Глава вторая

Фелица стояла на развилке двух коридоров, каждый из которых заманчиво выглядел как единственно верный путь к кабинету директрисы школы. Но после десятиминутного блуждания по замку, это уже не могло её обмануть. Фелица знала, что искомая комната находилась в одной из многочисленных башен Хогвартса. Из этого она сделала логичный вывод, что нужно подняться как можно выше, но пока что не могла найти ни одной лестницы, ведущей наверх. Планировка особняка Бобатон была, по мнению молодой волшебницы, не такой запутанной. Да и о гостях там заботились гораздо лучше.

То, что её никто не встретил у ворот, Фелицу немного задело, а невозможность спросить у кого бы то ни было правильную дорогу не прибавляла ни капли хорошего настроения. Фелица обратилась бы за помощью к портретам, но как назло, ей попадались исключительно пейзажи, самыми одушевлёнными персонажами которых являлись единороги и, почему-то, барсуки. Эти крупные мохнатые звери таращились со стен, иногда бесшумно переходя на соседние полотна, чтобы следовать за проходящей мимо волшебницей. У барсуков не очень хорошее зрение, решила Фелица, или же потускневшие краски мешали им разглядеть детали. В любом случае, помощники из них были никакие.

Простое колдовство тоже не помогло. После применения заклинания "Покажи Мне Путь" палочка незамедлительно указала в направлении вверх и северо-восток, что нисколько не прояснило ситуацию. Более сложное французское "Сердце Вещей" привело изумлённую Фелицу к небольшой картине, изображающей блюдо с фруктами. Надо признать, художник выписал все детали крайне натуралистично. Жёлтая груша, к примеру, выглядела весьма аппетитно, но кабинет главы Хогвартса явно не мог находиться за подобным полотном, а качество исполнения натюрмортов, в данный момент, мало интересовало волшебницу.

В довершение ко всему, даже вызвать домового эльфа не удалось: Фелица пробовала щёлкать пальцами, хлопать в ладоши и даже свистеть, но всё напрасно. Да уж, за те годы, что она провела на материке, островное гостеприимство не стало лучше. Последняя мысль поневоле заставила молодую волшебницу улыбнуться: пятнадцать лет среди французов определённо повлияли на её личность, не так ли?

Но как бы ни любила она Прованс, и всю Францию в целом, Британия являлась её Родиной. Здесь был её дом. И когда Магический мир снова стоял на пороге войны, разве могла Фелица остаться в стороне? Она и так боялась слишком долго. Вернуться - означало вспомнить людей, которых она потеряла, вновь оплакивать все неосуществившиеся мечты. Только теперь ей уже не десять лет, и если будет война, она в состоянии поучаствовать в ней.

«Только если сможешь, для начала, явиться к мадам МакГонагалл вовремя».

Фелица по-прежнему в нерешительности стояла на развилке. В коридоре было пусто и холодно. «Интересно, в этом замке водятся мыши?» Если здесь так неуютно в конце лета, то даже страшно представить, каково здесь жить зимой. «Впрочем, это ты скоро сможешь выяснить на собственном опыте». Мысль не показалась обнадёживающей, и настроение Фелицы стало ещё хуже. К счастью, тут волшебница услышала в одном из коридоров звук чьих-то приближающихся шагов и поспешила навстречу.





Такие шляпки провинциальные матроны носили в прошлом столетии. В этом Фелица была уверена. А вот украшать их ветками медоносного вереска не додумались бы даже они. Маленькую пухлую ведьму средних лет в мантии горчичного цвета, представившуюся профессором Спраут, этот факт, по-видимому, нисколько не смущал. Правая щека у неё была вымазана в земле.

Внимательно выслушав довольно пространный монолог Фелицы по поводу невозможности явиться вовремя на встречу с директрисой МакГонагалл из-за незнания "топографии местности", она откликнулась на робкую просьбу проводить её до цели с большим энтузиазмом. Молодая волшебница в приступе благодарности даже хотела деликатно намекнуть милой женщине, что та испачкалась, и уже открыла рот, но тут её внимание отвлекло странное поведение барсуков. Они собрались в большом количестве на полотне, перед которым сейчас стояли обе дамы, несколько потеснив в угол картины стадо нелепых гигантских существ, которые до этого мирно паслись на фоне саванны. Фелица решила, что так, по-видимому, среднестатистический средневековый волшебник-европеец представлял себе слонов. Как бы то ни было, слоны были явно недовольны нашествием, а барсуки всё прибывали и прибывали: всех расцветок и размеров. Фелица даже заметила среди них парочку акварельных.

За всем этим крылось нечто большее. Фелица чувствовала магию, буквально изливающуюся из стены, с картины. Невидимые потоки не были агрессивны, они не несли никакой угрозы и, если честно, не оказывали практически никакого эффекта. Ну, разве что лёгкое приятное покалывание в кончиках пальцев рук. Ведьма в нелепой шляпке никак не отреагировала на выброс магической энергии, поэтому Фелица также решила не подавать виду. Вместо этого, чтобы не выглядеть уж слишком глупо с открытым ртом, молодая волшебница ещё раз извинилась за то, что отнимает у профессора время.

Профессор Спраут уверила, что просьба показать, где находится кабинет МакГонагалл, ни в коем случае не обременит её, так как она сама держит путь в том же направлении. После чего она машинально погладила одного из барсуков, оказавшегося у самой рамы полотна. В ответ на это он, казалось, попытался вылезти из картины вслед за ласкающей его рукой.

Ему этот трюк, конечно же, не удался, а профессор, перехватив удивлённый взгляд Фелицы, только рассмеялась:

– Они просто соскучились за лето! – Она сделала знак следовать за ней и утиной походкой двинулась вперёд, после чего продолжила: – Я, как и большинство других учителей провожу отпуск вне стен Хогвартса. Девять недель лета в замке почти никого не бывает.

– Да, вы первый человек, которого я здесь встретила, – рассеянно откликнулась Фелица, глядя по сторонам. Она пыталась запомнить дорогу и одновременно удивлялась, почему не увидела вот этой лестницы наверх, когда проходила здесь пару минут назад.

Её собеседница согласно покивала головой.

– Вот-вот, а поскольку я являюсь деканом Хаффлпаффа, то моё отсутствие они чувствуют особенно остро. Как-никак, барсук – символ нашего факультета, – последняя фраза была произнесена с гордостью, а для Фелицы одновременно прояснилось и загадочное поведение нарисованных животных, и их присутствие на картинах.

Сейчас, когда они поднялись выше, пейзажи уступили место на стенах более привычным портретам.

