Глава 8. Трудовые будни мистера Трэверса

Кабинет Гектора Трэверса поражал дорогой мебелью и одновременно деловой обстановкой. Справа у стены стоял огромный книжный шкаф с самооткрывающимися дверями; слева у окна — огромный полированный стол. У входа стояли два мягких кожаных кресла и маленький диванчик с журнальным столиком. Главной достопримечательностью был огромный глобус, изображавший карту мира то ли шестнадцатого, то ли семнадцатого века. Парусники двигались по шару, то приставая к гаваням, то вступая друг с другом в сражения. Даже домосед Гораций, не любивший лишний раз выходить из дома, был не против посидеть в гостях у лучшего друга и полюбоваться на бои эскадр. Гектор, поправив очки, углубился в проверку пергамента о поставках почтовых сов, как вдруг к нему вбежал помощник Мервин Нотт.

— Сэр... Прошу прощения... К вам мистер Филипп Принц и мистер Алистер Принц, просят срочно принять. Говорят, что это по поводу вчерашней статьи.

— Однако друг мой... — Трэверс от волнения даже привстал из-за стола. — Им логичнее пойти в отдел к Вашему отцу или Артуру Фоули...

— Невозможно, сэр... Они только были у от... у сэра Нотта, — поправился юноша, поймав строгий взгляд начальника. — Там они учинили сильный скандал и пообещали дойти до вас.

— До меня? — Гектор все еще недоумевал, рассматривая стоявшую на столе клетку с совой. — Странно, но чем я им могу помочь? Хорошо, пусть войдут, уделю им немного времени.

Принцы не заставили себя долго ждать. Первый, собственно, вбежал Филипп, старший из них, тощий человек с залысинами, резкими чертами желчного лица и длинным носом, на котором воинственно сверкало пенсне в толстой золотой оправе. Следом аккуратно вошел Алистер, его кузен; также невысокий, сухощавый и черноволосый, он имел куда более приятную в целом наружность и мягкие манеры. Первый был в черном, немного вытертом фраке. Второй в синем вельветовом костюме, немного экстравагантном.

— Добрый день, джентльмены, — Гектор привстал из-за стола и протянул руку. Алистер пожал её, Филипп только фыркнул. — Чем могу быть полезен?

Старший из Принцев скривил губы.

— Объясните нам, по какому праву вы причислили нас к полукровкам?

«Принцы-полукровки… — усмехнулся про себя Гектор. — А что, звучит». Вслух он кашлянул:

— Позвольте, я не совсем вас понимаю. Когда, кого и к кому я изволил, с вашей точки зрения, присчислить?

— Не притворяйтесь! — Филипп сорвался на фальцет, Алистеру пришось успокаивающе погладить его по руке. — Эта статейка со списком якобы по-настоящему чистокровных… За ней стоите вы, больше некому!

Алистер успокаивающе погладил его по руке.

— Прошу прощения, мистер Трэверс, не обращайте внимания. Филипп немного нервничает. Все-таки, понимаете, это так неожиданно для нашей семьи…

— Да чего уж неожиданного, — отмахнулся Филипп, и Гектору показалось, что он всхлипнул. — Теперь всего можно ожидать. Мы вечные парии. Все, что наладил дядя Седрик, все мало-мальское уважение, которым мы могли пользоваться в обществе — все…

Он горько покачал головой. Алистер обратил к Трэверсу большие черные глаза:

— Вы понимаете, мы опасаемся, что это связано с теми печальными событиями…

— Я не автор статьи и не знаю, с чем можно быть связано то, что вас не оказалось в списке, -мягко остановил его Гектор. — Но не думаю, что это было сделано с целью вас уязвить. Ведь в других семьях тоже… хм… бывали неприятные случаи.

— Но не… — начал Филипп, однако Алистер быстро перебил:

— Да, конечно! Например, этот ужасный случай у Кэрроу! Сын убил отца и остался безнаказанным. Вполне сравнимо с… — он покраснел и умолк.

