А месть подождет или «Здравствуй, Хогвартс»

— Принеси. Свою. Сумку!

Грозный рык Северуса заставил вздрогнуть даже Блэка, а ведь он уже давно был привычен к подобным выходкам взбешенного Снейпа. Только вот Гарри Поттеру было, кажется, на это наплевать с высокой Астрономической башни, судя по тому, как тот замер на месте, так и не сдвинувшись с места.

Четыре года пролетели в один миг. Четыре изнуряющих для ребенка и старших волшебников года тренировок, учебы и развлечений в виде доведения этих самых взрослых до белых седин и нервного подергивания рук и глаз от сдерживаемых порывов «некоторых личностей» от убийства «милого и нежного создания». Милым созданием Поттера мог считать разве что Альбус, да и то, в некоторые моменты Северусу казалось, что тот говорит все это, только чтобы насолить им с Блэком, хотя на самом деле мог испытывать все, что только угодно. Нет, Дамблдор был бесконечно терпелив со своим названным внучком, особенно прекрасно осознавая, что может в любой момент сплавить непоседу домой к его опекунам и избавить себя от лишних треволнений.

Фенрир Грейбек, взявший некогда на себя обязательство в заботе о самозащите Гарри и его боевых навыках, за всё это время обзавелся странной привычкой вздрагивать от громких звуков и нервно хвататься за кинжал, не покидающий оборотня ни днем ни ночью. А кто же ему виноват в том, что он чересчур усердно озаботился проблемой «слабого» ребенка и выучил мальчишку «правильно охотиться»? Теперь вожак всех оборотней Британии, находясь в доме Снейпа и Блэка, просто не мог расслабиться, так как в любой момент на него могли напасть из какого-нибудь закутка или шкафа в доме. Фенрир был даже рад, что Гарри ему не враг, так как тот научился использовать чары в свою пользу, не позволяя волку его не только услышать, но и почувствовать. В последний раз, когда острие ножа Поттера оказалось у его горла, Грейбек просто пил чай, который потом опрокинулся на его новую рубашку.

Сириус же своим учеником гордился безмерно, если, конечно, не считать того, что с каждым месяцем Гарри все чаще стал скучать на занятиях, так как его самое заветное желание Крестный отец исполнять не спешил. А мальчик желал, не больше, не меньше, стать анимагом. Северус был категорические против, приходя в ужас от одной только мысли об этом, учитывая непоседливость их воспитанника. А потому, трансфигурацию Поттер посещал в последний год, просто чтобы понадоедать Сириусу, обучая того невероятной стойкости против умоляющего взора крестника. Получалось не очень, если честно, именно поэтому к началу поступления в Хогвартс, Гарри уже умел превращать руки в крылья. Блэк всеми силами умолял мальчика молчать об этом, чтобы Снейп, не дай-то Мерлин, не прознал о его слабости перед ребенком.

Сам Северус уже давно опустил руки, когда до него дошло, что Поттер не собирается варить зелья по рецепту. Нет, если стоять над его душой и следить за каждым движением, Гарри вполне справлялся, но стоило на секунду отвернуться, как в зелье оказывался какой-нибудь совершенно неожиданный ингредиент, и то, чаще всего, взрывалось. Хотя однажды, около двух лет назад, Поттер таким «идиотским» способом изобрел зелье, способное убрать Темную метку. С тех пор Снейп на многое закрывал глаза, но, к сожалению, больше «проблесков гениальности» у Поттера не происходило. Но зельевару хватило и этого, чтобы стать полностью счастливым человеком. Также как и Люциусу с Фенриром. Эти готовы были расцеловать ребенка за одно его существование. Правда, потом быстро пришли в себя, заметив расчетливый взгляд ребенка после их обещания достать Гарри всё, что угодно его душе.