– Мне жаль, мисс Филбрайт, что вам пришлось плутать. – Тон, с которым профессор Спраут это произнесла, был искренним, и одновременно в нём чувствовалось любопытство.

"Ouais, как это так: кто-то может не знать, где находится кабинет директора", – с лёгким раздражением подумала Фелица, и сочла своим долгом пояснить:

– Я никогда прежде не бывала в Хогвартсе, мадам. А с госпожой директрисой мы общались до этого исключительно через совиную почту.

Первое утверждение было правдой, второе – нет, но знать, при каких обстоятельствах Фелица один-единственный раз встречалась с главой Ордена Феникса, её милой провожатой было совсем ни к чему.

– О, – на приятном лице декана Хаффлпаффа снова заиграла улыбка, – тогда ваши затруднения вполне объяснимы. Мы считаем непреложным фактом, что все англоговорящие волшебники вокруг нас закончили Хогвартс. И не можем допустить мысли, что это не так. Я заметила, что у вас лёгкий акцент... Но вы, безусловно, англичанка...

– Я окончила школу волшебников во Франции, мадам, – подтвердила Фелица и добавила: Я провела там большую часть своей жизни и вернулась домой совсем недавно.

– Бобатон, – полуутвердительно произнесла Спраут, и Фелица кивнула.

– Eh bien, там мне дали прекрасное образование, после чего мне повезло попасть в ученицы к одному из самых лучших Мастеров se protéger contre la magie noire.

– Школа нуждается в хороших учителях, – задумчиво и несколько невпопад произнесла профессор Спраут, остановившись у статуи каменной горгульи. – Мы пришли, – сказала она и посмотрела Фелице прямо в глаза.

Та выдержала взгляд, гадая, что другая волшебница пытается разглядеть. Через несколько мгновений профессор сняла возникшее было напряжение очередной милой улыбкой и, повернувшись к горгулье, произнесла:

– Желейные Улитки!

Что бы ни увидела в её глазах эта повелительница барсуков, Фелица, похоже, прошла проверку. Легиллеменцию декан Хаффлпаффа не применяла, вот единственное, что Фелица могла сказать наверняка.





Ей очень хотелось погладить феникса. Фелица тихонько вздохнула: мечтать не вредно. Когда они появились на пороге директорского кабинета, гордая птица со своего насеста удостоила её и профессора Спраут лишь мимолётным взглядом чёрных глаз-бусинок, а затем вновь спрятала голову под крыло.

Смотреть на феникса было интересно, в прошлый раз у неё не было такой возможности. От процедуры посвящения в Орден этой весной у Фелицы остались лишь самые общие воспоминания. Всё произошло так быстро, что и мрачный дом на площади Гриммольд, и затхлый воздух его тёмных комнат, и само принесение клятвы пронеслись для неё, как Полночный Хоровод русалок: вроде видишь что-то краем глаза, а повернёшь голову – лишь блики лунного света в толще воды.

Дядюшка поручился за неё перед тремя присутствовавшими членами Ордена; феникс, взмахнув золотым крылом, принял её клятву, а МакГонагалл торжественно и, как показалось Фелице, несколько неохотно вручила маленький магический амулет. И всё. С тех пор Фелица была предоставлена самой себе: ей не поручали никаких заданий, не вызывали на секретные совещания, словом, никак не привлекали к жизни Ордена. Мерлин свидетель, молодая волшебница была разочарована. Дядюшка отшучивался и говорил, что всё ещё впереди, но упорно отказывался от любой помощи, которую она предлагала.

Фелицу такое положение дел никак не устраивало, но теперь, по крайней мере, она утешала себя тем, что став преподавателем Хогвартса, окажется в гуще событий. В конце концов, здесь будет Гарри Поттер, не так ли?

Переливающиеся краски оперения феникса создавали почти гипнотический эффект, но подумав, что такое непрошеное внимание может оскорбить птицу, Фелица встрепенулась и вместо этого начала осматривать многочисленные артефакты, которыми были заставлены полки шкафов круглой комнаты. Директриса усадила её в кресло возле узкого стрельчатого окна с чашкой чая, к которому был предложен, почему-то, лимонный мармелад. Фелица про себя решила, что эта сладость совершенно не сочетается с Даржджилингом. Она, например, с удовольствием бы добавила в свой чай капельку мёда, но из вежливости, всё же взяла одну липкую дольку, решив не нарушать того, что по-видимости, было одной из школьных традиций.

Директриса МакГонагалл тем временем, переключилась на разговор с профессором Спраут. Как Фелица и ожидала, речь шла о вещах тривиальных; ведь, как ни крути, новый учебный год вот-вот должен был начаться, а значит, преподаватели Хогвартса составляли планы занятий, уточняли новое расписание и готовили замок к приезду учеников...

– Помона, ты же прекрасно знаешь, что кому и сколько средств выделять определяет Совет Попечителей...

– Но Минерва, как ты не поймёшь?! Южные теплицы совсем обветшали. Их не ремонтировали уже лет сто! Как ты предлагаешь мне выращивать капризные сорта в теплице, где протекает стеклянная крыша? А магический барьер от садовых вредителей? А что прикажешь делать, когда зацветёт Драконье пламя?! – пухленькая ведьма сопровождала свои восклицания нервной жестикуляцией, отчего её несуразная шляпка грозилась вот-вот упасть с головы и отправиться в свободный полёт.

МакГонагалл откинулась на спинку кресла и, прикрыв глаза, пальцами начала массировать виски. Со своего места Фелице видела её в профиль: чётко очерченная линия скул, плотно сжатые бледные губы, тонкий заострённый нос.

Директриса со вздохом опустила руки и, то, каким взглядом она посмотрела на сидящую напротив раскрасневшуюся волшебницу, дало Фелицы понять, что они не просто коллеги, но и давние подруги.

– Помона, ты испачкалась, – произнесла МакГонагалл наконец и сделала рукой неопределённый жест.

– Ох, правда? – неожиданная смена темы разговора, похоже, заставила профессор Спраут растерять весь свой боевой задор. Она перевела дух и достала из кармана белоснежный платок. Вслед за ним из складок её мантии бесшумно посыпались какие-то сухие листочки и веточки, которые тут же превращались в тусклые искорки и исчезали, не успев достигнуть пола.

Фелица, которая к тому времени уже успела допить свой чай и поиграть в гляделки с теми портретами на стенах, которые не спали, подумала, что это какое-то ночное растение, чувствительное к свету: чёрная полынь или вещун-трава.

