всех остальных. Я боялась круглосуточно, даже ночью иногда начали кошмары сниться, чего раньше никогда не бывало. Я стала срываться на однокурсников! Ну, на слизеринцев-то понятно, и, вроде, даже простительно. Но на своих же гриффиндорцев или когтевранцев! Потом мне самой бывало стыдно. Даже прощения просила. Но это всё равно меня не оправдывало: надо же уметь держать себя в руках. Не маленькая, к тому же староста.
Иногда мне опять казалось, что меня кто-то зовет по имени. Я оборачивалась – никого. Возможно, это тот же самый призрачный голос. Я пыталась понять, кто это. Но у меня ни разу не получилось, образ постоянно ускользал. Новоприобретённая способность тоже стала раздражать: к чему эта возможность, если я ею воспользоваться не могу? А, может, это мне вообще чудится? Тогда ещё хуже, с ума начинаю сходить постепенно.
Однажды, на уроке (вот знали бы друзья, какие мысли меня на уроке посещают!) мне показалось, что я сейчас догадаюсь.. Но нет, всё опять исчезло. Мимолётный образ рассеялся, я даже не успела ничего понять, только разнервничалась. В очередной раз. Гарри очень внимательно на меня посмотрел, когда я перо сломала. Но ничего не сказал. И правильно сделал. Если бы сказал, я, пожалуй, и на него огрызнулась бы.
- Хватит психовать, - мрачно посоветовал мне Рон, когда я однажды вечером довольно резко, надо признать, сообщила, что думаю по поводу его несделанного домашнего задания. «Хватит психовать»! Ага, конечно, сам весь вечер целовался со своей Лавандой. А теперь Гермиона, будь добра, помоги с домашним заданием!
Хотя… Психовать действительно хватит.
Несколько раз мне пришлось сходить к мадам Помфри за успокоительной настойкой. Думаю, на некоторое время помогло. Однажды мы со слизеринцами (куда же без них!) столпились около класса Зельеварения. Снейп возился внутри и никого не пускал. Слизеринцы мерзко хихикали, впрочем, как и всегда, толкались, тесно им, видите ли, в коридоре. Пэнси, стоявшая рядом, посмотрела на меня презрительно и грубо сказала:
- Подвинься, грязнокровка!
Я хотела было по привычке огрызнуться, но тут меня осенило. Я сказала медленно, нарочно растягивая слова как Малфой:
- Мисс Паркинсон, видимо ваше аристократическое происхождение предполагает, что чистота крови компенсирует полное отсутствие элементарного воспитания?
Повисла тишина, все переваривали сказанное. Потом раздался хохот гриффиндорцев. Пэнси растерялась и молчала, не зная, что сказать. Даже Малфой ухмыльнулся и отвернулся. Тут из класса высунулся хмурый Снейп, обвёл нас подозрительным взглядом и велел всем заходить. В дверях Паркинсон нарочно толкнула Лаванду, а та тихо ей сказала:
- Какая ты стала большая в последнее время, двери для тебя узковаты, да?
Кто-то за спиной Паркинсон обидно хихикнул. Действительно, Паркинсон в последнее время несколько прибавила в весе, а ведь она и до этого не была тростинкой.
Пэнси задохнулась от возмущения, покраснела, собралась было что-то сказать, но Снейп сверлил всех таким яростным взглядом, что она не осмелилась разговаривать, только что-то прошипела себе под нос. В последнее время он был особенно не в духе. Случилось у него что-то или заболел? Или собственными зельями отравился? Хотя, о чём это я. Никто. Конечно, ничего не знал, но из глаз Снейпа только что искры не сыпались. А как–то раз даже собственных слизеринцев наказал за перебранку на уроке. Они так впечатлились, что недели две на уроке помалкивали и вели себя почти прилично, насколько это реально для слизеринцев. Придираться Снейп стал ещё больше, всё ему не так и не эдак, все студенты очень уж бестолковые.
- Как вы экзамены сдавать будете? – шипел он, перегнувшись через свою кафедру. Под его змеиным взглядом замолкали даже слизеринцы.
- Хотя нет, - добавлял он ещё более зловещим тоном. – Этой проблемы у вас не будет. По крайней мере, у половины нынешнего бестолкового курса. Я вас до экзамена просто не допущу.
Ага, не допусти, попробуй. Лично я думаю, что это не студенты бестолковые (такие только его Крэбб с Гойлом), это он сам такой «замечательный» учитель. Смотрю на него и ясно понимаю, как преподавать НЕ надо.
