Глава 4.

Яркий свет уличных фонарей слепил глаза, и Гермиона подумала, что не может слишком надолго отлучиться в ванную.

Со вздохом девушка осмотрела место, в которое её перенёс портключ. Какая-то её часть желала, чтобы он немного ошибся, и её приключение закончилось на другой улице Лондона, так и не начавшись.

Осмотревшись, Гермиона увидела, что у Гарри и Джинни в небольшой гостиной ещё горит свет. Казалось, прошло несколько месяцев с тех пор, как она побывала здесь, хотя всё произошло этим утром. Будто несколько месяцев назад, она аппарировала не попрощавшись, боясь, что Гарри войдёт в квартиру, а не несколько часов назад.

Зачем? Если бы Гарри увидел её, то подумал, что она пришла проведать Джинни. Он бы ничего не заподозрил. И ему бы и в голову не пришло, что пара девушек несколькими минутами ранее ругалась, плакала и целовалась. Или же он непременно заметил бы что-то?

«Нет, - сказала себе Гермиона. – Ничего бы он не заметил. Потому что это последнее, что может ожидать Гарри. Такого вообще никто ожидать не может. Почему? Потому что Джинни с Гарри. А я выхожу замуж за Рона. Да, я выхожу замуж за Рона, и я сча…»

Она прервала эту мысль, которая отозвалась внутри мучительной болью. Она больше не могла себя обманывать. Неужели она надеялась убедить в этом кого-то ещё?

Но она ведь убеждала! Потому что все этого ожидали. Все окружающие хотели, чтобы всё было именно так.

В отвратительном расположении духа Гермиона решила аппарировать обратно и уже приготовилась оказаться дома, как услышала звук рамы, скользящей вверх. В гостиной её друзей кто-то открыл окно. Это заставило девушку немедленно отказаться от аппарации. Сердце Гермионы забилось учащённо, девушка замерла в неудобной позе, как под действием Петрификус Тоталуса.

Гермиона видела лишь силуэт, показавшийся в окне, и напряглась. Через минуту появилось первое облачко сигаретного дыма, и плохое настроение Гермионы как рукой сняло. Она отсчитала несколько окон от того, в которое курили, и подметила, что в спальне горит свет. Гарри дома.

Внутри всё мгновенно замерзло, и забытое на секунду чувство вины вернулось к своей законной обладательнице.
Такой человек, как Гермиона Грейнджер, человек, у которого ещё осталась совесть, не осмелился бы постучать в дверь, если бы знал, что его встретит лучший друг, даже не подозревающий об измене.

Гермиона проверила карманы в надежде найти чистый клочок пергамента. К её радости, отыскался сложенный вчетверо листок, который она сразу же узнала. Это был предложенный Молли предварительный список гостей на свадьбу. Гермиона положила его в карман перед тем, как пойти готовить чай.

Ещё больше расстроенная, она оторвала часть листа, даже не прочитав, и убрала обратно в карман. Стараясь не испытывать такую сильную благодарность к Молли за то, что оставила место на пергаменте для её с Роном поправок, девушка извлекла из кармана самопишущее перо.

Собравшись с мыслями, Гермиона прижала кончик пера к пергаменту и постаралась выразить всё, что хотела произнести.
***

Такая тихая ночь.

Последние несколько часов мы с Гарри разговаривали. А когда живёшь в подобной «семейной» обстановке, даже разговоры становятся настоящим испытанием.

Гарри в спальне, где всегда отсиживается, когда мы ругаемся. Он скрывается там, потому что знает, я курю без остановки, когда нервничаю. А курить я предпочитаю в гостиной. Гарри притворяется, что очень занят, ему надо дописать «очень важную часть квиддичного законодательства» к утру. У него получается даже лучше, чем у Перси Подотрите-Мне-Задницу Уизли.

И всё же ему нравится работа, я знаю. На самом деле, я первая предложила поискать что-нибудь связанное с квиддичем. Ведь когда мы встретились в Косом переулке, Гарри учился на аврора. Он всегда этого хотел, все поддерживали его, потому что ожидали подобный выбор, а потом он внезапно всё бросил. Я помню, Кингсли Шеклболт был его личным наставником.