– Думаю, что Филиус может помочь тебе укрепить защиту от вредителей. Я также попрошу Хагрида посмотреть, что можно сделать с крышей, – МакГонагалл снова вздохнула, – Я понимаю, может, этого недостаточно, но большего не могу сейчас тебе предложить.

Фелица нахмурилась: похоже, финансовая ситуация в Хогвартсе – не из простых. Странно, если учесть, что он считался одной из лучших европейских школ для юных волшебников. Как ни скудны были её знания о будущем месте работы, но даже мадам Максим пару раз в разговоре с ней признавала, что Хогвартс не жалеет средств на процесс обучения своих учеников. Глаза мадам при этом принимали мечтательное выражение. Не раз и не два выслушав историю о том, как для одного из испытаний на последнем Турнире Трёх Волшебников (а печально известные теперь всем события происходили именно в Шотландии), принимающая сторона выписала из крупного драконьего заповедника в Румынии четырёх взрослых особей, Фелица полагала, что школа, которая могла себе такое позволить, заслуживает восхищения.

И вдруг, протекающая крыша в теплице... «Кто вообще входит в этот Совет Попечителей, интересно знать?!»

Мысли Фелицы были прерваны, потому что две дамы закончили беседовать. Мадам МакГонагалл попрощалась с профессором Спраут и даже проводила её до дверей.

Повернувшись к Фелице, она указала в сторону освободившегося стула напротив своего стола и сухо произнесла:

– Извините за задержку, мисс Филбрайт. Мы можем начать.





– Прошу прощения, – Фелица не верила своим ушам. – Сменить гардероб? – Не может быть, чтобы директриса имела в виду...

– К сожалению, мне придётся настаивать на этом, – губы пожилой волшебницы сомкнулись в тонкую линию и она села в кресле ещё прямее, хотя до этого момента Фелице казалось, что МакГонагалл и так олицетворяет собой всю британскую чопорность и строгость.

– Но это – последняя французская мода, – недоумённо произнесла Фелица и ещё раз оглядела свой наряд. С её мантией всё было в полном порядке, молодая волшебница была в этом уверена. Жемчужный цвет являлся хитом сезона на континенте, а этот комплект она заказывала у портного на бульваре Сен-Себастьян. Конечно, тамошние цены заставили бы позеленеть даже гоблина, но, как всегда, крой был безупречен, а открытый ворот мантии... Фелица перевела взгляд на директрису и поняла, что никакие слова не способны будут изменить мнения её будущей начальницы. МакГонагалл не одобряла, точка.

– Вы можете заказать себе одежду, достойную преподавателя, у Мадам Малкин в Косом переулке, в Лондоне, – старая карга проигнорировала испепеляющий взгляд, который метнула в её сторону Фелица и как ни в чём ни бывало продолжила: – Кроме того, позаботьтесь о том, чтобы у вас в гардеробе было, как минимум, две официальные мантии. И, я надеюсь, дуэльный комплект у вас есть? – складывалось впечатление, что МакГонагалл была в этом совсем не уверена, и потому Фелица поспешила её разочаровать.

– У меня имеется специальная одежда для магических дуэлей: как демонстрационных, так и боевых, мадам. «А ещё звание Мастера по Защите от Тёмных Искусств, если вы забыли!»

– В самом деле? Ну что же, в таком случае перейдём к следующему вопросу: ваши дополнительные магические способности.

– Да, – кивнула Фелица, несколько удивившись резкой смене темы разговора, – я являюсь зарегистрированным анимагом…

– Нет.

Фелица нахмурилась, но продолжила:

– И в министерских документах моя форма указана как...

– Нет, в архивах Министерства Магии не существует никаких записей об этом, – вновь перебила её МакГонагалл.

Фелица почувствовала, что ещё чуть-чуть, и сидящая в директорском кресле ведьма бросит последний прутик на спину тестрала, который, как известно, и переломил его хребет. А заодно и терпение некой молодой волшебницы. Одно дело – критиковать её гардероб и ставить под сомнение элементарные навыки, но обвинять в нарушении закона почти незнакомого человека, которого собираешься нанять на работу! Неслыханная наглость!

– Я покинула Британию, когда мне ещё не было и одиннадцати и, конечно, в то время не обладала анимагическими способностями. Я научилась этому гораздо позже, во Франции. Но вернувшись, первым делом подала все необходимые бумаги для регистрации. Вы в чём-то подозреваете меня, мадам? – Фелице понравилось, как она это сказала: уверенно и в рамках приличий. Теперь бы ещё не покраснеть…

Тут Фелица к своему ужасу обнаружила, что МакГонагалл нисколько не впечатлилась её тирадой, а даже наоборот, нашла забавной, поскольку улыбнулась впервые за время их беседы.

– И вы, я полагаю, сделали это через Кингсли Шеклболта?

– Да, мадам. Дядя обещал, что все формальности выполнит сам.

– Дядя?

– Он – мой кузен от второго брака папиной сводной сестры, но я зову его дядей, мадам. Не вижу только, как это связано с тем, что вы считаете, что я уклоняюсь… Если только…

– Именно так, мисс Филбрайт, – кивнула МакГонагалл, – для большинства жителей магической Британии вы анимагом не являетесь. И я прошу, чтобы эта ситуация не менялась и впредь.

«Как будто я теперь, после стольких месяцев, могу заявиться в Отдел регистрации анимагов и избежать неприятных вопросов», – подумала Фелица, но вслух произнесла лишь:

– Дядя просил никому не рассказывать. Я ещё удивилась: он знает, что я не в восторге от своей анимагической формы и редко перекидываюсь в неё. Да и знакомых у меня здесь мало, тем более, друзей. Но зачем это понадобилось? Неужели, в Министерстве Магии есть шпионы, - она запнулась, – шпионы Сами-понимаете-кого?

– К сожалению, мы это знаем точно, – губы МакГонагалл на мгновение нервно сжались, – и потому чем меньше информации получит враг, тем лучше. К тому же, для членов Ордена ваша способность может быть неоценима.

Все дальнейшие возражения замерли у Фелицы на губах. Да. Она – член Ордена Феникса. Хотелось поучаствовать в войне? Пожалуйста. А если это ставит её вне закона, что ж, никто и не обещал приятной прогулки, n’est-ce pas?

– Да, мадам. Мне всё ясно.

