Третий курс Глава 10.

Третий курс Глава 10.

Малфой, едва сдерживая себя от распирающей его ярости, вошел в кабинет Дамблдора, следуя за стариком по пятам. Если сначала он надеялся, что они поговорят как взрослые самодостаточные люди, то теперь, глядя на то, как Альбус весело шебуршит чем-то в своем столе, что-то там отыскивая, у Люциуса было совершенно противоположное мнение об этом. Лорд уже около десяти минут пытался дождаться от слабоумного маразматика хотя бы слова, но пока лишь с каждой прошедшей секундой все больше бледнел, сдерживая свое, не очень хорошее, настроение. Дамблдор просто не мог оставить мужчину равнодушным, одним своим видом заигравшегося младенца заставляя аристократа пожалеть вообще о своем появлении в Хогвартсе, ведь весь вид довольной рожи директора заставлял Люциуса чуть ли не начать плеваться в его сторону. Вот что этот… Дамблдор нашел во всей этой ужасной, по мнению блондина, ситуации забавного, судя по его улыбочке?!

- Директор… - попробовал достучаться до старика Малфой.

- А, Люциус! – и столько удивления в голосе, словно это не он пригласил Лорда подняться к себе, а тот сам пришел, да еще и без приглашения заявился. – Какими судьбами вы у нас в школе?

- Мимо проходил, - процедил аристократ, глядя при этом куда угодно, но только не на Дамблдора.

- О, это я заметил. В конце концов, именно мимо проходящим я вас и выловил в пустом и холодном коридоре. Все-таки хотелось бы знать, что вас гнетет? Вы чрезвычайно грустны в последние дни, - Альбус, наконец-то, перестал рыться в столе, вынув оттуда коробку ярко-желтого цвета, только теперь он с громким шелестом ее вскрывал, при этом не глядя на удивленного Люциуса даже третьим глазом, так как даже это таинственное око директора было обращено на лакомство, которое скоро окажется в его руках.

- Вы видели меня все то время, что я тут нахожусь? – спросил Люциус, чуть подавшись вперед, поэтому был вынужден резко откинуться назад, когда перед его лицом внезапно оказалась конфетница с вываленными туда дольками.

- Эммм, не желаете чаю и лимонных долек, Люциус? – проигнорировал вопрос директор, щелкая пальцами, видимо таким образом подавая знал домовикам, потому что спустя минуту на столе появился поднос с чаем, сахарницей и двумя чашками.

Блондин бы рад был отказаться, но все же согласился, почувствовав аромат свежих успокаивающих трав.

- Да, благодарю, - и взял протянутый чай, с презрением наблюдая, как старик кладет в чашку три ложки сахара, при этом еще и откусывая кусочек дольки, не менее сладкой. – Так вы видели меня в Хогвартсе?

- Ну разумеется! Ко мне даже заходила мисс Грейнджер, прося разъяснить ваше странное поведение, Люциус. Может, вы мне проясните некоторые моменты?

- Эта… мисс Грейнджер меня тоже видела?

- Само собой, у нее ведь есть глаза, как и у меня! Все-таки скажите, почему вы вчера сидели в слизеринских подземельях и распевали похабные песенки? – Дамблдор при этом вопросе так на него посмотрел, что Малфой вновь ощутил себя первокурсником, натворившим нечто ужасное, особенно видя какое-то нездоровое любопытство во взгляде старикашки.

- Я… был уверен, что меня никто не слышит, - прохрипел Люциус.

- Мне было жутко неудобно объяснять моей ученице, что вы так больше не будете делать, и с меня взяли честное слово, что я вам это выскажу в самое ближайшее время, так как Северус снял с мисс Грейнджер десять баллов за вранье.

- Вы издеваетесь надо мной? – отчаянно прошептал блондин, закрывая лицо руками. – Сначала Поттер, теперь вот вы.

- Так это все-таки Гарри сделал из вас фестрала? – с каким-то научным интересом спросил Дамблдор, глядя на мужчину как на неведомую зверушку.

- Кого?!

- Фестрала, не в прямом смысле, конечно. Просто видеть вас могут лишь те, кто… Простите, условий я не знаю, но видимо под них подпадаю, как и еще около пяти-семи студентов в школе. Все-таки Гарри очень непредсказуем. Такой хороший и добрый мальчик, - Альбус сделал большой глоток чая, поэтому не заметил, как выражение лица Малфоя из отчаянного превратилось в наполненное ничем не прикрытой ненавистью.