Люциус, вполне успешно обучив Гарри этикету, который тот, разумеется, применять в повседневной жизни не спешил, поспешил ретироваться, пока его не припрягли закончить с чистописанием. Единственное, что просто не желало выправляться, так это почерк ребенка, так и оставшийся каракулями, которые разобрать мог лишь Северус, да и то из-за большого преподавательского опыта, к огромному огорчению самого Поттера, видимо думающего, что проверять его писанину никто не будет. Здесь взрослые маги отыгрывались по полной программе, заваливая Гарри многотомными эссе по различным направлениям, за что в итоге сами же и расплачивались, когда зельевар, утомленный прохождением через дебри писанины, вымещал свою ярость на них.

Ремус же оказался единственным из всех, кто спокойно перенес свою задачу, хотя в самом начале фаворитом считался Фенрир. Как оказалось, Чары интересовали Поттера в любом их проявлении, а безмерный талант Люпина к учительству, доставлял удовольствие обоим. Только вот сам заместитель вожака стаи не учел, что за то, что обучил мальчика некоторым «гадким» чарам, получал по мозгам как от вожака, так и от остальных друзей. Особенно усердствовал в этом Люциус, не раз уже побывавший не только брюнетом, но и рыжим.

Время, если уж задуматься, было прекрасным. Ведь никто из мужчин раньше даже представить не мог, что сможет найти друзей там, где, казалось бы, не должен был. Но что самое главное, так это один случай, произошедший год назад, взволновавший тогда Сириуса с Северусом не на шутку, если честно. Это заставило их всех поверить, что светлое будущее возможно.

24 августа 1990 года

Гарри метался по кровати. Одеяло давно уже лежало на полу, простынь скрутилась так, что походила на огромную змею, и лишь подушка оставалась под головой ребенка, хотя и имела весьма плачевный вид от пота и слез, стекающих из глаз Поттера, пребывающего в одном из своих кошмаров.
Северус услышал вскрик мальчика из его спальни и поспешил к нему, встретившись у двери с Блэком, у которого на лице было схожее беспокойство. Ворвавшись в комнату, Снейп поспешил к мальчишке, постаравшись вырвать его из сна, что ему удалось в ту же секунду. Сириус опустился на кровать с противоположной стороны. Сколько они жили вместе в этом доме, никогда этот ребенок не казался таким испуганным и несчастным. Это ведь Гарри, который не испугался даже оборотня, его похитившего. Так что же за кошмар должен был ему присниться?

— Малыш, ты с нами, понимаешь? Это просто сон, – Блэк взял лицо Поттера в свои ладони, хотя сам мальчик почти лежал на Снейпе, который крепко прижимал ребенка к себе, пытаясь внушить ему чувство безопасности. Так раньше всегда делала его мать, хотя и недолго.

— Дядя Сев, Сири…

— Тшшшш, это кошмар. Все это не по-настоящему, – шептал Блэк, утирая слезы с глаз крестника.

— Он смеялся, смеялся, когда она упала! Потом она закричала, так громко… громко! – Гарри непроизвольно зажал уши руками, словно до сих пор слышал крик своей матери. В этот момент Сириус с ужасом увидел, как из знаменитого шрама на лбу его мальчика начала течь красная жидкость.

— Северус! Что… что это такое?! – Блэк стер пальцами кровь со лба Поттера. – Это ведь просто шрам!

— Не сейчас. Гарри, хочешь, поспи в моей комнате? – Северус прижал ребенка к себе еще крепче, чтобы тот ощутил, что он не один.

Только Гарри ничего не ответил, так как его глаза уже закрылись, и ребенок погрузился в безмятежный на это раз сон. Мужчины оставались в комнате еще полчаса, и только потом вышли из комнаты воспитанника, только отправились они не спать, а обсудить нечто очень важное, если судить по выражению лиц обоих.

— Нужно собрать всех. Что-то не так с этим шрамом. Только вот что? – Снейп пытался разобраться в собственном восприятии, но двоим подобную задачу не решить.

Двое суток спустя вся честная компания собралась в кабинете Альбуса Дамблдора. Именно тогда выяснилась вся правда. Не без помощи Люциуса, рассказавшего о некоем дневнике, хранящемся в его сейфе. Как только предмет оказался в руках Альбуса, что-то такое мелькнуло в глазах старика, от чего все почувствовали, что вот оно – решение.

— Крестраж, – выдал директор, и все завертелось.

