Четвертый курс Глава 8. Веселые занятия

Десять минут назад был срочно созван педагогический совет. Созван он был явно не директором, так как тот, все выше поднимая брови, вот уже как полчаса наблюдал за нашествием в его скромную обитель, размером с небольшую маггловскую квартирку, то бишь, в личный кабинет, целой стаи «саранчи», в народе более известной как педагогический состав Хогвартса.

Если сначала Альбус просто улыбнулся постучавшей, а затем вошедшей к нему Минерве, то когда его уединение было прервано уже пятнадцатым педагогом, а именно Трелони, которая спускалась со своего чердака только в самом крайнем случае – когда у нее заканчивался херес, не иначе, – старец начал медленно закипать, хотя внешне этого невозможно было понять. Ну разве что по медленно дрожащим оконным стеклам, с каждой минутой все сильнее и громче.

Толпа громыхала мебелью и рассаживалась на трансфигурированные стулья-кресла, гомонила и шумела, как растревоженный улей диких пчел, кто-то кричал (Минерва и Сибилла), кто-то смеялся (Блэк, Флитвик и Хагрид), а кто-то злобно молчал, стреляя глазами в сторону Дамблдора (это, как каждый мог догадаться, разумеется, Помона Спраут), остальные либо просто молчали, либо занимались самым любимым занятием – сплетнями обо всем и каждом, особенно отличилась в этом Синистра на пару с Вектор.

Альбус терпел уже двадцать минут, дожидаясь хотя бы малюсенькой причины этого бешеного собрания, которые сам директор устраивал лишь в начале и конце года, стараясь не допускать подобных объединений «умнейших умов Британии», ибо это обязательно приносит с собой головную боль, от которой никакое обезболивающее зелье не помогает. В кабинете отсутствовали лишь Снейп и Грюм, но Дамблдору именно его зельевара сейчас и не хватало, так как только Северус мог угомонить этих «профессоров» одним взглядом, самому директору приходилось применять еще и речь. Пришлось говорить.

— Кто? – один вопрос, и наконец-то наступила долгожданная тишина, ради которой, собственно, Дамблдор и решился начать педсовет.

Если до кого-то и не дошел смысл его фразы, это были только проблемы Сириуса Блэка, а не всех остальных учителей в кабинете. Хорошо, что говорить должен был не он.

— Гарри Поттер, – выдала Спраут.
— Что натворил? – снова задал вопрос Альбус.
— Убил Аластора! – директор лишь чуть приподнял бровь.
— Когда? – Дамблдор еле успел скрыть зевок рукой, но с тоской поглядел в окно, которое перестало дребезжать, но почему-то засияло желтым светом.
— Во время его первого урока ЗОТИ! А это было целый час назад! – прошипела зло все та же Помона. Видимо, что-то ее в этой ситуации сильно задело за живое, даже скорее – личное. Влюблена она, что ли, в Грозного Глаза?

— Что, прямо-таки убил?! – крикнул Сириус, но по его виду можно было понять, что он не очень сочувствует, но вполне себе может подобное представить.

Ответить Сириусу не успели, так как в этот момент к директору ворвался Снейп, прошел к Альбусу, создал мягкий стул и сел в него, все еще не произнеся ни звука. Именно зельевар только что имел удовольствие лично отправиться к кабинету Защиты и все уточнить, но по его лицу было заметно, что он еле себя сдерживает, чтобы не закатить глаза к потолку.

— Что за посиделовка и без меня?
— Гарри убил нашего дорогого Аластора, – тяжело и притворно горююще вздохнул директор и громко глотнул "чая" из чашки, но судя по запаху, который почуял Северус, чай был немного крепковат, возможно, градусов тридцать, если не больше.
— Да жив он! Во всяком случае, был десять минут назад.
— Ну и слава Мерлину! – выдал Альбус. – Это всё? Если да, то все можете идти отсюда, у вас еще уроки, – и директор милой улыбкой выгнал всех прочь, остались лишь Северус и Блэк, который не ушел бы, даже если бы ему прямо сказали сгинуть. – И что там произошло на самом деле?


Час назад. Урок Защиты у четвертого курса факультетов Слизерина и Гриффиндора.