- Прикажите этому малолетнему преступнику меня расколдовать! Или я пожалуюсь…

- Да? Кому? – улыбка с лица профессора исчезла, оставляя лишь равнодушный интерес, но это заткнуло Люциуса лучше, чем гневный окрик. – Послушайте совета мудрого человека, мистер Малфой. Гарри, пусть его шутки, порой, немного жестоки, никогда не причиняет людям зла намеренно. Это… не его методы. Он пытается что-то до вас донести, и вам, мистер Малфой, просто нужно узнать – что именно. Тогда, я думаю, вы сможете вернуться к видимому состоянию. Ведь даже наш незабвенный профессор Локхарт ушел из школы в своем человеческом облике, правда… перестал писать свои романы. Мне так жаль, - судя по тону Альбуса, жаль ему никого не было, даже сидящего прямо перед ним несчастного Люциуса.

- И что, по вашему мнению, он «пытается до меня донести»? – почти прошипел блондин.

- Ох, Люциус, это уже ваша проблема. Не могу же я все сделать за вас. Это будет неинт… неправильно, - перебил директор самого себя. – Еще чаю? – улыбка вновь вернулась на старческое лицо. Именно этот момент выбрал Фоукс, чтобы появиться на своем насесте. – А, мой мальчик? Ну как прошли… роды? – птица что-то прокурлыкала, глядя в лицо своего подопечного. – Прекрасно, я позже взгляну на малыша.

- Я, пожалуй, пойду, - встрял Малфой, вставая и ставя пустую чашку на стол перед собой.

- Да-да, конечно. Прощайте, - сказал Альбус, видимо старался повежливей выпроводить гостя, хотя получалось у него, честно сказать, не очень. – Ты все видел, Фоукс? Ну и какой он?

«Еще бы пнул вдогонку!» - мысленно проворчал аристократ, быстро спускаясь по лестнице. – «Проклятый сладкоежка!»

Малфой направился в сторону подземелий, сам не зная зачем, только вот объекта своих мыслей в последние дни он так и не нашел.


***



Блейз Забини родился в семье потомственных отравителей, по крайней мере, со стороны матери. Отец его умер при необычных и до сих пор невыясненных обстоятельствах, когда мальчику было всего четыре года. И если миссис Забини и подозревали в чем-то, то доказательств ее вины все равно бы не нашли, даже если бы осмелились ее допросить. Блейз уже давно привык к странной мании матери избавляться от надоедливых супругов радикальным методом и уже как года три воспринимал все это должным образом, даже не гнушался давать матери советы в этом вопросе. Порой, он себя даже не узнавал, но в конце концов смирился с тем, что его мать – черная вдова, и понял, что его будущее будет примерно таким же, особенно если учитывать то, что с моральной точки зрения подобные убийства для него уже давно ничего не значат, словно это нечто обыкновенное, вроде стакана молока перед сном.

Таково воспитание, привычка? Кто знает? Но вся его нынешняя жизнь – ничто иное, как подготовка к будущему року, который преследует род его матери с самого его основания. Все это заставило Забини рано повзрослеть и смотреть на мир сторонним взглядом, изучая некоторые странности у всех вокруг. Поэтому Блейз всегда, с самого раннего детства был отстраненным от всего вокруг, равнодушно взирая на многочисленные смерти своих отчимов, на странные наклонности матери, варящей по ночам яды из темнейших компонентов, типа того же сердца оборотня, в своей лаборатории. Все бы так и продолжалось, если бы в его жизнь не ворвался… Гарри Поттер, потоптавшись на его хладнокровии ногами, попрыгав на обретенном с годами равнодушии и изгадив его такой хваленый самоконтроль одной своей дерзкой ухмылочкой, более походящей на оскал.

«Блейзик!» - так он его называл с самой первой минуты знакомства. Нет, серьезно? Блейзик? Да за такое парень готов был убить любого, даже Драко Малфою раньше не позволялось называть его по имени. Забини – вот, что он слышал от каждого своего знакомого. А теперь он не только «Блейзик» для Поттера, он еще и Заб – для Грейнджер, Блейз – для Драко и вампир – для остальных его… друзей? Да, возможно, они все его друзья, а все потому, что выбраться из этой толкучки, куда его впихнули пинком ноги, Забини просто не мог, а с недавних пор – еще и не хотел.