Полгода ушло на то, чтобы выяснить, что таких вот частичек души несколько, а еще через месяц был найден ритуал, с помощью которого эти самые крестражи объединялись в одном предмете без ущерба для носителя, и его можно было уничтожить одним махом. Что и произошло тридцать первого декабря 1990 года. Сам же Лорд Волдеморт, обитающий где-то в виде души, спустя лет пять сам сгинет, ибо ничто его более в этом мире не держит. Гарри благополучно избавился от довеска, и Северусу иногда стало казаться, что крестраж хоть немного, но сдерживал Гарри, но не теперь.




— Дядя Сев! Если я ее принесу, ты все заберешь!

— Да что вы говорите, молодой человек! Быстро! – Северус был уже не на шутку разозлен, так как у него оставалось слишком мало времени перед отбытием в школу. Он, как профессор Хогвартса, обязан был быть на месте раньше студентов часов на шесть.

— Сири! – Блэк, словно не мог ничего сделать, прикрыл глаза ладонью, чтобы не подпасть под влияние умоляющего взора зеленых глаз. – Ууууу! Дядя Сев, я оставлю все лишнее дома, сам.

Северус неожиданно убрал волосы за уши и, грозно посмотрев на Поттера, спросил:

— Смотри сюда, – и указал на ушную раковину пальцем. – Видишь?

— Что? – бурчание из Поттера вырвалось недовольное, но тихое.

— Лапшу, которую ты мне сейчас вешаешь!

— Снейп, всё уже, иди, я прослежу, чтобы Гарри взял только самое необходимое, – весело выдал Блэк.

— Ты мне ответишь, если что…

Сириус поднял руки в знак того, что до него дошло все без лишних подробностей, и напоследок глянув на парочку «особым» взглядом профессора, мужчина пожелал Поттеру удачной поездки, после чего ушел к границе аппарации.

— Спасибо, Сири! – Гарри уже собирался обнять крестного, но его остановили его слова.

— А теперь неси свою сумку, будем проверять. И… Гарри, я никуда не тороплюсь.

— Ну я вам устрою веселую жизнь, – прошептал себе под нос Поттер, отправляясь в свою комнату за школьной сумкой, в которой кроме необходимых предметов, затесалась пара ножей, кое-кто живой и шипящий на парселтанге с довольно острыми зубами, а также некоторые… ну очень важные вещи, типа мантии-невидимки его отца, отданной ему Альбусом, и еще так, по мелочи.






Большой Зал Хогвартса. Первокурсники, нервно переминаясь на месте, стояли возле старой трехногой табуретки, слушая кряхтящий голос такой же старой распределяющей шляпы, поющей скучную и длинную песню, посвященную четырем Основателям школы.

За преподавательским столом сегодня было необычно, так как кроме профессоров за ним разместились неожиданные гости, такие как Глава Попечительского совета Люциус Малфой, вожак оборотней Фенрир Грейбек и его заместитель по делам стаи Ремус Люпин, также можно было увидеть рядом с профессором зельеварения Сириуса Блэка, с недавних пор Главу Аврората. Все названные тихо переговаривались, иногда замолкая под строгим взглядом МакГонагалл, стоящей рядом с будущими первокурсниками.

— Ну, – Блэк радостно потер ладони друг об друга, – скоро кое-кому придется раскошелиться. Гарри – настоящий гриффиндорец, вот увидите.

— Если уж кому и придется опустошить свой кошелек, то это тебе, Блэк, – прошипел Снейп.

— Жди, жди, змей!

— А у кого список участвующих в тотализаторе? – встрял Ремус, глядя при этом на Гарри, как-то хитро ухмыляющегося.

— У меня, – признание сорвалось с губ директора, из-за чего сидящий недалеко Флитвик с шоком воззрился на старика, ведь, несмотря на то, что молодые мужчины ставили ставки на факультет юного Поттера, никто не ожидал, что Альбус это поощрит, а он, оказывается, еще и… – Я поставил пятьдесят галлеонов на Гриффиндор. Кто еще хочет сделать ставку? Говорите, свиток сам все учтет и запишет вашу ставку. Можете даже пожелать мысленно, – Дамблдор улыбнулся коллегам, и Синистра решила поставить пять галлеонов на Слизерин.