— Нет, все же не думаю, что сравнимо, хотя тоже бросает тень на репутацию рода, — вздохнул Гектор. По телу Филиппа пробежала нервная дрожь, он отвернулся, скрестив руки. Алистер мягко дотронулся до его локтя, затем снова обратился к Трэверсу:

— Видите ли, мы можем доказать, что, хотя наш род и является достаточно молодым, мы свято храним чистоту крови. Я подготовил список всех леди, с которыми представители нашего рода имели честь вступить в брак, и все они принадлежат к чистокровным семьям.

Он вытащил из внутреннего кармана мантии пергамент, развернул и принялся зачитывать вслух:

— Эдвард Принц — Берта Гойл. Дориан Принц — Септима Смит. Уильям Принц — Джин Крейвуд. Седрик Принц — Хелен Хорнби. Филипп Принц — Селина Литтлтон. Алистер Принц — Фиби Макс. С Максами не гнушались родниться сами Блэки, — добавил он с чувством.

— Интересный список, — кивнул Трэверс. — Хотя, конечно, я не вполне понимаю, почему вы его зачитываете мне и чем я могу помочь. Несмотря ни на что, я уважаю ваше семейство…

Филипп громко фыркнул. Гектор невозмутимо продолжал:

— Однако с автором статьи я незнаком и повлиять на него не могу. Хотя, представляя его логику, могу предположить, что он вам скажет. Ваш род не просто молод — он основан магглорожденным…

— Полукровкой! — огрызнулся Филипп.

— Это первое. Второе: ни одна из этих, безусловно, благородных леди не относится к семействам, перечисленным в его списке. Увы, — он развел руками. — Ваша тенденция выбирать девушек из семейств, скажем так, среднего уровня работет против вас.

— Как будто теперь за моего сына или племянника согласится выйти более знатная девушка, — зло процедил Филипп. — Теперь нас и на средний, как вы говорите, уровень рассчитывать нечего. Придется женить обоих мальчиков на кузинах.

— Ничего, этим не гнушаются и Блэки, и даже Гонты, — подначил его Гектор, но Алистер, приняв интонацию за одобрительную, подхватил:

— Именно так! Брэнуэллу достанется Лидия, за Сирила выдадим Зиллу… А на Бланш, — он хитро прищурился, — на Бланш у меня свои планы!

— О да! — рассмеялся Гектор Трэверс. — Профессор Слагхорн рассказывал мне о ней. Очаровательная девочка. Не сомневаюсь, что она сделает хорошую партию в свое время. Так я полагаю, джентльмены, вопрос закрыт?

Лицо Филиппа дернулось, но Алистер суетливо взмахнул руками:

— Да, да, конечно! Извините за беспокойство.

— К сожалению, мистер Принц, у министерства магии нет Геральдического департамента, — повернулся Гектор к Филиппу. — Поэтому любые опубликованные в статьях сведения — это частное мнение какого-то автора.

— Ваше! Ваше, сэр, — сорвался тот.

— Да почему же? Есть мистер Нотт, поборник чистокровности и любитель магической генеалогии... Есть мисс Батильда Бэгшот, известный историк магии... Есть мистер Бэрк.. Людей, интересующихся чистотой крови, много!

— Что же нам делать? — спросил окончательно сбитый с толку Алистер.

— На анонимные публикации надо отвечать открытыми публикациями, — мистер Трэверс встал из-за стола и стал расхаживать по кабинету. — Опубликуйте в "Пророке" опровержение с вашей родословной...

— Сэр, с вашей стороны не слишком хорошо так намекать нам, что семейству Принц пока лучше не напоминать обществу о себе, — вздохнул Алистер. — Вы знаете, что тем самым мы только выставим себя на посмешище. Зачем же вы нам это предлагаете?

— Ну, а что мне остается? — развел руками мистер Трэверс. — Вы хотите опровергнуть анонимную публикацию. Однако при этом не хотите публиковаться свою родословную. Что же вы предлагаете, джентльмены?

— А мы опубликуем, — вскинул голову Филипп. — И стерпим все последствия. Принцам всегда приходилось тяжелее, чем другим, но нас приучали не бояться трудностей. Так что ждите публикации, господин Памфлетист!

