Глава первая

Тремя годами ранее

Когда за поворотом дороги показались статуи крылатых вепрей, охраняющих ворота замка, в низких свинцовых тучах сверкнула первая молния. Гвендолин прибавила шагу и по детской привычке начала считать про себя, ожидая, когда вслед за светом с небес придёт звук. Раскат грома не заставил себя долго ждать, но слабая надежда добраться до Хогвартса, не вымокнув до нитки, ещё оставалась.

Поднялся сильный ветер, который, казалось, дул со всех сторон одновременно. Он путал волосы Гвендолин и трепал полы её мантии. Мантию удавалось сносно придерживать левой, свободной от волшебной палочки рукой, а вот причёску пришлось отдать на забаву разгулявшейся непогоде.

Волшебница вздохнула с облегчением, когда постаменты каменных статуй частично прикрыли её от ветра.

Едва девушка приблизилась к запертым воротам, кованая решетка неярко засветилась, но в остальном Хогвартс никак не отреагировал на её присутствие. Пока не отреагировал.

Ещё одна вспышка молнии прочертила небо где-то слева от Гвендолин, а прогремевший затем гром заставил волшебницу непроизвольно ещё крепче сжать палочку. Если приходишь раньше назначенного срока, всегда есть риск, что ждать придётся у закрытых дверей, но поворачивать назад уже не было никакого смысла.

Похолодало. Июль вообще не выдался особо жарким, и сейчас, перед грозой, Гвендолин пожалела, что не надела под мантию что-нибудь потеплее, чем лёгкое хлопчатобумажное платье. Конечно, пара несложных заклинаний могла бы решить эту проблему, но вот колдовать в нескольких футах от самых сильных в магической Британии охранных чар почему-то не хотелось. Их наличие было чересчур ощутимым, большей частью невидимых и индифферентных к чужакам. Пока они не были настолько глупы или могущественны (или то и другое сразу), чтобы попытаться проникнуть на территорию школы без приглашения.

Гвендолин, безусловно, себя ни к тем, ни к другим не относила. Впрочем, приглашение-то у неё было. Точнее, предложение занять должность преподавателя по Защите от Тёмных Искусств. Предложение, которое появилось настолько кстати, что было принято девушкой почти без колебаний. Не то чтобы её нынешний шеф был в восторге от подобного решения. Волшебница невесело усмехнулась, затем поморщилась и машинально провела пальцами по левой стороне лица от губ к виску. Тут же резко одёрнула себя, но было поздно: воспоминания уже потекли из того тёмного и страшного уголка сознания, дверцу в который Гвендолин тщетно пыталась запереть уже почти полгода.

Нет! Всё это уже в прошлом. В прошлом и останется. Думай об отвлечённом! О чём угодно. Быстро! Вспомни, как ты попала сюда, в Хогвартс. Как впервые вид на величественную громаду замка открылся тебе с воды...

В неверном свете лодочных фонарей воды озера казались чернильно-чёрными, а сами лодки такими ненадёжными. И ты так же, как и другие испуганные первокурсники, цеплялась за борта негнущимися от холода пальцами и вытягивала шею, стремясь различить в темноте такой далёкий и такой желанный берег. А за спиной Дженни Брегг дышала тебе в ухо и, стремясь нагнать ещё больше страху, рассказывала “правдивые истории” о привычках Гигантского Спрута. И твоё сердце замирало от отчаянной смеси ужаса и восторга. Дженни знала так много обо всём. Имея старшего брата, который тогда уже учился в Хогвартсе, твоей будущей лучшей подруге легко было казаться опытной и всезнающей.

Вспомни, как поразил тебя Большой Зал: все эти свечи и шум, и потолок, полный звёзд. Кто-то, ты не помнишь кто, внёс в зал Распределяющую Шляпу. И ты не слышала её песни, так как звуки внешнего мира еле пробивались сквозь бешеный стук сердца.

Наконец, началось распределение по факультетам, и притихшая Дженни, услышав свою фамилию, выдернула потную ладошку из не менее потной твоей и посеменила к центру Вселенной, который для всех в зале был сосредоточен перед преподавательским столом.

А потом, после очередного взрыва аплодисментов, прозвучало твоё имя, и нужно было сделать несколько шагов к стулу, на котором восседала Шляпа. От одуряющего запаха тающего свечного воска кружилась голова, и казалось, что все вокруг смотрят только на тебя. На бесконечно длинную секунду захотелось стать дириколем, чтобы уметь исчезать в облаке перьев…

Вспомни, как позже в тот же вечер Дженни успела познакомить тебя с Флавиусом – своим братом, тем легендарным для тебя мальчишкой, который был уже третьекурсником, а значит, имел полное право игнорировать твоё существование. Но белокурый парень при знакомстве одарил тебя задорной улыбкой. Как ты, наверно, покраснела! Он поразил тебя в самое сердце! Да… там он и остался. Навсегда.

Молния сверкнула неожиданно, и почти одновременно прогремело. Гвендолин очнулась от воспоминаний и обнаружила, что застыла в неудобной позе, задрав подбородок и уставившись сквозь решётку ворот в одну точку, куда-то в небо над башней Гриффиндора. Ветер стих, и неожиданная тишина ударила в уши.

Вдруг волшебница почувствовала себя неуютно. Сколько так простояла она, погружённая в себя, не замечающая ничего вокруг? Полминуты? Больше? Непростительно много для аврора. Фатально в военное время.