– Отлично! Теперь поговорим о ваших обязанностях, как декана Гриффиндора…

– Quoi? То есть, простите, не понимаю, – Фелица удивлённо вскинула брови, – я полагала, что деканом этого факультета являетесь вы! «Я знаю кое-что о Хогвартсе, в конце концов, за Ла-Маншем мир не заканчивается, во что бы там не верили некоторые твердолобые “патриоты” Магической Британии!»

– Как директор школы, пусть и недавно вступивший в должность, я не могу совмещать одно с другим, – МакГонагалл с раздражением помахала в воздухе изящной рукой, морщась, как кошка, вступившая в лужу и брезгливо трясущая лапой, – О чём мне и не преминули напомнить на последнем собрании попечителей. Хватит того, что даже преподавать станет почти некогда, – закончила она со вздохом.

Фелице директриса показалась в этот момент почти человечной.

– А так как Септима не может взять на себя такую нагрузку по состоянию здоровья; Чарити уже отказалась; Батшеба не разговаривает со мной вот уже четырнадцать лет; Катберт не подходит по многим параметрам, не последним из которых является тот факт, что он уже пару веков, как мёртв; Роланду или Рубеуса дети изведут через неделю; Северус будет готов придушить их сам, к тому же, он уже занят, как и Филиус с Помоной, а Аврора вообще редко покидает свои покои в Астрономической башне, – МакГонагалл остановилась перевести дух, – поэтому вы, мисс Филбрайт, остаётесь моим единственным выбором.

Видимо, проблема подыскать себе замену волновала МакГонагалл несказанно, но что-то в тоне пожилой ведьмы подсказывало Фелице, что выбор свой директриса делает скрепя сердце и вообще, будь её воля, не позволила бы всяким девчонкам с безвкусным гардеробом приблизиться к своим студентам ближе, чем единорог подпустил бы к себе старого маггла-развратника.

После того, как МакГонагалл, задумавшись на секунду, как будто для собственного успокоения, тихо добавила:

– Худшим деканом, чем Сибилла вы, всё равно, вряд ли, сможете стать, – Фелица ещё больше укрепилась в своих подозрениях, хотя ни с кем из вышеупомянутых людей, кроме профессора Спраут, не встречалась.

Но теперь стало понятно, почему МакГонагалл ведёт себя с ней так недружелюбно: ревность и нежелание передавать важную часть своей работы первой встречной волшебнице, да ещё и выросшей за границей. По крайней мере, Фелица надеялась, что это всё, портить отношения с новой начальницей, ещё даже не приступив к занятиям, ей совсем не улыбалось.

Потому Фелица поспешила выразить благодарность за оказанное доверие, пообещала ни в коем случае не подвести и стать для юных гриффиндорцев примером для подражания. МакГонагалл милостиво покивала головой и без промедления предложила оформить контракт.

– Ну что ж, условия мы уже оговаривали в письмах. Надеюсь, они вас устраивают.

– Да, мадам.

– Прекрасно. Договор стандартный, – на деревянную столешницу, разделяющую волшебниц неслышно упал и сам собой развернулся свиток пергамента, уже покрытый мелкой готической вязью букв, – вам нужно будет только расписаться здесь и здесь, – МакГонагалл протянула Фелице перо.

Глубоко вздохнув, Фелица пробежала глазами чёрные строчки контракта и решительно подписала его там, где было указано. После того, как МакГонагалл скрепила документ своей подписью, она коснулась его палочкой, и пергамент тут же послушно разделился на две копии, одна из которых исчезла куда-то, где хранились, наверно, все подобные бумаги, а вторая была протянута Фелице.

– О! Я смотрю, у нас появился новый преподаватель по защите! – Фелица повернула голову на голос и обнаружила, что это проснулся один из портретов. – Ну-ну, – продолжил тот зевнув, – надеюсь, эта продержится дольше, чем предыдущая. Кажется, бедняжка погибла в тот же день?

– Армандо, помолчи, – резко бросила МакГонагалл и со вздохом обратилась к Фелице:

– Хогвартсу в последние время не везёт с преподавателями по ЗоТИ. Никто не смог проработать больше года, и, не стану скрывать, иногда с весьма… серьёзными последствиями для себя. Но последний случай… не имеет никакого отношения…

– Я в курсе, – тихо откликнулась Фелица, – читала в газетах, и дядя рассказывал… Эта аврор, Брегг, кажется, она должна была получить эту работу?

– Да. Я знаю… знала Гвендолин ещё с тех времён, когда она сама училась в Хогвартсе - ответила МакГонагалл, и взгляд её, устремлённый в окно, утратил жёсткость. – Так и не могу понять, почему Шляпа распределила её в Рэйвенкло: в ней было слишком много от гриффиндорки. Гвендолин была отличным аврором, только горькая ирония в том, что она не планировала им стать. Аврором был её муж, Флавиус Брегг, он погиб в схватке с Пожирателями Смерти пятнадцать лет назад. Гвендолин было в то время восемнадцать, может, девятнадцать, они только что поженились. После трагедии она забросила библиотечное дело, которое было её профессией и начала карьеру в аврорате. А работа аврора опасна даже в мирные времена…

Фелица, сердце которой при упоминании событий последней Магической войны, словно дементор прихватил, не нашлась, чем развеять повисшую тишину. Такая чудовищная судьба! Потерять любимого человека, в память о нём отказаться от привычного образа жизни, умудриться стать полевым аврором, получив образование библиотекаря и погибнуть от Непростительного заклятия, брошенного нелюдями, убившими когда-то мужа. Такое просто в голове не укладывалось!

Фелица прежде серьёзно не задумывалась о том, как могли те ужасные события её детства отразиться на других людях. Это всегда была только её боль, только её страх и только её потеря. В десять лет как-то не интересуешься незнакомыми людьми и их бедами. Особенно, если нападают на твоих близких и поджигают дом…

– Мисс Филбрайт!

– Что? – Фелица встрепенулась и виновато улыбнулась МакГонагалл, – вы что-то сказали?

– Я спрашиваю, всё ли с вами в порядке. Я не очень вас напугала или расстроила? Может, вы хотите, – МакГонагалл заколебалась, – пересмотреть контракт? – Она не сказала «отказаться», но это слово, тем не менее, прозвучало весьма внятно.

– Нет, всё в порядке, – соврала Фелица и с вызовом вздёрнула подбородок, – в конце концов, я вступила в Орден именно для того, чтобы…

Чтобы такое больше не повторялось. Чтобы не начинались вновь испуганные перешёптывания взрослых, и не исчезали бесследно друзья по играм, имевшие непонятное для неё тогда несчастье родиться в семье магглов. Чтобы никто больше не боялся за внучек настолько, чтобы отправить их на континент, в чужую страну, ни разу более не навещая. И чтобы не прятаться больше, чтобы быть в гуще событий, чтобы победить.

