Два...

Спустя два дня Рози была готова убить Джеймса. Из-за него Ал и она вели себя так, словно один из них был заражен драконьей оспой. Стоило Рози войти в комнату, как Ал мгновенно находил благовидный предлог, чтобы сбежать. А если Ал случайно заглядывал на кухню, то Рози, до этого спокойно сидящая за столом, мигом вылетала в коридор и, зайдя в свою спальню, запиралась там.
Мысли мешались, если она, исподлобья глядя на Ала, замечала его ответный взгляд. Ладони жгло, и дыхание становилось прерывистым, словно… словно он опять целовал ее.
Она отказывалась признаться хотя бы самой себе, что больше всего на свете желала, чтобы Ал, улыбнувшись так, как это умеет только он, прижался своими губами к ее. Чтобы он опять обнял ее, как тогда. Чтобы она могла зарыться пальцами в его волосы, ловить губами короткие выдохи, и слышать, как в унисон бьются два сердца – его и ее.
Именно из-за этих мыслей, которые не давали спать по ночам, заставляя от безысходности, от страха и стыда сминать пальцами простыни, Рози не могла находиться в одной комнате с Алом. Ей казалось, что если он пристально посмотрит на нее, то сразу поймет, о чем она думает, и возненавидит ее.
Как она сама ненавидела себя.
И ничего не могла поделать с собой.
Память не желала смилостивиться и дать забыть тот день, проведенный у озера. Тело помнило и поцелуй, и то, как Ал прижимался теплой щекой к ее животу, когда лежал рядом с ней на земле, и то, как он смотрел на нее, чуть прищурившись из-за слепящего глаза солнца, улыбаясь.
Рози словно разрывали на части самые противоречивые чувства. Одна ее часть требовала того, чтобы она подошла к Алу и, несмотря на страх потерять его навсегда, рассказала все, что с ней происходит, как будто брат мог ей помочь, как помогал всегда. Именно Ал защищал ее в Хогвартсе, не Джеймс. Именно Ал дрался за нее, когда Дерек Гойл обзывал ее полукровкой и занудой.
Сейчас Рози надо было защитить не от Гойла, не от кого-то стороннего, а от нее самой.
Она сердилась на себя. Подумать только - она поцеловал своего брата! И ей понравилось.
Но гораздо больше ее злило то, что она не поцеловала его еще раз.
Она зажмурилась на секунду, заставляя себя не думать об этом, и крепко сжала в пальцах ложку.
— Ты не голодна, Рози? — раздался заботливый голос тети Джинни. — Или тебе не нравится суп? Может, хочешь рыбы?
Распахнув глаза, Рози вымученно улыбнулась и хрипло пробормотала:
— Нет, нет, все очень вкусно. Я просто… не хочу есть.

Ал вздрогнул, когда услышал голос мамы, отвлекший его от раздумий. Все эти дни он, не переставая, думал о Рози. Хотел, но не мог выкинуть ее из головы. Смотрел часами на эскизы, изображающие в большинстве своем Рози, и думал, как мог дойти до такого, что думает о том, как бы улучить момент, чтобы поцеловать сестру. Чтобы сказать ей, вывалить все, как на духу. Чтобы снова почувствовать мягкие ладошки, гладящие его затылок. Чтобы вернуться в тот день, чтобы все повторилось.
Но ведь это был простой урок.
Вернее, это попросту было ошибкой.
Рози не следовало его целовать. Ведь это мерзко, неправильно, ужасно… Что они о них подумают?
Что подумают о нем самом, не способном взглянуть на Рози без смущения, без того, чтобы представить себе, как целует эти губы, улыбающиеся кому угодно, только не ему.
Это должно было быть мерзко. Отвратительно. Кошмарно.
Но Ал никак не мог избавиться от мысли, что это… восхитительно.
Очень-очень нужно. Пока – хотя бы смотреть на Рози, смущаясь всякий раз, когда она смотрела на него в ответ.
Ее необходимо было забыть – совершенно точно.
Он и старался: часами торчал в библиотеке среди пыльных книг, стараясь забыться среди придуманных героев и их переживаний.
Но не получалось. Она, словно нарочно, заглядывала в библиотеку, пила на кухне чай с его мамой, когда он туда заходил, а ее портреты сотнями заваливали его кровать, стол, доверчиво улыбаясь.
Губы неожиданно пересохли, когда Рози, сжимающая в пальцах ложку, внезапно с громким стуком выпустила ее из пальцев и, взвившись на ноги и поспешно извинившись, выбежала из кухни.
— Я пойду… узнаю, что с ней, — бросил Альбус, решившись. Отодвинув стул, он вышел из-за стола и побрел вслед за Рози.
Гарри удивленно посмотрел им вслед и повернулся к жене:
— Альбус и Рози поссорились?
— Совсем наоборот, — негромко фыркнул Джеймс, и Лили шлепнула его по руке.
— Думаю, нет, — ответила Джинни, накладывая на его тарелку гарнир. — Ты же их знаешь – у них постоянно какие-то секреты от всего мира. Скорпи, может, хочешь рыбы?