Рефлексы, выработанные многолетними тренировками, вернулись со всей остротой, словно пытаясь компенсировать неожиданную слабость, и в затылке появилось неприятное щекочущее чувство. Гвендолин резко развернулась всем корпусом, палочка наизготовку, и взглядом стала обшаривать придорожные кусты. Ничего подозрительного. Аврорша вздохнула, чуть расслабилась и опустила руку.

Поэтому громкое покашливание, раздавшееся позади Гвендолин, со стороны замка, застало её врасплох.

– Э-э, прошу прощения, не хотел пугать мадам!

Волшебница могла бы поспорить, что с этакой внешностью и ростом это было совсем несложно. Бородатый великан недоумённо взирал на преподавателя, в прямом смысле этого слова, сверху вниз. Обе руки его были подняты в успокаивающем жесте.

– Мадам Брегг?

Она кивнула.

– Здравствуй, Хагрид! – Гвендолин уже оправилась от испуга и начала испытывать досаду, что так легко потеряла над собой контроль. Хорошо хоть, что успела в последний момент удержать рвущееся с языка проклятье. Палочку, скорее всего, тоже стоило убрать.

Ворота школы теперь были широко распахнуты, волшебница и не заметила, когда это случилось, но массивная фигура главного лесничего Хогвартса загораживала проход почти также эффективно. И дать Гвендолин пройти пока никто не собирался. – Это я прошу прощения. Я не слышала, как ты появился и вот… Профессия накладывает отпечаток, знаешь ли.

Последняя фраза была ложью. Никакие профессиональные навыки не оправдывают постоянную готовность к атаке, и аврорша это осознавала.

– Ну-у… Такое с каждым случается, я не в обиде.

Хагрида, похоже, объяснение вполне устроило. Гвендолин отстранённо наблюдала, как он вытер обе ладони о меховой жилет, надетый поверх пёстрой рубахи, а затем нерешительно протянул правую для рукопожатия. Девушка улыбнулась искренне в первый раз за весь день и пожала огромную мозолистую руку.

– Хорошо снова вернуться в школу? – теперь великан шагал бок о бок с преподавательницей прямиком к замку. – Я хочу сказать, старые воспоминания и всё такое… Вы ведь учились в Гриффиндоре?

Гвендолин удивлённо вскинула бровь.

– Что? Нет, Хагрид, это был Рэйвенкло.

Она бросила на собеседника задумчивый взгляд из-под ресниц. Наверняка, обитатели Хогвартса уже знали если не все детали её биографии, то уж о школьных-то годах точно. Подозрения волшебницы получили подтверждение, когда после её ответа круглое лицо Хагрида, до этого носившее сосредоточенно-настороженное выражение, заметно разгладилось.

Гвендолин только головой покачала: такая бесхитростная проверка была очень трогательна. Хотя, тот факт, что даже Хагрид начал сомневаться в добрых намерениях окружающих, лишний раз напоминал о том, что магический мир переживал неспокойные времена. Настолько неспокойные, что Кингсли поначалу не хотел и слышать об её уходе из аврората.

– Я не могу терять людей, Гвен! – восклицал он ещё час назад, при их последнем разговоре. – Не сейчас, когда Сама-знаешь-кто вновь набирает силу и угрожает всем нам!

«Аврор из меня никудышный, может, как педагог я стою большего», – невесело подумала Гвендолин. Молчание стало её угнетать, и она уже раскрыла рот, чтобы спросить лесничего о чём-нибудь, но Хагрид опередил её.

– Рад был с вами встретиться, мэм, – сказал он, когда до стен замка осталось не больше полусотни футов. – Директриса ждёт вас. Пароль – “Лакричные Леденцы”. А у меня есть ещё дела. Если что, то я живу неподалёку: вон там. – Хагрид махнул рукой в сторону Запретного Леса, на границе которого, как было прекрасно известно Гвендолин, располагалась избушка лесничего.

– Если вам для занятий… ну-у… понадобятся какие зверюшки, я постараюсь это устроить, – продолжил Хагрид и, видимо, не будучи уверен, как воспримут его дружеский жест, он несколько нерешительно посмотрел на Гвендолин, и у той на губах вновь появилась лёгкая улыбка. Затем волшебница кивнула.

Улыбаясь во весь рот, Хагрид откуда-то из воздуха достал огромный клетчатый зонт-трость и широким жестом указал им на главный вход школы.

– Поспешите, вот-вот ливанёт.





Едва она переступила порог замка, гроза снаружи всё-таки разразилась. Гвендолин пару раз взмахнула перед собой палочкой, приводя в порядок волосы и одежду, и с интересом оглядела сумрачный холл. Похоже, ничего не изменилось за все эти годы. Она двинулась в ту сторону, где по её предположениям всё ещё располагался кабинет директора. Хогвартс казался вымершим: коридоры школы были пустынны, многочисленные портреты на стенах дремали, и даже лестницы, эти непредсказуемые зловредные лестницы, всегда норовившие уйти из-под ног, двигались лениво и надолго замирали в одном положении. Волшебнице один раз даже пришлось прождать пару минут, пока упрямый пролёт вернулся на место, и она смогла продолжить путь.

При повороте в очередной коридор, Гвендолин чуть не столкнулась с Толстым Монахом. Ладно, столкнуться с ним было физически невозможно, но аврорша была рада, что вовремя сделала шаг в сторону, и привидение бесшумно проплыло мимо неё. Когда призраки проходят сквозь твоё тело, это малоприятный опыт. Толстый Монах неторопливо скользил в футе над каменным полом и не обратил на Гвендолин ни малейшего внимания.