— Филипп... — осторожно обратился к нему Алистер.

— А вы не думаете, что кто-то может считать автором вас, мистер Принц? — бросил на него взгляд Трээверс. — С таким же успехом можно предположить, что автор вы.

— Однако нас нет в списке... — опешил Филипп, вытаращив от изумления глаза. Алистер, угрожающе засопев, посмотрел на пепельницу в форме движущегося морского моллюска наутилуса.

— Для отвода глаза, — покачал головой Гектор. — Потом вы докажете, что вы по праву к нему принадлежите. Никто и не подумает, что авторы вы.

— Идиотское предположение, — выплюнул Филипп. — Какой нам резон заниматься чистокровностью и подделкой записок Слизерина? Мы — Принцы-аптекари, мы понимаем в зельях и ни в чем остальном!

— А какой резон мне, если посторонние сразу начинают кивать на меня? — Трэверс бросил на обоих Принцев самый искренний взгляд.

— Но все о вас говорят... — растерялся Филипп. — Давно ходят слухи, что вы, Нотт и Слагхорн мутите воду. Что-то готовите. Конечно, каждый будет беспокоиться за своих близких!

— Подумайте лучше, джентльмены, о тех, кто это говорит, — понизил голос Гектор, словно говори с приятелями. — Согласитесь, если бы мистер Нотт, мистер Слагхорн и я что-то замышляли, мы бы делали это в глубокой тайне. Вы не думаете, что кому-то очень выгодно распускать подобные слухи?

Алистер не успел ответить: в кабинет резко вошел Мервин Нотт. Опешивший Алистер отступил на шаг в сторону шкафа. Гектор тоже с удивлением посмотрел на помощника, слегка спустив очки на нос.

— Мистер Трэверс... Сэр... Срочные новости, — протянул Мервин пергамент начальнику. — Мистеров Гонтов, Марволо и Морфина, собираются судить гласным процессом!

— ... В самом деле? — от волнения Гектор взял слегка смял угол пергамента. — Подумать только, до чего мы дошли, — вздохнул он, просматривая текст рапорта. — Самое чистокровное семейство Британии, потомков Салазара Слизерина и Кадма Певерелла собираются судить, словно обычных воришек! Неслыханно, — покачал он головой.

— Гонтов? — изумился Алистер. — Но за что? Если молодого Кэрроу не судили за убийство, как могут Гонтов...

— Безобразие, — вздохнул Гектор. — Вот, джентльмены, посмотрите, как относятся к чистокровным родам! — поднял он вверх палец. — А вы говорите, не включили в список... Нет, я не визирую такой рапорт Огдена, — кивнул он Мервину. Моя виза: закрытый процесс над мистером Морфином Гонтом и только предварительное заключение для мистера Марволо Гонта.

— Я передам, сэр, — слегка кивнул Мервин.

Филипп и Алистер молча переглянулись.

— Да, пожалуй, наше вторжение было неуместным... — пробормотал Филипп. Алистер подхватил:

— Разумеется! Я ведь тебе говорил! Мистер Трэверс, простите, ради Бога! И конечно, мы должны держать в тайне все, что услышали? О процессе над Гонтами, да?

— Буду вам очень, благодарен, джентльмены, — кивнул Гектор. — Всегда рад помочь, чем могу, вашей семье, — улыбнулся он, посмотрев на пепельницу-наутилуса.

Вежливо и виновато попрощавшись, Принцы ушли.

— Кстати, Мервин, не в службу, а в дружбу... Вы бы аппарировали в "Пророк" и зашли бы к мисс Ликарии Вэйлор. Намекните ей так осторожно: в министерстве не одобряют, что Гонтов из номера в номер называют "буянами". Что за стиль для официальной газеты? — поморщился Трэверс. — Уровень "Утренних известий", ей-богу...

— Сэр, Вы слышали? Мистер Огден все-таки подписал указ об увольнении Ликаона Кэрроу.

— В самом деле? — Гектор рассеянно посмотрел в окно, где шел промозглый моросящий ливень. — Жаль. Боюсь, бедняга теперь совсем пойдет по криминальной дорожке. Бедная миссис Кэрроу, — вздохнул он.




