Глава 28.1

"Рон, что у тебя с Лавандой Браун?"

Гермиона прикусила губу и решительно зачеркнула фразу.

"Рон, ты ничего не хочешь мне рассказать?"

Слишком тонкий намек, вряд ли он догадается.

"Рон, тебя тяготят наши отношения? Я буду рада подарить тебе свободу..."

Грейнджер стиснула зубы и, направив на письмо волшебную палочку, испепелила и эту версию. Третью, между прочим! Все это не то! Рон наверняка спросит, откуда она знает такие подробности его досуга в Хогвартсе, и что ему отвечать? Признаться, что пташку, которая принесла на хвосте эту новость, зовут Драко Малфой? Но ведь тогда Рон будет вправе спросить, с каких пор Гермиона обсуждает их личную жизнь с Малфоем. И что сказать? Признаться, что она сама не лучше, а может и хуже, рассказать об их с Драко странных отношениях? Но ведь у нее-то хотя бы повод был! Это она была одинока. Это она была заперта в доме врага. Она, Гермиона, а не Рон!

Грейнджер раздраженно отодвинула стул от стола, решив, что напишет это проклятое письмо позже. Она подошла к окну, опустилась на излюбленное место на подоконнике, прижалась разгоряченным лбом к холодному стеклу. Мэнор тонул в снегу; он сыпал непрерывно уже третьи сутки, превращая маячащий вдалеке "парк" во вполне себе симпатичную иллюстрацию из детской книжки. До Рождества оставалось меньше месяца... Гермиона обняла себя за плечи, прижала колени к груди - в последнее время ее часто беспричинно бросало в дрожь. Это не был холод, скорее неприятное предчувствие, ощущение надвигающейся беды. Грейнджер ненавидела себя за эту слабость: ведь раньше, во многих тяжелых ситуациях, ей удавалось сохранять хладнокровие, не опускаться к банальному суеверию. Что же случилось сейчас? Неужто эти несколько месяцев настолько сломали ее? Или дело в этом месте - одновременно и в таком величественном, и в пугающе мрачном? Или же причина крылась глубже, в стенах Хогвартса, где таился тот секрет, который и привел Гермиону сюда? Вопросы накапливались, будто снежный ком, но Грейнджер негде было получить ответы. Неудивительно, что в таком положении она постоянно находилась на грани нервного истощения.

В дверь постучали. Гермионе не нужно было спрашивать, чтобы понять, кто являлся ее визитером. Драко... Их отношения вновь изменились - этакие эмоциональные качели - то вверх, почти к дружбе и уважению, то вниз - к ненависти и испепеляющей злости. От таких перемен - неожиданных, необоснованных - Гермиона ужасно уставала, но в глубине души признавалась себе, что готова терпеть дурной характер Малфоя за те редкие минуты, когда он был другим - то ли настоящим, то ли наибольшим в мире лжецом.

- Входи, - крикнула Гермиона. Драко молча переступил порог, внимательным взглядом окинул комнату, выхватывая беспорядок на письменном столе. Гермиона вновь отвернулась к окну, кляня себя на чем свет стоит за то, что не убрала пергамент и чернила. Малфой, наверное, догадался, кому она пыталась написать и теперь у него был очередной повод для сарказма, ранящего Грейнджер так глубоко.

Гермиона слышала его шаги. Один, второй, третий, четвертый...

- Подвигайся, - потребовал Драко, опускаясь напротив. Гермиона еще теснее прижала колени к груди, чтобы не касаться ненароком Малфоя. Но тот, кажется, даже не заметил ее неловкости. Он взглянул в окно, и на миг Гермионе показалось, что в его глазах мелькнула тоска - настолько мучительная и глубокая, что Драко просто-напросто не успел спрятать ее за очередной маской. Кто знает, что видел он сейчас, смотря на такой знакомый пейзаж... Гермиона никогда бы не решилась спросить. Какое-то время они так и сидели в абсолютной тишине, думая каждый о своем. Вскоре Гермиона и вовсе перестала замечать присутствие Драко. Стоило признать, что в его обществе бывало уютно и спокойно тогда, когда он сам это допускал.

- Что ты будешь делать дальше? - неожиданно поинтересовался Малфой.