Волшебница прошествовала дальше, но продолжала с любопытством следить за призраком, оглядываясь через плечо.

«Что, интересно, это привидение делает так далеко от факультетских покоев Хаффлпаффа? За всё время обучения здесь я видела Толстого Монаха всего пару раз. Почти Безголовый Ник – вот тот, да – носился по всему замку. Остальные призраки были домоседами, если это слово уместно для описания привычек тех, чья социальная жизнь уже давно перешла на качественно новый, потусторонний уровень. Серая Дама, к примеру…»

Мысли аврорши были прерваны самым грубым образом: засмотревшись на Толстого Монаха, Гвендолин не заметила, что навстречу ей двигался ещё кто-то. И этот кто-то был из плоти и крови. Данный факт стал болезненно очевидным, когда, на очередном шаге, она сначала стукнулась обо что-то коленом, а когда, попытавшись удержать равновесие, рефлекторно вскинула руки, то и запястьем.

«Что за…» – промелькнуло у неё в голове, когда оказалось, что она буквально налетела на высокого мага в чёрной старомодной мантии. И похоже, довольно сильно ударила его, поскольку вышеозначенный маг согнулся почти пополам, по-видимому, от боли и шипел, как рассерженная змея.

– Мерлин, мне так неловко! Прошу прощения! – Гвендолин с беспокойством склонилась над мужчиной, тщетно пытаясь рассмотреть лицо своей невольной жертвы, которое было в данный момент скрыто длинными прядями неухоженных чёрных волос. Маг резко выпрямился, и она отпрянула: столько злобы и презрения было в его тёмных глазах.

– Что, тролль вас раздери, вы себе позволяете?! Смотрите, куда идёте! – с тихой угрозой процедил незнакомец сквозь зубы.

«Определённо, змея», – решила про себя Гвендолин. – Я… Извините, я вас не заметила, – произнесла она вслух.

– Существам с грацией флобберчервя лучше ползать там, где им самое место. В канаве! А не путаться под ногами у волшебников. – Разгневанный маг бормотал ещё что-то нелестное, быстрым шагом удаляясь по коридору, но Гвендолин уже не слушала. Она узнала этого человека. И знание повергло её в шок.

Это был Северус Снейп! Пожиратель Смерти!

Высокая фигура в чёрном уже скрылась за поворотом, а Гвендолин всё стояла, машинально потирая ушибленное запястье, и смотрела ей вслед. Почти сразу же за панической мыслью о нападении Пожирателей на Хогвартс пришло воспоминание о том, что Снейп являлся местным преподавателем зельеварения. Гвендолин достала из рукава мантии палочку, прикоснулась ею к больному месту на руке, произнесла лёгкое исцеляющее заклинание и решительно двинулась дальше.

И зельевар занимал эту должность уже много лет. Вообще, если задуматься об этом, то не исключено, что он начал преподавать в Хогвартсе, когда сама Гвендолин ещё училась на последних курсах. Кто-то ведь заменил Слагхорна, когда тот ушёл на покой. Волшебница не была уверена: после сдачи СОВ она не посещала уроки зельеварения. В конце концов, Гвендолин никогда не хотела сделать карьеру медиведьмы. Или стать аврором. Только вот, являясь им уже несколько лет, она знала поимённо всех магов и волшебниц, замеченных в связях с Тёмным Лордом. Но если покойный Дамблдор доверял Снейпу, то для Гвендолин это служило весьма весомым доказательством лояльности зельевара Светлым силам. Хотя, иметь в коллегах Пожирателя Смерти… Неизвестно ещё, бывшего ли Пожирателя. Не так аврорша представляла себе свою карьеру школьного учителя.

Но это было не самое важное сейчас. Что беспокоило её сильнее, так это тот факт, что сегодня уже трижды её застали врасплох. Ладно, дважды: эпизод с призраком аврор Брегг могла засчитать себе в плюс. Но остальные два!?

Ходили упорные слухи, что должность преподавателя ЗОТИ проклята и любого, занявшего её, ждут невообразимые несчастья. Волшебница невесело усмехнулась: она ведь ещё даже не подписала контракт! Но слухи были всего лишь слухами, а на каждого болтливого дурака немоты не нашлёшь. И если теряешь профессиональный навык, то нечего пенять на чью-то злую волю.

Хорошо хоть, что память не подвела её: каменная горгулья, охраняющая проход к кабинету директора стояла там, где Гвендолин и надеялась. Пожелав самой себе удачи, она глубоко вздохнула и произнесла пароль:

– Лакричные Леденцы!

Статуя послушно отпрыгнула в сторону и, подобрав полы мантии, Гвендолин ступила на винтовую лестницу.





После получаса беседы с МакГонагалл Гвендолин почувствовала усталость и раздражение. Нет, поначалу предаваться школьным воспоминаниям было даже интересно: директриса была необыкновенно разговорчива и приветлива. Кто бы мог подумать, что эта суровая дама, строгость и чопорность которой были так памятны Гвендолин, могла так открыто восхищаться детскими проделками своей бывшей ученицы. И обладала такой цепкой памятью.

– А тот случай, когда вы с мисс Брегг поспорили, можно ли пролететь на метле над самой высокой точкой замка? – продолжила МакГонагалл, и её тонкие губы сложились в улыбку. – Верные духу Рэйвенкло: вы не только всё рассчитали в теории, но и нашли того, кто с радостью был готов разрешить этот глубоко научный, по вашим же уверениям, спор. Мистер Прудентис, если не ошибаюсь? Конечно, только гриффиндорец мог быть достаточно безрассудным, чтобы принять участие в подобной проказе. Опасной, мадам Брегг, должна я вам сказать, проказе, – лицо директрисы снова приобрело обычное строгое выражение, но Гвендолин не покидало чувство, что МакГонагалл втайне гордилась храбростью своего ученика. Это, однако, не избавило тогда их троих от двухнедельных взысканий.