Осенний дождь усиливался к ночи, переходя в сплошную стену. Спешно добравшись домой, Полидор Кэрроу сдал эльфу мокрый плащ и зонтик и поторопился в гостиную, к камину.

Иллария встретила его на пороге комнаты. За последние месяцы она помолодела, посвежела, даже немного поправиалсь, в то время как в осанке её младшего сына появилось ощутимое достоинство.

- Проходите, проходите скорее. Вы как раз успели к ужину. Какая буря на улице — вы, должно быть, насквозь продрогли. Устали?

— Немного, — важно ответил сын, повернулся к зеркалу и пригладил волосы. — Мервин говорил, мистер Трэверс сегодня отменно поставил на место этих выскочек Принцев. Они недовольны, что не попали в список чистокровных.

- Они?! — Иллария подняла брови и рассмеялась. — Они могут быть чем-то недовольны?! Да, такой наглости я не ожидала.

— Все равно, как убийца явился бы за своей долей наследства, да, матушка?

— Не напоминайте мне о нем, — Иллария взмахнула руками. — Ужасный человек. Я не смогу спать спокойно, пока он в Англии.

— Сегодня его все-таки уволили. Так что теперь, надеюсь, он уедет: надо же чем-то жить, а кто ему предоставит работу?

- Пожалуйста, не будем о нем больше, — Иллария умоляюще сложила руки. — Это расстраивает мои нервы.

— Хорошо, не будем. Знаете, о чем сегодня судачили все? Гонтов, отца и сына, арестовали в сентябре за нападение на магглов. Огден добивался гласного процесса, но мистер Трэверс настоял на закрытом заседании.

— Браво! — Иллария хлопнула в ладоши, разрумынившись, как девочка. — Настоящий защитник чистой крови! Подумать только: из-за каких-то магглов арестовать потомков Слизерина…

«При том, что убйиц отпускают с миром», — подумал Полдиор, но не стал ничего говорить, чтобы не расстроить матушку. В конце концов, все вышло как нельзя лучше: дом Кэрроу без скандала избавился от двух крайне неприятных личностей. Юноша не любил отца и боялся его, при вспышках гнева стараясь куда-нибудь спрятаться, но и брата недолюбливал: тот всегда был бестактен со всеми, а в последнее время надоедал поучениями и сумасбродными предложениями.

Собственно, когда Полидор после скандала у Ноттов писал анонимное письмо, где отца поздравляли с оскорблениями от родного сына (внизу была весьма похоже изображена бутылка), и подкидывал его в кабинет, на письменный стол, он лишь хотел позабавиться тем, как отец накажет брата. Но вышло, что вышло: отец оказался в могиле, брату также пришлось дом покинуть. Иллария и Полидор сердились на Ликаона еще и за то, что он не пришел на похороны, вызвав этим пересуды у собравшихся.

Тем временем мать повела его в столовую, где Полидор радостно обнаружил любимый с детства хлебный пудинг с изюмом и черносливом. Он принялся есть, а мать умиленно за ним наблюдала.

— Вы знаете, когда слухи смолнут, — она поморщилась. — Может, через год или два… Вам надо выбирать невесту. Мы с тетей Луизой обязательно этим займемся.

— Конечно, матушка, — согласился Полидор.

- У меня, понимаете, слабое здоровье, а я хочу успеть понянчить внуков. Конечно, я понимаю, что вы не успели нагуляться… Но я постараюсь избавить вас от забот!

— Вы очень добры, матушка! Как жаль, что ни одна девушка не оценила такого мужчину, как мистер Трэверс, - сказал грустно Поллидор.

— Да, - вздохнула Иллария. - Девушки часто глупы. Но вам я уж подберу умную невесту, не сомневайтесь!

— Наверное, матушка, предком мистера Трэверса был в самом деле одинокий нормандский рыцарь, - наклонил голову Поллидор. - Не кажется ли вам, что ему очень подошел бы облик тех времен?

— Рыцарь-крестоносец... - улыбнулась Иллария. - Держитесь его, Поллидор. Замечательный, умный и добрый человек.