- О чем ты? - спокойно уточнила Грейнджер. Она не любила такие разговоры: уж слишком разные у них с Драко были представления о будущем, о целях, к которым стоит стремиться. Не хотелось сейчас наткнуться на очередную насмешку - только не теперь, когда они вновь заключили молчаливое перемирие, в очередной раз признав, что на данном жизненном этапе нуждаются друг в друге. Неужто Малфой вновь решил напомнить, каков он на самом деле?

- О твоих планах, - прямо встречая взгляд Гермионы, ответил Драко. - После того, как ты вернешься в Хогвартс.

- Если я вернусь, конечно, - хмыкнула Грейнджер.

- Да, если вернешься, - согласно кивнул Малфой. За то, что он никогда не давал ложных надежд ему определенно можно было сказать "спасибо".

- Буду учиться, - пожав плечами, ответила все же Гермиона. - Помогать Гарри...

- Ты действительно веришь, что Поттер победит, Грейнджер? - презрительно скривив тонкие губы, поинтересовался Драко.

- Верю, - твердо ответила Гермиона. Хотя бы в этом она не позволяла себе сомневаться. Если бы и эта вера пошатнулась, то у нее и вовсе не осталось бы почвы под ногами. - Правда на его стороне.

- Думаешь, всегда побеждает правда? - грустно улыбнулся Драко. - Ты, Грейнджер, сказок перечитала.

- Только не говори Малфой, что ты желаешь победы... - Грейнджер замялась; в этом доме произносить имя Волдеморта было особенно страшно. - ЕМУ... Я не поверю. Всю жизнь служить ему, бояться взглянуть не так или сказать что-нибудь неправильное. Такой судьбы ты себе желаешь?

- Только давай без нотаций, Грейнджер, хорошо? Ты же понимаешь, что выбор есть у тебя, но не у меня. О желаниях тут речи не идет, - отмахнулся Драко и вновь надолго замолчал. Как же с ним было сложно! То с откровенным и наглым, то со злым и вспыльчивым, то с таким вот грустным и растерянным! Но в такие моменты он был живой. И Гермиона любила в нем эту жизнь, эти эмоции, которые скрывались за маской ледяного принца.

- Я думаю, что у тебя тоже есть выбор, Драко, - тихо произнесла Гермиона и, словно испугавшись собственных слов, встрепенулась, нервно пригладила волосы. Потом неловко поднялась, вновь села за письменный стол, положила перед собой чистый пергамент...

"Здравствуй, Рон.

Очень рада была получить твое письмо. Тоже скучаю, но мысль о том, что до Рождества осталось совсем немного, греет меня.

В Мэноре все на удивление спокойно и тебе не стоит волноваться. Если бы мне хотели причинить вред, то сделали это раньше, не так ли? Уверена, что профессор Дамблдор прав. Как всегда. Он бы никогда не отправил меня в Мэнор, если бы не был уверен, что его решение будет мне во благо. Просто забудь об этом, ладно? Рано или поздно все тайное в любом случае станет явным.

Береги себя, Рон. Безмерно скучаю и люблю.

Гермиона Грейнджер"

Подуть на чернила, сложить письмо вдвое, вложить его в конверт - все это под пристальным взглядом Малфоя. Гермиона чувствовала, что ему любопытно, но он не спросил. Если бы спросил, она бы ответила, что выбор есть всегда, просто иногда каждый сознательно принимает неверные решения. И что она не винит его за его неправильный выбор.

- Малфой, я на улицу хочу. Составь мне компанию, - расправив плечи, попросила Грейнджер. Знала - он не откажет.

- Одевайся. На улице жутко холодно, - бесстрастно отозвался Драко. - Я жду тебя внизу.

Он не отказал.

***

Ночью Гермиона долго не могла уснуть. Там, на улице, Малфой поцеловал ее. И пускай это было не впервые, но никогда прежде он не делал этого настолько... естественно. Будто имел право, будто поцелуй - самое обыденное, что есть в их отношениях, будто он позволяет себе подобное десятки раз на дню. И никогда прежде Гермиона не отвечала так на его поцелуй - никогда не открывала призывно губ, никогда не ласкала в ответ, никогда не прижималась к его телу настолько тесно - никогда прежде до этого снежного дня, когда целоваться под серым, тяжелым небом казалось единственно верным. У Малфоя были холодные губы и холодные руки. И глаза у него были холодные, - тревожные и грустные - но в тот момент Гермионе было жарко. Хорошо. Правильно. Это был еще один ее сознательный неверный выбор.

