Часть 1.

— Топинамбур...

— Что? — Люц уставился на меня, как сова на ёжика в тумане. И точно так же хлопает глазюками.

— Топинамбур, говорю.

— Не матерись в моём присутствии, пожалуйста, — демон ласково улыбается мне, а у самого уже глаз начинает дёргаться. А вот нефиг было мне дитё заделывать, терпи теперь.

— А я ещё даже не начинал, — показываю ему язык и возвращаюсь к просмотру сериала. Рука непроизвольно тянется в сторону журнального столика, на котором лежит куча всего вкусного и жутко вредного. С недавних пор голод во мне просто зверский, бывает, что просыпаюсь поутру иногда с пальцами во рту, посасывая их. Сам с собой делаю ставки, что случится раньше: я омедвежусь и уйду в зимнюю спячку или же, наоборот, проснусь и пойду дебоширить по ульям, прикидываясь тучкой.

— Топинамбур, — снова повторяю я, наблюдая за реакцией супруга. Супруг. До сих пор не могу привыкнуть, дико оно как-то для меня. Молодой я ещё, не нагулялся. М-да. Кого я обманываю? Прям я так много раньше гулял?

— Что "топинамбур"? — сидит, дышит глубоко и размеренно, успокаивается. Вычитал недавно себе где-то эту технику, теперь постоянно ею пользуется. Но, чую, с каждым разом она помогает всё меньше. Змейка вон тоже уже дёргается, потряхивая своей шикарной шевелюрой.

— Топинамбур хочу.

Не, ну, вот что он на меня так смотрит? Я, между прочим, беременный, за мной ухаживать надо, капризы все исполнять.

— Что такое топинамбур? — ставлю что угодно, хоть самого же Люцика, на то, что он уже вообразил себе хищного какого-нибудь животину, на которого надо охотиться с динозавром как минимум.

— Не знаю, — а теперь улыбаемся и машем, улыбаемся и машем, а не то грохнут меня за милую душу. Упс. Кажись, отвлекающий манёвр не сработал — вокруг Люцика стали потрескивать искры огня, исходящие от него самого же.

— Это как это так?

— А вот так это так! — показываю ему язык и делаю обиженный-преобиженный вид. Но, кажись, у него уже иммунитет на это выработался.

— Ладно, будет тебе топинамбур.

Щелчок — и его уже нет. Нафиг мне этот топинамбур сдался — ума не приложу. Услышал где-то недавно это слово, и так крепко оно заело в голове, что клещами не вытащишь и Люциком не вытрах... кхм... В общем, Люц мне тут тоже не в помощь. Поди, найдёт мне любимый это нечто, хоть узнаю, что за зверь такой.

***


— Эт шта? — тыкаю пальцем в нечто, напоминающее сморщенную личинку. Гадость. И нахрена пальцы марал?

— Топинамбура-хренамбура, как ты и заказывал, — предо мной опускают целый мешок этой весьма неаппетитной гадости. А я что? А я ничего. Меня тянет сделать "бе". И то ли от непрезентабельного вида сего чуда заморского, то ли токсикоз, мать его.

Часть 2.

— Люцик! — радостно начинаю я и тут же сливаюсь. Блядь. Опять.

— Что, любимый? — он с улыбкой поворачивается ко мне, оторвавшись от чтения какой-то супер-пупер-офигенной книженции.

— Я забыл, — разочарование в моём голосе сравнимо лишь с желанием самоубиться, буквально-таки напечатанным у него на лбу. Ну или мини-транспарант между рогов болтается, как вариант. Но суть одна. Он подумывает насовсем смыться к родителям в ад, оставив меня одного с шестью нашими детьми! Ну, ладно, пока только с одним.

— Ничего, скажешь после, когда вспомнишь, — и снова отвернулся к книжке. Не, ну, что он там может такого интересного читать?

Сижу, дальше залипаю в телик, наслаждаюсь кровьюкишкамимясцами, как меня озаряет!

— Люцик!

— Вспомнил? — и такая надежда в глазах, ну, такая надежда, что я аж прям прослезиться готов! Оскара ему за лучшую игру, Ди Каприо не достоин этой статуетки, мать её.

— Ага! — я радостно лыблюсь на него и улыбаюсь во все зубищи.

— И что же ты хотел сказать?

— Я опять забыл, — не смотри на меня так! Я сам сейчас зарыдаю от обиды!

— Ничего страшного, солнышко, — чую, за этой лаской кроется злобный зверюка. Какой-нибудь боевой суслик, к примеру.

— Угу, — обиженно бурчу я и ползу в сторону ванной. Жутко захотелось поплюхаться в воде. Русалка, млин. Или тритон? Ай, ну их, рыбных, буду в аквалангиста играть! Где мои горнолыжные очки? К заплыву готовы!

— Буль-буль-буль! — ору я во всю глотку, находясь на дне морском... тьфу ты, ванном. Я ведь снова вспомнил!

— Джон! — меня резко выдёргивают из-под воды, и трясут. Ой-ёй, не надо так, у меня итак серое вещество почти всё съедено ложечкой всеми понемногу, оставь хоть последнее! — Не пугай меня! Я думал ты тонуть начал!

Люцик крепко прижимает меня к себе и гладит по мокрым волосам. А я что? А я плесень, и я кайфую... Кайфующая плесень... Всегда удивляло это выражение, но раз устаялось, значит надо!

— Я не тонул! Я хотел тебе сказать, что я вспомнил то, что я забыл, после того как вспомнил то, что забыл упомненное до того, что тоже было изначально забыто, — во как завернул. Попробуй раскуси с первого раза!

— Чего? — видно, Люц тоже не особо раскусил. Он вообще в последнее время почти ничего не ест. Из-за нервов, что ли?

— Я вспомнил то, что я забыл, после того как вспомнил то, что забыл упомненное до того, что тоже было изначально забыто, — медленно и членораздельно повторил я сие безумство.

— Вспомнил то, что забыл упомняну... тьфу, нафиг. Язык заплетается. Так что ты там вспомнил? — меня аккуратно посадили обратно в воду и подтолкнули резиновую уточку. Это не моя, честно! Меня подставили!

Со счастливым выражением открыв рот для того, чтобы сообщить радостную новость... я тут же его захлопнул. И вмиг загрустил. Где, блин, мои печеньки, когда они так нужны?!

— Опять забыл? — ты чего такой злой? Не смей повышать на меня голос! И вообще!

— Ыыыыы, — слёзы хлынули сами, честно, я не собирался. Но мне, между прочим, весьма обидно!

— Солнышко, ты чего? — демон тут же кинулся ко мне. — Джон, прости, я не хотел.

— Никто меня, дурака такого, не люби-и-ит! И зачем я, идиот, вообще залетел? — ух как мне обидно. Прям обидно разобидно!

— Глупый ты мой, я тебя люблю! — Люц, зараза, отстань! Не надо меня зацеловывать! Хватит! Хва... М-м-м, как же я тебя люблю!

Часть 3.

"Любимый, срочно приезжай!" - отправил в 15:03.

"Люцик, очень срочно!" - отправил в 15:03.