Он вновь занялся пудингом. Иллария, блестя глазами, рассуждала вслух:

— Нам, конечно, уже не придется рассчитывать на девицу из Блэков или Розье, но и отребье вроде Принцев я к вам не подпущу. Нет, мы найдем ровню. Или, может, девушку чуть ниже нас — но тем и лучше, ведь она будет послушна. И ты будешь настоящим главой семьи, дорогой!

Полидор с чувством поцеловал ей руку. Пожалуй, оставаться старым холостяком, вроде мистера Трэверса, при всем к нему уважении, — не так уж завидно. Конечно, лучше, чтобы матушка повременила с матримониальными планами лет пять, ведь в жизни столько удовольствий — но он её уговорит. В конце концов, он не может жениться, не заняв приличной должности.

После ужина они снова спустились в гостиную: матушка музицировала, сын переворачивал ей ноты. Потом она стала рисовать карандашом его портрет, а он зачитывал ей вслух статьи, котоыре, по его мнению, не могли слишком её взволновать.

Перед сном он, как всегда, пожелал матери спокойной ночи. В комнате, когда он разделся, уже было тепло до духоты, как он любил. Полидор с улыбкой прикрыл глаза, представляя, как будет появляться с красавицей-женой на светских приемах, где его будут встречать с искренним почтением, как будет снисходительно втолковывать молодым подчиненным, как следует жить, и распекать их за провинности… В жизни открывались одни приятные перспективы.




Гектор Трэверс вернулся в кабинет после четырех и сразу закурил. Ланч, откровенно говоря, выдался напряженным. Мервину Нотту пришлось не сладко в "Ежедневном пророке". Пожилая невежливая дама... Хотя, Мерлин, говоря по совести, какая Ликария Вэйлор дама? Раскричалась, что Гонты, мол, того и заслужили, прислала ему сову с возмущением. Возможно, Мервин, тоже по молодости и неопытности где-то перешел грань... Пришлось прислать мисс Вэйлор в ответ сову, что, министерство не против определенных выражений, но просит давать соответствующий источник. Если такую уважаемую семью, как Гонты (которую можно назвать национальным достоянием Британии) называют "буянами", то неплохо бы дополнить, что это — со слов Огдена или Поттера. Хотя оба они, говоря по совести, чиновники и обязаны согласовывать с министерством заявления для прессы. После короткого обмена совами сошлись на том, что "Пророк" будет указывать источник. Что же, это азы политки: проси две уступки, чтобы получить одну.

Смахнув пепел, мистер Трэверс задумчиво посмотрел на моллюска. В детстве он, играя на полу, читал "Краткий магический словарь". В одной статье рассказывалось, что ядовитыми морскими тварями были медузы, морские звезды и наутилусы. Причем наутилусы были чуть ли не десять раз опаснее медуз... Так ли это было на самом деле, Гектор не знал, но что-то в щупальцах этого наутилуса подсказывало, что это так. Боже мой, за минувшие тридцать один год он так и не увидел живого наутилуса... Еще столько же - и старость...

"Сосредоточься", — подумал Гектор. Сначала надо использовать для продвижения вперед дело Гонтов. Кажется, у них осталась одинокая девушка Меропа. Надо бы выхлопотать ей небольшой пансион. И "Пророк". Нужно усилить взаимодействие с редакцией: чем чаще он будет мелькать в прессе, тем лучше. Однако для этого нужен человек, свой человек... Помассировав лоб, Гектор обмакнул перо и написал:




Привязав письмо к лапе совы, он задумчиво посмотрел на потолок, изображавший погоду. Мутная пелена дождя закрывала даже высокие каменные дома. Отпускать Ливви было жалко, но необходимость требовала такого шага. Погладив птицу, он выпустил сову и сразу вздрогнул: в комнату влетел другой темно-серый филин. Гектор поскорее отвязал его, полагая, что письмо из "Пророка", но на сургучевой печати стояла подпись "Амстердам". Гектору предстояло ехать туда на будущей неделе. Развернув поскорее письмо, он прочитал:





Несколько минут Гектор растеряно смотрел в пергамент. Белинда, кудрявая Белинда Гринграсс была его однокурсницей. Сначала за ней пытался ухаживать его приятель Эллоур Лестрейндж; после школы — даже Кантанкерус Нотт. Эллоура даже вызвал на дуэль хаффлпаффец Лионелл Диггори, и он должен был быть секундантом Эллоура... Все это мелькало так ясно, словно было только вчера. Но Белинда будучи сумасбродкой: уехала в Голландию, где вышла замуж за состоятельного человека ван Криккена. Если будет возможность пообщаться с ней... Только...