Барти Крауч-младший, вот уже целую неделю изображающий Аластора Грюма и старающийся не проколоться ни в малейшей степени, старательно выводил на доске имя Грозного Глаза. Но отчего-то повернуться лицом к ученикам, только что ввалившимся в класс и громко кричащим, не решался вот уже целую минуту. В конце концов, он глубоко выдохнул, направил глаз себе в затылок, подмечая оскал одного из гриффиндорцев, направленный в сторону профессора Грюма, и резко развернулся, одновременно с этим запуская в непутевого мерзавца с конопатым лицом довольно внушительный кусок мела, который, свистнув в воздухе, чуть не попал прямо в лоб Рональда Уизли, оставляя за собой внушительный белый отпечаток на стене за парнем, так как тот успел вовремя сойти с пути «снаряда», точнее, его со всей силы выпнули из-за парты.

— Поттер! Ты мне за это ответишь, – прошипел рыжий, а потом под грозным взглядом учителя уселся на место, крепко сжав зубы.
— Меня зовут Аластор Грюм. И в этом году я буду преподавать вам Защиту от Темных Искусств и постараюсь научить вас всему, что знаю сам. Или малой части этого! – рыкнул Барти, заметив, как одна девчонка с белоснежными волосами, как у Малфоя, ему улыбнулась, при этом, не отрывая глаз от профессора, старательно выводила на пергаменте фразу, в которой делилась своим настоящим мнением о его облике и характере с некой Парвати, судя по записям, которые волшебный глаз просто не мог не прочесть. Описаний, причем таких красочно расписанных, жаль, что негативных, хватило бы, чтобы написать бестселлер. Наглую девицу звали Лаванда, а так как профессор имел удовольствие узнать ее имя, девушке стоило бы поостеречься доводить мужчину до того состояния, когда никакая деревянная нога не помешает ему ее прибить в темном закутке. Видимо, что-то такое отразилось во взоре одноглазого учителя, поэтому Лаванда пискнула и перестала писать, хотя улыбка Браун от этого только стала шире, это наконец отвлекло внимание Грозного Глаза от мистера Гарри Поттера, которого он старался не выпускать из виду с тех самых пор, как дети вошли в помещение. – Поэтому сегодня я покажу вам кое-что, о чем вы могли только слышать.
— Заяц, – позвал Гарри Малфоя, толкнул его локтем. – Заяц.
— Что? – еле слышный ответ Драко не привлек Грюма, и слава Мерлину.
— Я хотел спросить, ты не знаешь, на какой день в этом году выпадает Рождество?
— Чего-о-о? Поттер, о чем ты думаешь? Одноглазый нам про Непростительные сейчас рассказывать будет, а ты – «Рождество». Зачем тебе это вообще?
— Хочу кое-что проверить, – проговорил Гарри, что-то вертя в ладони, маленькое и блестящее, при этом хмуро наблюдая за тем, как Аластор, распинаясь, достает из банки паучка и кладет его на свой стол.
— Итак, первое непростительное – Империо! – с последним словом он направил палочку на членистоногого, и тот странно замер на одном месте, смешно покачиваясь на тонких лапках.
— Гарри, что?.. – хотел было спросить Драко, но Поттер не обращал внимания, пристально наблюдая за действиями профессора. Тот явно издевался над паучком, заставляя его вытворять просто невообразимые вещи, вплоть до суицида путем утопления и беспричинного нападения на смеющихся студентов. Сам Драко так же уставился на Грюма в шоке. Он хотя и не был против узнать о трех запрещенных проклятиях, был уверен, что все будет происходить в теории. Но чтобы так, перед детьми! Да еще почти в игровой форме, словно Империо – это забава?!
— Как видите, под Империо можно заставить делать любое существо все, что угодно заклинателю, – произнес Барти, отводя палочку и оглядывая класс, с улыбкой замечая, что Поттер больше не улыбается, как всего десять минут назад, но снова не придал этому значения, а вот Гермиона и Драко смотрели на друга и хмурились. Невилл же весь напрягся, словно чего-то ожидая. – Кто мне назовет второе? Может быть вы, Лонгботтом?

Нев смотрел прямо перед собой, глядя куда-то в пустоту, от чего все подростки замолчали, ощущая себя не в своей тарелке, хотя еще недавно все ухахатывались над проделками паука, чуть ли не падая с парт.

— Круциатус – заклинание боли или пыточное проклятие. Вовремя не снятое доводит человека до того, что он сходит с ума. На всю оставшуюся жизнь, – шепот Невилла слышался во всех концах класса.
— Ну надо же, образованный! Пять баллов Гриффиндору. Круцио, – резкое слово, и вот паучок, немного увеличенный в размере заклятием, начал истошно дергаться, и каждый был уверен, что не орет он лишь из-за отсутствия голоса. – Круцио!