Все эти разговоры смущали Гвендолин, она снова казалась себе пятнадцатилетней девчонкой, а не взрослым человеком, готовившимся занять должность преподавателя. Кроме того, имя Флавиуса могло всплыть в любой момент… Поэтому Гвендолин отставила в сторону полупустую чашку чая и попыталась сменить тему:

– Да, но с тех пор я выросла, профессор. И, надеюсь, смогу доказать, что являюсь достаточно компетентной для той работы, на которую вы хотите меня нанять.

МакГонагалл небрежным жестом руки заставила исчезнуть со стола чайный поднос и перевела взгляд на бумаги, лежащие перед ней. На пару мгновений воцарилась тишина, а когда она снова подняла глаза на Гвендолин, это была прежняя собранная и непреклонная женщина. Вечер воспоминаний был закрыт, началось собеседование работодателя с очередным кандидатом. Директриса зашуршала пергаментом.

– У вас большой опыт работы в качестве аврора. Ваши практические знания в защите от Тёмных Искусств не вызывают сомнений. – При этих словах Гвендолин вздрогнула и неловко сместилась на стуле чуть в сторону, так, чтобы находиться к директорскому столу немного боком, правым боком.

МакГонагалл не заметила этого, всё ещё глядя в бумаги.

– Кроме того, вот уже несколько лет вы преподаёте основы введения в профессию при аврорате, – профессор, наконец, посмотрела на Гвендолин поверх очков, но та уже была к этому готова:

– Да, только это, скорее, наставничество. Я веду… вела занятия с небольшими группами молодых сотрудников, часто индивидуально, – тут Гвендолин что-то перехватило в горле, и она замолчала.

– Как бы то ни было, это ценный педагогический опыт, – МакГонагалл достала из ящика стола чистый лист пергамента и, потянувшись к чернильному прибору за пером, продолжила, – Я не сомневаюсь, что вы справитесь. Очередное заседание Совета Попечителей состоится через две недели, и уверена: ваша кандидатура вызовет полное одобрение. И, должна признаться, в той непростой ситуации, в которой мы все сейчас находимся, иметь опытного аврора в стенах школы совсем нелишне.

Гвендолин кивнула.

– Да, и я так понимаю, вы хотите, чтобы я включила в учебный план как можно больше практических занятий? Поменьше теории – побольше знаний о том, как суметь себя защитить?

Задавая эти вопросы, Гвендолин рассеянно разглядывала полки книжного шкафа за спиной МакГонагалл ("Это, случайно, не второе, считающиеся утерянным, издание "Наставлений чародею" Эрейхта Валлийца?"), и поэтому оказалась совершенно не готова к тому, что пожилая волшебница произнесла в следующий момент.

– Вы проработали в аврорате несколько лет. Что заставило вас откликнуться на моё предложение? Почему вы хотите преподавать в Хогвартсе?

«Вот оно! Этого вопроса ты боялась с самого начала. Ну же, Гвен, ответь!» Наверно, директриса почувствовала её страхи, потому что вскинула перед собой обе руки ладонями вперёд и тихо произнесла:

– Нет, вы вовсе не обязаны…

– Да ладно, профессор, – Гвендолин решила, что ей всё равно, - разве этого нет в официальных бумагах? – Она кивнула на разложенный на столе пергамент. – Пять месяцев назад я… я потеряла ученика. Мы были на задании, – аврорша сконцентрировала взгляд на подоле собственной мантии, к нему обращаться было легче. – Это планировалось как тренировка. Была задержана группа магов… Неважно. Здание было признано безопасным… Только вот проклятия, наложенные на ту потайную дверь в библиотеке, оказались быстрее меня.

МакГонагалл покачала головой.

– Я не знала. Но уверена, в этом не было вашей вины.

– Может быть, и нет. «Конечно, это была моя вина!» – Увольнение было бы самой малой неприятностью. – Гвендолин издала безрадостный смешок. – Мерлин, я почти хотела, чтобы меня “перевели в Управление по связям с кентаврами”, как говорят у нас в Министерстве. Но было разбирательство, мои действия были признаны единственно верными, – эти слова Гвендолин произнесла с сарказмом, - и я осознала, что больше не могу… не имею права…

Аврорша встретилась с директрисой взглядом, не уверенная, что её поняли, и испытала нечто вроде облегчения, когда та сказала:

– Боюсь, вы правы: практические занятия по ЗоТИ станут куда важнее в этом году. Вы можете использовать наработки ваших предшественников, я уверена, в них можно найти много полезного. Но если сочтёте нужным изменить текущую программу, то это целиком в ваших руках. Я, со своей стороны, лишь прошу уведомить меня заранее, если вы захотите сменить учебные пособия по предмету, дабы перед рассылкой нашим ученикам списков необходимых учебников, мы могли бы включить их в перечень.

– Да, профессор МакГонагалл, – Гвендолин снова позволила себе чуть расслабиться.

– Хорошо. Кстати, – пожилая волшебница улыбнулась, - нет необходимости обращаться ко мне так официально, когда мы не на людях. Если мы теперь коллеги, то вы можете звать меня по имени.