— Тише, началось, – прервал разговор Северус, внимательно уставившись на шляпу.

МакГонагалл громко прочитала первое имя, и вперед вышла девочка, ею названная, минуту спустя распределенная на Пуффендуй. Люциус Малфой с гордостью и самодовольством проследил, как его сын прошел к столу Слизерина, поддержал его скупой улыбкой, после чего все внимание обратил на Поттера.

Распределение продолжалось некоторое время, пока Минерва не дошла до так ожидаемого взрослыми мужчинами имени.

— Гарри Поттер!

Мальчик, весело подмигнув своим близким людям, уселся на табурет, после чего ему на глаза опустилась шляпа, полностью скрывая весь обзор. Некоторое время стояла абсолютная тишина.

— Что он там так долго сидит? Рассказывает ей истории из своей нелегкой жизни? – спросил Люциус, в ожидании скорого выигрыша сжимая кулаки. Он еще никогда не проигрывал в подобных спорах. Никогда.

— Угум, или еще не решил, какой из двух факультетов выбрать, – хихикая, выдал Блэк.

— Гриффиндор, конечно, мальчики. Там учились его родители, – Альбус нервно постукивал пальцами по столу.

— Много вы все понимаете в этом сорванце, – Фенрир шипел не хуже змеи, но его никто не услышал.

— Так, кажется, диалог о розовых пони у них закончился, – прошептал Ремус, чуть подавшись вперед, когда заметил, как Гарри согласно кивнул головой, словно отвечая на слова шляпы.

Все заинтересованные лица напряглись в ожидании вердикта, когда Большой зал огласил громкий голос:

— Пуффендуй!

— Ох, а я поставила на Ровенкло десять галеонов, – грустно прошептала Спраут.

— Какой еще Пуффендуй?! – рявкнул Блэк, вставая с места. – Да эта старая… ветошь вообще мозгов лишилась?!

— Сириус! – зашипел Ремус. – Сядь!

— Нет, вы это слышали?! И кто теперь выиграл? – Блэк тяжело опустился обратно.

— Кто-нибудь ставил на этот факультет? – спросил Северус, с ужасом ожидая, как самый спокойный факультет в школе скоро превратиться в самый ужасный, самый жуткий…

— Да, – сглотнув, ответил Альбус, глядя на развернутый свиток.

— Кто?! – все спросили это одновременно, чуть ли не падая со стульев, даже надменный Малфой казался любопытным ребенком.

— Гарри Поттер поставил пятьсот галлеонов на этот факультет.

В тот же момент новоявленный пуффендуец обернулся к преподавательскому столу и радостно оскалился, двумя пальцами правой руки показывая всемирно-известный жест, указывая на то, что жаждет в скором времени получить денежки в свой карман.

— Маленький аферист, – с гордостью бросил Люциус, согласно кивая на вопросительный взгляд Гарри.

— Мордред, он точно должен быть в Слизерине, – шепнул Блэк, удивляя всех сидящих, но поднял большой палец вверх, показывая его Гарри, но тот продолжал смотреть на мужчин, дожидаясь реакции от человека, мнение которого было ему почему-то важнее остальных.

Северус Снейп убрал руки от лица и посмотрел на своего, он был уверен, почти сына.

— Держись, Хогвартс, и да вынесут стены твои присутствие здесь Гарри Поттера! – еле слышно шепнул Снейп, улыбаясь, и поднял вверх бокал с соком, за неимением ничего лучшего, в знак поддержки и одобрения действий этого невыносимого ребенка.

Улыбка мальчишки озарила зал, и никто из известных нам мужчин даже не вспомнил о мести, но каждый мысленно согласился с тем, что некогда принятое решение одного человека «не мстить», поможет каждому понять, что же такое счастье.

Ведь в конце концов, лучшая месть — забвение, оно похоронит врага в прахе его ничтожества*.

КОНЕЦ.

Примечание:
* - Грасиан