Глава 1. В которой мы узнаем, что все без ума от Инквизитора

Эвелин Тревельян привыкла к излишнему мужскому вниманию. Девушка была очень хорошо сложена — накачанные мускулы не портили ее женственную фигуру. Выглядела Вестница Андрасте, в моменты, когда не билась с полчищами демонов, очень мило — большие голубые глаза, аккуратный курносый носик, полные губы, длинные светлые волосы. Инквизитор больше походила на знойную высокородную красотку, чем на бывшую беглую преступницу.
Тем не менее, хотя мужики толпами бегали за ней, у девушки никогда не было времени на них. Она еще с подросткового возраста вела весьма неподобающий для леди образ жизни — Тревельян была прославленной наемницей. Ситуация усложнялась тем, что периодически ей приходилось прятаться не только от властей, но и от настырных ухажеров. Так, родители, к которым горе красотка в очередной раз обратилась за помощью, отправили свое неисправимое чадо на Церковный конклав, в надежде, что Эвелин все же сдастся и станет храмовником. Но судьба распорядилась иначе. Хитрая, изворотливая разбойница с лицом ангела стала Вестницей Андрасте, а чуть позже Инквизитором.
Напряжение в отношениях со своими советниками и спутниками Тревельян чувствовала еще в Убежище, но когда Инквизиция перебралась в Скайхолд, страсти стали накалятся еще больше.

Эвелин хотелось улечься прямо на стол ставки командования, подложить ладошки под щеку и уснуть крепким сладким сном. Но приходилось стоять максимально ровно, делая вид, что внимательно слушаешь доклад Лелианы. Тревельян скользнула скучающим взглядом по командору, и тут же поняла, что Каллен не отказался бы, чтобы Тревельян оказалась на этом самом столе под ним. Прямо сейчас.
Реакция Тревельян на подобные вещи была весьма забавной, и распаляла многих еще больше — Эвелин смутилась и покраснела, отведя взгляд в сторону.
Когда Лелиана закончила скучнейший доклад, Вестница быстро схватила документы, и крикнув: «Всем спасибо! У меня срочные дела!» - умчалась прочь, подальше от прожигающего взгляда молодого храмовника.
Шла вторая неделя их пребывания в Скайхолде, и Эвелин старалась как можно быстрее организовать очередной поход. Находиться в замкнутом пространстве с целым отрядом людей, представляющими ее голое тело во сне каждую ночь, становилось невыносимо.
Сбежав по ступенькам из главного зала, Эвелин наткнулась на Блэквола, только что покинувшего таверну. Тревельян больно ударилась плечом в широкую грудь Стража и чуть не упала.
— Ай!
Блэкволл обхватил одной рукой Инквизитора за талию, а вторую запустил девушке в волосы. Хоть воин и пытался просто не дать Вестнице упасть, со стороны происходящее выглядело скорее как откровенные обнимашки прямо посреди двора.
Тревельян снова густо покраснела, и попыталась высвободиться из крепких Блэкволовских объятий. Это было весьма непросто. Однако хрупкая на вид куколка Тревельян была достаточно сильной, чтобы легко через плечо перекидывать Железного Быка. Потому через минуту Блэкволл стоял, согнувшись в три погибели, с заломленной за спину рукой.
— Спасибо, что поймал меня, — прошипела Эвелин ему в самое ухо, и поспешила ретироваться, все еще смущаясь.
«Чертовы озабоченные солдафоны!»
Войдя в таверну, Вестница сразу услышала низкий рык Быка:
— Эй, босс! Не пропустишь с нами кружечку?
На удивление, Бык из всех, кто желал очутиться в одной постели с Эвелин, вел себя приличнее всех, и старался не вторгаться в ее личное пространство. Исключение составляли походы. Там, Бык постоянно норовил остаться ночевать с Тревельян в одной палатке, периодически носил девушку на руках, а во время боя защищал ее так, что Эвелин иногда даже одного удара сделать не могла.
— Давай не сегодня, Бык. Я не в настроении.
Поднимаясь на второй этаж таверны, Эвелин поморщилась, вспоминая прошлую попойку с Быком и его ребятами. Тревельян могла пить много, очень много, но в определенный момент, она переставала себя контролировать, и все ее подсознательные желания становились реальностью. За это ей, естественно, было ужасно стыдно с утра.
В прошлый раз они чуть не переспали с Быком. И если бы она не вырубилась полуголая прямо на его груди, это все-таки случилось бы.
А разбойница имела крайне строгие принципы по этому поводу. Она никогда не имела никаких близких отношений с людьми, с которыми работала. Однако совместное проживание с таким количеством горячих мужчин очень плохо влияло на ее убеждения.
Эвелин ввалилась в комнату Сэры и громко захлопнула за собой дверь.
— Они когда-нибудь доведут меня! Сэра, что делать с толпой мужиков, которые хотят меня?
Эльфийка загадочно улыбнулась и вполне серьезно ответила миледи Инквизитору:
— Переспать со мной?
— Нет, только не ты. Я не выдержу, если мне придется отбиваться не только от этих похотливых животных, но и от тебя!
Сэра задорно рассмеялась.
— Все нормально, Голубые глазки, я просто пошутила. Мы отлично ладим, и портить это сексом я пока что не намерена. — Сэра еще раз загадочно улыбнулась и добавила: — Хотя это и не значит, что я отказалась бы от перепихона с тобой.
Тревельян устало вздохнула и плюхнулась на подушки.
— Если ты еще раз заговоришь об этом, я договорюсь с Соласом о двухчасовой лекции про эльфийское наследие и запру вас в одной комнате!
Сэра недовольно фыркнула и села рядом с Эвелин.
— Кто на этот раз? — поинтересовалась эльфийка.
— Да, все сразу! Они как с цепи сорвались. Я не понимаю, у нас, что других женщин нет? Вот, к примеру, Жозефина. Или Лелиана. Лелиана вообще такая милашка.
— Ага, пока не попытается прикончить тебя во сне за возможную измену, — хихикнула Сэра. — А Жозефина хоть и выглядит милым одуванчиком, за любой промах такое устроить может, мало не покажется.
— Ага, то есть, я ангел во плоти?
— Нет, конечно, но согласись, у тебя характер поприятнее.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Были слышны голоса солдат и лекарей за окном. Звучный голос Каллена отдавал команды новобранцам. Девушки рассматривали потолок с таким интересом, словно на нем можно было найти ответы на все тайны мира.
— А если откинуть все сомнения, кто тебе больше всех нравится? — вдруг спросила Сэра, продолжая рассматривать потолок.
Тревельян задумалась.
— Хм… Не знаю. Бык кажется таким грубым и неотесанным, но на самом деле он заботливый и с ним интересно. Блэкволл живет на конюшне, и пахнет от него приблизительно также, но когда он говорит «Миледи!», я готова превратиться в лужицу у его ног. Каллен бесит меня больше всех! Он смотрит на меня так, словно готов наброситься прямо сейчас, а когда начинает разговаривать, смущается, краснеет и быстро сматывается как от огня. А Хоук слишком настырный, хотя эта его бородка сводит меня с ума.
Да, Гаррет Хоук неделю назад заехал на денек в Скайхолд к Варрику по каким-то важным вопросам, но увидев Инквизитора своими глазами, остался в замке. Судя по всему надолго, накануне вечером ему привезли большую часть его пожитков. Тревельян догадывалась, что никаких дел у Хоука к Варрику не было, просто гном в очередном письме расхвалил другу новоиспеченного Инквизитора, и Хоук захотел своими глазами на нее взглянуть.
— О, милая, да, у тебя проблемы. Я думала, ты скажешь, Каллен — такая обаяшка, хочу быть с ним. Или Бык такой секси, что я, в конце концов, не устою. Или Блэкволл — настоящий мужик, я должна быть с ним. Или Хоук весь такой супер герой, что я выберу его спутником своей жизни. А ты, кажется, и сама по ним всем сохнешь.
Тревельян издала странный звук чем-то напоминающий рык.
— Да, иди ты! Нет у меня никаких проблем! — орала Эвелин, выскакивая из комнаты подруги словно ошпаренная.
До жути хотелось надрать кому-то задницу, потому под руку разбойнице как нельзя удачно подвернулся Хоук. Они столкнулись на лестнице в таверне, вернее Эвелин налетела на него, врезавшись на огромной скорости. Хоук словил девушку и заключил в крепкие по-криквольски теплые объятия.
— Монна, кажется, вы только что чуть не грохнулись с лестницы. Возможно, мне стоит проводить вас до ваших покоев? — галантно улыбаясь, прошептал Хоук Инквизитору прямо на ухо.
Хочется еще раз отметить, что Эвелин кроме ангельской внешности имела весьма горячий характер и тяжелую руку. Потому Хоук тут же был свернут практически в бублик, и прижат щекой к стене.
— Мадам может и сама о себе побеспокоиться, спасибо.
— О, миледи Инквизитор, вы любите пожестче! Уляля! Это же прекрасно! — Хоуку с трудом удавалось говорить в таком положении, но упустить свой шанс он не мог.
— Гаррет, еще одно слово и отправишься восвояси, — ледяным тоном ответила девушка, отпустив мага, и продолжив спускаться по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
В светлой голове Тревельян возникла мысль, которая должна была помочь ей хотя бы на время. До похода оставалась еще неделя, но Эвелин решила выступить маленьким отрядом прямо завтра с утра, а уже на Изумрудных могилах их догонит остальная часть отряда со всем снаряжением и провизией. Воодушевленная этой идей, Эвелин помчалась собирать своих советников, чтобы отдать все необходимые указания.
Первым по пути из таверны в главный зал был Каллен. Девушка быстро и бодро поднялась на самый верх башни, и даже забыв постучать, чуть ли не с ноги распахнула дверь. И тут же об этом пожалела.
«Да, сегодня просто апогей какой-то этого разврата! Да, сколько ж можно!» — крутилось в ее голове.
Каллен стоял по пояс голый спиной к двери и увлеченно читал какой-то рапорт. Видимо, закончив тренировку с новобранцами, командор принял водные процедуры, а потом кто-то принес ему очередную бумажку, и он забыл одеться до конца.
Тревельян несколько мгновений рассматривала мощную спину командора. Ей казалось, что вокруг фигуры бывшего храмовника можно увидеть золотистое свечение. Он выглядел идеально. Эвелин четко видела каждую разбухшую после физических нагрузок мышцу. С огромным трудом она смогла отвести взгляд от мужчины, сглотнула выступившую слюну, и чуть хрипло заговорила:
— Командор, скажите, а сейчас так принято, да? Расхаживать по замку голым?
Каллен от неожиданности подпрыгнул, выронил бумаги из рук, и естественно густо покраснел.
— Леди… Инквизитор! Я… простите мне мой вид! Я немедленно приведу себя в порядок.
Когда Каллен начал двигаться, Эвелин в два раза больше пожалела, что зашла в эту комнату. Ее распаленное постоянными намеками воображение тут же нарисовало, как она лежит прямо вот на этом письменном столе, а над ней нависает вся эта груда мышц, и нежно шепчет пошлости ей прямо в самое ухо.
Тревельян еще раз сглотнула, зажмурилась, и чуть ли не бегом покидая комнату, выкрикнула:
— Жду через пять минут в Ставке командования. Одетым!
По пути в уголок, где обустроила себе «кабинет» Лелиана, Инквизитор не могла перестать думать о том, насколько тяжела доля молодой, красивой и правильно физически развитой девушки, которая вынуждена жить в такой обстановке. Потому на минуту Эвелин задумалась над тем, что святошей она никогда не была, и возможно стоило бы поменять свое отношение ко всем этим накачанным красавчикам и, наконец, сдаться под напором чувств. Но потом она вспомнила давнюю историю. Она была еще совсем юной, но при этом уже неплохо себя показывала, и девушку взяли в небольшой наемничий отряд, им как раз не хватало, быстрого и ловко человека в группе. Довольно быстро общительная Тревельян нашла общий язык со всеми, даже с довольно заносчивой магичкой Таирой, с которой остальные ладили довольно так себе. Спустя какое-то время между Тревельян и крепким симпатичным наемником Гвареном вспыхнули чувства. Не задумываясь о последствиях, они поддались на них. Сперва все было просто невероятно — романтика разбойничей жизни, постоянный риск, они прикрывали друг друга, помогали, и умудрялись заниматься любовью прямо во время заданий где-то в укромном уголке. Но постепенно первый пыл спал, и оказалось, что им даже поговорить не о чем. Они стали ругаться, и в итоге стали злейшими врагами, попеременно пытаясь, то убить друг друга, то затащить в постель. Однажды Гварен, получив очередной отказ, подставил Эвелин и она чуть не погибла. С тех пор Эвелин старалась никогда не работать с мужчинами, или хотя бы не заводить романы с тем, с кем работала.
— Лелиана, Совет через пять минут. Приходи одетой, — на полном автомате выпалила Эвелин, поднявшись на третий этаж башенки.
— Что, прости? — с полным недоумением переспросила Соловей.
Тревельян поняла, что только что сказала, и залилась краской.
— Совет через пять минут, — пробурчала еще раз девушка, и поспешила вниз.
Во время быстрого Совета Жозефина и Лелиана как всегда хихикали и подшучивали над залившимися краской Тревельян и Калленом. Потому Инквизитор тоном, не подразумевающим возражений, объявила, что с утра уходит в поход, распорядилась, чтобы Жозефина к ее возвращению устроила встречу с послом Орлея, а Лелиану попросила проверить надежность этого самого посла. На этом Совещание было объявлено законченным, а Эвелин от греха подальше отправилась в свои покои.
Тревельян никому и никогда не призналась бы в том, что снилось ей той ночью. За завтраком у нее все еще горели щеки и уши от воспоминаний о сне, где в ее постели было заметно больше, чем один мужчина.
По странному стечению обстоятельств в поход вместе с ней отправились Бык, Блэкволл и Дориан. Узнав, о том, что Кассандра вчера подвернула лодыжку, когда возвращалась из таверны, Эвелин чуть не заплакала. Она предпочитала разбавлять компанию, и брать с собой хотя бы еще одну женщину. Но пренебречь безопасностью и пойти только с одним воином, взяв с собой Сэру, она тоже не могла. Изумрудные могилы были совсем еще неизведанны, им могла понадобиться сила, а не ловкость и верткость Сэры.
Заметив смущение и подавленное состояние Инквизитора, Бык и Блэкволл старались вести себя тише воды и ниже травы. Зато Дориан как всегда флиртовал с разбойницей напропалую. Сонную Тревельян это сначала немного злило, но ближе к середине дня Эвелин повеселела и стала отвечать Павусу такими же двусмысленными подколками.
Когда солнце стало садиться, было решено переночевать в гостинице при дорожной таверне. Не ощущая целый день никакого давления со стороны Быка и Блэкволла, вечером Тревельян решила немного расслабиться и выпить с остальными вина. По закону подлости еда и вино оказались вкусными, и через несколько часов Эвелин поняла, что постепенно приближается к тому состоянию, которого хотела бы избежать.
— Я пойду спать, — внезапно разбойница поняла, что язык слушается ее уже весьма плохо. А встав из-за стола, она в полной мере ощутила опьянение. Девушка чуть покачнулась, и ее подхватил Бык.
— Пошли, босс, я отведу тебя.
Заплетающимся языком Тревельян попробовала отказаться:
— Я бы предпочла, чтобы Дориан провел меня.
Но Дориан уже мило беседовал с загорелым мужчиной в дорогой одежде и в импозантной шляпе с пером.
— Гребанный педик, — выругалась про себя Эвелин.
Железный Бык хмыкнул, подхватил девушку на руки и громко крикнул прямо над головой заснувшего на столе Блэкволла:
— Мы ушли!
Блэкволл на минуту проснулся, сфокусировал взгляд на Тревельян и немного сбивчиво произнес:
— О, сиськи Андрасте, кажется, она все-таки выберет Быка.
Затем воин опустил голову на руки и безмятежно заснул.
Тревельян не до конца осознала сказанную Блэкволлом фразу. В ее голове вновь воцарился хаос. От Быка приятно пахло чем-то пряным, сладким и немного алкоголем. Кожа кунари была горячая и гладкая на ощупь.
Его не хотелось отпускать из объятий, потому, когда он мягко опустил девушку на кровать, она потянула его за собой.
— Босс, ты опять? Я еще в прошлый раз говорил тебе, что спать с тобой в пьяном виде я не могу.
Тревельян требовательно уперлась ладонями в широкую голую грудь кунари. Бык поддался и перевернулся на спину. Эвелин оперлась локтем о его живот, волосы растрепались и упали ей на лицо.
— Да, что вы все о сексе только и думаете? Может мне не это нужно.
Бык хмыкнул.
— Мы все давно прекрасно знаем, что, вернее, кто тебе нужен. И только ты продолжаешь вести себя как ребенок. Очень похотливый ребенок.
Тревельян обиженно фыркнула, и ее локоть съехал, из-за чего она носом ткнулась ему в шею.
Ей нравилось находиться рядом с ним, казалось, что она в полной безопасности, что никто не сможет ее обидеть. Бык всегда понимал ее как никто другой. Даже Сэра часто неправильно понимала Тревельян, обижалась. А Бык знал, что Инквизитор иногда просто не имеет другого выхода, она вынуждена принимать сложные решения, и нести потом за них ответственность.
— И кто же мне нужен? — проворчала Эвелин.
— Ты сама знаешь, босс. — Бык немного напрягся, когда почувствовал на своей шее губы Инквизитора.
Да, Тревельян не была святошей, и любила хороший секс с красивыми мужчинами. Ей нравился риск, хорошая драка, крепкая выпивка и мускулистые парни. Но когда на ее хрупкие плечи свалилась ответственность за весь мир, все это, за исключением разве что драк, пришлось отложить в дальний ящик. И теперь она поняла, насколько ей хотелось хоть какой-то близости.
Вокруг все воспринимали ее как неприкасаемую и далекую Вестницу Андрасте. Она была окружена людьми, но, в то же время, оставалась совсем одинокой. Лекарство именно от этого, она и пыталась найти в близости с кем-то. Вот только ее все еще пугали последствия.
— Бык, ты можешь просто заткнуться и поцеловать меня?
Поцелуй был долгий и страстный. Наутро Эвелин яркими вспышками вспоминала происходящее прошлой ночью. Вот она притягивает кунари за рога поближе к себе. Провал. Они сидят на коленях друг перед другом. Бык целует ее почти яростно, больно сдавливая ее в объятиях. Кажется, еще миг и она услышит хруст собственных ребер. Провал. Эвелин лежит на плече кунари и водит пальцем по его подбородку. Бык нежно гладит ее по распущенным волосам.
Единственное в чем была уверена на утро Тревельян, это то, что секса с Быком у нее все еще не было. Громила был строг в своем правиле не спать ни с кем в пьяном виде. Ну и в целом Эвелин была с ним согласна, все эти связывания, подвешивания и прочие изыски жесткого секса могли плохо закончиться, если их не контролировать на трезвую голову.
За завтраком смотреть в глаза Быку было стыдно, потому Тревельян приняла волевое решение больше никогда не пить ничего крепче воды. Ничего и не с кем, ни при каких условиях.
Вестнице повезло, что времени у них было не так и много, и нужно было спешить. Через полчаса после завтрака отряд уже выдвинулся из таверны в дальнейший путь.

До Изумрудных могил отряд добрался без приключений, а там их уже ждал передовой лагерь Инквизиции и подробный отчет Нитки Хардинг. С самого первого дня пребывания в невероятно красивом, но опасном регионе, Тревельян и ее спутники были заняты. Отбиваясь от полчищ красных храмовников и вольных граждан Долов, засевших в этих лесах, Инквизитор старалась помогать беженцам, во главе которых стоял Фэрбенкс. Даже на сон было мало времени, а про какие-то развлечения или мысли о чем-то развратном даже говорить не приходилось. Так прошло два месяца. Эвелин стала замечать, что отряд сильно устал, и подумывала через месяц — полтора возвращаться в Скайхолд на небольшой отдых. Но обстоятельства сложились иначе.
— Миледи! Вам срочное письмо. От леди Монтилье!
Эвелин только разлепила глаза, было ранее утро, солнце только-только коснулось горизонта, подсветив сочную зеленую листву нежными золотистыми лучами.
— Какое письмо? Что случилось? — Тревельян в экстренном порядке пыталась прийти в себя, потирая глаза ладошками.
— Только что прибыл гонец из Скайхолда. Посол просила передать вам это письмо срочно!
Интендант казалось, сейчас стукнет Эвелин за такую медлительность. Наконец, девушке удалось сконцентрироваться, осознать происходящее, и забрать конверт.
Спустя несколько мгновений, Тревельян расталкивала своих спутников, чуть не в истерике крича на весь лагерь:
— Быстро встали все! Ленивые сонные задницы! Немедленно поднимайтесь! Нам срочно нужно в Скайхолд! Быстро, я кому сказала!
В голове Инквизитора словно эхо звучала последняя фраза из письма:
«Миледи, Вам нужно вернуться в замок как можно скорее!»
Заспанный Блэкволл с растрепанной шевелюрой и всклокоченной бородой медленно выполз из палатки. Он был голый по пояс, первые лучики солнца подсвечивали причудливый узор из шрамов на его загорелом торсе. Блэкволл зевнул и потянулся. Мышцы на его руках, спине и груди напряглись. Тревельян с шумом выдохнула, глядя на эту картину, и заорала еще громче:
— Быстрее! Нет времени на сборы! Давайте-давайте.
Труднее всего было разбудить Дориана. Маг в принципе терпеть не мог вставать рано, а за последние месяцы он сильно измотался от постоянных сражений, и теперь спал настолько крепко, что ни ведро воды, ни крики Тревельян прямо над ухом, ни пинки Блэкволла его поднять не смогли. В конце концов, Бык просто закинул тевинтерца себе на плечо, и решил нести его сам, пока маг не проснется. Он еще не догадывался тогда, как будет кричать Дориан, когда не сможет нормально привести себя в порядок после сна.
Отряд двигался быстро, потому на исходе четвертого дня они уже попали в замок. Хотя переход по горам дался им сложно — Павус в промокшей от снега одежде кашлял так, что казалось, сейчас выплюнет собственные легкие, Бык подвернул ногу, и теперь с трудом хромал позади всех, а Блэкволл потянул мышцу на руке, пытаясь утащить на себе снаряжение всех остальных.
И только Инквизитор бодрая, словно лань, буквально вприпрыжку заскочила в Главный зал.
— Где они? — Заорала Тревельян во все горло, не обращаясь ни к кому конкретно.
Варрик, заметив Вестницу, побледнел и почти слился со стеной за его спиной. Жозефина выскочила из своего кабинета:
— Сюда, миледи! Скорее!
Тревельян в два прыжка пересекла Большой зал. Хлопнув дверью так, что все в зале подпрыгнули, Эвелин влетела в кабинет Жозефины.
Там в креслах расположились трое. Мужчина и женщина постарше — оба высокие и статные. Женщина светловолосая, с тонкими красивыми чертами лица. Только вот выражение у нее было такое, словно она постоянно вынуждена нюхать бочку с протухшей селедкой. Мужчина был широкоплечий, подтянутый, с густой ухоженной бородой. И рядом с ними сидел, улыбаясь на все зубы, Гаррет Хоук.
— Что, демон вас дери, здесь происходит? — Прорычала сквозь зубы Тревельян.
— Доченька, ты же леди! Не ругайся такими словами! — Высоким звучным голосом попросила леди Тревельян.
— Я спрашиваю, что здесь происходит? — Закипая от ярости, орала Эвелин.
— Мы с отцом побеспокоились о твоем будущем, дорогая. Гаррет Хоук отличная партия для тебя! Он наследник Амеллов, Защитник Киркволла. Мы уже обо все договорились. Свадьба в следующем месяце.
Дебора Тревельян улыбнулась. Эвелин про себя подумала, что чуть ли не в первые в жизни видит мать улыбающейся. И это разозлило девушку еще больше.
— Вы в своем уме? У нас тут конец света — разрывы по всему Тедасу, красные храмовники, венатори, Корифей наступает. А вы предлагаете мне сыграть свадьбу? Ничего вообще, что я тут этим всем заправляю? Я типа Инквизитор, Вестница гребанной Андрасте.
— Это все не помеха. Ты своими этими чудищами всегда успеешь разобраться. А вот толково выйти замуж ты можешь и не успеть! Ты же не молодеешь, душенька. Пока господин Хоук согласен, нужно быстренько сыграть свадьбу. А потом делай, что хочешь. Разбирайся со своими Корифанусами и прочими.
Эвелин еле сдерживалась. Она бросила взгляд на отца — он молча стоял, стоически слушая весь бред, которые городила его жена. Это больше всего бесило Эвелин. Отец был нормальным, адекватным человеком, но он никогда, ни разу не сказал ничего своей жене, когда она в очередной раз несла чушь. Более того, он часто заставлял плясать и Эвелин под ее дудку.
Том Тревельян отвернулся, сделав вид, что не заметил, как на него смотрит дочь.
Хоук продолжал улыбаться, пока не встретился взглядом с Инквизитором. Кажется, приблизительно так она смотрит, когда собирается изрубить на мелкие кусочки очередного демона.
— Все уже устроено, душечка! Тебе не о чем переживать. Господин Хоук сам написал нам, предложил свои услуги. Это же чудесно, — хлопнула в ладоши леди Тревельян.
И тут Эвелин больше не смогла себя сдерживать. Она с размаху заехала кулаком в челюсть Гаррету. Раздался неприятный громкий хруст. Эвелин заломила руку Хоука за спину и прижала лицом к стене. И прошептала в самое ухо:
— Что бы и духу твоего через час здесь не было. Если я тебя найду, я переломаю тебе все кости. Понятно?
Хоук что-то нечленораздельно промычал. Похоже было на:
— Простите, миледи, я все понял.
Леди Тревельян опомнилась от шока, и набросилась на дочь.
— Что ты делаешь?! Как ты можешь так обращаться со своим женихом?
Эвелин выдохнула, и спокойным голосом ответила:
— Если вы не оставите меня в покое, со всеми этими вашими гениальными идеями вроде посещения Церковного конклава или замужеством, вы больше меня никогда не увидите. Если ты не понимаешь, матушка, то Тедас сейчас на грани уничтожения, и только я могу противостоять этому. А теперь убирайтесь из замка, я не хочу вас видеть.
Эвелин вылетела в Главный зал, заметив, как Жозефина бросилась на помощь Гаррету. Тревельян надеялась, что последствия этой вспышки гнева послу легко удастся загладить.
Инквизитор стрелой промчалась по замку, выбежала на улицу, и, сбивая с ног зевак, устремилась к конюшням. Оседлав коня, она помчалась прочь из замка.
Блэкволл и Каллен, разговаривавшие в это время во дворе, с тревогой смотрели, как Эвелин скачет в морозную темноту ночи.
— Что случилось? — поинтересовался Блэкволл.
— Не знаю. Я слышал, что ее родители в замке, вроде как речь шла о браке. Я беспокоюсь за нее, — сжав кулаки, ответил командор.
— Давай за ней, а я пойду, узнаю, что случилось, и пришлю вам подмогу, — торопливо на ходу буркнул Блэкволл. Он и сам бы хотел отправиться за Инквизитором, но Каллен лучше держался в седле, да и травмированная рука давала о себе знать.
Резерфорд вскочил на коня, и умчался в ночь вслед за Тревельян.