Глаза МакГонагалл неожиданно по-кошачьи сверкнули, и Фелица вздрогнула, но через секунду поняла, что это проснулся феникс, встрепенувшись, и свет от его маленького тела отразился в квадратных стёклах очков директрисы.

– Хорошо, значит, необходимо выполнить лишь одну формальность. – МакГонагалл произнесла эти слова всё также сухо, но Фелице показалось, что та осталась довольна её последней фразой.

Вот и пойми эту чопорную шотландку: она падает в обморок при мысли о том, что новый преподаватель заявится в класс в мантии, не прикрывающей щиколотки, но граничащие с дерзостью реплики того же преподавателя воспринимаются ею «на ура». Что дальше? Новоиспечённого незарегистрированного анимага и декана самого бесшабашного факультета школы, в одном лице, уже ничто не удивит.

– Вы используете сейчас Чары Гламура?

Ого! Десять-ноль в пользу островов. Неужели она так плохо выглядит? Может, жемчужный, это, всё же, не её цвет?

– Нет, мадам. Позвольте встречный вопрос: почему вы спрашиваете?

– Вам нужно исполнить небольшой ритуал. Я объясню, в чём его суть, но сначала должна убедиться, что у вас при себе нет портключей, амулетов и тому подобных артефактов.

Фелица расслабилась и понимающе кивнула. Конечно же, вокруг замка, наверняка, существовали охранные чары, хоть она их и не почувствовала, когда входила на территорию школы. Сейчас её впустили, потому что ждали. В следующий раз у неё должно быть право свободно пройти.

МакГонагалл бесстрастно наблюдала, как Фелица выкладывала на стол свою волшебную палочку и маленький золотой амулет в виде феникса – знак Ордена. После этого молодая волшебница заколебалась, но затем всё же потянулась к короткой нитке жемчуга на шее. Тёплые жемчужины тяжело перекатывались под пальцами. Почти живые, не то что холодный камень или металл, они с охотой принимали в себя любые чары. Лучшим проводником магии могло быть только дерево. Фелица неторопливо сняла с себя украшение, с которым редко расставалась, и аккуратно положила рядом с палочкой и амулетом.





Это желтоглазое недоразумение, которое звали, представьте себе, Питти, явно её боялось. Хмурясь, Фелица смотрела на тощую полуголую спину своего проводника, семенящего впереди, и пыталась понять, что могло так напугать школьного домового эльфа.

Поправка: всех школьных домовых эльфов.

Необходимые ритуалы были, наконец, выполнены, и МакГонагалл, пробормотав что-то по поводу апартаментов на первом этаже в восточном крыле замка, уже было погрузилась в изучение каких-то внушительного вида бумаг у себя на столе, когда Фелица, которой не хотелось проплутать по пустой школе ещё полдня, в поисках своей новой квартиры, решительно откашлялась и светским тоном осведомилась, не вызовет ли госпожа директор эльфа ей в помощь.

МакГонагалл одарила Фелицу выразительным взглядом и выполнила высказанную просьбу. Фелица, в свою очередь, внимательно проследила за её действиями, и, убедившись, что директрисе потребовалось всего лишь дважды щёлкнуть пальцами, впала в недоумение. Данное чувство, похоже, оказалось заразно, ибо после того, как появившийся в кабинете со звучным хлопком эльф, затравленно посмотрел на Фелицу, а затем исчез, МакГонагалл растеряно уставилась на молодую волшебницу.

Мадам директриса, надо отдать ей должное, пришла в себя очень быстро и повторила попытку. На сей раз она строгим голосом призвала конкретного эльфа – этого самого Питти. Он также появился в кабинете с хлопком, но, в отличие от первого эльфа, выпрямившись из глубоко поклона и заметив Фелицу, не исчез, а застыл на месте, будто пригвождённый заклятием. Напоминал он при этом выскочившего из густой травы кролика, столкнувшегося нос к носу с мастиффом.

Выяснить причину его страха не удалось. МакГонагалл задавала эльфу осторожные вопросы, объясняла, что Фелица – новый преподаватель, и даже начала сердиться, но всё было напрасно. Питти кивал ушастой головой, беспрестанно вытирал костлявые руки о кусок линялой портьеры, в который был завёрнут, как в тогу, и порывался принести «госпожам профессорам мэм» ещё чаю, но сама мысль о том, чтобы провожать куда-то Фелицу, похоже, пугала его до потери пульса.

В конце концов, МакГонагалл буквально выставила их обоих из своего кабинета, напоследок шепнув Фелице, что в ближайшее время разрешит эту странную ситуацию, а пока посоветовала попробовать подружиться с Питти.

Фелица, в который раз изобразив на лице милую улыбку для поминутно оглядывающегося эльфа, с раздражением подумала, что сделать это будет, наверное, непросто.

Здесь явно не понимали французской моды…

Но если серьёзно, то ситуация становилась странной. Фелица сталкивалась с домовыми эльфами нечасто: у родителей их не было, а эльфов Бобатона она почти не замечала. Потом, учась в университете и получая степень Мастера, Фелица даже не помышляла о приобретении слуги. Стипендии и случайных заработков вполне хватало, чтобы снимать уютное жильё и потакать своим мелким женским капризам, но не более. В отношениях с Кристофом Фелица сама иногда ощущала себя домовым эльфом, но, возможно, всё дело было в том, что абсолютно точно она всегда могла рассчитывать лишь на себя.

Родители папы (даже в мыслях она не называла их дедушкой и бабушкой) регулярно переводили ей деньги на банковский счёт во Франции, вплоть до её совершеннолетия, а после своей смерти даже оставили дом, но у них тоже не было слуг. Скорее всего.

Как бы то ни было, Фелица никогда жестоко не обращалась с домовыми эльфами. И уж точно не сделала ничего плохого домовикам Хогвартса. Почему они так боялись её, оставалось для молодой волшебницы загадкой.

– Мы пришли, профессор мэм, – раздался голосок Питти, который остановился у небольшой картины в не меру роскошной позолоченной раме.

– Ты уверен? – с сомнением спросила Фелица, по прикидкам которой выходило, что полотно, имевшее размеры фут на полтора, никак не могло скрывать за собой дверь. Волшебница оглянулась вокруг: в двух шагах от неё, у стены коридора, стояли начищенные рыцарские доспехи, коих по дороге сюда Фелица видела уже предостаточно. Горело несколько волшебных факелов, хоть в этом и не было нужды: из соседнего коридора, выходящего в холл, лилось достаточно света.