Ал нашел Рози в кабинете отца, стены которого были увешаны полками с книгами, за что комната гордо именовалась библиотекой.
Рози стояла рядом со шкафом, растерянно и одновременно зло перелистывая страницы толстого томика.
Ал замер в дверях, глядя на хрупкую фигурку. Рози словно резко похудела за несколько дней. Когда он решался взглянуть на нее, то видел и запавшие скулы, и круги под глазами, словно Рози не высыпалась. Она была невнимательна, как и он сам, и почти ничего не ела.
А вчера и вовсе отказалась от очередного похода к озеру, хотя обожала бывать там еще с самого детства.
Ал смутно осознавал, что причиной этих перемен послужил он. Только не понимал, что именно заставило ее стать совсем другой: он был ей так неприятен или что-то еще?
В любом случае, он хотел сохранить ее дружбу. Хотя бы дружбу. Потому что ничего большего быть попросту не могло. Потому что он не мог так опустить ее, Рози, которая до сих пор возмущалась легкомысленному отношению предыдущих поколений магов к кровосмешению. Потому что она никогда бы не ответила бы на его чувства.
И главная беда была в том, что Ал сам не мог понять эти чувства. Не знал, что заставляет кровь быстрее бегать по венам, всякий раз, когда Рози попадалась ему на глаза. Понятия не имел, что вынуждает сердце биться в три раза чаще, чем обычно, а губы, итак уже искусанные, покрываться все новыми и новыми ранками.
Но это было. Как маленькое чудовище, поселившееся внутри, терзало его и пытало.
И это чудовище заставило сделать его шаг вперед и подойти к Рози.
Рози убежала в кабинет дяди и схватила первую попавшуюся на глаза книгу. Разъяренно листая ни в чем не повинные страницы, она думала о том, как могла так поступить с Алом. Она его обманывала, она словно пачкала его в своих отвратительных чувствах, ощущениях, словно…
А впрочем, какая разница? Ал ни о чем не узнает. Не потому что ей не хватит смелости сказать ему, а потому, что она ничего не знает.
Не знает объяснения своим снам, из-за которых просыпается по ночам в холодном поту, вся изможденная, как будто и не ложилась вовсе, не знает причины, по которой хочется, не отрываясь, смотреть на Ала, ничего не знает.
В книгах об этом не пишут. А если и пишут, называют любовью.

Любовь.

Неправда это все. Не могла она любить собственного брата. Разве так можно? Разве можно сходить с ума, желая прикосновений того, с кем вместе росла, с тем, чья мама и твой отец – родные брат и сестра? Разве можно задыхаться от ревности, такой неправильной, обидной и до жути отвратительной, видя, как Ал улыбается Лили, Скорпи, Джеймсу?
Разве можно больше всего хотеть хоть на секунду оказаться в другом мире, где она и Ал не родственники, чтобы прижаться губами к его губам?

Любовь? Если это и любовь – то неправильная. Мерзкая.

Она услышала, как Ал открыл дверь. Искоса взглянув на него, она увидела, как он замирает на пороге и опирается на косяк, пристально смотря на нее.
И от этого взгляда – выворачивающего наружу – ее начал бить озноб.
Роза покрепче сжала в руках книгу, судорожно пытаясь сосредоточиться на тексте.

— Роза?

Ал подошел к ней и теперь стоял за спиной. Она дала себе три секунды на судорожное размышление. Затем все же обернулась и попыталась улыбнуться Алу.