Гвендолин с облегчением откинулась на спинку стула: её взяли на работу! Она чуть улыбнулась МакГонагалл в ответ и спросила:

– Мне нужно что-нибудь подписать, про… то есть, Минерва? И когда я должна представить программу будущих занятий? Официально до конца августа я всё ещё работаю на Шеклболта, так что…

– У нас ещё будет время обсудить все детали, Гвендолин, – МакГонагалл снова вернулась к бумагам. – Единственное, что необходимо сделать сейчас – это удостовериться, что охранные чары Хогвартса вас примут. Тут было неспокойно последнее время. Именно поэтому мы держим ворота школы на замке. Это весьма неудобно и, боюсь, в скором времени, я вновь буду вынуждена снять большую часть защиты замка. По крайней мере, – МакГонагалл сделала едва заметную паузу, – до прибытия учеников.

У Гвендолин сложилось впечатление, что директриса хотела сказать: «По крайней мере, до тех пор, пока сюда не вернётся Гарри Поттер».

Тем временем, МакГонагалл покинула директорское кресло и, пройдя мимо сидящей Гвендолин, подошла к дальней стене кабинета.

– Когда охранные чары полностью активированы, каждый профессор может беспрепятственно попадать на территорию школы, – пояснила МакГонагалл, – но сначала замок должен почувствовать частицу их магии.

Она достала из кармана своей зелёной бархатной мантии волшебную палочку и, взмахнув ею, невнятно произнесла несколько слов на латыни. Гвендолин развернулась на стуле и внимательно следила за действиями пожилой волшебницы. Похоже, заклинание было направлено куда-то в простенок между двумя книжными шкафами. МакГонагалл опустила палочку, и из каменной кладки над самым полом бесшумно выехал один из камней. Он выплыл из стены и повис в воздухе.

МакГонагалл повернулась к Гвендолин и поманила её рукой.

– Идите сюда. Всё, что вам нужно сделать это прикоснуться к камню-замкУ. Это добавит вашу магическую подпись к чарам, уже имеющимся в Хогвартсе, и в следующий визит замок вас узнает. Своего рода ритуал, а сегодня ещё и жизненная необходимость.

Один из настенных портретов недовольно хмыкнул.

– Молодёжь сегодня так ленива. Никакого уважения к традициям!

Остальные портреты согласно закивали головами и зашептались. Гвендолин, которая уже встала со стула, недоумённо покосилась на картины.

– Не обращайте внимания! – МакГонагалл спрятала палочку обратно в карман мантии и разгладила несуществующие складки на рукавах. – Просто раньше камень-замок находился не здесь. Кажется, он был вмурован в стену одного из коридоров подземелий. Не так ли, Армандо? – обратилась она к портрету, изображённый на котором пожилой бородатый маг был столь ярым приверженцем традиций.

– В потолок, – буркнул тот, и отвернулся, сделав вид, что разглядывает нарисованный пейзаж в нарисованном окне на заднем плане своего полотна.

– Ах да! И новым преподавателям приходилось изрядно помучиться, прежде чем они могли его отыскать. – Лицо директрисы сделалось печальным. – Альбус считал, что нет необходимости подвергать кого бы то ни было подобному испытанию и перенёс камень сюда. Скоро будет готов его портрет, кстати, и тогда, уверена, вашим перебранкам по поводу соблюдения традиций не будет конца, Армандо. Нет, нет, – поспешно добавила она уже для Гвендолин, – оставьте свою палочку на столе. Прикасаться к замку нужно руками.

Молодая волшебница сделала так, как было сказано очень неохотно: не расставаться с палочкой давно стало привычкой; и приблизилась к серому камню, всё ещё неподвижно парящему в воздухе над полом.

МакГонагалл отступила в сторону, освобождая ей место. Аврорша подобрала подол мантии, присела на корточки и уже протянула к камню руку, как вдруг…

– Ой, – воскликнула Гвендолин и отдёрнула пальцы. – Он меня… он меня… «Укусил?» Нет, конечно, но ощущалось очень похоже. – Что происходит?

– Это я у вас хочу спросить, мадам Брегг.

Всё ещё сидя на корточках, Гвендолин подняла глаза на МакГонагалл и обнаружила, что та внимательно на неё смотрит. Очень внимательно. В кабинете стало тихо, не слышно было даже перешёптывания портретов.

– Вы принимали недавно какое-то сильное зелье? - МакГонагалл дождалась отрицательного ответа Гвендолин и быстро продолжила: – У вас есть с собой амулеты, магические артефакты, портключи? – Аврорша покачала головой. – Чары гламура?

Гвендолин заколебалась. Она поднялась на ноги и ничего не ответила. МакГонагалл прищурила глаза и сделала большой шаг назад. Реакция у неё была отменная – Гвендолин не успела уловить движения, а на неё уже была направлена волшебная палочка директрисы.

– Кто бы вы ни были, очень советую немедленно снять вуаль гламура! – тон, которым были произнесены эти слова, не оставил Гвендолин сомнений в том, что ей следует подчиниться.

Смирившись с неизбежным, аврорша провела ладонями по лицу. Как хорошо, что это давало ей возможность закрыть глаза. «Если бы можно было их больше не открывать», – подумала Гвендолин с отчаянием. Её руки снова бессильно упали вдоль тела.

Кажется, кто-то охнул. В комнате перестало быть тихо, и Гвендолин с раздражением передёрнула плечами. Глаза всё же придётся открыть.

МакГонагалл всё ещё стояла напротив. Она явно была шокирована, и в этом не было ничего удивительного. В конце концов, Гвендолин прекрасно знала, как чудовищно теперь выглядит.