Ещё я помню, как лежала рядом с Гарри утром в Дырявом Котле и вглядывалась в его лицо, пока он рассказывал, чему его учат и какие удивительные вещи он уже повидал. И всё это он перечислял с энтузиазмом, достойным рассказов о том, что ел на прошлой неделе.

И я задала ему вопрос, о котором, очевидно, никто даже не помышлял: «Ты хочешь стать аврором, потому что тебе это действительно нравится или потому что все от тебя этого ждут?»

Он улыбнулся мне немного застенчиво, будто я открыла самый большой секрет. Он потянулся ко мне, взял мою ладонь и с благодарностью сжал.

- Учиться совсем не плохо.

- Всего лишь неплохо?

- Да… Просто я не хочу больше быть тем самым мальчиком.
- Ты уже не мальчик.

- Хорошо. Но я мужчина, который был Мальчиком-Который-Выжил.

- Или мужчина, который был Мальчиком-С-Идиотским-Шрамом-На-Лбу.

Он усмехнулся и обнял меня, прижимаясь губами к уху. В тот самый момент я подумала, что у меня может всё получиться с Гарри. Получится прекратить проклинать Гермиону и снова стать той девочкой, которую спас от василиска этот храбрый парень.

- Если бы я мог, я бы занялся чем-нибудь связанным с квиддичем. Не обязательно становиться профессиональным игроком…

- Почему бы и нет. Ты хорош.

- Да нет… Тем более, это больше не моя мечта. Возможно, что-то другое, организационное. Например, войти в квиддичную лигу… или что там ещё есть?

- Замечательная идея, Гарри.

- Да, но… Мне осталось доучиться всего два года, и я стану аврором и…

- Ну и что? Ты хотел стать аврором, когда тебе было четырнадцать. А это было давно. Многое случилось. Ты изменился. Будешь придерживаться заданного курса, потому что уже начал?

- Ладно. Ты права. Но…

- Разве то, чем ты занимаешься, делает тебя счастливым?

- Наверное.

- Наверное? Гарри, ради Мерлина, делай только то, что принесёт тебе счастье. Мы оба знаем, что жизнь слишком коротка. Так что делай, что хочешь.

В точку. Перед моим мысленным взором появилась Гермиона, но я прогнала эту картинку. Я больше не хочу быть спасённой девочкой.

- Да. Ты снова права. Думаю, я уже выполнил свою главную миссию по части тёмных волшебников.

- Почему бы тебе не поговорить с кем-нибудь из Департамента Магических Игр и Спорта? Готова поспорить, им будет лестно, что сам Гарри Поттер на их стороне.

- Заткнись, - засмеялся Гарри, откидываясь на спину.

- Я серьёзно, Гарри. Если это то, что ты хочешь, так сделай это. Не надо быть аврором, потому что все хотят, чтобы ты им был. Это твоя жизнь. Это будет только твой выбор.

- Наверное.

- Кроме того, если это не сделаешь ты, я всё сделаю за тебя сама.
И через месяц Гарри действительно прекратил своё обучение. Кингсли и другие авроры расстроились. Наверное, из-за того, что будут чувствовать себя в меньшей безопасности, ведь Избранный не закончит обучение и не будет хорошо подготовлен на случай появления новой угрозы магическому миру.

Карьера Гарри в Департаменте ползла в гору с самого начала его работы, и он полностью отдавался любимому делу. Сейчас он возглавляет проект по межшкольным квиддичным соревнованиям. Это изумительная идея (его идея, я должна заметить), направленная на объединение факультетов и всей школы для поддержки Хогвартса. Гарри бы хотелось, чтобы стёрлась явная вражда между слизирином и гриффиндором.

Поэтому он очень занят. И я его понимаю.

И, если говорить совсем открыто, я почти не переживаю, когда его нет дома.

Но сегодня он разозлил меня до предела. Я сыта по горло его игрой в Перси. Я знаю, он ещё сердится, что я не буду наряжаться в глупое платье пастельных тонов, вплетать в причёску цветы и идти на венчание Гермионы.

Я могу представить, как это смотрится со стороны. Могу. Я не идиотка. Для Гарри всё выглядит более чем нелогично. Мы лучшие друзья, к тому же Рон мой брат, и мы «так хорошо» ладили в Хогвартсе. Какая у меня может быть причина отказываться от разделения с друзьями такого радостного события? Нет идеальнее кандидата на роль подружки невесты, чем я.