— Почему ты убежала?
— Я больше не голодна, — быстро ответила Рози. — Вот и все.
Ал медленно кивнул, глядя на нее – и она внезапно заметила, как близко он от нее.
Дыхание опять стало прерывистым, а перед глазами все поплыло.
— Насчет того поцелуя… — медленно, словно вымученно проговорил Ал. — Я не хочу, чтобы ты тревожилась. Ничего не значит, ты же знаешь…
Вдруг стало так душно, так жарко – Рози почти ощущала, как духота опускается на ее плечи, на плечи Ала, окутывает их обоих плотным коконом и словно душит.
Надо было кивнуть и уходить, а она стояла и вглядывалась в лицо Ала, будто искала там что-то. И нашла.
Сомнение в глазах, ранки, такие же, как у нее самой, на губах, словно их долго кусали, и неуверенность позы выдавали… выдавали, что Ал говорил то, что должен был сказать.

Не то, что хотел.

Значит, он хотел чего-то другого. И она сама тоже.
Хотела так, что внутри все царапало. Так, что вдохнуть казалось невозможным, а в горле застрял ком. Так, что она уже почти представляла себе, как сделает шаг навстречу Алу, схватит его за руку и поцелует его.

Поцелует?..

Она не успела подумать, что это неправильно, нельзя, запретно, потому что Ал сам дернулся, сжал ее плечи своими ладонями и прижался губами к ее рту.
Рози вдруг всхлипнула, коротко выдыхая, и приоткрыла губы, позволяя Алу углубиться языком в ее рот, посасывать, прикусывать, сводить ее с ума, и…
И вместо того, чтобы оттолкнуть его, она изо все сил вцепилась в Ала, положила ладонь на его затылок, приближая к себе. А он запустил пальцы в ее волосы, оттягивая голову назад, чтобы целовать Рози стало легче.
Ее пальцы, царапаясь, опустились на плечи Ала, сминая футболку, а Ал обхватил ее талию руками, слегка приподнимая.
И мир опять завертелся сотней красок, даром, что глаза были закрыты.
Это было самым лучшим, самым необходимым и нужным.
Они отстранились друг от друга только тогда, когда дышать даже через нос уже не получалось.
Рози, не раздумывая, спрятала лицо на плече Ала, кусая губы.
Что они опять наделали?

Ал все еще судорожно сжимал в объятиях Рози, не зная, что сказать, как оправдаться. А оправдываться было нужно – потому что он снова сделал все неправильно, испортил дружбу, которой дорожил больше всего на свете. Сам же предложил забыть обо всем – и вот…

Рози медленно опустила руки и отошла назад, стараясь не смотреть на него. Ал измученно пробормотал:
— Прости. Я не должен был…
Она отстраненно кивнула:
— И я тоже.
Ал поднял на нее глаза и выдохнул:
— Что теперь?
Рози помолчала, колеблясь. С одной стороны, ей так хотелось сказать ему, что неважно, что они подумают, они есть друг у друга, и все будет хорошо. С другой, она осознавала, на что толкнет Ала, если скажет все это, что повлечет это за собой. От них откажутся все – и мамы с папами, и дяди, и тети, и братья с сестрами. Их семьи отрекутся от них. Никто не захочет их видеть. А виной – какие-то глупые чувства?

Ладно, не просто глупые чувства.

Глупые сильные чувства. Настолько сильные, что она не может спать ночами, что больше всего на свете ей хочется прижаться к Алу, почувствовать тепло его тела, вдохнуть безумно родной запах. И быть с ним.

Но это невозможно – он ее Ал. Просто братишка. Просто самый близкий человек на свете.
И, если она так дорожит им, то не может позволить себе играть с его будущим.
Лет через десять он женится, заведет детей и будет счастлив.
Не с ней.
Внутри что-то с глухим звуком лопнувшей струны разбилось, когда она подумала об этом. Тем не менее, она упрямо вздернула подборок и сказала:
— Ничего. Ты был прав – просто забудем. Я попрошу родителей меня забрать.

— Не надо, — совалось с языка прежде, чем Ал успел прикусить его. — Не надо, — уже тише повторил он. — Не хочу, чтобы твои каникулы испортились из-за меня. Мы просто постараемся не видеться, ладно?