– Мерлин милостивый! Деточка, я не имела понятия, – прошептала пожилая волшебница. – Кто? Как это произошло? – Она, казалось, не могла отвести глаз от переплетения уродливых лилово-красных шрамов, покрывающих всю левую половину лица Гвендолин.

Это было невыносимо! Она спрятала пылающее лицо в ладонях. Прикасаться к собственной коже было больно, но всё же, не так больно, как наблюдать за реакцией окружающих. Волшебница ещё сильнее зажмурилась, но всё равно чувствовала на себе взгляд МакГонагалл, взгляды всех этих идиотских портретов. Пока шокированные, но, как знала Гвендолин, эти взгляды быстро превратятся в презирающие, жалостливые, выражающие отвращение…

– Пять месяцев назад, когда погиб мой ученик, – вероятно, её голос звучал глухо, но отвести руки от лица и снова посмотреть на директрису Гвендолин было не под силу. – Ловушка в библиотеке не была единственной… Проклятие Дьявольского Меча. Не смертельное, но… уродующее. В Св. Мунго сказали, что ничего нельзя сделать, что мне повезло, ведь оказались не задеты глаза…

Почувствовав лёгкое прикосновение к своему плечу, молодая волшебница замерла.

– В шрамах нет ничего постыдного, – голос МакГонагалл не выражал ни презрения, ни жалости. Гвендолин позволила вновь усадить себя на стул и, наконец, набралась смелости встретиться взглядом с бывшим преподавателем.
– Мне очень жаль, – продолжила та всё также ровно, – что такое несчастье случилось с вами, и вы сможете восстановить вуаль через минуту, если хотите, но повторяю: эти шрамы – не то, чего нужно стыдиться.

Это было произнесено искренне, и руки Гвендолин почти не дрожали, когда она привычными движениями и словами прятала никогда не заживающие рубцы под магическую иллюзию.

– Ещё чаю? – мягко спросила МакГонагалл.





Когда Гвендолин, наконец, вернулась домой в тот вечер, на улице было уже темно. И это несмотря на то, что она аппарировала прямо от ворот Хогвартса. Обычно Гвендолин предпочитала путешествовать через камин, но встреча с МакГонагалл её настолько вымотала, что проделать обратный путь до «Трёх Метел» в Хогсмиде она была уже не в состоянии.

В тёмной гостиной аврорша устало опустилась на диван перед незажжённым камином. В доме было пусто и тихо, впрочем, как и всегда. Гвендолин махнула рукой в сторону кухни, и там сам собой взгромоздился на плиту старый медный чайник, а из стенного шкафчика стали вылетать и укладываться на стол тарелки.

Тут волшебница кое о чём вспомнила, поэтому нехотя зажгла несколько светящихся магических сфер под потолком комнаты и, встав с дивана, подошла к каминной полке. Там, между старинными часами и глиняным горшочком с дымолётным порошком стояла небольшая колдография в простой тёмной рамке. С колодографии Гвендолин улыбался светловолосый молодой мужчина. Он был запечатлён на фоне камина, который выглядел совсем как этот камин, потому что им и являлся, и изредка махал в камеру рукой.

Гвендолин обвиняющее ткнула в колдографию пальцем.

– Флавиус, ты мне врал! В кабинете директора нет никакого зеркала, с помощью которого можно подглядывать за учениками и узнавать, таким образом, об их проделках.

Чёрно-белое изображение никак не отреагировало на обвинение и продолжало улыбаться. Гвендолин вздохнула и добавила: – По крайней мере, я его там не видела.

Зевнув, она осознала, что время, должно быть, уже позднее. Смотреть на каминные часы было бестолку: они остановились в день смерти Флавиуса, поэтому Гвендолин пробормотала: «Темпус» и с неверием уставилась на появившийся в воздухе циферблат.

– Ничего себе!

На кухне засвистел чайник, и Гвендолин поспешила туда. Нужно было что-нибудь съесть и ложиться спать.

Она как раз размышляла, остановить ли ей свой выбор на омлете или отдать предпочтение холодной телятине, оставшейся со вчерашнего обеда, когда внезапно ожил камин в гостиной.

– Гвендолин! Ты дома? – донеслось оттуда.

Это был Кингсли, Гвендолин сразу узнала его голос. А вот встревоженный тон, с каким он её позвал, ей не понравился. Волшебница нахмурилась.

– Гвендолин, если ты дома, ответь! У нас проблемы.

«Какого тролля он беспокоит меня так поздно! Всё, что я хотела ему высказать, я высказала сегодня днём!» Гвендолин раздраженно провела ладонью по левой щеке. Шрамы, невидимые сейчас, как всегда, отозвались болью. Но, с другой стороны, Кингсли всё ещё её начальник… И этот тон… Гвендолин больше не колебалась, и резким движением волшебной палочки остановив все приготовления к ужину, шагнула обратно в гостиную.

Голова Кингсли Шеклболта в камине, обрамлённая зелёными языками пламени, сразу же повернулась в её сторону. Сердце Гвендолин ёкнуло: Кингсли был взволнован, почти напуган. Случилось что-то ужасное.

– Что произошло? – спросила она, опускаясь на колени перед камином, чтобы её глаза оказались на одном уровне с полными тревоги глазами шефа.

– Пожиратели совершили нападение, – бросил тот резко и, увидев, как испуганно расширились глаза Гвендолин, добавил:
– На магглов. В пабе в центре Лондона.