Она не была глупа. Знала, что эта дорожка не приведет ее к добру. Но ведь эту дорогу выбрала не она! Ее толкнули на этот путь! И пусть теперь не винят ее, что она выживает так, как умеет...

Гермиона, кажется, задремала. Потом как-то резко проснулась, словно вынырнула из-под темной воды. Она и сама не знала, что ее встревожило - в доме было тихо, только размеренно тикали старинные часы на стене. Гермиона попыталась заснуть вновь - повернулась на бок, натянула одеяло повыше - и не смогла. Какая-то смутная тревога не давала покоя. Такое случалось и раньше; Малфой-мэнор, будто организм, жил собственной жизнью, его стены пропитывались злом, которое можно было почувствовать горечью на языке и нервной дрожью по позвоночнику. Обычно Грейнджер ощущала себя так волнительно в те ночи, когда Малфой велел ей не покидать спальни: она ворочалась и вздрагивала от любого шороха. Но сегодня он не говорил ничего, хотя они долго находились на улице и возможностей у Драко было более, чем достаточно.

Гермиона зацепилась за эту мысль, словно утопающий за соломинку. Меньше всего ей сейчас хотелось принимать решение: либо поступить по совести и убедиться, что в доме действительно все хорошо, либо руководствоваться соображениями безопасности и остаться в комнате. Как же Гермиона ненавидела себя за эти сомнения! Неужто она настолько изменилась? Когда только успела? Как позволила себе такую постыдную слабость?

В этих сомнениях прошло еще несколько минут, а потом в коридоре послышались шаги. Это мог быть только Драко: эльфы никогда не шумели, а комната Люциуса и Нарциссы находилась в другом конце коридора и вряд ли кто-то из них бродил здесь в такое время. Да и шаги... Грейнджер научилась отличать шаги Малфоя и была уверена - это он.

Теперь-то пытаться уснуть было точно бесполезно - острое любопытство и фантомное, еще не оформившееся до конца, волнение не позволяли. Гермиона резко отбросила одеяло, схватила с тумбочки волшебную палочку, - это правило она усвоила на всю жизнь! - и, стараясь двигаться бесшумно, выскользнула в коридор.

Драко уже не было видно. Вряд ли он обрадуется, если заметит слежку. Возможно, даже разозлится, и хрупкий мир, установившийся между ними, вновь разрушится. Но уже поздно было сожалеть; Гермиона осторожно спустилась по лестнице, не решаясь зажечь свет и опасаясь упасть и свернуть себе шею. Погибла, следя за Драко Малфоем - можно ли было придумать более нелепую смерть? В холле Гермиона остановилась, прислушалась: в доме было темно и тихо. С чего она вообще взяла, что происходит что-то из ряда вон выходящее? Может, Драко спустился взять стакан воды или книгу из библиотеки. Если Грейнджер страдала в эту ночь бессонницей, то почему она не могла мучить и Малфоя?

Часы отсчитывали секунды. Тик-так, тик-так, тик-так... Гермиона досчитала до шестидесяти - ровно минута. Эти звуки успокаивали ее, убаюкивали; как-то внезапно накатила усталость. Она решила вернуться - не звать же Малфоя посреди ночи! Но стоило ступить на первую ступеньку, как раздался звук - будто уронили что-то тяжелое. Грейнджер замерла, прислушалась: шум повторился в одной из комнат дальше по коридору. Если бы не Малфой - этот чертов ублюдок! - Гермиона подумала бы прежде, чем броситься на звук. Но она должна была убедиться, что все хорошо - и плевать ей было сейчас на странные мотивы этой потребности!

Гермиона распахнула дверь в одну из гостиных, пытаясь разобрать хоть что-то в темноте. Все, кажется, было спокойно... Грейнджер сделала несколько шагов - может, если раздвинуть шторы, то станет хоть немного светлее. Хотя вряд ли, небо все еще было затянуто тяжелыми снежными облаками.

