Глава 2. Жизнь до превращения.

Я открыла обветшалую калитку и зашла в сад. Смогла же я купить самый неухоженный дом во всем селе. Сад зарос сорняками и деревьями. Будь для них больше места – это был бы уже лес. Я дошла до дома и открыла дверь. И все-таки внутри было хорошо.

Всегда хотела иметь деревянный домик в деревне или, хотя бы, дачу. Но мои родители никогда бы не купили ничего подобного. Мало того: когда я еще развивалась в животе у матери, они решили, что Питер – скучный город, а вот Нью-Йорк в самый раз. Так что родилась я даже не в России, хотя все (ну или большинство) моих предков русские. И имя у меня тоже американское – Джессика. Но, в принципе, мне нравилось в Америке. Там правда очень здорово. Да и родители любили меня, как и я их, впрочем. Так что жаловаться мне было не на что. Все было, как у всех. Даже лучше.

Пока мне не исполнилось тринадцать лет, и папа не настоял на переезде обратно в Россию. Здесь все для меня было в новинку: квартира, а не дом, немного странные школы и, конечно, трудности в учебе. Особенно с теми предметами, в которых очень важен русский. А он был очень важен почти во всех. Даже меры длины здесь оказались другими. Конечно, я знала русский. И свободно говорила на двух языках. Но все-таки, английский был для меня роднее и понятнее. Вообщем, этот период от тринадцати до пятнадцати лет был очень трудным, даже самым трудным во всей моей жизни. Если даже не смотреть на перемену обстановки, языка (все равно было трудно привыкнуть, что на улице не говорят по-английски), то друзей я никак не могла забыть. Год мы с ними усиленно переписывались, а потом даже переписка, общение через Web-камеру не спасало. И вскоре мы почти совсем перестали общаться.

Но все проходит, ко всему привыкаешь, и к пятнадцати-шестнадцати годам я полностью привыкла к России

, к Питеру, к новой школе, к новым друзьям… И все было замечательно, пока я не влюбилась в Давида. Он говорил, что у него итальянские корни, и его назвали так в честь прадеда. Но все это неважно. У нас все было хорошо. Он был просто потрясающим парнем: умел ухаживать за девушкой, красиво делал комплименты, всегда защищал и помогал. Да и выглядел он просто великолепно: бледная красивая кожа, светлые волосы, аристократический нос, шоколадные глаза… Не влюбиться в него было просто невозможно. Да и никто не сопротивлялся его обаянию. Но полюбил он меня. Мы прекрасно проводили время вместе. Тогда, перед сном, я вспоминала день, проведенный с ним, улыбалась и мечтала, чтобы так было всегда.

Однажды, когда родителей не было дома, мы, как всегда, сидели у меня дома и смотрели какой-то фильм. Я не помню какой, потому что, вообщем-то, мы и не смотрели его, а либо болтали, либо целовались. И вот, когда наши губы разъединились, чтобы вдохнуть, он продолжил целовать меня, но уже не в губы, а по щекам, подбородку, за ушами, пока не опустился ниже, к шее. Сначала я ничего не почувствовала, но потом поняла, что он больше не целует, а по моей шее течет что-то липкое. Я вскрикнула. Но Давид сильно прижал меня к себе и не отпускал. Я поняла, что он пил кровь. Он был вампиром. Сначала мне эта мысль даже понравилась – ведь это значит, что волшебство точно существует! Но с каждой секундой мне нравилось это все меньше и меньше, голова начала кружиться, и я поняла, что теряю сознание.

В эту минуту вернулись мама и папа. Отец вошел в комнату и, увидев, что происходит, закричал. Давид сразу же оторвался от меня. Я тут же упала на пол, соскользнув с дивана. Я ничего не чувствовала, не могла пошевелиться, но все ясно видела и слышала. Следом за отцом в комнату вбежала мама и с ужасом смотрела на все происходящее. Буквально через секунду она с криком бросилась на Давида, не обратив внимания на предостерегающий крик папы. Давид оскалился и укусил маму. Через минуту она обессилено упала на пол и больше не двигалась и не дышала. Вампир облизнул темные от крови губы и улыбнулся. Тогда отец схватил что-то, лежащее под рукой, и бросился на него. Давид только усмехнулся. Через полминуты они оба лежали на полу.