Гвендолин тихонько охнула. С возрождением Тёмного Лорда, его приспешники снова осмелели. Как ни прискорбно, Пожиратели похищали и убивали магглов и раньше, было известно о двух таких случаях за последние несколько месяцев. Но открытое нападение в центре столицы? Это было страшно, это слишком напоминало события последней магической войны пятнадцать лет назад.

– Ты мне нужна, – продолжал Шеклболт тем временем, – здесь, в аврорате. Мы отправляемся к месту событий.

– Конечно, Кингсли, я иду, – Гвендолин поднялась с колен и призвала из холла свою форменную мантию. Волшебница не раздумывала ни секунды: она всё ещё являлась аврором, и какие бы ссоры не случались между ней и Шеклболтом, это ничего не меняло.

И Кингсли это понимал. Он только кивнул, и через секунду камин снова был пуст. Времени переодеться уже не было. Гвендолин просто провела палочкой по груди, меняя цвет своего длинного голубого платья на более тёмный, накинула сверху мантию и потянулась за дымолётным порошком.





Перешагнув через низкую каминную решётку в кабинете Шелкболта, Гвендолин обнаружила, что срочный вызов на работу оторвал от приятных вечерних времяпрепровождений не только её. В комнате, помимо Кингсли, находилось ещё два аврора: Каллистус О’Рейли и Бенжи Фенвик Младший.

Коренастый Бенжи нервно расхаживал взад-вперёд по роскошному восточному ковру и прервался лишь на секунду, чтобы поприветствовать Гвендолин. Долговязый Каллистус, сидящий в одном из двух кресел перед столом начальника, вообще, ограничился кивком и вернулся к тому, чем был занят до её появления: пытался трансфигурировать свою зелёную шёлковую пижаму в более достойный наряд. Делал он это нарочито демонстративно. Его форменная мантия валялась в соседнем кресле.

«Ну, Каллистуса, точно оторвали от крайне приятного дела», – подумала Гвендолин и слегка усмехнулась про себя. Ирландца считали в отделе Казановой, а слухи о его новых победах обновлялись чуть ли не каждый день.

Она помахала коллегам рукой в ответ и тут же чихнула, так как её неосторожное движение подняло в воздух облачка сажи. Почему-то камин в кабинете Кингсли всегда был грязнее, чем любой другой. Фенвик шутил, что это потому, что шефу авроров приходилось ежедневно сжигать несколько сот фунтов секретных отчётов своих сотрудников. «Что не мешает, однако, ему требовать их от нас после каждого задания». Взмахнув палочкой, Гвендолин произнесла очищающее заклинание и направилась к Шелкболту, неподвижно застывшему возле зашторенного окна.

– Мы ещё кого-то ждём? – вопрос задал Бенжи, но Гвендолин хотела спросить то же самое.

– Нет, я уже предупредил Хмури, – ответил Шеклболт, – а Джойс вот-вот должен снова аппарировать к месту... трагедии.

– Он знает, куда аппарировать? – спросил Каллистус. – Пожирателей обнаружил Джойс?

– И да и нет. Он просто зафиксировал появление Знака Мрака. Джойс даже не уверен, что нападавшие всё ещё находились в пабе, – Кингсли устало потёр рукой затылок, - он вообще не видел там живых. – Как вы знаете, Пожиратели почти всегда оставляют свою метку уже после нападения. Но достоверно ещё ничего не известно: Джойс быстро бросил несколько рассеивающих внимание заклинаний, создал портключ из того, что оказалось под рукой и сразу аппарировал к штабу.

– Когда это произошло?

– Около четверти часа назад. Нам нужно как можно быстрее попасть туда и прояснить ситуацию! Мы всё ещё здесь только потому, что министр отдал особые указания на этот случай.- Кингсли бросил строгий взгляд на Бенжи, который неодобрительно фыркнул и продолжил: – Я тоже не вижу острой необходимости дожидаться официального разрешения, но таковы правила. Факт возрождения Сами-знаете-кого всё еще отрицается, даже после гибели Дамблдора. Наш уважаемый министр… не будем об этом! Зато я имею ничуть не лишнюю возможность предупредить: будьте осторожны! Джойс не видел Пожирателей, но это не означает, что их там нет.

– Эти трусы только и могут, что нападать на беззащитных магглов, – произнёс ирландец с презрением. Он продолжал говорить, пытаясь трансфигурировать свои пижамные штаны. – Держу пари на галеон, что они уже сбежали оттуда, сняли свои уродливые маски и теперь сидят по домам, как законопослушные волшебники.

Каллистус, видимо, наконец, остался доволен тем, что теперь было на нём надето, потому что потянулся к соседнему креслу за мантией. Спохватившись, он бросил виноватый взгляд на Гвендолин и сделал приглашающий жест рукой.

Гвендолин покачала головой, показав, что садиться не будет, и уже снова хотела повернуться к шефу, как реплика Бенжи заставила её обратить на него своё внимание.

– Они напали в центре Лондона, Кингсли. Они раньше не нападали в общественных местах, там, где их могут увидеть другие магглы.

– Ты прав, и я боюсь, именно этого они и добивались.
Гвендолин уставилась на Кингсли с недоверием.

– Но… Кингсли, как же Статут Секретности?! У Министерства будут неприятности с маггловским правительством…- Кингсли печально кивнул, а она продолжила: – У <i>нас</i> будут неприятности с маггловским правительством! – Тут Гвендолин прикрыла рот ладонью и глаза её расширились от озарившей догадки. – Они <i>хотят</i>, чтобы о нападении стало известно магглам!

– Хотят? Что значит, «хотят»? – Каллистус явно не понимал, в чём дело.