"Очень-очень срочно!" - отправил в 15:04.

И таким образом ещё около сорока сообщений, которыми я вызываю мужа срочно явиться домой. Ну, и ещё около шестидесяти четырёх пропущенных звонков ему же. А эта зараза, что б его рога цвели как кусты шиповника, даже ни разу не ответил на звонок и не написал ответной СМСочки! Мне ведь обидно!

Телевизор стал ужасно скучным. Ни тебе расчленёнки, ни нормальных зомбиапокалепсисов, ни даже просто хороших комедий, от которых раньше уносило получше, чем от травки. Ну, каюсь, грешён, курил. И вообще, пока мы грешны - мы успешны! Вот!

Панк-рок резко разрывает тишину. И не только тишину. Но и мой мобильник, который сейчас благодаря офигенно мощной вибрации готов окончательно съехать со стола и отправиться в свободный полёт до пола. Но телефон мне жалко, мы с ним столько пережили! Он даже пережил мой ночной жор, когда я спутал его со сна с пончиком и едва не оттяпал половину экрана. Вон, следы зубиков до сих пор на сенсоре видны.

А телефон тем временем не перестаёт вопить. Ловлю его уже в воздухе, смотрю на экран. "Люцицунечка". А вот не буду трубку поднимать! Из вредности не буду!

Звонок следовал за звонком, муж не унимался. В итоге, звонке этак на пятнадцатом, когда гроулинг солиста мне стал надоедать, я решил милостиво ответить на звонок.

- Джон, что случилось? - ух, сколько тревоги, меня чуть с ног не снесло! Благо на диване сидел.

- Люц, срочно приезжай, некогда объяснять, просто приезжай! - та-а-ак, надо навести побольше паники, и драматичнее, драматичнее! Чтобы прям ух! И дух захватило!

Судя по тому, что входная дверь была буквально сорвана с петель растревоженным демоном, драма удалась. Он подлетел ко мне, всему такому стонущему и лежащему навзничь, и принялся всего осматривать.

- Джон, что случилось?! - мне кажется, или его сейчас инфаркт долбанёт?

- Лю-ю-юц... - как можно жалобнее простонал я, для правдоподобности, конечно же. - Мне жа-а-арко. Подуй на меня?

Ой, кажется я перегнул палку. Спасите, меня сейчас на месте убьют!

Часть 4.

— Есть хочу... — задумчиво протянул я, рассматривая разные вкусности в интернете. Слюнки текли без остановки, хотелось всего и сразу.

— Чего конкретно хочешь, любимый? — он подошёл ко мне сзади и приобнял за плечи.

— Ну-у-у... Я даже не знаю. Выбирай сам, я на всё согласен! — да-да, я очень непостоянный и сам не знаю, чего хочу.

— Может быть, пиццу?

— Не-е-ет, только вчера ели! — я сморщился. Признаться, пицца успела мне порядком поднадоесть. И сделаем вид, что это не я вчера слопал в одиночку четыре большие пиццы, оставив Люцу только пустые коробки. Я беременный и голодный, мне простительно.

— Японская кухня? — вспомнив суши-роллы, я, опять же, отрицательно мотнул головой. Не хочу жевать морскую траву, я не морской конёк.

— Французская кухня? Ты только представь — нежнейшее каре ягнёнка, дивный аромат которого может свести с ума. Или буйабес, обладающий нежнейшим рыбным вкусом! — видимо, Люц перешёл к тяжёлой артиллерии — увещеваниям. И ведь почти сработало — есть мне захотелось больше, да и слюней столько, будто в сенбернары записался.

— Пожалуй, нет, хочется чего-то другого.

Я наигранно-грустно вздохнул. Люцик сделал то же самое почти в унисон со мной.

— А если русскую кухню?

— Пельмени, водка да рыбку с медведем под аккомпанемент балалаечный? — а что, представив эту картинку, я уж было даже оживился. Вот только быстро меня спустили с небес на землю, напомнив, что, мол де, я беременный, у меня сухой закон. Абыдна, однако.

— А может, хотя бы просто медведя заведём? — умильные глазки не сработали. Демон мне отказал, ещё и у виска пальцем покрутил. Ну и ладно. Сам себя обеспечу животинкой. Как-нибудь... Когда-нибудь...

— Итак, вернёмся к обеду. Может, ты всё-таки решил, чего ты хочешь? — ах, сколько надежды в голосе! Аж обломать хочется! Но я же милыйпушистый.

— Да-а-а, я решил.

— И что же? — Люц с прищуром посмотрел на меня. Видимо ждал ягуара в артишоках и китятину на шпажках. Кстати, а что, я не против такого блюда!

— Шаурмяу хочу!

Часть 5.

— Джон, зачем ты меня кусаешь? — Люц странно покосился на меня, держащего его хвост в зубах и медленно то сжимающего, то разжимающего челюсти. Змейка выглядела не менее охреневшей. А я что? У меня зубы режутся. Наверное. Ага. Скоро как у акулы будут, в три ряда.

— Шмумбшышушу, — честно говоря, даже зная смысл сказанного — и то не понял произнесённых мною звуков.

— Что? — возможно, потому и не удивился вопросу Люцика.

— Зубы чешу, — а глаза-то какие честные у меня сейчас. Прям ангел во плоти. А сам в это время, не разрывая зрительного контакта, тянусь к руке Люцика и медленно впиваюсь в него своими зубищами, чуть пожёвывая. А он вкусный, так бы и съел!

Мне в лоб упирается ладонь и медленно отталкивает мою голову. Люц ошеломлённо смотрит на след, оставшийся от моих зубов, а я смотрю в потолок и насвистываю какую-то мелодию. Я не я, и хата не моя. К слову, мелодия чем-то напоминает саундтрек из недавно просмотренной порнушки. Ну а что? Мне, может, немного разнообразия хочется! Или у меня нимфоманистость с беременностью проснулась?

К слову, именно это я и заявил Люцу, когда он застал меня за просмотром групповушки с бдсмчиком. Добавил ещё, правда, что я половой гигант. На что мне был ответ, что я гигантский половик, а после диск с порнушкой был безжалостно отобран и выкинут в окно. Пока я возмущался подобному поведению и требовал моральную компенсацию за порчу имущества, демон меня успел раздеть, уложить в постель и вобрать мой член в рот. Стоны сменили возмущения, которых, к слову, после такого и не осталось.

— Может, я тебе лучше ирисок куплю? И сиди, грызи в своё удовольствие сколько влезет? — Люцик медленно пятился в сторону двери и, не дожидаясь ответа, выскочил в коридор и далее вниз по лестнице да на улицу. Только и видел, как всё ещё возмущённая моими нахальными действиями змейка мелькнула за дверью.

Вернувшийся через полчаса из магазина муж от удивления выронил пакеты, которые до этого держал в руке.

— Это что? — он взял в руки горшок, вся земля из которого высыпалась и валялась на полу.

— Кактус, — логично? Логично! Что я ещё ему мог сказать?

— Я понял, что это кактус! Почему он погрызен? — демон указал мне на недостающий кусок растения, по форме напоминавший метку на его руке. Теперь он с кактусом в родстве, я их обоих пометил. Оба мои.