Глава 2. В которой Инквизитор решает сдаться

Эвелин мчалась, не разбирая дороги. Ей хотелось рвать и метать. Глупость и беспечность родителей доводили ее до бешенства, а постоянные попытки решить все за нее вызывали приступы ярости. Она сама знала, как лучше устроить свою жизнь. И она точно не хотела провести ее с Хоуком. Теперь мысли о его бородке и мускулистых руках скорее вызывали отвращение, чем как прежде трепет.
Тревельян, сосредоточенная на своих мыслях, не услышала, как ее нагнал Каллен, как он кричал ей быть осторожнее. Дорожка резко оборвалась, Эвелин чуть не врезалась в дерево, а попытавшись выровнять лошадь, выехала на лед, слегка припорошенный снегом. В итоге лошадь, громко заржав, поскользнулась и упала, скинув с себя Вестницу.
Каллен быстро, но осторожно спешился, и поспешил к Тревельян, которая ничком лежала под деревом. Лошадь пыталась встать, придавливая ногу Инквизитора снова и снова. Командор бережно вытащил стонущую девушку из-под лошади, оттащил ее в сторонку и прислонил спиной к стволу дерева. Затем он помог встать лошади, которая теперь сильно хромала, и испуганно ржала.
Каллен вернулся к Тревельян. Кровь размазалась по светлым волосам Эвелин, тонкая кожаная куртка была вспорота, а на белой ткани ее рубахи проступила кровь. Тревельян, морщась, прижимала руку к ране.
— Как ты? — Каллен даже не заметил, как вдруг перешел на «ты». Сейчас ему было не до церемоний. Он ощупывал ногу Вестницы, от чего та чуть не расплакалась — явно кость была сломана.
— Голова болит, — простонала Эвелин.
— Тш, сейчас я помогу.
Бывший храмовник осторожно снял сапог с травмированной ноги, чтобы он не причинял девушке дискомфорт. Затем он снял с себя накидку с меховым воротом и укутал в нее Инквизитора.
— У тебя есть бинты в сумке на лошади? — рассматривая рану на голове, спросил командор.
— Нет, это же не моя лошадь, я взяла первую попавшуюся, без седла даже, — на удивление голос Эвелин звучал довольно бодро.
Командор нахмурился, задумался на мгновение, а затем решительно снял с себя рубашку.
К этому моменту звон в ушах закончился, и головная боль уже не чувствовалась. Но увидев прямо перед собой в такой опасной близости голую грудь Каллена, на секунду взгляд Тревельян затуманился. Неподалеку тускло горел фонарь, освещая путь к замку. И в рассеянном мягком свете фонаря Тревельян вдруг снова показалось, что вокруг командора есть слабое золотистое свечение.
Каллен рвал рубашку на лоскуты, а Эвелин заворожено наблюдала, как двигаются под гладкой мраморной кожей мышцы. Кровь прилила к щекам, дышать стало трудно.
Командор бережно перебинтовал голову девушки. От горячих прикосновений его пальцев Эвелин бросало в дрожь. Она словно кошка жмурилась от удовольствия, когда он проводил ладонью по ее лбу. Каллен думал, что ей больно, и от того она морщится, потому старался двигаться более плавно.
Когда сосредоточенный Каллен бережно приподнял край окровавленной рубашки Инквизитора, Эвелин от наплыва чувств слегка выгнула спину. Командор покраснел. Осмотрев травмы Вестницы, он уже не так переживал за нее. Самое неприятное — перелом ноги. На голове легкая царапина, и сотрясения, судя по всему, тоже нет. На боку был длинный, но не очень глубокий порез. Крови было явно больше, чем хоть какой-то угрозы для здоровья Тревельян.
И теперь, когда Каллен был уже не так сосредоточен на спасении миледи Инквизитора, он заметил, как прерывисто она дышит, как ее гибкое тело реагирует на его прикосновения.
Он одной рукой приподнял девушку, чтобы пропустить бинты за ее спиной. Эвелин лицом уткнулась в шею командора. Каллен вздрогнул. Никогда еще перевязка ран не была столь волнительной. Он обнимал ее двумя руками, связывая сзади лоскуты ткани. Тревельян судорожно выдохнула в ухо командору, и он, не сдержавшись, нежно провел ладонью по спине.
— Тебе холодно, — шепнула Эвелин, ближе прижимаясь к бывшему храмовнику, накидывая на его плечи меховую накидку.
— Нам нужно доставить тебя в замок, — запинаясь, ответил Каллен. Но самообладание на этот раз подвело его. Он осторожно обнял Эвелин, стараясь не навредить ей. От прикосновения теплых пальцев к его голой спине внизу живота волнами расходилось жгучее болезненное ощущение. Каллен зажмурился и прикусил губу.
Они сидели под деревом, переплетая ноги и руки, плотно прижимаясь, друг к другу. Эвелин скользнула губами по небритой щеке своего командора. Каллен на секунду замер, заглядывая в ее бездонные голубые глаза. А потом он окончательно потерпел поражение. Он целовал ее так, словно это был их последний поцелуй в жизни. Он хотел быть еще ближе к ней, чтобы не осталось никаких преград, чтобы они стали одним целым. Эвелин от переполнявших ее чувств кусалась и царапала его мощную спину.
Когда он стал целовать ее шею, Тревельян громко застонала. Сдержать себя она никак не смогла бы, но через миг сильно пожалела, что дала волю эмоциям.
Каллен, со все еще затуманенным взглядом, отстранился, и чуть покачиваясь, поднялся на ноги.
— Нужно идти. Сможешь ехать верхом?
Эвелин тяжело дышала, словно после марафона. Она расстроено посмотрела на спину Каллена. Он решил не поворачиваться к ней лицом, чтобы снова не поддаться соблазну от вида ее распухших от поцелуев губ и розовых щек.
Эвелин обреченно вздохнула, посмотрела на свою ногу и уверено ответила:
— Нет, не смогу. Нога распухла, я не удержусь сама.
Каллен с сомнением посмотрел на свою лошадь. Они не поместятся на ней вместе так, чтобы не причинять Эвелин неудобство и боль. Командор вздохнул. Он привязал обеих лошадей к дереву, похлопал их по холкам, а затем повернулся к Тревельян.
— Я понесу тебя на руках. Блэкволл обещал послать нам подмогу, я надеюсь, они быстро нас найдут. Попросим их забрать лошадей.
Эвелин все еще выглядела огорченной. Но когда Резерфорд взял ее на руки, Эвелин забыв о боли, лукаво улыбнулась. Нога ныла, в ушах еще немного шумело, а бок саднил, но Тревельян по-хозяйски закинула руки на шею мужчине, укрывая его меховой накидкой. Эвелин прижалась к Каллену поплотнее, от чего тот чуть не споткнулся о какой-то пенек.
— Это, чтобы тебе было теплее, — шепнула Эвелин, касаясь губами уха бывшего храмовника.
Каллен покраснел и отвел взгляд. Он понял, что путь будет нелегким, хотя весила миледи Инквизитор сущий пустяк.
Каллен часто потом вспоминал путь до Скайхолда той ночью. Ему было совсем не холодно. Он чувствовал, как быстро бьется сердце Эвелин, как ее теплые ладошки гладят его затылок и плечи. Иногда девушка увлекалась, и чуть не до крови прокусывала тонкую кожу на его шее. Из-за этого несколько раз они чуть не повалились кубарем в снег. Идти было сложно, в висках стучала кровь, дыхание участилось, а перед собой командор видел только раскрасневшееся лицо Тревельян.
— Ты помнишь, как нес меня к лагерю, после того, как дракон Корифея уничтожил Убежище? — вдруг спросила Эвелин.
Каллен помнил. Он не сможет забыть, как бешено стучало его сердце, когда они заметили на холме в снегу еле живую Тревельян. Он не забудет, как за сутки до этого прощался с ней. Как сложно ему было отпустить эту хрупкую невероятно красивую и смелую девушку на верную погибель. Как хотелось ему тогда пойти вместо нее. Но он должен был вывести людей, а она должна была отвлечь дракона.
— Помню, — прохрипел Каллен. — Ты тогда почему-то постоянно повторяла мое имя.
Командор не особо хотел делиться этой подробностью той ночи, учитывая, что Тревельян ее не помнила. Но фраза вылетела из его уст как-то сама собой.
Инквизитор внимательно посмотрела на своего советника, продолжая пальцами чертить круги на его плече.
— Правда? Не помню. Я помню только, что было очень холодно и больно, а потом в темноте на миг появилось твое лицо. Холод и боль отступили, появилась надежда.
В тот миг, когда она это произнесла, Эвелин поняла, что для нее значил Каллен. Он был надеждой. Надеждой, что все измениться, надеждой на лучшее будущее, надеждой, что им удастся победить. Инквизитор улыбнулась, и вновь уткнулась носом в голую грудь командора.
Спустя какое-то время, минуты, часы, дни, годы, Каллен не смог бы точно сказать, они, наконец, встретили поисковой отряд. Тревельян, полную негодования, переместили на носилки и укрыли толстым теплым одеялом. Каллен вернул себе накидку, правда она почему-то теперь не грела.
Люди, встречавшие отряд у ворот, почему-то как-то косо поглядывали на Вестницу и командора. И только уже у себя в комнате Каллен заметил синие отметины на шее. Краска залила его лицо. Командор до самого утра не смог сомкнуть глаз, размышляя о том, что же произошло в горах этой ночью.



Эвелин напоили всевозможными настойками и растворами, Солас срастил поломанную ногу, и исцелил раны на голове и боку. Девушка словно в тумане следила за тем, как зеленоватое свечение, так похожее на Якорь на ее руке, исходит из узких ладоней отступника.
Спала Тревельян беспокойно. Во сне она пыталась спасти кого-то, но все время не успевала. Лириумное голубое свечение смешивалось с ядовито зеленым, застилая ей взор. Проснулась она рано, и даже не одеваясь, просто накинув на плечи поверх рубашки одеяло, еле засунув еще опухшую ногу в сапог, она, хромая, поспешила в соседнюю башню.
Может она еще не до конца проснулась, а может так действовали все эти зелья, что она выпила вчера, но ей срочно нужно было выяснить один момент.
В Главном зале почти не было людей. За столом возле дверей заснул над своей рукописью Варрик. Соласа в ротонде не было, видимо он еще бродил где-то в Тени. На улице было зябко и сыро, Эвелин даже пожалела, что не оделась нормально, но нужное ей помещение находилось совсем рядом, так что замерзнуть она не успела.
Осторожно приоткрыв дверь, Эвелин увидела, что Каллен уже не спит. Он сидел за своим столом, и, нахмурившись, внимательно читал какое-то письмо. Про себя Тревельян подумала, что командору стоило бы почаще отдыхать.
— Каллен, можно тебя на минутку? — тихонько спросила Эвелин, входя в кабинет своего советника.
Командор вздрогнул, выронил письмо, и неуклюже подскочил со стула.
— Да… Конечно.
На щеках мужчины появился легкий румянец. Тревельян улыбнулась уголком губ.
— Я хотела поговорить с тобой, о вчерашнем, — немного неуверенно начала Тревельян, но Каллен ее перебил.
— Миледи, я, как и вы, вынужден признать, что это было ошибкой. Обстоятельства… Из-за стресса мы… Это больше не может повториться.
Эвелин ошарашено смотрела на Каллена, который упорно не глядел в ее сторону. Она попыталась перебить его:
— Но я наоборот хотела сказать…
Но командор продолжал говорить дальше, не слушая ее.
— Я уверен, что ваши родители правы. То есть, я не считаю, что они могут навязывать вам брак с кем-то. Но они правы в том, что ваш избранник должен быть достоин вас. Подходить по уровню… Происхождению… А то, что случилось вчера никак не скомпрометирует вас, я даю слово. Никто не узнает ни о чем, я уверяю вас, миледи.
Эвелин печально покачала головой, заметив огромные расплывающиеся синие пятна на горле Каллена. Она хотела было попробовать переубедить бывшего храмовника, видя, что нравится ему, но вдруг Каллен сменил тему.
— Инквизитор, могу я уехать на несколько дней? Я думаю, что в случае чего Кассандра сможет подменить меня. Я быстро вернусь… Мне нужно проведать мою сестру. Она пишет, что у нее остановилась моя подруга детства… Я так давно не видел ее… Я хотел… Могу ли я отпроситься?
Нужно отметить, что кроме вспыльчивости, тяжелой руки и похотливости, Тревельян была идеальным примером самой ревнивой женщины в мире. Эта последняя тирада Каллена больно уколола ее в самое сердце.
Она с самого утра, в одном одеяле после ночных обжиманий в холодном темном лесу, пришла признаваться какому-то солдафону, а он, видите ли, хочет проведать свою чертову подругу детства! Причем проведать свою семью он за почти год службы в Инквизиции так и не удосужился!
Эвелин сжала кулаки и сквозь зубы прошипела:
— Да, вы правы, давайте забудем о том, что вчера произошло. Это было ужасной, просто ужасающей ошибкой. И можете делать, что хотите!
Последние ее слова были больше похожи на рык. Каллен даже поежился от этого звука. Он еще несколько минут смотрел на дверь, за которой с грохотом скрылась Инквизитор, не понимая, почему она так вспылила.
Тревельян была в ярости.
«Ну и пусть катится к демонам! Гребанный солдафон!»
Не совсем понимая, что делает, девушка помчалась к конюшням, взметнулась на второй этаж. Блэкволл еще спал. Одеяло во сне он отбросил, и теперь лежал в одних легких хлопковых штанах. Он был не менее мускулист, чем Каллен, только ростом прилично ниже. Командор хоть и выглядел мощным, при этом был каким-то, что ли изящным. Движения его были более плавными, стеснительность несколько скрашивала выдающееся телосложение. Блэкволл же выглядел коренастым и крепким. Настоящий мужик — надежный, горячий, уверенный в себе.
Эвелин скинула с плеч одеяло, оставшись в одной тонкой рубашке. От вихря эмоций, что закружили ее в последние дни, она забыла о своих правилах, опасения остались где-то далеко в прошлом. Ей больше не хотелось оставаться одной, она хотела разделить все свои тяготы с кем-то. Каллен отказал ей, возможно даже, не осознав, что она от него хотела. И где-то глубоко в душе Эвелин понимала, что поступает со Стражем не совсем справедливо, но выносить все, что навалилось на нее, сил больше не было.
Девушка опустилась на колени возле настила, на котором спал Блэкволл. Она нежно провела рукой по его щеке. Мужчина моментально проснулся, и спросонья чуть не потянулся за своим мечом, который всегда находился рядом.
— Тш, все нормально, это я.
Тревельян улыбнулась. Она наклонилась и поцеловала Блэкволла. Он сперва опешил, попытался отстраниться, но она была настойчива. И тогда Страж сдался, поддавшись чувствам, что давно зрели в его сердце.
Целовать Блэкволла было неожиданно приятно. Он поднялся и стал на колени напротив нее. Одной рукой он притянул девушку поближе к себе, а вторую запустил в ее шелковистые волосы. Эвелин теперь сидела на его бедрах, чувствуя сквозь тонкую ткань рубашки жар тела Блэкволла.
На мгновение Блэкволл отстранился от Эвелин, разглядывая ее лицо. Он смотрел на нее так, словно она была самым долгожданным подарком на день рождения, словно он ждал ее всю жизнь, словно теперь его будущее зависело от нее. Тревельян больно кольнуло где-то в груди, но она откинула все сомнения и вновь потянулась к его губам.
Блэкволл бережно, словно фарфоровую куклу уложил девушку на стеганое одеяло. Сквозь рубашку были видные очертания ее подтянутого молодого тела. Страж замер на миг, словно просил разрешения. Эвелин лукаво улыбнулась, и обвила руками его шею, привлекая к себе. Блэкволл улыбнулся в ответ:
— Как скажите, миледи.



Обратно в свои покои Инквизитор возвращалась ближе к полудню. Нога все еще немного побаливала, потому приходилось слегка хромать. Свое одеяло она оставила на конюшне, и теперь поверх рубашки на ней была серая куртка Блэкволла. В какой-то степени это был мелкий бунт против правил, против самой себя. Подсознательно Эвелин хотела заявить всем прямо сейчас, что с этого момента она принадлежит Стражу Блэкволлу, и теперь будет все свои радости и горести делить с ним.
На тренировочной площадке девушка заметила Каллена. Он в легкой рубахе тренировал очередной отряд рекрутов. Эвелин сперва отвела взгляд, а когда повернулась у лестницы в его сторону, увидела, как он смотрит на нее в этой куртке, с растрепанными волосами, с покрасневшими губами. Было сложно признаться даже самой себе, насколько взгляд командора потешил ее самолюбие. Не оборачиваясь назад, Инквизитор поднялась в Главный зал.
Почти у самых дверей, что вели в ее покои, Эвелин наткнулась на Хоука. Тревельян вспомнила, с чего начался вчерашний вечер в Скайхолде, и ей стало немного стыдно за свое поведение, особенно за все еще распухшую щеку Гаррета.
— Миледи Тревельян, я хотел извиниться. Я действительно не имел права так себя вести. Глупо сейчас оправдывать свое поведение, но все же. Мне казалось, что между нами… есть искра. Я привык быть прямолинейным, и так не стоило себя вести. Я посчитал, что стеснительность и неуверенность не даст вам открыто заявить о своих чувствах. Но я ошибся.
Хоук покосился на Блэкволловскую куртку, явно подразумевая, что ошибся не только в чувствах к нему Инквизитора, но и в ее стеснительности.
Эвелин от пикантности ситуации хотелось громко рассмеяться, но она сдержалась.
— Я думаю, что инцидент исчерпан, и мы можем продолжить наше общее дело. Корифей — угроза, которую нам еще предстоит устранить, и глупо отрицать, что твоя помощь в этом нам пригодится.
Хоук облегченно улыбнулся.
— Я уж думал, что ты мне и на второй щеке вмятину оставишь. Рад, что мы разобрались. Я уезжаю в Западный предел на разведку, буду ждать тебя там.
Эвелин кивнула в ответ, и продолжила свой путь.



В то утро начались отношения Эвелин Тревельян и Стража Блэкволла. Нужно отдать должное Инквизитору, она не была святошей, могла поддаться минутному чувству, но Эвелин была верной и никогда не предавала близких людей. Выбрав Блэкволла своим мужчиной, она никогда не причинила бы ему боль интрижками, не стала бы давать повод для ревности. Эвелин делила со Стражем свои радости и горести. Их часто видели по вечерам болтающими где-нибудь на лавочке в саду. Они держались за руки и много смеялись. Блэкволл поддерживал Вестницу, давал советы, выслушивал и жалел, когда стойкая Тревельян вдруг оказывалась заплаканной в каком-нибудь укромном уголке замка. До этого никто не знал, насколько девушке порой бывает трудно. Она никому не показывала свою слабость, опасаясь, что в ней могут усомниться, и тогда все усилия пойдут насмарку.
Эвелин безоговорочно доверяла Блэкволлу, веря, что он не предаст ее, что останется рядом, чтобы ни случилось.
Жители Скайхолда могли, как угодно относится к их отношениям, но Тревельян поставила себя так, что вслух все высказывались об их паре исключительно уважительно.
Однажды в таверне Бык заговорил о романе Вестницы и вояки Блэкволла.
— Босс, как твой возлюбленный?
— Все отлично, — почему-то подсознательно Эвелин хотелось защищаться, огрызнуться, сказать, чтобы никто не лез в их личные дела. Но девушка понимала, что такая реакция весьма странная, и ни о чем хорошем не скажет.
— Ты уверена, что поступила правильно? — не глядя на Тревельян, спросил кунари.
— А почему ты считаешь, что я могла поступить неправильно?
Бык помолчал немного.
— Я думал, твой выбор будет другим.
Эвелин сразу поняла, что Бык говорит не о себе. Сердце пропустило один удар, но Вестница совершенно спокойно ответила:
— Ты ошибся, Бык. Такое тоже может случиться.
Бык покачал головой, чуть не задев рогом Эвелин.
— Как скажешь, босс. Как скажешь.
На этом разговор закончился, и Бык больше не поднимал эту тему.
Эвелин казалось, что Каллен должен с трудом принять новость о романе Инквизитора, но командор не выразил по этому поводу никаких эмоций. Вскоре после той странной ночи в горах возле Скайхолда Каллен уехал на неделю домой. Вернулся он отдохнувшим и жизнерадостным, встреча с близкими явно пошла ему на пользу. Эвелин была уверена, что дома встретив свою давнюю подругу, Каллен нашел свою любовь, и потому выглядит таким радостным.
Со стороны бывшего храмовника больше не было никаких неуместных взглядов, он вел себя крайне профессионально, обсуждая с Инквизитором только дела, и не приплетая ничего личного в их разговоры.
Из уважения к Блэкволлу солдаты тоже перестали пялиться на Тревельян, как на кусок мяса. Эвелин относилась к этому двояко. С одной стороны, ей нравилось внимание мужчин, и теперь его отсутствие переносилось не так и просто. Но с другой стороны, она всегда жутко смущалась, и это мешало ей хорошо работать. Теперь такой проблемы не было, и Тревельян была рада этому.
Походы перестали быть средством сбежать подальше от толпы похотливых мужиков. И они не мешали Эвелин и Блэкволлу проводить время вместе. Страж всегда приходил на помощь беспечной разбойнице, зачастую подставляясь вместо нее под удар. А потом Тревельян ухаживала за ним. В такие моменты они даже ночевали в одной палатке. И не смотря на боль от ран, Страж радовался, что любимая женщина спит рядом с ним.
Когда Тревельян впервые узнала, что все Стражи стали слышать Зов, она стремглав помчалась к Блэкволлу. Она так переживала, что не придала особого значения тому, как сильно мужчина увиливал от прямых ответов в том разговоре. Она просто была рада, что ему ничего не угрожает.
А потом Блэкволл потащил Эвелин в ужасную погоду на Штормовой берег. Там они нашли его значок, который Страж, видимо, потерял в своих приключениях. Значок остался у Эвелин. За работой, навалившейся в тот период, Тревельян не заметила, что на несколько дней Блэкволл отстранился от нее, они почти не виделись и не разговаривали. Инквизитор была настолько занята, что не сразу поняла странную вспышку эмоций Блэкволла, когда он на четвертый день после их поездки на Штормовой берег, ввалился к ней в спальню.
Ей казалось, что между ними все хорошо, и вдруг Блэкволл заговорил о том, что недостоин ее, что она заслуживает большего, что вместе им быть не стоит. Эвелин улыбнулась, провела рукой по колючей щеке Стража.
— Мы уже это с тобой обсуждали. Ты нужен мне. Ты хороший человек, ты делаешь меня сильнее. Твое место — рядом со мной.
Блэкволл зажмурился на миг, а затем обнял Эвелин и поцеловал.
— Единственный шанс на спасение, если ты сама прекратишь наши отношения, потому что я не могу этого сделать. Но и этот шанс ты только что упустила.
Эвелин поцеловала Блэкволла.
— Не говори глупостей, мой храбрый защитник.



Время шло быстро. Поход сменялся походом, Тревельян со своими спутниками путешествовала по Тедасу, помогая людям, защищая их, наводя порядок в городах и селах.
Советники тщательно планировали следующий ход. Нужно было попасть в крепость Адамант, чтобы не дать Корифею создать армию демонов, и не позволить Стражам поддаться его влиянию.
Наконец, в очередной раз, вернувшись в Скайхолд, Эвелин узнала, что Каллен подготовил достаточно людей для штурма Адаманта, а Жозефина раздобыла осадные орудия. Люди Лелианы вместе с Хоуком закончили разведку, и теперь можно было выдвигаться.
Ночь перед началом похода на Адамант Эвелин и Блэкволл провели в ее покоях. Они не смогли заснуть, обсуждая план штурма, опасности, которые их ждут, целуясь, вспоминая смешные моменты из прошлого похода, и снова обсуждая опасности.
Наутро армия Инквизитора выдвинулась в Западный предел.

Глава 3. В которой Инквизитору начинают сниться кошмары

Третью ночь подряд Эвелин просыпалась от кошмаров. Они остановились, разбив лагерь, по пути в Скайхолд недалеко от озера Селестин. Совсем рядом с лагерем протекал небольшой ручей, пробивающий себе дорогу прямо в скале. И вот уже третью ночь Эвелин проводила сидя на берегу. Ужасно хотелось спать, но как только Инквизитор закрывала глаза, вновь оказывалась в Тени. Ее окружали ужасные монстры, она снова слышала голос Корифея, обещавшего, что Инквизиция проиграет. Она видела лицо Алистера, который бился с Кошмаром, прикрывая их с Хоуком отступление.
От самих мыслей обо всем, что случилось в Тени, у Эвелин начинали дрожать руки. Но она не могла никому ничего рассказать, чтобы не заставлять волноваться, чтобы в ней не разочаровались. Она — непобедимая Вестница Андрасте, дважды физически вошедшая в Тень и выжившая. Она не может быть слабой.
Тревельян надеялась, что со временем кошмары пройдут, и она сможет заснуть. Что делать в противном случае, девушка даже не представляла.
— Эй, Эвелин. Ты почему не спишь?
От звука голоса Блэкволла Тревельян дернулась. Было сложно смотреть на него. Она разрешила Стражам остаться вместе с Инквизицией только ради него. Но теперь одно упоминание о Стражах отзывалось болью и заставляло ее дрожать. Из-за них… Все это произошло из-за них, она видит кошмары из-за них.
Блэкволл не был ни в чем виноват, он и сам прошел через все ужасы Тени бок о бок с ней.
— Здесь красиво. Решила насладиться видом и теплой погодой. В Скайхолде нас снова ждет только снег и лед. А судя по тому, что мне сказал лекарь, я месяца на полтора застряну в замке.
Блэкволл сел рядом и положил руку на плечо Тревельян.
— Хочешь, чтобы я остался с тобой?
Эвелин не хотела, но она не могла обидеть его. Все было слишком сложно. Она не успела заметить, когда ее простая бродячая жизнь стала сплошным кошмаром. После Адаманта чувство безысходности не покидало ее, и Страж только усугублял все своей заботой.
— Ты нужен в Эмприз дю Лионе, ты ведь знаешь. Я не могу позволить себе задерживать тебя. Люди ждут отряд Инквизитора, который сможет помочь разобраться со всеми бедами.
— Да, ты права. Мы не можем себе этого позволить.
Бремя ответственности вдруг со всей тяжестью навалилось на Тревельян. Внезапно она осознала, что от нее зависят жизни огромного количества людей, а вот ее собственная жизнь ей не принадлежит. И теперь она задавалась вопросом, правильно ли она поступала все это время, не осознавая таких банальных вещей? Сделала ли все необходимое там в Убежище? Уместные ли приказы отдавала в Ставке командования?
— Я пойду спать, поздно уже, — прошептала Эвелин, поднимаясь с земли.
— Спокойной ночи, — ответил Страж, разглядывая воду.
Будут ли теперь у нее хоть когда-нибудь спокойные ночи?



Месяц в Скайхолде прошел незаметно. Сразу после возвращения было много дел — суды, встречи с важными шишками, планирование следующего шага. Все это выматывало Эвелин и ей удавалось хоть ненадолго забыться сном без сновидений. Блэкволл, Кассандра, Варрик и Солас, почти не успев отдохнуть после Адаманта, отправились в Сарнию. Эвелин рассчитывала, что вскоре к ним присоединится, но даже спустя месяц не могла найти в себе силы отправиться в бой.
Когда большая часть хлопот была улажена, Тревельян часто стала шататься по замку без дела. Иногда ее находили на кухне. Она могла печь пироги или жарить рыбу. Иногда она читала книги в заброшенной комнате над таверной. Она все чаще оставалась одна, и все более встревоженными выглядели ее советники.
Однажды проснувшись после очередного кошмара, Эвелин услышала, как кто-то ломится в дверь ее спальни. Набросив шерстяную кофту поверх рубашки, она пошла открывать ночному гостю.
На пороге стоял белый, как полотно Коул. Глаза духа лихорадочно блестели, движения были дерганными, словно ему было очень больно. Эвелин испугалась.
— Коул, что случилось? Мы ведь договорились, что найдем тебе амулет, о котором говорил Солас. Люди Лелианы уже ищут его.
Коул сел прямо на ступеньки, ведущие в комнату.
— Дело не в этом. Больно, горит огнем, полыхает, шепот зовет. Так больно, жжется, хочется уйти, убежать. Не пускает.
Эвелин схватила Коула за плечи, пытаясь привести в чувства.
— Коул! Ты слышишь меня? Что случилось? Тебе больно?
— Не мне, — прошептал Коул, обнимая себя за плечи. — Каллен.
Эвелин отпустила духа, и помчалась вниз по лестницам замка в башню, где жил командор.
Каллен спал. Он был бледный, весь покрыт потом. Одеяло откинуто в сторону. Каллен метался на кровати, то шепча что-то, то выкрикивая, чтобы его оставили в покое.
Эвелин осторожно подошла к кровати и прикоснулась ко лбу командора. Он горел. От прикосновения Каллен заворочался еще сильнее, срываясь на крик.
— Каллен! Каллен, ты слышишь меня? Все в порядке. Слышишь, просыпайся. Это просто сон, — шептала Эвелин, обхватив лицо мужчины руками.
Каллен пытался сбросить с себя руки Тревельян, но она продолжала шептать:
— Все в порядке. Ты в безопасности. Я рядом. Просыпайся. Это просто кошмар. Ну, давай же!
Постепенно он перестал метаться, и вскоре открыл глаза. Тяжело дыша, сел в постели. Эвелин молча, взяла его за руку. Каллен тоже молчал. Слышно было только его сбившееся дыхание.
— Прости, — наконец, выговорил он.
— Что случилось?
Каллен поднял одеяло, прикрывая свой голый торс. Эвелин села на краешек кровати, продолжая держать его за руку.
— Я должен был сказать тебе раньше. Я… Я перестал принимать лириум с того времени, как присоединился к Инквизиции. Кассандра должна была проследить за мной, чтобы я нигде из-за этого не облажался.
— Из-за этого тебе сняться кошмары?
— Да, постоянно. Они и раньше мне снились, но лириум помогал.
— Тебе очень больно? — Эвелин говорила спокойно, но сердце ее стучало как бешенное. Она знала, что лириум может сильно навредить, но и перестать его принимать было почти невозможно.
— Да, — Каллен ответрнулся. — Но дело не в этом. Я должен его принимать, должен. Я слабее, чем был раньше. От моих решений столькое зависит, я не могу позволить себе прекратить принимать лириум. Нужно было подумать об этом раньше.
Эвелин поморщилась, сжимая его руку крепче.
— Единственное, что на самом деле важно — то, чего ты хочешь. Я не усомнилась ни в одном твоем решении, и Кассандра, я уверена тоже. Я просто не хочу, чтобы тебе было больно.
Каллен посмотрел на Эвелин. Она смотрела на него так… Она верила в него, верила ему. Тревельян инстинктивно провела большим пальцем по тыльной стороне ладони бывшего храмовника.
— Что тебе снилось?
Каллен помолчал несколько мгновений, но затем все же ответил.
— Обрывки моих воспоминаний. Падение Ферелденского Круга магов… демоны и одержимые вокруг. Падение Кирквольского Круга… ужасы, которые тогда творились на улицах города… И…
Лицо Каллена осунулось, он опустил глаза.
— Ты не вернулась из Тени там в Адаманте.
Сердце Эвелин на секунду сжалось, но затем она поняла, о чем говорит командор.
— Инквизиция выстоит. Даже, если бы я не вернулась, вы смогли бы закончить начатое. Я уверена в каждом из вас.
Каллен не стал объяснять девушке, что боялся не этого. Он освободил свою руку из ее ладошек, подтянул колени к груди.
— Инквизитор, мы нуждаемся в вас. Вы ведь знаете.
Тревельян с грустью посмотрела на свои руки, лежащие в нескольких сантиметрах от рук Каллена. Ей на миг показалось, что он снова отстранился от нее.
— Хочешь воды? — Спросила она.
Командор посмотрел на нее так, словно она предложила ему мешок, наполненный золотом.
— Да… — запнувшись, ответил он.
Эвелин встала и наполнила из кувшина стакан, затем протянула его Каллену.
— Поздно уже. Тебе нужно поспать, — произнесла Тревельян, собираясь уходить.
Уже у самой двери Каллен вдруг окликнул ее:
— Подожди… Я… понимаю, как это прозвучит, но… Ты не могла бы побыть здесь? Я… Я не могу… Я не хочу оставаться один.
Тревельян стояла спиной к мужчине, потому позволила себе облегченно выдохнуть и улыбнуться уголком губ.
— Если тебе это нужно, я могу остаться.
Это нужно было и ей самой, она не могла вернуться в свою спальню, к своим кошмарам. Ей было проще разобраться с его кошмарами, чем даже просто думать о своих.