До окна она так и не дошла. Споткнулась обо что-то, едва не упала. Переведя дыхание, Гермиона опустила взгляд: какой-то непонятный силуэт чернел на светлом полу. Грейнджер склонилась ниже, осторожно коснулась непонятного предмета и едва сдержала готовый сорваться с губ крик. Под пальцами оказались волосы - спутанные и влажные. Грейнджер готова была поспорить, что сейчас кончики ее пальцев в крови. Нужно было что-то делать! Даже если это Нарцисса - а кто еще это мог быть? - стоило помочь ей. Нарцисса, конечно, вызывала неприязнь, но не острую и обоснованную, как Люциус. Нарцисса Малфой была темной лошадкой. Да, она была во вражеском лагере, но даже это не являлось достаточной причиной, чтобы Гермиона по-настоящему возненавидела ее и оставила умирать. Она была матерью Драко и, стоило честно признать, это тоже играло немаловажную роль.

Гермиона тихо прошептала "люмос", освещая лицо женщины. Женщины, которая не была Нарциссой. Темноволосая, молодая - она дышала спокойно и размеренно. Если бы не кровь на ее лице, Гермиона бы решила, что девушка просто спит.

- Грейнджер?

Гермиона не слышала шагов, поэтому когда Драко позвал ее с порога, нервно дернулась; свет от палочки скользнул по разорванной мантии лежащей девушки.

- Драко... - глухо прохрипела она, даже не заметив, что назвала его по имени. Нечасто она себе это позволяла. - Здесь... Смотри!

- Что ты здесь делаешь, Грейнджер? - яростный шепот Драко напоминал змеиное шипение. Он за мгновение преодолел разделяющее их с Гермионой расстояние, дернул ее за запястье и потащил за собой. Она вновь споткнулась о тело, вскрикнула от острой боли в руке.

- Постой! Что ты?..

- Свет убери!

- Малфой! - попыталась привлечь его внимание Гермиона. Все было бесполезно, он целенаправленно тащил ее к двери. Но приказ она его все же выполнила, вновь погрузив гостиную в кромешный мрак.

Они были уже почти в коридоре, когда снаружи раздались чьи-то шаги. Драко напрягся, пальцы его еще сильнее сжались на запястье Гермионы.

- Что происходит? - нервно поежившись, поинтересовалась она. С каждой секундой обстановка накалялась - и это точно было не к добру.

- Тихо! - вместо ответа, прошипел Малфой, таща ее в угол комнаты. Там стоял диван; Драко грубо толкнул Гермиону на пол. Она больно ударилась локтем, хотела возмутиться, потребовать наконец-то объяснить ей все. Но Драко зажал ей рот рукой и в тот же момент кто-то еще вошел в комнату.

"Двое", - спустя секунду поняла Гермиона. Они переговаривались, смеялись: голос одного Грейнджер был незнаком, вторым, кажется, являлся Фенрир. По позвоночнику пробежала мелкая дрожь: воспоминание о случае в малфоевском парке до сих пор пугало.

- А куда подевался мальчишка? - неожиданно поинтересовался второй, незнакомый, голос.

- В комнату, наверное, ушел. Трус, - лающий смех Фенрира заставил Гермиону зажмуриться, ей показалось, что оборотень стоит всего лишь в нескольких шагах.

- Ладно, бери девчонку и пошли, - приказал второй Пожиратель.

На долю секунды Грейнджер подумала, что они говорят о ней. Она успела бросить на Малфоя испуганный взгляд, который он, впрочем, вряд ли разглядел в темноте, и только потом поняла, что они говорят о той раненой девушке, кем бы она ни была.

- Погоди ты! - рявкнул Фенрир. - Люциуса нет, куда нам торопиться? Можно ведь развлечься, а? Что скажешь?

Тот, второй мужчина рассмеялся и в смехе этом было столько одобрения, что бы это ни значило, что Грейнджер едва не стошнило от гнетущего предчувствия. Малфой под боком напрягся, и это только усугубило ситуацию.

- Может, ты и прав.

- Конечно! Главное, оставить ее в живых, но ведь никто не мешает развлечься, - убежденно заявил Фенрир и добавил: - Свет зажги.

Комната наполнилась ярким светом, заставляя Гермиону и Драко сгорбиться еще сильнее за невысокой спинкой дивана. Впервые Грейнджер была бы рада увидеть Люциуса, если бы он только прогнал этих двоих, если бы прервал их замысел, который Грейнджер не позволяла себе до конца осознать. С ума бы сошла, если бы осознала.

Вполне возможно, что и Драко мог бы усмирить их, напомнить, в чьем доме они находятся, но как теперь объяснить, почему он прятался? Они сами загнали себя в ловушку и выхода из нее не видели...