— Зубы чесались, — я пожал плечами и невинно на него глянул. Ну, а что я ещё мог ответить?

— Ты его прям с колючками ел, что ли? — оп-па, снова нервный тик начался. Спокойствие, только спокойствие!

— Нет, я его побрил сначала! — радости в моём голосе — хоть отбавляй. Я ведь, весь из себя такой гениальный, нашёл способ избавить себя от языка а-ля "дикобраз".

— Пиздец.

А что? Коротко и ёмко. У меня научился. Интересно, что будет, когда он остальное обнаружит?

— Ты сгрыз мой телефон? — демон схватился за сердце и офигевающе уставился на меня. Упс!

Часть 6.

ежу себе спокойно. Сплю. Никого не трогаю. Грежу о шоколадных пончиках и ванильных кексиках, как тут херак! Прилетает мне с хорошим ускорением кулак прям по челюсти. Резко вскочив и дёрнув за верёвочку стоящий на тумбочке ночник, я, щурясь от яркого света, ошеломлённо уставился на Люцика, который так же в ответ смотрит на меня.

- Ты чего дерёшься? - я обиженно начинаю сопеть. А скула тем временем адски ноет. Кажись, синяк будет.

- Там были мыши! - вот это поворот. Не понял...

- И что с того, что там мыши?

- Так страшно же! - мать моя, роди обратно, я влезу аккуратно. Ни в жизни бы не подумал, что мой бугайчонок с рогами и хвостом будет бояться мышей! Да у него змея вместо хвоста, которая эти милые пушистые комочки должна глотать на раз-два. Глянул на неё. Мда. Лучше бы не смотрел. Трясётся из стороны в сторону, а глаза ещё более напуганные, чем у демона. О времена, о нравы! Дожился.

Сижу. Думаю. Надумал, что жутко хочу спать и умное вряд ли рожу. Ну, мыслю умную, я имею ввиду. Дитёнок-то наш, я уверен, такого шухера будет наводить с самого рождения и до смерти. Нашей. Кстати, а демоны бессмертны? Это что, я один помирать должен?! Надо будет поднять этот вопрос завтра.

- И чего в них такого страшного? - гениально, Ватсон. Определённо, эта мысля была самой умной. И, видимо, единственной.

- Как что? Сами пищат, уши торчат, усы топорщат, лапами скребут, - возмущению Люца от моего непонимания сей ситуации не было предела. И с каждым новым словом глаза становились всё круглее и круглее. - В общем, жуть! - резко выдохнул он и уставился на меня, хлопая глазищами.

Подсев рядом, я скептически на него посмотрел. Он серьёзно? Вот эти маленькие пучки шерсти могут испугать такую рослую нечисть? Собственно, это я и попытался ему объяснить, почти не стесняясь в выражениях. Все мои этикеты были посланы к чертям, ибо время - половина четвёртого утра, а я только-только смог нормально заснуть. Под конец моей очень убедительной тирады мне, кажется, поверили. Ну, или решили сделать вид, что поверили.

- Всё, давай спать, - я устало разворачиваюсь, чтобы выключить светильник. А там это!

Оглушительный визг вырвался у меня помимо воли, а сам я в мгновение ока оказался за Люцем, прикрываясь его мощной тушкой.

- Убей его, убей! - истеричные крики точно издавал не я. Я ж мужик! Я не могу так верещать! Наверное...

- Что ты там говорил про маленьких, которых стыдно боятся? - Люц откровенно ржал надо мной, в то время как маленький мерзкий паучишка, снесённый моей звуковой волной с тумбочки и приложенный ею же об стену, сполз на пол и поспешил ретироваться куда подальше. А то мало ли.

Часть 7

— Чего делаешь? — Люц заглядывает через моё плечо, пытаясь углядеть творящийся на столе хаос. Куча скомканной бумаги, ножницы, клей, краски, карандаши, фломастеры — я сам не знаю, откуда столько творительно-творческого барахла в нашей квартире, но побаловаться им захотелось.
— Харакири.
Следующее, что произнёс Люц, было крайне нецензурным и неразборчивым. Схватив меня за плечи и развернув к себе, он навис над моей вмиг побледневшей от испуга тушкой и злобно уставился мне в глаза. Змейка за спиной шипела, чуть ли не плюясь ядом.
— Джон, ты что удумал! Немедленно забудь об этом! — Люц выдернул из моих пальцев ножницы и не глядя швырнул их за спину. Взвизгнул Хрюня, злобно облаяв нас и даже от обиды попытавшись тяпнуть Люцика за хвост. Хвост попытался тяпнуть его в ответ. — Я же твою душу всё равно из-под земли достану! У меня связи!
— А у меня кожа нежная, пэрсик прям. Хорош мои плечи сжимать, больно же! — бурча что-то нелицеприятное в его сторону, я вырвался из рук демона. — Дожили, уже даже бумажки складывать нельзя.
И прям так обидно стало, ну так обидно, что сейчас зареву! Эй-эй, Джонни, я же в шутку. Блять, я реву как баба. Приплыли тапки.
— Бума-а-а-а-ажки мои, бумажечки, — уткнувшись носом в гору бумаги, я методично заливал её соплями и слезами, не забывая горестно вздыхать и надрывно рыдать. Люц в это время в панике метался за моей спиной, не зная, как реагировать.
— Джон, — руки, опустившиеся на мои плечи, я тут же скинул. — Ну, солнышко, ну чего ты? — я зарыдал ещё громче. — Ну не могу же я тебе позволить суицидничать, твою мать! — это был уже крик души. Ну, или не души. Но крик уж точно. Знатный такой, что аж в ушах зазвенело, ибо его источник находился в непосредственной близости от моей головы.
— Это кого ты тут психически неуравновешенной личностью назвал? — я даже забыл о том, что несколько мгновений назад разводил дома личный филиал Ниагарского водопада. — Это я тут, что ли, суицидник? — ох, как я зол. Ой зол! Боевой хомяк в глубине души уже облачился в костюм гладиатора и готов биться насмерть.
— Сам же сказал, харакири! — и тут до моего демона дошло, что я имел ввиду. Посмотрев на бумагу, на меня, снова на бумагу и снова на меня, он, счастливый донельзя, ринулся ко мне с объятьями. — Дурак ты, это оригами называется.
— Харакири, оригами — одна хрень. Лучше глянь какого журавлика забабахал, — я достал из-под кучи мусора помятого журавлика, которого заебался делать. Попытки этак с дцатой у меня он получился. В завершении пририсовал корявенькие глазки.
— Красиво, — Люцик вымучено улыбнулся, видимо всё ещё чувствуя вину передо мной. — Хочешь конфетки?
— Не хочу. Я обиделся! — скрестив руки на груди, я отвернулся, драматично задрав нос и закрыв от «обиды» глаза. — А они шоколадные? — приоткрыв один глаз, я выжидающе уставился на него. Люц кивнул, широко улыбаясь. — Ну ладно, тащи сюда свои конфетки, буду тебя прощать.