Никому все еще не удавалось уговорить Инквизитора покинуть замок. Скайхолд, который раньше казался ей темницей, теперь стал крепостью, где Эвелин чувствовала себе в относительной безопасности. Отряд вернулся из Сарнии несколько недель назад, и теперь в Ставке командования речь шла о том, чтобы отправить новую группу в Изумрудные могилы снова без Тревельян.
Каждый из спутников Инквизитора пытался поговорить с ней, расспросить в чем проблема. И ни один ничего не добился. Эвелин закрылась, отказываясь отвечать на вопросы. Она твердила, что все в полном порядке, но сейчас она считает, что лучше всего ей оставаться в Скайхолде и руководить действиями Инквизиции отсюда.
Блэкволл переживал больше всех, подсознательно чувствуя, что на нем лежит часть вины за происходящее с Эвелин. Он не пытался вытянуть Тревельян на разговор, он хотел отвлечь ее, помочь.
Он сделал для нее деревянный резной гребень и шкатулку для драгоценностей. Каждый вечер они гуляли по стенам замка, он рассказывал ей забавные истории. Иногда Страж готов был поверить, что прежняя Эвелин вернулась. Но в ее голубых глаза все еще виднелось отчаяние.
Каллен и Тревельян не сговаривались, и никогда не обсуждали ничего днем, но по ночам они часто встречались где-нибудь в замке. Командор не знал о кошмарах Инквизитора, и думал, что она просто не хочет выпускать его из вида, пытается контролировать его состояние. Эвелин же, проснувшись после очередного кошмара, просто не могла находиться в своей комнате. Она шла куда глаза глядели, и всегда натыкалась на Каллена, уставшего и осунувшегося. Они могли по несколько часов просто молча сидеть в саду Скайхолда. Могли с энтузиазмом обсуждать новости, сидя где-нибудь на стенах замках. Практически каждую ночь они проводили вместе. Командор был уверен, что она просто хочет помочь ему, чтобы было кому управлять ее армией. И довольно быстро он понял, что она нужна ему, чтобы прийти в себя. Но на самом деле Тревельян нуждалась в нем также сильно. Ей, наконец, не нужно было оставаться в темноте одной.
Однажды Тревельян спросила его о поездке домой. Каллен опустил взгляд и ответил довольно расплывчато. И Эвелин в очередной раз убедилась, что теперь там где-то за пределами ужаса, что происходил вокруг, его ждет любимая девушка. Вопреки желанию от этого в животе все завязывалось узлом. У нее был Блэкволл, защищавший ее, поддерживавший, любивший ее. Она всегда помнила об этом, она продолжала доверять ему, потому старалась прогонять дурацкое ощущение в животе, и просто радовалась за своего советника.



Эвелин разглядывала свое отражение в зеркале — черные круги под глазами, бледная кожа, она сильно похудела, и теперь у нее слишком сильно выделялись скулы. Ее симпатичная мордашка исчезла, перед ней было измученное и уставшее лицо. Девушка вздохнула, отвернулась от зеркала и поплелась в другой угол комнаты, чтобы одеться.
Ее, как всегда, ждал день полный забот, в которых она пыталась забыться. Жозефина организовала встречу с каким-то важным банном из Ферелдена, Каллен попросил ее поприсутствовать на тренировках солдат, чтобы оценить уровень их подготовки. Днем ее ждала Кассандра, чтобы обсудить дела Искателей. Потом тренировка с Коулом и Дорианом — они отрабатывали приемы против магов-отступников. А вечером она собиралась на прогулку с Блэкволлом. Но в какой-то момент весь ее план пошел насмарку.
После тренировки ее окликнула Лелиана.
— Инквизитор… Эвелин, мне нужно поговорить с тобой. Я буду ждать тебя в таверне через пятнадцать минут.
— А лучшего места для разговора выбрать нельзя? — удивилась Тревельян.
Лелиана ухмыльнулась, ничего не ответила и ушла. Инквизитор с сомнением посмотрела в сторону уходящей женщины, но она привыкла доверять своему тайному канцлеру. Потому через пятнадцать минут Эвелин вошла в таверну, показавшуюся ей слишком тихой для этого времени суток.
В помещении было темно и совершенно тихо. На миг Тревельян запаниковала, но в следующее мгновение в зале зажегся свет и со всех сторон стали раздаваться радостные крики. Здесь были все самые близкие люди для Вестницы — ее советники, спутники, Нитка Хардинг и Боевые быки, еще не успевший уехать в Вейсхаупт, Хоук и даже мать Жизель.
— Миледи, если вы думали, что мы забудем про ваш день рождения, вы сильно ошиблись, — вперед выступила Жозефина. В руках у нее был красивый торт, покрытый белой глазурью с зажженной свечкой.
Тревельян смутилась, и чувствовала себя не в своей тарелке. Девушка все еще не привыкла находиться в центре внимания, ей привычнее было скрываться в тени. Эвелин нервно улыбнулась, не зная, куда деть руки.
— Ваше инквизиторство, выпейте с нами, — Варрик протянул ей большую кружку полную какой-то янтарной жидкости, явно алкогольной.
Эвелин замешкалась. Она дала себе обещание не пить больше, и придерживалась его все это время.
— Эй, босс, выпей с нами! — пробасил Бык.
Тревельян окинула толпу взглядом, и поняла, что не сможет подвести их, продолжая шататься с кислым видом. Она громко выдохнула, забрала кружку из рук гнома, и залпом осушила сразу половину.
— С днем рождения, Инквизитор! — загорланили все собравшиеся, а Эвелин задула, наконец, свечку на торте.
Все расслабились, заиграла музыка. Эвелин с искренней улыбкой принимала поздравления. Жозефина подарила ей невероятно красиво голубое атласное платье, а Лелиана — пару туфель к нему. Вивьен подобрала к этому наряду великолепную тиару с голубоватым овальным драгоценным камнем.
Заливаясь краской, Коул протянул Тревельян флакон с полиролем для клинков. Очеловечевшийся Коул, стесняясь и заливаясь краской, тараторил, что это лучшее средство для чистки кинжалов, которым ему доводилось пользоваться. Эвелин, допившая свою кружку, обняла парня, пытаясь его подбодрить. Коул смущенно приобнял Инквизитора в ответ, и после поспешил к стойке бармена за своей порцией выпивки.
Сэра, весело хохоча, протянула Эвелин холщовый мешочек с печеньем собственного приготовления, и просила провести дегустацию только вместе с ней и на крыше.
Варрик подарил Эвелин свою новую книгу с автографом и пожеланиями всего самого наилучшего. Гном также вновь наполнил кружку Инквизитора.
Мать Жизель в качестве подарка преподнесла Вестнице толстенный том с жизнеописаниями Андрасте. Хардинг презентовала Эвелин очень подробную карту Внутренних земель, которую она сама нарисовала от руки.
Подарок Хоука несколько смутил Инквизитора, и она задумалась, что возможно Гаррет не окончательно понял, что его отшили решительно и навсегда. Хоук притащил огромный букет экзотических цветов в розовых оттенках и изящный флакончик с ароматной водой. От цвета букета и приторного, но довольно приятного сладкого запаха парфюма, настроение Эвелин, на удивление, не ухудшилось, а наоборот стало более романтическим. Хотя возможно, всему виной была вторая допитая кружка янтарной жидкости.
Варрик с готовностью обновил напиток Инквизитора, и выпихнул в центр помещения раскрасневшуюся Кассандру. Воительница подарила Тревельян большой алый стяг, на котором красовалась вышитая эмблема Инквизиции. Подвыпившая искательница случайно проговорилась, что вышила все своими руками. Эвелин расчувствовалась и крепко обняла Кассандру. От неожиданности Пентагаст чуть не упала и не потащила за собой Тревельян. Обе они рассмеялись, а устоять на ногах у них получилось лишь потому, что Бык вовремя спохватился и подхватил их.
Бык и его команда подарили Эвелин, налягающей на выпивку как никогда раньше, самодельное кресло из здоровенного бочонка из-под лучшего орлейского эля. Кресло получилось удобным и весьма симпатичным. Сразу же родилась идея установить его вместо Инквизиторского трона.
К всеобщему удивлению Бык поднял за талию Дориана, который о чем-то спорил с матерью Жизель, и пронес его через всю комнату, поставив перед Тревельян. Инквизитор, отхлебнув из кружки, звонко рассмеялась. Дориан по-тевинтерский выругался, стукнул кунари в плечо и обнял Тревельян. Он подарил девушке медальон в золотой оправе. Он открывался, а внутри было очень мелкое, но довольно разборчивое изображение советников и спутников Инквизитора.
— Медальон — волшебный! Он будет защищать тебя в бою, а в минуты отдыха может оживлять самые лучшие твои воспоминания, — Дориан был уже изрядно навеселе, потому из его крепких объятий, Эвелин освободил Железный Бык, снова утащив тевинтерца за талию в другой угол комнаты.
Внезапно к Эвелин подошел Солас. Обычно маг предпочитал не являться на такие пьянки. Он с удовольствием подолгу беседовал наедине с Эвелин, рассказывая ей о своих путешествиях по Тени, но шумные сборища обычно игнорировал. Тревельян удивилась, увидев перед собой мага. Он протянул девушке деревянную фигурку волка эльфийской работы.
— Пусть он защитить тебя от кошмаров, — тихо пожелал Солас, а Эвелин дернулась. Откуда он узнал? Что происходит? На миг перед ней возник образ Кошмара из Тени, но в следующее мгновение она поймала взгляд Соласа. Он словно теплым одеялом окутал девушку.
— Мой народ верил, что такие фигурки могут защитить от злых духов, — Солас слегка улыбнулся. Эвелин поблагодарила эльфа, и сделала несколько жадных глотков из кружки. Мимолетное видение исчезло, и Инквизитор продолжила наслаждаться компанией друзей.
Тревельян повернулась и заметила, что к ней подошел Каллен. Он не был как обычно облачен в доспех, на нем были темные брюки из мягкой темной кожи и свободная льняная рубаха. Одежда была весьма простой, но очень шла мужчине. Эвелин вспомнила, как ужасно выглядела сегодня утром, и ей даже стало стыдно за себя. Старые потертые брюки, перепачканные меховые сапоги и измятая серая курточка из грубой кожи. Тревельян даже не удосужилась привести волосы в порядок — они были стянуты узлом на затылке, и несколько прядей выбились и все время падали на лоб.
— Это тебе… то есть вам, миледи. — Каллен протянул Эвелин крупный увесистый сверток. — Я не знаю, понравится ли тебе… вам, и будет ли удобно, но я подумал о вас, когда увидел их у купца.
Эвелин развернула подарок — это оказались два отменных клинка и крепление для них на спину. Вид клинков, как ни странно, не вызвал неприятных воспоминаний, наоборот захотелось опробовать их в бою. Металл переливался всеми цветами радуги, отражая свет свечей в таверне.
— Каллен! Они прекрасны! Спасибо большое. Я завтра же хочу их опробовать. Проведешь тренировку? — Эвелин светилась от счастья, а командор был рад, что угодил с подарком.
— Конечно, миледи.
Боковым зрением Тревельян заметила Блэкволла, который весь вечер держался в сторонке и вел себя слишком тихо. Он, наконец, решился подойти к имениннице.
— Можно тебя на минуту? — спросил он.
Эвелин еще раз поблагодарила Каллена, и он отошел, чтобы помочь Варрику, который пытался оттащить Кассандру от стола, на который она хотела забраться.
— Это тебе. Я сделал его сам, — Страж протянул Тревельян небольшое зеркальце в деревянной оправе. Оно было сделано искусно, плавные линии резьбы завораживали. Эвелин с удовольствием рассматривала узоры, но ее отражение совсем не обрадовала девушку. Круги под глазами, некрасивые красные пятна румянца на щеках. Тревельян перевернула зеркало и потянулась к Блэкволлу.
— Спасибо! Оно такое красивое, — шепнула она ему на ухо, целуя мужчину в щеку.
— Как ты, — улыбнулся в ответ Страж.
Эвелин засомневалась в последнем утверждении Блэкволла, но вида не подала. Он притянул ее ближе к себе, уткнувшись лицом в ее шею. Борода мужчина щекотала кожу Эвелин, и она рассмеялась, прижавшись к нему.
— Миледи! Тост за ваше здоровье! — Лелиана впервые за все время, что ее знала Тревельян, была пьяна. Раскрасневшаяся Соловей, чуть пошатываясь, подошла к Вестнице.
Блэкволл отпустил свою возлюбленную и отошел чуть в сторону. А Инквизитор попросила обновить выпивку в кружке, чтобы поддержать тост.
Вечер продолжался — вокруг все танцевали, произносили тосты в честь Вестницы. В углу за барной стойкой Эвелин заметила целующихся Дориана и Быка. Не то, чтобы ее это сильно удивило, просто стало интересно, насколько все серьезно.
Варрик и Каллен пытались привести в чувство Кассандру, которая все еще порывалась станцевать на столе. Сэра уже громко храпела под столом, а мать Жизель что-то тихо обсуждала с Соласом.
Эвелин, болтавшая с Лелианой и Жозефиной о предстоящем бале в Зимнем дворце, заметила, как Блэкволл тихонько вышел из таверны. Извинившись перед своими советницами, Тревельян последовала за ним.
— Ты хотел незаметно уйти без меня? — лукаво улыбаясь, спросила девушка.
Блэкволл вздрогнул от звука ее голоса и обернулся. Он выглядел подавленным и растерянным.
— Нет, я… не хотел.
— У тебя и не получилось бы, — улыбнулась Эвелин, заключая воина в объятия.
Девушка запустила руки в волосы мужчины, прижимаясь к нему всем телом. Блэкволл судорожно вздохнул, когда Эвелин провела губами по мочке его уха. Любые попытки сдерживать себя рядом с ней были бесполезными. Блэкволл обнял ее в ответ, приподняв голову девушки за подбородок.
— Миледи, вы настолько невероятная женщина. Рядом с тобой я чувствую себя так, словно могу сделать все, что угодно. Быть кем угодно. Ты вдохновляешь настолько, что убежать от этого чувства невозможно.
Блэкволл замолчал, а Эвелин разглядывала морщинки под его глазами. Они маленькими трещинками разбегались по загорелой коже, когда Страж смеялся. Ей нравилось это.
— Все — это очень сложное слово, тяжелая ноша, оно значит так много.
— Ты значишь много, — шепнула Тревельян, перехватив его руку своей. — Давай не будем стоять прямо посреди двора.
Блэкволл замер на миг, смотря ей в глаза, словно что-то хотел сказать. Но в следующее мгновение, Страж подхватил девушку на руки и понес в сторону конюшен.
Сегодня Блэкволл вел себя странно — он целовал Эвелин так страстно, как никогда. Обычно он был осторожен и нежен, а сейчас он буквально терзал губы Тревельян, сильно сжимал ее в объятиях. Он был горячим, как печка, а Эвелин так хотелось согреться после вечернего скайхолдского холода. И вдруг Блэкволл отстранился.
— Ты должна знать. Я не достоин тебя, ты слишком хороша для меня. Наше будущее… Я — Страж, я не смогу дать тебе ничего…
Эвелин провела ладонью по заросшей щеке воина.
— Ты опять? Мы не знаем, что с нами случится завтра. Мы оба можем погибнуть. Каждый день, куда бы мы ни шли нас поджидают опасности. Мы в самом центре войны, оба. Забудь об этом, сегодня есть только ты и я.
То как она говорила, как гладила пальцем его скулу, ее мятно-цветочный запах, все это сводило Стража с ума. В конце концов, он не смог бороться с собой дальше, снова жадно впиваясь в ее распухшие губы, прижимая ее стройное тело как можно ближе к себе.
Обычно по ночам Блэкволл провожал Тревельян в ее покои, и тогда они засыпали там вдвоем. Но сегодня уставшие и счастливые они заснули прямо на втором этаже конюшни. Блэкволл целовал ее шею и руки, нежно обнимая. Эвелин, засыпая, жмурилась от удовольствия.



Каллен проснулся от громкого стука в дверь, казалось, что ее сейчас выбьют. Командор мгновенно вскочил с кровати, схватил меховую накидку и бросился вниз в свой кабинет, на ходу натягивая ботинки.
Выломать дверь пытался Коул, что несказанно удивило бывшего храмовника. Он никогда бы не подумал, что в этом хрупком подростковом теле столько силы.
— Задыхается, горит, так больно, — Коул практически кричал, он был весь взмокший, с растрепанными волосами. Темные круги под глазами ярко выделялись на бледной коже.
— Коул, что случилось? Что болит? — Каллен все еще с большим подозрением относился то ли к духу, то ли к парню, но отказать в помощи не смог бы.
— Не видит, не слышит. Оно охотится! Приближается! Бежать, бежать! — Коул согнулся в три погибели, обнимая себя за плечи руками.
Каллен побледнел, понимая, что парень говорит не о себе, он чувствует чью-то боль, настолько сильную, что едва может справиться с ее отголосками. Подсознательно бывший храмовник уже понимал, о ком речь.
— Коул, кому нужно помочь?
— Эвелин, — простонал Коул, съезжая спиной вниз по стене.
— Где она? — сердце Каллена забилось быстрее.
— Не знаю, где-то в замке. Убегает. Догоняет… Больно!
Каллен бросился прочь из своего кабинета. В конюшне было пусто, в таверне тоже. Он метался по замку, словно дикий зверь в узкой клетке. В инквизиторских покоях Тревельян тоже не оказалось. Наконец, в саду он заметил вдалеке темную фигуру то падающую на колени, то пытающуюся бежать.
— Эвелин, — окликнул мужчина.
Ответа не последовало. Добравшись до нее Каллен испугался еще больше. Эвелин ничего не видела перед собой, глаза ее были пусты, на лице — гримаса ужаса. Каллен схватил ее за руку, развернул к себе лицом. Тревельян продолжала перебирать ногами и шептать что-то нечленораздельное.
— Эвелин, посмотри на меня, — просил Каллен, прижимая ее к себе, и не давая вырваться. — Что с тобой? Ты в порядке?
Девушка дрожала всем телом. Мокрые пряди волос облепили лоб. Она стояла в одном нижнем белье и босая. Каллен в ужасе смотрел на нее, не понимая, что делать.
— Слышишь меня? Эвелин, все в порядке. Я рядом с тобой. Пойдем отсюда, ты замерзнешь.
Тысячи мыслей одновременно пролетали в голове молодого человека. Он думал, как найти лекаря для нее, как объяснить людям, что случилось с Инквизитором. Он боялся за нее. Возможно виной всему эта странная светящаяся штуковина у нее на руке. Или демоны.
— Эвелин, посмотри на меня! Ты в безопасности, слышишь!
Каллен обхватил ее лицо двумя руками, вытирая большими пальцами слезы, что градом катились из ее широко распахнутых глаз. Дрожь стала утихать, девушка перестала бормотать, дыхание немного выровнялось. Каллен снял накидку и закутал в нее Тревельян. Только спустя время он вдруг осознает, насколько близко рядом с ним находилась почти раздетая Эвелин.
Девушка перестала плакать, но взгляд ее все еще не сфокусировался. Каллен обнял ее, прижимая к себе. Он гладил спутавшиеся мокрые волосы, а потом неожиданно для самого себя поцеловал ее в макушку. Несколько минут они стояли так в полной тишине, а потом Каллен услышал слабый голос Эвелин:
— Каллен?
— О, дыхание Создателя! Ты пришла в себя. Что случилось? — Эвелин чуть отстранилась, и теперь командор держал ее за плечи.
— Я… Прости… Я… Как ты нашел меня? — Эвелин ладонями вытирала слезы со щек.
— Коул разбудил. Он почувствовал твои эмоции. Что случилось?
Эвелин зажмурилась, словно пыталась отгородится от всего, что видела.
— Мне снятся кошмары, каждую ночь. Я вижу Тень, демонов, как они гонятся за мной, Корифея, убивающего всех моих спутников и советников. Я вижу лицо Алистера, сражающегося с Кошмаром.
— Как давно?
— После Адаманта. С тех самых пор я почти не сплю. Ты думал, что я просто хочу помочь тебе с твоими кошмарами, но я и сама спалась от того же каждую ночь в твоей компании.
Каллен устало потер глаза кулаком.
— Почему ты ничего никому не рассказала? Мы могли бы помочь тебе.
— Никто не должен был знать о моих проблемах, никто не должен был видеть Инквизитора в таком состоянии. Я подвела вас всех.
— Ты думаешь, мы не понимали, что с тобой что-то происходит? Ты отказывалась идти в походы, которые раньше так любила. Ты целыми днями ни с кем не говорила, закрываясь в своих покоях.
— Я боялась, что, если расскажу, что со мной на самом деле, вы потеряете веру у меня. Я ведь Вестница Андрасте, несокрушимая, ведущая за собой целую армию. Как могла я показать вам, насколько я слаба?
— Эвелин, ты человек. Невероятный человек, сильный, отважный, решительный, но все еще ты остаешься просто женщиной, волею судеб ставшей единственным спасением для всего Тедаса. Мы рядом с тобой для того, чтобы помогать. И я… я никогда не потеряю веру в тебя. Ты дала мне шанс, хотя ни один нормальный человек не стал бы так поступать. Ты поверила в меня, и я всегда буду на твоей стороне.
Каллен сказал это так эмоционально, что под конец даже покраснел, считая, что последняя фраза возможно была неуместна в разговоре начальника и подчиненного. Он опустил глаза, и вдруг понял, что держит Инквизитора за руку, чтобы поддержать ее, если снова станет плохо. Он хотел было вырвать руку, но понял, что будет выглядеть глупо. Он просто молча разглядывал их переплетенные пальцы и ждал, что же ответит Эвелин.
Тревельян безумно боялась этого разговора, но сейчас она чувствовала невероятное облегчение. Пытаясь убежать от своих страхов, она сделала себе только хуже. Очередной кошмар был настолько сильным, что у нее не получалось выбраться из него. Что если бы Каллен не смог вырвать ее из собственного подсознания?
— Прости, что ты увидел меня такой, — прошептала она.
— Считай, что мы квиты. Ты видела меня в самом невыгодном свете, сегодня и я увидел твою тайну.
Тревельян улыбнулась, поплотнее закутываясь в меховую накидку.
— Мы отличная парочка — наркоман, пытающийся слезть с лириума и психичка, которая иногда не может отличить явь ото сна.
Каллен ухмыльнулся:
— А еще есть Лелиана с маниакальными замашками, вечно пытающаяся решить все проблемы с помощью убийства и Жозефина, которая пытается контролировать и доминировать над всеми. Мы — опора и надежда Инквизиции.
Тревельян рассмеялась. Кошмар окончательно отпустил ее, и теперь она почувствовала, как от холода онемели ноги.
— Мне нужно вернуться, да и ты замерзнешь в одной рубахе. Я одолжу у тебя до утра накидку? Мне не очень хочется ходить по замку в одном белье.
Вот именно сейчас Каллен понял, что под его накидкой на Эвелин только белье. Кровь прилила к лицу, он был уверен, что на щеках появились некрасивые красные пятна. От смущения он не знал, куда деть руки.
— Да, конечно… Кхм… Если тебе что-то нужно будет, я всегда готов помочь.
Несмотря на смущение из-за пережитого этой ночью, Каллен не смог устоять и поддался чувствам, все еще переживая за Тревельян. Он протянул руку и провел пальцем по ее щеке. Жест был довольно неоднозначным, но Каллену уже некуда было больше краснеть, а Эвелин нисколько не смутились. Она только улыбнулась в ответ.
Эвелин возвращалась в конюшню на рассвете. Ей было совестно, и она надеялась, что Блэкволл еще спит, и не заметил ее отсутствия. Было приятно ощущать под замерзшими ногами теплую древесину. Девушка быстро поднялась на второй этаж, но к своему удивлению, никого там не нашла. На импровизированной кровати, где они с Блэкволлом до этого спали, лежал только значок Серого Стража. Вспомнив их вчерашний разговор, Тревельян поняла, что что-то не так. Она разбудила Лелиану и поручила советнице выяснить, что могло произойти.
Эвелин обшарила весь замок, но Страж так и не нашелся. Не понимая, что происходит, девушка вновь вернулась к конюшням. Там ее и застал один из людей Лелианы.
— Блэкволла в замке нет. Сестра Соловей подтвердила, что ночью он ушел из Скайхолда. Вот записка от нее, возможно, что-то прояснится.
Дрожащими руками Эвелин взяла записку. В ней речь шла о казни какого-то преступника по имени Морнье, и о том, что это может быть как-то связано с Блэкволлом. Тревельян подняла голову, закончив читать.
— Найдите Блэкволла и, если это поможет, я готова отправиться в Вал Руайо на эту казнь.

Глава 4. В которой сердце Инквизитора оказывается разбитым

Эвелин проснулась очень рано, хотя в Вал Руайо они собирались выходить только после обеда. Есть не хотелось, идти никуда тоже не хотелось, но и сна не было ни в одном глазу. Девушка сидела на краю кровати, бездумно разглядывая стену. Спустя какое-то время она услышала шаги, но даже не повернула головы.
— Эй, босс. Тебе нужно поговорить с кем-то. И раз уж я здесь, это могу быть я.
— Зачем мне говорить с кем-то? — безжизненным голосом спросила Эвелин.
— Бен-Хазрад, помнишь? Я точно знаю, что тебе нужно.
И тут внезапно Тревельян поняла, что так больше не может продолжаться. Пытаясь побороть в одиночку своих внутренних демонов, она все только усложняет.
— Знаешь, я ведь красивая, — заговорила она.
Бык ухмыльнулся, но не перебил ее.
— И, казалось бы, у меня все отлично должно складываться в романтическом плане. Но кроме того, что я красивая, я еще и бестолковая, и судя по всему, притягиваю к себе только моральных уродов.
— Знаешь, почему я стала разбойницей? — не дожидаясь ответа кунари, Эвелин продолжила. — Мне было лет тринадцать, когда я влюбилась в красивого молодого солдата, жившего неподалеку. Он был смелым, сильным, благородным. Все девчонки в городе сходили по нему с ума. Но он выбрал меня, и даже не потому, что я была богата и из знатной семьи. Я думала, что нравлюсь ему, что ему приятно обо мне заботиться. Я не была кокеткой, и никогда не позволяла себе лишнего. Мне было всего тринадцать!
Тревельян на миг замолкла. Бык понял, о чем она говорит. Лицо его исказила ярость, но он все же промолчал, позволяя девушке выговориться.
— Он кричал, что я провоцирую его, потому что слишком красивая. Я молчала пока он заламывал мне руки, а он орал, что, если я буду молчать, мне будет только хуже. Моя мама заметила синяки спустя несколько дней. Я не хотела рассказывать, мне казалось, что виновата сама. Случившееся не предали огласке, но отец добился того, что солдата уволили, ему пришлось переехать, не знаю, что с ним случилось дальше.
Эвелин замолчала, и тогда Бык решился спросить:
— Ты стала разбойницей, чтобы научиться защищать себя?
Инквизитор ухмыльнулась:
— Нет, я хотела сделать так, чтобы его слова стали правдой. Я стала соблазнять, дразнить, ходила по тонкому лезвию. Но да, я научилась себя защищать, и теперь все заканчивалось тем, что я до полусмерти избивала горе-ухажеров. В какой-то момент я перегнула палку, и меня стали разыскивать. Даже родители уже не смогли помочь мне. И вот однажды, я встретила еще одного молодого красавца. Он тоже был разбойником, работал в одиночку. Я никому не могла доверять после того, случая с солдатом, но вот этому разбойнику почему-то поверила. Мы стали промышлять вдвоем, и все складывалось как можно лучше. Пока однажды он не привел меня к стражникам. Он продал меня за какой-то десяток золотых.
— Босс, я не знал, что ты сидела в тюрьме, — удивился Бык.
— Отец все же нашел нужную ниточку, чтобы повлиять на мэра. Меня отпустили, но выгнали из города. В общем-то я там и не жила на тот момент. Но я трижды дурочка, ты знаешь? Спустя какое-то время я еще раз доверилась мужчине. Я тогда впервые попала в наемничий отряд, была очень неплоха, но оставалась новичком. И тогда со мной приключился Гварен. Настойчивый был мужчина.
— Он бил тебя?
На секунду Эвелин показалось, что кунари может читать ее мысли.
— Мы били друг друга, если быть честной. Но да, он был не против решать все проблемы физическим путем. После очередного отказа, он чуть не убил меня. С тех пор я больше не смогла никому довериться, и больше не имела ни с кем отношений, особенно с теми, с кем вместе работала.
Эвелин и Бык немного помолчали.
— Блэкволл не такой, — наконец, заговорил кунари.
— Правда? Тогда где он? — Эвелин покачала головой, а потом добавила: — Что-то мне подсказывает, что я в четвертый раз стала дурочкой. И я прошу тебя никому не рассказывать то, что ты здесь услышал. Пусть все, что я тебе открыла останется навсегда в этих стенах.
Бык молча кивнул, притягивая к себе Эвелин. Он обнял ее за плечи, а девушка уткнулась щекой в его голую грудь. Ей не хотелось плакать, ее не нужно было успокаивать, но было приятно чувствовать себя в полной безопасности в объятиях кунари.