После случая с Паркинсон я твёрдо решила, что впредь никто не будет оскорблять меня безнаказанно. Хватит, и так долго терпела оскорбления. Гарри и Рон не всегда бывают рядом, я должна сама за себя постоять, если что. Вечером я шла в полутёмном коридоре, задумалась. Вдруг сзади меня неожиданно окликнули:
- Эй, Грейнджер, пропусти.
Я моментально развернулась с палочкой наготове. Сзади оказался Малфой. Он не ожидал такой моей реакции и отшатнулся. Кажется, я его напугала. Он ничего не сказал, посмотрел на меня странно и пошёл прочь.
Ну вот, сподобилась напугать Малфоя. Это, конечно, неважно, но вот и своих я тоже теперь умудряюсь испугать. Однажды мы поздно засиделись в гостиной. Был тихий вечер, кроме меня ещё были только Парвати и Лаванда, остальные давно ушли. Девчонки что-то шёпотом обсуждали, глядя в огонь, я пыталась читать. У меня была небольшая книга, страниц 900, не больше. Надо было срочно прочесть, дня за три, но чтение как-то не клеилось, мысли одолевали, неприятные и смутные. Однако я взяла себя в руки, настроилась и перестала замечать окружающее. Стояла ночная тишина, огонь потрескивал в камине, девчонки шептаться перестали…
Вдруг Лаванда неожиданно громко обратилась ко мне:
- Гермиона, а что ты думаешь…
Договорить она не успела. От неожиданности я вздрогнула и уронила книгу, которая упала с грохотом, зацепила мою сумку, из сумки посыпались учебники. После этого вздрогнули уже они, и Парвати несколько нервно предложила:
- Тебе бы успокоительного выпить.
Ну, вот ещё! Нашли психа! Сами пейте! Пришлось им довольно резко объяснить, что со мной всё в порядке, и нервы у меня в порядке, а если у них что-то не так, пусть они сами и пьют, что хотят, хоть Огневиски. Девчонки обиделись, поджали губы, отвернулись от меня и ушли.
Я, конечно, сразу же пожалела о своих словах, но было уже поздно. И читать расхотелось. Я расстроилась, собрала учебники, взяла книгу и пошла спать. А Успокоительное зелье перед сном я все-таки выпила. На всякий случай. Большую дозу.
А ночью мне приснился СОН. Сны мне снятся всегда, но этот был особенный. Мне снилось, только не смейтесь, мне и самой смешно, что я явилась в гости к Снейпу! Кажется, к нему в подземелье, а, может, это был его собственный дом, кто знает. Конечно, такое можно увидеть только во сне, наяву мне бы и в голову не пришло ходить к Снейпу с визитами. Снейп оказался прекрасным хозяином и вполне нормальным человеком, угостил меня чаем, что-то со мной обсуждал. Мы сидели и спокойно разговаривали, как старые друзья. И к чему снятся такие сны? Может, из-за большой дозы успокоительного?
Хотя нет, не должно. Это, конечно, не Зелье без сновидений, но после хорошей дозы спишь как убитый.
Возможно, это другое проявление моей новой, скажем так, способности. Возможно, я так смогу лучше понять другого человека, надо признать, этого мне сейчас очень не хватает. Детали сна стёрлись после пробуждения, но осталось стойкое ощущение, что мне каким-то образом удалось заглянуть в душу этого человека. Не легилименция, не чтение мыслей или что-то в этом роде, простое человеческое понимание.
Утром, когда я проснулась, я уже не могла смотреть на Снейпа теми же глазами, как раньше. Нет, я его не оправдывала, просто теперь многое понимала. У него в жизни что-то очень не так, что-то, что он и хотел бы, но не может исправить. Какая-то тяжёлая, гнетущая тайна. А ещё он очень одинок. Как и я. И даже более одинок. У него-то друзей совсем нет, не было и, похоже, не скоро появятся.
Хотела было поделиться своими соображениями с Гарри, но потом передумала. Сон - это всего лишь сон, неуловимые ощущения, никаких фактов. А Гарри может сказать, что это я Снейпа оправдываю, вечно ищу что-то, чего нет. Пытаюсь оправдать то, чему оправдания нет. Нет, не пытаюсь. Понять пытаюсь. И себя, и окружающих. Не всегда, правда, получается…
Но самое странное, что с этого дня Снейп стал меньше к нам придираться, меньше ругать. Только фыркнет, зыркнет сердито, подожмёт губы - и ничего.