Часть 8

— Люцик, а когда ты меня кусать будешь? — муж нервно смотрит на меня. Он уже и не знает, каких закидонов ждать в следующий момент.
— Зачем? — глаз, который левый, начинает немножко дёргаться.
— Ну как? Вот ты меня любишь?
— Люблю, — осторожно говорит демон, ища очередной подвох в моих словах. Обычно, стоит мне начать разговор с этого вопроса, как ничем адекватным он не заканчивается. Из принципа, чтобы жизнь малиной не казалась.
— Обесчестил?
— Д-да, — у-у-у, какие мы нервные. У змейки уже оба глаза дёргаются.
— Женился?
— Женился, — и сама она как-то странно дёргается. Ути-пути, иди сюда, моя лапочка, я тебя упокою. Ой, то есть успокою.
— Детёнка мне заделал?
— Заделал, — солнышко моё алое начинает пятиться назад. Учитывая, что он жопкой на ковре, том самом, самодельном, куда кот всего себя вложил, так сказать, то приятного ему от этого мало. Не наждачка, но и не травушка-муравушка.
— Кусай тогда! — нет, ну всё же логично? Вот и я думаю, что логично. Не понимаю, чего он так удивлённо глазищами своими жёлтыми хлопает. Хлоп-хлоп. Хлоп-хлоп. Хлоп-хлоп…
— Ну… кусь? — он осторожно придвигается ко мне и прихватывает зубищами ушко. Хи-хи. Щикотно!
— И чо, и всё? — я возмущён до глубины души, которую мне великодушно оставили. То ли от щедрот душевных, то ли за ненадобностью. Ставлю в уме галочку разузнать о пригодности своей душонки, а то вдруг срок годности уже не тот, а я и не в курсе?
— А что ещё? — оп, второй глаз задёргался!
— А как же романтИк? Свечи там, танцы под луной, сладкие речи и зубки в шейку? Ну не, я так не играю! Скучно у вас как-то обращение в бессмертного происходит. В «Сумерках» и то интереснее было. Та хоть помирала страдальчески.
— Какое-такое обращение? — ну не, вот что непонятного? Или он что, не собирался со мной жить долго, счастливо, и снова долго? То есть он решил дождаться, пока смерть не разделит нас?
— Ты меня не лю-ю-ююбишь, — ну блять, ну снова раскис. Чёртовы гормоны. Скачут как розовые слоники по комнате, благо ещё не бегают, не прыгают, сволочи ушастые. — Ты со мной жить не хочешь. Ы-ы-ы-ы!
Люц от моей логики окончательно отъехал и завис. Как говорят тыжпрограммисты, надо перезагрузить. Трижды. На всякий случай, который, как известно, бывает всякий.
На щелчки пальцами не реагирует. Дёргаю за хвост — ноль внимания. Змеючка тоже в астрал ушла, постигать смысл бытия. Ладно, заветную кнопочку перезагрузки в другом месте поищу.
Совершаю наглые поползновения к своему мужу, посягая на невинность дьявольского отпрыска. Не отвлекаюсь на филей, в который почему-то нестерпимо хочется вонзиться зубками, и пальцами пытаюсь нащупать тот самый «Reset», и, судя по тому, как моего рогатика тряхануло, я его нахожу. Остановиться уже не могу, хочется надраться, подраться и выебать недотрогу. И если с первыми двумя пунктами у меня по вполне определённым причинам полный облом, то в последнем отказывать себе ну просто грешно. А уж когда та самая «недотрога», которая такая трогательная, что трогал бы и трогал, так сладко стонет… Ммм… Тут и у евнуха чудом всё вырастет.
Люцик лежит довольный, в позе звёздочки, глазки в кучку собрал. Я лежу на нём не менее довольный, похрумкивая найденной поблизости пачкой крекеров и не открывая глаз от своего бесценного.
— Рогатик, когда обращать меня будем-с?

Часть 9

Нет, ну я так не играю! Мне тут давеча заявили, что, дескать, обратить меня никто не сможет, не по тому я адресу. Двухчасовая истерика с выламыванием рук и причитаниями в стиле «нахрена я залетело» не привела ни к чему — деспот рогатый только руками разводил. Дескать, рождаются демонюками, а не становятся. Дитёнок вот не будет принцем-полукровкой, ген рогатика слишком доминантен. Мол де, слабый человечишка я.
— Джон.
— Атстань, — говорить с ним не хочу. Язык не поворачивается. И нет, вовсе не потому, что в процессе жарких споров я его прикусил!
— Ну, малыш…
— Уйди, противный, — боевой хомячок негодует. Я не малыш! Я вон уже какой большой! Мне аж двадцать семь годиков!
— Ну, солнышко, — продолжает увещевать змей искуситель. Другой змей, который просто куситель, недовольно шипит и демонстративно от меня отворачивается. Ну, подумаешь, куснул по дружески за попу! Эта метёлка мохнатая сама мимокрокодила и мне под зубок попала. В ответ меня тяпнуть ей не дали.
— Я тучка, — да, вот такой я грозный и хмурый туч! Ручки в бочки и нос к потолку.
— И чего мы хмуримся? — нет, вы только посмотрите на него? Он что, серьёзно ничего не понимает?
— То есть ты меня сбагрить решил через каких-то лет пятьдесят на тот свет, когда смерть разлучит нас, сам от меня избавишься, и пойдёшь себе другого искать? Сволота рогатая, — не реви, Джон! Кому говорю не реви!
— Да с чего ты это взял вообще?! — ух ты, как мы злимся! Аж жаром всё вокруг пышет, ух. Оттягиваю ворот люцевой рубашки, натянутой впопыхах. С меня же пот сейчас градом покатится, настолько моя печка персональная раскалилась.
— Сам же сказал, обратить — ни-ни! — неинтеллигентно хлюпаю носом.
— А дослушивать кто будет? Тебе бессмертие и вечная жизнь уже обеспечены.
— Это как это так? — ого! Ничего себе! То есть я того? Уже?
— Это половым путём это, — демон фырчит и притягивает меня к себе. А я что? Я ничего. Я разваливаюсь на нём, мурлыча от удовольствия и не отрывая глаз от спрятавшейся в кисточке змеючки, которая то и дело мельтешит перед моим хвостом. Прицельный кусь, и…
— Мать твою за ногу, Джон!
Убегать от Люцика уже трудновато, спинка болит, ножки отекают, в весе прибавил. Как никак, есть за двоих надо! А так как я ответственный, то вообще за четверых отдуваюсь, объедая при этом Люца и Хрюню, который сейчас весело носится за демоном, якобы догоняющим меня. Дурашка, ну кто, будучи в адеквате, догоняя будет свою жертву перегонять? Он же меня уже на четыре круга вокруг дивана уделал!