В Вал Руайо шел дождь. С широких полей шляпы Коула струйками стекала вода. Хозяин таверны в третий раз за последние несколько часов предлагал всей большой мокнущей компании укрыться от ливня под навесом таверны. Обещал даже бесплатный чай, чтобы согреться. Но спутники Инквизитора, словно пытаясь выглядеть еще более несчастными, продолжали стоять под дождем.
Два часа назад Тревельян узнала, что Блэкволла на самом деле зовут Том Ренье, и что он беглый преступник. Странное чувство возникло в груди девушки — оказалось, их с Блэкволлом объединяло намного больше, чем она думала.
Первой реакцией Эвелин, еще там на центральной площади возле эшафота, было острое желание крикнуть, чтобы солдафоны убрали руки от ее мужчины. Заметив, как сжались кулаки Тревельян, Бык осторожно, но крепко схватил ее за локоть. И она была благодарна ему — еще секунда и она бросилась бы на всех с кулаками. Когда Ренье увели, а толпа с площади разошлась, Эвелин осталась стоять неподвижно, рядом с ней молча стояли все остальные. Первой решилась заговорить Лелиана, понимая, что вина за случившееся частично лежит на ней.
— Миледи, мы можем поговорить с городской стражей…
Договорить советница не успела, ее перебила Тревельян.
— Пусть с этим разберется Каллен. Забирай всех, и отправляйтесь назад в Скайхолд.
Лелиане пришлось уехать самой, Бык, Сэра, Коул и Кассандра напрочь отказались слушаться приказа Вестницы. И теперь они мокли под дождем, дожидаясь вестей из тюрьмы, куда поволокли Блэкволла, и куда за ним отправилась Тревельян.
Эвелин всегда боялась попасть сюда. Она знала, что рано или поздно разбойничая жизнь приведет ее в подобное место, но она и подумать не могла, что это произойдет так. Став Инквизитором, она сама отправляла людей в тюрьму, страх стать заключенной остался в прошлом. И вот она идет по сырому темному коридору, шаги гулким эхом отскакивают от каменных стен.
В голове мелькали тысячи мыслей, она не понимала, что делает и зачем. Единственное, в чем была уверена Эвелин, что она не сможет вот так просто отдать Блэкволла правосудию, даже не поговорив. Не высказав ему все, что кипело сейчас в ее сердце.
Блэкволл начал говорить еще до того, как она подошла к камере, словно чувствовал, что она приближается.
— Я не убивал Стража Блэкволла. Не хочу, чтобы ты думала обо мне хуже, чем есть на самом деле. Блэкволл погиб, сражаясь с порождениями тьмы, защищая меня. Я решил, что такой хороший человек не должен так умирать, из-за меня умирать. Потому, стал им.
Сложно было смотреть на этого бородатого весельчака в такой обстановке. Он сидел в углу камеры на скамейке из отсыревших досок. Казалось, он сильно похудел за часы, прошедшие с момента их последней встречи. Лицо его было серым, не выражающим эмоции. Ренье смотрел в одну точку на полу, не поднимая головы, даже тогда, когда Тревельян подошла вплотную к решетке.
С удивлением Эвелин поняла, что ее мало интересует история Ренье, ей не важно, какие события привели их сюда. Важно было лишь то, почему он врал. Блэкволл был единственным человеком в ее окружении, которому девушка доверяла всецело. Она не рассказала Стражу о кошмарах лишь потому, что не хотела причинять ему боль, а не потому, что сомневалась в том, как он это воспримет. Он знал о ней все, она верила ему, никогда не усомнившись ни в чем. И вот Эвелин стоит перед совершенно незнакомым человеком.
— Почему ты врал мне?
Блэкволл не оторвал взгляда от пола, но выглядел удивленным. Он тоже не ждал, что Эвелин в первую очередь будет интересовать именно это.
— Я не хотел врать. Но сделав это в первый раз, не смог остановиться. Я хотел исправить все, и ты не должна была найти меня. Я хотел просто исчезнуть из твоей жизни без следа. Моя ложь должна была закончится именно так, потому что я не хотел, чтобы ты видела меня таким.
В ушах Эвелин громко стучала кровь, она почти не слышала Ренье. Она отвечала не головой, а сердцем, не осознавая до конца, что говорит.
— Ты не хотел, чтобы я видела тебя настоящим? Хотя ты был единственным, кто видел настоящей меня.
Блэкволл зажмурился, а затем резко встал, в миг оказавшись на расстоянии нескольких сантиметров от Эвелин. Их разделяла только решетка камеры.
— Неужели, ты не понимаешь, что на самом деле важно?! Я отдал приказ убить лорда Кайе и его семью! Я обманул своих людей, они не знали, на что идут. А когда все вышло наружу, я просто сбежал. И мои люди вынуждены были платить за мой грех, пока я притворялся хорошим человеком. Вот настоящий я, которого пытался скрыть от тебя. Я — убийца, предатель, я — монстр.
Эвелин от неожиданности сделала несколько шагов назад, а Блэкволл выговорившись, не смог устоять на ногах. Он медленно в каком-то немного картинном жесте опустился на колени.
Действительно ли было так важно то, что он врал ей? Не важнее ли то, какие поступки он совершил в прошлом? То, почему в итоге попал за решетку?
Ренье вновь смотрел в пол, а голос его звучал почти издевательски:
— Разве ты не была бы счастливее, если бы думала, что мужчина, которого ты любишь — благородный, смелый Серый страж, однажды просто исчезнувший, чтобы не причинять своей смертью боль любимой женщине?
Эвелин молчала.
— А теперь ты знаешь, что это не так. Ты знаешь, что все, что ты любила во мне было ложью.
Эти слова привели Тревельян в чувство. Он был не прав.
— То, что было между нами было правдой. И ты был настоящим со мной. Тебе просто не хватит смелости признаться в этом. Ты делаешь из-за себя монстра, чтобы оттолкнуть меня. Но я вижу хорошее в тебе.
Эвелин ни на секунду не сомневалась в том, что говорит. Она вспомнила, как отважно всегда бился Блэкволл, как без раздумий подставлялся под удары, которые предназначались ей. Он был храбрым защитником, все то время, что сражался в рядах Инквизиции.
— Когда мы впервые встретились, во Внутренних землях, я хотел сказать тебе правду. Но… Тебе, когда-нибудь говорили, насколько ты красивая? Какие чувства вызываешь в людях, которые окружают тебя? С первого взгляда я влюбился, как мальчишка. Я не смог признаться. Я всегда был слишком слаб. Все это время пытался переложить на тебя ответственность за наши отношения. Я не смог бы отказаться от тебя никогда.
Тревельян помнила, как он смотрел тогда. Помнила, как он, не раздумывая, пошел за ней, вступив в ряды Инквизиции. Неужели, она и в правду так действовала на людей?
— Но ты ведь не был слабым, когда боролся с полчищами демонов в Адаманте, всегда защищал нас. Ты не раздумывая закрыл собой от стрелы Сэру. Ты столько раз спасал меня от гибели.
Блэкволл встал с колен и отошел в самую глубь камеры, повернувшись спиной к Тревельян.
— Я хотел измениться, стать другим человеком. Но в итоге, я здесь, расплачиваюсь за свои ошибки. Так и должно быть.
Эвелин даже показалось, что она услышала звук того, как с треском разбилось ее сердце. Как так могло быть, что всегда, когда она открывала сердце мужчинам, ее обманывали? Чем она заслужила все это? Тревельян хотелось пожалеть себя, но, наконец, разум взял верх над сердцем, и в голове сформировался четкий план. Как бы ни было ей по-женски обидно, как бы ни страдала от случившегося Эвелин Тревельян, миледи Инквизитор и вся Инквизиция нуждалась в Блэкволле или в Томе Ренье, это было уже не важно.
В помещении, где находились тюремные стражники Инквизитора встретил Каллен. Еще час назад Тревельян казалось хорошей идеей поручить именно командору разбираться с этой ситуацией, но теперь почему-то видеть Каллена было слишком больно. Он смотрел на нее с такой жалостью, что Эвелин хотелось побить его.
— Людям Лелианы удалось собрать информацию про Тома Ренье. — Каллен все еще смотрел на нее с жалостью, но вот голос его был сердитым.
— Расскажи мне, — Тревельян старалась стоять ровно, и всем своим видом показывать, что с ней все в порядке, и что ее сердце только что не растоптали.
— Том Ренье был известным успешным капитаном Орлейской армии. Перед самым началом гражданской войны, его завербовали противники Селины, поручили убить одного из самых важных ее людей. Но он сделал это не сам — отдал приказ воинам, верным ему. Люди Ренье даже не усомнились в приказе начальника, и попали под удар. Не многим удалось уцелеть до сегодня, за редким исключением, вроде Морнье.
Эвелин поняла, почему Каллен злился — его возмутило поведения Ренье по отношению к своим людям. А вот саму Эвелин возмутило другое.
— Как давно Лелиана располагала этой информацией?
Каллен замялся:
— Невозможно было связать эту историю с Блэкволлом! Даже Лелиане такое не под силу, особенно, когда дело касается Стражей. Ты ведь знаешь, даже она не может оставаться бесстрастной.
Тревельян решила не спорить с командором, тем более, что его вины ни в чем не было. Эвелин понимала, что Лелиана была прекрасным тайным канцлером и выполняла свою работу, как нельзя хорошо, но сейчас очень хотелось переложить всю ответственность за свое разбитое сердце именно на нее.
— Что теперь делать? — задумчиво спросил Каллен, запуская ладонь в волосы. — Блэкволл, вернее Ренье, сдался сам, он смирился со своей участью…
Каллен внимательно посмотрел на Тревельян. Ей казалось, что она держится молодцом, но бывший храмовник видел перед собой несчастную, измученную девушку. Ему отчаянно хотелось помочь любой ценой, каждая его клеточка хотела защитить ее, спрятать от любых обид.
— Но тебе не обязательно с этим мириться. У Инквизиции есть силы и возможности повлиять. Если Блэкволла передадут нам, ты сможешь сама решать, как с ним поступить.
Эвелин устало потерла пальцами переносицу. Так хотелось просто забраться под одеяло и не вылазить оттуда никогда.
— А как бы ты поступил на моем месте? — она не была уверена, что хочет услышать ответ командора. Но крошечная часть ее сознания хотела, чтобы Каллен спросил, зачем вообще ей этот лживый мужлан, если рядом есть такой преданный и нежный мужчина, как он. Эвелин прогнала еле-еле звучащий голосок, и посмотрела на Каллена. Ответ был очевидным, но неожиданным для Тревельян.
— То, как он поступил со своими подчиненными — непростительно, — рычал Каллен. — Он предатель, он так долго обманывал нас. Я презираю его, да.
Командор сжал кулаки.
— Но он не просто назвал себя Серым Стражем, он сражался, он вступил в Инквизицию. Он не единожды проливал за наше общее дело свою кровь. И ведь у него почти получилось избавиться от прошлого, выстроить новую жизнь, такую, как ему хотелось бы. Я все никак не пойму, зачем он сдался.
Инквизитор улыбнулась уголком губ, вспомнив о своем решении, принятом после разговора с Ренье.
— Ты впечатлен тем, что он сделал, да?
Каллен улыбнулся ей в ответ:
— Спасти Морне было храбрым поступком, по-настоящему храбрым. Он ведь знал, что идет на верную смерть. Но я в любом случае, не могу решать за тебя. Я могу лишь помочь вытащить Блэк… Ренье отсюда, если ты этого хочешь.
Тревельян не колебалась и секунды. Она приняла это решение еще там, у камеры Блэкволла, и разговор с Калленом помог понять, что решение действительно верное.
До разговора с командором Эвелин было немного стыдно за свое решение. Ей казалось, что все будут тыкать пальцами в нее, мол она так влюблена, что готова на все даже ради такого негодяя, как Ренье. Но ей действительно хотелось спасти его, хотелось отблагодарить за то, что так сильно любил ее, помогал в трудные минуты. Эвелин понимала, что никогда не отвечала на его чувства так, как он этого заслуживал. Это был шанс сделать что-то хорошее для него. А поговорив с Калленом, Эвелин поняла, что Блэкволл очень изменился, и она должна дать ему шанс исправить все как надо, искупить свою вину перед теми, кого он предал и обманул. Да, и отряд Инквизитора нуждался в этом бесстрашном сильном воине.
— Пусть отдадут его нам.
Каллен немного обреченно кивнул:
— Хорошо, возвращайтесь быстрее в Скайхолд, миледи. Обсудите возможные варианты выдачи Ренье Инквизиции с Лелианой и Жозефиной, и передайте окончательный письмом сюда. Я все улажу.
Через неделю под покровом ночи в Скайхолд привезли Тома Ренье. Лелиана так и не рассказала, как ей это удалось, но Соловей очень радовалась тому, что смогла в какой-то степени извиниться за свою ошибку перед Инквизитором.
Ренье держали взаперти в одной из боковых комнат центральной части замка. Эвелин не хотела идти к нему до суда, который был назначен на послезавтра. Но в первый же вечер она чуть ли не демонстративно прошла, громко топая, через весь замок к нему в комнату.
Тревельян не хотела выяснять отношения прямо во время суда перед всеми своими соратниками и подчиненными.
— Блэкв… Как к тебе теперь обращаться? Блэкнье? Рейнволл? — Эвелин не собиралась шутить, само собой как-то получилось, но сдержаться от смеха не получилось.
Ренье сперва смотрел на нее с удивлением и злостью, а потом тоже громко рассмеялся. Отсмеявшись, он все же спросил:
— Зачем ты вытащила меня?
Эвелин устало прислонилась спиной к стене.
— Я не хочу ссориться. Я абсолютно уверена, что ты не должен умирать, потому и вытащила.
— Я должен ответить за свои проступки, а ты просто уподобляешься мне, используя влияние Инквизиции для собственной выгоды.
Инквизитор опустила глаза.
— Выгода не совсем моя. Ты услышишь мой приговор на суде, сейчас я хочу решить другой вопрос.
— Что будет с нами? — Блэкволл повернулся к Эвелин спиной, понимая, что ему скажет девушка.
— Я спасла тебя от казни, потому что считаю тебя хорошим человеком, и я уверена, что ты сможешь еще это доказать. Но это не отменяет того факта, что ты разбил мое сердце, я не смогу больше доверять тебе.
— Тогда ты не сможешь больше даже взять меня в битву. Зачем ты спасала меня?
— Суда еще не было, помнишь? Но на самом деле, ты никогда не подводил меня в бою, и я думаю, что ты учишься на своих ошибках, и не станешь предавать меня, как Селину. — Эвелин печально вздохнула. — Я не смогу быть с тобой. Я… Ни с кем не хочу сейчас быть.
Не поворачиваясь, Ренье кивнул.
— Если ты героически сможешь перенести все проявления моей обиды, я даже могу предложить тебе свою дружбу. Ты многое сделал для меня, и много значишь для меня.
— Пока что, ты само очарование, хотя я был уверен, что ты первым делом вырвешь с мясом мне бороду, — Блэкволл повернулся лицом к Эвелин и даже немного неуверенно улыбнулся.
— Это пока, просто поверь мне, — хмыкнула в ответ девушка.
Ренье помолчал несколько мгновений, а потом еле слышно сказал:
— Ты ведь никогда не любила меня.
Нет, он не спрашивал, а утверждал, и Тревельян решила не спорить с ним. Она просто молча вышла из комнаты, беззвучно закрыв за собой дверь.
Во время суда Ренье еще раз обвинил Инквизитора в том, что она покрывает таких негодяев, как он.
— Ты правда думаешь, что смог бы расхлебать всю кашу, что заварил, просто умерев? — Ехидно спросила в ответ Эвелин. Ей в принципе не нравилось кого-то судить, а когда перед ней стоял Блэкволл, процесс просто убивал ее.
— Это по крайней мере что-то, — буркнул тот в ответ. — И что теперь со мной будет?
— Ты свободен, — улыбнулась Эвелин.
— Так не бывает.
— Да, ты прав, так не бывает. Ты должен будешь искупить свою вину, и научиться жить как настоящий ты, а не предатель капитан Ренье, каким ты себя представляешь или как Серый Страж, которым ты был в последнее время.
— Настоящий? — вопрос для Тревельян прозвучал несколько двусмысленно, она поняла, о чем спрашивал Ренье. Девушка кивнула в ответ.
— Если моя жизнь принадлежит мне, и ты разрешишь мне ею распорядиться, как я пожелаю, я бы хотел остаться в рядах Инквизиции. Я хочу продолжать защищать тебя.
Сердце Эвелин на миг дрогнуло, Том не сможет так легко расстаться со своими чувствами к ней. Тревельян было неуютно, но она точно знала, что делает правильный поступок, несмотря на то, что ей хотелось сбежать ото всех и долго-долго плакать от несправедливости мира.
— Хорошо, Том Ренье, ты можешь остаться в рядах Инквизиции на условиях, которые мы обсуждали несколько дней назад и сегодня.
Ренье кивнул, и на этом суд, наконец, закончился.



Том, действительно, недооценил то, каким может быть поведение обиженной женщины. Эвелин в принципе себя не сдерживала, она постоянно подкалывала воина, напоминала ему о том, как он поступил с ней, не со злобой, нет, но самому Ренье от этого проще не становилось. Все усложнялось тем, что от него отвернулись практически все, кроме Сэры и собственно самой миледи Инквизитора, которая постоянно подшучивала над ним. Ему приходилось туго под презрительными взглядами людей вокруг, постоянно выслушивая издевательства Эвелин и Сэры, и не имея возможности поговорить с кем-то по душам.
Но как-то однажды, Ренье случайно услышал, как Тревельян ругалась с Кассандрой из-за того, что Искательница не хотела разговаривать с Томом.
— Ты что совсем забыла, сколько он всего сделал? И для тебя в том числе? — шипела, словно кошка, Эвелин, уперев руки в бока.
— Он — предатель! Он заслуживал наказания!
— Он спас тебе жизнь! Сколько десятков раз за последний год? Он прошел через весь ужас последних событий вместе с нами!
Кассандра склонила голову.
— Я поняла, Инквизитор, я постараюсь. — Кассандра явно была не довольна, но понимала, что Тревельян не отступит.
Ренье был благодарен за это Эвелин. Она была невероятной женщиной, и он был счастлив, что, хотя бы недолгое время она принадлежала ему.



Эвелин справлялась с ситуацией намного лучше, чем могло бы быть. Кошмары все еще тревожили ее, и она часто плакала по ночам, но ощущения полной беспомощности и безнадежности постепенно отпускали ее. Она набиралась сил, и даже настроилась идти вместе с Сэрой, Кассандрой и Вивьен в поход в Крествуд в следующем месяце.
Пару дней назад погода в горах резко ухудшилась — во всю сыпал снег, земля покрылась толстой скользкой коркой льда, было холодно и в то же время очень сыро. Стояла глубокая ночь, а Тревельян почему-то не додумалась взять с собой фонарь. Пробираться по узким лесенкам и дорожкам Скайхолда в полной темноте, таща с собой в руках гору еды, было очень неудобно. В конце концов, Эвелин поскользнулась, и упала бы, хорошо приложившись головой об лед, если бы ее не подхватил, появившийся из ниоткуда Каллен. Он схватил ее в охапку, прижимая вплотную к себе. Все произошло очень быстро, но, когда Каллен осторожно поставил Эвелин обратно на ноги, единственная мысль, мелькавшая в ее голове, была о том, как же приятно от него пахнет. Девушка зажмурилась, прогоняя ее.
— Ты почему тут бродишь в темноте? Опять кошмары мучают? — Каллен был облачен в доспех, и выглядел довольно уставшим.
Инквизитор кивнула.
— Тебя тоже?
Командор пожал плечами.
— Да, сидел над отчетами весь вечер, но глаза уже устали, вот и решил пройтись.
— А я с кухни стащила всякой вкуснятины! — Эвелин увлеченно ткнула мешочками и мисками, которые держала в руках, Каллену прямо в лицо. — Тут есть и сухофрукты, и сыр, который Бык заказал откуда-то издалека, а еще конфеты с шоколадом!
Каллен смутился, услышав, как заунывно забурчал его живот.
— Я бы не отказался от угощения.
Они устроились неподалеку на скамье, и Эвелин продолжала сокрушаться, что они вдвоем такие дураки, не додумались захватить с собой фонари. Но нужно признаться, что даже в полной темноте, еда была вкусной.
Каллен прожевал кусочек сыра с хлебом, и спросил:
— Как ты? Выглядишь получше, чем раньше.
— Сплю лучше, чем раньше. Все еще хочется убит кого-то, потому думаю, что мне пора идти в поход. Завтра на Совете скажу об этом.
Командор немного помолчал, он неуклюже мял в руках бумажку, в которую был завернут сыр.
— Я рад, что у вас с Блэк… Ренье все наладилось.
Эвелин закинула в рот горсть виноградин и даже не прожевав, ответила:
— Ну, он как-то терпит мои постоянные подколы и перепады настроения. Все еще иногда хочется его избить, но вчера мы очень неплохо посидели в таверне втроем с Сэрой. Пока я не расплакалась, и не убежала. Но мы целых два часа смогли пообщаться, в прошлый раз я через пятнадцать минут залепила ему пощечину и сбежала.
Каллен удивился, пальцы его застыли, и бумажка упала на землю.
— Я думал, ты простила его, и вы снова вместе.
Тревельян грустно улыбнулась:
— Я не смогу быть с ним вместе, я не доверяю ему. Ни одному мужчине не доверяю теперь. Так что, отношения это не для меня. А как твои дела в этом плане? Как твоя девушка?
Каллен удивился еще больше, и поперхнулся водой, которую пил прямо из горлышка бутылки.
— Какая девушка?
— Ну, та с которой ты встречался, когда ездил домой.
Каллен чуть не выпустил из рук бутылку.
— С чего ты взяла, что она моя девушка? Я просто соскучился по дому, письмо сестры вызвало ужасную ностальгию, потому я решился взять отпуск и поехать домой, чтобы повидать близких.
От чего-то сердце Эвелин забилось быстрее, к щекам прилила кровь и даже дыхание сбилось.
— Но ведь и она там была, — не унималась девушка.
— Да, наша подруга детства гостила у моей сестры. Вместе с мужем и двумя детьми, — Каллен не был настолько глупым и неопытным, чтобы не понимать, что Эвелин ревнует, но мужчина решил не думать об этом, иначе становилось жарко и тяжело дышать, когда она сидела так близко.
Тревельян даже не осознавала, насколько противоречили друг другу ее желания и ощущения. Она была твердо намерена больше никогда не иметь романтических отношений ни с одним мужчиной, но в то же время, почувствовала такое облегчение, когда услышала, что ее командор свободен. Решив, что все эти несостыковки она обдумает попозже, Эвелин широко улыбалась, уплетая очередную конфету. Сидеть вот так, рядом с Калленом, кушать вкусняшки и болтать обо всем на свете, было просто прекрасно.

Глава 5. В которой девочки решают повеселиться

— Инквизитор занята! — проорала Сэра, даже не взглянув, на того, кто ломился в покои Тревельян. Эльфийка громко захлопнула дверь и, причитая, поднялась по лестнице: — Если еще кто-то постучит, я поломаю ему руки! Мне надоело ходить туда-сюда! На двери же черным по белому написано «Важная встреча»!
Неделю назад Сэра провела экстренное женское совещание, главным вопросом которого стало, что делать с депрессивной Тревельян. С тех пор, как раскрылась вся правда про Ренье, прошло уже больше двух месяцев. Эвелин даже сходила с Сэрой, Кассандрой и Вивьен в поход, но все три спутницы Инквизитора предпочли бы остаться в Скайхолде, и не натыкаться в лагере на вечно зареванную Эвелин. Еще хуже было во время сражений — Тревельян переставала думать головой, и Кассандра с трудом умудрялась спасать Инквизитора от вражеских ударов. Однажды Искательница и эльфийка еле оттащили Эвелин от красного храмовника, которого та мутузила минут пятнадцать после смерти несчастного. Справляться с перепадами настроения Тревельян было очень сложно.
На экстренном совещании было решено устроить для Инквизитора девичник, обсудить насущные женские проблемы, промыть косточки мужикам и повеселиться. Единственное, что не продумали девушки, было помещение для вечеринки. Покои Инквизитора были не самым лучшим вариантом, так как каждые полчаса к ней кто-то пытался попасть.
Комната была украшена розовыми и белыми бумажными цветами и фонариками, с потолка свисали разноцветные гирлянды. На столике стояли всякие закуски, пирожные и конфеты, а на балконе ждали своего часа две коробки с бутылками. Все это должно было создать веселое расположение духа у девушек, но в итоге все пошло немного не так, как предполагалось.
Тревельян сидела на кровати и плакала навзрыд, с двух сторон от нее сидели Лелиана и Кассандра с печальными лицами. Жозефина ревела не меньше, чем Инквизитор, опустив голову на подлокотник дивана. Вивьен от скуки задремала на другом его конце, а между ними Дагна меланхолично жевала печеньку. Мать Жизель решили не приглашать, но теперь Сэра думала, что даже она была бы веселее, чем-то, что сейчас происходило.
— Так больше не может продолжаться! Хватит рыдать! — вернувшись, крикнула Сэра.
На нее моментально рассердилась Жозефина.
— Как ты можешь быть такой бессердечной! Бедная миледи Инквизитор! Бедная, — заревела пуще прежнего леди посол.
Сэра принесла с балкона бутылку игристого напитка из Орлея.
— Мы не для этого собрались! На, — Сэра протянула наполненный кубок Эвелин.
— Ты думаешь, что мне это поможет? — шмыгая носом, спросила Инквизитор.
— Да! Давайте, все берите себе напиток и выпьем за то, что мужики — тупорылые друффало, а мы — прекрасные феи!
Эвелин сделала несколько глотков розоватой жидкости. Аромат и вкус у нее был превосходный — летний, солнечный, ягодный. А спустя какое-то время оказалось, что напиток был не только вкусным, но еще и довольно крепким. Тревельян хватило всего одного кубка, чтобы улучшить настроение.
Спустя час атмосфера в комнате резко изменилась. Лелиана и Вивьен заставили Кассандру примерять парадные платья Эвелин. Инквизитор была несколько ниже, чем Искательница, но это не остановило милых дам. Жозефина укладывала непослушные длинные волосы Тревельян в сложную замысловатую прическу. Дагна и Сэра заливались хохотом от выражения лица Кассандры, дефилирующей в вечернем платье персикового цвета с пышной юбкой. Выпито было уже пол ящика.
Еще через час, когда в дверь снова постучали, радостная Сэра схватила в охапку молодого разведчика, принесшего Лелиане рапорт, и потащила его в комнату.
— Смотрите, кто пришел! А, кстати, кто пришел? Тебя как зовут? — икая, спросила Сэра.
— Дж… Джим… Простите, я, наверное, попозже зайду. Я пойду.
Несчастный Джим попытался вырваться из крепких объятий Сэры, но у него не получилось. Спустя сорок минут разведчик все же выбрался из западни. Он проклинал все на свете, а особенно то, что ему сейчас придется пройти через Главный зал, чтобы выйти из замка. Лицо его было пунцовым, что еще больше подчеркивало макияж, нанесенный пьяными девушками. У него были пухлые алые губы, очерченные черным глаза и малиновый румянец, который был заметен даже на его покрасневшем от стыда лице.
Где-то в середине второй коробки алкоголя, Эвелин решила, что хочет, чтобы Каллен прямо сейчас отчитался перед ней. Вивьен и Лелиана долго убеждали ее, что в таком состоянии ей не стоит заниматься делами, и им все же удалось это сделать. Тревельян минут десять сидела, надувшись, а потом вскочила на столик и заорала:
— Все мужики редкостные придурки! О, Создатель, насколько же было бы проще жить без них!
Задремавшая Сэра, открыла глаза, на несколько секунд сфокусировалась на Эвелин и заплетающимся языком, поддержала подругу:
— Да, ну их всех в жопу Андрасте!
Жозефина глупо захихикала, а Лелиана и Дагна, звонко чокнулись кубками, и осушили их залпом.
Эвелин спустилась со столика, скинув при этом на пол несколько мисок с едой. Инквизитор переместилась к зеркалу. На ней было новое ужасно красивое платье молочно-белого цвета, украшенное кружевом. Прическа, которую несколько часов назад ей сделала Жози, немного растрепалась, но Тревельян стала выглядеть даже более эффектно.
— Вот, я такая вся красивая, и почему мне тогда так не везет с мужиками? Вот взять того же Блэкволла! Что ему было не так?! Как он мог меня обмануть!
Тревельян чуть снова не разрыдалась, но Вивьен ловко, хоть и слегка пошатываясь, вручила Инквизитору очередной кубок с чудо-напитком. Эвелин шмыгнула носом и осушила его почти полностью.
Именно этот кубок Тревельян утром посчитает лишним, хотя было очевидно, что и предыдущие пять тоже положение не улучшили. Все, что происходило после этого момента, она помнила лишь обрывками.
Перед ней стоял растерянный Коул, переспрашивая, что он должен сделать. Потом она помнила, как в ее покоях появились перепуганные Каллен, Блэкволл, Варрик, Железный Бык и Дориан. Эвелин вроде бы помнила, как она пыталась вырвать из рук Варрика Кассандру. И последнее, что помнила Инквизитор, как залепила пощечину Ренье.