Но нигде рядом больше не висело никаких картин.

– Питти абсолютно уверен! Директор профессор мэм приказала показать профессору мэм свободные комнаты для профессора мэм. Питти привёл к ним. – Эльф говорил скороговоркой, но все слова вылетали у него изо рта чёткие, как горошины. Заметив нерешительность Фелицы, он задрожал всем телом и затараторил ещё быстрее:

– Профессор мэм не нравится, да? Профессор сердится на Питти, да?! О-о-о, Питти – плохой эльф! Профессор мэм не хочет даже посмотреть! Что же делать Питти?! Питти понял что-то не так…

Всё это время он со страхом поглядывал на руки Фелицы, как будто в любой момент ожидал там увидеть… «…волшебную палочку, плеть?»

– Что ты, Питти, я совсем не сержусь!

– Питти всегда старается всё делать правильно. На совесть. У Питти всегда самый вкусный чай! Питтиделаетегопорецептуещёсостарыхвремён! – эльф теперь даже не делал пауз между словами, а его ужас был почти осязаем.

Фелица чуть не ударилась в панику сама.

– Питти сделал всё правильно! – Никакого эффекта. – Мне нравится! Питти – хороший эльф! И чай у него вкусный!

Это последнее восклицание, брошенное Фелицей от отчаяния, как ни странно, несколько успокоило домовика. Убедившись, что несчастному существу пока не грозит удар, она перевела дух и осторожно начала снова:

– Ты хочешь сказать, что в мои комнаты можно попасть через эту картину? – Для того чтобы окончательно избежать недопонимания, Фелица указала на картину пальцем.

Может быть, делать этого не стоило, так как Питти отшатнулся от неё и чуть не упал. На сей раз он, хвала Мерлину, не начал причитать, по-видимому, от страха у него временно отнялся язык, а лишь закивал головой так, что, казалось, она вот-вот отвалится. Испуганного взгляда от рук Фелицы он так и не отвёл.

Решив покончить с этим, Фелица решительно шагнула к картине. Там, на тёмном фоне, испещрённом неясными тенями, был изображён конный рыцарь, с копьём наперевес. И рыцарь, и его лошадь были с ног до головы закованы в блестящие шипастые доспехи. Изображение было маленьким, но ярким, будто написанным вчера. Фелица провела рукой по раме и снова подумала, что она никак не вяжется с этой картиной.

Рыцарь поднял свободную от копья руку и с лязгом откинул забрало шлема. На Фелицу приветливо взглянули светлые глаза.

– И подумалось мне, кто принёс столько шума в сонную обитель? Можно подумать, что учебный год уже начался. Позвольте представиться: Сэр Торнсберри, хранитель покоев первого этажа, восточного крыла замка, – рыцарь избавился от копья, ловко прислонив его к краю картины, снял шлем и слегка поклонился, насколько позволяла ему тяжёлая амуниция. Под шлемом обнаружилась голова с аккуратной седой шевелюрой и длинными роскошными усами, прихваченными на концах серебряными кольцами.

– Фелица Филбрайт, новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств, – представилась Фелица, – а это – мои комнаты.

Сэр Торнсберри кивнул.

– Конечно, госпожа Филбрайт. Вам нужно будет придумать какой-нибудь пароль для доступа в покои, а пока прошу, осматривайте свои новые владения!

С этими словами он снова надел на голову шлем и, подхватив копьё, ткнул им куда-то вверх. Оттуда посыпалась пыль, на секунду запорошившая всю картину. Лошадь недовольно всхрапнула и стала переминаться с ноги на ногу. Рыцарь успокаивающе похлопал её по боку, в результате чего раздался глухой лязг.

– Давно не открывал, – пояснил Сэр Торнсберри и сделал приглашающий жест рукой.

Но его картина не отъехала в сторону, как ожидала Фелица. Вместо этого с железным стоном шагнули в сторону стоящие неподалёку доспехи, и за ними обнаружилась неприметная дверь.





Новое обиталище пришлось Фелице по душе. Гостиная с небольшим камином, спальня и ванная комната – достаточно пространства для одного. В её квартире было целых три окна, что для средневекового замка являлось, по мнению Фелицы, настоящей роскошью. Одно окно, большое и украшенное сверху витражом, находилось в спальне и выходило в один из пустынных двориков Хогвартса, мощёных каменными плитами, сквозь которые прорастала трава. Два других окна, узких и меньших по размеру, находились под потолком гостиной, а потому выяснить, куда они выходили, не представлялось возможным. Все три окна были настоящими, а не зачарованными, что порадовало Фелицу несказанно.

Нет ничего хуже, чем капризное магическое окно, которое, к примеру, упрямо показывает дождь, хотя вот уже неделю, как погода наладилась.

«Впрочем, вы не на Лазурном побережье, ma mignonne, английская погода, вас вряд ли, будет баловать солнцем».

Шотландская.

Какая разница!

Но вот чего ни в одной из двух комнат не оказалось, так это мебели. Стоя посреди пустого пространства, которое, по-видимому, было («Будет!») спальней, Фелица беспомощно оглянулась на следовавшего за ней по пятам Питти, и подумала, что тех предметов обстановки, которые она захватила из дома родителей отца, будет маловато. Это было печально, ведь способность уменьшать предметы (а потом благополучно увеличивать обратно) не являлась её коньком.

Тут, к счастью, Питти, видимо несколько отошедший от последнего приступа паники, и вновь обретший голос, произнёс:

– Что профессор мэм желает из мебели? Много-много есть в зачарованных кладовых замка. Питти перенесёт их сюда, а другие эльфы ему, может быть, даже помогут. – Последние, похоже, вызывало у Питти некоторые сомнения.

– Да, Питти, это было бы замечательно, – с облегчением улыбнулась Фелица.

Эльф кивнул и вытащил из складок своего одеяния свиток пергамента. Через мгновение оттуда же появилось огромное перо, кончик которого домовик зачем-то лизнул, приготовившись записывать.

– Так, – бодро начала Фелица, – мне нужна кровать…

Питти попытался это записать, но, у несчастного так тряслись руки, что перо порвало пергамент.

– Питти! Пожалуйста, уймись! Я не сделаю тебе ничего плохого! Честно! – снова попыталась успокоить эльфа Фелица.

Она уже подумывала о том, чтобы попытаться наложить на домовика Седатиус, но не знала, подействует ли умиротворяющее заклятие на эльфа. А, без разницы! Доставать в присутствии этого существа волшебную палочку, наверняка, значило довести его до коматозного состояния. Проверять свою теорию Фелице не хотелось.