Рози кивнула.

Не видеться, как же! Их словно нарочно оставляли наедине. Джеймс и Хьюго не оставляли попыток обыграть «чертового Малфоя», Скорпиус и Лили, похоже, наконец, преодолели смущение и теперь предпочитали гулять наедине.
Гарри пропадал на работе, как и Джинни.
И Ал с Розой были предоставлены друг другу. Так бывало и раньше – но теперь ничего не было как раньше.
Поначалу они и впрямь избегали друг друга. Рози все больше времени проводила в своей спальне и читала. Ал – без дела болтался по саду, изредка качаясь на стареньких, проржавевших качелях, которые установил его отец много лет назад.
А Рози не могла заставить себя оторваться от окна и прекратить следить за Алом.

В конце недели Гарри объявил, что всей семьей они опять отправляются на озеро. На этот раз Джинни, Гермиона и Рон должны были присоединиться к детям.
Ни Ал, ни Рози не смогли отвертеться – и теперь сидели под напекающим макушку ярким солнцем так далеко друг от друга, как только могли.
Родители их не понимали, это было видно по их взглядом. Рози слышала, как мама шепотом поинтересовалась у тети, не поссорились ли, часом, дети?
Тетя передернула плечами и озадаченно покачала головой.
— Мы поплаваем на лодке, — спустя полчаса крикнул Джеймс, привлекая внимание Рози и Ала, угрюмо изучавших травинки на пыльной земле.
— Мы с вами, — вскочила на ноги Лили и потянула Скорпиуса за собой. — Мам, пап, идемте! Тетя! Давайте, вы тоже…
Она, засмеявшись, потащила вяло упирающегося Малфоя за собой.
Гермиона тоже поднялась и, отряхнувшись, воскликнула:
— Подождите нас! Мы сейчас!..
Джинни помог встать Гарри, а Рон, лениво читающий «Пророк», нехотя, последовал за своей женой, которая была уже рядом с Джеймсом и помогала ему заколдовывать весла.
Рози дернулась, собираясь отправиться с ними, но строгий голос тети Джинни ее остановил:
— И ты, и Ал остаетесь здесь! Забыли, как вас укачало в прошлый раз? Вам никакие зелья не помогут!..
— Но… — попытался возразить Ал, но она его уже не слушала.
Как только большая лодка, расширенная колдовством, отплыла от берега, Рози схватила лежащую на клетчатом покрывале книгу Скорпиуса и раскрыла ее, впиваясь глазами в текст.
Ал молчал, она тоже. И тишина начинала сводить с ума.
Рози не выдержала первая, отложила книгу и начала подниматься, собираясь прогуляться, чтобы размяться. Затекшие от долгого сидения ноги ее не выдержали, и она внезапно закачалась. Ал успел подхватить ее, не дав упасть. И замер, сжимая ее плечи ладонями.
— Можешь меня отпустить, — хрипло предложила Рози, чувствуя, как дико начинается биться пульс. — Ал?
Он не двигался, потом мягко, но решительно развернул к себе лицом и прижался к ней всем телом.
И опять – словно водоворот. Так хотелось протянуть руки, обхватить его шею и целовать теплые, медовые губы…
Спустя секунду Рози с удивлением обнаружила, что уже делает это – целует сумасшедше-нежные губы, отвечающие ей так, что на глазах внезапно выступили слезы.
Потому что нужно было прекращать это – и так не хотелось.
Ал вдруг словно оступился и медленно осел обратно на покрывало, потянув Рози за собой. Продолжая ласкать губами его губы, она последовала за ним, нелепо и неуклюже присаживаясь, но Ал, схватив ее, приподнял, усаживая к себе на колени. Затем толкнул, заставляя улечься на спину и наваливаясь сверху. Рози показалось, что кто-то вдали выкрикивает ее имя, но она не обратила на это внимание, полностью отдавшись ощущениям, которые дарили губы Ала, теперь целующие ее шею.
— Рози! Рози?..
Ее уже не звали – это был вскрик.
— Альбус!
Ал быстро оторвался от Рози и поднял глазами на ошарашенного и изумленного Скорпиуса, застывшего неподалеку от них.