– Пожиратели и это чудовище прекрасно знают, чего стоят Волшебному миру добрые отношения с магглами, – начал объяснять Бенжи, – настроив их против нас, они вербуют новых сторонников. Чем сильнее будут антимаггловские тенденции в нашем обществе тем лучше для Того-кого-нельзя-называть. К тому же, теперь нашему министру долго придётся объясняться с их министром. Готов поспорить, половина Министерства Магии будет работать день и ночь, чтобы как-то уладить всё это.

Каллистус вскочил с кресла.

– О, Цернунн! Тогда почему мы всё ещё торчим здесь и ведём разговоры, – воскликнул он.

– Да, ждать больше нельзя, – откликнулся Кингсли. Он подошёл к столу и достал из ящика маленькую деревянную коробочку с витиеватым резным узором на крышке. Трое его подчинённых наблюдали за этими действиями с особым вниманием. Шеклболт вынул из уха серьгу, аккуратно поместил её в коробочку, которая сразу же захлопнула крышку с довольным чавкающим звуком, и снова спрятал коробочку в стол.

Это, как ни странно, более чем все предыдущие события убедили Гвендолин в том, что дело плохо: шеф редко расставался с украшением. Волшебница была уверена, что на серьгу наложены какие-то сильные чары, но вот почему Кингсли всегда снимал её перед по-настоящему опасными вылазками, оставалось для неё тайной.

А шеф авроров уже извлёк из складок своего длиннополого полосатого одеяния портключ – небольшую смятую ярко раскрашенную жестянку.

– Банка для прохладительных напитков, – пробормотала Гвендолин и, встретившись взглядом с тремя удивлёнными парами глаз, вызывающе вздёрнула подбородок. – Что?! Моя лучшая подруга увлекается всякими маггловскими штуковинами!

Каллистус хмыкнул, Бенжи пожал плечами, а Кингсли протянул вперёд зажатую в руке банку так, чтобы все могли до неё дотронуться. Гвендолин шагнула ближе и прикоснулась пальцем к прохладному металлу. Тело её уже знало, что произойдёт в следующий момент, и тянущее чувство в желудке появилось за миг до того, как Кингсли активировал портключ.





Джойс был прав: тут не осталось живых. Похоже, магглы разбегались из паба в панике, а четверым из них этого так и не удалось сделать. Внутри царил страшный беспорядок: Гвендолин в очередной раз использовала Депримо, чтобы убрать с дороги ещё пару перевёрнутых стульев. За её спиной раздавалось едва слышное ворчание О’Рейли:

– Парням из Отдела магических происшествий и катастроф придётся попотеть, чтобы объяснить магглам всё это.

Про себя Гвендолин полностью согласилась с этой несколько циничной фразой. В пятничный вечер в этом претенциозном заведении, наверняка, было много посетителей. Да и крики должны были быть слышны даже на улице. Именно поэтому Бенжи остался снаружи с Джойсом и делал всё возможное, чтобы не подпустить магглов близко к пабу. По крайней мере, до тех пор, пока оставалось неясным, остался ли кто-то из нападавших внутри.

Паб был большой: неярко освещенный зал с барной стойкой, где они втроём сейчас находились и ещё один, через арку справа – со столиками. Гвендолин бросила взгляд на шефа, широкая спина которого уже маячила у противоположной стены. В ней было две двери: одна, по-видимому, вела на кухню и была приоткрыта. Шеклболта, однако, больше заинтересовал второй дверной проём, закрытый плотной бархатной портьерой.

С зеркальной полки за барной стойкой соскользнула и с шумом упала на пол одна из немногих ещё уцелевших бутылок. Это отвлекло внимание Гвендолин и Каллистуса всего лишь на секунду, но этого оказалось достаточно. В момент, когда Шеклболт мановением волшебной палочки заставил рывком отъехать в сторону тяжёлую занавесь, его подчинённые смотрели в другую сторону.

То, что Дыхание Дракона не задело её, было просто чудом. В открывшемся проёме появились две фигуры в одинаковых белых масках и чёрных мантиях с капюшонами. Должно быть, Пожиратели использовали чары Иллюзии, чтобы скрыть своё присутствие. Теперь же между ними и Гвендолин было не более нескольких футов. Один из нападавших развернулся в сторону Кингсли, а Гвендолин еле отбила нацеленный на неё Экспелиармус. Она метнулась в сторону, под прикрытие перевёрнутых столиков.

Полутёмное помещение бара озарилось яркими вспышками. За спиной волшебницы Каллистус бросил в Пожирателей Ступефай. Она выглянула из своего укрытия: шеф теснил одного из убийц в сторону кухни. Во второго Гвендолин послала заклятие Дезориентации. Ей показалось, что оно попало в цель.

Она уже хотела подняться с пола и оглушить противника, временно потерявшего представление о том, где право, где лево, когда Каллистус приказал ей оставаться на месте. Кто-то за спиной Гвендолин разразился отборной бранью. Судя по всему, третий Пожиратель, с которым теперь дуэлировал ирландец, всё это время прятался за стойкой.

Но заклятие Дезориентации вот-вот потеряет силу! А упускать такое преимущество Гвендолин не хотела. Она вскочила на ноги и, развернувшись в сторону противника, хотела крикнуть...

– Гвен, сзади!

В следующую пару мгновений Гвендолин успела сделать очень немногое. Она успела обернуться и заметить ещё двух или трёх Пожирателей. «Их больше», – промелькнула паническая мысль, прежде чем зелёная вспышка проклятия ударила Гвендолин в грудь.

Дальше была только тьма.