Очень хотелось пить, потому Эвелин потянулась рукой куда-то в сторону прикроватной тумбочки, но вместо стакана под пальцами почувствовала чье-то лицо. Ладонь слегка щекотала щетина, значит лицо мужское. Это не Блэкволл — у него густая борода, не Варрик, потому что его щетина значительно грубее, не Бык — кожа кунари на ощупь была немного другой, не Дориан и не Солас — Дориан гладко брился, а у Соласа вроде бы вообще не росла борода.
«О, дыхание Создателя! Это Каллен!» — Эвелин приоткрыла один глаз, чтобы удостовериться. Да, рядом с ней на боку, подперев голову рукой, лежал командор. Он с укором смотрел на Инквизитора.
— Что случилось? — хрипло спросила девушка.
Каллен, молча, протянул ей стакан воды, а затем заговорил.
— А что ты помнишь?
— Мы с девочками болтали и немного выпили, — с сомнением ответила Эвелин.
— Немного? — переспросил Каллен, указывая рукой на кучи бутылок, валявшихся по всей комнате. Странно, но здесь были не только изящные пузатые бутылки из-под орлейского чудо-напитка. Вокруг валялись бутылки антиванского дешевого пойла из запасов Быка, бочонки ферелденского пива и марчанского вина.
Эвелин осушила стакан чуть присев, и вдруг ее глаза расширились.
— Почему я гола… — Тревельян опустила взгляд, разглядывая себя. На ней была только рубашка Каллена. — Почему на мне только твоя рубашка? Твоя рубашка?
— Ты хотела спать голой. Я уговорил тебя надеть хотя бы что-то. Ты выбрала мою рубашку, — абсолютно спокойным голосом ответил Каллен, так словно ему не пришлось добрых полчаса разглядывать голую Эвелин, а потом надевать на нее свою же рубашку. Вдобавок к этому несчастный командор с голым торсом вынужден был провести остаток ночи с ней в одной постели.
Эвелин залилась краской. Он видел ее голой! О, нет! Стыд какой!
— А что произошло? — еле слышно спросила Тревельян, практически полностью спрятав лицо под одеялом. Уткнувшись носом в подушку, она заметила, что она влажная, как и ее волосы.
— Бык, Варрик, Дориан, Блэкволл и я в моем кабинете пытались отговорить рядового Джима от суицида после того, что вы с ним сделали, когда туда ворвался перепуганный Коул. Он бормотал о том, что мы все в опасности, а особенно ты. Мы прибежали сюда и застали весьма живописную картину.
Эвелин вспомнила, как заставила Коула соврать Каллену, чтобы увидеть командора.
— А где все остальные? — спросила девушка, протянув из-под одеяла руку со стаканом, чтобы Каллен его еще раз наполнил.
— Когда мы пришли, решили, что вам пора спать, хотя вы этому не особо обрадовались. Ты укусила Варрика, который пытался утащить упирающуюся Искательницу.
Каллен налил воду в стакан, и протянул обратно. Эвелин забрала его и поплотнее накрылась одеялом.
— Ему все же удалось увести Кассандру, она спит в своей комнате. А вот на счет Лелианы и Жозефины я не уверен. Когда Бык выносил их отсюда, они стали вспоминать какую-то старую историю с оргией, а Лелиана даже лизнула рог Быка. Собственно, сам кунари вроде был не против такого развития событий, потому вполне возможно, что твои советницы сейчас вместе с ним.
Эвелин чуть не стошнило, когда она представила, как Лелиана облизывает Быку рога.
— Вивьен спала, когда мы пришли. Дориан хотел отнести магичку в ее покои, но мадам де Фер оттолкнула его и очень гордо, правда, пошатываясь, ушла сама.
— А Сэра? — послышался из-под одеяла голос Эвелин.
— О, сложнее всего было справиться с эльфийкой. Блэкволл гонялся за ней по всей комнате, и даже несколько раз снимал с перил балкона. В конечном итоге ему не удалось образумить Сэру, потому она спит на твоем троне в Главном зале.
— А Дагна?
— Вместе с ней.
— Как они там поместились? Хотя, нет, я не хочу этого знать.
Эвелин помолчала немного, но у нее все еще не получалось полностью восстановить в памяти события прошлой ночи. Девушка высунула руку из-под одеяла, поставила стакан на пол, и все же решилась задать вопрос, который беспокоил ее больше всего.
— А почему мы спали вместе?
Эвелин скрутилась клубочком, не зная, куда себя деть от стыда.
— После того, как у меня получилось отцепить тебя от Блэкволла, которого ты пыталась поколотить, я хотел уложить тебя спать и уйти. Но ты начала раздеваться, наверное, в надежде, что я останусь. Мне удалось уговорить тебя оставить белье. А потом ты не хотела меня отпускать, начиная орать как резанная, когда я пытался выйти из спальни. Я хотел лечь на диване, но ты улеглась сверху на меня. Я подумал, что вдвоем на кровати спать все же удобнее.
Командор порадовался, что Тревельян спряталась под одеялом, и не видела, как предательский румянец проступил на щеках. А еще Каллен был очень горд своей выдержке, хотя события прошлой ночи иначе как издевательством по отношению к нему назвать было сложно.
Эвелин облегченно выдохнула, значит, секса не было, он бы рассказал ей об этом. Ведь рассказал бы?
— А почему у меня волосы мокрые?
— Тебе стало плохо. Я успел отвести тебя в ванную комнату, и даже пытался придержать волосы, но… Потом ты сняла белье, заявив, что оно запачкалось, и принялась мыть голову. Я заставил тебя надеть мою рубашку, и помыл твои волосы.
О, Создатель! Нет, большее унижение представить себе было сложно. Тревельян хотела немедленно вскочить на коня, и умчаться в закат. Но выбора не было, ей нужно было принять все, что произошло и как-то с этим справиться.
— Что-то еще, что я должна знать?
Каллен задумался. Оценив всю пикантность ситуации, он подумал, что усугубить ее уже ничего не сможет. Потому, он решил в отместку хоть немного смутить Инквизитора.
— Кроме того, что у тебя роскошное тело? Нет, больше ничего.
Эвелин застонала. Голова была тяжелой, все тело ломило. Внутри у нее была буря эмоций — ей было стыдно, неловко, но в то же время, от слов Каллена внезапно приятно заныло внизу живота.
— Прости меня, — шепнула девушка.
— Что? Я не слышу?
— Да, не издевайся ты! — возмутилась Эвелин, резко сев на кровати, отбрасывая одеяло. — Да, я перебрала! Но все из-за вас, мужиков! Это все вы виноваты!
Каллен чуть не рассмеялась — Тревельян была такой милой, растрепанной, заспанной, и она так забавно сердилась.
— Да, что ты говоришь? Это мы виноваты, что вы вчера выпили все запасы спиртного в Скайхолде?
Эвелин бессильно опустила плечи.
— Мне так стыдно, прости меня.
Каллен не смог бы признаться даже самому себе, что эта ночь была одной из самых лучших за последнее время. Ему нравилось быть рядом с ней. Мужчина пытался держать дистанцию с Вестницей, но его тянуло к ней как магнитом. А самое интересное во всем произошедшем было то, что хоть и недолго, но ему удалось рядом с ней поспать без кошмаров. И судя по всему, Эвелин этой ночью кошмары тоже не мучили. Хотя возможно причиной тому был алкоголь.
— Все в порядке. Но только пообещай мне, что больше не станешь раздеваться при мне, если ничего такого не имеешь в виду. — Каллен не глядя на Тревельян, улыбнулся и встал с кровати.
Кровь вновь прилила к щекам Эвелин. Она прикусила губу, разглядывая мускулистую спину своего командора.
«Никаких мужчин! Никаких мужчин!»
Но отвести взгляд от идеального тела бывшего храмовника было невероятно сложно. Эвелин заливалась краской, продолжая разглядывать его.
— Пойдем, тебя нужно покормить. И неплохо было бы узнать, как там остальные.
Каллен протянул ей руку, и Инквизитор с радостью ее приняла, и собственно так в одной рубашке и пошла бы на завтрак.
— А ты не хочешь одеться? — еле сдерживая улыбку, спросил командор.
«Да, что ж такое-то?!»
Эвелин помчалась в гардеробную и чуть не упала, зацепившись за ужасно красивое платье, которое было на ней вчера.



Каллен поставил перед Эвелин тарелку с яичницей и чашку с чаем. Девушка сидела за столом, подперев голову руками, распущенные волосы прикрывали ее словно занавес. Рядом сидела с печальным видом Кассандра, ковыряя вилкой еду в тарелке. Жозефина развернулась боком к остальным и медленно сербала травяной чай. Лелиана с гордо поднятой головой жевала тост с сыром, делая вид, что все отлично, хотя темные круги под глазами свидетельствовали об обратном.
— А где Сэра, — спросила Тревельян.
— Она послала меня куда подальше, когда я предложил ей поесть с нами, и перебралась вместе с Дагной к себе в комнату, — ухмыльнулся в ответ Железный Бык. Все утро с его лица не сходила улыбка, он словно специально издевался над девушками.
— А Вивьен? — Эвелин подцепила вилкой кусочек яичницы и теперь пристально его разглядывала.
— Она уже позавтракала и отправилась помогать чем-то матери Жизель. Выглядела она, кстати, просто прекрасно, — продолжал улыбаться Бык.
— Конечно, если бы я владела магией, я бы тоже с утра после попойки отлично выглядела, — пробубнила Тревельян.
У Блэкволла, сидевшего за противоположным концом стола, под глазом расплылся синяк. Эвелин была уверена, что именно она была причиной его появления. Заметив ее взгляд, Ренье заговорил:
— Это не ты. Когда я снимал Сэру с перил на балконе в твоих покоях, она случайно заехала мне в глаз пяткой. А вот царапины на шее — это твоих рук дело.
— Прости, — буркнула девушка, делая большой глоток чая.
Каллен опустился на лавку возле нее.
— Ешьте, давайте. Вам сразу станет полегче.
Мужчина заботливо пододвинул тарелку ближе к Эвелин. Вид еды у нее не вызывал приятных ощущений, но проглотив несколько кусочков яичницы, девушка действительно почувствовала себя лучше.
— Я надеюсь, что вечеринка пошла вам на пользу, — хохотнул Бык, явно наслаждаясь ситуацией.
Эвелин подозревала, что между ним и ее советницами вчера все же что-то произошло, но она абсолютно точно не хотела знать подробности.
По расписанию посуду должен был мыть Каллен, но Эвелин вызвалась ему помогать. Побуждения ее не были альтруистичными — она просто хотела хоть как-то загладить вину за вчерашнее.
Командор ловко намыливал тарелки и передавал их Эвелин, которая их споласкивала и отставляла на чистое полотенце. Посуды оказалось много, потому что вчера свою очередь пропустила Сэра, прикрываясь тем, что у них с Инквизитором и другими девушками очень важное собрание.
Каллен улыбался, соскабливая застывший жир с кастрюли, а Тревельян все еще чувствовала себя виноватой.
— Еще раз прости меня за вчерашнее.
— Ты просишь у меня прощение за то, что я оказался в одной постели с ослепительно красивой девушкой? — с поддевкой спросил командор.
— Ну, если посмотреть с такой точки зрения, то прощения действительно просить особо не за что, — хмыкнула Тревельян.
— Как тебе сказать, я приложил немалые усилия к тому, чтобы все осталось в рамках приличия. Насколько это было возможно.
— То есть я тебя совсем не привлекаю? — с вызовом спросила Эвелин, бросив тарелку на полотенце с такой силой, что она чуть не разбилась.
— Что? Я же только что сказал, что мне пришлось очень постараться, чтобы не поддаться твоим чарам. — Каллен не думал, что после вчерашнего его что-то может смутить, но этот разговор переходил в какое-то довольно странное русло, и он был уверен, что на щеках вновь проступают красные пятна.
— Ну вот! Значит я недостаточно привлекательна для тебя, раз ты все же мне не уступил! — Эвелин понимала, что злилась абсолютно без причины, и беседа получилась ужасно дурацкая, но остановиться не могла.
— То есть ты бы хотела, чтобы у нас вчера случился секс по пьяни? — только произнеся это вслух Каллен понял, что сказал. Он зажмурился, словно пытался сделать вид, что не говорил этого. Он вдруг вспомнил, что перед ним Вестница Андрасте, а не просто перебравшая накануне соседская девчонка. — Простите, миледи. Я…
Но Эвелин смутило не это.
— То есть ты считаешь, что я не смогу тебя соблазнить? Ты думаешь, что твоей выдержки хватит, и я недостаточно привлекательна?
— Да, я не это имел…
Эвелин перебила его:
— Я докажу тебе обратное! Вот увидишь!
Домывая последнюю тарелку, Каллен молча размышлял, во что он ввязался. Его специально будет пытаться соблазнить девушка, которая и так ему безумно нравилась. Он, конечно, благородный, честный мужчина, но сделан ведь не из железа! Как вразумить Инквизитора, что это плохая идея?
А вот Тревельян, все еще не замечая подвоха в собственной логике, уже строила планы, как быстрее и эффективнее заполучить Каллена.
Вы не подумайте, что Эвелин Тревельян была совсем безнадежной. Просто, когда тебе очень нравится мужчина, вокруг идет война, и периодически от тяжести, взваленной на тебя ноши немножечко сходишь с ума, сознание может сыграть с тобой злую шутку. А еще Инквизитор славилась своим упрямством, и если эта смазливая блондиночка что-то вбивала себе в голову, остановить ее было практически невозможно. Вот так Эвелин по собственной воле приняла одно из самых опрометчивых решений в своей жизни. Но она еще не скоро поймет это, потому что командор обладал поистине несокрушимой силой воли.


В первые несколько дней поведение Тревельян совсем не изменилось, и Каллен с облегчением подумал, что девушка обо всем забыла. Но через три дня после весьма удачного девичника, Эвелин пришла к нему за обещанной тренировкой. На ней была настолько облегающая кофта, что казалось ее грудь просто плотно перебинтована черной тканью, и такие же бриджи. Волосы она заплела в две косички, и поведением была больше похожа на ребенка, чем на взрослую женщину.
«О, Создатель! Откуда это в ней?» — сокрушался про себя Каллен, следуя за Инквизитором к привычному месту тренировок.
Нужно отдать должное Инквизитору, к тренировкам она относилась серьезно, потому все прошло, как обычно. Почти. Только каждый раз, когда Каллен делал захват или сбивал ее с ног, он физически ощущал все изгибы ее тела. Он хватал ее за талию, бедро или за плечо и сквозь тонкую ткань чувствовал каждую ее мышцу. К концу тренировки он готов был уже лезть на стену, казалось, что воздух вокруг них искрится.
Сбежав от мучительницы, как только смог, командор рассчитывал, что сможет спокойно провести вечер за своими любимыми отчетами. Но не успел он привести себя в порядок и натянуть одежду, как дверь открылась и на пороге появилась Эвелин с подносом в руках.
— Нужно поесть! Мы отлично потренировались, и теперь нужно восполнить силы.
Как она успела привести себя в порядок, переодеться и сходить на кухню? Влажные волосы локонами спадали девушке на плечи. На ней были брюки из тонкой гальей кожи и его рубашка.
«О, сиськи Андрасте! О, нет-нет, никаких сисек! О, Создатель, о чем я думаю!»
— Я не хочу есть, у меня много дел, — буркнул Каллен.
— Если ты не будешь есть сам, я покормлю тебя, — улыбнулась Эвелин, наколов кусочек мяса на вилку, и поднеся к его рту.
— Я лучше сам, — стараясь не смотреть на Тревельян, ответил командор.
Девушка повертела головой в поисках стула для себя, но в кабинете Каллена с этим была большая проблема. Не придумав ничего лучше, она с абсолютной невозмутимостью устроилась у него на коленях. Командор выглядел крайне растерянным.
— Что? У тебя тут стульев нет, а я тоже есть хочу! — невинным голосом оправдалась девушка.
— Мы можем поесть в Главном зале или на кухне.
— Пока мы будем ходить туда-сюда еда остынет. Ешь давай! — Эвелин уплетала ростбиф за обе щеки.
— О, а что это у тебя за рапорт из Изумрудных могил? Что слышно оттуда?
Если бы Тревельян настолько сильно не притягивала его, Каллен даже не заметил бы, что она так близко к нему. Он был увлечен разговорами о делах Инквизиции, и только странное волнообразное чувство в животе напоминало, что сейчас у него на коленях сидит его любимая женщина, и их лица находятся на расстоянии в несколько сантиметров друг от друга.
— Ладно, я пойду спать, — устало зевнула Эвелин часа через полтора. — И ты долго не засиживайся, ты и так мало спишь.
Она совершенно обыденно наклонилась и поцеловала его в щеку так, словно делала это каждый вечер. Каллен залился краской, и когда она вышла, отчаянно закрыл лицо руками.
Не в силах выбросить из головы мысли о Эвелин, Каллен решил, что сон — лучшее лекарство. Оставив все отчеты на завтра, он поднялся на второй этаж и попытался уснуть. Перед глазами постоянно всплывал образ обнаженной Тревельян. И впервые за много лет он не мог уснуть не из-за страха перед кошмарами.
Вдруг в дверь постучали и почти сразу же раздался ее голос:
— Каллен! Мне очень страшно! Опят кошмары! Можно я переночую с тобой?
Командор не успел ничего ответить, а Эвелин уже поднялась по лестнице. На ней все еще была его рубаха, а поверх только шерстяная накидка и судя по всему, все.
— Я не думаю, что это прилично, — замялся бывший храмовник, а лицо его вновь покрывалось красными пятнами.
— После той ночи-то? — хмыкнула Тревельян. — Да, ладно тебе. Я просто заметила тогда, что очень хорошо спала. Хочу проверить, что это было — алкоголь или ты.
Каллен сглотнул. Она тоже это заметила! И в его случае это абсолютно точно была она. Мысль о сне без кошмаров была очень приятной, но командор чувствовал, что она скорее будет бессонной, а не спокойной.
Эвелин, не дожидаясь ответа, скинула на пол накидку и ботинки, и забралась под одеяло, блаженно улыбаясь.
Каллен повернулся на спину, отодвигаясь от нее как можно дальше. Несчастный командор рассматривал ночное небо сквозь дыру в потолке.
«За что мне это?» — думал он, засыпая.

Глава 6. В которой очень много Каллена

Блики солнца плясали на лице Каллена. Мужчина, не просыпаясь, перевернулся на бок. Ему снился зеленый луг, мягкий свет подсвечивал деревья вдалеке, рядом журчал ручей. Каллен ощущал слабое прикосновение теплого ветерка. Безмятежность полностью овладела им. Он шел босыми ногами по щиколотку в траве. Где-то на краю сознания маячила мысль, что это сон, но просыпаться категорически не хотелось. Пока командор не почувствовал, как что-то опустилось на его плечо.
Каллен резко открыл глаза. Сон еще не до конца отпустил его, потому он не сразу понял, что происходит, когда увидел ладошку Эвелин на своем плече. А потом нахлынули воспоминания вчерашнего дня. По руке побежали мурашки, в животе запорхали бабочки, и командор обреченно вздохнул.
Эвелин раскинулась звездочкой на кровати Каллена. Светлые волосы разметались по подушке, правая нога торчала из-под одеяла. Тревельян выглядела такой беззащитной и милой, когда спала. Каллен осторожно отодвинулся, чтобы не разбудить Инквизитора. И снова он разглядывал спящую Эвелин. Хотелось провести рукой по ее щеке, откинуть прядку со лба, но он только смотрел на нее и думал о том, какие слухи теперь будут ходить по замку.
И вдруг пришло осознание того, что ночь не только прошла без кошмаров, ему даже снились приятные сны. Каллен улыбнулся и решился протянуть руку к Эвелин, легко прикоснувшись кончиками пальцев к ее ладони.
Тревельян зашевелилась, зевнула и открыла глаза. Каллен все еще улыбался, потому сфокусировав взгляд, Эвелин улыбнулась ему в ответ:
— Доброе утро. Прям по-настоящему доброе! Вся ночь без единого кошмара. — Эвелин села. — Значит, это был ты, а не алкоголь.
В глазах Тревельян зажглась искорка, и Каллену она не предвещала ничего хорошего. Бывшему храмовнику хотелось с головой укрыться одеялом и остаться там навсегда. А еще лучше, сгрести в охапку лежащую рядом женщину, и укрыться под одеялом вдвоем. Но командор так хладнокровно, как мог, произнес:
— Доброе утро, миледи.
Эвелин потянулась, разгоняя остатки сна, а потом наклонилась и поцеловала Каллена в щеку. Командор залился краской.
— Ужасно хочу есть! Пошли скорее завтракать! — щебетала Эвелин, вставая с кровати и подбирая с пола свой плащ.
— Ты ведь понимаешь, какие слухи теперь пойдут по замку? — печальным голосом спросил Каллен, неосознанно касаясь пальцами щеки.
— А раньше никаких слухов не было что ли?
— Раньше мы не выходили утром вдвоем из моей комнаты, — Каллен перевернулся на спину, оттягивая момент, когда придется выйти в морозное скайхолдское утро.
— Зато мы вдвоем часто по ночам бродили по замку. Ты думаешь, нас никто ни разу не заметил?
Эвелин натянула сапоги и обошла кровать, остановившись прямо напротив Каллена.
— Вставай, тебе все равно рано или поздно придется выйти отсюда.
Каллен перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. В этот момент снизу донесся шум открывающейся двери и раздался голос солдата:
— Командор, вы просили занести вам рапорт из Крествуда, как только его пришлют.
Каллен не успел ничего сделать, а Эвелин громко крикнула в ответ:
— Командор посмотрит рапорт после завтрака! Спасибо!
С ужасом Каллен смотрел на улыбающуюся Эвелин. Сначала после происшествия в лесу, он возвращается в замок с синяками на шее, потом она напивается, и он остается ночевать в ее покоях, теперь это. В этот раз ускакать вдаль из замка хотелось Каллену, а Эвелин хихикала, разглядывая его смущенное лицо.



Отделаться от мыслей о Тревельян было практически невозможно, она все время крутилась рядом. В конце концов, после обеда ему пришлось выставить девушку за дверь, чтобы разобраться с накопившимися делами, пообещав, что вечером они потренируются. Добрых полчаса мужчине понадобилось на то, чтобы сосредоточиться на документах. Полностью погрузившись в дела, Каллен чуть не пропустил тренировку. Спохватившись в последнюю минуту, он был уверен, что Эвелин сейчас вновь заявится к нему в том же наряде, что и вчера. Но Тревельян облачилась в обычные свободные льняные штаны и рубашку. На миг Каллен понадеялся, что Инквизитор решила отказаться от своего дурацкого плана, но подвох крылся в другом.
— Каллен! Давай сегодня попробуем рукопашную?
Командор вздохнул, прикидывая насколько близко они будут друг к другу, если тренироваться совсем без оружия.
— Я втрое больше, чем ты.
— Большая часть моих противников втрое, вчетверо, впятеро, а дракон так вообще в сто раз больше, чем я, — парировала Эвелин.
— Сражаться с ними без оружия абсолютно безнадежно, — все еще пытался отказаться Каллен, понимая, что дело гиблое.
— Но это не мешает потренироваться. Так шансов у меня будет чуть больше, — улыбалась во весь рот Тревельян.
— Я могу случайно навредить тебе.
— Ты и с оружием можешь навредить мне. А я, кстати, могу навредить тебе.
— Попроси Кассандру тебе помочь. Она хотя бы женщина, как и ты, — аргументы заканчивались, но Каллен старался, как мог.
— Каллен, я с женщиной последний раз дралась еще до Конклава, в Орлее на распродаже в обувной лавке.
— Тогда попроси Быка.
— Он же еще больше, чем ты.
— Ну, ты же сама сказала, что твои противники зачастую бывают крупнее меня.
Тревельян не выдержала, схватила командора за руку и потянула за собой.
— Все, хватит. Пошли тренироваться.
Как оказалось, в замке в основном обитали очень деликатные люди. Проходя мимо площадки для тренировок, они отводили глаза и делали вид, что ничего не замечают. Хотя посмотреть было на что.
Тревельян и Каллен оба были в отличной форме — красивые, молодые. Эвелин была очень гибкой и грациозной, а движения Каллена казались изящными, несмотря на его отлично развитую мускулатуру.
В начале тренировки из-за смущения и нежелания причинить боль Инквизитору, командор в основном оказывался уложенным на лопатки, а сверху на нем восседала Эвелин, улыбаясь во весь рот. Но в конечном итоге ей стало скучно, потому спустя минут пятнадцать, она сделала очередной захват. Выглядело это крайне комично — Тревельян едва доставала командору до плеча. Девушка, прижимая Каллена спиной к себе, заставила его выгнуться так, чтобы его ухо оказалось на одном уровне с ее лицом.
— Если ты не прекратишь мне поддаваться, я начну бить тебя в полную силу. А хочу напомнить, что я могу перекинуть Быка через плечо, — шепнула она Каллену.
Деваться было некуда, и теперь уже Эвелин оказывалась на земле под Калленом. Тревельян была легкой и быстрой, но командор мало уступал ей в скорости, зато был намного сильнее. Чем дольше они тренировались, тем больше уставала Инквизитор, и ей становилось сложнее уворачиваться от захватов. Она то и дело оказывалась прижатой спиной к широкой груди командора. Он вертел ею почти как тряпичной куклой, иногда по несколько минут, не опуская на землю. В какой-то момент тренировка стала больше похожа на танец. Стало жарко, несмотря на легкий мороз. Оба тяжело дышали, кожа была влажной от пота.
Эвелин словила себя на мысли, что не замечает, что происходит вокруг. Сейчас существовали только они вдвоем, единственное, что ее интересовало — как можно проворнее увернуться от его рук. Усталость сильно давала о себе знать, но собрав последние силы, Эвелин сделала рывок. Она обхватила Каллена ногами на уровне талии, толкая его назад. От неожиданности он сделал несколько шагов и прижался спиной к стене. Неосознанно он придерживал Эвелин рукой за талию. Прижавшись к командору всем телом, и найдя точку баланса, Тревельян сделала жест руками, как если бы она свернула своему противнику шею.
— Шах и мат, мой командир, — выдохнула Эвелин в самое ухо Каллену.
Каллен устал не меньше Инквизитора, потому продолжая прижимать висевшую на нем Эвелин, он уткнулся лицом ей в шею, шумно втянув ртом воздух.
Тревельян ухмыльнулась, обняла командора за плечи и снова шепнула:
— Может отнесешь меня так в душ?
Каллен густо покраснел и опустил руки, сбрасывая с себя Тревельян. На губах Эвелин застыла хитрая улыбочка.
— Спасибо за тренировку, миледи, — Каллен старался не смотреть на нее. Он устало провел рукой по волосам.
— Миледи Инквизитор! Командор! — рядом из ниоткуда появился один из людей Лелианы. — Сестра Соловей собирает срочное совещание! Вы оба обязательно должны присутствовать.
Каллен обрадовался делам, которые смогут отвлечь Инквизитор от него, а Эвелин печально вздохнула.