Решив не обращать на эльфа внимания, она продолжила:

– Ещё мне нужны стул, комод и платяной шкаф. Поскольку туалетный столик у меня уже есть, – Фелица похлопала себя по карману мантии, – то со спальней, пожалуй, всё.

Переходя в гостиную, Фелица украдкой взглянула на Питти и с радостью отметила, что, эльф приспособил перо писать самостоятельно и довольно бодро следует за ней.

Она бросила на голые каменные стены гостиной задумчивый взгляд.

– Мне потребуется два книжных шкафа, письменный стол, пара стульев и ковры. Сюда и в спальню. – Фелица заметила, что Питти держал свиток пергамента обеими руками и сосредоточенно следил за тем, как самопишущее перо выводит буквы: даже язык высунул наружу от усердия; и постаралась не прыснуть со смеху. Это ей напомнило:

– Да! И зеркало, непременно, зеркало!

В ванной комнате, конечно, имелось зеркало, но Фелице хотелось ещё одно, в спальню. В Девоншире, в доме, доставшемся ей по наследству, было большое зачарованное зеркало в дубовой раме, но оно было неким заклятием намертво прикреплено к стене, как утверждали соседи, ещё во времена последней маггловской «охоты на ведьм» в тех краях три века назад. Это зеркало было одной из многих вещей, которыми после смерти папиных родителей владела Фелица, но одной из немногих, которые ей полюбились. Но, даже потратив кучу времени в библиотеках на поиск контрзаклятия и преуспев в снятии зеркала со стены, Фелица не была уверена, что уменьшение такой ценной и хрупкой вещи не нанесёт ей вреда. А доставить зеркало через камин, или, тем более, совиной почтой было тоже невозможно. Да и вообще…

– В каких цветах профессор мэм желает обставить комнаты, – деловито спросил Питти, не отрывая глаз от пергамента. Процесс письма на него явно действовал успокаивающе.

– Ах, я не знаю! Что-нибудь спокойных тонов: verdoyant или beige, – отозвалась Фелица и, повернувшись к эльфу, добавила: – Остальные вещи у меня есть.

Ей казалось, что она попросила не так уж много предметов обстановки, но свиток, тем не менее, у Питти получился не менее пяти футов в длину и оборачивался вокруг его тщедушного тела тяжёлыми волнами.

– Это всё, Питти, спасибо, – поблагодарила Фелица. Она хотела как-то показать домовику, что всем довольна. – Ты – очень хороший и милый эльф.

Питти низко поклонился, так, что его длинные уши коснулись пола, затем спрятал перо и стал сворачивать пергамент.

– Питти всё сделает к вечеру, – заверил эльф, убирая свиток подмышку, – профессор мэм не будет сердиться на Питти, нет-нет! – при этом он с мольбой посмотрел на Фелицу, как будто та пообещала, в противном случае, его сварить.

– Да, Питти, я уверена, что ты всё сделаешь как надо, – сказала она, – можешь идти.

Ещё раз поклонившись, домовик исчез.

Ей почудилось, или в звонком хлопке аппарации прозвучало облегчение?

Покачав головой, Фелица начала вынимать из карманов взятые из дома уменьшенные предметы мебели для гостиной и расставлять их по комнате. Вчера, после долгих дебатов с самой собой, Фелица решила привезти в Хогвартс полосатый диван на гнутых ножках и пару кресел к нему, кофейный столик, кушетку, и картину с видом ночного Авиньона. Картина была её собственная. Нет, не в смысле, что Фелица сама её написала, таланта к рисованию она пока в себе не открыла, а в том, что картина не досталась ей по наследству, а была куплена во Франции на средства самой Фелицы. Она пристроила картину, имевшую сейчас размеры карточки из коробки с шоколадной лягушкой, на каминную полку и, отойдя к двери, вынула палочку.

Так, теперь, главное – не торопиться!

– Ингорджио!

Мебель начала послушно обретать прежние размеры, а Фелицу, подозрительно косившуюся на диван, который, будто бы, рос медленнее других, отвлёк от этого занятия стук в дверь.

На пороге стояла МакГонагалл. Она окинула взглядом пространство за спиной Фелицы и произнесла:

– Я вижу, вы обустраиваетесь на новом месте. Надеюсь, комнаты вам понравились.

– Да, мадам. Прошу, проходите, – Фелица сделала шаг в сторону, предлагая директрисе войти.

– Нет, благодарю, – МакГонагалл поправила манжеты своей мантии, – я зашла к вам, чтобы пригласить на ранний ужин. Сегодня в замке собралось уже достаточно много преподавателей, и мы решили накрыть стол в Большом Зале. Хотите пойти со мной?

Фелица опустила руку в карман и потрогала кончиками пальцев последний из оставшихся уменьшенными предметов – туалетный столик. «Лучше не откладывать знакомство с коллегами», – решила Фелица. Столик подождёт, n’est-ce pas?




Большой Зал был сумрачен и тих. Они с МакГонагалл шагали по центральному проходу, и слышно было, как шуршит по полу подол мантии директрисы.

Приближаясь к учительскому столу, стоявшему на небольшом возвышении у противоположной стены, Фелица исподтишка разглядывала сидящих за ним ведьм и волшебников, пытаясь угадать по их внешнему виду, какой предмет они преподают. Справа, ближе к центру, сидела профессор Спраут, которая улыбнулась Фелице, рядом с ней восседал бородатый гигант, а чуть поодаль расположилась некая дама в одеждах невообразимого цвета.

Гигант не мог быть никем иным, как Хагридом, Фелица видела его пару раз в обществе мадам Максим, когда он приезжал как-то летом к ним во Францию. Как было известно молодой волшебнице, Хагрид преподавал в Хогвартсе уход за магическими существами. Профессор Спраут, очевидно, вела уроки гербологии. Учителем чего была незнакомая Фелице ведьма, сказать с уверенностью было нельзя, но судя по количеству амулетов у неё на шее и по несколько отрешённому взгляду, прорицание можно было считать хорошей догадкой.

Уже подойдя к столу почти вплотную, Фелица вдруг поняла, что за ним сидит ещё один человек, которого она до этого не заметила. Не заметила, возможно, потому, что тот сидел на противоположном ото всех краю стола, подальше от зажжённых свечей. Его мантия почти сливалась с окружающим полумраком, и Фелица обратила сейчас на мага своё внимание только потому, что он пошевелился.