А самым важным для слизеринца было то, что только для него, Блейза Забини, Поттер мог немного приоткрыть свою маску беспечности и посмотреть в его душу этим своим невозможным взглядом и сказать странную фразу, чтобы через секунду снова превратиться в глупого ребенка. Нет, Блейз просто тешил себя надеждой, что он единственный, ведь только этим летом Малфой заставил его понять, что не только он такой внимательный и чуткий в отношении Гарри. Драко ведь понял его с полуслова, когда Забини намекнул на характерное поведение Поттера, скрытое от всех вокруг, а это говорит о многом. Значит, Гарри Поттер открывается им, каждому понемногу, но иногда так хочется верить, что ты – один единственный. Хотя, например, Луну это не заботит. Возможно потому, что она и без того знает больше, чем они все вместе взятые. Но это уже ее собственная заслуга – видеть то, что другим неподвластно. Странная она, но хорошая и добрая, во всяком случае, бескорыстней, чем сам Блейз.

Этот учебный год начался ужасно. Дементоры так и шныряют вокруг школы, не заботясь о моральных аспектах, не волнуясь, что могут покалечить невинную детскую душу даже одним своим присутствием. Но ужаснее всего было то, что эти самые аспекты не заботят и власть имущих, выпустивших на волю монстров, не имеющих души, чтобы суметь посочувствовать и… отпустить, если что-то пойдет не так. Эти твари давили на психику каждого, и даже Гарри, всегда и все время оставаясь веселым, не смел выйти на улицу, пятясь даже от окон, находя в стенах Хогвартса такую нужную ему защиту. В такие моменты хотелось сделать все, чтобы защитить этого ребенка, в сущности, такого же, как они – но солнечного и светлого, несмотря на его проделки и каверзы. Этот парнишка сумел вытащить их всех из скорлупы, заставил убрать маски, которые они все носили с рождения, чтобы просто развеять собственную скуку, но абсолютно кардинальным способом изменив всех вокруг себя. Ну, или почти всех. Филч, например, так и остался жутко злобным стариком, любящим лишь свою кошку, которая, кстати, тоже изменилась в лучшую сторону.

Прошло два месяца с начала учебного года, но на Блейза отчего-то именно сегодня навалились эти странные мысли-воспоминания. Сегодня, когда за окном осень, и дождь льет как из ведра, а сдвоенный урок ЗОТИ скоро подойдет к концу. Почему-то сейчас, глядя на их нового преподавателя, Забини начинал понимать нетерпимость Поттера к этому человеку; весь урок он пялился на Гарри, что-то спрашивал, словно кроме него здесь и нет никого другого, а Поттер, глядя куда-то в пустоту, отвечал, всегда правильно, но без лишних слов, которыми он обычно сыплет на всех уроках подряд, надо ли, не надо – все равно.

Блейз чуть ухмыльнулся, приподняв кончики губ, вспоминая их прошлый урок истории магии, когда Поттер, перебивая их вечного учителя Биннса, рассказывал о своем весело проведенном лете, показывал какие-то фигуры, видимо изображая Малфоевских павлинов, или вспоминая прошлогодние сценки Локхарта, ставшие такими популярными из-за их бесконечно-драматических концовок из-за участия в их постановке Гарри Поттера. Призрак даже не возмутился, ведь, как правильно говорит его друг, этот профессор – всего лишь трупешник, которого уже давно нужно изгнать и назначить на его место более сведущего в области истории живого человека.

Люпин, наконец, отстал от Гарри, переведя свой взгляд на остальных учеников, видимо вспомнив, что он преподаватель, а не нянька, а Гарри, закатив глаза, посмотрел прямо в лицо Блейза, но почему-то так и не улыбнулся. Забини даже догадывался, почему, учитывая случайно им подслушанный разговор в прошлый четверг между Поттером и Снейпом. Видимо, результатов пока еще не было.