Думаю, именно поэтому Гермиона и предложила мне быть ею. Не потому что её чувства остыли или это был необдуманный выбор. Она просто знала, что в семье Уизли это вызовет ненужные расспросы.

Тогда зачем она спрашивала, если предвидела мой отказ?

Хотела ранить меня? Хотела, чтобы я зашла в церковь за ней и смотрела, как она выходит замуж за Рона?

И почему она поцеловала меня утром? Почему умоляла не останавливаться? Почему сказала, что чувствует что-то ко мне? Неужели всё это только чтобы ранить меня? Последний удар перед тем, как выйти замуж за моего родного брата? Что ж, мне больно. Но в её дыхании, её движениях я ощущаю, что она хочет меня, нуждается во мне. Почему?..

И я снова здесь, снова константа моего безумия. Гермиона.

Почему это со мной? Несмотря на то, что сегодня мы с Гарри поругались, я была рациональна и относительно спокойна. Но стоит мне подумать о Гермионе, я словно лечу в пропасть, и так раз за разом.

Почему она заставляет меня терять над собой контроль?

Это слишком. Почему она? Почему Гермиона? Не мог лучше это быть кто-нибудь другой? Насколько бы было проще, будь этим человеком кто угодно другой на всей планете. Наверняка, любить Геллерта Гриндевальда было бы проще, чем Гермиону Грейнджер.

И всё это не только из-за дурацкой истории с подружкой невесты. Гермиона даже забавна в своих смешанных чувствах. Она властная, упрямая и чёртова идеалистка. Она лучше всех знает о чувствах других, но полностью игнорирует собственные. Я предпочитаю выкрикивать и выплакивать свои проблемы, а она прячет их за вежливой улыбкой, если не может решить их. Это я говорю не только о «нас», если «мы» когда-нибудь вообще были. Взять те же Предсказания, например. Она не может не использовать логику, знания или здравый смысл, поэтому бросила их. Просто ушла…

Я ненавижу, что даже ошибки заставляют любить её.

Я восхищаюсь ей, когда она проявляет упрямство, показывая, что готова к схватке. Даже если это битва против меня. Когда она злится, в её голосе появляются командные нотки, и я таю, не в силах ничего с собой поделать. А когда она загорается жаждой справедливости, используя весь свой интеллект, а причина становится наваждением, я тоже теряю голову, восхищаясь ей. Или когда она отказывается от отдыха, пока работа не будет выполнена в совершенстве, потому что потом она чертовски обворожительна, когда удовлетворённо улыбается. И этого вполне достаточно.

Я восхищаюсь тем, что она к каждому может подобрать ключик, всегда найдёт единственно правильные слова для поддержки, если кто-то счастлив или, наоборот, расстроен. И она всегда делает всё, что в её силах, чтобы помочь.

Но тогда она полностью погружается в мир выбранного объекта, закрывая на замок свои собственные проблемы, чувства и желания…

Ненавижу.

Мерлин, пусть я лучше ненавижу.

Мне будет легче, если я возненавижу Гермиону Грейнджер.

Я закрываю окно и краем глаза замечаю что-то белое за стеклом. Оно поднимается до моего окна и снова падает вниз. Я быстро разворачиваюсь, потому что белой вспышкой это что-то вновь появляется и ударяется о стекло.

Птичка! Сложенная из бумаги и оживлённая с помощью магии. Я думала, что поблизости не проживают ведьмы или волшебники. Мы живём в самом центре маггловского Лондона, в милях от Дырявого Котла, Святого Мунго и Министерства Магии.

Кто заколдовал птичку, что бы та парила у моего окна? Неужели Гарри?

Нет, он бы никогда такого не сделал.

Я осторожно открываю окно, и одушевленная бумажная птичка впархивает в него, падает около моих ног. Когда я поглаживаю пальцем ребристые крылья, магия колдовавшего передаётся мне лёгкими толчками. Я озадачена, кто мог мне прислать такое?

Покоясь на моих коленях, птичка утрачивает последнюю магию и превращается в обычный клочок пергамента у меня на глазах.

Мне не нравится, что руки начинают дрожать, как только я узнаю знакомые завитушки почерка женщины, которая прислала мне записку.

Это то, о чём я думаю?