Часть 10

— Покатай меня, большая черепаха! — запрыгиваю на спину своему персональному катуну и делаю вид, что пришпориваю. Люц тяжко вздыхает под моим немалым весом, но послушно опускается на четвереньки и ползёт по кото-ковру. Или коврокоту. Хрюня в это время всеми двумя пастями пытается ухватить змеюку. Та шипит, плюётся, сворачивается в неприличные жесты, и снова шипит.
Спросите, откуда вторая пасть? А вот кто б знал? Хотя… Люц вон, наверняка, знает. Его не удивило, когда в один прекрасный момент у нашего дьявольского пёселя голова раздвоилась. Я грешным делом сначала подумал, что свои лекарства перепутал с Люцевскими, которые крепкоалкогольные и улетают у нас литрами. Но нет, муж быстро сумел убедить меня в том, что я стёкл, как трезвышко, и в адеквате. Ну, насколько это вообще возможно. Он вообще у меня умный, аж череп жмёт иногда.
А ещё заботливый. Руки вон уже трясутся, пыхтит, но упёрто ползёт со скоростью беременной улитки. Я беременный, а он улитка. Вон какой из нас прекрасный тандем.
Милостиво слезаю с него, отчего он счастливо закатывает глаза и падает на ковёр там, где полз. Благо, падать не высоко, не сотряс своё достоинство. Хрюня обиженно подползает к нему и требует загладить вину перед ним красивым — змеючка таки плюнула ему в глаз, когда он почти за неё ухватился. Я вообще заметил, что они в последнее время какие-то гиперактивные. Или нервные, это с какой стороны посмотреть. То ли я на них так влияю, то ли весна? И плевать, что за окном к августу идёт, может, в душе весна?
— Покатай? — Люцик обречённо стонет в котоковрик. А после начинает отплёвываться от шерсти. Хрюня уже тоже успел внести свою лепту в этот шедевр народного творчества.
— А может полетаем? — рогатик мой выпускает крылышки. А я что? Я поплыл. Люблю их трогать, клёвые такие, мощные, широкие, вкусные… Что? Ну, да, я и их уже на зубок попробовал! Надо же мне досконально мужа изучить!
Я подрываюсь, бегу в комнату и нацепляю на себя горнолыжные очки, в которых ещё недавно играл в аквалангиста. Многофункционально, скажу я вам. Оч удобная вещь.
— От винта!
Так как дождь - нихрена не лётная погода, Люцик хватает меня в охапку и переносит в ад. Красотища, скажу я вам. Красное небо, красное солнце, красная трава, муж мой тоже красный. Один я такой, как поганка белая. Индивидуальность так и прёт, етить её через плечо!
Люцик сграбастал меня, подпрыгнул и полетел в далёкую высь. Шикарное ощущение, скажу я вам. Красивые пейзажи, ветерок ласково обдувает со всех сторон, высоты немалые. Упадёшь — костей потом не собрать, будь ты хоть трижды чемпионом по хардкорным пазлам на стопиццот штук. Мнительность моя, вторая натура которая, а периодически так вообще намбер ван, разыгралась не на шутку. Я вцепился в Люцика, глянул вниз, вцепился ещё крепче, снова глянул вниз. А потом ка-а-а-ак заору!

Часть 11

Красотища-то вокруг какая! Даже матом ругаться не хочется!
Люцик решил разнообразить наш досуг, и сообразил нам пикник на двоих. Свежий воздух, дикая природа вокруг. Шашлычок под сочок, так как коньячок у нас под запретом уже долгие месяцы, которые мне, алкоголику-любителю, кажутся вечностью.
Крылатик мой расстарался, наготовил кучу всякого, да так, что еле допёр сюда. Потому что, как говорится, «Гена, давай я возьму чемоданы, а ты возьмёшь меня»! Одни чемоданы — а там, скажу я вам, реально чемоданы! — он бы с лёгкостью утащил. Но ведь умный, то бишь я, в гору не пойдёт, умный в гору поедет! Вот куда мне, беременному, такие марш-броски по пересечённой местности совершать?
Сижу я, значит, потягиваю сочок, уничтожая съестные припасы со скоростью света, природой любуюсь. Не Новая Зеландия, конечно, но тоже очень даже ничего. Папоротнички, сосёнки, грыбочки всякие. О, ягодка какая красненькая, вкусненькая…
— Не трогай! Ядовитая же! — Люц шлёпнул меня по руке. Это что, он на меня руку поднял, что ли? Это я что, жертва пикникового насилия? Помогите, убивають!
Смотрю на Хрюню, который ягодки мои краснобокие сожрал и даже не подавился. Вот это я понимаю, желудок, гвозди наверняка переваривает. Подозрительно кошусь на собаку. Своих секс-игрушек, припрятанные однажды в дальний ящик, я недавно не досчитался. В то, что Люцик их выкинул, конечно, верилось, но, кажется, у меня появился подозреваемый номер два! Алиби-то у него нет!
Хрюня, кажись, почувствовал, что на него вот-вот будут бочку гнать, и поспешно ретировался, косясь на меня удвоенной парой глаз. Вот фиг тебе, а не соседский попугай на праздник. Эта падла говорливая уже достала, целыми днями поёт всякую лабуду из разряда «Гангамстайла», ещё и беснуется, кидаясь от одной стенки клетки к другой и расшатывая её. Хозяин-то её на балкон сбагрил, с глаз долой да соседушкам на радость.
Осматриваю полянку вокруг. Нет, ну точно весна головного мозга у всех разом! Прям помешательство. Кролики в кустах занимаются тем самым, в чём хороши, белки вон из дупла свесились, не отлипая друг от друга, даже мухи — и те ябутся! А я что, рыжий самый? Я тоже хочу!
Люцик не ожидает души моей прекрасные порывы, и поэтому под моим напором валится на травушку. Я как тигра оголодавшая, кусаюсь, присасываюсь, сожрать разве что не пытаюсь. Жадно шарю руками по его телу, с ликованием чувствуя ответный отклик, упирающийся в меня ну очень даже однозначно. Воздуха не хватает, вскидываю голову, чтобы отдышаться, и тут вижу ЕГО.
— Люцик.
— Ась? — поплыл рогатый, точно поплыл.
— Люциферушка? — трясу его за плечи, не отрывая от НЕГО глаз.
— Чего там? — демон пытается выползти из-под меня, но я на него шикаю. Сейчас лучше не делать резких движений.
— ОН нашёл нас! — истерично получилось, но что поделать? Гормоны, нервы, психика детская, неустойчивая.
— Да кто он?.. — Люц всё же изворачивается, видит ЕГО и осекается. — Джон, давай-ка медленно отходи-и-и, — конец фразы потонул в крике. Олень, тот самый, озабоченный, который нас едва не того не этого, устал смотреть и захотел активных действий. Я побежал, и Люц за мной, слышу по цокоту копыток по редким камушкам. Вот же чёртово везение, надо ж было снова на этого извращугу напороться! У него-то уж точно вечная весна в голове. И притом явно не в той, на которую рога крепятся.
Демон мой наконец-то вспоминает, что он опасная грозная тварюшка, и вообще летательный аппарат при себе имеет. В три прыжка меня нагоняет, хватает под белы плечики и взмывает ввысь. Я самодовольно показываю извращенцу рогатому (не мужу, нет, вы не подумайте) язык и кидаюсь в него тут же сорванной с сосенки шишкой. Получи, фашист, гранату!