***



Блейз опаздывал, стараясь бежать побыстрее, ведь если его поймают после отбоя, особенно их любимый декан, несдобровать никому, будь ты хоть трижды слизеринцем. Остановившись перед поворотом, за которым находились комнаты Снейпа, Забини сначала чуть заглянул за угол, но быстро отдернул голову назад, так как зельевар находился в коридоре, причем, вместе с Гарри, над которым злобно нависал, как делал это всякий раз, когда Поттер устраивал очередное шоу, показательное или нет – значения не имело. Забини замер, но невольно подслушал весь разговор.

- Поттер! Я тебя еще раз спрашиваю, почему ты не ходишь на занятия по Уходу?! В этом году ты странно себя ведешь, - последнее предложение Снейп проговорил еле слышно.

- Я не могу туда пойти, Шеф. Вдруг меня эти дракклы укусят еще, - выдал Гарри весело, только в голосе слышалось притворство.

- Гарри, не мели чушь! Ты же обожаешь всяких уродов, размером с дом! Какие еще у тебя оправдания? Между прочим, Хагрид приходил ко мне, жаловался и ныл полтора часа, пока я не выдал ему успокоительную… настойку.

- Лохматый жаловался на меня!? – чуть ли не прошипел Поттер.

- Жаловался. На тебя. И, между прочим, он еще сказал, что у него появился маленький единорог, - Северус говорил так, словно подбивал мальчишку к чему-то.

- Маленький? Он болеет?

- Ммммм, кажется, да. Что-то там с копытом. Не хочешь пойти? Возможно даже вылечишь жеребенка.

- Я… нет, - Поттер прошептал ответ еле слышно, и, как заметил выглянувший немного Блейз, сполз спиной по стене, после чего уселся на пол.

- Гарри, в чем дело? – Снейп опустился рядом со студентом на корточки. – Это из-за дементоров?

Поттер долго молчал, ничего не говоря, но потом посмотрел прямо в глаза зельевара.

- Я… боюсь их, Шеф. Я очень их боюсь, - и сжался на полу, словно признавшись в своей слабости, сам стал слабым, как грудной младенец. – И я не могу их отогнать. Я пробовал; они не горят и не мерзнут, только смотрят мне прямо… в душу, хотят забрать ее.

- Глупый ребенок, - Снейп коротко обнял Поттера, - их все боятся именно потому, что они - твари из самой бездны. Все боятся дементоров, - глухо произнес Снейп.

- И ты?

- И я. Хочешь, я научу тебя, как от них защититься? Даже странно, что ты чего-то не умеешь, - профессор поднялся на ноги, поднимая Гарри за собой.

Поттер ничего не ответил тогда, только весело улыбнулся.

- Идем, Шеф, я вылечу единорога и сделаю его золотым в зеленую полоску! – и Гарри помчался в сторону выхода.

- Поттер! Сейчас? Я сниму с тебя все баллы!

- Бежим!

Блейз в тот день добрался до гостиной без приключений.


***



Звонок с урока вырвал Забини из воспоминаний, и он начал, как и все, засовывать пергамент и учебник в сумку.

- К следующему уроку прочтите главу о боггартах, у нас будет практическое занятие, - громко сказал Люпин. – Поттер, задержитесь ненадолго.

Только вот у Гарри было иное мнение на этот счет.

- Нет, - только и сказал он, равнодушно посмотрел на профессора и вышел из класса, оставляя за своей спиной ошарашенного Ремуса.

- Гарри! – позвала его Грейнджер.

- Идем скорее, Лохматый сказал, что дракклы выросли почти вдвое! Я должен это увидеть! – и убежал, придерживая на плече своего летучего дракончика, подросшего на сантиметр, примерно.

- О, нет! Лучше бы он и дальше не ходил на Уход! – простонал Драко, появляясь вслед за Блейзом. – Я даже согласен на гиппогрифов. Но только не на этих чудищ в обществе Поттера. Может прогуляем урок? – мученически простонал Малфой.

- Драко, как ты можешь предлагать такое!? – возмутилась Гермиона.

Только вот уже через полчаса она была готова отдать все, что угодно, только бы повернуть время вспять. Жаль, что у Гермионы не было машины времени. Хотя профессор МакГонагалл и предлагала ей нечто подобное в начале года. Только вот нужно быть полностью лишенной инстинкта самосохранения, чтобы согласиться взять маховик времени и отправиться в эпоху динозавров, если вдруг Гарри вздумается его одолжить. Не зря же Гермиона была умной девочкой, только вот и это их не спасет от бедствия по имени Гарри Поттер.