— Нам удалось достать приглашения на бал в Зимнем дворце с помощью Гаспара, — Лелиана выглядела уставшей и встревоженной. — Бал через два месяца.
— Это отлично! Но к чему было так срочно собирать совещание? — Эвелин выглядела недовольной. Волосы ее еще были влажными после водных процедур, а на щеках виднелся легкий румянец после физических упражнений.
— Появилась срочная необходимость в походе в Священные долы. Местность сильно пострадала в ходе гражданской войны в Орлее, а теперь там появились демоны и ожившие трупы. Дело требует немедленного вмешательства Инквизиции. Это в наших интересах, и лучше всего первый поход провести до бала.
Тревельян больше не выглядела недовольной, она была полностью сосредоточена на обсуждении.
— Я тебя поняла. Тогда нам стоит прямо сейчас спланировать поход.
Деталей было много, потому собрание затянулось. Через несколько часов поздней ночью Жозефина и Лелиана ушли отдыхать, а Тревельян и Каллен остались, чтобы обсудить военную поддержку похода. Разведчиков и солдат нужно было отправлять как можно раньше, при этом необходимо было продумать хотя бы в общих чертах план военной поддержки на время бала, и не просчитаться с защитой Скайхолда, чтобы не повторить ошибок Убежища.
Наутро первой в Ставку командования вошла Жозефина, она хотела забрать документы, которые накануне там оставила. Посол застала весьма милую картину. Тревельян и Каллен оба спали прямо на столе, подложив под головы руки. Они сидели друг напротив друга, пальцы их были переплетены. В левой руке Инквизитор крепко держала фигурку пехоты, которой отмечали на карте передвижения отрядов. Каллен вторую руку подложил под щеку. Настолько идиллическую картину Жозефине не доводилось видеть уже давно. Миледи посол улыбнулась, тихонько на цыпочках прошла через комнату, забрала свои документы, и также тихо вышла из Ставки.
День прошел в подготовке к походу, а в обед портной, приехавший из Вал Руайо, снял мерки для пошива парадных одежд для членов Инквизиции, которым предстояло отправиться в Зимний дворец. Передовой отряд выступил в Священные долы еще в первой половине дня. Ближе к вечеру было решено, что Вестница со своими спутниками отправиться в путь через день.
К вечеру Эвелин ужасно устала. Предыдущая ночь, проведенная почти без сна еще и в неудобной позе, сильно сказалась на ней. Проворочавшись в кровати добрый час, Эвелин сдалась. Она набросила шерстяную кофту поверх рубашки, всунула ноги в теплые сапоги и направилась по привычному в последнее время маршруту.
Каллен тоже не спал, его макушка еле виднелась за стопками бумаг на столе. Он тоже выглядел измученным, устало потирая переносицу.
— Каллен! Пора спать, а я не могу заснуть, — улыбнулась девушка, нависая над грудами рапортов.
Командор от неожиданности подскочил.
— Миледи, я не думаю… это плохая идея. Я не хочу, чтобы слухи…
— Ладно, тогда ты иди спать наверх, а я посплю на твоем столе. Проверим заодно насколько, близко ты должен находиться, чтобы мне не снились кошмары.
Командор вдруг понял, что так и не сказал Эвелин, что рядом с ней его тоже не мучают кошмары. Но он не успел ничего ответить, Тревельян уже тянула его за руку.
— Давай вставай, иди спать наверх и скинь мне одну подушку и шерстяное одеяло. Давай-давай!
Каллен так устал, что решил не спорить с упрямицей. Он послушно поднялся наверх, отдал Эвелин подушку и одеяло, и прямо в одежде лег на кровать. Несколько минут снизу доносился шорох — Эвелин сгребала со стола стопки бумаги. Потом она долго возилась, устраиваясь поудобнее на столе, и наконец, наступила тишина. Выждав еще минут десять, Каллен тихонько спустился. Эвелин крепко спала. Мужчина осторожно закутал девушку в одеяло, поднял на руки и понес в кровать.
Ничто на свете не заставило бы его оставить Эвелин спать на твердом столе. Но проще было промолчать, а потом без ее ведома сделать все по-своему.
Командор вернулся за свой стол, и, борясь с усталостью, принялся за работу.
Через час сверху послышалось бормотание, а потом Эвелин закричала. Каллен бросился к ней.
— Что случилось?
Тревельян с широко открытыми глазами, тяжело дыша, сидела на кровати. Она вцепилась пальцами в край одеяла так сильно, что костяшки побелели. На лице застыло выражение ужаса.
— Алистер. Мне снился Алистер, — всхлипывала Эвелин, даже не заметив, как Каллен провел рукой по ее волосам, присев рядом. — Как я могла его оставить в Тени?
— Эвелин, посмотри на меня, — попросил Каллен, обхватывая ее лицо ладонями. — Ты ни в чем не виновата. Алистер был смелым человеком, и он знал, на что идет, когда отправился с нами в Адамант.
— Он знал, что останется навсегда в Тени один на один с Кошмаром?! — кричала Эвелин. — Я бросила его умирать… Как я могла?
— Эвелин, он — герой. Он прикрыл ваш отход, чтобы ты могла продолжить дело Инквизиции. Он всегда был героем, хотел сделать мир лучше. Это был его выбор, — Каллен прижал к себе дрожащую девушку, пытаясь успокоить ее.
Тревельян положила голову ему на плечо.
— Знаешь, на днях пришло письмо от Героини Ферелдена. Она просила рассказать подробности того, что случилось с Алистером. Мне когда-нибудь придется посмотреть ей в глаза и ответить за… за гибель ее возлюбленного.
— Амелл не считает тебя виновной, — Каллен не был до конца уверен в своих словах. Солона Амелл имела весьма тяжелый характер, потому вполне могла обвинить Инквизитора во всем случившемся, особенно учитывая их отношения с Серым Стражем Алистером.
— А что если я была не права? Так нельзя говорить, но что если я выбрала Хоука только потому, что лучше его знаю? Нет, я не думаю, что погибнуть должен был Хоук… Никто из них не должен был. Лучше бы там осталась я, — по щекам Эвелин текли слезы.
Каллен гладил девушку по спине.
— Это был выбор Алистера. Он захотел остаться, сражаться, чтобы хоть немного показать, что на самом деле Серые Стражи не настолько ужасны, как кажется после последних событий. Он для них герой, и для всех остальных. Он был Серым Стражем, он посвятил свою жизнь тому, чтобы истреблять зло в этом мире.
Тревельян перестала плакать. Ей все еще было больно, но Каллен действовал на нее успокаивающе.
— Лин, — никто раньше так не называл ее. Тревельян подняла голову и посмотрела на командора. Он ободряюще улыбался. — Лин, ты каждый день принимаешь настолько сложные решения, от которых зависит так много. И никто, слышишь, никто не может тебя упрекнуть в том, что ты поступаешь плохо. Ты этого не хотела, всей этой власти, ответственности. Но ты взвалила ее на свои плечи. Ты хорошо справляешься, ведь мир до сих пор не рухнул. Между прочим, только благодаря тебе.
Эвелин улыбнулась, вытирая ладонью мокрые щеки.
— Спасибо, — шепнула Тревельян. — Видимо, чтобы кошмаров не было, ты должен быть совсем рядом, когда я сплю.
Каллен накинул одеяло Эвелин на плечи. Он прямо в одежде лег на кровать и потянул ее за собой. Тревельян положила голову ему на грудь. Каллен обнимал ее за плечи.
— А теперь спи. Тебе нужно выспаться, до похода остался всего один день.



Весь следующий день Эвелин, Кассандра, Дориан и Коул провели в сборах. Тревельян также пришлось заниматься документами, необходимыми для будущей поездки в Халамширал. А вечером по традиции в таверне состоялась вечеринка. Еще в Убежище у соратников Инквизитора вошло в привычку перед походом собираться вместе, чтобы пропустить кружечку эля и пообщаться друг с другом. Никто не признавался, но в какой-то степени это делалось от того, что всегда был шанс, что из похода могут вернуться не все. Последний вечер был временем своеобразного прощания, хотя никто об этом не заговаривал.
Жозефина, Лелиана и Каллен ушли довольно рано, так как у них было много работы, связанной с подготовкой к балу. А Тревельян до темна осталась в таверне, уступив своим принципам, чтобы хоть немного расслабиться после напряжения последних дней и ночных кошмаров.
В полночь изрядно подвыпившая Инквизитор на полном автомате пришла к двери в комнату Каллена, а не в свои покои. В первую минуту она даже удивилась этому, но рассудив, что так даже лучше, девушка откинула сомнения и вошла внутрь. Каллен как всегда работал, даже не заметив ночную гостью. Эвелин тихонько прошла к столу и села на его краешек.
— Командор, сколько раз я вам говорила, что нужно больше отдыхать, — громко сказала Тревельян, начиная смеяться над реакцией Каллена.
Мужчина от неожиданности дернулся и выронил из рук перо.
— О, Создатель! Эвелин, ты меня напугала. Ты что здесь делаешь?
— Пришла спать, — пьяно улыбалась Тревельян.
Она соскочила со стола и села на колени к покрасневшему бывшему храмовнику, обвивая его шею руками.
Тревельян словила себя на мысли, что наконец поняла, о чем ей когда-то давно говорил Бык. Как бы там ни было, она всегда возвращалась именно к Каллену. Когда ей было хорошо, она спешила поделиться этим с ним, когда она страдала, утешить ее мог только он. И чем пьянее она была, тем больше понимала, как сложно преодолеть притяжение между ними.
Каллен заворожено рассматривал потрескавшиеся губы Эвелин, которые находились в каких-то десяти сантиметрах от его собственных. Сердце снова бешено стучало в груди. Уставший за последнее время командор с трудом держал себя в руках. Хотелось то ли наорать на настырную девицу, то ли зацеловать ее до смерти прямо на этом столе. Собравшись с мыслями, командор все же выбрал первое.
— Инквизитор! Мы в самом сердце войны, от которой зависит будущее Тедаса! Вокруг разрушение и смерть. Вам не кажется ваше поведение не подобающим для такой ситуации?
Каллен не хотел быть резким, особенно после того, что видел вчера, зная, как она терзает себя сомнениями. Но терпение было на пределе, и сдержать себя оказалось слишком сложно.
В миг улыбка угасла, Эвелин поджала губы. Огромных усилий ей стоило не зареветь прямо сейчас. Каллен успел заметить жгучую обиду в ее глазах перед тем, как она резко вскочила на ноги и умчалась прочь из его комнаты, не сказав ни слова.
Командор больше так и не увидел Вестницу перед началом похода. И очень скоро он пожалел, что не нашел Эвелин утром и не поговорил как следует.
Поход должен был продлиться около четырех недель. В запасе оставалось достаточно времени, чтобы закончить подготовку к балу, и вполне можно было успеть сделать самое необходимое в Священных долах. Но спустя почти две недели в Скайхолд пришло письмо, в котором сообщалось, что Инквизитор тяжело ранена. Лекари делают все возможное, но транспортировать ее пока что нельзя. Как только состояние стабилизируется, ее привезут в замок для дальнейшего лечения.
Каллену пришлось трижды перечитать письмо, чтобы осознать написанное и смириться с ним. Ему и до этого было совестно от того, как он оттолкнул Эвелин в ночь перед походом, а теперь сожаления пожирали его изнутри. Каллен понимал, что был прав, но чувствовал, что мог быть не таким резким, найти к ней правильный подход.
Целую неделю о состоянии Вестницы в Скайхолде было неизвестно. Командор каждую минуту думал о том, как много травм сможет еще пережить ее несчастное тело. Тревельян была крепкой девушкой, но слишком часто ей перепадало. Постоянные переломы, растяжения, открытые раны, ожоги, вывихи и ссадины. И ведь она не жаловалась, хотя Каллен был уверен, ушибленные коленки ныли в скайхолдском холоде, а последствия вывиха правой руки она до сих пор чувствовала, когда много писала.
Наконец, пришла записка от самой Эвелин, написанная весьма корявым почерком, но хотя бы было понятно, что состояние ее не такое тяжелое, раз она сама смогла писать. Инквизитор сообщала, что ей удалось убедить лекарей, что она сможет перенести путь до замка. А в Скайхолде быстрее восстановится, ведь бал из-за ее нее никто переносить не будет.
Каллен был рад, что скоро сможет увидеть ее, но ужасно злился от того, что она опять рисковала здоровьем ради работы.
Тревельян приблизительно рассчитала, с какого расстояния со стен замка будет виден их отряд. На подходе к мосту, который был единственной дорогой в Скайхолд, на опушке леса Эвелин встала с носилок. Теперь шествие значительно замедлилось, но Инквизитор настаивала, что остаток пути пройдет самостоятельно. На практике Эвелин с двух сторон поддерживали Дориан и Кассандра, но так было все равно лучше, чем на носилках.
У ворот Вестницу встречали практически все обитатели замка. Эвелин держалась отлично, хотя стоять ей было уже довольно сложно. Девушка хромала, ребра ее были не только туго забинтованы, сверху на рубашке был специальный корсет, который правильно распределял вес, уменьшая боль. Перебинтована была также голова, на левую руку наложена шина, правая кисть тоже была в бинтах.
Остальные спутники Инквизитора выглядели лучше, конечно, но тоже сильно потрепанными.
— Миледи! Эвелин! Что случилось? — Жозефина чуть было не бросилась обнимать Инквизитора, но вовремя спохватилась и лишь легонько приобняла ее.
— Мои разведчики не предупредили о гнезде виверн в той части Долов, где проходил отряд Инквизитора. Я приношу свои извинения, — Лелиана низко опустила голову.
— Лелиана, они, а тем более ты, не при чем. Поход был спланирован наспех, мы сами виноваты, что слишком поторопились и пошли в ту часть, о которой еще ничего не знали.
Эвелин улыбалась, час назад Дориан напоил ее отваром эльфийского корня. Боль отступила, и вообще все воспринималось намного радужнее, чем обычно. Эвелин была рада, что добралась домой живой.
Краем глаза Тревельян заметила, что Каллен наблюдает за происходящим со ступеней своей башни. Он не торопился подойти, потому девушка подумала, что он все еще злится на нее.
Через несколько минут подоспели лекари и увели Эвелин в ее покои, ведь ей нужен был отдых.
Командор метался по своему кабинету как зверь в клетке. Эвелин даже не взглянула на него, значит, она все еще обижена. Но так хотелось быть сейчас рядом. А если она только разнервничается и ей станет хуже? Несколько часов Каллен то вставал из-за стола, чтобы кинуться к ней, то усаживался обратно и от безысходности закрывал лицо руками.
В конце концов, поздней ночью он все же решил, что как командор ее армии имеет право осведомиться лично о здоровье Инквизитора.
Каллен распахнул дверь и на пороге увидел Эвелин, которая явно некоторое время мялась под дверью, не решаясь войти. На щеках у нее проступил румянец от мороза, она ежилась от холода. Выглядела она лучше, чем сразу после приезда в замок. Бинтов на голове не было, чистые волосы заколоты на макушке. Жесткого корсета тоже не было, хотя из-за этого стояла Тревельян не так уверено.
Каллен облегченно выдохнул.
— Я... Я хотела, — начала было девушка, но командор за руку втащил ее в комнату, плотно прикрыв за ними дверь.
— Я так рад тебя видеть! — он прижал ее к себе, возможно даже слишком сильно, учитывая ее сломанные ребра.
— Каллен я тоже рада тебя видеть, но мне больно, — прошипела ему в воротник Эвелин.
Командор тут же отпустил ее, но рук с ее плеч не убрал.
— Прости меня. Я поступил не правильно, я не должен был…
— Да, нет. Ты прав, я веду себя как дура. Уже не первый раз, кстати. Я просто… Мне иногда так сложно разобраться в собственных мыслях, чувствах. Прости меня, — Эвелин потупилась, а Каллен снова привлек ее к себе. На этот раз очень осторожно и бережно. Он гладил ее по спине рукой.
— Если бы что-то случилось… А наш последний разговор был таким… Я бы никогда не простил… простил себя.
Ухмылку Тревельян не было видно из-за пушистого воротника плаща Каллена.
— А ты очень виноватым себя чувствуешь?
Каллен сразу понял, что влип, но выбора все равно не было.
— Да.
— Тогда ты не сможешь отказаться поухаживать за пациенткой. Ты официально назначен моей главной сиделкой на ближайшее время.
Да, Тревельян была неисправима. Каллен закатил глаза, и порадовался, что вся основная работа по подготовке к поездке в Халамширал была закончена, а оставшиеся мелочи вполне можно будет доделать в перерывах между капризами раненой Тревельян. Но потом он вдруг подумал, что она может заставить его перебинтовывать сломанные ребра, и его бросило в жар.
— Мне нужно сменить повязку, — Каллен напрягся, — на боку. Там рана от укуса виверна. Бандаж на ребрах мне уже поправила Кассандра.
Каллен облегченно выдохнул.
— А разве тебя только что не осмотрели лекари? Они должны были помочь, — произнес Каллен как можно мягче.
Эвелин поморщилась:
— Я не люблю, когда ко мне прикасается кто-то чужой, потому по возможности избегаю этого.
По спине Каллена побежали мурашки, было приятно слышать, что он для нее не чужой. Они все еще стояли в обнимку, а Каллен неосознанно чертил пальцами на ее спине какие-то узоры. Командор опустил руки и сделал шаг назад.
— Ладно, пациент, давай я отнесу тебя в кровать и займусь твоими ранами.
Каллен подхватил Эвелин на руки и понес наверх. Пока Эвелин устраивалась поудобнее, командор ненадолго отлучился. Быстро отдав распоряжение, чтобы в его кабинет доставили из казарм топчан для сна, он вернулся назад. Каллен проигнорировал удивленные лица солдат.
Эвелин сидела по пояс в одеялах, торчала только забинтованная правая нога, которая видимо, болела, потому ее было сложно куда-то удобно пристроить. На девушке была рубашка с длинным рукавом из плотной ткани, на полу валялась шерстяная кофта, в которой она сюда пришла.
— Ну что, показывай свою рану, — улыбнулся Каллен.
Эвелин откинула одеяло, и Каллен с облегчением увидел, что на ней бриджи из такого же светлого плотного материала, как и рубашка. Тревельян приподняла край рубашки, оголив эластичный пояс на животе, благодаря которому держалась повязка на ране.
Каллен осторожно снял пояс и сосредоточился на ране, стараясь не смотреть на пупок Инквизитора.
«О, спаси меня Андрасте! Эта женщина сведет меня с ума!»
Рана уже затягивалась, но выглядела все еще не очень. Каллен взял немного лекарства из пузырька, принесенного Эвелин. Это была густая зеленая мазь, которая приятно пахла травами и полевыми цветами. Командор осторожно пальцами нанес мазь на рану.
Собираясь к Каллену, Эвелин выпила еще отвара эльфийского корня, хотя Дориан предупреждал ее, что может развиться зависимость. Потому больно не было, зато от прикосновения холодных пальцев Каллена перехватило дыхание. Тревельян выгнулась, а Каллен второй рукой перехватил ее за талию. Он подумал, что ей больно, и хотел помочь. Помогло, Тревельян то ли выдохнула, то ли застонала.
Командор стойко продолжал мазать края раны, стараясь думать о чем-то кроме того, что Эвелин прямо сейчас кусает себя за губы. Он никак не мог понять, ей больно, ей приятно или она все еще пытается его обольстить. Вдруг командор вспомнил, слова своей сестры. За ней часто увивались мужчины, ей не всегда было приятно их внимание, потому с самыми напористыми она разбиралась незатейливо, но эффективно. Она вела себя с ними так же, как они. Лучшая защита — нападение. На миг командор задумался, а затем провел пальцами по позвоночнику Тревельян. От удивления она широко раскрыла глаза.
Каллен довольно улыбнулся. Он долго очень осторожно мазал рану, при этом второй рукой поглаживая спину девушки. Эвелин было приятно, но от происходящего она немного напряглась. Командор столько времени ее отшивал, что подобное поведение теперь настораживало.
Каллен налепил сверху на густо намазанную лекарством рану чистую повязку и опустил край рубашки. Затем чистой рукой он провел по щеке Тревельян и поцеловал ее в лоб.
Эвелин тяжело сглотнула.
— Укладывайся как тебе удобно. Сейчас для меня принесут спальное место, и я лягу рядом, — Каллен все еще довольно улыбался.
Такая линия поведения оказалась весьма действенной. Во-первых, Каллену так было значительно легче пережить все посягательства Инквизитора. Во-вторых, сама Эвелин стала намного более осторожной в своем поведении. Если раньше Эвелин почти открыто говорила о том, какие чувства они друг у друга вызывают, то теперь между ними искрились недомолвки и всяческие намеки. Отношения между ними стали походить на танец. Каллен делал шаг вперед, Эвелин два назад. Эвелин делала два шага вперед, Каллен отступал на один. Все это на самом деле еще больше распаляло их, и никак не могло решить сложившуюся ситуацию, но оба были слепы.
Тревельян так и осталась жить в комнате своего командора до самого отъезда в Зимний дворец. Каждое утро Каллен будил ее поцелуем в лоб. Он приносил ей завтрак в постель, а потом на руках относил в Ставку командования. Замок не то, чтобы полнился слухами, все были уверены, что свадьба состоится совсем скоро. Ни Каллен, ни Тревельян никак это не комментировали, полностью погрузившись в свою игру.
Они не спали в одной постели, но засыпали, держась за руки. Перед сном Эвелин вслух читала книжки Варрика, и они долго смеялись над самыми яркими моментами. Они обнимались и постоянно прижимались друг к другу, не обращая внимания на окружающих. Тревельян могла заявиться на совещание в его рубашке и бордовой накидке с мехом. А Каллен с гордостью носил на груди эмблему дома Тревельян.
Вскоре лекари разрешили Эвелин тренироваться, и в то время, когда во дворике появлялись эти двое, остальные старались избегать места для тренировок — всем становилось неловко. Особенно Блэкволлу, потому он предпочел уехать из замка вместе с одним из отрядов, что выдвинулись в Халамширал заранее.
И ни разу за все это время Каллен и Эвелин не поцеловались. Они окончательно запутались в том, что между ними происходит. Поцелуй казался точкой невозврата, которую оба боялись преодолеть. Иногда, забываясь, они вдруг понимали, что их лица совсем близко, но каждый раз кто-то один отступал.
Перед самым балом голова у Тревельян была забита Калленом, красивыми прическами, платьями, хотя ей и запретили надеть на бал что-то приличное, и мыслями о поцелуях. Но никак не делами государственной важности, спасением Селины или сражениями с новыми врагами.

Глава 7. В которой оживают кошмары Инквизитора

Эвелин терпеть не могла балы и прочие светские мероприятия, хотя мать с раннего детства заставляла единственную наследницу посещать все возможные подобные сборища.
Вид дворца в Халамширале удручал Вестницу — она отвыкла от позолоты, витиеватых украшений и изысканных витражей. Скайхолд в этом плане был попроще, чем особенно нравился Инквизитору.
Ночью перед балом Эвелин почти не удалось поспать. Представителям Инквизиции выделили замечательные покои, а Вестнице особо роскошные. Но Тревельян было не удобно на мягкой как перышко постели, она ворочалась, переживая о том, как пройдет завтрашний вечер.
Наутро Жозефина не особо успокоила разволновавшуюся Эвелин.
— Все зависит от тебя! Помни о хороших манерах, и ни на секунду не забывай, что все они ведут Игру. Думай над каждым словом, даже когда говоришь с кем-то из своих — нас могут подслушивать. Даже не могут, а обязательно будут.
— Жозефина ты просто душка сегодня, — уныло промямлила Вестница, пытаясь прожевать кусочек свежей булочки с маслом.
— О, Создатель, спаси нас! — Жозефина закатила глаза, заметив, как Сэра руками ест буженину.
Все гости собирались в саду перед входом во дворец. Там возле фонтана Инквизитора встретил Гаспар. На миг Эвелин показалось, что она нашла первого орлесианца, которого тошнило от Игры, но пара фраз и взглядов Гаспара и Тревельян разочаровано вздохнула.
Игра началась. Сомнения и переживания Эвелин оставила за воротами дворца. Она ненавидела Игру, но была опытной разбойницей и возглавляла Инквизицию уже два года. Эти напыщенные богатеи не смогут помешать ей в борьбе с Корифеем.
В парадном мундире Инквизиции рядом с наряженными красотками в пышных платьях Эвелин чувствовала себя общипанной курицей. Постоянно приходилось напоминать себе, что она здесь не из-за прихоти матери в поисках кавалера, а по делу.
После долгого и нудного объявления всех важных прибывших гостей, Тревельян была ужасно рада получить чуточку свободы. Первой ей на глаза попалась Лелиана.
— Миледи, будьте осторожны. Сегодня здесь собралось множество опасных и влиятельных людей. Будет отлично, если у вас получится выведать их небольшие тайны, — Лелиана хитро улыбнулась и подмигнула Тревельян.
Ход мыслей сестры Соловей Инквизиору понравился, и девушка улыбнулась своей советнице в ответ.
Спустя несколько минут Эвелин удалось найти в толпе Каллена. Командор буквально был облеплен молоденькими и не очень барышнями в пестрых дорогих платьях. Сердце у Эвелин екнуло. Она так привыкла за последнее время, что рядом с Калленом была только она, что картина флиртующей с ним толпы молодых и красивых дворянок привела ее в дикое уныние.
Шумно выдохнув, Эвелин все же направилась к нему. Она его Инквизитор, а он ее мужчина. Ну не то, чтобы ее… Он ее командор, в конце концов. Хватит и этого.
— Каллен! — улыбнулась мужчине Эвелин.
Бывший храмовник повернулся к ней с выражением крайнего пренебрежения на лице, но увидев, кто к нему обращается, расплылся в улыбке.
— О, миледи! Спасите меня, умоляю, — шепнул он Тревельян.
— Я вижу в поклонницах у тебя недостатка нет.
— Они так надоели мне своим вниманием. Эти постоянные приглашения на танец…
— Я надеюсь, что для меня у тебя все же найдется время на танец в конце вечера? — с надеждой спросила Тревельян.
— Я не танцую, — скороговоркой ответил ей Каллен, и спустя миг, покраснев, добавил, — О, прости! Я столько раз сегодня слышал эту фразу, что на автомате ответил…
Эвелин опустила глаза. Было неприятно, она надеялась, что сегодня хотя бы от Каллена сможет получить внимание не как к Инквизитору, а как к женщине.
— Я вырос среди храмовников. Знаешь, у нас там балов особо не бывает. Я не очень умею танцевать, — смущенно улыбнулся мужчина.
— О, а я думала, я недостаточно хороша для тебя по сравнению со всеми этими девицами, — ухмыльнулась Тревельян.
— Ты прекрасна!
— Каллен, посмотри на меня! Где эти дамочки, и где я. Хотя я в любом случае сюда не развлекаться приехала. Мне нужно спасать их глупые никчемные жизни.
Каллен внимательно посмотрел на стоявшую перед ним девушку и вдруг понял, о чем она говорила.
Парадная форма Инквизиции была немного мешковатой и грубой, красный и синий таких оттенков не шли голубоглазой и светловолосой Эвелин. Кожа Инквизитора от постоянных походов была на несколько оттенков темнее, чем у любой дворянки в зале. Она была грубой и шелушилась, несмотря на тонны кремов и припарок, которыми Жозефина пыталась привести Вестницу в порядок перед балом. Волосы Тревельян были собраны в простой пучок, хотя у других самой простой прической было что-то вроде трехъярусного торта на голове.
В добавок ко всему на лице у Эвелин были шрамы, не до конца зажившая ранка на виске, мелкая россыпь рубцов от осколков стекла и металла. Каллен знал, что такие шрамы у нее по всему телу. От кинжалов, стрел, мечей, огня, кислоты, холода и ловушек. Еще она немного хромала, еле заметно, но рядом с идеальной осанкой и поступью дворянок это было очевидно.
Эвелин немного застенчиво улыбалась, переводя взгляд со своих ботинок на Каллена.
Перед ним все еще стояла самая красивая девушка на свете, с очаровательной улыбкой, с искренним взглядом, с приятным мелодичным голосом. Но он вдруг понял, как ей сложно, понял, насколько не в своей тарелке она себя сейчас чувствует. Столько лет она была желанной красоткой, к которой сватались женихи со всех сторон света, а теперь она невзрачная тень самой себя.
Каллен, не обращая внимания на все злые глаза, что устремились на них, подошел к ней вплотную и шепнул в самое ухо, на миг коснувшись его своими губами:
— Ты самая красивая девушка в этом зале, в этом дворце, в этой стране, в этом мире.
Дыхание у Эвелин перехватило, она не успела ничего ответить, а Каллен уже вернулся к столпотворению его поклонниц. Девушка глупо улыбалась, уверенности прибавилось. Стало намного проще держать спину ровно, даже учитывая не до конца сросшиеся ребра.
Эвелин заметила, как неодобрительно на нее смотрит Жозефина с другого конца зала. Перед началом бала леди посол провела длинную лекцию на тему манер на празднестве и такого любования с командиром собственной армии в правилах этикета точно не было. Не обращая внимания на косые взгляды гостей, Эвелин отправилась на поиски своих спутников.
Вечер оказался жарким. Несколько стычек в закрытых частях дворца, венатори, таинственная советница Селины Морриган, которая внезапно присоединилась к Инквизиции. Ребра Эвелин ныли, она ужасно устала и еле волочила ноги, когда Флорианну вывели из бальной залы, а Селина провозгласила свою речь. Вслед за Флорианной в наручниках вывели и Гаспара, а вот Бриале удалось скрыться.
Шантаж, интриги, разоблачение старых тайн — все это было совершенно не во вкусе вспыльчивой Тревельян. В глубине души она даже обрадовалась возможности достать клинки и хоть немного снять напряжение в хорошей драке. Но теперь не до конца восстановившееся тело Инквизитора болело и жаждало как можно скорее попасть в кровать, но бал продолжался и Эвелин вынуждена была оставаться среди гостей.