Часть 12

Люцик подозрительно косится на меня. Не, ну, а что такого? Ну стою, ну лыбу давлю, старательно делая вид, что я — не я, и хата не моя. Ну, прячу что-то за спиной.
— Угадай, что? — интрига интриг, мать её.
— Что? — он пытается извернуться и увидеть, что у меня в руках, но я бочком каждый раз отползаю в сторону.
— Не, ты угадай! — ужом верчусь, лишь бы не показать раньше времени. Но коварная змеючка вцепилась в книгу и тянет на себя. Ыыы, зараза! В последнее время она меня жутко не любит, множественные покушения, или, точнее, покусания, сделали её нервной и не расположенной ко мне. Колбаса противная.
— Эт что такое? — рогатик удивлённо вертит в руках «Камасутру», которую я стащил у Карла. Им с Белиарчиком уже не надо, они её вдоль и поперёк уже изучили, впору самим писать дополнение для профессионалов.
— Тебе нужны эндорфины, мне нужны эндорфины. У нас с тобой много общего! — Люцик опасливо косится на меня и нервно сглатывает, съёживаясь под моим предвкушающим взглядом. Ей-дьяволу, чувству себя злобным драконом, покусившимся на честь целомудренной принцессы.
— Джон…
— Смотри вот сюда. Вот эту страничку глянь, вот на этой ещё внимание заостри. Ага, смотри, ещё вот тут я тебе пометил, а ещё здесь, и здесь, — увлечённо тыкаю ему в красочные картинки, не давая и слова вставить. И главное поглаживать его, незаметненько так, возбуждая, чтобы точно в отказ не пошёл. А то носится со мной, как с какой-то вазой. Китайской. Ценной. Династии Сунь-Вынь.
Люцик моим действиям внял, вон, вижу, как глазки загорелись и джинсы встопорщились.
— А ещё вот, глянь как загнулись, может нам то… — не, ну, зачем так сразу поцелуем-то затыкать? Может я им ещё не все умные мысли сказал?
В общем-то, он, то есть рот, мне в дальнейшем всё же понадобился. Но градус умности в им произносимом резко понизился.
— Так, давай ногу сюда.
— Нет, так не получится! Сначала надо сюда руку!
— Ну, и как ты себе это представляешь? Ногу давай, говорю!
— Да подожди ты! Где эта чёртова книга?
— Хрюня, а ну выплюнь! Ну, вот, он эту страницу всю слюнями залил.
— Давай тогда ту, другую.
— Это которая та?
— Да та, та. Чёрт, Где эта страница? Дья…
— Цыть! Не надо нам сюда папочку третьим!
— Да хоть четвёртым! Не могу най… А, вот, нашёл!
— Так-с. Ну, давай, ногу просовывай.
— Ага, как-то так?
— Да, теперь я лезу вот сю-юда-а-а…
— Аааааа!
— Джон!
— Гав!
И вот, спустя час после нашего секс-твистера, мы сидим в отделении травматологии. Люцик бережно гладит меня по ноге, Хрюня преданно заглядывает в глаза, а я сижу и пытаюсь познать дзен. Иначе начну рвать, метать и рыдать.
— Поздравляю, у вас всего лишь растяжение.
Потрахались, блять!

Часть 13

Злобно зыркаю на очередного люцева родича, который тянет ко мне свои копытца. Тот, правда, не впечатлился, и начатое продолжил. Я зарычал. Хомячок во мне за последние месяцы отожрался в приличную такую по габаритам зверюху, поэтому рык получился внушительный. Но, видимо, так думаю только я — это не остановило очередного чёрт-знает-кого от того, чтобы потискать меня. Нашли игрушку! Ну кругленький я, ну мягенький! И что?
Это уже седьмой трогатель за сегодня. Я прям такой трогательный, оказывается, аж жуть! Люцик свалил в неизвестном направлении, перед этим разведя руками. Мол, сделать ничо не могу, терпение, терпение и ещё валерьяночки на хряпни. Ну я и хряпнул. Закусив солёным огурчиком и куснув змеючку. Уже из вредности. Она меня злобно обшипела, оплевала и свернулась в фак. С каждым разом у неё всё лучше и лучше получается фигурное сворачивание. На золотую медаль идёт.
От разношёрстной толпы родичей моего рогатого я уже готов убегать, сверкая пятками. Ну, или укатываться, учитывая моё нынешнее телосложение. Чувствую себя диковинной зверюшкой. Не хватает только таблички с надписью «Гомосапиенс беременный, одын штука, окольцованный».
К тому моменту, когда все наконец-то уселись за длинный стол, поздравлять дорогого именинника в лице моего свёкра, я стал невростеником, дёргающимся от каждого шороха и тени. Особенно если это всё двигалось в мою сторону. Люцик, смотрю, тоже вымотан и выпытан досмерти.
Пожрать нормально мне не дали, под взглядом кучи глаз (и это я сейчас про одного только родича говорю, у которого они натыканы везде, где только можно), кусок в горло не лез. Я честно пытался. Но после того, как рогатику пришлось в четвёртый раз стучать меня по спине, из-за того что я снова подавился под плотоядно-ласкающим взглядом, он забрал у меня еду. Сатрап! Тиран! Деспот! Ну, хоть напитки не забрал. От жажды не помру, да и нервы подлечить пора. Только тянусь к своей валерьяночке, вставшей за вечер в топ-3 необходимых вещей, как…
— Грядёт Князь Тьмы! — костлявая карга с молочно белыми глазами и чёрным зрачком, укатившимся сейчас куда-то вглубь глазниц, осматривать наличие мозга, не иначе, резко подорвалась и ткнула в меня кривым пальцем. Я нервно икнул от неожиданности и вылил последний флакон валерьянки на себя. Блять.
— Его появление сотворит ад на земле, и сольются два мира в один, и будет править он, карая рукой своей всех неугодных. И не будет спасенья от него, ни в мире подземном, ни в заоблачном! — старуху всю трясло, она подвывала, жидкие волосёнки, будто наэлектризованные, торчали во все стороны. Оп-па, реально искра между ними пробежала? Крутые у них тут спецэффекты, скажу я вам!
— Склонитесь перед Великим! — бабка в последний раз дёрнулась и откинулась. Притом я не шучу, не на стул откинулась, а походу реально, того самого. Эй, глянуть никто не хочет?
— Джон, ты не переживай, — Люцик гладит меня по руке и заглядывает своими милыми жёлтыми глазками мне в лицо. Стоп. Это он о чём вообще?
— В смысле? — я не вдупляю, мне то что? Ну предсказала карга какая-то пришествие Князя Тьмы и тэ дэ, и тэ пэ. Я то тут при чём?
— Ну, она ж тебе предсказала его родить, — Люцик продолжает говорить со мной как с душевно больным. Он вообще часто стал со мной так разговаривать, боится выводить меня из равновесия. Обратно захожу с трудом, топографический кретинизм, мать его.
— Что, правда? — ух ты! У меня аж дух захватывает от грядущих перспектив! Это ж круто, быть батей (или мамой?) Владыки всего сущего и ссущего!
— Да нет, не бери в голову! Она это «явление Князя народу» за мою только жизнь уже больше семидесяти раз предсказывала всем подряд. А уж до меня сколько — не счесть!
Люцик мне мило улыбается, а я сижу и занюхиваю разочарование рубашкой, в которую впиталась валерьянка. А я уже губу раскатал! Придётся закатывать обратно, а то запнусь ещё…