Гектор вздрогнул. Там будет Клементина. Едва ли это письмо было случайностью. Скорее всего, в Амстердаме должно было произойти что-то очень важное. Сердце забилось сильнее. Обмакнув перо, Гектор вывел:







Ликаон стоял у окна, глядя на дождь. Завтра, возможно, под таким же ливнем он будет бродить по Парижу, ища, где можно остановиться на ночь. Британия для него станет чужой, где не к кому возвращаться, хотя он оставит здесь мать, брата и друзей. Но первые уже несколько месяцев не хотят ничего слышать о нем, а вторые и так незаслуженно много для него сделали. Джереми Брокльхерст с родителями приняли его под свой кров и эти месяцы ни разу не попрекнули его тем, что он сделал. Хотя, казалось, в магическом мире уже не осталось ни одного человека, который бы не знал, что Ликаон Кэрроу убил своего отца.

От него шарахались на службе, с ним перестали здороваться, разговаривать почти все. Когда он обращался к кому-нибудь, у собеседника появлялось настороженное выражение, похожее на ожидание нападения. Ликаон не знал, справедливо это или нет, но чувствовал, как с каждым днем в груди болело все сильнее. Только мистер Огден, его начальник, обращался с ним по-прежнему, да мистер Поттер, иногда забегавший в их отдел, вдруг принимался расспрашивать, как жизнь, да Брокльхерсты вели себя, словно ничего не случилось. «Мы уверены, что это был несчастный случай, и не убеждай в обратном ни нас, ни себя», — только и сказал ему мистер Брокльхерст, в задумчивости погладив белокурую бородку. Миссис Брокльхерст иногда была к Ликаону даже ласковее, чем к родному сыну, и порой, особенно по вечерам, она так напоминала ему собственную мать в хорошие минуты, что хотелось положить ей голову на колени, обнять и так сидеть. Но потом становилось только сильнее стыдно.

Порой в коридорах Министерства Ликаон встречал брата. Тот смотрел, как сквозь стекло, не узнавал, конечно, но выглядел куда бодрей и румяней, чем прежде. Про мать юноша так и не решился у него спросить.

Собственно, отъезд был единственным выходом, но Ликаон долго этому не верил, долго цеплялся за родное место. Еще в сентябре Огден сказал, что вынужден уволить его, однако юноша попросил отсрочить решение на месяц, чтобы он мог подыскать себе другую работу. Огден пошел навстречу, но работу убийце давать никто не хотел, и в Министерстве больше его терпеть не пожелали.

Ну что же, так нужно и правильно. Просто наступает новый этап жизни. Может, она окажется не столь никчемной, как предыдущие. Он, конечно, человек теперь конченый, но, возможно, в другой стране он сможет хоть что-то полезное сделать для других. Он вряд ли способен вести за собой — но, возможно, найдет того, кто будет вести, и послужит ему, послужит делу нового общества, где таким, как его отец… Ликаон тряхнул головой. Мысли об отце, о семье по-прежнему жгли.

Усевшись в кресло, он сложил руки в молитвенном жесте и посмотрел на черный чемодан, с которым завтра отправится в дорогу. Брокльхерсты, конечно, отговаривали, но дальше растягивать этот мучительный и бесполезный этап жизни не было ни сил, ни желания. «Дело — или смерть», прошептал он самому себе. Потом, спохватившись, достал из одной из книжек бережно сложенную заметку с колдографией Виктории Уркварт, полюбовался на нее, робко коснулся губами и спрятал в потайной карман мантии.