Каллена вновь отвлекли и он потерял из вида красный камзол Инквизитора. Тревельян периодически сбегала из зала, чтобы хоть немного отдохнуть от пристального внимания вельмож, которые теперь души в ней не чаяли.
Каллен пытался отделаться от особо приставучей молодой девицы, когда к нему подбежала Сэра.
— Быстрее, там беда с Тревельян!
Каллен не на шутку перепугался — за весь вечер отряду Инквизитора не потребовалась его помощь, а тут вдруг такое. Командор терялся в догадках, что же могло произойти, пока несся по полутемным коридорам дворца.
Вынырнув из-за очередного поворота, Каллен застал весьма странную картину. Эвелин с абсолютно отсутствующим выражением лица стояла напротив Дориана и Коула, которые пытались удержать Солону Амелл. Каллен подоспел очень вовремя. Он в последнюю секунду перед тем, как Амелл вырвалась, успел оттолкнуть Эвелин из-под удара магией.
Тревельян с приглушенным стуком полетела на пол, даже не попытавшись удержаться на ногах. Каллен от удара с трудом устоял, упав одним коленом на пол. Подняться сил не было, да и так он все еще прикрывал собой Эвелин.
Дориан вновь схватил за руки Амелл, и в этот момент в коридоре показались Сэра, Морриган, Лелиана и Зевран. Не смотря на всю странность ситуации, самой большой неожиданностью для Каллена стало именно его появление.
— О, смотрите-ка! Почти вся наша старая компания в сборе! Зевран, милый, где же ты был последние месяцы? Я уже думала, что ты больше не появишься, — кричала Солона, пытаясь вывернуться из рук Павуса. — Знаете кого только не хватает?
Каллен закрыл глаза, но не от физической боли. Он сразу понял, что здесь делает Амелл. Тревельян за его спиной даже не шевелилась. Каллен вспомнил, как Эвелин проснулась от кошмара в его спальне несколько месяцев назад. Именно эта сцена снилась ей тогда. С самого похода на Адамант она боялась именно этого момента. И как в глубине души и подозревал Каллен, Амелл была в бешенстве.
— Алистера не хватает! Которого, вот эта ваша девка оставила в Тени! Умирать!
— Солона, прошу тебя, — начала было Лелиана.
— О, ты смотри, какая ты стала, Соловей! Если бы пришлось спасать, кого бы ты выбрала — меня или ее?!
Лелиана опустила глаза.
— О, даже ты здесь, Ведьма! Я слышала, ты тоже присоединилась к Инквизиции. А я как-то думала, что ночь с Алистером сделает тебя более лояльной к нему. У вас все-таки общий ребенок!
Морриган подняла на Солону тяжелый взгляд, но промолчала.
Амелл вновь вырвалась из хватки Дориана и Коула, Каллен дернулся в сторону и опять прикрыл собой Инквизитора.
— Каллен, а я думала, что ты все еще сохнешь по мне. А ты нашел себе новую пассию. Ну как, вы уже хотя бы за ручки держались? Хотя я наслышана о весьма развязном поведении вашей этой святой Вестницы.
— Хватит, Солона. — Каллен держался за бок, Амелл била в полную силу. Каллен пожалел, что с ним нет щита. — Это был выбор Алистера и ты прекрасно об этом знаешь. Он хотел исправить все, что сделали Серые Стражи.
В глазах Амелл плескалось отчаяние, она перестала вырываться и замерла на миг. Выглядела Героиня Ферелдена весьма плачевно — поношенная, местами порванная одежда, растрепанные волосы. Солона была бледной, под глазами пролегли глубокие почти черные тени, женщина исхудала, скулы заострились, ключицы выпирали из-под грубой ткани ее рубахи.
— Ну да, и остаться там тоже был его выбор? Он бы никогда не оставил меня. Никогда… Это она его бросила там! Он не мог оставить меня.
— Солона, Алистер всегда был героем. Ты ведь знаешь, он хотел спасти этот мир. — Каллен стал переживать за Эвелин — она не издала ни единого звука. Каллен на мог видеть, что происходило за его спиной. Эвелин лежала на боку, упираясь руками в паркет. Волосы выбились из пучка и закрыли ее лицо. Никто не видел, какие эмоции отразились на нем. Эвелин была похожа на загнанного в угол зверя, который не то готовится напасть, не то смириться со своей участью.
Ярость сверкнула в глазах Амелл, она зло разглядывала своих бывших спутников. Отчаяние — все, что осталось ей. Она и так знала, что Серому Стражу Алистеру, как впрочем и Серому Стражу Амелл, жить оставалось не долго. Она так и не смогла смириться с этим — все эти годы, они вместе с Алистером и Зевраном пытались найти лекарство от скверны. А теперь, когда судьба отобрала ее возлюбленного так внезапно и так рано, ее захлестнуло отчаяние.
— Если эта дурочка, думает, что сможет вот так легко жертвовать людьми и победить Корифея, она сильно ошибается! Что, заигралась во всемогущую царицу Тедаса? Тебе не кажется, что ты сама стала похожа на Корифея?
Амелл хотела попытаться еще раз ударить магией Эвелин.
— Солона, — одновременно выкрикнули Лелиана и Каллен.
Сэра пожалела, что с ней было лука. Спутники Инквизитора знали, как больно ей слышать это. Каллен знал, а остальные догадывались, как боялась она этой встречи. Каждый из них хотел сейчас заткнуть Солону, даже испытывая к ней жалость, понимая, как она страдает.
Но Тревельян не дала никому ничего сказать. Она медленно встала, держась правой рукой за ребра, сильно хромая, подошла вплотную к магичке. Отчаяние было спутником не одной только Амелл. Загнанный зверь рано или поздно должен сделать выбор, хочет он жить или согласен на смерть.
— Хватит. Если хочешь, бей, но оставь Каллена. Это я, а не он бросила Алистера в Тени. Да, я приняла такое решение. Да, из-за меня Страж Алистер погиб, сражаясь с Кошмаром.
Солона зашипела, словно кошка, но теперь ее держал Зевран, а не Дориан. Разбойник незаметно подошел к Амелл и также незаметно, по-кошачьи, перехватил ее руки. Больше было похоже на объятия, чем на захват.
У Солоны были странные отношения с Зевраном. Они нравились другу, между ними было что-то большее, чем дружба, но любила она Алистера. Зевран так и не смог расстаться с чувствами к этой странной, вспыльчивой, отважной женщине. Он следовал за ней тенью, зная, что она любит другого, каждый день видя их вместе. И только он умел то, чему Алистер так и не научился, он мог успокоить ее, погасить пламя ее ужасного характера.
В руках Зеврана Солона немного расслабилась, хотя глаза ее все еще полыхали. А Тревельян продолжала.
— Да, я решаю, кто будет жить, а кто погибнет. Да, я кручу этим миром, как хочу. А знаешь, почему?
Эвелин сощурилась. До этого ее эмоции были всем совершенно не понятны, а теперь стало ясно, что она выбрала жизнь, она будет сражаться.
— Потому что у меня эта хрень на руке, — Эвелин ткнула пылающей салатовым огнем рукой прямо под нос Амелл. — Хрень, которая медленно, но уверенно убивает меня. А еще потому, что один сошедший с ума древний бог хочет убить меня и заодно всех остальных в этом мире. Потому что этот гребанный Тедас катится ко всем демонам, и только я могу его спасти. Хотя единственное, чего я хочу, чтобы меня оставили в покое! Я не просила этого, никогда не хотела! Где ты была, когда Кассандра искала тебя перед Советом? Где ты была, когда этот мир нуждался в тебе? Но ведь ты бы все равно отказалась помогать, чтобы не потерять Алистера. А знаешь, сколько я потеряла и еще потеряю?
Эвелин сжала кулаки, ей было больно, но другого пути у нее теперь не было.
— Хочешь поменяться? — еле слышно шепнула Тревельян Солоне.
Взгляд Амелл изменился, она вдруг поняла, что, то через что приходится пройти Тревельян очень похоже на то, через что она сама прошла. То, что изменило ее навсегда. И она не могла отрицать, что не кинулась бы вновь спасать этот неблагодарный мир, который обрек ее саму и ее любимого на смерть.
— Алистер — герой. Я бы никогда не сделала выбор за него. Он выбрал сам. Он хотел сделать что-то благородное, чтобы доказать, что Серые Стражи способны не только на глупость вроде связи с венатори и демонами.
Солона закрыла глаза. Как бы сложно ей ни было, она не могла выплеснуть все это на Тревельян. В глубине души Амелл знала, что винить Инквизитора не в чем, ей придется смириться с тем, что Алистера больше нет.
— Если бы я могла сделать выбор, в Тени осталась бы я.
Эвелин договорила и медленно зашагала прочь.
Солона сперва дернулась, даже не понимая, зачем. Но Зевран шепнул ей на ухо:
— Тише, Солона, тише. Я снова рядом с тобой, я больше не оставлю тебя. И вместе мы найдем способ спасти Алистера. То, что он остался в Тени, не значит, что он обязательно погиб.
Лелиана с укором посмотрела на старого знакомого — она не верила в такую вероятность. А в глазах Амелл блеснула надежда, она всегда верила Зеврану больше, чем себе. Когда он предпочел ее, а не свободу, между ними царило полное доверие.
— Спасти?
Зевран, глядя прямо в глаза Лелианы, ответил:
— Да, я правда верю, что мы можем попытаться спасти его. И у нас даже может получится.
— Что ж, я думаю, драмы на сегодня достаточно. И мы привлекаем слишком много внимания. Была рада с тобой повидаться, Амелл. Ты ни капли не изменилась, — заговорила Морриган.
Солона бросила злой взгляд на спину Морриган и дала Зеврану увести себя в другое крыло дворца, а остальные поспешили найти Инквизитора.



Эвелин задумчиво разглядывала сад Халамширала, над которым медленно поднималась нежная розовая заря. Погрузившись в свои мысли, Эвелин не сразу заметила Каллена, который оказался рядом с ней на широком боковом балконе.
— Ты в порядке?
Его мягкий голос вернул девушку в действительность.
— Да. Ты знаешь, Амелл помогла мне понять, что я не могу быть слабой, колебаться в выборе, сомневаться в своих решениях. Так или иначе я вынуждена брать на себя ответственность, и только мне отвечать за последствия. Всегда будут недовольные моим выбором. Я не смогу избежать этого. Я просто хочу поступать максимально правильно, как бы сложно мне иногда не было. Мне больно жертвовать людьми, но ведь я и себя каждый день приношу в жертву. Иначе нельзя.
Каллен улыбнулся.
— Ты права. И я рад, что ты справилась с этим.
— Ну, все-таки не просто так меня сама Андрасте в свои вестницы выбрала, — ухмыльнулась в ответ Эвелин.
Повисло усталое молчание.
— Я тут подумал… — Каллен замялся. — Ты говорила, что хочешь потанцевать. Все еще хочешь?
Эвелин удивленно подняла на него глаза:
— Я думала, храмовники не танцуют.
Каллен смущенно улыбнулся:
— Для тебя я готов сделать исключение. Правда, не жалуйся потом на оттоптанные ноги.
Каллен протянул к ней руки, и, хотя на миг в мстительной голове Тревельян мелькнула мысль отказать ему, девушка с радостью потянулась в ответ.
Каллен действительно был ужасным танцором, но это сполна компенсировалось тем, как нежно он держал ее за талию. Эвелин прижалась к нему поближе, уткнулась щекой в ключицу и закрыла глаза. Хотелось, чтобы этот миг не заканчивался никогда. Пусть мир был на грани уничтожения, если бы эта секунда длилась вечно, Тревельян была бы рада. Было какое-то особое волшебство в том, чтобы делать вместе с Калленом какие-то обычные вещи. Танцевать на балу, мыть посуду, ужинать, обсуждать новую книгу Варрика. Тревельян точно знала, что они отлично ладят в работе, но в таких простых незамысловатых мелочах она замечала, насколько они подходят друг другу.
Мелодия, доносившаяся из зала, давно сменилась, но ни один из них не хотел отпускать другого. В какой-то момент они поняли, что практически стоят на месте, обнявшись. Постояв так еще несколько минут, Каллен все же отстранился.
— Если нас кто-то увидит, Жозефина нам потом такую взбучку устроит, мало не покажется, — улыбнулся командор.
— Да, ты прав. Я ужасно устала, — зевнула Тревельян.
— Отдыхай, Лин. Ты это заслужила. — Каллен немного наклонился и легко коснулся губами ее макушки.
Каждый раз, когда Каллен называл ее так, сердце девушки пропускало один удар. Она улыбнулась.
— Спокойной ночи, Каллен. И спасибо тебе.

Глава 8. В которой слишком много разных эмоций

Несмотря на усталость, Эвелин никак не удавалось уснуть. Девушке казалось, что спать ей не дадут кошмары, слова Амелл, все пережитые за день волнения и переживания, но совсем не эти мысли занимали сейчас ее голову.
Закрывая глаза, Эвелин видела перед собой лицо Каллена, в ушах звучали его слова: «Ты самая красивая девушка в этом зале, в этом дворце, в этой стране, в этом мире». Она вспоминала, как Каллен закрыл ее собой от Амелл. Дошло совсем до дурного — ей казалось, что подушка пахнет Калленом.
«Чертова одержимость!» — думала Тревельян, переворачиваясь на другой бок.
Так прошел еще час, а потом, не совсем отдавая себе отчет в том, что она делает, Эвелин вышла из своих покоев. В коридорах дворца было темно и наконец стало тихо, даже слуг нигде не было видно. Блики от свечей плясали на позолоченных рамах картин.
Эвелин поняла, куда ее занесло, когда услышала скрип двери, которую совершенно неосознанно открыла. Каллен настоял, чтобы его разместили в комнате с письменным столом. В итоге, ему выделили не спальню, для него в небольшой кабинет просто занесли узкий лежак, который теперь был накрытый смятой простыней. Видимо, командора снова мучили кошмары.
Каллен задумчиво смотрел на пламя, пляшущее в камине. Он сидел в тяжелом резном кресле за столом, а перед ним возвышалась стопка бумаг и нераспечатанных писем. В комнате было темно — освещением служили только камин и почти догоревшая свеча на полке у лежака.
Эвелин на миг застыла в дверях. Ее мучила моральная сторона ситуации, возможное осуждение посторонних, рамки приличия. Но, как и всегда, желание войти было больше, чем страх перед общественным мнением. В Скайхолде все казалось проще — там оба они были дома, вокруг шла война. Реверансы, дворянские ужимки, титулы и вычурные платья были совершенно неважны, самым главным было спасение человеческих жизней. В замке все жили сегодняшним днем, этой минутой, не думая о том, что о них скажут завтра.
В Зимнем дворце неправильность их отношений ощущалась намного больше. Слухи и пересуды, что витали по замку, напоминали о том, что они очень часто грубо нарушают правила этикета, совершенно забывая о собственном положении в этом мире.
— Каллен, — тихонько позвала Эвелин, прикрывая за собой дверь.
Мужчина оторвал взгляд от огня и с удивлением посмотрел на ночную гостью. Вид у него был такой, словно он только что думал о ней и теперь не мог понять действительно ли она здесь.
— Ты ведь пошла спать. Что ты тут делаешь?
— Не могла уснуть, — пожала плечами Тревельян.
— Опять кошмары? — печально спросил он.
В голове Инквизитора снова всплыли картинки, из-за которых она не смогла уснуть. Поцелуи с Калленом в снегу под деревом, его лицо по утрам, когда они просыпались вместе, золотое свечение вокруг его голого торса, танец на балконе дворца накануне. На щеках Тревельян проступил предательский румянец.
— Не совсем, — смущаясь, ответила девушка. — А тебе, судя по всему, не удалось уснуть из-за кошмаров.
Она покосилась на смятую постель.
Каллен вздохнул:
— Да.
Повисло молчание. Каллен привычным движением взъерошил волосы, и ворот его простой льняной рубашки немного съехал в сторону. Эвелин, разглядывавшая его лицо, заметила огромный почти черный синяк на ключице.
— Что это? — встревожено спросила она, подойдя вплотную к мужчине.
— Следы магии Амелл, — совершенно спокойно ответил Каллен.
Эвелин склонилась над ним и оттянула ворот рубахи:
— Покажи!
Каллен хотел было отстраниться, но Тревельян удержала его за предплечье.
— Ты пострадал из-за меня! Дай посмотреть.
В тусклом свете догорающей свечи сложно было рассмотреть хоть что-то, потому Эвелин чуть ли не носом ткнулась в пораненное плечо. Она пробежалась замерзшими пальцами по ушибленному месту. Каллен вздрогнул, скорее от неожиданного прикосновения, чем от боли.
Их лица были так близко друг к другу. Он чувствовал ее теплое дыхание на своей щеке, одной рукой Эвелин упиралась в его коленку, рассматривая след. Каллен замер и зажмурился.
Близость пьянила и Эвелин не могла заставить себя отодвинуться, пытаясь продлить этот миг как можно дольше. Она провела пальцами по шее мужчины и, касаясь щекой его щеки, шепнула:
— Давай нанесем целебную мазь?
Командор с трудом отдавал себе отчет в том, что она говорит. Хотелось прижать ее к себе и долго целовать. Собрав последние силы, Каллен отстранился.
— Послушай, я так больше не могу! Эта глупая игра, у меня больше нет сил на нее. Я не железный и последние месяцы вымотали меня окончательно. Так больше не может продолжаться — наши отношения неправильные… неуместные…
Тревельян понимала, что он прав. Все это время они лишь оттягивали момент, когда нужно было решить, как поступать дальше. Играть в романтику было забавно, но давно пора было закончить с этим.
Каллен встал и отвернулся, делая вид, что заметил что-то очень важное в окне.
— Уходи лучше. Я завтра уеду обратно в Скайхолд своим ходом, так у тебя будет немного времени собраться с мыслями.
Эвелин повернулась к двери и сделала несколько шагов. Так будет правильно, они перестанут мучить друг друга, все вернется в свое привычное русло. Ведь она не хочет отношений, тем более таких.
А потом на миг ей представилось, что с ней было бы, если бы вдруг Каллен исчез из ее жизни, не доехал до Скайхолда, сбежал, пропал или … погиб. А что, если с ней что-то случится? И она так никогда и не расскажет ему то, что собиралась сказать в то утро, когда он оттолкнул ее и она пришла на конюшню к Блэкволлу.
Эвелин решительно развернулась обратно и скинула с себя легкую накидку, в которой пришла. Под ней было только тонкое белье. Она бесшумно подошла к нему сзади и положила руку на широкую спину. Сердце колотилось громче рева дракона. Появилось странное чувство, будто тебе вручили самый долгожданный подарок, и ты в секунде от того, чтобы открыть его.
Каллен повернул голову и замер.
— Ты ведь обещала, что больше не будешь раздеваться при мне, если не имеешь в виду ничего такого, — хрипло прошептал он.
— Обещала, — также хрипло ответила Эвелин.
— Ты не держишь своих обещаний? — Каллен зажмурился и сжал кулаки. Эта женщина решила добить его окончательно.
— Нет, я имею в виду… что-то такое… — улыбнулась Эвелин, перемещая руку на его талию.
Каллен повернулся к ней лицом. Несколько мгновений он вглядывался в ее глаза, пытаясь понять, чего он хочет. И ответ был очевидным — больше всего на свете сейчас он хотел ее.
Время вдруг замерло и одновременно с этим потекло быстрее. Воздух в комнате стал густым и плотным, мешая двигаться, делая движения словно немного замедленными. Дышать было трудно, вдохи стали глубже, а выдохи более резкими.
Каллен прижал к себе Эвелин одной рукой. Еще секунда сомнений пока оба молча вглядывались в глаза друг друга, и мир вокруг взорвался яркими красками.
Каллен целовал ее настойчиво и нетерпеливо. Прошлый поцелуй был совсем другим, более неуверенным, сдержанным, хотя и не менее страстным. Эвелин удивилась, еще не до конца понимая, насколько пылким может быть ее командор.
Вдыхая легкий слегка пряный аромат Каллена, наслаждаясь поцелуями, вздрагивая от каждого прикосновения, Тревельян обхватила руками мужчину за шею. Не прерывая поцелуй, Каллен подхватил ее под ягодицы, заставив закинуть ноги на его талию.
Эвелин потянула его рубашку вверх, и когда им на миг пришлось разомкнуть губы, Каллен зарычал. Эвелин судорожно вздохнула, когда в сторону полетел ее лифчик, а голая спина коснулась холодной стены. От контраста ощущений от его горячих пальцев и прохлады камней за спиной Эвелин зажмурилась. В тусклом свете догорающей свечи Тревельян разглядывала шрамы на его спине, они словно искрились затейливым узором на гладкой коже. Каллен покрывал поцелуями ее тело.
Эвелин не ожидала от целомудренного храмовника такого яростного желания. Ей казалось, что Каллен должен быть стеснителен и нерешителен, и все придется делать ей самой. Но здесь и сейчас он был главным, а она подчинялась.
Такая легкая и хрупкая, что Каллену казалось, будто в его руках теплый шелк. Тяжелое дыхание обжигало кожу на его щеках, он чувствовал, как быстро бьется ее сердце. И даже, если бы от этого зависела его жизнь, Каллен не смог бы сейчас остановиться.
Когда им удалось избавиться от остатков одежды, Каллен замер, разглядывая ее тело. Для него она была ослепительно прекрасна — почти прозрачная нежная кожа, раскрасневшиеся от поцелуев губы. От предвкушения мужчина сцепил зубы, опасаясь, что не сможет сдержать себя и сделает ей больно.
Но Тревельян не поняла его, в глазах блеснул страх, что он сейчас передумает, оттолкнет ее и отправит восвояси. Эвелин отчаянно обняла его, прижимаясь как можно ближе, и поцеловала. Низ живота приятно ныл, соски набухли, и оторваться от него не было сил. Ей нужно было чувствовать под пальцами переплетения шрамов на его теле. Она легко коснулась губами расплывающегося на его ключице синего пятна, осторожно погладив кончиками пальцев такой же след на его правом боку.
Каллен пытался взять себя в руки, унять сердцебиение, но руки Эвелин, блуждающие по его спине и шее, сильно мешали. Утратив последние крупицы самообладания, Каллен рывком развернул ее спиной к себе. В конце концов, он у нее не первый и опыта ей хватает.
Одна его рука лежала у нее на груди, прижимая спиной к нему, вторая скользнула вниз живота. Он уткнулся носом ей в макушку. Прерывисто выдыхая в ее растрепавшиеся волосы, он насколько мог, медленно вошел в нее.
— Да, — громкий стон сорвался с губ Эвелин.
Она терпеть не могла все эти дурацкие женские штучки, вроде рассказов о том, что «до тебя все было не то, а вот с тобой все так, как надо». Тревельян считала, что секс — это всегда секс, и она не ждала от близости чего-то необычного, такого, чего не испытывала бы раньше. Но сейчас все и вправду было совсем не так. Каллен был другим, не таким как ее мужчины до этого. И все ощущалось куда острее из-за их долгой игры, желание было на пределе. Напряжение между ними росло уже давно, но всегда оставался последний шаг. И теперь ее тело так остро на все реагировало, что сдерживать себя не получалось.
Каллен вжал ее в стену, упираясь рукой в холодные камни на уровне ее лица. Его пальцы оставляли красные отметины на ее бедре. Каллен сквозь зубы рычал прямо ей в ухо. От захлестнувших чувств Эвелин громко стонала. Она чувствовала, как трется ее сосок о его руку, каждый толчок внутри обжигал волной наслаждения. Пытаясь не кричать в полный голос, Тревельян прикусила его руку. На утро на костяшках пальцев Каллена останутся следы.
Каллен потянул Эвелин на себя, заставляя выгнуться, полностью откинуться на его грудь. Он целовал ее плечи, шею, ключицы почти до синяков. Когда Эвелин хрипло застонала, просипев его имя, и волна дрожи несколько раз прошла по ее телу, Каллен развернул ее лицом к себе. Она часто дышала, прикусывая нижнюю губу. Он нежным движением откинул прядку с ее лица, очертил скулу и подбородок. Плавно провел пальцами по шее, слегка задел пальцами возбужденный сосок, от чего Эвелин снова зажмурила глаза. А затем он опять подхватил ее под ягодицы, входя в нее. Они целовались, и Эвелин обхватывала его за бедра все сильнее. Каллен скользил пальцами по ее позвоночнику, чувствуя, как внизу живота затягивается тугой узел. Движения становились быстрее и рваней, и в этот раз пика достигли они оба и одновременно.
— Лин, — осипшим голосом выдохнул он, ощущая, как оргазм волнами проходит по телу.
Тревельян, зажатая между ним и многострадальной стеной, опустила ноги на пол и обняла его за талию. Каллен пытаясь выровнять дыхание, опустил голову ей на плечо. В комнате было темно — свеча давно погасла, да и очаг еле тлел. Тишину ночи нарушал только гулкий стук их сердец.
Не дав ему отдышаться, Эвелин снова поцеловала Каллена. Она улыбалась.
— Мой командор, я как-то не ожидала, что вы окажетесь таким…
Каллен улыбнулся в ответ:
— Каким, миледи?
— Хм… Страстным, опытным и умелым.
Каллен ухмыльнулся.
Вместе они бы не поместились на кушетке, потому он расстелил толстое одеяло прямо на полу напротив камина. Каллен разжег огонь посильнее, а потом, подхватив Тревельян на руки, отнес ее к импровизированному ложу.
— Мне казалось, что бывший храмовник будет куда менее искушенным, чем оказался ты, — смеялась Эвелин, прерывая на миг поцелуи.
— Даже совсем не опытный мальчишка после таких издевательств с твоей стороны разобрался бы что к чему, лишь бы побыстрее прекратить эти страдания.
Каллен продолжал целовать ее, поглаживая спину.
— Страдания? — хмыкнула Эвелин. — Так по-твоему выглядят страдания?
— О, Создатель, я так тебя хотел все это время. Ты просто сводишь меня с ума.
— И кажется, ты снова меня хочешь, — рассмеялась Эвелин, проведя указательным пальцем по животу Каллена.
Мужчина снова издал низкий рычащий звук, потянув девушку на себя. Тревельян улыбалась, упираясь подбородком в его грудь. Каллен переплел свои пальцы с ее.
— И все же. У тебя ведь кто-то был, да?
Каллен обреченно вздохнул и закатил глаза.
— Ты правда хочешь поговорить об этом сейчас?
— Да, — Эвелин, прищурившись, хитро смотрела на него. — Амелл, да?
— Эвелин! Ты несносная!
— Да, точно. Амелл. Ты любил ее, да?
— О, Создатель! Ты просто мой ночной кошмар! — Каллен попытался скинуть девушку с себя, но Эвелин все еще крепко его обнимала. Поняв, что Тревельян от него не отстанет, Каллен вздохнул.
— Мне было лет восемнадцать. Нам в Круге не разрешали общаться с магами, но Солона притягивала меня. Мы были молодые и тогда я не смог бы так долго держать себя в руках, как сейчас.
Эвелин хмыкнула.
— Я влюбился, но тут в Круге стали происходить ужасные вещи. Амелл бежала. Я переживал за нее, верил, что она вернется… И она вернулась, даже спасла меня. Вместе с Алистером. Ну, и Зевран тоже тогда уже крутился рядом с ней.
Каллен замолчал, а Эвелин стала задумчиво выводить круги на его груди.
— Она разбила тебе сердце, — наконец нарушила тишину Тревельян.
— Ренье ведь не был первым, кто разбил твое сердце, — это тоже не было вопросом. Каллен утверждал. Эвелин промолчала, немного нахмурившись.
Каллен притянул ее ближе и поцеловал.
— Предлагаю оставить прошлое в прошлом и озаботиться чем-то более важным в данную минуту, — шепнул он ей на ухо. — Если ты думаешь, что после того, что ты мне устроила в последние месяцы, мне тебя хватило, ты сильно ошиблась.
— Если ты думаешь, что я стану отказываться, ты тоже ошибаешься, — ответила ему Эвелин, усаживаясь на него верхом. — На чем мы там остановились, мой распутный храмовник?