Часть 14

Я уломал Люцика провести мне экскурсию по преисподней. А то что это получается, уж сколько замужем, а я так и не видел до сих пор его мир. Так, отельные кусочки. А лавовые озёра? А котлы с грешниками? Я даже попкорн с собой взял!
В общем, что я вам скажу? Жуткое разочарование, а не ад!
Котлов нет, сказали, много места занимает, костры под ними разжигать надо постоянно, деревья жалко, Гринпис (или, скорее уж, Редпис), все дела. Мой истеричный смех прервался только когда воздуха стало катастрофически не хватать. Деревья им жалко, а людей — нет. Ага. В итоге грешников рассортировали по, так скажем, грешным интересам, заперли всех вместе в одном помещении, и те сами себе организовали такой ад, какого черти за сто лет бы не состряпали. В общем, план мучеников перевыполнен на века вперёд, а черти в запое, так как их ткнули носом в профнепригодность.
По пути, кстати, познакомились с парой интересных личностей. Гоголь тут просто как на курорте: бесовщины тьма, сплетен море, пиши — не хочу! А у Гойя картины отлетают одна за другой, краски еле успевают подтаскивать — жаждущих получить портретик мало что ли? Тем более на халяву? Я своего рогатого тоже потащил туда. Ну, а что, семейный портрет — это круто! Повешу над камином, буду в старости вставной челюстью как кастаньетами что-нибудь зажигательное отстукивать, да на портрет любоваться, какой я был молодой да красивый! Какая-то рогатина многоногая пыталась на меня шикнуть, когда я очередь распихивал, но я разве слушаю? Вижу цель, не вижу препятствий! И вообще, я теперь с Дьяволом в родстве, пшла в баню, тебе не помешает! Дело чуть не дошло до драки, Люцик меня еле оттащил. Но кусок рога я себе на память всё же получил. Хрюня себе на память выдрал кусок хвоста. А вот нечего с моей семьёй связываться, мы тут все «того».
Попросил рогатика моего показать школу демонов. Удивлённое «это что?» выбило меня из колеи. Ну, как это так? А где вас учат склонять к грехопадению, души клянчить, содому и гомморе, в конце концов?! То есть в каком это смысле наследственное? То есть как это само придёт? Вот теперь я, кажется, начинаю понимать, чего Люцик такой стеснительный и не «демонический». Не вызрел ещё, оказывается.
В местный бордель меня повести отказались. Ну и ладно, Белиарчика подговорю, по родственному проведёт. Он там явно вип-персона.
Лавовые озёра, кстати, ничего так оказались. Симпотично. А главное туристов немного! Посидели на бережку, кости погрели, загаром покрылись, сосисок пожарили. Красотища!
Напоследок Люцик меня очень удивил! Наверное, мой счастливый визг половина преисподней слышала! Столько собачек приведут в экстаз кого угодно! Тут и цербернары, и чёртырьеры, плодом любви которых является наш Хрюня. Ну, или гона. Хрен их, адских, разберёт. И адабой, размеры которых огого как внушали. Такую прелесть раз увидишь — точно запомнишь на всю жизнь. И адские гончие, которые меня тут же чуть с ног не сшибли. Я их заметил-то едва ли, пронеслись так же быстро, как и моя жизнь перед глазами в тот миг. Каждого хотелось погладить и затискать. И кто не спрятался — я не виноват!
Хрюня, который поначалу носился как угорелый и лез ко всем, куда-то скрылся. Подозрительно. Это как с ребёнком — чем тише себя ведёт, тем больше вероятность какой-то бяки. Так же было и с соседским попугаем, до которого он всё же дорвался.
— Твою мать, только не это, — Люцик побледнел и обречённо выдохнул. Смотрю туда же, куда и он, и вижу, как Хрюня тащит за хвост НЕЧТО, которое старательно упирается и пытается закопаться в землю. Но нашему псу упрямства не занимать, весь в меня, и он всё же притаскивает ЭТО к нам. А я стою, и пытаюсь вдуплить, что это за смесь бульдога с носорогом…

Часть 15

Гуляем с Люциком и собачками по парку. Прям идеальная семья. Ага. Почти. За исключением того что я — беременный мужик, Люц — рогатик демонический, а собаки одна краше другой и на земные породы тянут ну с очень большой натяжкой. Как нас всех скопом ещё на опыты не сдали, я прям не знаю. Магия вне Хогвартса!
Поедаю мороженое, наслаждаюсь жизнью. Птички глотки дерут, дети дерут ещё больше, перекрикивая птичек, мамашки перекрикивают детей. Ляпота. Прям покой и умиротворение.
Кобелина рогатая!
Один взгляд на Люцика, и берсерковый хомячина, ужратый мороженым и двумя коробками пиццы, тянется лапками к секире. Этот… Этот! Не стесняясь законного мужа, идущего рядом, пялится на других мужиков!
Хлоп!
Подзатыльник для него неожиданный, он аж запинается и чуть не летит носом бороздить парковые просторы.
— За что? — ух, как мы обиделись!
— А сам не знаешь? — активно размахиваю руками, отчего остатки мороженого разлетаются, в руках остаётся одна лишь палочка.
— Н-нет, — вы только гляньте, обиженная невинность!
— Ты только что пялился вон на того парня! — тыкаю пальцем в эффектного блондина. Ну, красив. Ну, дьявольски красив! И что? Это же не повод!
— Ты всё не так понял, родной, — выворачиваюсь из его рук, и не даю себя обнять. А то знаю я себя, тут же успокоюсь, и всё прощу. Даже то, чего не было и нет.
— Кобель! Не прощу! Как ты мог? — распаляюсь и отпрыгиваю от Люца. Брысь! Не тяни ко мне свои хваталки!
— Забери своё кольцо! — тянусь к полоске серебра на пальце и пытаюсь стянуть.
— А может не надо?
— Надо! — чёрт, не снимается! Пальцы распухли, кольцо ни на миллиметр не сдвинулось от моих усилий.
— Чего шумим? — тот самый блондин вальяжной походкой направился к нам, внимательно поглядывая на каждого поочерёдно. Брысь, пока патлы не повыдергал твои длинные!
Только рот собираюсь открыть, чтобы некультурно высказать всё, что думаю…
— Бать, ты чего тут?
Рот открывается, но только лишь потому, что челюсть улетела в траву и где-то там валяется. Подобрать бы, пока Хрюня не нашёл и не сгрыз.
— Да мать твоя за очередной растительной гадостью отправила, суперважной, охренительно редкой и невероятно срочно понадобившейся, — Дьявол помахал перед моим носом какой-то петрушкой недоделанной. Апчхи! Ну, теперь эта трава точно очень редкая. Нечего было этим веником мне в ноздри лезть.
Отвожу глазки в сторону, насвистывая мотивчик и делая вид, что я вообще мимокрокодил, и замечаю Хрюню и Жутика, которые несутся к нам на космической скорости, и каждый в пасти тащит по утке. Прям чудо, а не зверюшки, в голодный год не пропадём. Я вообще заметил, что с появлением Жутика псы вечно что-то нам притаскивают. То еду, то коряги какие. Пару раз чуть инфаркт, правда, не словил, когда они притаскивали каких-то монстроподобных чудовищ, и где только находят?
Чувствую, что смотрят на меня. В упор прям. Не стесняясь. И правда, две пары глазищ уставились. А я что? Я мороженое, между прочим, хочу! Прошлое пало смертью храбрых.