А потом я отключилась. Проснулась от жжения в руке. Солнце светило вовсю, обжигая руку, которая попала под его нещадные лучи. Я стремительно вскочила на ноги. Все вспомнила. Оказалось, перед смертью, папа успел всадить огромный деревянный карандаш в виде сувенира, но которым можно было писать, прямо в сердце Давиду. Я понятия не имела, что мне дальше делать. Меня все произошедшее вгоняло в панику.

Горло странно жгло, я боялась солнца и еще смерть родителей… Этого оказалось достаточно, чтобы я весь оставшийся день до вечера проплакала возле их тел. А когда я случайно коснулась маминой шеи и замаралась в крови у меня возникло острое желание ее попробовать. И тут, словно кусочки мозаики сложились в рисунок: укус, боязнь солнца, жжение в горле, желание попробовать кровь. То, что я стала вампиром, было для меня настоящим ударом. Теперь бы мне пришлось пить кровь людей, не выходить днем и самое страшное для меня - жить вечно. Я никогда этого не хотела. Быть подольше молодой – да, долго жить – конечно, но вечно? Нет, в свое время я хотела умереть. Конечно, выход был – кол в сердце и что там у них еще действует? Но ведь мне всего шестнадцать! И так будет всегда! В отчаянии я захотела увидеть свое отражение, чтобы понять, насколько сильно я изменилась. И тут вспомнила из фильмов и литературы, что у вампиров нет отражения. Это было еще хуже, чем вечная жизнь. Я зажмурилась и быстро подошла к зеркалу. Собралась с духом и открыла глаза. Каково же было мое счастье, что у вампиров есть отражение. Я чуть не плясала от этой маленькой и единственной радости за весь день. В голове мелькнула надежда: так, может, я не вампир? Я вгляделась повнимательнее в зеркало и заметила, что стала бледнее и… красивее. Я и так хорошо выглядела, но чтобы до такой степени! Глаза стали чуть ярче и, даже, вроде бы, чуть больше. Нос стал еще милее, а губы сексуальнее. А само тело, не говоря о других достоинствах, изящнее. Это хоть как-то меня успокоило.

Немного подумав, я поняла, что надо уничтожить вампира, который лежал на полу в комнате, только как? Решив его сжечь, я, испытывая жуткое отвращение, собрала всю силу, ожидая, что Давид будет очень тяжелым, подняла его, словно пушинку. Но для меня он и правда весил не больше перышка. Я отнесла его в ванную и подожгла. Пламя быстро охватило его тело, а через минуту от него остался только пепел. Я смыла его в канализацию. Что делать с родителями, я не знала. Решив просто оставить их, я еще раз попрощалась с ними и, напечатав на компьютере письмо соседу, который каждое утро проверяет почту, с просьбой зайти к нам домой полить цветы, будто мы куда-то уехали, я вложила ключ в конверт, взяла некоторые вещи, деньги, все, что были (слава Богу, было немало) и вышла. Тогда я надеялась, что соседа не посадят за убийство. Позже я это проверила: его не посадили, все свалили на дикого зверя, неизвестно как оказавшегося в центре Санкт-Петербурга в доме на втором этаже.

Первым делом я вспомнила о голоде. Неужели мне надо бросаться на людей и убивать их? Одна эта мысль привела меня в полнейший ужас, что на время я даже расхотела крови. Потом подумала, что можно ведь пить кровь животных, как это делают некоторые герои книг. Кроме того, есть кровь в больницах. Эта идея мне понравилась больше: все-таки просто воровство лучше, чем убийство пусть даже животного. Я нашла самую бедную больницу города, где делали переливание крови, и без труда отыскала хранилище.

Там я встретила вампира Игоря, тоже воровавшего кровь. За довольно крупную сумму денег он открыл мне секрет нахождения на солнце: его волшебная татуировка. Он говорил, что добавляет в краску для тату специальный раствор. Я так и не узнала, что туда входит. То ли какое-то растение, которое лечит от солнечных ожогов, то ли наоборот, растение, зависящее от солнца… Точно я так и не узнала. Но на спине, на левой лопатке, у меня появился красивый дракон с чудесными крыльями. Несмотря на свой небольшой размер, прорисован он был отлично, выглядел, как настоящий (если они есть, настоящие). Игорь меня всему и научил. Как я поняла, он этим и занимается: учит молодых выживать и делает татуировки (если за «обучение» платить не надо, то за татушки он берет большие деньги, причем, не только у вампиров).