Когда Каллен проснулся, было еще очень рано, но Эвелин в его покоях не оказалось. Он понимал, что Инквизитор не захочет, чтобы кто-то увидел, как она растрепанная с утра выходит из его комнаты, потому он неспешно привел себя в порядок, и надев парадный камзол, вышел в холл. Конечно, ему хотелось увидеть ее лицо после пробуждения, поцеловать, обнять, потому мыслями он все еще оставался в своей комнате прошлой ночью. И когда на очередном повороте на пути к кухне, в него чуть не врезалась Жозефина, Каллен не сразу понял, что она от него хочет.
— О, святая Андрасте! Как хорошо, что я тебя нашла! Быстрее, Каллен!
— Жозефина, что случилось?
Каллен еще не видел ее настолько взволнованной, даже когда позавчера Сэра попыталась есть руками на приеме.
— Миледи Инквизитор…
— Что с Эвелин?
— Ее родители… — Жозефина запиналась и всхлипывала, и только спустя несколько мгновений смогла ответить. — Их убили. На них напали по дороге в их родовое имение и убили.
Кровь отлила от лица, руки моментально стали ледяными. Каллен бросился вперед, не разбирая дороги.
В передней небольшой комнате покоев Инквизитора стояла Лелиана белая как мел.
— Иди к ней, — шепнула она Каллену.
В спальне Эвелин сидела на краю своей кровати, глядя в одну точку перед собой. На ней был парадный камзол Инквизиции, но волосы она явно не успела привести в порядок.
Каллен замер. Он вдруг подумал, захочет ли она его видеть сейчас.
На звук открывшейся двери Эвелин повернула голову. Несколько мгновений она бездумно смотрела словно сквозь него, но потом все же смогла сконцентрироваться.
— Каллен…
Он опустился на колени перед ней.
— Лин, посмотри на меня.
Она не плакала. Каллен вспомнил, как перепугался, когда встретил ее раздетую в Скайхолдском саду. Она не реагировала тогда ни на что, запертая в своей голове. Он боялся, что подобное может случиться и сейчас, и то, что она не плакала пугало еще больше.
— Эвелин, прошу тебя…
— Они погибли из-за меня. Их убили из-за того, что я Инквизитор. Какой-то там клан черного чего-то напал на них только потому, что я Инквизитор. Сколько еще невинных людей должно погибнуть из-за меня?
Тревельян не смотрела ему в глаза. Каллен сжал ее ладони, пытаясь вернуть к реальности.
— Эвелин, это не твоя вина. Мы найдем способ…
— Способ что? Вернуть моих родителей? — Эвелин говорила совершенно спокойно, и это пугало.
— Мы найдем убийц, — Каллен не мог пообещать ей ничего другого.
— Да, мы найдем их, — эхом повторила Эвелин.
Каллен не отходил от Тревельян ни на шаг, опасаясь того, что она может сделать, если окажется наедине сама с собой. Он не мог рассказать остальным, насколько опасное сейчас ее состояние, это была не его тайна. Спутники Инквизитора понимали, что она переживает потерю самых близких, но не осознавали по какой тонкой грани сейчас ходит Тревельян.
Они почти не разговаривали, Каллен просто всегда был рядом. Он и хотел бы ее утешить, только вот она не плакала, не кричала, не грустила. Тревельян машинально ела, пила воду, умывалась и одевалась. Она ничего не просила, и лишь изредка спрашивала, где сейчас Лелиана и Жозефина, ни разу не позвав их к себе.
На второй день Каллену стало понятно, что она не провалится снова в свою голову. Это было хорошо, ведь он не был уверен, что смог бы сейчас вытащить ее оттуда. Странное чувство поселилось в сердце Каллена, ему казалось, словно Эвелин чего-то выжидает, и он сам был как будто в ожидании. Каллен решил, что Тревельян просто хочет назад в Скайхолд перед тем, как ей придется отправиться на похороны родителей.
— Каллен, ты срочно нужен на Совете, — в передних покоях Инквизитора все говорили шепотом. Это получалось как-то само собой, никто специально об этом не просил.
— Лелиана, я не хочу оставлять ее саму. Совет не может обойтись без меня?
— Нет, у Селины есть сведения об этом клане Черной Стрелы. Ты захочешь это услышать.
Каллен устало закрыл глаза. Он почти сутки уже не спал, и нервное напряжение давало о себе знать.
— Я прошу тебя, за ней обязательно кто-то должен присмотреть. Прошу тебя.
— Конечно, здесь будут мои люди, и я скажу, чтобы Сэра или Кассандра побыли с ней.
Каллен кивнул, хотя на сердце у него было неспокойно.
Совет затянулся на всю ночь. Сердце Каллена разрывалось от тревоги, но он не мог уйти. Черная Стрела оказалась опаснее, чем он подумал сначала. Чтобы выследить их, Инквизиции нужна будет помощь Орлея, а может быть и Ферелдена.
Под утро, когда солнце осветило дворец первыми золотистыми лучиками, Каллен вернулся в покои Инквизитора. У входа стояли двое разведчиков Лелианы, поприветствовавшие его кивком. В спальне на кресле у открытого окна свернулась калачиком спящая Сэра. А вот Эвелин в комнате не было.
Каллен сжал кулаки, и устало сел на край кровати, где обычно сидела она. Он чувствовал, что во дворце Тревельян нет, но еще не знал, где ее теперь искать.

Глава 9. В которой Инквизитор встречает пятого рыцаря

Единственным желанием Эвелин было убраться подальше от всех этих людей. Она не хотела никого видеть или слышать, не хотела возвращаться в Скайхолд. Но девушка понимала, что спешить нельзя, ей не дадут уйти. Она могла только сбежать, но и это было не так просто. Но ведь Тревельян так никому и не удалось поймать во времена ее разбойничьей жизни.
Эвелин старалась думать только о плане побега, пытаясь не вспоминать, что именно случилось. Она не вслушивалась в тихий голос Каллена, чтобы не броситься ему на шею. Эвелин обращала внимание только на нужные ей детали – за дверью круглосуточно караулят люди Лелианы, Жозефина приходит туда после обеда, а утром там находится сама Лелиана. Каллен дальше порога ее покоев ни разу никуда не выходил.
Выжидание затянулось, и тоска стала накатывать на Тревельян. Она ужасно устала, с каждым часом находиться во дворце было все сложнее и сложнее. Наконец, она услышала, как Каллен ушел. Первым желанием было прямо сейчас рвануть к окну, но Эвелин остановила себя – ее не оставят одну. Сэра молча вошла в спальню и направилась к креслу. Прошло полчаса, и в комнате все еще царила полная тишина. Тревельян не двигалась, прислушиваясь к дыханию Сэры.
Еще спустя минут двадцать Эвелин все же решилась подойти к спящей в кресле эльфийке. Тревельян не знала, как скоро вернется Каллен, потому нужно было рисковать прямо сейчас.
Тревельян достала из шкафа свой походный рюкзак, радуясь, что командор не додумался забрать его. Она достала веревку и железный крюк. На то, чтобы привязать крюк к концу веревки ушло больше времени, чем планировала девушка. Инквизитор так давно не вязала узлы, что растеряла всю сноровку. Наконец, ей удалось закрепить крюк и перебросить веревку через окно. Тратить время на переодевание Эвелин не стала – в рюкзаке были сменные вещи и даже немного еды. Нужно было только обуться.
И вот тут Тревельян поняла, насколько Каллен боялся, что она убежит. Обуви в комнате не было. Эвелин посмотрела на мирно сопящую Сэру и поблагодарила Андрасте за то, что эта эльфийка так не любила все эльфячье, что даже спала в ботинках. Эвелин снова замерла, прислушиваясь к дыханию Сэры. Спустя минут десять Эвелин почти бесшумно придвинулась вплотную к лучнице и стала медленно и очень осторожно расшнуровывать ее растоптанную обувку.
Двигаться приходилось так осторожно, что времени на весь маневр было потрачено просто невероятное количество. Тревельян начинала нервничать. Каллена не было уже очень долго, а значит, шансов ускользнуть у нее все меньше.
Наконец ботинки были на ногах Эвелин, чуть велики, но это лучше, чем на несколько размеров меньше. Оставалось вылезти из окна и все пойдет проще. Дворцовые служащие не стали бы препятствовать Инквизитору.
Тревельян забралась на подоконник, и тут послышались шаги в коридоре. Эвелин быстро, но очень собрано спустилась с помощью веревки на большой выступ, служивший козырьком балкона прямо под ее окном. Поднявшись на цыпочки, девушка отцепила крюк и осторожно закрепила его на поясе, не сматывая веревку – она ей еще понадобиться.
Балкон по бокам был увит каким-то растением вроде плюща, потому на этаж вниз Тревельян спустилась по сетке, на которой этот плющ был закреплен. Эвелин повезло, что фасад здания был спроектирован так, что веревка нужна была не постоянно, Тревельян ужасно не хотелось оставлять ее здесь. Правда последний ярус до земли был выше ее роста, потому отцепить крюк она бы уже не смогла.
Эвелин секунду постояла на карнизе, раздумывая, но в саду дежурили часовые, потому нужно было торопиться. Тревельян быстро смотала веревку и сунула ее в рюкзак. Выждав, когда шаги часовых отдаляться достаточно далеко, чтобы не услышать ее, девушка прыгнула вниз.
Мягкая трава приглушила звук удара и смягчила его последствия для Эвелин. Ноги гудели, но повреждений не было. Единственное, что беспокоило Тревельян, была боль в мышцах – она несколько дней просидела на одном месте почти без движения, и спуск по стене стал слишком большой нагрузкой для нее.
Отдышавшись, Эвелин рванула к конюшне. Там было темно, конюх ночевал явно в другом месте, и стражи возле входа тоже не было. Тревельян схватила под уздцы первого попавшегося не спящего коня и вывела его во двор. Дальше оставаться незамеченной у нее не получится, да, и лучше поторопиться – кто знает, как скоро ее начнут искать.
Эвелин на полной скорости мчалась к воротам дворца. Постовые заметили ее еще издалека, но не спешили открывать ворота. Тревельян не сбавляла скорости. Охранникам все же пришлось открыть ей, когда они поняли, что это Инквизитор и останавливаться она не собирается. Эвелин преодолела ворота ровно в тот момент, когда Каллен вошел в ее комнату.
Эвелин не думала, куда она едет. Ветер развивал волосы, было холодно, ведь на ней так и осталась одна только легкая рубаха. Слезы застилали глаза, все, что она держала в себе эти несколько дней, теперь рвалось наружу.



Спустя два дня Тревельян совершенно потерялась в заснеженных горах. Она даже не представляла себе, где она и как отсюда выбраться. Еды не осталось, а от ледяной воды из горных источников болело горло. Легкая куртка совсем не грела особенно по ночам. В первую ночь ей удалось развести костер и немного отогреться, но вчера она так и не сумела заставить продрогшими пальцами сырые веточки разгореться.
Эвелин подозревала, что жить ей осталось не долго, но что странно, ее совсем не мучила совесть. Казалось, что гибель ее родителей вполне оправдывает ее собственную смерть. С чем Тревельян и смирилась, даже не пытаясь как-то улучшить собственное положение.
Жажда жизни, однако, вернулась к ней, когда она заметила огонек костра между деревьями. Сердце подпрыгнуло в надежде на тепло и еду и Тревельян, пошатываясь, поплелась на огонек, даже не понимая, что там ее может поджидать опасность.
В последний момент Эвелин все же остановилась, решив сперва разведать обстановку. Умирать от холода и голода ей сейчас казалось лучшей идеей, чем от чьего-то меча. Она осторожно отодвинула рукой, затянутой в перчатку, мохнатую ветку ели, на которой было поменьше снега, чтобы не привлекать к себе внимания.
У костра на поваленном бревне сидел эльф. Тревельян еще раз подивилась тому, как у них получается даже по щиколотку в снегу все равно ходить босыми.
Эльф кого-то ей напоминал, но внешне вроде бы не был знаком. Он был смуглым и высоким, хорошо сложенным, с копной непослушных белых волос. Откуда она могла его знать? В глазах начало немного двоиться и Эвелин повело.
— Эй, хватит на меня пялиться! — крикнул эльф, не поворачиваясь к ней.
Эвелин хотела было шагнуть вперед, но ноги подкосились, и она рухнула в снег.
— Ты там так и собираешься стоять? — эльф все же повернулся и тут же подскочил с бревна и кинулся к ней.
Не то, чтобы в привычку Фенриса входило переживать за незнакомых людей, но эта девчонка выглядела так жалко, что он не смог ничего с собой поделать.
Эльф осторожно поднял с земли замерзшую девушку и понес к костру. Устроив ее поближе к огню, он вытащил из походной сумки одеяло и накинул на нее.
— Сейчас отвара тебе налью, он поможет согреться.
В котелке над костром бурлило что-то с невероятным травяным ароматом.
Девушка выглядела совершенно безобидной, но Фенрис был настороже. Что она здесь делала в таком состоянии? Может она из какой-то бродячей банды и ее пособники где-то рядом? Но Фенрис не чувствовал чужого присутствия поблизости, да и девушка казалась ему как будто смутно знакомой.
Фенрис протянул ей чашку, но Эвелин не смогла даже руку поднять, чтобы ее забрать. Эльф страдальчески закатил глаза и вздохнул. Он сел рядом и помог ей сделать несколько глотков отвара.
— Спасибо, — шепнула незнакомка. — А ты часто спасаешь заблудившихся девиц в лесу?
— Ничего себе, у тебя остались силы шутить, — хмыкнул Фенрис, заставляя ее сделать еще один глоток.
— Я есть хочу, — снова шепнула Тревельян.
— Скажи, мне как тебя зовут, и я поделюсь с тобой едой.
— Эвелин, — девушка засомневалась, стоит ли называть свое настоящее имя, но ведь Инквизитор не единственная Эвелин в Тедасе.
— Эвелин Тревельян. Какая интересная встреча, — ухмыльнулся эльф.
Тревельян напряглась, понимая, что ей нечем защищаться, да, и сил на это не хватит. Она затравлено посмотрела на незнакомца.
— Я не называла свою фамилию.
— У тебя на шее медальон в виде символа Инквизиции. Ты в сутках пути от Скайхолда. Ты симпатичная и тебя зовут Эвелин. Мне этого достаточно, чтобы быть уверенным, что ты – Инквизитор.
Если бы он хотел убить ее, скорее всего так бы уже и сделал. Кроме того, без его помощи она все равно умрет, потому Эвелин промолчала.
Она сделала еще несколько глотков горячего отвара, и непослушными пальцами развязала жгут, на котором болтался медальон. Она совсем про него забыла. Глупо.
— Ты знаешь, кто я. А теперь можно я узнаю хотя бы имя моего спасителя.
— Лето, — эльф достал из сумки несколько кусочков вяленого мяса, небольшую булочку и сушеные ягоды.
Эвелин показалось это имя знакомым. Она присмотрелась внимательнее к мужчине. Высокий ворот его куртки не мог полностью скрыть бледный узор на смуглой коже – на подбородке Тревельян отчетливо увидела лириумные знаки. Эльф с белыми волосами, со странными отметинами на лице, воин – Эвелин заметила меч возле бревна, на котором сидела. Лето… Лето…
— Ты — Фенрис! Друг Хоука! — Тревельян, наконец, вспомнила, откуда может знать эльфа. Хоук много говорил про него, они лучшие друзья.
Фенрис протянул еду девушке и улыбнулся.
— Ты догадливая.
Тревельян с удовольствием впилась зубами в булочку, запивая ее еще чуть теплым отваром.
— Что ты здесь делаешь совсем одна? Еще и в таком виде? — наконец, нарушил тишину эльф. Он с интересом рассматривал Инквизитора, о которой ему так много в письмах рассказывал Хоук.
Она была красивой, хотя сейчас выглядела сильно потрепанной. Волосы топорщились во все стороны, грязная мятая одежда. Инквизитор была тощей, с угловатой мальчишеской фигурой. Но у нее были приятные черты лица, и даже шрамы не могли этого испортить. Большие голубые глаза яркими огоньками светились на бледном лице. Было в ней что-то такое, что почти против воли заставляло заботиться о ней.
— Я… — Эвелин задумалась. Врать ему смысла нет – без эльфа Тревельян быстро умрет, ведь вряд ли ее успеют найти в горах. Сказать правду тоже не лучшая идея, он может потащить ее в замок.
Прошло несколько минут, а девушка все еще молчала. Фенрис хотел уже пошутить, что светловолосые девчонки всегда соображают медленнее, но увидел, что она плачет.
— Эй, ты чего? — эльф сел рядом с ней. Секунду колебался, но все же положил руку ей на плечи и прижал к себе.
— Я сбежала, — ревела Эвелин, что было ей совсем не свойственно, но вдруг на нее навалилось все, что случилось за последнее время.
— Откуда сбежала, — не понял Фенрис.
— Мои родители… Их убили, потому что я Инквизитор. Я причинила столько боли людям. Мои родители, ведь они никому ничего не сделали. Обычные люди, не самые лучшие, но ведь и не плохие! Их убили из-за меня! Потому что я Инквизитор, и я не справилась. Я не хочу больше быть Инквизитором. Я хочу просто исчезнуть.
Эвелин рыдала так сильно, что все ее тело тряслось словно в судорогах. Она ловила воздух ртом между всхлипами. Глаза моментально покраснели и опухли от слез.
Фенрис терпеть не мог слез, особенно женских. Но в этот раз вместо раздражения, он почувствовал жалость и тревогу.
— Эй, дело не в тебе, — начал было эльф.
— Во мне! Если бы не я, мои родители были бы живы! И еще Алистер, и еще много людей! Они все погибли из-за меня!
— Тревельян, люди умирают. А когда на мир нападет древнее божество, люди умирают чаще. Это от тебя не зависит.
Эвелин продолжала плакать.
— Мне жаль твоих родителей, они наверняка не заслужили такой участи, но ты сбежала не из-за этого. Слушай, миледи, ты слишком много на себя берешь. Прямо как Хоук. Вы, хреновы герои, ведите себя попроще. Ты ни при чем ко всем этим смертям. Если бы Инквизитором стал кто-то другой, все равно погибли бы люди, только это были бы его родители. Слишком много пафоса, миледи. Ты думаешь, что весь мир крутится вокруг тебя?
Тревельян перестала трястись, из глаз все еще текли слезы, но истерика стала явно меньше.
— Мир крутится не вокруг тебя, а вокруг этой жуткой зеленой штуковины на твоей руке. Ты – переменная, случайно попавшая в эту заваруху. Но у тебя нет выбора, ты вынуждена справляться, иначе погибнешь и ты, и этот мир.
Что-то подобное мелькало в ее мыслях, когда на нее напала Амелл. Разве от самой Эвелин в этом всем хоть что-то зависит? Она просто флаг, которым машут прямо перед лицом лютой опасности. Он в мире существует только один флаг, который можно использовать, и это она. Ей никуда не деться, а значит нельзя сдаваться. Придется карабкаться.
— Почему ты помогаешь мне? — успокоившись, спросила она.
— Ты видела, как жалко ты выглядишь? — усмехнулся эльф.
— Ты такой галантный, Фенрис, — Эвелин слегка улыбнулась, вытирая кулаками глаза.
Фенрис встал и вытащил из сумки флягу.
— На, выпей, а то заболеешь.
Эвелин сделала глоток и закашлялась.
— Что это за пойло?
На вкус было похоже на протухшие яйца, вымоченные в самом дешевом ферелденском эле, смешанные с кусками сырого мяса драколисков.
— Лечебная настойка из Киркволла, — улыбнулся Фенрис.
Эвелин ради интереса сделала еще один глоток, снова закашлялась, и отдала флягу эльфу.
— Ладно, миледи, нужно двигаться вперед. Скоро стемнеет и нужно найти ночлег.
Слово «миледи» из уст Фенриса звучало как-то немного с насмешкой и даже издевкой. Но Эвелин была так ему благодарна, особенно за то, что не поволок ее насильно в замок, что готова была простить ему эти шпильки.
Фенрис привел Эвелин к небольшой пещере с узким входом, который к тому же был еще и прикрыт ветками размашистой ели. Внутри было намного теплее и даже почти сухо.
— Как ты узнал про эту пещеру? — удивилась Эвелин.
— Я уже какое-то время ошиваюсь в этих лесах, — уклончиво ответил ей эльф.
— Почему? Что ты здесь делаешь?
— Я… Я ищу Хоука, но уже какое-то время не могу найти в себе силы, чтобы спросить в Скайхолде, куда он делся. От него давно не было писем, — Фенрис не смотрел на Тревельян, он соорудил для нее лежанку из соломы, одеяла и еще какой-то верхней одежды.
— Почему? В замке тебя бы хорошо встретили. В Инквизиции есть эльфы и к ним хорошо относятся.
Фенрис хмыкнул.
— Не поэтому. Я просто думаю, что возможно Хоук не хочет меня видеть, потому не сказал, где его искать.
Эвелин помолчала.
— Нет, дело в другом. Хоук побывал в Тени вместе со мной. Мы еле выбрались живыми, а вот Алистеру так не повезло. Стражи оказались виновными в смерти Джустинии, и он отправился в Вейсхаупт, чтобы помочь Стражам отстроить орден. Вот только мы потеряли его след еще на пути туда.
Эвелин вдруг четко осознала, что если бы в Тени остался Хоук, Фенрис сейчас убил бы ее, даже не задумываясь. Амелл не собиралась ее убивать, ей просто нужно было выпустить на кого-то пар.
— Вишанте каффас! — выругался Фенрис. — Хоук в своем репертуаре! Почему он не написал мне об этом!
— Хоук много про тебя говорил пока жил во дворце. Я думаю, он не хотел, чтобы ты переживал. Подозреваю, он посчитал, что без него тебе будет лучше.
Фенрис был мрачнее тучи. Он помолчал.
— Я найду его, — голос эльфа звучал глухо и как-то обреченно. — Только сначала придумаю, что делать с тобой.
Фенрис никак не мог уснуть. В голове роились мысли, он вспоминал Хоука. Гаррет был первым, кто отнесся к нему как к равному. В ушах звенел голос Хоука: «Он не принадлежит никому!». Эльф сидел на большом валуне, потягивая из фляги янтарного цвета крепкий напиток. Вдруг тишину ночи разорвал громкий крик. Эвелин, срывая до хрипа голос, металась на полу прямо перед ним.
— Эй! Инквизитор! Тревельян!
Фенрис тряс девушку за плечи, пытаясь разбудить, но кошмар все никак не отпускал ее.
— Если ты сейчас не прекратишь орать, нас найдет какой-то медведь! — пытался перекричать ее эльф.
Еще несколько мгновений Эвелин не могла прийти в себя, но уже не пыталась вырваться из его рук. Фенрис откинул с ее лица прядку волос. Тревельян широко распахнула глаза, судорожно хватая ртом воздух. Еще несколько секунд прошло в полной тишине, пока Фенрис не нарушил ее:
— Что это было?
Эвелин всхлипнула.
— Кошмары. Мне снятся кошмары. В этом – тебя и Хоука разорвал на части огромный черный дракон.
Фенрис был вторым человеком после Каллена, которому Эвелин легко выдала все свои секреты. Но если она была уверена в том, что Каллену можно доверять, ведь они через столько прошли, то с Фенрисом было несколько иначе. Наверное, так влияли обстоятельства – безвыходность ситуации, глушь леса, холод, стресс, тоска по родителям. Эвелин была вынуждена открыться перед эльфом, ей не удалось бы скрыть от него ничего, и ее жизнь зависела сейчас от него.
— Ох, ты ж. Все становится веселее и веселее. Единственная надежда Тедаса — припадочная истеричка с симпатичным личиком, — Фенрис секунду колебался, но потом все же погладил ее по голове.
— Ты второй раз говоришь, что я симпатичная, — вытирая руками заплаканное лицо, шепнула Эвелин.
Фенрис сделал вид, что ничего не услышал.
— Давай, я посижу рядом, может тебе так будет проще уснуть.
Фенрис не избавил ее от кошмаров, Эвелин еще дважды просыпалась, громко крича. Фенрис просыпался вместе с ней, утешая ее каждый раз. К утру Эвелин спала у него на руках, накрыв их обоих шерстяным одеялом.
Утром Фенрис разделил остатки еды на двоих и заварил чай на разведенном у входа в пещеру костре. Под глазами у него пролегли тени от бессонной ночи, но теперь он знал, что нужно делать. Он осторожно выведет Тревельян к Скайхолду, поводив ее по лесу и близлежащим деревенькам пару дней, чтобы она пришла в себя. А после этого отправится в Вейсхаупт за Хоуком.
— Пойдем, спустимся к деревушке на склоне, нам нужно пополнить запасы еды и купить тебе теплой одежды, — засовывая свои скромные пожитки в сумку, сказал Фенрис.
— А можно мы остановимся в какой-то таверне? — дожевывая полоску вяленого мяса, спросила Эвелин.
— Да, там есть постоялый двор, в котором мы можем переночевать. Я был там пару раз за последние месяцы.
Тревельян не стала расспрашивать этого странного эльфа, почему он так долго слонялся по округе.
Хозяин постоялого двора выглядел удивленным, когда они попросили у него один номер на двоих. Человеческая женщина и эльф слуга в одной комнате были чем-то довольно странным для здешних мест. Особенно учитывая, что раньше этот эльф останавливался тут один. Но Дрейк был не из болтливых, к тому же, ему хорошо заплатили, потому мужчина промолчал.
Решение остановиться в одной комнате было обоюдным. Фенрис понимал, что Эвелин будет продолжать орать как резаная по ночам, и лучше иметь возможность ее успокоить сразу, чем потом объясняться с другими жильцами. Благо, что в это время года в гостинице почти не было посетителей. Тревельян же вдруг поняла, что не хочет оставаться в одиночестве. Она сейчас с трудом могла побеспокоиться о себе сама, потому ей приходилось принимать помощь Фенриса.
Эвелин лежала на кровати, глядя в потолок. Мокрые волосы разметались по подушке. В комнате было тепло – в углу в печке плясал огонь. Внезапно ей стало совестно. Она думала о том, что сейчас чувствуют ее советники и постоянные спутники. Впервые она задумалась о чувствах Каллена.
Если бы Каллен знал, что Тревельян сейчас в нескольких часах езды от Скайхолда, он бы не сидел в своем холодном кабинете, допивая вторую бутылку крепкого антиванского напитка.
Эвелин вдруг отчаянно захотелось, чтобы Каллен оказался рядом, потому она приняла решение, ни при каких обстоятельствах не подходить слишком близко к замку.
— Эй, миледи, я принес горячей еды, — Эвелин не заметила, как Фенрис вернулся с большим подносом.
Они сели ужинать за небольшим деревянным столом под окном. Еда пахла восхитительно. От поджаристой бараньей ноги еще исходил пар, а пирог с ягодами был сладким и немного пряным.
— Почему они тебя не ищут? — вдруг нарушил тишину Фенрис.
— Они ищут. Люди Лелианы незаметными тенями рыщут сейчас по всему Орлею и Ферелдену. Просто они не могут открыто отправить поисковые отряды. Никто не должен знать, что Инквизитор пропала.
— Да, ты права, твое исчезновение может натворить дел.
— Но я не хочу возвращаться, — предупредила Тревельян, не глядя Фенрису в глаза. — Я не могу.
Эльф промолчал, доедая остатки пирога.
Ночь выдалась более-менее спокойная, Эвелин не кричала во сне, только ворочалась все время, что-то бубня себе под нос. А Фенрис с удивлением понял, что ему, в общем-то, не в тягость ее присутствие. Он соскучился по общению, и хотя Тревельян напоминала ему поломанную очень красивую и дорогую куклу, с ней было достаточно комфортно.
Следующие несколько дней они почти бесцельно шатались по лесу и близлежащим деревушкам. Спали они оба мало – Эвелин из-за кошмаров, Фенрис из-за нее. Но в остальном все было вполне неплохо. Они болтали, греясь у костра, рассказывали друг другу интересные истории из жизни. Фенрис учил ее пользоваться мечом, а Эвелин научила его варить зелье из эльфийского корня. Это зелье, нужно отдать ему должное, было причиной тому, что сон Тревельян стал не настолько тревожным. Хотя девушка начинала понимать, что слишком сильно привыкла к нему.
Фенрис осторожно подводил Эвелин к замку с восточной стороны, откуда он был менее виден издалека. Пока что она ничего не заметила.
Эвелин было сложно смириться со смертью родителей. Они не были идеальными, но она любила их. Ее мучили воспоминания об их последней встрече, то, как она разговаривала с ними, постоянно преследовало ее. И этим она не смогла бы поделиться ни с кем, даже с Калленом или Фенрисом. Она все еще не была готова возвращаться в Скайхолд.
В то утро они вышли к тропе, которая вела прямиком в замок. До него оставалось рукой подать. Фенрис понимал, что ему вот-вот придется сказать ей, куда они идут, но никак не мог решиться.
— Ты ведешь меня в Скайхолд, — Тревельян говорила тихо и совершенно спокойно, но Фенрис спиной чувствовал, как она напряжена.
— Послушай, я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке. Там твой дом, тебе смогут помочь.
— Я ведь говорила, что не могу туда вернуться! Я просила не делать этого! — слезы покатились по щекам Тревельян.
— Мы можем побродить по лесу еще несколько дней, если ты хочешь. Но тебе нужно вернуться и как можно скорее! — Фенрис повернулся к ней лицом.
— Я не могу этого сделать! — кричала Тревельян.
— Хватит истерить! От этого зависит не только твоя жизнь, и ты это прекрасно знаешь!
Во время перепалки они не заметили, как вокруг них появились еле заметные тени, прячущиеся в еловых зарослях. Эвелин и Фенрис кричали так громко, что даже острый слух эльфа не смог уловить чужое присутствие, пока на них не напали.
Трое сразу схватили безоружную Эвелин. Она инстинктивно попыталась вырваться.
— Фенрис!
Эльф бросился к ней, но пятеро преградили ему путь. Еще четверо подкрались сзади. Фенрис выхватил меч.
— Это ее люди? — с надеждой спросил эльф.
— Нет!
Эвелин все же удалось вывернуться из захвата, кусаясь и пинаясь. Ее руки и лицо были поцарапаны об острые края брони напавших.
— Миледи, беги! — Фенрис пытался не выдать ее, надеясь, что это простые разбойники. Но подсознательно понимал, что обычные бандиты так себя не ведут.
Эвелин снова схватили и Фенрис потерял ее из виду, вынужденный сражаться сразу с семью врагами. Ему было не впервой попадать в такие передряги, потому довольно скоро нападавшие валялись у его ног, словно бесформенные пустые мешки.
Фенрис стоял, опираясь на свой меч, тяжело дыша. Ему крепко досталось, но хуже всего было то, что Тревельян нигде не было видно.
— Вишанте каффас! — шепнул Фенрис, опускаясь на колени.