«Интересное лицо», – вот была первая мысль, промелькнувшая в голове у Фелицы, когда она посмотрела в его сторону.

Действительно, хотя черты лица этого человека, в которых доминировал большой нос с горбинкой, нельзя было назвать красивыми, они запоминались мгновенно.

Интересное лицо. Необычное. Притягательное.

Фелица встретилась взглядом с загадочным магом и улыбнулась ему.

Реакция была неожиданной. Чёрные глаза мужчины сузились в две хищные щёлки, губы искривились в неприятной усмешке, а затем он и вовсе отвернулся.

Вот, бука!

– Позвольте представить вам нашего нового учителя по ЗоТИ, – сказала МакГонагалл, усаживаясь за стол. – Прошу любить и жаловать.

– Фелица Филбрайт, – послушно отозвалась Фелица, гадая, ждут ли от неё более официального приветствия.

– Садитесь, милочка! – профессор Спраут отодвинула для Фелицы свободный стул слева от себя. – Вы, должно быть, жутко проголодались! Сегодня нам подали потрясающую мясную запеканку, просто пальчики оближешь!

– Спасибо, – сказала Фелица и заняла предложенное место.

Ведьма, увешенная амулетами и назвавшаяся Сибиллой Трелони и, впрямь оказалась Мастером Предсказаний. Одно из них она сделала тут же, с истерическим завыванием в голосе напророчив скорую смерть Фелице, к немалому шоку последней.

– Вы хотите сказать, что узнали это, даже не взглянув на мою ладонь?!

– Я вижу печать смерти на вашем лице! Она придёт в обличье пятиногого чудовища и…

– Сибилла! В самом деле, – перебила МакГонагалл, - не порти людям аппетит. Иногда ты переходишь все границы!

– Я говорю только то, что вижу, – обиженно заявила предсказательница. – Время покажет, что я была права, но будет поздно!

Её реплика, однако, осталась без внимания.

Похоже, к пророчествам профессора Трелони здесь всерьёз не относились. Значит, всё не могло быть так уж плохо в её будущем. Фелица расслабилась и позволила себе насладиться отменно приготовленным ужином. Боялись ли её эльфы Хогвартса или нет, но они знали своё дело.

За столом велась непринуждённая беседа, в которой участвовали все, кроме нелюдимого мага, которого директриса МакГонагалл представила как Северуса Снейпа – преподавателя зельеварения. Снейп по-прежнему оставался в тени, и с того конца стола, за котором он сидел, не раздавалось ни звука. Впрочем, один раз Фелице послышалось сдавленное фырканье, как будто зельевар боролся со смехом. Поскольку это случилось после очередной реплики мадам Трелони, Фелица не могла его винить. Эта ведьма действительно была что-то с чем-то!

Молодая волшебница лишь укрепилась в своём мнении после окончания трапезы, когда прорицательница цепко ухватила уже вышедшую было в холл Фелицу за руку, и заглядывая ей в лицо, громким шёпотом сказала:

– И всё же, я вижу, что смерть поджидает вас! И погубит жизнь лёд и холод, и огонь!

– Э-э-э… – «Очень связный ответ! Молодец!» – Я думала, вы сказали, что это будет…

Но профессор Трелони уже не слушала её, удаляясь вверх по лестнице, бормоча что-то, и поминутно вскидывая руки. Фелице оставалось только недоумённо смотреть её вслед.

– Ах, скорая смерть неизбежна, – произнёс кто-то вкрадчивым голосом у Фелицы над ухом, – какая жалость!

Она испуганно встрепенулась и обнаружила, что этот мягкий баритон принадлежал профессору Снейпу.

– Я не планирую пока умирать. – Фелица попыталась обратить всё в шутку.

Снейп ощерился, показав крупные и не очень белые зубы.

– А ваши планы, мисс Филбрайт, здесь никого не волнуют!

Фелица не нашлась, что сказать на это. Она просто стояла и смотрела на Снейпа.

Последнее время Фелице приходилось изображать пантомиму «фонарный столб» так часто, что где-то внутри уже начало зарождаться неприятное чувство déjà vu. Вид у неё при этом, наверно, был преглупый, так как зельевар ухмыльнулся. Затем он вытащил из кармана волшебную палочку, на конце которой тут же вспыхнул яркий огонёк, и стремительным шагом направился к лестницам, ведущим, по-видимому, в подземелья замка. Свет Люмоса Фелице было видно ещё некоторое время.

Во что она, собственно говоря, ввязалась? Фелица размышляла об этом всю обратную дорогу к своим комнатам.

Alors, во-первых, всех, кто преподавал в Хогвартсе ЗоТИ, ожидали разнообразные несчастья. Аврора Брегг самое неотвратимое из Непростительных заклятий настигло в тот же день, когда она согласилась стать её предшественницей. Случайность? Во-вторых, преподавательский состав настроен по отношению к ней не очень дружелюбно. Конечно, профессор Спраут и Хагрид весьма милы, но, с другой стороны, МакГонагалл и Снейп не выказали к ней особого расположения. А эта Трелони?! Фелица в очередной раз украдкой посмотрела на свою левую ладонь, но ничего ужасного в линиях судьбы так не увидела. А у неё всегда были хорошие оценки по прорицанию.

И что, Мерлина ради, имел в виду профессор Снейп?! Кто не будет считаться с её планами? Сплошные недомолвки и загадки! Как в плохой пьесе с рваным сюжетом, где концы не стыкуются друг с другом.

Что-что, а театральность обитателям Хогвартса была присуща в полной мере. Например, безмолвный Люмос Снейпа Фелицу впечатлил. Не многие волшебники овладевали искусством магии без слов даже к старости, а зельевар, несмотря на нездоровый цвет лица и глубокие складки у губ, был достаточно молод, не так ли? И Фелице не показалось, что Снейп хотел покрасоваться перед ней. Скорее, он был из той породы людей, которым наплевать на то, что о них думают другие. Фелица, например, теперь думала, что для того, чтобы творить заклинания, («По крайней мере, простые».) Снейпу достаточно было лишь мысли. Такая демонстрация силы несколько нервировала. Может, на это и был расчёт?

Подводя итог, нетрудно предположить, что скучно на новом месте работы ей не будет.

Фелице необходимо было с кем-то поговорить. В её размеренной жизни до возвращения в Британию, за месяц не случалось столько событий, сколько сегодня за полдня. Да, определённо, беседа по душам – это то, что нужно. Она только заглянет на секунду в свою новую гостиную, чтобы удостовериться, что Питти не переусердствовал с обстановкой.