Именно от него я узнала большую часть моих знаний о вампирах: убить вампира можно: деревянным колом, если воткнуть его прямо в сердце, отрубить голову или сжечь заживо; без магической татуировки на солнце появляться нельзя – сгоришь; есть разница между кусать (заражать ядом) и просто пить кровь (тогда яд не попадает в тело жертвы); с помощью Силы можно увеличить ауру своего обаяния, тогда жертва ни в чем не откажет (но некоторые все же могут отказать; этому обаянию также не подвластны оборотни); хотя бы изредка надо пить человеческую кровь, а иначе совсем не будет силы; обычную пищу есть необязательно, но если ее ешь, то она дает энергию, которая, впрочем, меньше сотой доли той, которую можно получить из капли крови; спать, в принципе, необязательно, но трехчасовой сон в сутки тоже дает малую часть энергии; войти в чей-то дом вампир может только по приглашению его хозяина, который может забрать это приглашение обратно; превратить в вампира можно просто укусив человека; серебра, чеснока, крестов, святой воды вампиры не боятся; главная угроза для вампира (кроме солнца) – оборотни (или вервольфы, или, сокращенно, веры); оборотни могут превращаться, когда захотят, за исключением полнолуния: тогда они превращаются обязательно; шансы на победу между вампиром и оборотнем равны, но больше, чем с одним лучше не затевать драку; кровь оборотня не годится для питания, так как это кровь врагов, к тому же, она менее питательная, чем людская; главное оружие против оборотня – вампирский яд и серебро; и так далее.

Единственное, в чем у нас были разногласия, так это в том, что я отказывалась кусать людей и вообще пить человеческую кровь. Я пила только животную. Но мы пришли к компромиссу: не чаще, чем раз в месяц я буду пить кровь, украденную из центров переливания, а во все остальное время – животную. Это было не очень легко: кровь животных была менее вкусная, но это еще можно было побороть, а вот из-за того, что она была менее питательной приходилось есть как минимум раз в два-три дня (для сравнения: питаться человеческой кровью можно было раз в неделю).

Через полгода, проведенных вместе с Игорем, я решила уехать. Не потому, что с ним было плохо, нет, просто в городе появился еще один новенький вампир, Костя, но он был кровожадным, и Игорю пришлось учить его осторожности. С Костей мы не поладили сразу: он все время подкалывал меня всякими мелочами и время от времени пытался заставить меня убивать людей, называя это развлечением. Я видела, что Игорю нелегко от наших постоянных ссор, и решила переехать в какую-нибудь деревню или в село, в котором есть леса. Я выбрала село рядом с Владимирской областью.

Там очень много лесов, водоемов, кроме того, оно не очень крупное, во всяком случае, не город. На мое счастье одна семья уже давно продавала свой небольшой домик, в котором не жила уже несколько лет. Кроме того, ни за домом, ни за садом давно не ухаживали, и мы договорились на хорошую цену. И вот я здесь. Теперь это мой дом.

Я подошла к зеркалу и выбросила все свои воспоминания из головы. Ну вот, после этой ужасной встречи придется стирать всю одежду, мыться самой, и я ведь так и не поела! Я разозлилась и подавила желание вернуться в лес и побить этого чертового оборотня. Может, я бы и проиграла, но потрепала бы его изрядно. А теперь из-за него придется стирать все вещи (просто в селе не было водопровода, приходилось носить воду из колодца). Хорошо хоть электричество есть. Я пошла на маленькую кухоньку, красиво обставленную деревенской мебелью, и открыла холодильник. На верхней полке сиротливо лежали несколько пакетиков с кровью. Я вздохнула: скоро придется опять ехать в город за ней. Я взяла ближайший и, не переливая в кружку, начала жадно пить. Горлу сразу полегчало, появилась Сила, приятное блаженство растеклось по всему телу… Когда я допила, то с радостью поняла, что уже не голодна. Отлично! Еще три пакета у меня есть. Я снова подошла к зеркалу и умылась из кувшина. Потом расчесала спутанные волосы и еще раз осмотрела себя. Что-то шевельнулось в памяти. Ну конечно! Я забыла ветровку в лесу. Проклятье, она моя любимая. Придется за ней возвращаться.