В следующий миг никто не понял, что именно произошло, но паук вдруг резко перестал дергаться, а Грозный Глаз сначала замер на месте, после чего начал быстро уменьшаться в размере, пока не стал превышать длины собственной волшебной палочки.

— Гарри! Что ты сделал? – крикнула Грейнджер, но в ее голосе слышалось с трудом скрываемое облегчение.
— Это не он, – раздался голос Невилла, показавшийся сейчас слишком взрослым, как никогда до этого. – Это я. Это вышло случайно!
— А-а-а-а! Какой маленький и миленький! – запищала Панси, подходя к отключившемуся (видимо от шока) Грюму и наклоняясь над малюткой. – А давайте его навсегда таким оставим. Я трансфигурирую ему кружевные штанишки.

Пришедший было на секунду в себя Барти решил, что ему лучше снова упасть в объятия тьмы, и потерял сознание после слов слизеринки.

— Штанишки? Ты его раздевать собралась? – переспросил Поттер и подошел к Грюму, схватил того двумя пальцами за талию и, поднеся к самым глазам, ткнул того пальцем в живот. – Тогда и про труселя не забудь семейные, а лучше просто купи ему платье как у тебя.
— Фу-у-у! Ты, Поттер, иногда как скажешь, – возмущенно фыркнула Паркинсон и отошла от миниатюрного Аластора подальше, словно ее воображение не давало ей избавиться от картины голого одноногого урода.

Гарри лишь ухмыльнулся, а потом, подойдя к Невиллу, положил Грозного Глаза к нему на парту.

— Медвед, давай, расколдовывай его.
— Я-я-я?! Почему я это должен делать? – Лонгботтом даже отшатнулся и нервно оглядел сокурсников, которые все внимательно глядели на него и чего-то ожидали. Даже Слизеринцы!
— Но, Нев, это же ты его проклял! – вмешалась Грейнджер.
— Я не хотел! – Поттер прищурился и посмотрел прямо в глаза друга, словно пытался заставить того признать, что он врет. – Ладно, хотел! Но он сам виноват!
— Да кто же спорит, никто тебя не сдаст, Лонгботтом. Всем скажем, что это был Поттер.
— Драко! Как ты можешь?! – Заяц за свои слова даже получил подзатыльник от Дафны.
— Уже и пошутить нельзя.
— А давайте его приведем в сознание и спросим, что нам делать, раз Невилл ничего не может исправить сам, – выдала идею Грейнджер. – Гарри, а ты знаешь?
— Нет, – ответ был категоричным, что все сразу поняли – Поттер очень даже может, но не хочет. Особенно это было понятно по тому, как он снова поднял миниатюрного Крауча на уровень глаз и с каким хищным оскалом глядел на Грюма, пальцы при этом с каждой минутой Гарри сжимал все сильнее, от чего лицо уродца почти посинело. – Предлагаю проверить третье непростительное на нем, – и бросил Аластора-Барти снова на парту. Как оказалось чуть позже, это был очень хороший способ приводить в сознание. Боевая терапия – вещь!
— У-у-у! Где я? – простонал Грюм.
— В аду, одноглазый! – крикнул Гарри, Крауч снова потерял сознание, на этот раз от звукового оружия в виде голоса наглого мальчишки Поттера.

Все бы так и закончилось без особых происшествий, возможно, ребята даже уговорили бы Гарри превратить Грюма обратно, если бы в этот момент в кабинет не заглянула Помона Спраут.

— Профессор Грюм, могу я?.. – и замолчала, увидев картину маслом: студенты склонились над маленьким существом и что-то говорили. – Что здесь произошло?!
— Гарри Поттер убил нашего нового профессора! – заявил вдруг в тишине Рон Уизли.

Наступила какая-то зловещая тишина после слов Рона. Декан Хаффлпафа вбежала в кабинет, схватила Аластора, умудрилась даже напоить его водичкой из его малюсенькой фляжки, которая также подверглась уменьшению, как и все вещи Грюма, а потом, рыкнула, чтобы все находились на месте, выбежала из кабинета. Такой Помону еще никто никогда не видел, поэтому когда в кабинет через пять минут вошел Северус Снейп, все мирненько и тихо что-то писали в тетрадях.