Часть 16

Не успели по нам соскучиться, а мы снова решили навестить дражайшую родню. Ну, а что, не только же Люцу терпеть мои закидоны? Нет, он, конечно, крайний, как-никак сам непосредственно виноват, но всё же жалко его немного. А тут природы дикие красивые, сады у Темнейшества прям закачаешься. Столько всего растёт и ползает, сколько на всей Земле не найдёшь. Опасливо кошусь на какую-то шипастую мерзоту, которая тянет ко мне свои усики. Да, на Земле такого точно не найдёшь.
Роза с Дьяволом неспешно идут перед нами. На правах хозяйки и владычицы всего здесь растущего, свекровушка с энтузиазмом рассказывает обо всём и вся. Я восторженно открываю рот, попискиваю и киваю в особо важных моментах. Вот нахрена мне знать, что эта болотная слизь очень редка и используется бесами вместо афродизиака? Я не бес, и без этой гадости как-нибудь справлюсь. Вот рожу — и справлюсь! А потом ещё пару раз!
У Люцика со свёкром так вообще идентичное выражение лиц. Называется «дома нету никого». Взгляд расфокусирован, улыбка от уха до уха и вообще вид, как будто они дзен познали. Опытные, видать. Привыкли.
Меня же эта вся ботаника интересует только в одном аспекте — съедобном. Кручу головой, в надежде увидеть что-нибудь вкусное и не грустное. Пока на глаза попадались стрёмные сморщенные фрукты, напоминающие не слишком спелые сливы. Естественно, аппетита не вызывают. Даже у вечно голодного меня. А вон те бананы-коротышки очень даже ничего! Тянусь к ним, и тут же получаю по лапкам от Люца. У рогатика, резко вышедшего из астрала на землю грешную, глаза как те самые бананы — жёлтые и круглые. Испугано смотрит на меня и отрицательно качает головой, да так резво, что сейчас того и гляди отлетит.
Обиженно надуться не успеваю — к нам на всей скорости несутся Хрюня с Жутиком, которым, судя по всему, ботаническая прогулка пришлась очень даже по душе. На память себе вон даже что-то взяли, еле тащат. Брезгливо морщусь, рассматривая эту гадость ползучую, херовой наружности и во-о-о-от такой окружности.
Следом за мной животинок замечает Роза и срывается на ультразвук. У собак, как видно, инстинкты ещё не совсем отбиты, и жопой они таки почуяли опасность. Неведомая хрень летит на землю, а сами виновники переполоха скрываются в неизвестном направлении. Нет, серьёзно, я ещё не видел чтобы Жутик с такой скоростью закапывался в землю. А уж такого спринтерского забега от Хрюни не ожидал тем более. Вот что жажда жизни делает!
Роза переводит взгляд с одного на другого, и срывается всё за Хрюней, решив, что второго откопает после. Уверен, что свекровушка до них не доберётся. Не уверен, что она не доберётся до меня.
— Она ж эту падлу три века растила… — Люцик смотрит на то, что осталось от некогда видимо ценного растения. Судя по отзывам, очень ценного.
— Я еле достал ей чёртов росток из самых дебрей ада, — Дьявол расстроено смотрит на ещё дёргающееся шарообразное нечто, изгвазданное в слюне. Мне так и слышатся предсмертные хрипы.
— Помянем? — невозмутимо предлагаю я и снова тянусь к банану-недоростку.

Часть 17

Сквозь сон чую, что меня целуют. Целуют жадно, страстно, и везде, где только достают. Улыбаюсь и раскидываю руки, наслаждаясь долгожданными ласками. Стон срывается с моих губ, и это раззадоривает того, кто не перестаёт меня целовать — к губам добавляются руки, жадно исследующие моё тело. Кажется, будто по коже проходят разряды тока в том месте, где меня касаются. Горячо, ярко и бесконечно мало.
Тяну рогатого на себя и впиваюсь в его шею поцелуем. Следом кусаю горячую кожу, слышу удовлетворённый вздох, и это подстёгивает меня к дальнейшим действиям. Прижимаю к себе сильное мускулистое тело, и появляется ощущение чего-то чужеродного. Но думать некогда, мозг плавится от непрекращающихся ласк. Я готов на всё.
Стоп! Кажется я поторопился.
Чувствую, как кто-то прижимается ко мне со спины, и этот кто-то явно женского пола. Не успеваю возмутиться или сказать что-либо, как меня самым наглым образом затыкает четвёртый участник нашего внепланового мероприятия. Вокруг темно, и всё, что я вижу — это жёлтые светящиеся глаза, которые лукаво на меня смотрят, не прекращая поцелуй. В это же время чья-то рука опускается на мой член, и я готов послать всё к чёрту и просто наслаждаться — слишком давно у меня не было секса, и слишком сильно я сейчас хочу продолжить всё это.
Три пары рук блуждают по моему телу, чей-то жадный рот накрыл мой член и доводит меня до исступления. Я плавлюсь под этими ласками, мне мало, хочется большего. Будто прочитав мои мысли, влажные пальцы касаются моего ануса и начинают неспешно растягивать меня. Если у меня ещё и оставались какие-то мысли, то сейчас и они покинули меня. Я могу лишь стонать, насаживаться на подготавливающие меня пальцы и умолять о большем.
Долго меня не мучают, пальцы сменяются членом, заставляя меня задыхаться от ощущения заполненности. И лишь краем сознания мне удаётся отметить, что мой член ласкают уже двое.
Всё остальное проносится мимо моего сознания и остаётся в памяти яркими короткими вспышками. Сколько это длится? Час? Два? Больше? Время перестаёт иметь значение, всё смешивается и тонет в наслаждении, которое захлёстывает меня. Чувствую себя игрушкой в умелых руках, и чёрт возьми, я не против!
Не против. Ровно до того момента, когда я опознаю Розу, Дьявола и Белиарчика. Свекровушка коварно улыбается и подмигивает мне, прежде чем я успеваю проснуться. Я задыхаюсь, жадно шарю руками по телу и в доказательство реальности ощупываю большой живот, которого во сне не было и в помине. Следом щупаю Люцика, который дрыхнет на другой половине кровати и мило заливает слюной подушку. Успокоиться у меня получается не быстро, ещё дольше я пялюсь в потолок громадными от пережитого шока глазами. Чую жопой, где-то в аду сейчас развлекается Роза, довольная своим наведённым сном. Наверняка за ту падлючую растительность мстит мне. Мысленно показываю ей язык. Надеюсь, до неё моё сообщение так же дошло.