— Шеф!
— Поттер, идем со мной, – Северус совершено не ругался, а говорил как-то устало и обреченно, но все студенты, находящиеся в классе, смотрели вслед выходящему Гарри с сочувствием, словно прощались навсегда.
— Мы будем тебя всегда помнить, Поттер! – крикнул вдогонку Драко, а потом, когда пара удалилась совсем, медленно, ухмыляясь холодной улыбкой и щуря глаза, посмотрел прямо на шестого сына Артура Уизли. Его примеру последовали все остальные, кто-то из парней даже потирал кулаки. – Уизел, надеюсь ты соскучился по Больничному крылу?
— Что? — Рональд даже как-то взбледнул.
— Ничего особенного, Ронни, просто ты очень надолго там пропишешься. Это все мы тебе обещаем, – прошипела Гермиона как гадюка и первой запустила в рыжего однокурсника заклинанием увеличения носа.

Дальше мистер Рональд Уизли понять ничего не успел, но еще целых три месяца после этого отлеживался у Помфри, вздрагивая от каждого шороха.




Северус шел вперед, что-то насвистывая себе под нос, но ничего не спрашивал у Гарри, пока они не дошли до его кабинета и не вошли внутрь, защитив помещение всевозможными защитными чарами.

— Ну и что там случилось на самом деле? Помона вбежала в класс и выдала мне впечатляющую тираду о том, что мой Поттер только что заработал билет в Азкабан, убив своего профессора, и его нужно бежать и спасать.
— Кого?
— Тебя, Гарри! Профессор Спраут очень волновалась за тебя, но и Грюм ей весьма… дорог. Хорошо, что правду не знает. Так что случилось?
— Он показывал нам непростительные на пауке.
— Показывал? – Снейп резко замер перед своим столом и посмотрел на хмурое лицо подростка, который в ответ кивнул головой.
— Пытал круциатусом насекомое прямо перед носом Медведа! Медвед разозлился и чуть не уничтожил Одноглазого, пришлось вмешаться и просто его уменьшить. Шеф, я еле успел, – шепнул Гарри последнюю фразу, глядя в глаза профессора, – иначе бы грязный урод уже был бы на том свете.
— Не выражайся. К тому же, Крауч не урод.
— Почему Гендальф разрешает ему преподавать?
— Кажется, это с его стороны изощренная месть Краучу в твоем лице! – рассмеялся Северус, радуясь, что Альбус все же рассказал ему о своих подозрениях по поводу Крауча-младшего, и взлохматил волосы на голове мальчишки. – Детям он ничего не сделает, а если лишь попробует, последует за Люпином в тот же миг.
— Иногда Гендальф просто идиот. И настоящий Грюм такой же. Как можно согласиться жить в сундуке?
— Гарри! У Грюма там целый дом в распоряжении, он, можно сказать, жертвует лишь своими волосами и время от времени притворяется слабым старичком, сидящим в замкнутом пространстве. А директор старый интриган, которому скучно, вот и создает вокруг себя черт знает что, — он ненадолго замолчал. — Уф, иногда я думаю, хорошо, что в Турнире не участвуют ученики, не достигшие семнадцати, иначе бы я просто сошел с ума из-за твоих выходок, – Гарри чуть улыбнулся на эти слова и отвернулся от зельевара, скрывая выражение своего лица. – Сиди здесь, я в Больничное крыло, а потом к директору зайду, пока ему все в перевернутом виде не донесли.

Кабинет директора Хогвартса.

— Вот так-то, Альбус. Грюму прежний вид вернули, память я подправил, чтобы он с ума не сошел, но все равно бредит во сне что-то о розовых штанишках, но я не понял, при чем здесь они.
— Мечтает о них, наверное, – выдал Блэк. – Я ему подарю на Рождество такие.
— Отличная идея, Сириус. А теперь, пожалуй, обсудим встречу наших школ-соперниц. Собирать всех у меня почему-то пропало желание. Поэтому ты, мистер Блэк, донесешь вынесенный нами вердикт по этому поводу до всех профессоров лично.
— Да почему я?!
— Тебе нужно набираться опыта в преподавании, Блэк. Терпи! – весело произнес Северус и предвкушающе мысленно потер ладони.

Это будет очень весело. Одна Трелони в своем кабинете чего стоит, это еще если умолчать о сумасшедшей Трюк, просто повернутой на своих метлах.